Текст книги "Все там будем"

Автор книги: Владимир Лорченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Конечно, – говорит ученый, волнуясь, – это не было производство подводных лодок. Но нам доподлинно известно о существовании одного сохранившегося изделия этого завода. Римского меча с клеймом «Машиностроительный завод императора Траяна»! Как сообщает агентству ученый, этот меч находился у руководителя Марша Мира за Европейскую интеграцию, ошибочно принятого румынскими пограничными войсками за Крестовый поход (см. новость «Трагедия на реке Прут: гибель 40 тысяч граждан Молдовы при незаконной переправе в Румынию» от 12.04.2004/08:33) священника Паисия. На запрос корреспондента агентства отец Паисий заявил следующее:

– К сожалению, этот меч утонул в реке Прут, и слава Богу, что я не утонул! А сейчас этот меч лежит на дне реки, разделившей нас с матерью Румынией, как вечный укор нашим соседям.

Примечательно, что надпись на мече была выгравирована на румынском языке, и, следовательно, настоящей латынью был румынский язык, а не выдуманный язык, который многие века выдается за подлинную латынь, утверждает молдавский ученый. Остатки машиностроительного завода императора Траяна на территории нынешней Молдавии представляют собой яму, несколько полуразрушенных строений, ошибочно принятых местным населен6ием за обветшавшие свинарники бывшего колхоза, и каменные строения в виде стены. В ближайшем времени объект посетит президент Воронин для открытия там памятника Зона Исторической Памяти.

Сообщаем также, что сам ученый Ион Бызгу во время открытия находился среди Марша Европы и Мира, называемого также первым Молдавским Крестовым походом (см. сообщения BASA-general от 12.01.2004/05:38/ и 17.10.2003/07:38/). Этот Марш проводили молдавские энтузиасты– сторонники европейского пути Молдавии, интеграции страны в ЕС и отказа от сотрудничества с Россией и СНГ.

Кишинев-11.03.2004/12:27/(BASA-general) Осужденные женщины предпочитают забеременеть.

Осужденные женщины предпочитают забеременеть, надеясь добиться отсрочки отбывания наказания. Как сообщил для БАСА-пресс начальник медицинского управления Департамента пенитенциарных заведений Министерства юстиции Владимир Цэрану, эта тенденция становится все более явной после вступления в силу нового Исполнительного кодекса, который предусматривает возможность отсрочки отбывания наказания матерям, у которых есть дети в возрасте до 8 лет. Цэрану подчеркнул, что новое законодательство направлено на сокращение количества беспризорных детей и детей, направленных в интернаты. Этот закон побуждает осужденных женщин отказаться от абортов, которые недавно были довольно распространенным явлением, добавил Цэрану. В 2005 году поступили 6 заявлений об отсрочке отбывания наказания со стороны беременных женщин, три из которых были ВИЧ-инфицированы. В настоящий момент в пенитенциарном заведении Прункул находятся…

ххх

".. предав город огню и мечу, пилигримы наши доблестные расположились на отдых в парке Унген, что вытянут прямо у границы, которая представлена рекой Прут. И всю ночь мы могли наблюдать огни, горевшие на той стороне, и даже у румынского города Яссы, который не спал. В полночь же прибыли к нам румынские парламентеры, которые сказали, что страна их наше войско не пропустит. Хоть отец Паисий и пообещал им мир и безопасность, сказав, что: – Лишь нечестивая Италия является нашей целью, вы же окажите нам содействие, и пропустите с миром…

Но лукавые румынские посланцы отказались удовлетворить нашему требованию, сказав, что Румыния уже член Евросоюза. И, значит, обязана блюсти границы его. А ведь и Италия в Европейском союзе, сказали посланцы, и несмотря на дерзкие речи, были отпущены с миром нами и нашим вождем, отцом Паисием. Тот же держал перед нами речь, и я, хронист похода сего, первого Молдавского Крестового, привожу ее с некоторым сокращением, потому что отец Паисий говорил много несвязного.

Ибо был, как и все войско, изрядно пьян оттого, что дьявол подсунул воинам при разграблении города Унгены, целый винно-водочный комбинат.

– Братья, слушайте речь мою, – сказал Паисий, – Румыния не хочет видеть крестоносное молдавское воинство на своих границах. Но они ничего не смогут поделать с нами, когда мы окажемся в этой самой Румынии, если мы будем идти через страну мирно. Убить нас они не смогут, потому что мы высоко несем знамя стремления в европейскую интеграцию… Итак, главное для нас, это пересечь реку, и, сбившись единой колонной, идти прямо и строго, и с Богом в сердце!

И сердца наши возликовали, и многие глаз не сомкнули до утра, потому что были пьяны и взволнованы. А под утро многие притихли, потому что были на краю своей мечты, и оставалось им сделать шаг, чтобы воспарить, как выросшим птицам. А огни на том берегу реки погасли, потому что румыны решили, что мы откладываем переправу. И отец наш Паисий, взмахнул мечом, в четвертом часу ночи, когда крепок сон пограничников, и тем дал знак для переправы.

… увы и горе нам. Воинство наше не было чисто помыслами, и Бог разрушил намерения наши легко и играючи, но не подобно младенцу – башню из игрушечных кубиков, а словно суровый отец – нечестивую Вавилонскую башню. И была вся река забита судами малыми и большими, а ширина переправы в том месте не достигала и пятидесяти метров.

Но из-за скопления людей началась давка, и многие ушли на дно, тем более, что тянули их железные доспехи. А еще, по правде говоря, многие тонули потому, что не желали расставаться с награбленным в Унгенах, а еще ранее в Калараше, добром. И рыдали матери, провожая взором тонущих младенцев своих, и плавали мужчины, пытаясь спастись, но не было нам пощады, ведь течение Прута именно в этом месте очень быстрое, и влечет пловца ко дну сильнее, чем Бог влек Иону к исполнению предначертания его. А когда добрая четверть нас утонула, и из-за поднявшегося ветра, опрокинувшего многие шлюпы тоже, настал черед пограничников Румынии, которые меткой заградительной стрельбой разорвали на части то, чему не суждено было утонуть. И еще четверть наших пилигримов были застрелены. Или же, будучи в ранах, и без сил, утонули. И отец Паисий был ранен, и выронил меч императора Траяна в реку, и утонуло святое это оружие.

А тех десять тысяч, что перебрались все-таки на румынский берег, позже, мы слышали, продали албанцам. И те уж разделили людей и продали их. Мужчин, отправили их на апельсиновые рощи Греции, где полно змей, а если не яд тебя убьет, то солнце. А женщин продали в Косово, где ими пользовались солдаты миротворческих сил. А мы, уцелевшие, глядя, как уводят их на том берегу, плакали. И оставшиеся от всей крестоносной армии двадцать тысяч человек были рассеяны холодом и голодом. И мы вернулись по селам Молдавии, прозябать и копить деньги…

… потому что каждый из нас все же мечтал уехать работать в Италию".

ххх

Василий Лунгу и Серафим Ботезату добирались до Ларги почти месяц. Быстрее бы у них не получилось из-за трактора, остатки которого парни тащили на себе все эти двести километров. Шли они по колее железной дороги, и поездам приходилось терпеливо ждать, пока не протащатся они от одной станции к другой. Пассажиры поезда тогда узнавали, что перед ними идут не кто-то, а сами Василий и Серафим, попытавшиеся улететь на тракторе в Италию, – а о них написали все газеты, – и устраивали путешественникам овацию. Единственные, кто не разделял восторгов людей, были проводники и вагоновожатые, и водители поездов, и начальники станций.

– Быстрее, что ли, не можете тащиться! – нервно восклицали железнодорожники, выпуская у паровоза пар, как из себя. – Прочь с колеи, насекомые!

– Оставьте вы их! – вступались за парней пассажиры. – Они идут за своей мечтой, и если той вздумалось ползти медленно, то не оставить ли их в покое?!

Железнодорожники покорялись, и устраивали перерывы. Ставили поезда на самую малую скорость, и те уныло плелись за Василием с Серафимом, то и дело подталкивая их в зад. Пассажиры выходили из вагонов прогуляться и подышать свежим воздухом. Устраивали пикники, не боясь отстать, ведь за час поезд проходил всего два-три километра. Многие принимали на крыше вагонов солнечные ванные, а особо нетерпеливые женщины ловили в зеркала солнечных зайчиков, и отпускали тех только за жаркий поцелуй.

– Как здорово, – говорили экзальтированные девицы, – что есть такие люди, как Серафим Ботезату и Василий Лунгу. Ведь только благодаря им мы вспоминаем, что не всегда нужно спешить. И благодаря им наше время останавливается, как несшийся за птичкой пес, что унюхал зарытую в земле кость…

А Василий и Серафим шли, напрягая спины, и проливая на раскаленные рельсы шипящий пот своей усталости, да невесело улыбались друг другу. Оба думали о том, что, не усни они, может, и увернулись бы от снарядов «Града», которыми разбивали облако, где прятался их летающий трактор. Судьба, понимали оба, и Василий не надеялся больше ни на что, потому что с трактором разбилась вся его жизнь.

– Мы несем остатки машины в Ларгу вот почему, – пыхтя, объяснял он Серафиму, который вовсе не спрашивал, зачем они несут в Ларгу остатки машины, а покорно нес их в Ларгу, – мы предадим их там земле, как тело самого достойного человека…

Василий твердо решил, что похоронит свой летающий трактор рядом со своим отцом, незабвенной памяти достойным мужчиной с сердцем мягче растаявшей ледяной розы. Вспоминая об этом, он вышагивал ровнее, и приободрял спутника.

– Эх, Серафим, – улыбался он, плача, – грош цена нам была бы, не попробуй мы попасть в Италию. Но, видно, не судьба. А раз так, то зачем с ней, судьбой, бороться?

– Давай поговорим об этом позже, – осторожно говорил Серафим, строивший новые планы, – когда попадем в Ларгу и отдохнем.

Паровоз за ними давал мощный гудок, и друзья, подняв головы, видели поезд, идущий навстречу. Машинисты, сцепившись, переругивались, кому сдавать назад, а друзья брели себе по рельсам, да раскланивались на аплодисменты пассажиров. За время пути Василий и Серафим окрепли, и стали подобны двум Аполлонам, вздумай Аполлон родить себе двойника, да переселиться в Молдавию.

О Василии и Серафиме написали в газетах, сначала в железнодорожных, а потом республиканских. Их называли пилигримами рельсов. Поначалу руководство Молдавской железной дороги хотело убрать их с путей, потому что они тормозили расписание поездов на четверо суток. Но потом, увидев популярность друзей, решило на них заработать. Василию с Серафимом предложили постоянную работу: курсировать от Кишинева до Унген и обратно, по рельсам. На маршрут чиновники собирались запустить пять поездов с саунами, кинотеатрами, залами для танцев, ресторанами, бассейнами, библиотеками и номерами люкс. Билеты на предполагаемый маршрут собирались продавать по 300 долларов, и привлекать для путешествий хотели иностранцев. Тур намеревались назвать «Очарование железной дороги или философы рельс».

Но пока на это искали первоначальный капитал, Василий и Серафим дошли по железнодорожной ветке до Унген, а потом поднялись к северу, и добрались до Ларги. И за время пути они стали любимцами всех пассажиров Молдавии. Но в вагон парней не взяли ни разу.

Потому что денег на билет у них не было.

ххх

Отоспавшись за неделю, Серафим проснулся на рассвете, и, провожая взглядом умирающую в голубом мерцании нового дня Венеру, придумал, как попасть в Италию.

– Василий, проснись, – растолкал он друга, примчавшись к тому сразу после того, как умылся, – я придумал, как попасть в Италию!

Василий, спавший на деревянной скамье под орехом, долго моргал, пытаясь понять, что случилось. А когда до него дошло, чего хочет Серафим, Лунгу задумался, и вылез из-под старого одеяла.

– Такие вещи всухомятку не обсуждаются, – торжественно сказал он, – Нужно помочь мозгу!

И, сунув босые ноги в старые калоши, пошел в подвал за вином самого лучшего урожая, того винограда, что собирал еще со своей покойной женой. Оттого, что они в ту осень еще жили мирно, вино это всегда отдавало ему невыносимой горечью слез Марии. Потому Василий его и любил.

– Ты понимаешь, – перед тем, как выпить по первому кругу, спросил он Серафима, – что нам будут нужны материалы для этого?

– Я понимаю, – сдержанно ответил Серафим. – Пей.

– Теперь ты, – передал стакан другу Василий, понюхав растертый в пальцах ореховый лист. – И где же мы их возьмем без денег? Украдем деньги?

– Этого делать не стоит, – разумно рассудил Серафим, – потому что, если мы украдем деньги, то зачем нам нужно будет тратить на материалы, если мы сразу можем потратить их на поездку в Италию?

– Мудро, – согласился Василий, – ну, и?

– Ты знаешь, что нам для осуществления этого грандиозного плана нужна подводная лодка, – задумчиво начал Серафим, – небольшая, на которой мы могли бы незаметно выйти из Днестра в Черное море, и, обогнув часть побережья Румынии и Словении, взять курс на Италию…

– Так, – кивнул Василий, – но ведь подводную лодку из слов не сделаешь…

– Мы сделаем ее из материалов, – разглядывал орех Серафим, наливая вино на слух. – Из материалов, мой друг…

– Каких?! – не выдержал, наконец, Василий. – Если у нас ни черта нет?!

Серафим выдержал драматическую паузу, отпил, глядя поверх стакана Василию в глаза, передал другу стакан, и решительно произнес:

– Мы выкопаем останки трактора!

ххх

Само собой, сначала друзья подрались. Вася, едва услышав кощунственное предложение Серафима, заехал тому ногой в грудь, а когда Сема упал, побежал за вилами. Вернувшись из сарая во всеоружии, Василий потряс головой, потому что его обидчик… пропал. Правда, очень быстро нашелся, свалившись прямо ему на голову с ветви ореха. Некоторое время Серафим бил Василия головой об скамейку, пока Лунгу не увидел красную пелену, что поползла на его глаза с макушки, и не вывернулся, саданув противника в бок.

– Эх, – согнулся от тычка Серафим, и повторил, – эх-эх.

А Василий ударил его по спине тупым концом вил, но не потому, что пожалел, а просто ухватил вилы неудобно, а пока перевернул их, чтобы воткнуть, серафим уже швырнул ему в лицо кувшин с вином, и применил ужасно эффективный прием. Прием этот приятели, – еще будучи совсем молодыми, – видели в фильме про Брюса ли, который показывали в колхозе на заре 90-хх годов, и вход в комнату с видеомагнитофоном стоит три рубля. Высоко подпрыгнув, и ухватившись за ветвь ореха, Серафим ударил двумя ногами в грудь Василия, и выкрикнул:

– А-йа!!!

После чего благоразумно схватил вилы, и убежал в дом, закрывшись. От поджога его спасло только то, что дом был Василия, а тот жечь своей жилище, чтобы выкурить свежеобретенного врага, не решился.

ххх

К полуночи вино в доме закончилось, и Серафим стал плакать и просить выпустить его. Василий, высосавший пять кувшинов, смягчился, и друзья помирились, скрепив дружбу крепким поцелуем и мужскими объятиями.

– А теперь, – смахнул слезу Серафим, – пошли к священнику. Если он согласился отпеть и предать останки трактора земле по христиански, то разве откажется он же провести эту, как ее, эксгумацию?!

Месяцем раньше отец Паисий, находившийся в очень тяжелом материальном положении, и правда согласился провести обряд отпевания над кусками железа, принесенными в село Василием и Серафимом. Священник даже произнес «предаем земле прах раба божьего трактора». Но согласится ли Паисий, раз пошедший на извращение христианского вероучения, повторить святотатство?.. серафим не сомневался, что да. Василий не был в этом уверен, но повторения дневной схватки ему не хотелось, потому что от вина у него болела голова, а от побоев – ребра.

– Что?! – изумился, свесившись из окна, Паисий. – Откопать покойника?!

– Отец, – попробовал смягчить ситуацию Серафим, – это же всего лишь механизм. Трактор.

– Какая разница?! – зашипел Паисий. – После того, как мы его отпели по-христиански, он, этот ваш трактор, стал вполне нормальным, человеческим, я бы сказал, покойником. Выкопать покойника?! С ума сошли?

– Батюшка, нам ведь очень нужно, – канючил Василий, – мы ведь на богоугодное дело.

– Нет, – отрезал Паисий, – попробуйте только, сразу вас анафеме предам. Совсем ополоумели. Сначала заставляют священника трактор отпевать, потом священника же просят разрешение дать на то, чтоб покойника этого, то есть, тьфу, трактор, выкопать…

– Батюшка!

– Еретики!!!

– Отец Паисий!

– Отлучу! И не просите. Ясно?! Что есть наша религия?

– Не знаю, – стушевался Василий.

– Наша религия есть меч, – отчеканил Паисий, – ибо сказано, не с миром, но с мечом пришел к вам!

Тут вмешался Василий.

– А если мы вам из Италии вызов пришлем? – спросил он тихо. – Вызов и работу. Письменное обязательство дадим.

Священник посопел, и сел на подоконник.

– Наша религия, – протянул Паисий друзьям ручку с бумагой, – есть мир и милосердие. Пишите.

ххх

В присутствии священника, благословившего процедуру, и нескольких сельчан, друзья разрыли могилу трактора, и сняли с креста табличку. На ней было написано: «Трактор сельскохозяйственный. Помним, и любим. 1980-2004». Еще на табличке был нарисован трактор с человеческой рукой, в которой была рюмка с вином. Теперь надобность в этом памятнике отпала…

– Благословляю вас, – торопливо перекрестил друзей Паисий, – и помните, что добрые христиане слово держат.

После чего ушел, торопливо подметая кладбищенскую пыль грязной рясой. Василий, глянув ему в след, подумал, что священник явно что-то замышляет.

– Двигатель, – пыхтел Серафим, разбирая гроб, в котором месяц назад Василий пожелал хоронить останки своего трактора, – не восстановить, да нам это и не нужно! Нам он как балласт пригодится! А металл нужен для корпуса!

Священник скрылся, наконец, за забором погоста, и Василий стал помогать Серафиму. За час работу управились. Пустой гроб отложили в сарай на углу кладбища, а останки трактора на носилках потащили в дом Василия. В пути приятели поспорили, как именно будет выглядеть подводная лодка, в какой цвет покрашена, и какое имя ей нужно дать. Но особо не увлекались, ограничившись словесными прениями.

– В любом случае, – вздохнул Василий, – нам придется что-то делать с двигателем. Ведь если мы попробуем доплыть до Италии, используя лишь карту подводных течений, нам до цели и за год не добраться.

– С двигателем не будет никаких проблем, – успокоил друга Серафим. – Ты только глянь туда.

Василий поднял глаза, увидел перед собой велосипед деда Тудора, отдельно – педали от него, и все понял.

ххх

Василий, в роскошной черной форме, с позолотой на фуражке и ярко-красными лампасами, стоял навытяжку. Рядом с ним, слегка сгорбившись, – сказывалось, что в армии никогда не служил, – глядел, чуть склонив голову набок, Серафим. Оба они ели глазами румынского таможенника, который едва дар речи не потерял, когда увидел этих двух странных молдаван. Обычно на этот пропускной пункт приезжали люди на машинах. А эти пришли двое, да не с пустыми руками. Но и не с сигаретами, растворимым кофе и свининой, что обычно молдаване везли в Яссы[14]14
   приграничный город. – прим. авт.


[Закрыть], чтобы перепродать. Эти двое тащили на руках странного вида конструкцию, очень похожую на дешевую сигару, или…

– Подводная лодка! – не веря своим глазам, прошептал таможенник. – Маленькая, но все-таки подводная лодка! Иисусе Христе. Чего только эти молдаване не вытворяют, а?! Они что же, собираются перепродать в Яссах маленькую подводную лодку?!

Изумленно качая головой, румын глядел, как двое чудаков походят к пропускному пункту. Мало им того, что они подводную лодку тащат, так еще и вырядились, как шуты! Один буквально адмирал без флота, другой в тельняшке и пиратской косынке на непутевой башке… Ох. Неужели снова сумасшедшие какие-то?

– Вот, – весь сияя, протянул Серафим сопроводительные документы таможеннику, – извольте поглядеть.

И вытянулся по стойке смирно рядом с Василием, хотя обоим хотелось, высунув языки, присесть в тени таможенной будки, да дать ветру почесать у себя в бороде. Увы, место было занято несколькими бродячими собаками, которых таможня подкармливала, и которым разрешалось пересекать государственную границу когда угодно. Таможенник цыкнул зубом, и, почесав спекшиеся от солнца волосы, начал читать.

– Необычный конкурс проходит в американском штате Мэриленд, – запинаясь, читал бумажку таможенник, – где студенты инженерных факультетов демонстрируют самодельные подводные лодки на педальном приводе. Победившей станет команда, которой удастся на своей мини-субмарине за самое короткое время проплыть стометровую дистанцию. Место проведение соревнований – специальный тренировочный резервуар ВМС США. По словам участников, необходимым условием победы является оригинальная конструкция субмарины и… сильные ноги.

Василий и Серафим, улыбаясь, кивали.

– Это еще что? – удивился румын.

– Это документ, показал на вырванную из газеты страницу Серафим, – подтверждающий наше участие в международных соревнованиях, которые пройдут в США. Мы там будем присутствовать в качестве почетных гостей.

– А как, – изумившись наглости молдаван, таможенник даже не рассердился, – вы в США попадете? Пешком?

– По морю, – с сожалением глядя на румына, ответил Василий. – Разве не понятно?!

Глубоко вздохнув, таможенник постоял немного, потом застегнул на кителе все пуговицы, поправил фуражку и отдал двум сумасшедшим молдаванам честь. Развернулся и четко, как на плачу, промаршировал в будку, где, давясь от хохота, рассказал все зевавшим от безделья коллегам. Те собрались, подтянулись, и вышли навстречу Василию и Серафиму как на торжественной церемонии.

– Мы рады, – начал, кусая губы, старший таможенник, – приветствовать доблестных представителей того, что, без сомнения, является зачатком будущего великого военно-морского флота Молдавии.

– Ура! – подхватили охочие до развлечений таможенники.

– Честь имеем! – кривляясь, подхватили другие.

– Слава! – наконец, дружно заорали все хором. – Слава!!!

Василий и Серафим, улыбаясь, жались друг к другу. Таможенники становились вокруг них все теснее. Наконец, один из румын не выдержал, и, взяв Лунгу за ухо, сказал:

– Вы что же нас, совсем за идиотов принимаете?..

– Никак нет! – ответил напуганный Василий. – Мы правда спортсмены-подводники. Просто документы потеряли. Но мы можем подтвердить делом.

– Это как? – язвительно спросил румын. – Переплыть реку, которой здесь нет?

Реки здесь и вправду не было. Она начиналась километрах в тридцати за таможней. Серафим глубоко вздохнул, и про себя взмолился богу, чтобы все прошло гладко. Ведь для того, чтобы попасть к Днестру, им нужно было пройти эту, румынскую таможню, потому что на приднестровской их бы непременно заподозрили в вооруженной агрессии. Поэтому Василий придумал план: нарядиться в костюмы, которые друзья украли в районном театре Бельц, и попробовать перейти границу наскоком.

– Вы наверняка знаете, – с умным видом сказал Василий, – о существовании такого явления, как подземные воды. Сегодня я бы хотел рассказать вам о существовании совершенно особенных подземных вод вашей горячо любимой родины, Румынии.

– Молдавии, – поправил таможенник.

– Но ведь это и есть Румыния! – сказал Василий.

– Ну, и? – удивился таможенник.

– Они, – продолжал Вася, – подразделяются на грунтовые и межпластовые. Сейчас я бы хотел подробнее остановиться на классификации первой категории вод. Итак, грунтовые воды приурочены к первому от поверхности водоносному горизонту, расположенному на первом водоупорном слое и не перекрытому водонепроницаемыми породами. Водоносный горизонт представлен песками современного, хвалынского и на севере Румынии хазарского возрастов. Глубина залегания грунтовых вод от нескольких до пятидесяти метров!

– Много, – с уважением сказал младший таможенный инспектор, уже потерявший нить разговора.

– Большей частью, – объяснял Василий, – воды соленые. В то же время в районе румынского озера Лаку Рошу хазарские воды пресные и являются источниками водоснабжения одноименного озеру поселка…

– Лаку Рошу? – несмело предположил помощник инспектора.

– Совершенно верно, – довольно согласился молдаванин в адмиральской форме, – недаром он одноименный озеру Лаку Рошу. Но я, господа, не о том.

– А о чем, – уже ничего не понимал старший инспектор. – вы, господин?

– Я о классификации теперь уже другой категории подземных вод. Межпластовых!

– О, – простонал младший инспектор, – мне, кажется, голову напекло…

– Межпластовые воды, – неумолимо продолжал Василий, – находятся в водоносных слоях между пластами водоупорных пород. Этот тип подземных вод прослеживается в разновозрастных горных породах по всему неологическому размеру, начиная с четвертичных отложений. Я подчеркиваю, четвертичных! Каких, кстати, отложений?

– Четвертичных, – с готовностью повторил таможенник.

– Верной! – поднял палец Василий. – Но суть не в этом. Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что большей частью межпластовые воды характеризуются повышенной минерализацией и рекомендуются к использованию в лечебных целях! Именно поэтому мы с коллегой с обираемся провести эксперимент, и используя каналы подземных вод, пройти по ним до самого моря, а уже оттуда выйти в океан, и доплыть до самых США! А уже там, как было указано выше, принять участие в необычном конкурсе, проходящем в американском штате Мэриленд, где студенты инженерных факультетов демонстрируют самодельные подводные лодки на педальном приводе. Вам все ясно? Серафим, лодка на плечо, ать-два.

Таможенники, ничего не понимая, расступились. Из семи человек шестеро их были с высшим образованием, а младший инспектор даже защитил докторскую диссертацию. Но сейчас все они чувствовали себя почему-то кретинами. И тупо провожали взглядами двух молдаван с подводной ложкой, пока старший инспектор не пришел, наконец в себя. Он пошел за Василием с Серафимом, на ходу расстегивая кобуру пистолета, и крикнул:

– Эй-эй, куда? На каком таком?..

– Вы ведь наверняка знаете, – сказал, не оборачиваясь Василий, – о существовании такого явления, как подземные воды. Но я хочу сказать вам о существовании совершенно необычных подземных вод вашей горячо любимой родины Румынии. Разве вы не хотите об этом послушать? Или вы не патриот?! Так, подземные воды Румынии… Они подразделяются на грунтовые и межпластовые. Сейчас я бы хотел подробнее остановиться на классификации первой категории вод. Итак, грунтовые воды приурочены к первому от поверхности водоносному горизонту, расположенному на первом водоупорном слое и не перекрытому водонепроницаемыми породами. Водоносный горизонт представлен песками современного…

Таможенники, застывшие, как гамильтонские дети, пришли в себя только через час. Но догнать Василия с Серафимом они не успели. Когда машина с разъяренными румынами подъезжала к Днестру, самодельная подводная лодка «Маринеску» уже уходила под бурную воду реки.

– По крайней мере, – сказал старший поста вечером, когда все таможенники напились, – сегодня мы узнали много нового о грунтовых водах нашей горячо любимой родины…

Мужчины встали, чокнулись, и рявкнули:

– За подземные воды Румынии!

ххх

– Интересно, – лениво крутил педали Василий, – дед Тудор простит нам воровство его велосипеда?

– Не велосипеда, – поправил его Серафим, следивший за курсом в окошечко из плексигласа, украденного со стола районного землемера, – а педалей…

– Но украли-то мы весь велосипед! – возмутился Василий.

– Но взяли от него только педали! – возразил Серафим. – Есть разница!

– Никакой, – подумав, решил Василий, – ведь если лиса душит гуся, чтобы съесть только его мозги, то мы же не говорим, что лиса погубила мозги. Мы говорим, лиса задавила гуся.

– Если тебя мучает совесть из-за велосипеда деда Тудора, – понимающе похлопал по плечу товарища Серафим, – то ты зря переживаешь. Когда мы будем в Италии, и заработаем кучу денег, то непременно купим ему самый лучший, гоночный велосипед. И пришлем, с кучей денег, деду Тудору, этот велосипед.

– А старый? – распереживался Василий. – Что будет со старым велосипедом? Он же еще не совсем изношенный. Нельзя же так транжирить технику!

– Старый велосипед без педалей, – торжественно пообещал Серафим, – мы поставим в музее села Ларга, когда разбогатеем, как Крезы. И нашу подводную лодку туда же поместим. Школьники будут любоваться нашими подлодкой и велосипедом!

– Положим, – опротестовал слова друга Василий, – велосипед не наш, а деде Тудора…

– Да какая разница!

– Кстати, а как наша подводка по…

– По водку, – презрительно поморщился Серафим, – пельмени в Сибири жрут. А у нас с тобой подлодка, понял? Запоминай. Под-лод-ка.

– Понятно. Ну, а как наша подлодка поплывет за…

– Плывет, – брезгливо перебил друга Серафим, – только дерьмо. Да еще и на волнах качается. А наша с тобой подлодка идет. Понял? Запоминай. Подлодка. Ходит.

– Ты самый настоящий старый морской волк, – с уважением сказал Василий, – где это ты успел набраться?

– Из книг, – признался Серафим, – как почти все, что знаю в этой жизни. Итальянский язык я выучил по книгам, Италию узнал из книг, скульптуру Микеланджело полюбил по книгам. Ничего настоящего, как видишь, я в жизни не видел и не слышал.

– Твоя любовь к Италии, – одобрительно сказал Василий, – достойна самого большого уважения. Но где ты нашел самоучитель итальянского языка?

Серафим вздохнул, и опустил голову. В волосах его поблескивала, как в темной воде реки изредка скакал солнечный луч, седина. И Василий на миг залюбовался профилем друга, ставшего задумчивым и мрачным.

– Мы выходим из лимана, – негромко сказал Серафим, – и вот-вот будем в открытом море. Сильно на педали не жми. Не нужно уходить далеко от берега.

Василий кивнул и ослабил нажим. Оглядевшись, он поразился собственному инженерному гению. Небольшая подводная лодка, обшитая листами металла, оставшегося от многострадального трактора, внутри представляла собой весьма уютную каморку. Двое мужчин размещались в ней свободно. Кроме двух мест, – для капитана и гребца, – были предусмотрены лежаки для отдыха. На всякий случай была предусмотрена и выдвижная труба, по которой мог в аварийных ситуациях поступать воздух. Василий улыбнулся. Все шло по плану.

– Не обольщайся, – предупредил его Серафим, – работать придется много. Ведь к лиману нас сносило течением, а в море его не будет…

К полуночи друзья подняли лодку на поверхность, и легли в дрейф. Василий, глядя на теплые звезды лимана, такие все еще родные и молдавские, но уже чуть украинские и потому чужие, задремал, опустив руку в теплую воду.

Серафим же все глядел и глядел на лунную дорожку, напоминавшую ему волосы Стеллы…

ххх

Пролетая над Альпами, самолет заложил вираж, и в ушах у президента засвистело. Дождавшись, пока машину выровняют, он встал с кресла, несмотря на просьбы стюардесс, и пошел в кабину пилотов.