Текст книги "Левая политика, № 5 2008. Предварительные итоги"

Автор книги: Владимир Марочкин

Соавторы: Александр Шубин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

А.В. Рясов справедливо указывает, что «М. Каддафи, создавая свою теорию, не мог не учитывать ливийского контекста, в котором многопартийная система, как правило, оказывалась синонимом трайбализма. Сегментарная структура традиционных политических институтов способствовала превращению парламента в плацдарм межплеменной борьбы, представавшей в форме политической конкуренции различных социальных сил, а однопартийная система в глазах широких масс означала монополизацию власти каким-либо кланом». С 1954 по 1969 год в результате борьбы различных кланов в Ливии сменилось 10 премьер-министров. Монархический режим так и не сумел создать эффективной системы, способной консолидировать ливийское общество. Можно продолжить: современная политическая история большинства африканских стран подтверждает правильность высказанного. Попытки внедрения парламентаризма западного типа– в бывших колониальных владениях Англии или Франции на африканском континенте, таких как Чад, Сьерра-Леоне, Руанда, Либерия, Мавритания и др., не смогли преобразовать племенное общество и вылились либо в бесконечную череду государственных переворотов, либо в жёсткую, нередко кровавую диктатуру кланово-племенной олигархии. Использование африканскими диктаторами «демократического» антуража для придания легитимности своей власти, разумеется, никого не вводит в заблуждение. Не в меньшей степени партийно-парламентская система прикрывала режим личной власти и в арабских странах Азии. Достаточно привести пример Саддама Хусейна.

В этой связи часть аналитиков, в том числе и левых, склонна бросать Каддафи упрёки в авторитаризме и даже «тоталитаризме», упирая на отсутствие политических партий (включая «левые», «рабочие») в политической жизни Ливии. Рассуждения же о «прямой демократии» в ливийском обществе такие эксперты с ходу отвергают, занося в разряд демагогии. А.В. Рясов, хотя не вступает в прямую полемику по этому вопросу, однако пишет, что политические партии в Ливии были запрещены ещё при монархическом режиме. Каддафи просто не стал возвращаться к системе парламентского представительства. Рясов не идеализирует территориальные и отраслевые «народные комитеты», которые заменяют собой государственную администрацию, или «народные конгрессы» как органы законодательной власти, но не даёт основания и усомниться в жизнеспособности политической системы Ливии и поддержке этой системы населением страны. «Тезисы о “всенародном обсуждении” политики страны и “передаче власти народу”, – пишет он, – судя по всему, показались ливийскому населению предпочтительнее монархических и республиканских моделей, что, несомненно, способствовало эффективности политической стратегии, проводимой М. Каддафи, и создало видимость коллегиальности… Модель “прямой демократии” имела несомненные аналогии с племенными политическими нормами: “всенародным” обсуждением, соседствовавшим с фактической властью племенных шейхов и вождя»[28]28
  Хотя, в соответствии с «Зелёной книгой», основой «естественного социализма» являются традиция, религия и обычай, это высказывание не следует трактовать как однозначную апелляцию к консерватизму. Как следует из произведений ливийской литературы вышедших после 1969 года, в стране шла обширная дискуссия по поводу того, как традиция и религия могут искажаться благодаря влиянию невежественных, но облечённых фактической властью людей, в семье, племени или обществе в целом. В ходе этой дискуссии в Ливии произошла беспрецедентная для стран мусульманского востока эмансипация женщин (подробнее об этом см.: Барабаны пустыни. Современная ливийская новелла. М. 1985). О борьбе внутри традиционного общества и приспособлении традиционного мировоззрения под интересы властей предержащих, заинтересованных в консервации наиболее варварских пережитков прошлого, высказывался также известный левыми взглядами деятель иранской революции аятолла Али Шариати. Он. в частности, писал: «Теократия означает господство мулл над народом. Естественный его результат – деспотическое угнетение, потому что священнослужители мнят себя вице-регентами бога и законной властью, которая исполняет божественные заповеди, как они их понимают» (цит. по: Плешов О.В. Ислам и политическая культура в Пакистане. М., 2005. С. 51).


[Закрыть].

Рясов также не отрицает роли М. Каддафи как стоящего «над системой народных конгрессов» верховного арбитра, за которым в большинстве остаётся последнее слово в принятии государственных решений, но указывает, что ливийский лидер, в конце концов, ушёл со всех государственных постов, включая пост главнокомандующего вооружёнными силами[29]29
  В этом отношении вновь интересно сопоставление Ливии с политическими реалиями Исламской республики Иран, в конституции которой закреплён принцип «Велаят-е-факих», то есть существование поста духовного лидера, верховного государственного арбитра, который соотносит деятельность президента и парламента с исламскими законами и чьё решение («фетва») является окончательным. На наш взгляд, существенно, что статус М. Каддафи, который сопоставим с ролью духовного лидера страны, тем не менее, официально выведен за пределы государственных структур.


[Закрыть]. Ни Сталин, ни Мао Цзэдун, ни Ким Ир Сен не мыслили своего политического существования вне партийно-государственной машины, главные рычаги которой они прочно держали в руках.

Идеи «общинного социализма» и анархизма в «третьей мировой теории» видны, что называется, невооружённым глазом. Однако, по мнению А.В. Рясова, «каддафиевская модель переходного периода к народовластию, практические политические шаги революционного руководства, несмотря на декларативное отрицание ливийским лидером основных положений марксизма, оказались в большей степени сопоставимы не с анархо-синдикализмом, а с теорией и практикой большевизма, несмотря на федералистскую риторику». Автор имеет в виду создание «Совета революционного командования» на начальном этапе революции, затем – Арабского социалистического союза, которым отводилась роль «моста» к джамахирийскому обществу. В этом теория и практика ливийской революция вполне сопоставима с марксистскими представлениями об «отмирающем государстве», которое есть лишь исходный пункт развития, ведущего к «социалистической ассоциации». Более того, отрицая партийность как таковую, Каддафи в своей концепции отводил особую роль структуре «революционных комитетов», которая появилась на ливийской политической арене в разгар «джамахиризации». А.В. Рясов замечает, что принципы организации «контролёров революции» – революционных комитетов «во многом напоминали большевистские, так как согласно «третьей мировой теории», членами «революционных комитетов» становятся люди, «которые благодаря “Зелёной книге” прозрели фальшь современных демократий, истину об эксплуататорских обществах и стали революционерами». Этот организационный принцип заставляет вспомнить как ленинский тезис о «профессиональных революционерах», так и «Катехизис революционера» С.Г. Нечаева. Действительно, по мнению А.В. Рясова, движение революционных комитетов в конечном итоге «стало главным орудием “джамахиризации” Ливии и основным строителем нового социалистического общества», в чём можно усмотреть определённые аналогии с партией большевиков, особенно на раннем этапе русской революции. Но нельзя не видеть и отличия. Партия большевиков после Октября 1917 года была официальной правящей партией, осуществлявшей свои властные функции напрямую через фракции во ВЦИК и региональных советах. Движение «революционных комитетов» в Ливии официально не претендует на властные функции, а существует как бы параллельно системе народных конгрессов, исполняя роль «идейного стимула» мобилизации масс.

«Партнёры, а не наёмные работники». Экономические аспекты «натурального социализма»

Эта часть, входящая во второй «экономический аспект» «Зелёной книги», заслуживает особого рассмотрения в контексте левой мысли, так как затрагивает проблему экономического базиса социализма и представляется на самом деле первой по важности. А.В. Рясов пишет: «Как и большинство “левых” концепций, “третья мировая теория", связывая политическое господство с экономической эксплуатацией, объединяла политическую независимость индивида с его экономическом освобождением». Каддафи не проходит мимо таких исторических перемен в судьбе рабочих и других наёмных работников индустриально развитых стран, как ограничение продолжительности рабочего дня, установление минимума заработной платы, социальное обеспечение, запрещение произвольных увольнений, право на забастовки, Однако, признавая всё это как факт, Каддафи трактует эти меры скорее как «лицемерную реформистскую попытку оказать благодеяние, чем действительное признание права трудящихся».

Радикальное решение экономической проблемы ливийский лидер видит в уничтожении системы наёмного труда, поскольку «наёмные работники, как бы ни был высок их заработок – это те же рабы». Наёмные работники не потребляют произведённый продукт, а вынуждены уступать его в обмен на заработную плату, тогда как «производимый продукт возрастает и сосредоточивается в руках кучки собственников». «Наёмный работник становится собственностью работодателя, который продаёт его на рынке». Все эти положения, включённые М. Каддафи в «Зелёную книгу», в той или иной мере перекликаются с воззрениями теоретиков левой мысли – от Прудона и Маркса до Кропоткина и Ленина. Согласно «третьей мировой теории», «возможность совершения социалистической революции начинается с того, что производители овладевают своей долей произведённого продукта». В этой связи М. Каддафи выдвигает лозунг «Партнёры, а не наёмные работники!». А.В. Рясов сопоставляет его с аналогичным лозунгом Розы Люксембург «Вместо работодателей и наёмных рабов – товарищи по труду!» (Люксембург Р. «Чего хочет Союз Спартака»).

Вместе с тем, критикуя либеральные социал-демократические модели, ливийский лидер отвергает и укоренившийся в СССР подход к решению проблем наёмного труда, при котором «коммунистическая экономика заставила гражданина отказаться от своей свободы и превратиться в раба государства». Так же, как и в отношении реалий политической системы СССР 70-80-х годов, Каддафи переносит критику экономических реалий «огосударствленного социализма» на весь марксизм, что опять-таки сближает его позицию с теоретиками анархизма. «Третья мировая теория» отрицает и централизованное планирование, «при котором план принимается центральным органом, монополизировавшим власть в области планирования и направляющим её в соответствии с политикой, проводимой Центральным Комитетом партии». Решение проблемы ликвидации наёмного труда как такового должно произойти в такой системе производственных отношений, «при которой производители непосредственно займутся управлением хозяйственным предприятием, где они трудятся, без какого-либо представительства от их лица». Систему «партнёрства» и «самоуправления трудящихся», в чём-то сближающуюся с принципом «рабочего контроля», М. Каддафи видит в производственных народных конгрессах, цель которых состоит в «обсуждении производственной политики предприятия с целью количественного и качественного усовершенствования и развития его производства в рамках программ, определяемых первичными народными конгрессами». Ответственность же за исполнение принятых решений в соответствии с ливийской концепцией народовластия должен нести выдвинутый данным производственным конгрессом специализированный «народный комитет».

Всё это, по мнению А.В. Рясова, даёт основание говорить, «что М. Каддафи, используя левую риторику, “кооперировал” рабочее самоуправление в систему джамахирийской власти; участие рабочих в управлении предприятием носило декларативный характер и оказывалось возможным исключительно посредством институтов “ливийского народовластия”». В связи с этим надо оговориться, что декларативный характер носит, прежде всего, вышеприведённый тезис. Да, можно согласиться, что рабочие и ИТР в Ливии в рамках «производственных конгрессов» не обладают абсолютной свободой принятия решений, Но вопрос в том, какой степенью относительной свободы они обладают по сравнению с другими социальными системами, например, с системой «рыночных отношений», отчуждающей индивида от произведённого им продукта. Буквально двумя абзацами ниже А.В. Рясов констатирует, что поскольку в ряде сфер жизни ливийского общества рыночные механизмы отсутствовали или функционировали крайне неэффективно, принцип наёмного труда в середине XX века не обрёл легитимности в глазах ливийцев, тогда как «кооперация» и «социальное равновесие» вполне соотносились с их традиционным сознанием. Отсюда следует, что коллективное управление предприятием в рамках джамахирийской системы было не просто декларацией, а попыткой преодоления отчуждения, хотя бы и основанной на традиционных ценностях. Тем самым автор опять опровергает самого себя.

Окончательное решение экономической проблемы в рамках социализма заключается, по мнению Каддафи, в освобождении человека от «оков заработной платы» и уничтожении имущественного расслоения. В связи с этим он выделяет понятие «общественное богатство», которое принадлежит всем без исключения членам общества. Характеризуя эти взгляды Каддафи «как эгалитаристские», А.В. Рясов усматривает противоречие в том, что Каддафи практически одновременно выдвигает также тезис о распределении общественных благ в соответствии с вкладом каждого индивида[30]30
  Здесь А.В. Рясов не без основания ссылается на существовавший в СССР принцип «От каждого по способностям, каждому по труду».


[Закрыть]. Противоречия здесь на самом деле нет. Ливийские комментаторы «Зелёной книги» в связи с этим указывают на три формы собственности:

1) собственность общества, включающая в себя землю и все средства производства. Эта собственность зависит от богатства общества;

2) социалистическая собственность, включающая в себя те средства производства, которые общество предоставляет своим членам из числа производителей для совместного распоряжения в целях удовлетворения их потребностей. Этот вид собственности воплощается в различных социалистических производственных предприятиях, представляющих собой производственные единицы, для работы которых необходим совместный труд многих людей;

3) частная собственность, включающая в себя землю средства производства, которые общество предоставляет своим членам для индивидуального использования в качестве частной собственности той или иной семьи для удовлетворения их потребностей[31]31
  В продолжение этого можно указать, что, например, приобретение и строительство дополнительного жилья «сверх необходимых потребностей» с целью сдачи его в аренду считается в Ливии противоречащим законам «естественного социализма».


[Закрыть], при условии, что она не станет использовать труд других людей, будь то за плату или без неё. К числу этих средств относятся собственное жильё, собственные средства передвижения, жалование, которые человек получает в соответствии со своей долей в производстве либо в качестве средств, предоставляемых ему обществом для удовлетворения его потребностей за его службу на благо общества либо в виде социальных гарантий в случае его недееспособности[32]32
  Фархат Мухаммед Лутфи. Социализм. Исследование экономической системы. Б.м. Б.г. С. 108–109.


[Закрыть].

В подтверждение сказанного выше можно привести также многочисленные высказывания М. Каддафи, о том, что окончательным решением проблемы социального неравенства будет «не уничтожение частной собственности, а уничтожение прибыли». Комментируя это, А.В. Рясов указывает, что «М. Каддафи предложил решить эту проблему, не возвращаясь к капитализму, но и не доходя до коммунизма, не отторгая принцип частной собственности, но и не относясь к ней как к универсальному спасительному средству». Автор монографии усматривает значительную близость между взглядами М. Каддафи и взглядами домарксистских теоретиков «социалистического утопизма» Прудона и Сен-Симона, выступавших не за уничтожение частной собственности, а за имущественное равновесие в социуме, основанное на «уничтожении эксплуатации человека человеком». В более широком аспекте эти взгляды в целом свойственны различным теориям «общинного социализма» – от воззрений Г.А. Насера до русских народников конца XIX века. Все они в той ли иной мере основаны на 1) коллективной собственности на землю, 2) имущественном равновесии в обществе, противодействующем концентрации капитала в руках элиты. Конечно, любой человек, мало-мальски знакомый с историей левой мысли XX века, читал о «реакционности» идей «общинного социализма» и той критике, которой подвергались народники и эсеры со стороны марксистов. Всё это, конечно так, но при этом не следует забывать, что марксисты критиковали народников, прудонистов и эсеров не в силу своего дурного характера, а в силу того, что в конкретную историческую эпоху видели их теоретическую ущербность. Сельские общины, равно как и сообщества мелких производителей в городах Европы и России, были настолько подорваны и маргинализированы стремительно развивающимся капитализмом, что их апологетика в конце XIX начале XX века не могла не относиться к разряду социальных утопий. Но то, что безвозвратно ушло в прошлое на европейском континенте более ста лет назад, сохранило свою жизнеспособность до настоящего времени в других местах планеты, в частности в Африке. Синтез традиционных эгалитаристских представлений бедуинского общества и левых идеологий Запада на ливийской почве неожиданно оказался продуктивным и жизнеспособным во второй половине XX века, что неоднократно констатирует А.В.Рясов[33]33
  Следует отметить, что распределение общественного богатства как своеобразного дивиденда между членами общества не отвергали и марксистские теоретики. Л.Д. Троцкий, характеризуя экономические особенности начального этапа социализма, писал: «Граждан можно представить как участников акционерного предприятия, в собственности которого находятся богатства страны. “Общенародный" характер собственности предполагает распределении “акций" поровну, следовательно, право на одинаковую долю дивиденда для всех „акционеров“… Теоретически доход каждого гражданина слагается, таким образом, из двух частей, а+б, т. е. дивиденд плюс заработная плата. Чем выше техника, чем совершеннее организация хозяйства, тем большее место занимает “а" по сравнению с “б" (Троцкий Л.Д. Преданная революция. М„1990. С. 199). Тенденция, указанная Троцким в данном отрывке – „отмирание“ заработной платы по мере увеличения общественного богатства, – по сути дела приближается к воззрениям М. Каддафи.


[Закрыть]. Но важно, что автор не ограничивается теоретическими сопоставлениями, а отводит главную роль социальным трансформациям. Он, в частности, пишет: «Создание систем бесплатного образования и здравоохранения, уделение внимания сфере социального обеспечения, существенное сглаживание материального неравенства, частичное решение жилищной проблемы – все эти реальные изменения в социально-экономической области не могли не способствовать легитимации джамахирийского режима».

«Либерализация народовластия»?

Значительный интерес представляют последние главы книги, посвящённые социально-экономическим процессам в Ливии, развивающимся с начала 90-х годов. Если говорить кратко, то автор характеризует их как «либерализацию народовластия» и «замену народного социализма народным капитализмом». Действительно, А.В. Рясов указывает на постепенную отмену монополии внешней торговли, на допуск иностранных монополий в добывающую отрасль страны, на активизировавшиеся контакты Ливии с ведущими странами Западной Европы и, соответственно, свёртывание военно-экономической помощи таким её традиционным левым реципиентам, как фронт ПОЛИСАРИО в Западной Сахаре или компартия Филиппин. В то же время автор не находит оснований говорить, что происходящие изменения затронули «основу основ» ливийского общества – систему «прямой демократии», состоящую из «народных конгрессов» и «народных комитетов», Они, по словам автора книги, «отнюдь не превращаются в социальные артефакты».

На наш взгляд, в этой связи важно акцентировать внимание на следующем. В отличие от СССР и стран Восточной Европы, вставших на путь «рыночных отношений» в начале 90-х годов (а Китай – на 12 лет раньше), в Ливии на протяжении последнего десятилетия XX века левые установки, по мнению А.В. Рясова, не исчезли из внутренней политики, а «социальная справедливость по-прежнему оставалась действенным элементом идеологии». Известно, что в 1993 году М. Каддафи, в частности, объявил о распределении среди граждан Ливии половины доходов, получаемых от нефти, оставив вторую половину в бюджете. Этот закон впоследствии корректировался, но часть нефтяных доходов по-прежнему распределяется среди многодетных семей. Серьёзный шаг ливийского руководства в сторону «открытости» (объявленный А.В. Рясовым «окончательным отходом Каддафи от левых установок») произошёл только в 2003 году, когда было объявлено о возможности приватизации в области нефтяной промышленности и привлечения иностранных экспертов к её управлению. Позже, в 2005 году последовало законодательное разрешение индивидуального предпринимательства (ранее предпринимательство было возможно в рамках кооперативного или семейного бизнеса).

Конечно, все вышеперечисленные социально экономические трансформации в Ливии – реальность, не вызывающая удивления. Давление мирового рынка на национальные экономики даже развитых стран сейчас сильно как никогда. Удивление вызывает другое: каким образом Ливия, имея пятимиллионное население и ограниченные ресурсы, смогла в условиях экономической блокады в течение 10 лет не капитулировать перед «глобальными игроками», прежде всего США[34]34
  Следует иметь в виду, что после распада СССР М. Каддафи не без основания предполагал возможность прямой вооружённой агрессии США и НАТО против Ливии, репетицией которой были авиаудары НАТО по Триполи и Бенгази в 1986 году. В1992 году, вскоре после американской военной операции против Ирака «Буря в пустыне», Каддафи в день праздника разговения произнёс в Триполи резко антиамериканскую и антизападную речь. В ней он заявлял о готовности формирования широкого фронта с исламскими радикалами в случае агрессии США, «создания нового исламского халифата и государства Фатимидов в Африке», готовности «поддержать Иран, выступающий за создание единого исламского государства», оказать помощь Афганистану. Индонезии, Нигерии и другим странам (Выступление лидера мировой революции первого сентября, полковника Муаммара Каддафи по случаю праздника разговения (шавваль 1401 со дня смерти Пророка – апрель 1992 Р.Х). Б.г., б. м.). Сейчас трудно судить, насколько серьёзно эта угроза была воспринята в США, но страны ЕС, а также потенциальные союзники США е арабском мире, думается, не могли её полностью проигнорировать.


[Закрыть]. Интерес лидеров стран Евросоюза к Ливии понятен. Рост цен на энергоносители, контроль США над Ираком и зоной Персидского залива являются мощными двигателями межгосударственных отношений. А в силу географических причин ливийская нефть чрезвычайно близка, а следовательно, дешева для Европы. С другой стороны, США, теряя контроль над нефтяными ресурсами Венесуэлы, видимо, не против переориентировать часть нефтедобывающих ТНК на средиземноморский театр. По оценкам ЦРУ, доказанные запасы нефти в Ливии по состоянию на 1 января 2006 года превышали 41 млрд баррелей, а природного газа – 1,4 трлн кубометров. Так или иначе, но отказ Триполи от разработки ОМП стимулировал чрезвычайную дипломатическую активность вокруг Ливии. Сами ливийцы на вопрос о сближении Ливии с Евросоюзом отвечают с некоторой долей наивности: «Так ведь не Каддафи ездит к европейским лидерам, а они к нему»[35]35
  С 2003 года Ливию посетили премьер-министр Великобритании Тони Блэр, канцлер Германии Герхард Шрёдер, президент Франции Жак Ширак, глава правительства Италии Сильвио Берлускони и испанский премьер Хосе Мария Аснар (все они уже сошли с политической сцены.) В 2005 году в Триполи приезжал председатель комитета по внешним связям Сената США Ричард Лугар, через которого Каддафи передал приглашение посетить Ливию президенту США Джорджу Бушу и госсекретарю Кондолизе Райс. В мае 2007 года Каддафи во второй раз принимал Тони Блэра.


[Закрыть]. Впрочем, сам Каддафи за последнее время также успел побывать в Бельгии, Франции и Испании.

В начале своей книги А.В. Рясов довольно внятно характеризует современный глобальный капитализм как систему «унилатеральной финансовой ретерриториализации, сосредоточенной вокруг глобальных мегаполисов», при которой «национальные финансовые системы утрачивали последние черты самостоятельности… Новая экономическая ситуация предполагала… создание вертикально структурируемого социума с жёсткой иерархией стран и народов». В этой жёсткой иерархии арабскому миру уготована отнюдь не высокая ступень. Если это верно, то резонно спросить, насколько серьёзны рассуждения автора о ливийском «народном капитализме», который теперь «вместо народного социализма» скрепляет «наполненные новым содержанием» «джамахирийские институты»? Насколько в условиях неолиберальной глобализации правомерна и научна сама постановка вопроса о «народном капитализме» в «одной отдельно взятой стране»? Опыт стран бывшего «советского блока» и многих государств «третьего мира» демонстрирует как раз обратное: принятие неолиберальных рецептов ведёт к немедленной трансформации общественных отношений и vice versa. Возникший после продвижения неолиберального проекта капитализм (как это было в Индонезии, Алжире, бывшем СССР), как правило, ничего не скрепляет, а как раз наоборот, служит фактором дезинтеграции общества. Определённым исключением из правил является опыт Китая, Вьетнама и Кубы. Но опять-таки причиной относительной стабильности этих стран можно признать «дозированное» восприятие современного капитализма, которое правительства пытаются уравновесить как государственным контролем, так и расширением социальных программ.

Представляется, что «устойчивость джамахирийских институтов» в Ливии, вопреки мнению автора, также основана на «дозированном восприятии» неолиберального проекта. Подтверждением этому может служить исследование И.М. Моховой «Западное Средиземноморье: проблемы интеграции» (М., 2005). Эта книга посвящена так называемому евросредиземноморскому партнёрству, то есть созданию в Магрибе и, возможно, в Западной Африке ассоциации государств на правах «младшего партнёра» Евросоюза. Неолиберальные лекала, лежащие в основе этого проекта, исследовательница не только не отрицает, но преподносит как достоинство. В книге достаточно внимания уделено и Ливии. И.М. Мохова бросает немало упрёков М. Каддафи, который, по её мнению, в отличие от руководителей Алжира, Туниса, Марокко и Мавритании, не спешит «из-за собственных политических амбиций» вписываться «в общий интеграционный процесс».

С учётом этого мы можем высказать мнение, что и А.В. Рясов забегает много вперёд в своём признании окончательной и бесповоротной девальвации левых идей в современной Ливии. Совершенно справедливо констатируя уступки мировому капитализму, сделанные ливийским руководством в последние годы[36]36
  История постепенной нормализации межгосударственных отношений между Ливией и США, начавшейся после 2001 года, уже получила определённое освещение в научной литературе (Макух В.В. О восстановлении полных дипломатических отношений между Ливией и США // Востоковедный сборник. Выл. 8. М., 2007). В указанной статье автор указывает три главных фактора, способствовавшие восстановлению дипломатических отношений между Ливией и США в 2003 году: 1) выплата денежной компенсации в 2.7 млрд долларов семьям погибших в авиакатастрофе близ Локерби, в которой США обвиняли ливийские спецслужбы, 2) отказ Ливии от разработки оружия массового поражения, 3) сотрудничество двух стран в борьбе с радикальным исламизмом после 11 сентября 2001 года. В рамках этого сотрудничества Ливия передала США членов группировки «Джамаа Мукатиля Либийя», со своей стороны официальный Вашингтон передал Ливии одного из руководителей «Аль-Каиды» – Ибн Шейха Аль-Либи, который удерживался в Гуантанамо, а также ливийцев, задержанных в Афганистане.


[Закрыть], автор не находит оснований констатировать трансформацию социально-политической структуры Ливии, созданной в годы революции. Как показывают пример стран бывшего СССР и Восточной Европы, именно эти социальные трансформации и позволяют судить о «полной и окончательной» реставрации капитализма. Странно, что из авторского анализа выпал такой крупный социально-политический феномен последних лет, как боливарианская революция в Венесуэле, о которой А.В. Рясов не говорит ни слова. Вместе с тем эта проблема крайне интересна в двух аспектах – межгосударственных отношениях Ливии и Венесуэлы и в сходстве многих идеологических положений «третьей мировой теории» с «боливарианской доктриной» президента Венесуэлы Уго Чавеса, предусматривающей «народные комитеты» как первичное звено власти народа. Немало общего можно увидеть, сравнивая персоналии Чавеса и Каддафи.

Анализируя тенденции глобализации капитализма в целом и применительно к арабскому Востоку, А.В. Рясов, к сожалению, упускает из виду противоположные процессы, которые не играют пока доминирующей роли на мировой арене, но в то же время не столь незначительны, чтобы остаться без внимания. Так, полевение в Латинской Америке, где пример Венесуэлы становится заразительным для целого ряда стран, уже трудно причислить к социальным артефактам. А ведь исторический прогноз ценен постольку, поскольку имеет многовариантный характер.

Послесловие

Когда интернет-версия этой статьи была уже послана для публикации, ведущие мировые СМИ вновь привлекли внимание к Ливии, сообщив, что 2 марта 2008 года, в день национального праздника годовщины провозглашения народовластия, Муаммар Каддафи призвал упразднить большинство народных комитетов (министерств) Ливии, кроме ключевых, ответственных за международные отношения, правопорядок, безопасность и оборону страны. Такой нестандартный шаг был мотивирован тем, что, по мнению Каддафи, аппарат народных комитетов не справился с распределением доходов от продажи нефти, поглотив львиную долю госбюджета. Обращаясь к сессии Верховного Народного Конгресса, Каддафи заявил, что «многие годы ливийцы были несчастливы из-за работы главных народных комитетов, которые превратились в бюрократические лабиринты, где царила коррупция и халатное отношение к делу»[37]37
  Каддафи отменил правительство // Газета. Ру. 2008.3 марта (https://www.gazeta.ru/politics/2008/03/03_kz_2656135.shtml).


[Закрыть]. Некоторые агентства привели и более жёсткие высказывания ливийского руководителя: «Государственный аппарат – это спрут, который поглощает народные богатства, не выполняя возложенные на него функции»[38]38
  http://www.otechestvo.org.ua/main/20083/0406.htm


[Закрыть]. Каддафи также заявил, что «победит бедность, распределив поровну между гражданами Ливии доходы от продажи нефти». По его словам, каждая семья будет получать ежемесячно по 5 тысяч ливийских динаров (4166 долларов). Эти деньги могут использоваться как для удовлетворения потребностей граждан, так и для создания предприятий малого бизнеса. Со временем в управление граждан перейдут и такие объекты инфраструктуры, как больницы и образовательные учреждения, таким образом, профильные министерства больше не будут востребованы. Новые органы управления, по мнению Каддафи, сформируются народом «стихийно» на местах гражданами страны и будут более эффективными[39]39
  Там же.


[Закрыть]. Российские СМИ, в очередной раз подчеркнув «эксцентричность» ливийского лидера, достаточно быстро переключились на другие события. Мировые информационные агентства задержались на этой теме значительно дольше: делались осторожные прогнозы относительно перспектив дальнейшей либерализации Ливии «в условиях борьбы с государственным бюрократизмом». Анализ этих перспектив заслуживает особого изучения без ненужной поспешности (судя по ливийским источникам, процесс «реструктуризации» народных комитетов может растянуться до осени). Тем не менее, уже сейчас нельзя обойти вниманием факт годовой давности, когда премьер-министр нынешнего увольняемого правительства Аль-Багдади Али Махмуди на сессии ливийского парламента предложил план увольнения 400 тысяч работников государственного сектора страны, что составляет более одной трети всех госслужащих Ливии[40]40
  Правительство Ливии сократит треть госслужащих // Утро. ру. 2007.21 января (http://www.utro.ru/news/2007/01/21/618760.shtml).


[Закрыть]. Данная мера, по мнению правительства, должна была повысить рентабельность и стимулировать частную инициативу. Но, судя по недавним событиям, Каддафи остался верен нестандартным подходам, которые уже не однажды использовал в прошлом: а именно предложил решить проблему нерентабельности ливийского госсектора путём избавления от неэффективной, по его мнению, исполнительной власти.