Текст книги "В поисках черного золота"

Автор книги: Владимир Аверин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Annotation

Ушел на работу и несколько дней не возвращался домой начальник электростанции Борис Кузьмич Пузыренко. Что случилось? Почему пропал человек? Это решили выяснить подростки – сын пропавшего Виталий Пузыренко и его другодноклассник Вадик Ситников.

Глава 1 Ночной звонок

Глава 2 ЖИВ И ЗДОРОВ

Глава 3 «НЕЛЬСОН»

Глава 4 ПУЗЫРЬ МЕНЯЕТ ИМЯ

Глава 5 ПРОВЕРКА

Глава 6 ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Глава 7 ОТРАВЛЕНИЕ

Глава 8 КРАЖА

Глава 9 ПОБЕГ

Глава 10 ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ

Глава 11 КИБОРГ

Глава 12 СОВЕТЫ ХИМИКА

Глава 13 ЧЕРНОЕ ЗОЛОТО

Эпилог

Глава 1 Ночной звонок

Было около двенадцати часов ночи, когда Вадик Ситников, умывшись и почистив зубы, вышел из ванной и направился в свою комнату, чтобы лечь спать. Проходя по коридору, он услышал длинный звонок в дверь, от которого его сердце учащенно забилось. Ни он, ни его родители никого не ждали в этот поздний час, поэтому внезапный ночной звонок вызвал у Вадика безотчетную тревогу; такое же неосознанное волнение он ощущал, если его вызывали к доске или когда, возвращаясь домой, видел у своего подъезда милицейский автомобиль или машину «скорой помощи». «Кто бы это мог быть?» – подумал Ситников и посмотрел в дверной глазок.

За дверью стоял толстый, кудрявый подросток, друг и одноклассник Вадика Витя Пузыренко, по прозвищу Пузырь, который жил тоже на первом этаже в соседней квартире. Он мог позвонить Вадику по телефону в любое время, но никогда не приходил в гости так поздно.

«Наверное, стряслось что-нибудь экстраординарное», – подумал Ситников, открывая дверь.

– Ты чего, Пузырь, с дуба рухнул? – шепотом спросил Вадик. – Знаешь, сколько времени? Двенадцать ночи. Мои давно дрыхнут.

– Ты не мог бы их разбудить?

– Кого?

– Отца или мать.

Просьба была слишком необычной, и Вадик подумал, что Пузырь шутит. Он внимательно посмотрел на бледное, пухлое лицо своего друга, заметил беспокойство в его немигающем, напряженном взгляде и громким шепотом спросил:

– Тебе чего, башню снесло? Зачем тебе понадобились мои родители, да еще ночью?

– Мне надо с ними посоветоваться.

– Более подходящего времени не мог выбрать? А что случилось-то?

– У меня батя пропал, – дрогнувшим голосом произнес Пузырь и шмыгнул носом.

Открылась дверь спальной, из темноты комнаты в прихожую вышел отец Вадика. Он был в домашних тапочках со смятыми задниками и в просторных «семейных» трусах. Щурясь от яркого света, он подошел к двери и узнал Пузыренко.

– Добрый вечер, Андрей Петрович, – негромко поприветствовал его Пузырь.

– Какой вечер, ночь давно, – сказал отец Вадика, посмотрев на часы, висевшие на стене в прихожей. Его глаза привыкли к свету, и он, перестав щуриться, посоветовал сыну: – Не держи гостя на пороге. Зайдите в комнату и быстро обсудите свои неотложные дела или попрощайтесь и идите спать.

– Это не мой гость, – сказал Вадик, пропуская Пузыренко в прихожую. – Он пришел к тебе. За советом.

Андрей Петрович удивленно уставился на Пузыря.

– У меня батя, в смысле, отец пропал, – объяснил Пузыренко и, вытирая пот со лба, откинул назад свои жидкие белесые кудри, – я хотел у вас спросить, куда звонят в таких случаях?

Андрей Петрович повел ребят в кухню, сел за стол и негромко предложил Вите Пузыренко:

– Сядь и расскажи все по порядку.

Приятели устроились на кухонном диване

напротив Андрея Петровича, и Пузырь рассказал:

– Позавчера моя мама уехала в командировку, а я остался с батей… Ну, в смысле, с отцом. Я его батей зову. Ну вот… А сегодня утром он, как всегда, ушел на работу и до сих пор не вернулся. Может быть, вы знаете, куда надо звонить, если пропал человек? Вы только скажите, куда звонить, а номера телефонов я сам найду, у меня есть компьютерные диски со всеми московскими телефонами, да и через Интернет можно узнать. Главное – куда звонить? Я-то не знаю. Может, вы?..

Андрей Петрович улыбнулся.

– А тебе не кажется, что ты слишком рано начал волноваться? Сейчас чуть больше двенадцати. Детям, разумеется, пора быть дома, но для взрослого, делового мужчины это не такое уж позднее время. Твой отец мог задержаться на работе или после работы отметить с друзьями чей-нибудь юбилей.

Пузырь отрицательно помотал своей кудрявой головой:

– Если бы он задерживался, он бы обязательно позвонил мне.

– Может, он звонил, но тебя не было дома, – предположил Вадик.

– Тогда бы он послал сообщение на мой пейджер, – Пузырь постучал указательным пальцем по пейджеру, который висел у него на поясе. – Такого еще никогда не было, чтобы мой отец не предупредил, что задерживается. Тем более сейчас, когда мама в командировке! Ведь он знает, что я дома один! – Пузырь сказал это громко, и его голос снова задрожал так, как дрожит голос сильно встревоженного человека.

– Очень может быть, что именно сейчас, когда твоя мама в командировке, твой отец решил встретиться с друзьями и немного выпить, – улыбнулся Андрей Петрович. – Сейчас лето, жара – его могли сморить три рюмки коньяка; он уснул и поэтому не позвонил тебе и не пришел домой. Такое иногда случается. Не беспокойся, завтра утром он обязательно объявится. – Отец Вадика достал с полки телефонный справочник и раскрыл его на странице с оглавлениями. – А для того чтобы ты не волновался и спал спокойно, я сейчас попробую обзвонить все больницы. Уверен, что ни в одной твоего отца нет.

Он нашел нужную страницу, снял трубку и набрал телефон больницы, которая значилась первой в списке. Занято. В другой клинике ему сказали, что Пузыренко Борис Кузьмич в приемное отделение не поступал. Минут двадцать Андрей Петрович обзванивал больницы, но так ничего и не узнал об отце Пузыря.

– Нигде нет моего бати… – опустив глаза, тихо сказал Пузырь.

– Ты напрасно расстраиваешься, – подбодрил его Андрей Петрович. – Иногда отсутствие новостей – это уже хорошая новость. Если твоего отца нет ни в одной больнице, значит, с ним, очевидно, все в порядке!

– А вдруг он уже в морге? – предположил Пузырь и сам испугался этой мысли.

– Об этом даже думать не смей! – строго посмотрел на него отец Вадика. – Я намного старше тебя и о жизни знаю больше твоего, поэтому выслушай меня и запомни: твой отец жив и здоров. Перестань волноваться, иди домой и ложись спать. – Андрей Петрович встал. – У тебя есть родственники в Москве?

– Тетка в Сокольниках, но сейчас она в Сочи отдыхает, до нее не дозвониться, – опустив голову, произнес Пузырь.

– Давай договоримся так: если завтра утром твой отец не объявится, в чем я лично сомневаюсь, то я сам пойду с тобой в милицию, и мы вместе напишем заявление. – Андрей Петрович посмотрел на часы и сокрушенно покачал головой: – Скоро час ночи, а вы еще не ложились. Быстро спать!

Попрощавшись, Пузырь вернулся в свою квартиру, поставил телефон рядом с кроватью, лег в постель, постарался ни о чем не думать и уснуть. Но чем больше он старался, тем меньше ему хотелось спать и тем больше он думал об отце, терпеливо ожидая его звонка или поворота ключа в дверном замке.

Пузырь не предполагал, что ожидание – очень нервное занятие. Он лежал на кровати в своей комнате в квартире на первом этаже и прислушивался к каждому звуку, который раздавался на лестничной площадке. Если хлопала дверь подъезда, Пузырь задерживал дыхание и напрягал слух. Вот хлопнула одна дверь, потом другая, послышались шаги… Загудел лифт. Нет, это не отец.

Когда его терпение кончилось, а нервное напряжение достигло предела, он поднялся с кровати, взял телефон, сел за стол, на котором кроме компьютера стоял ряд коробок с радиодеталями, лазерными дисками и дискетами; выбрал диск с сотней саамых разных справочников, вставил его в системный блок и, включив компьютер, нашел телефонный справочник Москвы, а в нем – номера телефонов городских больниц. Он поднял трубку и позвонил.

– Алло? Первая городская больница, приемное отделение, – раздался женский голос на другом конце провода.

– Здрасте. Вы не знаете, к вам сегодня не привозили Пузыренко Бориса Кузьмича?

– Сейчас посмотрю. – Женщина на несколько секунд замолчала, а потом сказала: – В регистрационном журнале такой фамилии нет, значит, в нашу больницу он не поступал.

– Извините.

Пузырь придвинул к себе телефон, поудобнее устроился в кресле и принялся обзванивать больницы, отделения милиции, морги, где ему ровным, спокойным голосом отвечали, что человек с такой фамилией к ним не поступал.

«Не поступал», – про себя повторял Пузырь и звонил снова и снова, везде получая один и тот же ответ.

После того как длинный список больниц закончился, он начал звонить сначала, с самой верхней строчки, надеясь, что за это время поступили новые сведения.

Когда он принялся обзванивать приемные отделения клиник по третьему разу, его стали узнавать и, не дожидаясь, пока он дрожащим голосом произнесет фамилию, отвечали: «Не поступал» и клали трубку, чем доводили его до отчаяния, вызывали чувство какой-то тупой, животной тревоги.

Лишь одна женщина в справочной какой-то районной больницы добрым голосом сказала, что все будет хорошо, и посоветовала ему положить трубку, никому не звонить и самому ждать звонка.

– Ведь такое тоже может быть, – сказала она. – Люди ищут друг друга, звонят и не могут дозвониться, потому что телефон все время занят.

Ее уверенный тон и мягкий голос немного

успокоили Пузыренко-младшего. Он послушно положил трубку на рычаг и стал ждать. Незаметно для себя он уснул, а когда проснулся, лучи утреннего солнца уже проникали в комнату между сдвинутыми шторами, а телефон на столе настойчиво звонил.

– Алло?! Батя?! – схватив трубку, крикнул Пузырь.

– Он так и не объявился?

– Нет, – разочарованно вздохнул Пузырь, узнав голос Вадика.

– Тогда собирайся и выходи. Сейчас мы с отцом возьмем машину из гаража и будем ждать тебя возле нашего подъезда. Поедем в милицию.

Пузырь встал, скрестив пальцы, вытянул руки вверх и потянулся. Всю ночь он проспал сидя за столом и положив голову на сложенные руки, поэтому сейчас чувствовал неприятную тяжесть во всем теле. Сделав несколько упражнений, он разработал мышцы, посмотрел на часы и снова сел к телефону позвонить отцу на работу. Было без пяти минут девять, а рабочий день у Пузыренко-старшего начинался в восемь утра.

– Алло? – сказал он, набрав номер. – Можно Бориса Кузьмича?

– Он еще не пришел, – ответила секретарша.

– Это говорит его сын. Я ищу его со вчерашнего дня. Вы не знаете, что с ним, где он?

– Не знаю. В десять часов придет заместитель Бориса Кузьмича, поговорите с ним, – посоветовала секретарша.

Пузырь положил трубку, а минут через десять вышел во двор и сел в «Жигули», в которых его ждали Андрей Петрович и Вадик.

– Звонил отцу на работу, его там нет, – сообщил Пузырь Ситниковым и растерянно пожал плечами. – Что же это, а?.. Как же это?..

Андрей Петрович не знал, что ответить, он нажал на газ, вырулил со двора на проспект и через несколько минут остановился возле отделения милиции. Втроем они вышли из машины, поднялись по ступенькам в дежурную часть и подошли к лейтенанту, который со скучным видом, подперев кулаком щеку, сидел за пультом, огороженным стеклянной перегородкой.

– Здравствуйте. Подскажите, к кому нам обратиться. Вот у этого паренька, – Андрей Петрович указал на Пузыря, – пропал отец. Вчера утром ушел на работу и до сих пор не вернулся. Мы обзвонили все больницы и отделения милиции, но человек с такой фамилией там не значится. Подскажите, что делать?

– Рано, – зевнув, сказал милиционер.

– Что рано?

– Рано обратились. Может, его отец загулял и попал в вытрезвитель. Вы его ищете, а он сейчас домой едет.

– Мой отец не может попасть в вытрезвитель! – возмутился Пузырь. – Он не пьяница!

– Ладно, ладно, не горячись, – сказал лейтенант. – По закону должно пройти трое суток с того дня, как пропал человек. Только после трех суток человек считается без вести пропавшим и милиция начинает розыск. – Положив перед собой чистый лист бумаги, лейтенант взял ручку и приготовился писать. – Как зовут? – спросил он.

– Пузыренко, Виталий Борисович, – сказал Пузырь.

– Сколько лет?

– Тринадцать… Но скоро будет четырнадцать.

Дежурный поднял на Пузыря сонные глаза.

– Да ты мне не про себя рассказывай, а про того, кто пропал.

– А, понял. Пузыренко Борис Кузьмич. Это мой батя.

– Место работы?

– Он начальник нашей ТЭС, в смысле, теплоэлектростанции.

– Звонки с угрозами были? Никто не звонил, не предлагал заплатить выкуп за отца?

– Нет. – Пузырь нахмурился, до сих пор эта мысль не приходила ему в голову. – Вы думаете, что моего отца похитили?

– Всякое бывает, – неопределенно сказал дежурный. Он записал адрес Пузыря и убрал листок в папку. – Если твой отец не появится через трое суток, придешь и напишешь заявление.

– А сейчас нельзя начать поиски? – поинтересовался Вадик.

– Я ведь вам объяснил: трое суток отводится на добровольное возвращение гражданина домой. Больше вопросов нет?.. Тогда вы свободны.

Когда они вышли из дежурной части, Андрей Петрович посмотрел на часы и отрывисто произнес:

– Придется ждать. Трое суток. Извините, ребята. Но домой вам придется добираться своим ходом. Я не смогу вас подвезти. Не успеваю. Опаздываю на работу. Вечером поговорим.

– Ладно, пока. – Вадик махнул на прощание рукой.

– Спасибо, Андрей Петрович! – сказал Пузырь и, понурив голову, поплелся за другом к автобусной остановке.

– Если будешь кататься на своем драндулете, на проспект не выезжай! – крикнул вслед Вадику отец.

– Ясный перец! – не оглядываясь, произнес Вадик.

Глава 2 ЖИВ И ЗДОРОВ

– Какие у тебя планы на сегодня? – спросил Вадик у Пузыря, когда они в автобусе возвращались домой.

– Сначала проверю записи на автоответчике; отец мог звонить, пока меня не было дома. А потом пойду к нему на работу, спрошу у его заместителя, когда он в последний раз видел моего батю.

– Если хочешь, я подвезу тебя до ТЭС на своем мопеде, – предложил Вадик, понимая, что сейчас Пузырю нужна дружеская поддержка.

– Спасибо, – грустно произнес Пузырь и отвернулся к окну.

В этот момент у него был такой печальный, унылый вид, что, глядя на него, Вадик вспомнил толстого ослика Иа-Иа, потерявшего свой хвост и получившего в подарок на день рождения пустой горшочек и обрывок красного воздушного шарика.

– Да не грусти ты, Пузырь, найдем мы твоего отца! – сказал Вадик и хлопнул друга по пухлому плечу. – Только не вешай носа! Смотри вверх, надейся и действуй! Знаешь, какие самые решающие секунды у лыжника, который прыгает с трамплина?

– Какие? – рассеянно спросил Пузырь. Сейчас он думал о своем отце.

– Время полета! Когда лыжник взлетает с трамплина, он должен смотреть вверх, иначе упадет.

– Почему?

– Потому что если он опустит нос и будет смотреть вниз, то центр тяжести сместится, передние концы лыж опустятся, лыжник потеряет равновесие и грохнется на землю. Вот я и говорю: не вешай носа, тогда все будет в порядке!

– Да я не вешаю, просто я немного волнуюсь. Что за дурацкие правила! – внезапно возмутился Пузырь и хлопнул себя по колену. – Почему надо ждать трое суток?! А если моего батю убьют за эти трое суток, что тогда?! Кто мне тогда поможет? Тот милиционер? Что-то я сомневаюсь. Ты слышал, как он обозвал моего батю пьяницей?

– Он не обозвал, а предположил. Не бери в голову. Милиционеры разные бывают, считай, что с этим тебе не повезло. Хочешь анекдот расскажу? Милиционер Сидоров, находясь в отпуске, ловил рыбу и долго бил ее ногами. Еще хочешь?

– Валяй, – безразлично произнес Пузырь.

– Посетитель ресторана подзывает официанта и говорит: «Я же просил кофе с сахаром! А вы что принесли?» Тот отвечает: «Я и принес с сахаром, только вы его неправильно мешаете. Вы вправо мешаете, а он влево ушел».

Не заметив решительно никакой перемены на лице Пузыря, Вадик спросил:

– Смешно?

– Нет.

– Тогда слушай другой…

Вадик рассказал еще пару не самых свежих анекдотов, а затем перешел на смешные истории из своей жизни. Он, как мог, подбадривал друга, но Пузырь, казалось, не слушал его – он ковырял ногтем спинку сиденья перед собой и с унылым видом смотрел в окно.

– И мать, как назло, в командировке, – внезапно произнес Пузыренко, перебив Вадика на полуслове. – Неужели его похитили?

– Кто? – не понял Ситников, который увлеченно рассказывал очередную историю и дошел до самого смешного момента.

– Дед Пихто. Откуда я знаю, кто? Помнишь, милиционер сказал, что моего отца похитили? Вот я и думаю: неужели это правда?

– Дежурный не так сказал. Он просто спросил: были ли звонки с угрозами, предлагали ли заплатить выкуп? Вот и все. Он не сказал, что твоего отца похитили, он сказал: всякое бывает. А это не одно и то же.

Когда автобус остановился возле микрорайона, в котором жили Вадик и Пузырь, приятели вышли на улицу и зашагали к своему дому.

– Ты меня, конечно, извини, но кому нужен твой отец? – продолжал рассуждать Вадик. – Он у тебя кто? Банкир? Миллионер? Кто он такой, чтобы его похищали? Он простой руководитель теплоэлектростанции. Что-то я еще ни разу не слышал, чтобы похищали начальника ТЭС. Чем он вообще занимается?

– Как это чем? – растерялся Пузырь, который плохо представлял себе деятельность своего отца. – Чем занимается руководитель? Руководит.

– Понятно. Руками водит.

– Не руками водит, а руководит всей работой ТЭС. Следит, чтобы вовремя привозили уголь, чтобы все системы работали нормально, без сбоев, чтобы в дома и на фабрики поступала горячая вода, чтобы зимой батареи были горячие… Ну и еще много всякого разного.

– Вот тебе и доказательство, что твоего отца не похитили. Ведь кроме труб и угля на ТЭС ничего нет. Вот если бы твой отец был президентом банка или директором ювелирного магазина – то да, это я понимаю, тогда бы его могли похитить. А так… – Вадик пренебрежительно махнул рукой. – Уголь и трубы в наше время никому не нужны, никто твоего отца не похищал, никому он не нужен.

– Много ты в этом понимаешь, – проворчал Пузырь.

– Могу поспорить, что уже сегодня ты увидишь своего батю живым и невредимым, а если не увидишь, то услышишь его голос на автоответчике или получишь от него сообщение на пейджер.

Они вошли в свой подъезд, поднялись на площадку первого этажа и, задевая друг друга плечами в узком коридоре, почти одновременно сунули ключи в замочные скважины и открыли двери.

– Я буду готов через пять минут, – сказал Вадик, заходя в свою квартиру.

Дома он вставил заряженную пленкой кассету в фотоаппарат и прикрутил к нему увесистый, длинный объектив-«телевик», действующий как подзорная труба. С помощью такого объектива Вадик мог разглядеть и сфотографировать небольшой предмет, находящийся на расстоянии десятков метров от фотографа, например красивый цветок на вершине холма, на который неохота подниматься, или пугливого зайца, исчезавшего в кустах от малейшего шороха.

Укладывая фотоаппарат в небольшой капроновый рюкзак, Вадик вспомнил наставления руководителя клуба «Юный фотограф»: «Старайтесь снимать каждый день хотя бы полпленки, каждый день ее проявляйте и тут же печатайте карточки. Только так вы сможете научиться искусству фотографии».

Ситников три года занимался в этом клубе, старался не пропускать занятия и выполнять все задания учителя. Когда отец Вадика понял, что сын всерьез увлекся фотоделом, он переоборудовал кладовку и устроил в ней маленькую фотолабораторию, в которой Вадик проводил большую часть своего свободного времени.

Повесив рюкзак за плечи, Ситников вышел из квартиры, закрыл ее на ключ и, позвонив в соседнюю дверь, поторопил Пузыря.

– Я готов! Ты скоро? – громко сказал он, услышав за дверью шаги.

Пузырь вышел на лестничную площадку, запер дверь и тяжело вздохнул:

– Проверил автоответчик – тишина, как в апельсине. И на пейджере ни одного нового сообщения.

– Вот тебе еще одно доказательство, что твой отец на свободе. Если бы его похитили, то преступники уже позвонили бы и поставили свои условия. А раз никто не звонит, значит, все в порядке.

Они вышли на улицу, миновали двор и по пустырю направились к гаражам. Ситников шел быстрым, энергичным шагом. Толстый, тяжелый Пузырь едва поспевал за ним, потел и часто смахивал пот с лица тыльной стороной ладони.

– Но если батя на свободе, тогда почему он сам не звонит? – отдуваясь и вытирая лицо носовым платком, спросил Пузырь, когда они остановились возле гаража и Вадик, достав из кармана ключ, стал открывать большой висячий замок.

– Ну, мало ли… Может быть, у него заморочки на работе. Авария, аврал или еще какая– нибудь чума.

Сняв с петель замок, Вадик открыл правую створку гаражных ворот, вошел внутрь темного, душного помещения и, как барана за рога, вывел из гаража мопед.

– Ты думаешь, он нас выдержит? Все-таки это не мотоцикл, – сказал Пузырь, с сомнением глядя на пыльную двухколесную машину.

Заметив недоверие во взгляде приятеля, Вадик объяснил:

– Мама называет этот мопед велосипедом с моторчиком, папа говорит, что это гибрид швейной машинки и пылесоса, а на самом деле – это зверь, а не машина! И потом у мопеда есть два преимущества перед мотоциклом. Во-первых, для того чтобы ездить на нем, не нужно водительское удостоверение, а во-вторых, если в бензобаке закончится горючее, мопед превратится в обычный велосипед, и на нем можно будет ездить, просто крутя педали.

Закрыв гараж, Вадик сел в седло мопеда и кивнул на багажник, покрытый поролоном и обтянутый коричневым дерматином:

– Располагайся, Пузырь. Это не багажник, а самое настоящее кресло. Только без спинки.

– Кресел без спинок не бывает, – недовольно сказал Пузыренко, сел на багажник и заерзал на нем, как космонавт, который перед полетом на Луну поудобнее устраивается на специальном сиденье. Под весом Пузыря мопед жалобно заскрипел всеми своими металлическими сочленениями.

– Эй, осторожнее там, это тебе не трактор! – не оглядываясь предупредил Вадик. – А насчет кресла я пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?

С трудом оттолкнувшись от земли рифлеными подошвами кроссовок, чувствуя за собой многокилограммовую тушу Пузыря, Вадик закрутил педали. Мотор завелся, и мопед сам поехал по пустырю, подпрыгивая на кочках.

Когда они выехали на асфальтированную дорогу, Вадик увеличил скорость, повернув правой рукой рукоятку газа, – мотор взревел и стал постепенно набирать обороты.

До ТЭС, на которой работал отец Пузыря, можно было добраться по проспекту за десять минут, но Вадик не имел права выезжать на проезжую часть с седоком на багажнике. Он не хотел попасть на глаза гаишникам и поэтому решил проехать дворами.

Минут через двадцать он вырулил из квартала жилых домов на пустынное шоссе, разделявшее на две части унылую равнину окраины города, затем свернул на обочину и поехал вдоль дороги к длинному бетонному забору, который окружал территорию ТЭС.

Подъехав к проходной, Вадик нажал на тормоз. Путь преграждали ворота, рядом с которыми располагалось одноэтажное здание бюро пропусков. В дверях этого здания стоял охранник в зеленой камуфляжной форме и наблюдал за ребятами.

– Что вам здесь надо, пацаны? – поинтересовался он, выйдя на крыльцо.

Пузырь слез с багажника и объяснил:

– Мне надо поговорить с заместителем начальника ТЭС.

– А ты кто такой, чтобы с ним говорить? У него и без тебя хлопот полно.

– Я сын директора ТЭС.

– Фамилия? – спросил охранник и включил рацию.

– Пузырь. Ой, ой! – зажмурился Пузырь и отрицательно помотал головой. Потом он открыл глаза и четко, отрывисто произнес: – Пузыренко. Витя. Борисович. А мой отец – Пузыренко. Борис Кузьмич.

Охранник приблизил рацию к лицу и сказал в микрофон:

– Первый пост. Тут какой-то паренек хочет пройти к замдиректора. Говорит, что сын Пузыренко… Пропустить?.. Ясно. – Он выключил рацию и обратился к Пузырю: – Проходи.

– А мне можно? – просительно посмотрел на него Вадик.

– Тебе нельзя. – Охранник пропустил в дверь Пузыря и спросил у него: – Дорогу знаешь?

– Знаю. – Пузырь обернулся и крикнул Ситникову: – Подожди меня, я быстро!

Миновав короткий коридор проходной, он вышел на улицу с другой стороны забора и по территории ТЭС направился к административному зданию, на втором этаже которого находился кабинет Пузыренко-старшего.

Пузырь несколько раз был у отца на работе, поэтому легко нашел его кабинет, постучал и, приоткрыв дверь, спросил у секретарши:

– Здрасте, я Пузыренко, папа не приехал?

– Нет, – ответила та и направила его в соседний кабинет, на двери которого блестела латунная табличка с надписью «Растатура Антон Антонович. Заместитель директора».

Пузырь тихо вошел в просторный кабинет, остановился возле двери и глубоко вдохнул свежий, охлажденный кондиционером воздух.

За широким столом сидел коротко стриженый плотный мужчина лет сорока. Склонив голову над бумагами, он что-то писал. Его белобрысые, почти желтые волосы торчали ежиком, и сквозь них просвечивала розовая кожа.

– Здрасте. Я Витя Пузыренко, – негромко представился Пузырь.

Подняв голову и увидев Пузыренко-младшего, Антон Антонович отложил свои дела, вышел из-за стола и, широко улыбаясь, направился к подростку. Здороваясь, он крепко пожал ему руку, затем предупредительно подвинул к нему стул и жестом предложил садиться.

– Ты не голоден? – спросил он, поднимая трубку телефона. – Я распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть.

– Спасибо, я уже завтракал, – отказался Пузырь.

Антон Антонович не стал настаивать, положил трубку и сокрушенно покачал головой.

– Извини, Витя, это я во всем виноват. Я забыл тебя предупредить. Ну что поделаешь, – он развел руками, – бывает. Работы много, закрутился, завертелся, а потом вспомнил про тебя, посмотрел на часы – двенадцать ночи. Я подумал, что ты уже спишь и решил позвонить завтра, то есть уже сегодня.

Пузырь не понял, о чем он говорит, поэтому спросил:

– Вы не знаете, где мой отец? Вчера утром он ушел на работу и до сих пор не вернулся и не звонил. Вы не знаете?..

– Так я ведь об этом и говорю! – перебил его Растатура. – Вчера вечером твой отец улетел в срочную командировку.

Пузырь с облегчением вздохнул:

– Значит, он жив…

– Что ты, что ты?! – замахал на него руками Растатура. – Конечно жив! Жив и здоров!

– Почему же он мне не позвонил?

Антон Антонович положил ладонь на спинку стула, на котором сидел Пузырь, наклонился и, глядя ему в глаза, объяснил:

– Твой отец – руководитель большого предприятия. Иногда он ведет переговоры с важными деловыми людьми, а эти люди не любят, когда кто-то отвлекается, например звонит домой своему сыну. Вчера твой отец встречался именно с такими людьми. Потом он срочно вылетел из Москвы, попросив меня позвонить тебе и предупредить, что его несколько дней не будет в городе. А я, болван и тупица, забыл. – Растатура кулаком постучал себя по лбу. – А когда вспомнил – было слишком поздно, ведь в двенадцать ночи ты, наверное, видел пятый сон!

– Сегодня я почти не спал.

Растатура отошел на несколько шагов, снова развел руки и выпятил грудь, подставляя ее Пузырю, словно мишень.

– Да, я виноват, что не позвонил, – улыбнулся он. – Признаюсь и сожалею, что заставил тебя нервничать. Делай со мной что хочешь. Можешь пожаловаться на меня своему отцу, пусть он меня уволит. Извини.

– Да ладно, чего уж там… – смутился Пузырь, посмотрев на этого солидного мужчину, который просил у него прощения. – Если вы не хотели меня будить, надо было послать сообщение на мой пейджер. Утром я прочитал бы его и не пошел бы в милицию.

Улыбающееся, дружелюбное лицо Растатуры внезапно стало серьезным и неприступным. Он сел за стол, внимательно посмотрел на Пузыря и взял ручку.

– Не знал, что у тебя есть пейджер. На всякий случай скажи его номер.

Пузырь назвал несколько цифр. Антон Антонович быстро записал их, а потом как бы невзначай спросил:

– А что ты делал в милиции, зачем ты туда пошел?

Пузыренко честно рассказал о своем утреннем визите в дежурную часть.

– Напрасно, напрасно, – не глядя на Пузыря, задумчиво произнес Растатура. – Не надо впутывать милицию в дела нашего предприятия.

– Да вы не волнуйтесь, ведь они не начнут поиски, если я не приду к ним через три дня и не скажу, что мой батя так и не объявился. А он ведь объявится. Кстати, когда он вернется в Москву?

– На днях… – неопределенно ответил Растатура. Несколько секунд он думал о чем-то своем, напряженно глядя перед собой так, словно забыл, что он не один в кабинете. Затем Антон Антонович встрепенулся, снова дружелюбно улыбнулся Пузырю и уточнил: – Я думаю, что через три дня твой отец вернется. Да он тебе скоро позвонит, вот тогда сам у него и спросишь.

Глава 3 «НЕЛЬСОН»

Пока Пузыренко беседовал с Растатурой, Вадик зря времени не терял. Проводив взглядом своего друга, Ситников решил, что глупо и скучно ждать Пузыря у проходной, под палящим солнцем. Лучше сделать несколько кадров, а потом вернуться к воротам и встретить Пузыря.

Крутанув педали, Вадик запустил мотор, домчался до угла забора, повернул налево, сбавил скорость и медленно поехал вдоль сплошной стены бетонного ограждения, высматривая в нем дыру, проем или, на худой конец, какую-нибудь щель, в которую можно было бы всунуть «телевик» и сделать несколько фотоснимков.

Довольно быстро Вадик доехал до другого угла (бетонный забор четырехугольником ограждал территорию ТЭС), но так и не нашел просвета в светло-серой стене.

Он повернул руль, остановился и огляделся: слева от него тянулся забор, сзади зеленело поле, поросшее спутанной травой; на пустыре стояли вышки с натянутыми электропроводами.

Убедившись, что вокруг нет ни души, Вадик слез с мопеда, подкатил его к забору и затем ударом ноги опустил из-под нижней рамы стальную скобу-упор.

Положив ладони на багажник и седло, он несколько раз качнул мопед, проверяя его устойчивость – мопед скрипел, шатался, но не падал. Тогда правой рукой держась за седло, Вадик поставил ногу на багажник, левой ладонью уперся в бетонный забор и осторожно перенес другую ногу с земли на бензобак. Удерживая равновесие, он медленно выпрямился, провел ладонями вверх по шершавой поверхности бетонного ограждения и нащупал его верхний край.

Ухватившись за верхний край забора, он поднялся, вытянул шею и увидел под собой зеленые крыши гаражей. Вадик напряг мускулы, рывком поднял свое тело, выпрямился на руках и сел на забор, а затем, свесившись с другой стороны ограждения, почти бесшумно ступил на крышу одного из гаражей. В следующую секунду он лег на живот и сразу стал невидимым для находящихся внизу людей.

С этого места открывался широкий вид на промышленную зону теплоэлектростанции. Картина, развернувшаяся перед Вадиком, разочаровала его. За ограждением не было ничего такого, на что не жалко истратить несколько кадров фотопленки. Ничего интересного: две огромные широкие трубы, напоминающие гигантские шахматные ладьи, многоэтажное административное здание, длинный, почерневший от копоти ангар, несколько одноэтажных корпусов из красного кирпича да множество удивительно уродливых, мрачных железных и железобетонных конструкций – это все, что увидел Вадик.