Текст книги "Проект «Анима» (СИ)"

Автор книги: Владимир Бочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Настораживает, что все охранники не имеют ничего общего с быкообразными тушами, которые мы привыкли видеть по телевизору. Наоборот, поджарые, ловкие, сплошные мускулы. Печально.

Сам я ходил по камере абсолютно свободно без всяких наручников и кандалов. Однако не питал ни малейших иллюзий. Я не могу справиться с тренированным бойцом. А за дверью стоит второй, я видел, когда она открывалась. Вот облом!

Пол приятно пружинит под ногами. На мне что-то вроде тапочек с задниками. Я прошёлся по жилью. Три на два. Не бог весть что. Пусто. Я провёл рукой по стене. Мягкая. Может, я в психушке? Может, мне всё привиделось? И не было никакого похищения. Только санитары из психбригады. Хорошая версия.

Дальняя стена полупрозрачная, поделена надвое. Касаюсь рукой, и левая половинка уходит вправо. Душ. Справа – туалет и дверца там, соответственно, уходит влево. Неплохо для начала лечения. Хорошая психушка. Можно спокойно сходить с ума. Я швырнул одежду на кровать и включил воду. Тёплые струйки воды выбивают монотонную дробь на макушке. И я спокойно схожу с ума, слушая эту дробь.

– Объект готов к работе? – на широком экране видеосвязи хмурое лицо директора.

Комната совещаний почти пуста. За длинным столом всего два человека, смотрят на экран большого монитора, висящего на стенке. В нём фигура начальника.

Директор похож на деревенского. Нос картошкой, голова картошкой, даже уши картошкой. Ему бы порванный ватник, баян и стакан самогона, а вместо этого «Агентство современных технологий». Руководит уже тридцать семь лет. И чтобы доказать свою высокую культуру, пьёт только виски и коньяк, курит сигару и спит на опере.

– Да, вполне, – ответила Инна Сергеевна, зам по врачебной части. Главный доктор секретного объекта № 46.

Она легко могла бы сойти за спортсменку, уставшую от рекордов. Лицо хорошей лепки. Длинные стройные ноги с мускулистыми бёдрами и крепкими икрами. Широкие плечи пловчихи. В свои сорок пять, подтянутая сильная фигура, прямая осанка, светлые волосы рассыпаны по плечам.

– Я слышал, характеристики не совпадают.

– Физически – норма, – сказала женщина. – Но психически пока не можем разобраться. Мы опирались на стандартные значения, а добровольцы пока в шоке. Трудно сказать.

Начальник охраны улыбнулся. Черты лица ровные и настолько соразмерные, что тут же выпадают из памяти. Даже улыбается, не поднимая уголки губ, а перекашивая их в одну сторону, так что ровная линия рта остаётся нетронутой. Копна тёмных волос, одухотворённое лицо. Лет сорока на вид. Одет в серый костюм, белая рубашка с красным галстуком. Высокий, натянутый как струна, похож на второсортного скрипача, но вместо этого пьёт водку и способен сломать шею быку. А от классической музыки спит не хуже, чем его начальник от оперы.

– А ты чего улыбаешься, Аскольд? – спросил директор. – Как ты вообще додумался послать на это дело Рюрика?

– Вы сказали послать лучшего.

– Лучшего для чего? – вкрадчиво спросил начальник. – Рюрик лучший, если нужно оставить после себя выжженную землю и посадить на этом пепле семена ужаса. Но для деликатной операции он подходит не больше, чем слон для занятий балетом. Только это не слон, а бульдозер со всеми вытекающими. Надо было привлечь группу Эллара. Как обычно.

– Простите, но, по-моему, я поступил совершенно правильно, – спокойно возразил Аскольд. – Эллар – хороший исполнитель и хорошо справляется. Но сейчас чистюли сидят у нас на пятках. Проект красного сектора их просто взбесил. А Рюрик способен охладить пыл любого фанатика. Если бы не он, чистюли могли забрать подопытных. Но бог с ними у нас есть другие кандидатуры. А вот потеря Доркатова была бы весьма чувствительной. Хорошо, что предателем оказался администратор, а не учёный.

– Ни один учёный близко не подойдёт к чистюлям, – фыркнула Инна Сергеевна.

– Ладно, оставим. Так что с психикой?

Женщина пожала плечами.

– Шок проявляется по-разному. Он дерзит и ёрничает, а она впала в ступор. Ни с кем не общается. От еды отказывается.

– Чушь всё это, – сказал директор. – Вы слишком большое значение придаёте психологическому фактору. Помните, как раньше говорили «Партия сказала надо, комсомол ответил есть». Вот и вся психология.

– Но настройка энергии будет проводиться по всем параметрам. Это комплексная система.

– Завтра увидим. Где Доктор?

Инна Сергеевна пригладила прядь волос на плече.

– Доктор Чаграй лично проверяет аппаратуру, всех техников загонял и программистов тоже. Все показатели перепроверяют снова.

– Это правильно, – одобрительно кивнул директор. Он всегда любил слова «загонял», «перепроверяют» и прочие в том же духе. Правильные слова, полезные для работы. – Значит так. Девчонку накормить, даже если через задницу придётся кашу заталкивать. А первый объект готовить по плану.

– Вы будете присутствовать лично? – спросил Аскольд.

– Я буду присутствовать лично. Более того, со мной будет куратор от президента. Так что, потрудитесь не ударить лицом в грязь. Вы извели массу мышей и обезьян в своей лаборатории, но запас физически и психически здоровых людей в современной России сильно ограничен. Учтите.

Экран погас.

Глава 4

– Здравствуйте Михаил Андреевич, я ваш бог, – сказал мужчина совершенно серьёзно. – Меня зовут доктор Чаграй.

Вид его внушает уважение. Под два метра ростом и косая сажень в плечах. Хоть сейчас гоняться за мамонтом. Густые чёрные волосы с проседью, полуседая борода. В белом халате. Большие чёрные глаза, не мигая, смотрят на меня. Он весь чёрно-белый, словно не подозревает о существовании цветного кино.

– Я так сразу и подумал, – сказал я. – Только увидел вас и сказал себе «Бог мой!»

Я имею честь лицезреть человека, по милости которого наслаждаюсь здешним гостеприимством. Он возвышается надо мной как острый и твёрдый утес, с которого легко свалиться.

– Удовлетворительно, – сказал доктор. – Вижу, выбор удачен. Что ж, с нетерпением жду великого дня. Адам Петрович, несмотря на занятость, выразил желание лично провести разъяснительную работу с первым добровольцем.

Мужчина под полтинник. Гладкие волосы шоколадного цвета зачёсаны назад. Среднего роста, плотный, курносый. В таком же халате. Жизнерадостная физиономия записного оптимиста. Смотрит на меня с добродушной задумчивой улыбкой питона, который выбирает себе кролика на обед.

– С удовольствием, – сказал он с удовольствием.

Чаграй размашисто вышел. У двери охранник. Медсестра замкнула палату магнитной карточкой и встала рядом с мужчиной. Тот кивнул на стулья.

– Присядем.

Мы сели, и я поёрзал на твёрдой поверхности.

– Слово «доброволец» мне особенно понравилось, – сказал я.

Мужчина улыбнулся и положил руки на столик между нами.

– Я понимаю ваш сарказм, но мы делаем вам подарок, который может сделать только бог.

Я помотал головой.

– В этом месте столько серы, что у меня уши засорились.

– Не скромничайте. У вас прекрасное здоровье. И оно вам скоро понадобится.

В комнате нет окон, и мне вдруг стало душно. Я потёр лоб.

– А может не надо?

Он улыбнулся.

– Вижу, мы поладим. Меня зовут Адам Петрович. Доктор Мельников. Не удивляйтесь. У нас докторов побольше, чем в лучшем госпитале. А я здесь один из главных научных шаманов.

– Где здесь?

– В одном продвинутом научном центре.

– В Сколково?

Он пренебрежительно махнул рукой.

– Нет, не в дыре по распиливанию и отмыванию денег. Я имею в виду в реальном научном центре.

– Есть и такие?

– Очень даже есть.

– И государство позволяет вам похищать людей?

– А то как же, – сказал коренастый доктор Франкенштейн. – Нужен подопытный материал.

– А нельзя было просто пригласить, ну там вежливо как-то.

– Зачем? – удивился доктор.

Я развёл руками.

– Ну, не знаю. Так более по-человечески, что ли. По закону. Ну, хотя бы, чтобы получить моё добровольное сотрудничество.

– И вы бы согласились?

– На что?

– Вот в этом вся суть, любезный Михаил Андреевич. Я не могу вам сказать на что, пока не получу вашего согласия, а вы не согласитесь, пока не узнаете на что соглашаетесь. Замкнутый круг. Тупик.

Я положил руки на столик и уткнулся головой в ладони. Снова потёр лицо. Когда же я проснусь? Отнял руки от лица. У доктора тёпло-карие глаза. В ярком свете искусственных ламп его фигура в белом халате кажется чем-то вроде любящего бутерброды ангела смерти.

– И каков же выход из этого тупика?

– Очень простой, – с готовностью сказал Адам Петрович. – Вначале доставить, а потом обсудить ситуацию и предложить сделку, от которой невозможно отказаться.

– Что вы имеете в виду?

– Очень просто. Теперь, когда вы понимаете, что мы люди очень серьёзные, а выбора у вас всё равно нет, мы с вами подпишем нормальный деловой договор. Я вам объясню ровно столько, сколько вам следует знать. Вы будете участвовать в опыте, который изменит жизнь всего человечества. Более того, когда я вам всё расскажу, вы сами будете меня упрашивать, на коленях умолять, чтобы я разрешил вам быть подопытным в этом эксперименте. Завтра великий день, который войдёт в историю науки. Но не сейчас, конечно, а когда будет снят гриф «секретно». Вы проведёте в нашем замечательном учреждении несколько недель, мы посмотрим результаты опытов, снимем все показания, понаблюдаем вас. А потом вы получите некое вознаграждение в пределах разумного, и покинете эти гостеприимные стены. Под подписку о неразглашении, разумеется.

– А если я всё разболтаю?

Коренастый развёл руками и рассмеялся. Даже смуглая медсестра улыбнулась.

– Вы уже видели Рюрика в деле. Зачем спрашивать! Ни один нормальный человек, а вы нормальный, мы это уже выяснили с помощью специалистов, не захочет встретиться с этим людоедом ещё раз.

Я обхватил себя руками и слабо улыбнулся. В ушах звенело от тишины. Палата звукоизолирована. Никогда не думал, что мне будет не хватать уличного шума.

– Вы правы.

– Вот видите, я же говорил, мы поладим.

– А зачем нужно было пускать за мной такого зверя?

Я невольно обвёл взглядом комнату, словно Рюрик прятался под кроватью и мог меня слышать. Доктор заметил моё движение и понимающе улыбнулся.

– Чтобы вы сразу оценили серьёзность ситуации. Прониклись уважением к моменту.

– Ясно. Можно тупой вопрос. А не проще было бы взять для опытов солдат?

– Проще, но не сейчас. Министр обороны член христианского братства «Чистая истина». К тому же, друг президента. Политика, ничего не поделаешь.

– Чистюли?

– Вы быстро схватываете ситуацию.

– Президент заказывает музыку, но и с другом ссориться не хочет.

– Вы прирождённый политолог.

– Это да. И что же вы собираетесь предложить мне в качестве бога?

Адам Петрович наклонился в мою сторону.

– Я могу предложить вам бессмертную душу.

Когда за визитёрами закрылась дверь, я лёг на кровать и закрыл глаза. Я понял, что живым меня отсюда не выпустят. И терять мне, в общем-то, нечего. А значит, у меня есть шанс. Надо только проявить терпение, без которого не выучишь четыре языка. И у меня его навалом. А надо всего ничего. Чтобы они расслабились и не принимали меня всерьёз.

Вика лежала на кровати, свернувшись калачиком. Комната давит безликостью. Девушка смотрела в зелёную стену. Белый цвет потолка слишком безразличный. Цвет обречённых.

Человек без пищи может продержаться больше месяца. Лучше бы воду тоже не пить, но жажда нестерпима.

– Какая же я слабовольная! – думала она. – Всё можно закончить за неделю. Но нет воли. Ненавижу воду. И так глупо всё получилось. Такая глупая жизнь. Только начала налаживаться. Зачем всё это! Для этого я родилась? Чтобы стать подопытной крысой! Они меня не получат. На этот раз нет.

Дверь вжикнула в стену. На пороге появились два охранника и всегдашняя Фазиля. Дверь закрылась за ними. Охранники, молча, подошли к девушке и повернули на спину. Взяли вялые руки и прикрутили к петлям в середине кровати. Лодыжки обмотали пластиковыми ремнями и закрепили к таким же петлям в ногах.

– Это что, групповое изнасилование? – насмешливо поинтересовалась Вика.

– Это одиночное кормление, – сказала медсестра.

– О! От вас, похоже, ещё никто просто так не уходил.

Фазиля выкатила из угла капельницу и закрепила пластиковую ёмкость, которую принесла с собой.

– Не надо ходить. Всё с доставкой на дом.

Татарка улыбнулась. Из-под шапочки выбивалась прядь чёрных волос.

– Всё с вами ясно, гражданка Менгеле.

Медсестра вынула шприц и ввела в ёмкость какое-то вещество.

– От голода у всех настроение портится. Но это поправимо.

От капельницы выходит трубка с иглой на конце. Фазиля протёрла сгиб руки пленницы ваткой со спиртом и вставила иглу в вену.

– Вот и ладненько.

На капельнице висит какой-то приборчик. Он тихо загудел, и на нём загорелась зелёная лампочка.

Вика не шевелилась. Смотрела в безразличный потолок.

Сотрудники потянулись к выходу. Не успела дверь закрыться, девушка начала извиваться. Заёрзала рукой по кровати, выдирая иглу. Застонала от колкой боли. Игла вырвалась из вены и руку залила кровь. Закапала на кровать.

Приборчик сменил цвет на красный и пронзительно запищал. Дверь, едва успев закрыться, тут же пошла обратно. На поясе медсестры визжал приборчик, похожий на тот, что приделан к капельнице.

Фазиля увидела кровь и всплеснула руками.

– Кутляк! – ругнулась она.

По бокам кровати встали охранники. Игла покачивалась на длинной трубке у самого пола. Кончик иглы окрасился красным. Из него по по-прежнему методично капала жидкость. Фазиля случайно наступила в лужицу и поморщилась.

– Лежи тихо, сейчас перевяжу.

Она достала из сумки на поясе салфетку и капнула на неё лекарством. Вытерла руку. Вторую салфетку приложила к вене и закрепила пластырем. Села рядом на кровать и посмотрела на девушку. Лицо пленницы ничего не выражало.

– Тебе смешно?

Вика не ответила.

– Я вижу тебе смешно, – сказала тихо медсестра. – Но если тобой займутся по-настоящему, у тебя никакого юмора не хватит. Так что будь послушной девочкой.

Девушка серьёзно смотрела в глаза медсестры.

– Я слишком напугана, чтобы меня пугать, – сказала она. – Оставь меня в покое или я сама тебе что-нибудь воткну не предусмотренное природой.

Один из охранников наклонился и впечатал кулак ей в лицо. Девушка вскрикнула.

Фазиля поморщилась и повернулась к охраннику.

– Где тебя учили обращаться с женщинами?

Лицо белобрысого парня не дрогнуло. Синие глаза смотрели враждебно, как кот на писклявую канарейку.

– У меня инструкция пресекать любые попытки агрессии.

Медсестра вздохнула.

– Парень, ты никогда не женишься. Эй, красавица, дай глаз посмотрю.

Правый глаз девушки начал заплывать. Но она хрипло рассмеялась.

– Это что, плохой хороший полицейский? Суши вёсла, импотент. Ты думаешь, у мужчины самый сильный орган – кулак! – парень молчал. – А вашу шарашку я ещё взорву к твоей бабушке.

Белобрысый поднял руку. Фазиля схватила его за локоть, оттолкнула.

– Раздухарился! Сейчас Инне Сергеевне скажу, мало не покажется.

– Мы ей не подчиняемся, – огрызнулся белобрысый, но кулак опустил.

Медсестра повернулась к девушке.

– А ты совсем сумасшедшая. Тебе действительно нужна душа.

– У меня есть грудь.

Фазиля покачала головой и кивнула охранникам.

– Пойдёмте.

Глава 5

– Даже не верится, – покачал головой куратор. – Настоящая душа!

– Реальней некуда, – сказал директор.

Они сидели в личном кабинете директора в наземной части научного комплекса. В горе была выдолблена искусственная пещера, закрытая ныне толстенным стеклом. Прозрачное изнутри, а снаружи видна только отвесная часть горы.

Сквозь широкое панорамное окно видно как небольшое, но глубокое озеро точит камень скалы. Блюдце голубоватой воды обрамляет зеленеющий лес. В мокрой утренней дымке, свежие цвета ярко-зелёных листьев заполняют пространство.

– Красиво, – сказал куратор, человек относительно молодой для политика. Лысый по нынешней моде. Живые стремительные глаза карего цвета, но при этом сжатый в тонкую линию рот. – Хорошо живёте.

Руководитель научного центра человек наглухо консервативный, терпеть не мог этих новых веяний. Он никогда не забывал, что совсем недавно налысо стригли от мелких насекомых. И люди с головами типа «яйцо» вызывали у него неприятные ассоциации со вшами.

Директор расплылся в широкой улыбке.

– Прогулки по лесу, купание в озере, всё, что нужно бедным учёным, чтобы преданно служить науке и своей стране.

В дверь постучали, и после разрешения, вошла секретарша с подносом. Кофе с коньяком. Когда за девушкой закрылась дверь, куратор отхлебнул и посмотрел на директора.

– Вам известно, зачем на самом деле я сюда приехал?

Директор улыбнулся.

– Мир не без добрых людей. Вы должны определить, стоит ли нам выделять средства или мы здесь деньги потихоньку пилим и по оффшорам отправляем.

Куратор улыбнулся.

– Согласитесь, то, что вы рассказываете, мягко говоря, бред собачий. Я когда начал входить в курс дела, у меня волосы на голове встали дыбом, – он пригладил лысый череп. – Директор вежливо улыбнулся. Чиновник продолжил. – В обозримом будущем именно я буду наблюдать и направлять вашу работу. Если будет что направлять.

– Вы не привезли аудиторов.

– Я приехал сюда не деньги считать, а увидеть нечто конкретное.

– Эту проблему легко решить.

– Вы сказали о неком эксперименте. Надеюсь, вы не собираетесь устроить какой-нибудь глупый фарс! Я не учёный, но гниль секу на корню.

Директор кивнул.

– Зачем рассказывать. Пойдёмте, сами всё увидите.

– Вот как! – куратор приподнял белёсые брови. – Я ожидал, у вас возникнут непредвиденные сложности.

– Никаких сложностей.

Личный лифт располагался прямо в кабинете за шкафом.

– Всё предусмотрено, – сказал куратор.

– Это место не глупых людей. А вы только недавно получили допуск?

Небольшой лифт устремился вниз.

– Месяц назад. Входил в работу, теперь вот и до вас добрался. Тем более, такое событие! Если оно состоится.

– Грех пропускать.

Они вышли из лифта на третьем, нижнем этаже, где располагались лаборатории. Вдаль уходила бежевая лента коридора. Слева небольшая будка до пояса закрытая пуленепробиваемым стеклом, сейчас пустая. Между ней и стеной узкий проход три метра в длину. Двое рядом могут пройти. Остальной проход закрыт таким же толстым стеклом. По ту сторону два человека в тёмно-сером камуфляже с тремя красными полосами на левом рукаве. Руки на автоматах.

Директор вынул пропуск и сунул его в специальное устройство на стене.

– Ваш, – сказал директор.

Куратор уже держал наготове белый кусок пластика с двумя синими полосками. Знак высшего допуска. Процедура повторилась. Стеклянно-пластиковая стена отъехала в сторону.

– Доброе утро, господин директор! Кар готов.

– Доброе утро!

У стены стояла белая небольшая машинка, наподобие каров для гольфа.

Директор повернулся к политику.

– Прошу.

– Серьёзная контора, – покачал головой куратор. – Но давайте пройдёмся. Хочу размять ноги после всех этих часов в вертолёте.

– Как пожелаете, – сказал директор.

Они пошли по коридору.

– Чем это у вас пахнет? – потянул носом лысый.

– А это наши техники настроение создают. Сегодня день жасмина или ещё какой-то ерунды, надо график посмотреть.

Навстречу стремительно летел мужчина в белом халате с планшетом в руках.

– Директор! – кивнул он на ходу.

– Юрий Альбертович, – кивнул руководитель. – Постойте минутку. У нас какой сегодня запах?

Учёный повёл носом.

– Не помню, жасмин, кажется. У Альбины Петровны надо спросить.

– Спасибо!

Они пошли дальше. Длинные коридоры причудливо петляли. Периодически попадались крупные металлические двери. Мужчины дошли до небольшой площадки с тремя ходами. Свернули направо.

– Настоящий лабиринт!

Директора начали утомлять восторги куратора, но он льстиво улыбнулся в ответ.

– В горе были обширные пещеры. Несколько уровней глубоко под землю. Стены сгладили и залили бетоном. Добавили тоннели, соединили нужные. Получилась такая вот база. Надёжнее любого бункера.

В этом коридоре дверей не было до самого конца. Никаких звуков, свет неподвижен.

– Святая святых, – сказал директор. Они стояли перед бронированной дверью, на которой нарисовано красное кольцо. А над дверью красный глазок. Сейчас выключен. Куратор вспомнил, что видел подобные глазки над некоторыми другими дверями.

Они вошли в небольшую квадратную комнату. Там один столик и шкаф. За столиком сидит охранник. На стенах видеокамеры.

– Нужно надеть халаты, – сказал директор.

Мужчины накинули белые халаты. Директор подошёл к двери и ровно встал перед ней. Над дверью замигала синяя полоска. Директор вставил в прорезь свою карточку. Щёлкнуло, и дверь отъехала в сторону.

Куратор приподнял губы в улыбке.

– Как в кино.

– В кино показывали наш институт? – нахмурился директор.

– Нет. Но в голливудских фильмах постоянно нечто подобное крутят.

Глава базы отмахнулся.

– То неправда, а сейчас вы увидите нечто такое, что поставит мир на уши.

Они вошли в просторный зал. Посередине прозрачный прямоугольник, то ли из толстого стекла, то ли специальной пластмассы. Вокруг него суетились десяток человек в синей униформе техников и двое в белых халатах учёных. Техники отсоединяли толстые шланги, ведущие от металлического подножья прямоугольника к одной из стен. Три из них занимались большим агрегатом усеянным шнурами и лампочками. Он громко гудел и перемигивался. Техники подсоединяли вынутые провода и шланги к небольшому генератору на колёсах. За его пультом стоял человек в белом и монотонно бормотал.

– Напряжение стабильно. Первый вход, зарядка положительная. Второй вход…

– Что это? – кивнул куратор на пустую ёмкость.

Директор обернулся к одному из техников.

– Пару очков принеси, пожалуйста.

– Да, господин директор.

Техник вернулся с двумя массивными электронными очками. В них были чёрные стёкла.

– Вот, наденьте.

Куратор надел очки. Почти ничего не изменилось, за исключением содержимого прямоугольника.

– О боже, что это?!

Директор улыбнулся.

– Она самая.

В прозрачном резервуаре мягко светилась некая субстанция. Она переливалась из одной причудливой формы в ещё более причудливую.

– Душа! – выдохнул куратор. – Она действительно светится?

– Это искусственная душа, – сказал директор, – но она абсолютно бесцветная. Линзы дают такой эффект.

Куратор покачал головой.

– Как же вы получили подобное чудо?

– Двенадцать лет назад, – торжественно сказал директор, словно рассказывал былину, – доктор Чаграй пытался создать новый вид энергии для лечебных целей. Вместо таблеток и прочей химии. Но созданная энергия обладала совершенно новыми качествами.

– Невероятно! – покачал головой куратор. – Но тогда, что это?

– Это живая энергия. Фактически – новый вид материи, но обладающий свойствами энергии. Нечто среднее между жизнью и простой физической величиной. Смотрите.

Директор провёл ладонью по стеклу. Светящаяся субстанция словно услышала или почувствовала прикосновение его пальцев. Она качнулась, и бесцветный дымок поскрёб по стеклу изнутри. Раздался шорох.

Куратор отшатнулся.

– Оно живое!

– Я же говорю, – улыбнулся директор.

– Оно прикоснулось к стеклу. Я слышал.

– Вот именно.

– А оно не выберется?

– О, нет! Это специальное стекло, внутри которого замкнутый энергетический периметр.

– Это нечто удивительное!

– Верно. И сегодня мы шагнём за горизонт.

– У вас ничего не выйдет, Михаил Андреевич, – сказал Адам Петрович спокойно, хотя я чувствовал, как напряжено его тело.

– Это мы ещё посмотрим, – сказал я.

Я обхватил его левой рукой за шею, а правой держал пластмассовый нож у его карего глаза. Пару часов назад, я как обычно накрыл использованной салфеткой тарелку, чтобы не было заметно отсутствие ножа, который я прижал к руке. А после ухода охранника спрятал за пояс. Вот и пригодился.

Охранник посмотрел на доктора.

– Ты знаешь, что делать, – сказал он.

Мужик в камуфляже проворно выскользнул за дверь. Доктор с усилием сглотнул.

– Вы меня сейчас совсем задушите.

– Руки! – прикрикнул я, но чуть ослабил хватку.

– Зачем этот цирк, позвольте спросить? Вы ведь подписали договор. Через три месяца вас выпустят отсюда.

Я хмыкнул.

– Даже ребёнок не купится на эту чушь.

– Да уж. Я ошибся, – вздохнул Адам Петрович. – Вы не производите впечатления решительного человека. Типичный интеллигент, учитель. Даже после того как вы сотруднику нос сломали. Думал, фактор стресса.

– Когда я был подростком, однажды на улице палкой выбил хулигану глаз. Не специально, но не плакал по этому поводу.

– Наша недоработка, – признал доктор. – Но вам это всё равно не поможет.

– Достаньте свой пропуск.

– Это бесполезно.

– Или ты сейчас лишишься одного глаза. А потом второго.

– Ладно, ладно.

Доктор достал из кармана карточку. Мы приблизились к двери. Адам Петрович протянул короткопалую руку с рыжими волосками на тыльной стороне и вставил карточку в прорезь замка. Там мигнуло, и дверь отъехала в сторону. Я осторожно покрутил головой. Охранников у входа не было.

– Двигайся.

– Без вопросов. Но куда? Как вы собираетесь выбраться отсюда?

– Сейчас мы пройдём по коридору. Ты выведешь меня в гараж, и мы с тобой спокойно уедем. Открывай дверь.

Мы вышли в пустой коридор. Только бежевые стены в обоих направлениях.

– Почему никого нет?

– Сигнал над дверью.

Я взглянул вверх. Над дверью мигал красный огонёк.

– Пошли.

– Должен вас огорчить, любезный Михаил Андреевич, но мы на втором этаже ниже уровня земли и выбраться отсюда будет непросто.

– К выходу.

Мы медленно пошли по коридору. Бесцветный пол немного пружинил под ногами, а в воздухе висел какой-то знакомый запах, но я не мог уловить какой именно. Ламп нигде не видно, казалось свет идёт прямо от стен.

Моя тонкая футболка прилипла к телу, струйки пота потекли со лба, и глаза защипало. Я мигнул и мотнул головой. Рука с ножом дрожит. Как бы действительно не выбить этому гаду глаз. Во всяком случае, раньше времени.

– Сейчас придёт Рюрик, а вы уже успели убедиться, что он не склонен к переговорам.

– Тем хуже для твоих глаз.

Мы завернули за угол.

В десятке шагов дверь небольшого лифта. Но проход перегорожен прозрачной стенкой. В ней две бойницы, а в них дула автоматов, которые держали охранники в серой форме с красным полосами на рукавах.

– Открывайте, – мой голос сорвался. Я уже понимал, что всё кончено. Но упрямство, родня моему терпению не желало сдаваться. – Или я его без глаз оставлю.

Охранники безучастно смотрели на меня.

– Я ему нож в мозг воткну. Ему конец, вы слышите!

Адам Петрович шмыгнул носом и вздохнул.

– Про мозг это сильно. Вон тот справа, это Борис. Он прекрасно играет в шахматы, и мы только позавчера провели пару блестящих партий. Но если понадобится, он, не моргнув глазом, расстреляет меня, только чтобы добраться до вас. Ничего личного.

– Придурки! – крикнул я. – Где лестница?

– Какая… Ой!

Я приблизил нож к самому зрачку, почти касаясь его пластмассовым кончиком на котором застыла капля обезжиренного соуса.

– Та самая. Не может не быть запасного выхода. Лифт могут обесточить.

– Хотите верьте, хотите нет, но лестницы нам не положены по технике безопасности.

– Чьей безопасности?

– Государства.

– Пошли проверим.

Мы свернули в левый коридор. Охранники проводили нас мрачными взглядами.

– Даже если вы сумеете выбраться, ничего не выйдет. Мы в глухом лесу. Нас отсюда на вертолёте забирают. По здешнему бурелому далеко на машине не уедешь.

– Значит, придётся захватить вертолёт.

Меня стали раздражать шоколадные волосы перед моими глазами. Рука поневоле отклонялась во время движения, но доктор не делал попыток освободиться.

– Да поймите же. Никто не собирается вас отсюда выпускать. В любом случае.

Свет стал меркнуть. Мы остановились.

– Что это?

– Это конец нашего увлекательного путешествия, – сказал Адам Петрович. – Вам лучше опустить нож.

– Тихо.

Вокруг нас сгустилась тьма. Я покрепче прижал к себе доктора.

– Я убью его, вы слышите.

Из тьмы выплыл голос, от которого я вздрогнул.

– Да мне плевать, – сказал Рюрик. – Терпеть не могу этих лабораторных крыс.

В одной секции от нас свет снова разгорелся, и в его круге посреди тьмы возникла фигура седого. Только теперь без плаща и перчаток. Я сразу же взглянул на его руки, но он не собирался повторять старый фокус. Мне легче не стало. Придумают другую пакость.

– Ты сегодня будешь в лаборатории, – сказал он. – Так или иначе.

Мои руки ослабли. Этот гад слов на ветер не бросает. А чёрт с ним!

– На, держи! – я толкнул доктора к Рюрику. Тот небрежно подхватил его и отправил куда-то за свою спину. Свет начал разгораться в той секции, где стоял я.

– Вот и чудненько! – равнодушно сказал агент. – Теперь мы…

Я приставил нож к своему глазу. Седой остановился и опустил протянутую руку. Мои глаза заслезились. Только бы решиться.

– Меня вы всё равно не получите. Я ведь вам здоровый нужен. Хоть так вам нагажу, всё равно подыхать рано или поздно.

Рюрик едва заметно приподнял брови.

– Уважаю, но допустить не могу, – он махнул рукой и в круг света втолкнули девушку.

Красивое осунувшееся личико, неподвижное, как маска. Под правым глазом свежий фингал. На левой руке повязка. Худая фигурка в такой же одежде, как у меня. Тёмные волосы рассыпаны по спине. Рюрик положил ладонь на её плечо.

– Всё, что ты сделаешь себе, я сделаю ей.

В руке седого щёлкнуло лезвие выкидного ножа. Сталь блеснула, когда Рюрик поднял его перед собой.

– Этот настоящий.

Лицо девушки пришло в движение. Она посмотрела на нож в руке агента и криво улыбнулась. Презрительно, как пират при виде виселицы. Потом посмотрела на меня.

– Беги, – сказал она. – Нас в любом случае закопают.

Пальцы Рюрика впились в её кожу, она поморщилась. Я пожал плечами.

– Какое мне дело до этой девки. Может она вообще подсадная.

Седой прищурился.

– Нет, так нет.

Он обхватил пятернёй затылок девушки и поднёс лезвие к её глазу. Она зажмурилась. Острый металл коснулся её века, и она прикусила губу. Мои зубы были готовы прокусить друг друга. Я с трудом разжал челюсти.

– Хватит, – я кинул на пол бесполезную пластмассу. – Ваша взяла.

В ту же секунду меня скрутили.

Рюрик убрал нож в карман и подошёл ко мне.

– Как клопа, – сказал он и коротко ударил меня под дых.

В глазах потемнело. Я беззвучно открыл рот. Если бы не руки, которые держали меня, я бы упал. Ближайшие сто лет я не смогу дышать и двигаться.

Глава 6

– Действительно бессмертная? – не мог успокоиться куратор.

Они шли по центральному коридору от развилки.

– Кто знает? – пожал плечами директор. Мужчины вошли в одну из комнат. – Думаю, надоест проверять. К тому же, главная задача души – не жизнь вне тела, а сохранение вашей личности до момента перехода в другое тело.

– Тоже верно. Какой толк в душе! Она ни выпить не может, ни потрахаться.

Директор незаметно скривился, но обернулся к чиновнику, расплывшись в улыбке.

– Вот именно!

В комнате стояли несколько удобных кожаных кресел. Одна из стен абсолютно прозрачная, показывала вид в просторное помещение. Там суетилась куча народа в белых халатах и синих костюмах. Заправлял всем невысокий человек с короткими чёрными волосами. У входа стояли двое охранников. Посередине два постамента. На одном прозрачный куб с пластиковой рамой внутри. С неё свисали ремни из того же материала. А второе – пока всего лишь металлический постамент наподобие того, что куратор видел раньше. В уголке, на раскладном стульчике сидел высокий, седой мужик лет пятидесяти. Он читал какую-то тонкую книжку в бумажном переплёте.