Текст книги "До свидания, эрлюсы"

Автор книги: Владимир Кобликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Булька становится тигром

Дул встречный ветер: шли на веслах. По всем расчетам пиратскую флотилию мы должны были догнать на второй день в полдень: километров через сорок речка резко поворачивала, и ветер становился попутным. Преследование похитителей Эрлюса и его товарищей нарушило наш строгий распорядок дня: был отменен тихий час после обеда, не было долгих стоянок, прекратилась рыбная ловля, художники не ходили на этюды. Капитан отдал приказ о ночных дежурствах. Часовые менялись через каждый час. Юнги охраняли лагерь вдвоем.

Все мы надели одинаковую парадную форму: шорты, тельняшку, зеленый берет с золотым якорьком. У ребят, кроме того, – пионерский галстук. Форма красивая…

«Дерзкая» пришвартовалась к берегу в очень удобной бухточке. Юнги натаскали сучьев и разложили костер. Очередным коком был я. Но в такое напряженное и тревожное время каждая минута была на счету, поэтому все старались помогать приготовить обед. Даже Соломко, любивший вкусно покушать, но ненавидевший поварское ремесло и кормивший нас в свое дежурство безвкусным кондером, хлопотал у котелка. Обед сварили быстро, расстелили клеенку, расставили миски и ожидали появления «Стремительной». Мы думали, художники отстали из-за киносъемок. Они собирались из путешествия привезти любительский кинофильм. Но чем они занимались на самом деле, мы узнали только во время обеда.

Когда все уселись «за стол», я спросил, где Булька. Еда в ее миске давно остужена. Обычно Булька не заставляла себя ждать.

– Буля нездорова и отдыхает в лодке, – грустно ответил Борис и как хороший хозяин, прежде чем съесть самому первую ложку, пошел накормить собаку.

Поведение художников показалось мне странным: слишком сосредоточенно они склонились над своими мисками. Я решил заглянуть в лодку художников, где сидела Булька, и сделал вид, что иду зачерпнуть воды для мытья посуды. Увидел я такое, что и во сне не всегда приснится. Наша милая добродушная ласковая собака стала полосатой, выражение морды, несмотря на радостное помахивание хвоста, – свирепое.

– Что вы натворили с Булькой? – простонал я.

– Ничего особенного, – пожал плечами Борис. – Раскрасили песика под тигра. Согласись, что с тигром легче воевать против пиратов.

Капитан и лоцман «давились» супом.

Какой уж тут обед – все пошли смотреть на Бульку-тигра.

Булька никак не могла понять, почему мы хохочем. Собака растерялась, рассеянно тявкала – словом, вела себя несолидно: она-то ведь не знала, что стала тигром!

Встреча с Эрлюсом

Пророчества нашего мудрого лоцмана оправдались: утро было пасмурным, ветер усилился и нагонял на берег большие волны. Больше часа плыли до поворота. Наконец-то дождались хорошего попутного ветра. Паруса сердито надулись, заклокотала вода у бортов. Лодки набирали скорость.

– Ну как идем? – крикнул юнгам Соломко.

– Здорово! – ответил Колька.

– Хорошо! – подтвердил Андрей.

«Стремительная» шла позади нас метров на шестьдесят. Горделиво приподняв нос, она плавно резала волны. Художники легко могли бы обогнать нас, но Филипп не давал ветру всего паруса.

Вдруг «Стремительная» стала быстро приближаться к «Дерзкой». В чем дело?

Впереди по правому берегу стелился дым. В бинокль были прекрасно видны две палатки и большие резиновые лодки. Вероятно, это лагерь, где находится таинственный Эрлюс.

Капитан приказал:

– Идите за нами метрах в десяти. Парус сбросите, когда махну рукой. По команде «право на борт» сделаем резкий поворот. Полный вперед! – азартно выкрикнул Юрий Петрович.

– Полный вперед! – повторил команду Соломко.

На берегу нас заметили и стали следить за нами. Еще бы! На наших парусах нарисованы волны, из которых величаво выплывает солнце, а над солнцем парят альбатросы.

Берег совсем рядом… Вот-вот «Стремительная» ткнется носом в землю… Капитан взмахнул рукой… Паруса упали. Филипп и Соломко развернули лодку, да так четко и слаженно, что пришвартовались к берегу, как говорится, с шиком. Они и сами не ожидали, что так ловко и красиво у них это получится.

Колька и Андрей моментально «бросили швартовы», выскочили на берег и зачалили лодки. Торжественные минуты прибытия нашего флота чуть-чуть не испортил здоровенный боксер. Собака неожиданно выскочила из палатки и бросилась к юнгам. Ребята застыли на месте. Выручила Булька. Она с диким лаем ринулась на противника. Боксер оцепенел от неожиданности. Ему, наверное, никогда не приходилось встречать таких странных и свирепых собратьев. У Булькиного врага дурашливо отвисла челюсть, он никак не мог понять, откуда взялась эта злющая тигрособака! Булька воспользовалась замешательством и вцепилась боксеру в ухо.

Тот взвизгнул и бросился наутек.

С берега на нас продолжали безмолвно смотреть пять, по виду обыкновенных, туристов: двое мужчин, полная женщина, шустроглазая рыжая девочка и мальчишка. Можно без ошибки было определить, что он сын полной женщины: у них были одинаковые пухловатые губы, маленькие носы и, вероятно, одинаковый вес.

Молчание становилось неловким, но никто не решался заговорить первым. В конце концов нашему капитану это надоело, и он решил действовать, как и все настоящие морские капитаны, – в открытую.

– Нет ли среди вас некоего Эрлюса?

Рыжая девочка и мальчишка-толстяк переглянулись. Ответил мужчина (тот, который был помоложе, – высокий и стройный).

– Эрлюсов среди нас нет, а по отдельности Эрик и Люся есть. Вот они перед вами.

– Вы никаких записок по дороге не оставляли?

– Нет, – покачала головою девочка и опустила свои большие красивые глаза. А толстяк стал в позу Наполеона.

– Собственно, почему мы должны отчитываться перед вами?

Бульке толстяк не понравился, и она зарычала на него. Андрей дернул меня за тельняшку и зашептал:

– Это они писали записку.

– Почем ты знаешь?

– Посмотри, – мальчишка указал глазами, куда смотреть, – видишь, банка валяется.

Я действительно увидел банку с этикеткой «фаршированные мидии».

Мы – настоящие туристы, а не сухари под парусом

– Полундра! – вскрикнул Филипп.

«Опасность» надвигалась с неба: к нам приближалась гроза. Разговаривать было некогда. Капитан объявил аврал. Через три минуты наши палатки уже стояли недалеко от «эрлюсовских». Мы бегом перетаскивали ящики с продуктами и остальные вещи, но видели, что всего до дождя перетащить не успеем.

– Люся за мною! – скомандовал рыжей девочке высокий мужчина и побежал к нашим лодкам. Помощь их была кстати. Только мы перенесли последний ящик с этюдами, как по крышам палаток ударили крупные дождевые капли. Тут же на наши жилища набросился ветер, а вслед за ним – ливень.

Мы зажгли фонарь. Стало уютнее, но веселее от этого не сделалось. Я попросил Андрея включить приемник. Андрейка «пошарил по средним волнам» и отыскал концерт по заявкам, Соломко и Колька что-то писали в своих блокнотах.

– К вам можно? – мы узнали голос мужчины, который помогал нам.

– Пожалуйста, – пригласил Соломко. Он всегда радовался новым людям.

– Я не один.

– Входите, входите, – я отстегнул полог и впустил мужчину и рыжую девочку. Колька и Андрей с любопытством разглядывали их. Люся же на ребят не обращала внимания.

– Теперь давайте познакомимся, – предложил гость. – Федотов Илья Сергеевич. Инженер. Москвич. И, конечно, заядлый турист-речник. По Угре плыву третий раз. А это моя дочь.

Люся скромно кивнула нам.

Никита Соломко представил инженеру и девочке членов нашего экипажа. Юнгам поэт дал прекрасные характеристики. Когда все перезнакомились, инженер объяснил цель своего прихода:

– Побеспокоил я вас вот по какому поводу. Вы были правы – Эрлюс находится в нашем лагере. Проделки с запиской – дело рук моей дочери и Эрика. Люся мне все рассказала.

– А мы знали, что Эрлюс среди вас.

– Да?

– Коля определил это по консервной банке из-под мидий.

– Прошу извинить детей за хлопоты, которые они вам навязали своим легкомыслием.

– А я назвал бы, – перебил инженера Борода, – их поступок не легкомыслием, а творческой выдумкой.

Инженер улыбнулся, а Люся вскинула на него полные обиды глаза и быстро заговорила:

– Чья правда, папочка? Я же тебе говорила, что это настоящие туристы, а не сухари под парусом…

Живые звезды

К вечеру дождь все-таки прекратился.

Все, кроме меня и Филиппа, отправились в лес разыскивать сухие дрова. Палькин в самый ливень поставил несколько жерлиц и поймал двух больших щук. Юнги-заготовители принесли из лесу хороших сухих дров. Вскоре около наших палаток заполыхал костер… От котелка с кипящей ухой вкусно тянуло ароматной юшкой.

Для того, кто промок под дождем, замерз, и, главное, не обедал как следует, – ничего не сравнится со вкусом ухи из только что пойманной рыбы.

Решили пригласить соседей отужинать с нами. Инженер с дочкой согласились. Илья Сергеевич хотел взять с собой какую-то еду в свертках, но юнги – теперь уже наши дипломатические представители – запротестовали.

Профессор с женою к нашим гонцам не вышли – отдыхали. Они выслали на переговоры Эрика.

– Благодарим, – сухо ответил Эрик на наше приглашение, – мы уже покушали.

…Мы сидели у костра. Филипп рассказывал о своих путешествиях по сибирским рекам, красивым, но коварным. Люся слушала, прижавшись к отцу. Он укрыл ее пиджаком и обнял за плечи. По всему видно было, что Илья Сергеевич с дочерью – большие друзья…

От костра остались тлеющие угли. В ночной тишине слышно дыхание спящего леса да журчание страдающего вечной бессонницей каменистого брода. Над нами далекие яркие звезды. Когда смотришь на них, то хочется молчать и придумывать сказки. Вдруг в бездонной темноте появились три новые разноцветные звездочки.

– Самолет, – говорит кто-то.

Каждый думает о живых звездах, и каждый следит за их движением.

– Пассажирский, – замечает Борис.

Зримо представились люди, летевшие в самолете. Они находились над черной бездной, а нам казалось – среди звезд.

– О чем-то они сейчас там думают? – спрашивает Филипп.

– О разном, – отзывается инженер. – А скорее всего о земле.

На необитаемом острове

Эрик был старше Кольки и Андрея на год, но делал вид, будто старше их лет на пять. Ему «скучно» было в обществе наших ребят, и он старался держаться взрослых: вечно встревал в их разговоры, пытался давать советы, «острил», подсмеивался над нашей дисциплиной. Словом, совал свой короткий нос туда, куда никто его не просил. И все это с молчаливого согласия родителей. Они любовались им, и он мог делать все, что хотел.

Мы, признаться, недолюбливали жирного Эрика. Борода – резкий и прямой по природе человек – несколько раз уже ставил развязного мальчишку на место. Но окончательно мы невзлюбили Эрика после того, как он ударил Андрейку. При Кольке Эрик побоялся бы сделать это, но Кольки не было. Он ушел на ключ за водою. В лагере остались Эрик, Люся, Андрей. Борода на пригорке сочинял свои стихи.

Эрик, чтобы окончательно покорить Люсю, решил продемонстрировать свою силу на слабом Андрее.

Эрлюсы играли в волейбол. Мяч отлетел далеко в траву.

– Сбегай, принеси! – приказал Андрейке Эрик.

– Сам сбегай.

– Сбегай, тебе говорят.

– И не подумаю.

– Мне жаль тебя, – Эрик ударил Андрейку по голове и сбил берет с якорьком.

– За что ты его? – удивилась Люся.

– Пусть знает свое место и не огрызается.

Люся ничего не понимала: при взрослых Эрик – степенный, вежливый, а без них становится совсем другим.

Эрик лениво, в развалочку, пошел за мячом. Но не успел дойти до него, как откуда-то выскочил Колька. Он вернулся с водой и видел всю предыдущую сцену.

– Ты за что, опарыш, ударил брата?

Не дождавшись ответа, Колька ловко залепил Эрику оплеуху, потом другую, третью.

– Вот тебе, мешок с салом! Вот тебе! – приговаривал Колька. – Будешь знать, как трогать слабых.

– Перестань! – остановил Кольку Соломко. Он тоже все видел и решил, что Эрик достаточно наказан.

Колька недовольный отошел от Эрика. Тот заторопился к себе в палатку… Люся стояла в нерешительности: она не знала, что ей делать, – идти за Эриком или оставаться с нашими юнгами. Ничего не решив, пошла одна к речке.

После обеда мы стали собирать вещи: на следующее утро было намечено покинуть лагерь. Илья Сергеевич тоже хотел плыть с нами, но профессор с женою запротестовали, сказав, что им очень нравятся здешние места. Истинная причина, конечно, крылась совсем в другом. Эрлюсы оставались по желанию Эрика. Он понимал, что его авторитет в глазах Люси поколеблен, и хотел поскорее избавиться от общества Бороды и братьев.

Капитан пригласил соседей провести вечер у нашего костра. Хотелось расстаться добрыми друзьями, попить черный кофе «с дымком», послушать истории, которые случались с каждым в путешествиях, может быть, спеть несколько песен: вечером у костра хорошо поется. Эрлюсы согласились.

Мы готовились к званому ужину. Надели «парадную» форму. Колька с Андреем возились с коллекцией бабочек, которую собирались подарить на память Люсе. Они хотели что-нибудь написать на коробке, и Никита им помогал сочинить текст.

Жара спала. День был на исходе. Солнце выбирало над лесом место для ночлега. На землю легли розовые тени. Поражало предвечернее богатство красок, воздух стал ароматнее и нежнее, запахло лугом, рекою.

Юрий Петрович хотел снять несколько кадров на цветную пленку. Идея всем понравилась. Только Эрику она не пришлась по душе. Ему сразу захотелось покататься на своей моторной лодке. Он пригласил Люсю. Колька, Андрей и Соломко выжидающе смотрели на девочку. Ее ответ должен был решить вопрос, на чьей стороне она после стычки между Колькой и Эриком.

– Поедем, – согласилась девочка.

Эрик вызывающе посмотрел на Кольку, усмехнулся и пошел к воде.

– Не заплывайте далеко, – попросила профессорша.

Борода обнял Кольку за плечи и сказал по-дружески:

– Не вешай носа, браток.

Совсем стемнело, а лодка с младшими эрлюсами не возвращалась. Они уплыли вниз по течению. Прощальный вечер у костра не удался. К еде никто не притрагивался, разговоры не клеились. Профессор с профессоршей то и дело ходили к реке, Илья Сергеевич много курил. Наконец он не выдержал и попросил капитана:

– Разрешите мне взять вашу лодку и поискать ребят? На резиновой трудно будет подняться вверх по течению.

– Ну, конечно, Илья Сергеевич.

– Я поеду с вами, – предложил инженеру Соломко.

– Очень рад.

– Возьмите и меня! – Колька поднялся со своего места и умоляюще сложил руки на груди.

– Стоит ли? – возразил капитан.

– Стоит, – решительно заявил Борода.

«Дерзкая» отчалила от берега. Скоро затихли всплески весел. Видно было только, как вспыхивает на борту «Дерзкой» фонарик, но потом и он погас – лодка скрылась за речным поворотом…

Веслами работал Илья Сергеевич, Соломко правил кормовиком. Колька сидел на носу лодки и просматривал берега, освещая их фонарем. Плыли около часа, но Эрика с Люсей не встретили. На левом берегу попался рыбак, сидевший у костра. Спросили, проплывала ли мимо него моторная лодка.

– Проплывала, но давно, а обратно не возвращалась. Ай угнали? – поинтересовался рыбак.

– Да нет, не угнали.

– Тогда отыщется. Небось, бензин кончился – вот и закуковали ваши моторщики.

– А ведь он, наверное, прав. Мы об этом и не подумали. – Илья Сергеевич налег на весла.

Прошло еще полчаса. Река неожиданно сузилась. Начался брод. Сильное течение быстро понесло лодку.

– Левее! – вскрикнул Колька, и Соломко еле успел спасти лодку от удара о камень, коварно торчащий из клокочущих бурунов.

– Пронесло, – облегченно вздохнул Соломко и попросил Илью Сергеевича убрать весла… Ревущий брод кончился, и река снова стала широкой. Под лучами фонаря видно было, как медленно успокаивается разъяренная вода, злобно пенясь и вихрясь водоворотами.

– Опасное место, – мрачно проговорил инженер…

– Земля!

Илья Сергеевич перестал грести и обернулся. Действительно, «Дерзкая» подплывала к острову. Колька пошарил лучом по песку и заметил следы. Борода подогнал лодку к острову. На песке виднелись следы от кед.

Ясно было, что Эрик и Люся выходили на остров.

– Колька! Осмотри остров, – приказал Соломко.

Юнга выпрыгнул из лодки и пошел по следам. Они неожиданно разошлись. Те, которые были крупнее, уходили к воде и не возвращались. Маленькие следы потоптались на месте и пошли вдоль берега. Колька пошел по этим следам. Юнга обогнул остров и увидел Люсю. Она сидела на песке, сжавшись в комок, над нею вились комары.

– Кто это?

– Это я.

– Откуда ты?

– Мы вас ищем. Илья Сергеевич! – закричал Колька. – Здесь Люся!

Люся тряслась. Колька не знал – от страха или от холода. Юнга снял с себя куртку и протянул ее Люсе.

– На, одень.

– Спасибо.

Подплыл Соломко с инженером.

– Ну, как ты чувствуешь себя на этом необитаемом острове? – в голосе инженера не было ни удивления, ни злости, ни тревоги. Он спрашивал так, будто Люсе каждую ночь приходилось проводить на островах. И девочка ответила в тон отцу:

– Превосходно, только есть хочется и комары надоели.

– А где Эрик?

– У нас кончился бензин.

– Об этом мы догадались.

– Когда пристали к острову, Эрик зазевался и упустил лодку. Ему пришлось переплыть с острова на «большую землю» и идти вдоль берега за лодкой. Он должен поймать ее и приплыть за мною, на веслах. Вот я и жду.

– И давно? – поинтересовался Соломко.

– Часа два.

– Понятно, – протянул поэт. – Плывемте, Илья Сергеевич, выручать юного Врунгеля. А вы оставайтесь на острове и ждите нас. Спички у тебя, Коля, есть?

– Целый коробок.

– Разожги костер.

– Знаю…

– Пойду за дровами.

– И я с тобою.

– Пойдем.

Колька и Люся направились к зарослям кустарника. В кустах что-то затрещало.

– Ой, – испугалась девочка.

– Не бойся. Это птица…

С костром стало теплее и… таинственнее. Пламя освещало небольшой кусочек острова. Зато теперь не видно было ни реки, ни черной полосы берега: зримый мир сузился до костра и пляшущих полосок света от него.

– Страшно было одной?

– Страшно, – ответила Люся.

Они замолчали. Колька не знал, с чего бы опять начать разговор. И вдруг с радостью вспомнил, что в кармане куртки лежат два «солдатских» сухаря. Юнги всегда имели при себе сухарный НЗ. Мальчик полез в карман куртки.

– Ты что? – удивилась Люся.

– На, погрызи. Знаешь, какие вкусные.

– Спасибо.

Люся с удовольствием стала грызть черный сухарь.

– Крепкий?

– Ага.

– Хочешь, я помочу его в реке.

– Не надо. А чего ты стоишь? Иди, садись рядом.

Колька сел. Люся прислонилась к его плечу.

– Так удобно, – улыбнулась девочка. – Коля, а ты на меня обиделся, когда я согласилась плыть с Эриком?

– Нет, – соврал Колька.

– Нисколечко-нисколечко?

– Немножко обиделся, – сознался юнга. – Мы ведь завтра утром уплываем.

– Знаю, – Люся вздохнула…

– Коля, а можно мне второй сухарь съесть?

– Конечно, ешь.

Внизу по реке раздался свист.

– Соломко свистит, – объяснил Колька Люсе. – Эрика, значит, нашли.

Нужно было радоваться, но Кольке почему-то стало грустно…

Колючий юнга

Мы хотели отплыть, не тревожа эрлюсов. Встали на рассвете. Тихо перенесли в лодки вещи, собрали палатки. Колька работал притихший. Борис начал было подшучивать над юнгой, но Соломко так на него поглядел, что Борис сразу же замолчал. Борода отвел Кольку в сторону и посоветовал ему:

– Напиши ей записку.

Колька покачал головой.

– Чудак, – уговаривал Соломко. – Ты можешь использовать идею Эрлюса и на каждой стоянке оставлять Люсе письма. А может, вам наладить переписку?

– Как же ты ее наладишь?

– Сейчас придумаем. – Соломко, как всегда в критические минуты, почесал свою бороду. – Во! Придумал! Пусть Люся письма отправляет по воде в бутылках. Горлышко можно замазывать глиной, а в глину вставлять маленький флажок, чтобы заметнее была бутылка. Ясно?

– Ясно.

– Тогда бери бумагу и пиши письмо. Приколем к их палатке, чтобы Опарыш не похитил.

Но Кольке не пришлось писать письма. В палатке инженера открылся полог и на улицу высунулась рыжая голова.

– Папа, они уже собрались, – Люся выбралась из палатки. За нею появился инженер.

– Хотели удрать, не попрощавшись, – пристыдил нас Илья Сергеевич.

– Тревожить вас не хотели.

– Не оправдывайтесь. Все равно мы этого вам не простим.

Колька отозвал Люсю и стал ей излагать способ переписки по воде. Девочке предложение понравилось. Она повеселела. И Колька ожил…

Наша жизнь снова пошла по намеченному еще в городе плану: плыли, ловили рыбу, купались, в красивых местах задерживались, чтобы художники могли поработать. Булька гонялась за коровами и козами, пугала своим тигриным видом ребятишек и женщин. Этим Булька нам страшно мешала: встречи с местными жителями очень интересны. Посовещавшись, мы решили привязывать Бульку, когда будем останавливаться вблизи населенных пунктов.

Надежды оправдались: к нам стали заглядывать гости. Чаще всего приходили деревенские ребятишки. Они дивились нашим парусам, с восторгом смотрели в бинокль, не проронив ни слова наблюдали за волшебными кистями художников. Больше всего ребятишек удивлял наш маленький горластый приемник «Турист». Малыши никак не могли понять, как это он говорит ни к чему не подключенный.

Однажды нам встретился паренек лет десяти. Он сидел на берегу и ловил рыбу.

– Берет? – спросил Филипп, когда проплывали мимо белобрысого. Мальчик утвердительно кивнул головою и тут же на наших глазах мастерски вытащил крупную рыбину.

Проплыв метров двести, мы опять увидели на берегу того же мальчишку.

– Ничего не понимаю, – удивился я. – Только что он сидел там, а сейчас уже сюда перебрался. Когда же успел только?

Оглянулся назад. Там по-прежнему сидел белобрысый мальчишка.

– Наверное, братья-близнецы, – предположил Соломко.

Он был прав.

– Нас даже мамка путает, – объяснил Витек, тот, что ловил ниже по течению.

Подошел его брат Вася. Поговорили с ними, расспросили о рыбацких секретах.

– А секретов у нас особых нет. – Братья перепутались, и мы не знали, который из них говорит нам. – Главное, в июне подкормку делать.

– Постой, ты кто: Витек или Вася? – спросил Соломко.

– Угадайте.

– Мудрено.

– А нам хорошо, что нас не узнают. Витек нашкодит, а ругать станут – отпирается: «Это не я». Меня спрашивают – я тоже отказываюсь. Иногда, бывает, правда, сразу двум за одну проказу подсыпают.

Прощаясь с ловкими близнецами, подарили им крючков и леску нейлоновую. И Васек, и Витек попробовали леску на зуб и заявили, что леса «законная». В знак благодарности братья преподнесли нам ежика. От подарка отказываться нельзя. Мы взяли ежика, хотя не знали, что будем с ним делать.

Так у нас появился еще один член экипажа. В шутку его прозвали «колючим юнгой». Половину дня третий юнга не желал с нами разговаривать: изучал, что мы за люди. Однако голод не тетка. Еж осмелел, стал бегать по палубе, стуча своими короткими лапками и опасливо стреляя взглядом черных глаз-бусинок. Несколько раз пытался заглянуть за борт, но благоразумно отказывался от купания. По совету близнецов угостили ежа рыбой. Он с удовольствием ел ее, особенно – окуньков.

Первую ночь «юнга» провел в мешке. На следующую ночь Андрей предложил привязать ежа в палатке на веревочку. На улице нельзя было привязывать, потому что Булька могла остаться без носа. Она уже и так познакомилась с колючками нового члена экипажа. Мы потуже подпоясали ежика, пропустив веревку между иголок.

…Утром нашли только поясочек да поводочек. Еж удрал в лес. Жалко было всем «колючего юнгу» – успели привыкнуть к нему. А тут еще Борис подливал масла в огонь, стараясь разжалобить нас:

– Что, вот, варвары, наделали… Завезли горемыку подальше от родимой сторонки и бросили на чужбине. Никогда-то теперь не увидит он малых детушек, близких родственников.