Текст книги "Шахта - дело темное (СИ)"

Автор книги: Владимир Пузырёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

До окончания учебы оставались считанные дни. В один из этих дней Михаил, бывший в курсе всех новостей на шахте, спросил у Олега.

– Знаешь, где будешь проходить практику?

– У себя на участке, наверное, на восьмом, – удивленно ответил Олег и в свою очередь спросил. – А что?

– А то, – сказал Михаил. – Практику вам придется проходить, по всей видимости, на шестом участке.

– Шестой – это что? – спросил Олег.

– Это добыча, – ответил Михаил, по-шахтерски делая ударение на букве "о". – Начальник шестого Чудинов недавно на планерке жаловался: "Мне завал надо проходить, который мне проходчики оставили. А у меня ГРП не хватает". Ну и решили всех из вашей группы, кто с нашей шахты, отправить на практику на шестой участок. Вот такие дела.

– На шестой, так на шестой, – равнодушно произнес Олег.

Ему и в самом деле в тот момент было все равно где работать. На шестом? А почему бы и нет...

Автобус прибыл на конечную остановку – железнодорожный вокзал. И воспоминания, ослабив свою хватку, на время отпустили Олега.

III

Олег стоял перед расписанием пригородных поездов и не мог скрыть своего разочарования. Ближайшая электричка в нужном направлении отправлялась только через три часа. Не раздумывая ни минуты, Олег направился на автовокзал, благо тот находился рядом. Там его тоже ожидало разочарование, но не такое сильное. Рейс, на который ему удалось взять билет, отправлялся через час. Отойдя от кассы, Олег задумался, как же ему скрасить часовое ожидание. Постоял возле газетного киоска. Безрезультатно. Ни «желтая пресса», ни местные газеты, состоявшие из рекламных объявлений более, чем наполовину, его не заинтересовали.

Возник соблазн пойти в буфет и попить пива. "Пивасика", как говорила молодежь. Хотя старый друг Олега Виктор Шестаков считал, что называть благородный пенный напиток "пивасиком", могут только извращенцы.

"Нет, пиво пить не стоит, – немного подумав, решил Олег. – И выпьешь-то немного, а в дороге мочевой пузырь так прижмет, что мало не покажется. Лучше я пиво с Виктором дома выпью".

Конечно, если бы рядом была бы Оксана, то она бы нашла способ "убить время". Устроила бы прогулку по близлежащим магазинам. А так оставалось просто ждать.

Олег нашел свободное место в зале ожидания. И стоило ему присесть, как воспоминания, словно того и ожидавшие, снова овладели его мыслями...

Практика на шестом участке запомнилась на всю жизнь. В первую очередь непривычной усталостью, казавшейся непреодолимой. И работой – тяжелой и однообразной. Словно практика была задумана, как своего рода тест на пригодность к шахтерской работе. Олег не без гордости подумал, что тогда, двадцать лет назад, он этот тест выдержал. Сделал первый шаг в своей шахтерской биографии.

Олег попал на практику вместе со своими бывшими сослуживцами. Через два месяца они вернулись каждый на свой участок, и больше им не довелось работать вместе.

– Значит так, парни, – обратился к ним тогда начальник участка Чудинов. – Вот ваш наставник – Боря Черенков. Он объяснит вам, что надо делать.

И показал на мужика, лет тридцати. Тот встал и, не говоря ни слова, вышел из кабинета. Лишь рукой махнул, мол, пошли.

Парни вышли следом. В коридоре познакомились.

– Ну, идите, переодевайтесь, – сказал Боря. – Я вас в ламповой буду ждать.

Далее их ожидал уже знакомый путь в шахту: ламповая, "пассажир", галерея, штольня, квершлаг. Минут через сорок доехали до конечной остановки. Затем по ходку, по деревянным ступенькам спустились на нижний горизонт. Спуск был крутоват. Ступеньки впитали сырость. Из осторожности приходилось придерживаться рукой за перила.

По квершлагу нижнего горизонта дошли до нужного пласта. А там – вниз по уклону на канатно-кресельной дороге. И еще с километр пешком по штреку. Среди бредущих шахтеров Олег с друзьями выделялись своей новенькой, еще чистой и не пропотевшей "спецовкой". А настороженные лица выдавали в них новичков.

– Ну, вот мы и на месте, парни, – сказал Боря Черенков, присаживаясь на штабель из бревен. – Сейчас отдохнем немного и начнем работать.

– А что делать будем? – спросил Олег.

– Стойки надо будет перетащить к лаве, – ответил Боря.

– Какие стойки? – спросил Василий Потапов.

– А вот эти, – пояснил Боря и показал рукой на штабель, на котором сидел.

– Какие же это стойки? – удивился Василий. – Это же бревна.

– Чему тебя в учебном комбинате учили? – спросил Боря и добавил. – Это у тебя в деревне бревна, а в шахте – стойки.

Олег и Шамиль рассмеялись. Василий обиженно отвернулся. Деревенские замашки сохранились в нем даже после двух лет армейской службы. Как говорил командир дивизиона: "Васю из деревни можно вывезти, деревню из Васи – никогда".

– Ладно, не обижайся, – примирительно произнес Боря. – У нас тут полшахты деревенских.

– А сам-то что, городской? – недовольно спросил Василий.

– Городской, – подтвердил Боря и уточнил. – Поселковый.

– Местный? – спросил Василий.

Боря кивнул.

– Отец, поди, в шахте работал? – снова спросил Василий.

– Нет, – ответил Боря. – Отец у меня шоферил. А я в шахту подался.

– Давно? – спросил Олег.

– Десять лет уже, – ответил Боря.

Произнес он это с долей гордости. Мол, отработайте с моё, а там увидим, на что вы способны. Но реакция подопечных получилась совсем не та, на которую он рассчитывал.

– А чего с нами лес таскаешь? – удивленно спросил Олег.

– Много вопросов задаешь, – произнес Боря, очевидно задетый за живое. Но смягчившись, добавил. – Потом расскажу. Ладно, поговорили и хватит. Работать надо.

Он оценивающе посмотрел на Олега.

– Будешь со мной в одной паре, – сказал Боря. – Мы с тобой одного роста. А они повыше – пусть будут вдвоем.

И они взвалили на плечи стойку, еще сырую и пахнущую свежеспиленным лесом. Длиной в два с половиной метра и толщиной в двадцать пять сантиметров, она и вес имела неплохой – килограммов шестьдесят, а то и семьдесят. Но не в этом было самое трудное. Между лавой и штабелем стоек находился энергопоезд – стоящий на рельсах состав из подстанций, маслостанций, площадок с пускателями и прочей аппаратурой. Зазор между бортом выработки и энергопоездом позволял человеку, идущему налегке, без особых затруднений проходить рядом. Но вот тащить на плечах что-то тяжелое, да еще когда вокруг развешаны кабеля и шланги, было нелегко. Приходилось либо наклоняться, либо идти на полусогнутых ногах.

Миновав энергопоезд, выпрямились и прошли еще метров тридцать до сопряжения лавы со штреком. Сбросили стойку с плеч на почву. Работавшие на сопряжении шахтеры тут же утащили ее куда-то в лаву.

Когда вернулись к штабелю стоек, Боря спросил у подопечных.

– Что, парни, тяжко?

– И не говори, – произнес Василий.

– "Перекур" пять минут, – сказал Боря.

"Перекур" в шахте – понятие условное. Курить в горных выработках, где есть газ метан, может либо самоубийца, либо очень безответственный человек. И потому "перекур" – просто короткий отдых.

Уселись прямо на стойках.

– Ну как вам шахтерский труд? – спросил Боря.

– Да как-то все по-другому представлялось, – ответил Олег.

– Понимаю, – произнес Боря. – Но все с этого начинали. Со временем определитесь. Кто ГРОЗом станет, кто – проходчиком, кто – слесарем.

– А ты с нами, почему лес таскаешь? – спросил Шамиль.

В этот раз Боря не стал отговариваться.

– Я уже работал ГРОЗом на этом участке, – просто объяснил он. – Потом выучился на взрывника и ушел на участок БВР.

– Какой участок? – спросил Олег.

– Буровзрывных работ, – пояснил Боря. – Взрывник, правда, меньше ГРОЗа получает, но и работа легче. Пока с женой жил, хватало. А сейчас разводимся. Еще не развелись, а она уже сына забрала и к матери ушла. А заодно и на алименты подала. Вот я и решил назад на шестой вернуться. А "Чудак" предложил мне пару месяцев ГРП поработать, а потом видно будет. ГРОЗов полный комплект. Может, кто уволится.

"Чудаком" шахтеры за глаза называли Чудинова.

– Для чего мы эти стойки к лаве таскаем? – спросил Олег.

– ГРОЗы их "качнут" по приводу, – пояснил Боря, – и будут "органку" пробивать на нижнем сопряжении.

Человек, не посвященный в знание горного дела и шахтерского жаргона, не смог бы понять, что сказал Боря. Но Олег понял, так как основы горного дела ему преподавали в учебном комбинате, а шахтерский жаргон он усваивал, живя в "общаге".

"Привод" – скребковый конвейер. "ГРОЗы" – горнорабочие очистного забоя, работающие в лаве. "Органка" – органная крепь. Самое интересное слово – "качнуть". Олег всегда думал, что качать можно что-то жидкое. Оказывается, "качать" можно уголь и даже стойки.

– И много нам еще носить? – спросил Олег.

– Да всю эту кучу придется перетаскать, – ответил Боря.

Парни невесело переглянулись и вздохнули.

– А вы откуда сами будете? – спросил Боря. – Что-то я вас в поселке не видел. Из города?

– Нет, – ответил Шамиль. – Мы в поселке живем, в "общаге". "Дембеля" мы. Вместе служили здесь недалеко.

– Ясно. После службы в шахту, деньжонок подзаработать, – сделал вывод Боря и спросил. – А сами-то откуда?

– Я из Башкирии, – ответил Шамиль.

– Башкир? – спросил Боря.

– Нет, татарин, – возразил Шамиль и пояснил. – У нас вся деревня татарская.

– А я из Тамбовской области, – сказал Василий.

– А я из Казахстана, – произнес Олег.

– А откуда, из Казахстана? – заинтересовался Боря. – Не из Павлодара случайно? У меня родня там живет.

– Нет, – ответил Олег. – Из Талды-Курганской области. Родился там. А призывался из Алма-Аты.

– А в Алма-Ате что делал? – спросил Боря. – Учился?

– Нет, – ответил Олег, – работал.

– Где? – продолжал интересоваться Боря.

– Слесарем-сборщиком на авиаремонтном заводе.

– И что собирал?

– Самолеты "Ан-2", – ответил Олег и пояснил. – "Кукурузники".

– А почему назад не вернулся? – удивился Боря. – Все-таки Алма-Ата.

– Ну, это я всегда успею, – ответил Олег. – А пока хочу в шахте поработать, а там видно будет.

– Поработай-поработай, – произнес Боря, как-то отвлеченно, словно о чем-то размышляя. – Ну, ладно. Кончай "перекур". Стойки вместо нас никто таскать не будет.

Снова стойку на плечо и вперед. И так – до конца смены. С короткими перекурами. Как говорили в армии: "Копать канаву от забора и до обеда".

К "пассажиру" парни вышли на подгибающихся ногах, измотанные до крайности. Даже Боря заметно устал и не скрывал этого.

"Вот тебе и первая смена, – подумал Олег и ужаснулся. – Неужели так всю жизнь?"

Он задремал в "пассажире" во время движения, не обращая внимания на толчки при торможении на поворотах. Проснулся уже возле ламповой, когда шахтеры стали вылезать из вагонов. Сдал светильник и самоспасатель. Не спеша разделся в грязной раздевалке, с трудом стянув пропотевшую нательную рубаху, липнувшую к влажному телу.

Мытье в душевой взбодрило Олега, но ненадолго. Уже в столовой усталость снова навалилась на него. Он лениво ковырялся вилкой в тарелке, желая только одного – скорее добраться до койки. Десять минут ходьбы от шахты до общежития показались ему вечностью. Уже в комнате Олег, не раздеваясь, рухнул на кровать. Он уснул, едва коснувшись головой подушки.

Проснулся Олег, когда за окном уже смеркалось. В комнате горел свет. Алексей читал лежа на кровати. Михаил, сидя за столом что-то писал, изредка поглядывая в телевизор, где шла программа "Время".

– Это я что, столько спал? – удивленно спросил Олег.

– Да, здоров ты дрыхнуть, – произнес Михаил, не отрываясь от дел. А затем спросил. – Отработал первую смену?

– Отработал, – ответил Олег.

– Поздравляю, – сказал Михаил и снова спросил. – Ну и как впечатление? Тяжело?

– Не то слово, – произнес Олег.

– Ничего, – уверенно произнес Михаил, – привыкнешь.

– Разве к этому можно привыкнуть? – не поверил Олег.

– Можно, – убежденно сказал Михаил. – И не только к этому.

– А к чему еще? – спросил Олег.

– Поработаешь – узнаешь, – ответил Михаил.

Олегу еще ко многому предстояло привыкнуть. Работать в ночные смены. Работать по "скользящему", или, как говорили шахтеры, по "козлячьему", графику. Да еще и пить по-шахтерски тоже предстояло привыкнуть. Ведь как сказал один великий человек: "Нельзя жить в обществе и быть свободным от него". Но все это еще ожидало его впереди. А пока от него требовалось одно – таскать лес. Просто и незамысловато. Можно даже сказать – тупо. Хотя не все было так однозначно...

Воспоминания прервало объявление о посадке в автобус. Олег встал и направился к выходу.

IV

Междугородный автобус выезжал из города не по главным улицам, как было бы короче, а колесил по окольным. Возможно, подобный маршрут ему предписали, чтобы не загружать центр города и без того переполненный автомобилями.

Соседкой Олега оказалась женщина лет сорока. Приятной внешности, немного подпорченной какой-то неуловимой жесткостью на усталом лице. Она скользнула по Олегу совершенно отсутствующим взглядом, словно его не существовало в природе. В глазах ее больших и темных сквозило полнейшее равнодушие. Но она не походила на гордячку. Скорее на человека, замученного своими проблемами, которому ни до кого нет дела.

Какими бы окольными путями не двигался автобус, миновать шахтерский поселок он не мог. За окном мелькнула "Переправа". Автобус притормозил на остановке. По левую руку виднелись дворец культуры имени очередного партийного съезда, улица, названная в честь заполярного города-героя, трамвай, прибывший в поселок. От всего увиденного Олег опять окунулся в воспоминания двадцатилетней давности.

Нельзя сказать, что тогда на практике на шестом участке он только и делал, что таскал лес. Попадал он и на другие работы, выполнявшиеся вместе с опытными рабочими. По мере продвижения лавы сокращали рельсовый путь, по которому двигался энергопоезд, и велась доставка материалов. Срывали рельсы, выковыривали шпалы. Все это грузилось на площадки и выдавалось на-гора. Рельсы после необходимой правки использовались заново, а шпалы сгорали в домашних печах жителей поселка.

Время от времени передвигался и сам энергопоезд. Перемещали его с помощью лебедки, короткими рывками. После каждого рывка приходилось поправлять кабели и шланги и, если надо, то подвешивать.

А еще доводилось сокращать ленточный конвейер с нижней стороны лавы на конвейерном штреке. И хотя работа была разнообразная, но в памяти в основном осталось таскание стоек.

Тогда, летом восемьдесят второго года, ко всему прочему, Олега едва не отправили в колхоз. Но вовремя вмешалась мастер производственного обучения, явившаяся у Чудинову и отчитавшая его, как мальчишку.

– Вам людей дали для того, чтобы они проходили практику, – говорила она ему на повышенных тонах, – а не для того, чтобы вы отправляли их на разные посторонние работы.

И Чудинов, сам известный горлопан, который мог на участке гаркнуть на расшумевшихся работяг: "Хорош орать! Мне одному тут "горловые" платят, а вам всем с лопаты", сидел и, не возражая, выслушивал мастера.

"Однако, – удивился Олег. – Какой напор. Железная женщина. Прямо Маргарет Тэтчер".

В ту пору как раз недавно прошла короткая война между Англией и Аргентиной из-за каких-то забытых богом островов в Атлантическом океане.

Своих практикантов мастер от поездки на сельскохозяйственные работы отстояла. Но зато в колхоз в тот год отправился Алексей Воронцов. Поехал он, надо сказать, без особой радости, даже не предполагая, что поездка станет судьбоносной.

Практика тем временем подходила к концу. Боря Черенков и его подопечные решили отметить завершение совместной двухмесячной работы. Купили четыре бутылки водки "Русской" по пять рублей тридцать копеек. Килограмм вареной колбасы за два двадцать. Пару банок рыбных консервов "Минтай в масле" по тридцать пять копеек. Буханку хлеба. И пару бутылок лимонада. Оказалось, что пить водку не запивая, могут не все. Итого: уложились в четвертак – двадцать пять рублей.

– Обалдеть! – произнес Василий Пастухов.

– В смысле, обалдеть? – не понял Боря.

– Я за такие деньги у себя в колхозных мастерских неделю работал, – пояснил Василий.

– Привыкай, – сказал Боря. – Если все нормально будет, станешь за неделю столько же зарабатывать, сколько у себя за месяц.

Собрались в комнате у Олега, благо соседи на тот момент отсутствовали. Нарезали колбасу, хлеб. Вскрыли консервы. Откупорили бутылки с водкой и лимонадом. "Маханули" по первой под традиционный "гагаринский" тост: "Поехали!" А затем, почти сразу же и по второй. Оживились, почувствовав первое опьянение.

– Как думаешь, Боря, – спросил Шамиль, – получатся из нас шахтеры?

– Как бы вам сказать, – уклончиво произнес Боря, – чтобы никого не обидеть.

– Да уж говори как есть, – сказал Олег.

– Ну, ладно, – согласился Боря. – Вы сами этот разговор завели.

Он посмотрел на Шамиля.

– Ты точно будешь, – сказал Боря. – Вы татары народ упрямый. Выучишься на ГРОЗа или проходчика, женишься, обживешься здесь.

Потом он посмотрел на Василия и произнес.

– Ты, Вася, не обижайся, но ты тут не задержишься. Поработаешь маленько и уедешь к себе в Тамбов.

Василий ничего не ответил. Боря обратился к Олегу.

– А вот про тебя ничего не могу сказать. Может быть, ты и станешь шахтером, но у нас, скорее всего, тоже не задержишься.

– Куда же я денусь? – спросил Олег.

– Не знаю, – ответил Боря. – Сорвешься куда-нибудь отсюда. За подругой какой-нибудь, за "длинным" рублем, да мало ли еще за чем. "За туманом", как в песне поется.

Все помолчали, обдумывая услышанное.

– Ладно, пацаны, не берите в голову, – сказал Боря. – Возможно, я ошибаюсь. Время покажет. А пока давайте выпьем.

Как показало время, Боря оказался прав на сто процентов.

После второй бутылки потянуло на воздух. Сложили в пакет оставшуюся закуску. Распихали по карманам пиджаков бутылки с водкой, и вышли на улицу. Бродили по поселку, пока не оказались в гараже у какого-то Петра Андреевича – знакомого Бори Черенкова, работавшего на шестом участке машинистом комбайна. Стаканы расставили на капоте "Жигулей". Петр Андреевич охотно выпил за Бориных учеников, за их будущие успехи в шахтерской жизни.

– Я тоже когда-то, как и вы лес таскал, – говорил он. – А теперь машинист горных выемочных машин шестого разряда. Нас таких на шахте по пальцам пересчитать.

– Да ну! – не поверил Вася Пастухов и вопросительно посмотрел на Борю. – В самом деле?

– Да, – подтвердил Боря. – На бригаду один человек. Специально по ремонту комбайна. Да еще и не в каждой бригаде есть. Обычные комбайнеры по пятому разряду работают.

Олег, Шамиль и Вася с уважением посмотрели на Петра Андреевича.

– А начинал, как и вы, – рассказывал тот. – Двадцать лет назад. Только тогда это называлось не горнорабочий подземный, а доставщик-такелажник. А еще нас звали "лесогонами".

– Почти, как коногонами, – произнес Боря.

– Почти, – согласился Петр Андреевич и спросил. – А ты что думаешь коногоны это такая уж древность? Я конечно на нашей шахте коногонов уже не застал. Но последних лошадей в Кузбассе из шахты вывели не так уж давно – всего лишь восемь лет назад. В семьдесят четвертом году, на шахте "Северной" в Кемерово.

– А ты откуда про это знаешь? – спросил Боря.

– У меня там дальний родственник работает, – ответил Петр Андреевич и продолжил свои воспоминания. – А лесу тогда в шахту гнали уйму. Целые составы с лесом на путях возле шахты стояли. Ведь лавы в основном деревянные были. Комплексы и комбайны только появлялись. Уголь на "отпалку" брали, на лопату. Взрывник лаву "отпалит" и наваливаешь уголек на привод. Двадцать тонн норма в смену на навалоотбойщика. А крепить сколько приходилось. И все лесом, лесом. Забойная крепь, посадочная. Костровая, органная. Сейчас "органку" только на нижнем сопряжении пробивают, а тогда по всей лаве перед посадкой кровли. А общая посадка это еще та штука. Кто знает – тому объяснять не надо. А кто не знает – тот не поймет.

– Ладно, Андреич, не будем о грустном, – перебил его Боря. – Лучше выпьем, и расскажи что-нибудь веселое.

Выпили, закусали. Петр Андреевич задумался. Затем улыбнулся и стал рассказывать.

– Вот помню, когда я лесогонил, доставляли мы лес в шахту через шурф. Здесь неподалеку, сразу за поселком. А возвращались назад мимо огородов. Ну и в темноте бывало не туда забредешь. А утром одна соседка другой жалуется: "Какая-то зараза у меня все грядки повытоптала". Та ей говорит: "Так это, поди, опять лесогоны были". А она отвечает: "Следы-то вроде человеческие".

Все засмеялись. Боря попросил рассказать, что-нибудь поновей.

– Слышал, как наш "Чудак" погорел? – спросил Петр Андреевич.

– Как погорел? – заинтересовался Боря. – На чем?

– Серьезно не слышал? – удивился Петр Андреевич. – Участок об этом второй день гудит.

– У нас выходные, – пояснил Боря – А что случилось?

– Да жена "Чудака" его с какой-то бабой поймала, – сказал Петр Андреевич.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи, – нетерпеливо попросил Боря. – Поведай людям.

И Петр Андреевич рассказал. Оказывается позавчера, Чудинов наплел своей жене, что должен пойти в третью смену в шахту. Производственная необходимость, так сказать. Он ушел, а ей вскоре позвонили и сообщили, что он не в шахте находится, а развлекается в приятной компании. И адресочек сказали. Мадам Чудинова нагрянула на квартиру по-суворовски, как снег на голову. Квартира, словно проходной двор. Дверь не заперта. Врывается Чудинова в квартиру, а там гулянка идет полным ходом. Бабы, мужики. Пьют, танцуют, обнимаются. На кухне сидит "Чудак", а на коленях у него какая-то подруга. Пока законная жена набирала воздуха в грудь, чтобы закатить скандал, Чудинов убрал подругу с колен и сказал: "Лида, ну их на хрен этих шлюх, пошли домой".

– Ну "Чудак", ну дает! – восхитился Боря и добавил. – Не хочет он меня в ГРОЗы переводить.

– Почему? – спросил Петр Андреевич.

– Ты, говорит, под "ОКП" не работал, – пояснил Боря. – Ты под "восемьдесят первым" работал.

"ОКП" – это механизированный комплекс "2ОКП-70", а "восемьдесят первый" – "КМ-81". Эти комплексы хотя и отличались друг от друга, но не настолько, чтобы человек знакомый с одним, не смог быстро освоить другой.

– Это только повод, – сказал Петр Андреевич. – Что думаешь делать дальше?

– Уйду назад взрывником на БВР, – сказал Боря. – Тем более с женой я помирился.

Они еще говорили о чем-то. Потом допили оставшуюся водку и разошлись по домам.

Экзамен в учебно-курсовом комбинате сдали легко. Можно сказать не напрягаясь. Билеты были простые. Олег даже не помнил, какие вопросы в них содержались. Что-то, наверное, о работе. Ну и, конечно же, о правилах безопасности. И дело не в том, что прошло много времени. Когда спустя три года Олегу довелось сдавать экзамен на получение квалификации проходчика 5-го разряда, то те вопросы он запомнил надолго.

Председатель экзаменационной комиссии пожилой горняк, очевидно специально приглашенный с шахты или из горной инспекции, поздравил всех с завершением практики и успешной сдачей экзаменов. Пожелал всем благополучно отработать в шахте и уйти на пенсию в пятьдесят лет.

Сейчас, с высоты прожитых годов, Олег знал, что не все доработают в шахте до пенсионного возраста. Кто-то уйдет, не отработав под землей и года. А один малоразговорчивый паренек из их группы погибнет через три года во время взрыва в шахте в сентябре восемьдесят пятого...

На таком вот не самом приятном воспоминании Олег и вернулся из далекого прошлого в настоящее.

V

Автобус тем временем остановился на автовокзале небольшого города, лежащего на пути. Незнакомка засобиралась выходить. Уже направляясь к выходу, она внезапно обернулась и, посмотрев на Олега, грустно улыбнулась. Это произошло настолько неожиданно, что Олег в ответ выпучил глаза от удивления. Он на несколько минут впал в оцепенение, из которого его выел знакомый голос.

– Привет! Какими судьбами? Вот уж кого не ожидал увидеть.

Голос принадлежал его давнему приятелю Виктору Шестакову. Без церемоний он уселся рядом с Олегом.

– Виктор? – не менее приятеля удивился тот. – А ты откуда здесь?

Виктор с удивлением посмотрел на Олега.

– Как откуда? У меня же здесь сестра живет. Я разве тебе никогда об этом не говорил?

– Да, говорил когда-то, – вспомнил Олег и сказал. – А я за справкой ездил на бывшую шахту.

– За какой справкой? – спросил Виктор. – О подземном стаже?

Олег кивнул.

– Неужели пенсию оформляешь? – удивился Виктор. – Как время-то летит. Отработал, значит, двадцатку, отбатрачил?

– Ты еще скажи "отмотал" или "оттянул", – усмехнулся Олег.

– Не велика разница, – произнес Виктор. – Сам знаешь, кто у нас первые шахты строил.

Олег промолчал. Не любил он разговаривать на эту тему. Сколько можно ворошить прошлое? Хотя конечно из песни слов не выкинешь. Были лагеря, были заключенные. Но что, ничего другого разве не было? Ни великой эпохи, ни великой державы? Так сколько можно эту либеральную жвачку пережевывать? Поди, не девяносто первый год на дворе. Пожили при капитализме, распробовали, что это за ягода-малина.

А Виктор тоже хорош. Был бы каким-нибудь "хомячком" из "офисного планктона" тогда понятно. А то ведь работяга, слесарь. Всю жизнь в шахте. А тоже нет-нет, да и норовит плюнуть в советское прошлое. Что ему покоя не дает? Обида на Советскую власть за репрессированного деда? Но ведь это не помешало отцу Виктора получить высшее образование еще при Сталине. "Сын за отца не отвечает". А уж сам-то Виктор, родившийся за несколько месяцев до смерти "отца народов", никаких притеснений не знал и в помине.

Из раздумий Олега вывел вопрос приятеля.

– А ты чего сидел такой ошарашенный, когда я к тебе подошел.

Олег отвлекся от своих мыслей и рассказал Виктору про попутчицу.

– Ты понимаешь, всю дорогу смотрела на меня как на пустое место, а уходя, улыбнулась, как давнему знакомому, с которым не хочется расставаться.

– Да, – задумчиво произнес Виктор. – Интересный случай. Вообще, я тебе скажу, женский характер – вещь непредсказуемая. Тема неисчерпаемая. Вот помню, был у меня случай.

И тут Виктор умолк. Словно артист, взявший паузу. Олег терпеливо ждал, пока Виктор решал какой из бесчисленных случаев своей жизни рассказать. Наконец он определился. Олег ждал не напрасно.

– Помню, в конце восьмидесятых отдыхал я в доме отдыха под Прокопьевском, – начал свой рассказ Виктор. – Ну и на танцах "положил глаз" на одну женщину близкого возраста. Сама она из Новокузнецка была. Пригласил ее на медленный танец. Она со мной из вежливости потанцевала, но на мои попытки "подбить клинья" не поддалась. А это меня еще сильнее "завело". Обхаживал ее почти две недели. Бесполезно. Смотрит на меня с таким видом, словно хочет сказать: "Как же вы мне надоели!" И вот в последний вечер приглашаю ее на танец. Уже без всякой надежды. Она не возражает. Танцуем мы с ней и вдруг она мне говорит: "Я согласна дать вам то, чего вы от меня так долго добиваетесь". Я от неожиданности опешил, но не растерялся. Тем более сосед по комнате на день раньше домой уехал. Так что вопрос "Где?" не возникал. А утром она мне говорит: "Какая я была дура, что ломалась целых две недели". Вот и пойми их женщин. Ну, а на следующий день разъехались все по домам.

– И ты ее больше никогда не видел? – спросил Олег.

– Нет, – сожалением ответил Виктор. – Она мне сказала, что у нее муж и двое детей.

– Тогда все понятно, – сделал вывод Олег.

– Что понятно? – спросил Виктор.

– Почему она ломалась две недели, а потом, в конце концов, отдалась?

Виктор недоверчиво посмотрел на Олега. Мол, откуда тебе это может быть понятно?

– Почему?

– Ты ей понравился сразу, – ответил Олег. – Потому он две недели и разыгрывала из себя верную жену, а потом все-таки уступила.

– Не вижу логики, – произнес Виктор.

– Наоборот, все логично, – сказал Олег и пояснил. – А если бы этот ваш роман длился бы не одну ночь, а две недели? Ты можешь представить себе последствия?

Виктор задумался и честно признался, что не может.

– Вот, не можешь, – произнес тоном учителя Олег. – А она могла сразу представить. Мало ли браков разрушается после случайных романов. А так получилась история в духе Бунина. Рассказ "Солнечный удар".

Виктор с удивлением посмотрел на него.

– Неужели читал? – не поверил он. – А я думал, что ты кроме Шолохова, Пикуля и Ремарка ничего другого не читаешь.

– Времена меняются – меняемся и мы, – ответил Олег.

Он помолчал с минуту и тоже стал рассказывать.

– У меня тоже случай был. Отдыхал я в санатории, в Курганской области. Дело это происходило в девяносто третьем году. Человек я в ту пору был свободный, разведенный. Так что никому я в данный момент не изменял и совесть меня не мучила.

Виктор хмыкнул, уловив в словах приятеля камешек в свой огород.

– В первый же вечер пошел я на танцы, – продолжал рассказывать Олег. – И глянулась мне одна брюнеточка со стройной фигурой. Потанцевал с ней, познакомился. Оказалось, что уезжает на следующий день после обеда. Санаторий – это ведь не дом отдыха. Там общего заезда нет. Люди постоянно меняются. Одни приезжают, другие приезжают. И так мне захотелось ее. Понимаю, что времени в обрез. Другого шанса не будет. Начинаю решительный штурм.

– Понятно, – произнес Виктор. – Куча комплиментов и недвусмысленные предложения.

– Примерно так, – подтвердил Олег. – Но никакого результата. Мило улыбается. Вот чувствую, что нравлюсь ей. Даже на мои настойчивые приставания она не обижается.

– Многим женщинам нравятся подобные приставания, – заметил Виктор. – Приятно чувствовать себя желанной женщиной.

– Но, тем не менее, она категорически не соглашалась, – сказал Олег. – Ладно. Отхожу гордо в сторонку. Как в песне: "Нет и не надо, другую найдем". Буквально тут же мне подвернулась другая женщина, более сговорчивая. И мы с ней вскоре незаметно улизнули с танцев. На следующий день встречаю возле столовой вчерашнюю недотрогу. Смотрит она на меня печальными глазами и грустно так говорит: "Куда же вы вчера так внезапно исчезли?" А мне в ответ и сказать нечего.

– Да, "обломил" ты женщину, – сделал вывод Виктор. – Жестоко "обломил".

За разговорами не заметили, как добрались до места. Выйдя из автобуса на автостанции, приятели задумались о том, стоит ли расходиться в разные стороны или следует отметить сегодняшнюю неожиданную встречу. Виктор даже процитировал известное английское стихотворение в переводе Маршака: "Для пьянства есть такие поводы: поминки, праздник, встреча, проводы". Олег не возражал.

– У тебя или у меня? – спросил Виктор.

– У меня, – не задумываясь, ответил Олег.

В последнее время Олег предпочитал приглашать Виктора на "рюмку чая" к себе домой, чем ходить к нему в гости. Дело в том, что Виктор, похоже, окончательно помирился с женой. Причем примирение произошло своеобразно. Мария вернулась к Виктору, но без детей. Дочь жила и училась в Новосибирске. А сын учился в техникуме и по-прежнему жил у бабушки с дедушкой, которые спрашивали с него не так строго, как мать.