Текст книги "Шахта - дело темное (СИ)"

Автор книги: Владимир Пузырёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– А зачем мне тебя раньше времени волновать? – в свою очередь спросил начальник. – И потом, ты же понимаешь, что не я это решаю.

Олег не стал спорить. В самом деле, к чему зря сотрясать воздух, если все решается не в этом кабинете.

Получив наряд, Олег отправился в шахту по привычному для себя маршруту, практически не изменившемуся за двадцать лет. "Чистая" раздевалка – "грязная" – ламповая. Разве что, получив светильник и самоспасатель, теперь отдаешь ламповщице не жестяной жетончик, а пластиковую карточку. Как-никак двадцать первый век на дворе.

После ламповой идешь к стволу. Спускаешься в клети. А затем вместе со всеми шагаешь на посадочную площадку "пассажира". И уже сидя в вагончике, ждешь отправления. Можно поболтать о чем-нибудь с соседями, либо просто подумать. О чем? Найдется о чем.

За спиной Олега двое молодых парней вели разговор. Один горячо доказывал другому, что в шахте сейчас много не заработаешь. А на-гора хватает мест, где можно получать и больше. Его собеседник вяло возражал. Мол, в таких местах надо либо работать, как проклятому, либо с криминалом дело иметь, а это нежелательно. К чему рисковать? Свобода дороже. В ответ ему приводили в пример каких-то неведомых друзей, у которых все чисто и опасаться никого не надо.

Олега этот разговор стал понемногу раздражать. Хотелось задать модный нынче вопрос: "Если ты такой умный, то почему такой бедный? И что ты тогда в шахте забыл?" И словно отвечая на этот вопрос, голос за спиной произнес: "Я еще с годик в шахте перекантуюсь, а потом найду себе место на поверхности".

Олег усмехнулся. Знакомая песня. От многих он ее слышал. Но подавляющее большинство из них так и работало в шахте до пенсии. Правда, некоторые с шахты все-таки уходили. Как, например, Василий Пастухов. Он уволился весной восемьдесят третьего года. Уехал домой в Тамбовскую область. Как не убеждали его Олег с Шамилем остаться, но так и не уговорили.

– Вася, – говорил ему Шамиль, – ты ведь у себя в колхозе половину не будешь получать, от того, что здесь зарабатываешь.

– Да если бы я у себя в колхозе работал так, как здесь, – возражал Василий, – то я бы уже Героем Социалистического труда был.

– Зря ты, Васек, так говоришь, – не соглашался Олег. – Работа как работа. Тяжеловато, не спорю. Но поработай еще. Привыкнешь.

Но Василий на уговоры не поддавался.

– Да разве в одной работе дело? – спрашивал он. – У нас дома уже сады цветут, а тут зима никак не закончится.

Весна в тот год и в самом деле не торопилась приходить. Олег, переживший за службу две здешних зимы, и сам сильно удивлялся, глядя на такую холодную, даже по местным меркам, погоду. Вроде бы солнышко пригреет, капель застучит, проталины появятся. Казалось бы вот она весна. И тут на тебе. Снова снег валит, метель метет. Здравствуй зима! А ведь мы тебя уже проводили. И чучело твое соломенное на празднике сожгли. А ты все никак от нас не уходишь.

Уговоры не помогли. Василий уехал. При увольнении возникли кое-какие сложности. Пришлось отработать месяц. Да еще при расчете удержали часть "подъемных", полученных при устройстве на шахту, так как Василий не отработал положенных три года. Но на дорогу до Тамбова хватило. Олег с Шамилем проводили Василия в аэропорт. Он собирался до Москвы лететь самолетом. Далее до Тамбова – поездом. И уже до своей деревни – автобусом. Выпили с ним напоследок в ресторане аэропорта. Попрощались. И больше никогда не увиделись. Обменялись парочкой писем и все. Закончилась переписка.

А в службе рабочих кадров производственного объединения Василия Пастухова занесли в список "Уволившихся с шахты, не отработав года". Видать немало было таких работников, раз для них отдельную графу завели. Хотя привыкли же работать в шахте и Олег, и Шамиль, и многие другие с кем они проходили первоначальное обучение в учебно-курсовом комбинате.

Думал ли заводской паренек Олег Суханов, когда осваивал премудрости слесарно-сборочных работ, что через три года станет шахтером, а потом еще проработает в шахте не один десяток лет. Заводские приятели, с кем вместе начинал работать, уйдут на пенсию в шестьдесят. Или даже позднее: пенсионный возраст в независимом Казахстане подняли. Хотя где они те приятели? По редким, случайно услышанным, разговорам Олег знал, что в девяносто первом году народ чуть ли не толпой повалил с завода. Кто-то нашел другое место работы. Кто-то уехал в Россию, в Германию. Завод, правда, до сих пор работает. А вот какие типы самолетов и вертолетов ремонтирует, Олег точно не знал. Хотя и любопытно было бы узнать. Да вот только у кого?

Тогда весной восемьдесят третьего года жизнь у Олега шла обычным порядком. В начале марта он вернулся на восьмой участок, отработав на седьмом, как и предсказывал Михаил, два месяца. Правда, после возвращения он попал не в первую смену на доставку, как раньше. Его отправили работать по сменам. Он должен был запускать "цепочку" скребковых конвейеров. Нажал кнопку и все дела. Если встанет ленточный конвейер, то останавливаешь скребковые. Если звонят проходчики и интересуются, почему "привод" в забое стоит, то смотришь на пульт и отвечаешь, что первые два конвейера работают, а третий почему-то остановился. А там уж они сами разберутся. Да еще время от времени приходилось зачищать место перегруза с "привода" на "ленту". По сравнению с доставкой или зачисткой выработок – настоящий курорт. Самое сложное – борьба со сном. Особенно в ночную смену. Так и тянуло закрыть глаза. Ведь, что характерно. В детстве, помниться, сверчок ночью спать не давал. В "общаге" соседи за стенкой зашумят – тоже не спится. А тут "привод" работает с лязгом цепей и гудением двигателей – и ничего. Не мешает. Наоборот усыпляет, лучше любого снотворного. Иной горнорабочий, бывает, расслабится, задремлет. А тем временем цепи со скребковых конвейеров уходят по "ленте" аж до "люков" на "горизонте". Даже байка такая ходила. Звонят "люковому" и спрашивают: "Что грузишь?" Тот отвечает: "Цепи". Снова спрашивают: "И много?" Отвечает: "Второй вагон". Не на пустом месте, видать, такая байка родилась.

В конце марта бригада закончила проходку конвейерного штрека. Теперь ей предстояло пройти монтажную камеру, которая соединила бы конвейерный штрек с вентиляционным, закольцевав, таким образом, выемочный столб. Так как падение пласта, проще говоря, наклон, было таким, что проходческий комбайн в гору не шел, то проходить камеру пришлось на "отпалку" – буровзрывным способом. У Олега появилась новая обязанность. Он стал подносчиком взрывчатки. По-шахтерски – "сумконосом". В начале смены он отправлялся на склад взрывчатых материалов, где получал от взрывника сумку с двадцатью килограммами аммонита. Сам взрывник нес в своей сумке взрывную машинку, электродетонаторы и моток тонкого провода – "магистрали". Взрывник мог нести и взрывчатку, но менее двенадцати килограммов. Если больше, то ему полагался подносчик.

Передвигались по шахте в "аммонитке" – небольшом составе, состоящем из электровоза, двух пассажирских вагонов и одного грузового, оборудованного специально для перевозки взрывчатки. Но "аммонитка" ездила только по основным выработкам – штольне и квершлагам. А по уклонам и штрекам приходилось топать пешком. Так и добирались до забоя монтажной камеры, где проходчики к этому времени успевали отбурить шпуры. Олег с интересом наблюдал за работой взрывника. Как тот доставал из одной сумки аммонитные патроны, а из другой – детонаторы. Толстым блестящим шилом взрывник прокалывал патрон с одной стороны и вставлял в него детонатор. Теперь это был не просто патрон, а – "боевик". Проходчики закладывали в шпур сначала обычный патрон, а следом досылали "боевик". Затем с помощью трамбовки разминали закладку – пыж из сырой глины. Теперь из заряженного шпура наружу выглядывали два проводка, идущие от детонатора. Закончив заряжание, взрывник выпроваживал из забоя всех прочих – горного мастера, проходчиков, подносчика. А сам начинал соединять из проводков детонаторов взрывную сеть.

Олег вместе с проходчиками, находясь на безопасном расстоянии, видел издали, как разматывая "магистраль", отходит из забоя взрывник. Вскоре доносился предупредительный сигнал – два длинных свистка. После этого производилось взрывание. В забое глухо ухало. Борта выработки вздрагивали. По кровле проносился раскатистый гул. По ушам била тугая воздушная волна. А следом струя воздуха выносила из забоя едкий запах сгоревшей взрывчатки. Все на какое-то время закрывали носы рукавами, ладонями. Потом доносилось три коротких свистка, что означало: взрывник осмотрел место взрывания и разрешает допуск в забой. Проходчики начинали отгружать взорванную "горную массу" – так это называлось в учебниках по горному делу. Взрывник отправлялся на-гора, а Олег – на свое рабочее место. Запускать "цепочку" конвейеров. Подносчик был обязан находиться при взрывнике до окончания взрывных работ. Если бы взрывание по каким-нибудь причинам отменялось, то аммонит пришлось бы возвращать на склад. Однажды Олегу довелось это делать. Выходить по штреку и уклону до "горизонта" и там ждать обратного рейса "аммонитки".

Однажды на складе взрывчатки Олег наткнулся на Борю Черенкова. Оба довольно искренне обрадовались этой встрече. Боря поинтересовался как дела, как пацаны.

– Нормально, – ответил Олег. – Работаю, как видишь. Шамиль женился в отпуске. Жена к нему сюда приехала.

– А живут где? – спросил Боря.

– Квартиру снимают, – ответил Олег.

– Понятно, – произнес Боря и спросил. – А Вася как, тоже работает?

– А Вася уехал к себе в деревню, – вздохнув, ответил Олег.

– Насовсем? – переспросил Боря.

– Скорее всего, – произнес Олег и добавил. – Так что с ними все произошло, так как ты предсказывал.

– Ну, а ты, – спросил Боря, – не собираешься никуда уезжать?

– Пока не собираюсь, – ответил Олег...

Взрыв хохота в соседнем вагоне прервал воспоминания.

"Интересно, – подумал Олег, – как там Боря Черенков поживает? Работает или нет? Он ведь меня лет на десять старше. Скорее всего, работает. Сколько же времени прошло. Как будто все это происходило в какой-то другой жизни".

Такая мысль уже не один раз приходила Олегу в голову в последнее время. Он усмехнулся. А может и в самом деле другая жизнь? Другая страна, другие люди? Хотя люди вроде те же. Только какие-то другие они стали. А вот страна точно другая. Территория та же, а страна другая.

Думал ли Олег в той другой жизни, что ему доведется работать на "импортном" комбайне, на котором будет прикручена жестянка с надписью: "Комбайн прох╕дницький. Зроблено в Укра╖н╕".

"Заграница, блин! – со злостью подумал Олег. – Порезали по живому единую страну!"

Когда он в последние годы ездил в отпуск в Казахстан, по часу простаивая на двух таможнях – российской и казахстанской, это казалось ему какой-то детской игрой, в которую всерьез играют взрослые люди. Только вот кое-где такие игры закончились кровью, и немалой.

"Пассажир" тронулся, но и это не отвлекло Олега от невеселых мыслей.

X I

Смена прошла нормально. Без поломок, простоев и прочих неприятных сюрпризов. Устали, конечно. Как же без этого. Но это была не та усталость, когда устраняешь последствия аварии или проходишь горное нарушение. Вымотаешься, как собака. А результат минимальный. Тут вроде бы тоже, и весь в поту, в угольной пыли. И фляжка пустая, и руки гудят, и ноги. Но все это не зря. Не стыдно сменщикам в глаза смотреть. И чувствуешь моральное удовлетворение. А насчет «приятной» усталости, о которой так любят говорить, то, что в ней приятного? Усталость – она и есть усталость.

В ламповой вместе с карточкой отдали записку: "Зайти в отдел кадров с военным билетом". Олег удивился. Ему казалось, что военкомат давным-давно забыл про него. В советское время в военный билет регулярно вклеивали мобилизационные предписания, в которых уведомлялось, что в случае объявления всеобщей мобилизации необходимо, не дожидаясь повестки, прибыть на сборный пункт, имея при себе запас продовольствия на трое суток. И указывался адрес сборного пункта. Но уже более десяти лет подобные предписания никто не вклеивал. А на сборы, иначе говоря – на переподготовку, Олега за двадцать лет, прошедших после увольнения в запас, ни разу не призывали. Хотя воинская часть, где он служил, находилась не так уж далеко.

В апреле восемьдесят третьего года на переподготовку отправили Алексея Воронцова. Вернулся он через неделю. С обветренным лицом и тем трудноуловимым запахом армии, знакомым каждому служившему человеку. К огромному удивлению Олега, на сборы Алексей попал в его родной дивизион ПВО.

– А тебя, каким ветром туда занесло? – спросил Олег. – Ты же к зенитно-ракетным войскам никакого отношения не имеешь?

– То-то и оно, – ответил Алексей. – Меня там один подполковник спрашивал: "Ты кто по специальности?" Я отвечаю: "Оператор дальности". Он мне стал разные вопросы задавать, а я в них ничего не понимаю, ни уха, ни рыла. Он, такой недовольный, мне говорит: "Ничего ты не знаешь. Чему тебя учили?" А я ему говорю: "Так я оператором дальности на "Шилке" служил". У другого спрашивает: "Ты кто по специальности?" Тот отвечает: "Стартовик". Снова спрашивает: "А точнее?" Парень говорит: "Механик стартового стола". Подполковник заинтересовался: "В Подмосковье служил?" Парень отвечает: "Нет, в Литве". Подполковник удивляется: "Там таких комплексов нет со столами". А оказывается, парень в РВСН служил.

– Прямо сборная солянка какая-то, – сказал Олег и спросил. – Ну и чему вас там учили?

– Да нас таких, как я, ничему не учили, – ответил Алексей. – Чему можно научить за неделю? Наше место, как говорится, в зрительном зале. Большинство все-таки были люди знающие. Вот они-то и суетились на стартовой позиции. А мы, как в том анекдоте про чукчу в космосе: "Покорми собак, к приборам не прикасайся".

– Ну и как тебе боевая работа войск ПВО? – спросил Олег.

– Интересно, конечно, – ответил Алексей и добавил. – Но не впечатляет.

– Почему? – спросил Олег, слегка обидевшись.

– Ну, как тебе сказать, – попытался объяснить Алексей. – Ты танковую атаку когда-нибудь видел?

– Только в кино, – ответил Олег.

– А представь наяву, – предложил Алексей. – Наступает танковый полк – сотня танков. А за ними мы – дивизион "Шилок". Прикрываем их от удара с воздуха. Впечатляет?

– Наверное, – согласился Олег. – Не довелось пока увидеть.

– Ладно, бог с ней с танковой атакой, – произнес Алексей и загадочно посмотрел на него. – Тебе привет передали.

– Кто? – спросил Олег. – Солдаты? Офицеры?

А сам подумал: "Неужели она?"

Алексей отрицательно помотал головой.

– Ни солдаты и ни офицеры, – ответил он. – А женщина по имени "Наталья".

– Привет, говоришь? – спросил Олег. – И все?

– Вот я тоже, – сказал Алексей, – не будучи большим оригиналом, спросил у нее: "И все?"

– И что она ответила? – спросил Олег.

– Так и ответила: "И все".

Олег ненадолго задумался, потом снова спросил.

– А как она узнала, что ты со мной знаком?

– Случайно разговорились, – ответил Алексей. – Она как узнала, что я на шахте работаю, так и спрашивает: "А вы, не знаете ли такого Олега Суханова?" Я говорю: "Конечно, знаю. И даже очень хорошо" Она и говорит: "Тогда передайте ему привет от Натальи". Я говорю: "Ладно, передам".

Алексей помолчал и спросил.

– У тебя с ней что-нибудь было?

Олег ничего не ответил. Алексей подумал, что молчание – знак согласия. А вслух спросил.

– Ей, наверное, лет двадцать пять?

– Двадцать шесть, – ответил Олег.

– Даже так, – произнес Алексей и поинтересовался. – Она замужем?

Олег кивнул. Алексей из деликатности больше ничего не стал спрашивать.

Вечером в столовую не пошли. Ужинали у себя в комнате. За ужином выпили бутылку водки на троих. Выпив, разговорились. И как-то само собой получился вечер армейских воспоминаний. Михаил рассказывал байки из жизни танкового полка, в котором он командовал взводом.

– Полк наш стоял на Сахалине. В вероятной войне не самый главный театр военных действий. Ну и вооружение у полка было соответствующее – "тридцатьчетверки" образца сорок четвертого года с 85-милиметровой пушкой. Да и сам полк считался кадрированным. Знаете, что это такое?

Алексей понимающе кивнул, а Олег пожал плечами, мол, не знаю.

– Это когда в части вся техника в наличии, а личного состава – минимум, – объяснил Михаил. – У меня в экипажах имелось по два человека – командир и механик водитель. А наводчики, заряжающие, стрелки-радисты в случае войны из запаса призывались.

Михаил закончил объяснения и перешел к главному.

– А командиром полка у нас еще тот был "самородок" – майор Денисенко.

– Майор? – удивился Олег. – Командир полка? В мирное время?

– Вот-вот! – оживленно подтвердил Михаил.

– Может быть у него "мохнатая лапа" была? – предположил Алексей. – В округе или Генштабе? Может он какой-нибудь генеральский сынок?

– Если бы, – произнес Михаил. – Обычный могилевский колхозник по происхождению.

– Могилевский? – опять удивился Олег. – А я думал он хохол, судя по фамилии.

– Мало ли хохлов с русскими фамилиями, а русских – с украинскими? – возразил Алексей. – Да и на Могилевщине, поди, украинцы живут.

– Не знаю, кто он был по национальности, – сказал Михаил. – Говорил он по-русски без какого-то явного акцента, украинского или белорусского. Но словарный запас был у него, как у ротного старшины. И выражения такие же. На офицеров орал, как на солдат.

– У нас в "учебке" старшина батареи был прапорщик Кучер, – вспомнил Олег. – Так у того любимое выражение было: "Кровью умоетесь, шакалы".

– Он что, руки любил распускать? – спросил, нахмурившись, Алексей.

– Нет, такого он себе не позволял, – ответил Олег и спросил. – А почему ты, Миша, командира полка "самородком" назвал?

– А потому что он, как Чапаев, "академиев" не заканчивал, – объяснил Михаил.

– Командир полка без академии, – произнес задумчиво Алексей. – Такое бывает и не так уж редко.

– Вы еще больше удивитесь, – интригующе произнес Михаил, – если узнаете, что он и военного училища не заканчивал.

– А как он офицером стал? – спросил Олег. – Я так полагаю, что с таким уровнем интеллекта институт с военной кафедрой он тоже не учился.

– Правильно полагаешь, – сказал Михаил. – А офицером он стал так. Служил сверхсрочником. Решили его взводным поставить. Сейчас бы ему просто дали бы прапорщика. Мало ли прапоров взводами командует. И служил бы он в этом звании до пенсии. А тогда такого звания в Советской Армии еще не было. Его в начале семидесятых ввели. Послали Денисенко на курсы младших лейтенантов.

– Слышал я про такие курсы, – сказал Олег. – У меня брат двоюродный на таких учился. Но только там обычно офицеров запаса готовят.

– Обычно да, – согласился Михаил и пояснил. – Но тогда после хрущевских сокращений в армии жуткая нехватка офицеров была. Вот его и послали на курсы. Я, естественно, всего этого видеть не мог. Мне знающие люди поведали. Приврали, конечно, без этого не бывает. Но в целом правду рассказали.

– А как он до командира полка дослужился? – спросил Алексей. – Не каждый после училища дослуживается.

– Так вот и дослужился, – сказал Михаил. – Командовал взводом несколько лет. Уже и лейтехой стал, и старлеем. Решили его на роту поставить. Снова на курсы послали. Стал он ротным. Дослужился до капитана. Тут его снова на курсы посылают. Уже в Москву. И вот, когда он учился на этих курсах, туда высокое начальство нагрянуло. Вроде бы даже сам Гречко. И захотелось высокому начальству посмотреть, как слушатели из танковых пушек стреляют. Ну, а наш Денисенко не зря столько лет в броне просидел. Отстрелялся лучше всех. И с маршальского плеча приказ: "Присвоить майора и назначить командиром полка".

– Лихо! – восхитился Алексей.

– Приказ в армии – закон, – продолжал рассказывать Михаил. – Но и в кадрах министерства тоже не дураки сидели. Понимали, что из него за командир полка. Вот и закатали майора Денисенко на Сахалин командовать полком неполного состава.

– Да, – задумчиво произнес Алексей. – Чего только в жизни не бывает. Если бы не ты, Миша, а кто-нибудь другой рассказал эту историю, то ни за что не поверил бы.

Они еще о многом говорили в тот вечер. О нелепых и смешных случаях. О жестоких армейских розыгрышах и шутках. О беспросветности гарнизонной жизни. О блудливых офицерских женах. Алексей пытался намеками вызвать Олега на откровенность, чтобы узнать подробности отношений с Натальей, но тот на провокации не поддавался. Либо отшучивался, либо отмалчивался. Олег не мог представить, какая встреча ожидает его совсем скоро.

XII

На следующий день перед сменой Олег зашел в отдел кадров. Сотрудница, отвечающая за воинский учет, забрала у него военный билет. Задала несколько вопросов, в основном касающихся близких родственников.

– За военным билетом зайдете через две недели, – сказала она.

– Для чего все это? – поинтересовался Олег.

Сотрудница неопределенно пожала плечами.

– Им виднее, – ответила она, имея в виду военкомат.

Олег отправился на наряд. Он уже давно не ожидал от военкомата каких-то сюрпризов. Тем более, когда ему уже стукнуло сорок. Как говорил всезнающий Виктор, после сорока переводят в запас второй категории. А это значит, что в строй только в случае большой войны. Да и то в последнем обозе на последней подводе. А на сборы уже точно не призовут. А неплохо было бы хоть раз побывать. Хотя сборы бывают разные. Отца Олега в советское время под видом переподготовки пару раз посылали на хлебоуборку. И уж совсем особый случай, когда заводских парней в декабре семьдесят девятого отправили в Афганистан.

Олегу снова вспомнилась весна восемьдесят третьего года и та неожиданная встреча, случившаяся после возвращения со сборов Алексея Воронцова. И имевшего, как оказалось, к этому событию прямое отношение.

На майские праздники Олег остался в комнате один. Соседи разъехались по домам. Первого мая Олег работал. Ходил в шахту на откачку воды вместе с дежурным электрослесарем. В праздничный день в шахту пускали по специальному пропуску, подписанному дежурным по шахте. В тот день им оказался старый знакомый Олега – Чудинов. Бывший начальник шестого участка тоже узнал его.

– Как дела, Суханов? – спросил он. – Как работается?

– Нормально, – ответил Олег, забирая подписанный пропуск.

До места добирались полупустым "пассажиром". Малознакомый Олегу слесарь Фарид, татарин лет сорока, работавший постоянно в первую смену в другой бригаде, оказался очень разговорчивым человеком. Пока дошли до водосборника он успел расспросить своего напарника обо всем: откуда он родом, кто его родители, как попал на шахту, где служил в армии, женатый или холостой. Полная устная анкета.

В водосборнике находился насос "К-60" – довольно производительный, но имеющий одну особенность. Чтобы его запустить требовалось два человека. Делалось это так. В приподнятый "храпок" заливалась вода. Из ведра или из старого списанного огнетушителя. Затем один держал на весу "храпок", другой брал в руки кнопку запуска насоса. По команде "Бросай!" один ронял "храпок" в воду, другой включал насос. Запустившийся "К-60", начинал качать. Если один из двух запаздывал, то приходилось повторять заново. Но все получилось удачно с первого раза. Качали с перерывами, по мере заполнения водосборника.

– Откуда столько воды в шахте? – удивлялся Олег.

– Весна, – отвечал Фарид. – Еще долго будет таять. В тайге снег до мая лежит. Особенно на северных склонах.

– А в шахту, как вода попадает?– спросил Олег.

– Через выработки, которые на поверхность выходят – ствол, штольню, шурфы, – объяснял Фарид. – Через трещины в породе. Через завалы. Вода себе дорогу найдет.

Перестали качать за час до конца смены, в очередной раз, осушив водосборник.

– До следующей смены хватит, – уверенно сказал Фарид.

Они выбрались на горизонт.

– "Пассажир" будем ждать или пешком пойдем? – спросил Фарид. – Если пешком, то на час раньше свет сдадим.

– Пошли, – согласился Олег.

Так и прошла праздничная смена, оплачивавшаяся по двойному тарифу.

Второго мая Олег сидел в общежитии и скучал, не зная чем себя занять. То читал книгу, лежа на койке. То вставал, подходил к телевизору и переключал с первого канала на второй. Пультов дистанционного управления к отечественным телевизорам в ту пору еще не выпускали.

"Общага", обычно шумная и суетливая, притихла, словно затаилась. Заглянул Валерий – партнер Михаила по игре в шахматы. Посидел минут двадцать, обсудил с Олегом последние новости и ушел.

В обед Олег выпил бутылку пива и съел пару бутербродов с вареной колбасой. Столовая в праздник не работала, а готовить что-то самому не имелось никакого желания. После обеда он задремал под бормотание телевизора.

Проснулся Олег от стука в дверь.

– Не заперто, – произнес он громким голосом, оторвав голову от подушки. – Входите.

Но тот, кто стучал, не торопился входить. Дверь слегка приоткрылась и знакомый до боли голос спросил.

– Хозяева, к вам можно?

Олега подбросило с кровати словно катапультой. Он распахнул дверь. На пороге стояла молодая женщина.

– Наташка! – воскликнул Олег.

Он бросился к ней, обнял и стал целовать.

– Сумасшедший! – смеясь, произнесла Наталья. – Дверь хотя бы закрой.

Олег, не выпуская ее из объятий, закрыл дверь, щелкнув замком. Затем подхватил Наталью на руки и, чувствуя приятную тяжесть ее тела, тут же перенес на кровать.

– Сумасшедший! – повторила она...

– У тебя кто-нибудь есть? – спросила Наталья, придя в себя после бурного общения.

– Нет, – ответил Олег, стараясь ровно дышать.

– И что, за целый год никого не было? – удивилась Наталья. – Не поверю.

Олег не стал врать.

– Был неудачный роман, – признался он. – Вначале все хорошо как будто было, но потом расстались.

– Ты не переживай, – успокоила его Наталья. – Другую найдешь.

"Тебе виднее, – подумал Олег. – Ты мне, наверное, быстро замену нашла. Интересно, кого? Спросить? Не стоит, а то обидится".

Злые языки утверждали, что Наталья в каждом призыве заводила себе любовника среди солдат. А так же не обделяла своим вниманием и отдыхающих в доме отдыха, в котором работала. Дом отдыха находился в двух километрах от дивизиона. Наталья ходила на работу пешком. А вот офицеров и прапорщиков она близко к себе не подпускала, опасаясь мести их ревнивых жен.

Наталья относилась к той категории женщин, которые рано взрослеют и уже в старших классах школы привлекают внимание не только одноклассников, но и мужчин намного старше себя. Такие девушки обычно выходят замуж в восемнадцать лет, едва успев сменить платье выпускницы на подвенечный наряд невесты. И хорошо еще, если в замужестве весь свой темперамент обращают на мужа. Если же нет, то тогда, как говорится туши свет и сливай воду.

Мужем Натальи был автотехник прапорщик Горелов, имевший вид деревенского замухрышки. Он и на сверхсрочную службу остался, чтобы поднять свой статус. Про таких военнослужащих в царской России сочиняли частушки: "Раньше был парнишечка, рылся в огороде я, а теперь я прапорщик – ваше благородие". А еще имелась у прапорщика Горелова заветная мечта – стать офицером.

"Как она вообще могла пойти за него замуж? – недоумевал Олег. – Такая роскошная женщина и он. Не представляю".

Он поделился своими сомнениями с Сергеем Пономаренко. Тот призвался на полгода раньше Олега и, тем не менее, они дружили, несмотря на разницу в призывах. Мало того, Пономаренко считал его своим побратимом.

– Мы с тобой два казака, – говорил он. – Я – кубанский, ты – семиреченский.

Сергей Пономаренко был "предшественником" Олега в постели у Натальи. Вопрос друга его не удивил.

– Она познакомилась с ним, когда он учился в школе прапорщиков, – сказал Сергей. – Школа находилась в городе, где жила Наташка. А у нее к тому времени была такая репутация, что никто ее замуж брать не хотел. А этот дурачок Горелов на ней женился. Ничего не поделаешь. Любовь зла.

– Это точно, – произнес Олег и спросил. – Как думаешь, он знает о ее похождениях?

Сергей усмехнулся.

– Конечно знает, – ответил он.

– И живет с ней? – удивился Олег. – Ради чего? Детей ведь у них нет. Не знаешь почему?

Сергей снова усмехнулся.

– Наташка своих детей в поликлинику отнесла, – ответил он и, заметив недоуменный взгляд друга, сказал. – Маленький что ли, не понимаешь? Аборт Наташка сделала еще до Горелова. После этого не беременеет.

– Ради чего он с ней живет? – опять спросил Олег.

– Живет, как видишь, – сказал Сергей и повторил. – Любовь зла.

Наталья, и в юности не худенькая, в замужестве располнела, но продолжала сохранять привлекательность, вызывая у мужчин, особенно молодых и лишенных женского общества, острое чувство вожделения. Олег не был исключением, хотя невысокая, светло-русая Наталья и не принадлежала к его излюбленному типу женщин – брюнеток с хорошей фигурой.

Наталья досталась Олегу, можно сказать, по "наследству". В ноябре восемьдесят первого года Сергей Пономаренко уволился в запас. Месяца за два до "дембеля" он завел с Олегом неожиданный разговор.

– Тут тобой одна дама интересуется, – сказал он.

– Что за дама? – спросил Олег. – Пиковая или бубновая?

Сергей усмехнулся.

– Скорее червонная, – ответил он.

Олег припомнил все свои скудные познания в гадании на картах.

– Червонная дама, – предположил он, – значит замужняя блондинка.

– Точно, – подтвердил Сергей. – Замужняя блондинка.

– Кто такая? – нетерпеливо спросил Олег. – Ну, говори, не темни.

Сергей выдержал небольшую паузу.

– Наташка Горелова, – наконец произнес он.

– И что ей надо? – спросил удивленный Олег. – Какой у нее интерес ко мне?

– Хочет с тобой поближе познакомиться, – ответил Сергей.

– Очень близко? – переспросил Олег.

– Очень, – сказал Сергей и добавил. – Ближе не бывает.

И тут почему-то Олег перестал чему-либо удивляться. Но все-таки спросил.

– А зачем ты мне это говоришь? Она же твоя, – чуть помедлив, произнес, – подруга.

На языке, правда, крутилось другое слово.

– Подруга, – согласился Сергей и уточнил. – Армейская подруга. Как были на войне походно-полевые жены – ППЖ. Через пару месяцев я буду отсюда за три тысячи километров. А ты здесь будешь. И Наташка тоже здесь. А она, будь уверен, все равно себе кого-нибудь найдет. Даже не сомневайся. А зачем ей искать кого-то, если ты есть. Верно я говорю?

– Верно, – согласился Олег и спросил. – Но как это все устроить?

– Всему вас учить надо, – с чувством превосходства сказал Сергей и поинтересовался. – У тебя что, баб никогда не было?

– Ну, почему же, – слегка смутившись, ответил Олег. – Были.

И вспомнил одну девчонку из заводского общежития.

"Как давно это было, – подумал он. – Хотя почему давно? Всего полтора года прошло".

– Так в чем же дело? – удивился Сергей. – Тем более ты ей нравишься. Так что не теряйся.