Текст книги "Левая политика, № 5 2008. Предварительные итоги"

Автор книги: Владимир Марочкин

Соавторы: Александр Шубин

Жанры:

Газеты и журналы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Назад к карточке книги

Мне Маркса жаль: его наследство

свалилось в русскую купель:

здесь цель оправдывала средства,

и средства обосрали цель.

В самом деле, десятилетиями впихивали во все студенческие головы «три части марксизма» с философией во главе, а в результате и марксистов оказалось на деле «чуть-чуть и маленько», да и на философию вообще, несмотря на нынешнее изобилие учебников и трактатов, в большинстве своём «смотрят как на профессора магии, заклинания которого звучат торжественно, потому что никто их не понимает».

Так что полагать, подобно Нилогову, что «интерес к философии в настоящее время необычайно высок», значит чрезмерно оптимистично обобщать частные наблюдения. К тому же вся соль проблемы, как всегда, не в отношении к философии вообще: таковой фактически и нет в реальности, как нет, скажем, «человека вообще». В этом смысле прав Фёдор Гиренок, подчёркивая: «Философия – это, конечно, имена. Нет имён, нет философии. Поэтому нам нужны имена… Марксизм без Маркса, фрейдизм без Фрейда, христианство без Христа – это как кофе без кофеина. Пустой знак, симулякр» (с. 392, 393). В этом родство философии с искусством, и потому не удивляет тезис Василия Кузнецова: «Философия – поэзия мысли, воспевающая поэтику бытия» (с. 441). А поскольку не бывает-де плохой поэзии, ибо «это уже просто НЕ поэзия», то так отрадно верить философствующему субъекту, вроде Олега Матвейчева, что «в конечном счёте, с большим опозданием, отсрочкой, миром всё же правят философы» (с. 142). Но в таком контексте обнаруживается явная неувязка с так называемой русской философией, за которую справедливо и страстно ратует Нилогов, выступая против тех «эрузитов» (неологизм Ф.И. Гиренка, образованный от соединения слов «эрудит» и «паразит»), которые «отказывают русскому народу в праве на философию», ибо, мол, «русские ещё не доросли и вряд ли когда-нибудь дорастут до постановки собственно философских вопросов» (с. 9). Проблема и в самом деле серьёзнейшая. Утверждают ведь иные, что «русская философия за полной банальностью вообще неинтересна», что о ней можно говорить лишь как о «некотором элементе российской истории, надо сказать, весьма тщедушном и дрянном» (Дмитрий Галковский, с. 51, 52). Да и сводить эту проблему всего лишь к вопросу об интернациональности национального языка, как пытается Нилогов, значит, на мой взгляд, вновь игнорировать истину, сформулированную более 160 лет назад: «Философам достаточно было бы свести свой язык к обыкновенному языку, от которого он абстрагирован, чтобы узнать в нём извращённый язык действительного мира и понять, что ни мысли, ни язык не образуют сами по себе особого царства, что они – только проявления действительной жизни»[47]47
Там же. Т, 3. С. 449.

[Закрыть]. И совершенно не случайно поэтому, к примеру, выдающийся русский мыслитель XX век А.Ф. Лосев, подытоживая основные особенности русской философии, именно эту, действительностью обусловленную, мировоззренческо-методологическую суть дела, выявляет в её характерных тенденциях: «в учении о бытии – материализм, в учении о человеке – социализм, в учении о цели жизни – подвижничество и героизм ради будущих благ, в учении о познании – единство теории с практикой и практика (в широком смысле) как критерий истины»[48]48
Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Госполитиздат, 1991. С. 512.

[Закрыть]. Вот при таком, конгениальном с марксизмом, подходе и не будет, говоря словами Нилогова, «никаких серьёзных оснований относиться к философии как к этимологософствованию (жонглирование смыслами посредством этимологий философских терминов), получившему своё вульгарное распространение после работ М. Хайдеггера» (с. 9). И нельзя не заметить, что этим грехом «этимологософствования» страдает и ряд текстов в рассмотренном издании, которое в целом, как уже сказано, заслуживает самого внимательного и одобрительного отношения.

А по поводу этого самого «этимологического жонглирования» хочется сказать, заключая эти заметки, опять-таки словами Н.А. Заболоцкого:

И в бессмыслице скомканной речи

Изощрённость известная есть.

Но возможно ль мечты человечьи

В жертву этим забавам принесть?

И возможно ли русское слово

Превратить в щебетанье щегла,

Чтобы смысла живая основа

Сквозь него прозвучать не могла?

1948 г.

В этом прекрасном стихотворении «Читая стихи» Заболоцкий пишет далее, что поэзия

… Не для тех, кто, играя в шарады, Надевает колпак колдуна.

А для тех, между прочим, раз уж речь идёт именно о «русскости» (поэзии ли, философии ли, экономики ли И Т.Д.), кто

Вечно верует в животворящий,

Полный разума русский язык.

По-моему, сказанное здесь поэтом ничуть не слабее фейербаховского: «Если бы речь и мышление непосредственно совпадали, то самые большие болтуны были бы самыми большими мыслителями». Есть истины, над которыми время почти не властно, вопреки изыскам и проискам самых ретивых модернизаторов, ниспровергателей, нигилистов, постмодернистов и иже с ними, имя же им легион.