Текст книги "Пешка в чужой игре"

Автор книги: Владимир Типатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

  – Хочу.

  – Фамилия?

  – Сабаев Бахтияр.

  – Хорошо, специалисты нам нужны. Следующий...

 Медосмотр новоприбывших этапом уже заканчивался, когда в медкабинет вошёл всё тот же капитан с повязкой ДПНК на рукаве.

  – Екатерина Александровна, начальник просил поторопиться, все уже собрались.

  – Я через пять минут буду, доложите там. Папки с личными делами можете забрать, а медицинские карты я сейчас подпишу и принесу.

 Капитан молча собрал бумаги со стола и так же молча удалился.

 ...Двухстворчатая дверь, обитая темно-коричневым кожзаменителем, с блестящей металлической табличкой, на которой в две строки было выгравировано: «Начальник учреждения – полковник Ищенко Н. М.», сама по себе уже внушала уважение и трепет каждому входившему в этот кабинет.

  – Встать вдоль стенки и не мешать проходу, – приказал прапорщик. – Ждать вызова.

  – Опять ждать, – недовольно буркнул борец. – Сколько же ещё?

  – Столько, сколько потребуется, – повысил голос прапорщик.

 Вступать в полемику с «начальником» никто из новоприбывших этапом не стал. Во-первых, не было смысла – прав всегда тот, у кого больше прав. А во-вторых, всеобщее внимание переключилось совсем на другой объект – по коридору, по направлению к ним, шла женщина в военной форме. На её плечах красовались погоны майора, а в руках она держала стопку медицинских справок.

 Хорошо подогнанная по фигуре форменная одежда подчёркивала стройность фигуры и позволяла глазеющим на неё мужчинам видеть: и красивые ноги, и крутые бёдра, и круглые коленки, и высокую грудь. Не обращая никакого внимания на онемевших от изумления мужчин, она молча подошла к дверям, рывком открыла их и вошла в кабинет.

  – Вот это да! – восхищённо выдохнул борец, и мечтательно закатил глаза. – Станок что надо. Вот бы поработать на нём.

  – Смотри слюной не захлебнись, станочник, – усмехнувшись, посоветовал ему Горби.

 Борец хотел, было что-то сказать, но распахнулась дверь и его первого из очереди позвали в кабинет.

 ...Большой кабинет был заполнен администрацией колонии. За массивным столом сидел хозяин кабинета – полный, седой мужчина в форме полковника.

 Слева от него, за небольшим столом сидела, уже знакомая этапникам, женщина-врач.  За приставным столиком сидел капитан с повязкой ДПНК на рукаве и майор – заместитель начальника колонии по режимно-оперативной работе.

  Вдоль стен, на стульях, расположились офицеры рангом пониже и гражданские лица. Закончив беглый осмотр кабинета, Виктор остановил свой взгляд на его хозяине.

  – Что уставился, как баран на новые ворота? – спросил с холодной усмешкой полковник. – Порядка не знаешь?

  – Ермаков Виктор Сергеевич, тысяча девятьсот шестидесятого года рождения, срок – восемь лет. Начало срока – двадцать пятого августа тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, конец срока...

  – До конца срока тебе, как до луны пешком, – прервал Виктора начальник колонии, который в это время перелистывал личное дело новоприбывшего в колонию заключённого.

  – Ничего, дойду, – усмехнулся Виктор.

  – Он ещё и зубы скалит! – бурея лицом, перешёл на крик полковник. – Перед вами любитель офицерских жён! В следственном изоляторе вые...переспал с женой начальника СИЗО, которая работает там врачом.

 Все присутствующие в кабинете с нескрываемым любопытством обратили свои взоры на стоящего перед ними молодого, симпатичного мужчину, переглянулись между собой, что-то оживлённо зашептали друг другу. Женщина майор удивлённо приподняла бровь и, едва заметно, улыбнулась. Начальник колонии в это время посмотрел на свою жену и заметил её улыбку.

  – Запомни, одно неверное движение, и я тебя в ШИЗО сгною, – осипшим голосом выдавил из себя побелевший от злости полковник. – В БУРе сдохнешь...

  – Николай Михайлович, мне на шахту проходчики нужны, – робко обратился к начальнику колонии пожилой мужчина в гражданском костюме.

  – Ты уже получил двоих сегодня, к тому же, один из них настоящий горняк – вытирая большим носовым платком вспотевшее от напряжения лицо, недовольным голосом буркнул полковник.

  – Так мне ещё, минимум, четверых надо.

  – Получишь, – пообещал начальник колонии, – Там за дверью ещё народ есть. А этого отправить на свинарник, пусть там со свиноматками любовь крутит.

 Все присутствующие в кабинете, за исключением начальника шахты и женщины-врача, дружно рассмеялись.

  – Вам, Николай Михайлович, конечно виднее, – пожал плечами начальник шахты. – Но выполнение плана по добычи руды на этом участке под угрозой срыва.

  – Ладно, бери его на шахту, – поморщившись, как от зубной боли, услышав слово «план», буркнул полковник. – Но смотри за ним внимательно.

  – А чего мне бояться? – пожал плечами начальник шахты. – У меня жены нет.

 В кабинете опять засмеялись.

  – В двадцатую бригаду пойдёшь, – нахмурившись, холодно бросил полковник Виктору. – Там бригадиром Ежов, уж он возьмёт тебя в ежовые рукавицы, будь уверен.

  – А это уже как карта ляжет, – усмехнулся Виктор, выходя из кабинета начальника колонии...

 ... – Все свободны, – сказал полковник после того, как последний из новоприбывших в колонию был распределён по бригадам. – А Вас, Екатерина Александровна, я попрошу остаться.

  – Коля, ты прямо как Мюллер из кинофильма «Семнадцать мгновений весны», – засмеялась женщина, оставшаяся в кабинете наедине с полковником. – Есть претензии по службе?

  – Есть! – закричал, вновь наливаясь яростью, полковник и со всей силы хлопнул пухлой ладонью по столу. – Когда прекратишь строить глазки кобелям?!

  – Ты о чём это? – с издёвкой в голосе спросила начальник санчасти, удивлённо пожимая плечами.

  – Не строй из себя дурочку! – продолжал кричать полковник. – Думаешь, я не видел, какими глазами ты смотрела на этого смазливого подонка!? Думаешь, я не знаю, как ты в смотровом кабинете десять минут не отпускала его от себя и всё любовалась на его большой член!

  – Вот именно – у него большой, очень большой член, а ни такая малюсенькая писька, как у тебя, – усмехнулась Екатерина Александровна.

  – Так я ему его ножёвкой под корень отпилю, и будет такой же, как у меня! – вновь закричал полковник.

  – Ты не ори, – сверкнула глазами Екатерина Александровна.

  – А ты скажи, когда это кончится? Ты же моя жена, я люблю тебя, а ты меня ни во что не ставишь, – сбавил тон полковник и устало опустился в кресло. – У меня уже нет больше сил.

  – Нет сил, не надо было жениться на девушке, которая моложе тебя на двадцать пять лет. Тебе скоро на пенсию, а мне ещё тридцати пяти лет нет, и я ещё хочу того, чего ты уже не можешь, – сказала Екатерина Александровна и, презрительно усмехнувшись, вышла из кабинета...

 ...Получив всё, что положено вновь прибывшему на зону Виктор, Горби, борец и самбист в сопровождении завхоза отряда, приблизились к кирпичному двухэтажному зданию, огороженному со всех сторон высокой металлической сеткой.

  При входе в локальную зону стояла небольшая будочка, в которой постоянно находился «локальщик» – зэк при должности.

  – Всего четверо? – спросил «локальщик» и с любопытством окинул взглядом новичков. – Всех в двадцатую бригаду? Милости просим, соколики, вас там уже ждут.

  – Открывай калитку и меньше базарь, – грубо приказал завхоз «локальщику». – Смотрю, ты шибко разговорчивый стал. Смотри, как бы самому не загреметь под землю.

  – Да я что… Я просто спросил, – пожал плечами «локальщик» и торопливо забренчал ключами.

  – А тебе нечего спрашивать, – повысил голос завхоз. – Твоё дело калитку открывать и закрывать. Ты понял меня?!

  – Конечно, – заискивающе улыбнулся «локальщик».

  – То-то же, – ухмыльнулся, упиваясь властью, завхоз. – Знай своё место в стойле.

  – Чего это он сегодня? – подумал «локальщик», провожая удивлённым взглядом направляющегося к жилому помещению завхоза. – Как с цепи сорвался.

 Завхоз молча шёл впереди группы новичков, и внутри у него всё кипело от злости. Мало того, что ему самому пришлось сопровождать в отряд вновь прибывших с этапа, начальник колонии ещё и провёл с ним инструктаж насчёт одного из новичков.

  – Занимайте свободные места и пока отдыхайте, скоро бригада с работы прибудет, – сказал завхоз отряда и удалился.

  Не прошло и пяти минут, как в комнату вернулся завхоз. На этот раз в руках он держал небольшие картонные квадратики.

  – Давайте ваши полные данные: фамилия, имя, отчество, год рождения, статья, срок, начало срока и конец срока.

  – А пол не надо? – решил пошутить Горби?

  – С твоим полом тут и без меня разберутся, вон бригады из промзоны снялись, сейчас появятся.

  – Встретим.

  – Встречайте, – усмехнулся завхоз. – Удачной вам прописки.

 На новичков почти никто не обратил особого внимания. Усталые, после тяжёлой работы зэки, молча разбрелись по своим местам.

 Некоторые прямо в одежде повалились на кровати и мгновенно отключились. Новички удивлённо переглянулись.

 Лежать на кровати днём, да ещё в одежде, на всех зонах считалось нарушением режима.

  – Обычно, на зоне, за такое в ШИЗО суток на десять раскрутиться можно, – тихо сказал Горби.

 Не сговариваясь, видимо подчиняясь какому-то стадному инстинкту, все новички стали держаться вместе. Тихо обмениваясь впечатлениями, они не заметили, как в помещение бригады вошли трое. Одетые в тщательно отутюженные чёрные милюстиновые, хорошо подогнанные по фигуре костюмы, и обутые в новые, до блеска начищенные сапоги, эти трое, даже близко не были похожи на шахтёров.

  Расположившись полукругом вокруг стола, они стали молча рассматривать новичков. Буквально, следом за ними, в помещение вошли ещё трое, внушительного вида заключённых, и направились прямо к новичкам. Один из них, с синей повязкой на рукаве, на которой большими буквами было написано «Бригадир», а ниже – «Бригада № 20» – сразу начал кричать: – Вы чего расселись на кроватях?! Только прибыли и уже режим вздумали нарушать?!

  – Другие вон лежат, а мы только сидим, – попытался защищаться Виктор. – Значит им можно, а нам нельзя?

  – Молчать! – ещё более входил в раж бригадир. – Здесь только я имею право голоса.

  – Чего ты разорался, в натуре? – сказал Виктор, продолжая, как ни в чём не бывало, сидеть на кровати. – Среди нас глухих нет.

  – А ты знаешь, что в натуре у собаки красный ***? – процедил сквозь зубы бригадир и бросил презрительный взгляд на Виктора.

  – Но если ты его пососёшь, то он станет белым, – усмехнувшись, сказал Виктор.

 В горле у взбешённого бригадира что-то заклокотало, лицо его покрылось бурыми пятнами, и он, взвыв по-звериному, бросился на Виктора. Тот вскочил и...через секунду здоровенный детина лежал на полу и корчился от боли. Двое спутников бригадира поспешили ему на помощь. У одного в руках появилась заточка, другой из-за пояса достал самодельные нунчаки.

  – Не советую, – тихо сказал Виктор, выходя на середину комнаты. – Потом горько пожалеете.

 Но те не послушали доброго совета и, действительно, потом пожалели об этом. Виктор в прыжке нанёс удар ногой в голову одному из нападавших. Все, присутствующие в комнате зрители необычного поединка, ясно услышали лязг зубов и увидели, как тот мешком свалился на пол. Второй в нерешительности замер на месте. В помещении наступила томительная тишина, никто не ожидал столь быстрой развязки боя, «шестёрки» бригадира были бывшими спортсменами.

  – Ну и дела, – удивлённо сказал кто-то, нарушив тем затянувшуюся тишину. – А новичок-то, оказывается, крутой.

 Трое, до этого момента, молча сидевшие у стола, встали, и направились к месту разборки. Виктор приготовился к новой драке. Борец и Горби хотели стать рядом с ним, но Виктор жестом остановил их. Подойдя почти вплотную к Виктору, все трое стали молча его разглядывать. Виктор так же молча, смотрел на них.

  – Нормальный ход, – наконец, сказал один из троицы. – Я – Якут, "смотрящий" отряда. Назови своё погоняло.

  – Меня зовут Виктор Ермаков.

  Распахнулась входная дверь и в помещение, стремительно вошёл начальник отряда и с ним ещё несколько человек в форме.

  – Начинаешь с нарушения режима? – обратился офицер к Виктору, мгновенно оценив обстановку и выявив участников конфликта. – Пойдёшь в штрафной изолятор.

  – Вы, гражданин начальник, сначала разберитесь в том, кто виноват в бузе, а уж потом решайте, – попытался восстановить справедливость Горби, но офицер не стал даже слушать его.

  – Травмированных в санчасть, а этого гладиатора на вахту, – приказал начальник отряда и резко повернувшись, удалился так же стремительно, как и появился.

  – Какие люди! – растянул толстые губы в улыбке и широко раскинул руки "кум", всем своим видом показывая, что он несказанно рад вновь видеть Виктора. – Так с чем пожаловал, дорогой?!

  – Драку учинил в отряде, – доложил ДПНК. – Я выписал ему отдых в ШИЗО на пятнадцать суток.

  – Начинай отсчёт, – ехидно усмехнулся Логвиненко. – Начинай отсчёт. Ещё получишь три раза по пятнадцать суток, потом загремишь в БУР на шесть месяцев, а там сгниёшь заживо.

  – Не дождёшься, – зло усмехнулся Виктор.

  – Смотри, гад, какой, – скривил в презрительной усмешке губы дежурный капитан. – Ещё зубы показывает. В какую камеру его определить?

  – Да какая разница? – недовольно поморщился майор. – В любую.

  – Может, в девятую?

  – А кто у нас в девятой?

  – Шаман со своими бандитами.

  – Беспредельщики? А, что? Это мысль. Только, сначала, пусть в «холодильнике» сутки посидит.

  – Понял, товарищ майор. Чтобы этот фрукт немного подморозился, а потом блатари из него компот сделают.

 Виктор молча слушал их разговор и только презрительно усмехался.

  – Веди его, – махнул рукой майор. – Не могу больше смотреть на эту уродскую, ухмыляющуюся рожу.

  – Ничего, скоро он перестанет ухмыляться.

  – Веди...

  – Руки назад! – приказал капитан. – Пошёл прямо и шевели батонами!...

 ...Камера штрафного изолятора, куда поместили Руфата, была маленькая – два с половиной метра в длину и столько же, в ширину. Крошечное окошко находилось под самым потолком, а матовая, забранная в сетку, лампочка, упрятанная в нишу над дверью, еле освещала помещение, но всё-таки позволяла рассмотреть бугристые, «под шубу» бетонные стены, (чтобы арестанты не делали надписей на стенах) и в углу, парашу – накрытый деревянной крышкой алюминиевый бачок. Всякие «излишества», в виде топчана и скамьи, в камере отсутствовали.

  – Номер одноместный, по гостиничным меркам – люкс, – засмеялся прапорщик, закрывая за Виктором тяжёлую металлическую дверь.

  – Благодарю за заботу и внимание, землячок, – усмехнулся Виктор.

  – Тамбовский волк тебе земляк, – отозвался за дверью прапорщик.

  – Сучара, – скрипнул зубами Виктор. – Тебя бы сюда закрыть на пару дней, взвыл бы, как тот волк.

 О том, что его с первых же дней начнут «прессовать» в отряде, он понял ещё в кабинете начальника колонии. Видимо, "кум" очень не любил тех, кто не прогибается перед ним, и решил любым способом согнуть непокорного зэка.

 Измерив шагами вдоль и поперёк несколько раз камеру, Виктор присел на пол и прислонился спиной к шершавой стене.

  – Ничего, мы ещё пободаемся, – усмехнулся он и сжал кулаки. – Посмотрим, что будет дальше.

 Остаток дня и первая ночь в ШИЗО, прошли относительно спокойно, если не считать того, что ночью Виктор несколько раз вскакивал с холодного пола, и пытался интенсивными гимнастическими упражнениями, согреться, ночи в начале октября на Дальнем Востоке, уже довольно холодные. Утро было зеркальным отражением ночи, Виктор вставал и мерил шагами камеру, снова садился, и снова вставал...

 Так прошли сутки...

 ...Виктор услышал приближающиеся шаги за дверью его камеры. Забренчала связка ключей и через секунду дверь камеры распахнулась.

  – Выходи, переезжаешь на другую квартиру, – открыв дверь карцера, сказал Виктору дежурный прапорщик. – Руки за спину, пошёл вперёд.

 Остановившись возле девятой камеры, прапорщик нарочито долго перебирал связку ключей, словно искал, и никак не мог найти нужный. Наконец, вставив ключ в замок, потянул дверь на себя. Звякнув металлическими запорами, та распахнулась.

  – Принимайте нового постояльца в свою компанию, – сказал прапорщик и посторонился, впуская Виктора в камеру.

  – Тут и так воздуха не хватает, шестеро нас! – все, как один, возмутились в камере. – Куда же ещё седьмого!?

  – Ничего, вам же теплее будет, – усмехнулся прапорщик и, выходя из камеры, захлопнул за собой дверь.

  – Ну, ты посмотри, что делают, суки! Половина трюмов свободна, а они уплотняют! Мало того, что закупорили нас, как сельдь в банку, так они ещё и издеваются!

 Камера, куда перевели Виктора, была размером раза в три больше «боксика», в котором он провёл сутки, и выгодно отличалась от него. Здесь был не бетонный, а деревянный пол, на ночь заключённым выдавались лежаки, за невысоким бетонным барьером, туалет – забетонированная в полу клозетная чаша и, что самое главное – в камере было тепло.

 Осмотревшись, Виктор нашёл взглядом свободное место, молча опустился на корточки и, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. После всего пережитого, хотелось забыться и отдохнуть. Вскоре страсти вокруг уплотнения жилплощади улеглись, и всё внимание обитателей камеры переключилось на новичка.

  – Ты, кто по жизни, будешь? – обратился к Виктору с вопросом один из обитателей камеры, совсем ещё молодой, но крепкого спортивного телосложения парень, с явно выраженной, кавказской внешностью. – Какой масти?

 Открыв глаза и взглянув на парня исподлобья, Виктор промолчал. Решил, что ниже его достоинства, вступать с ним в полемику, в камере были люди и постарше.

  – Ты не молчи, ботало-то, открой. Или тебе западло разговаривать с нами?

  – Тебе чего надо? – нахмурившись, спросил Виктор и встал.

  – Когда тебя спрашивают, надо отвечать, – сказал парень и подошёл поближе.

  – Слушай, иди туда, откуда пришёл, – усмехнулся Виктор.

  – Братва, да что же это такое!? Какое-то чмо будет здесь зехера выкидывать!? – с растерянным видом завопил парень и оглянулся на сокамерников, явно надеясь на поддержку. – Надо его на парашу посадить!

  – Ну, так посади, – с безразличным видом сказал один из сокамерников. Остальные, с ухмылками, наблюдали за развитием событий.

  – Слышал, что общество решило? – почувствовав поддержку, усилил наезд парень, – так прошу пожаловать на парашу.

 Услышав эти слова, Виктор, резким, коротким ударом сбил парня с ног. Тот упал на кого-то из сокамерников, но через секунду вскочил и с криком: – «Падла! Да я тебя сейчас урою!», – бросился на Виктора.

  На этот раз Виктор «успокоил» его ударом ноги.

 Парень, ослеплённый яростью, попытался подняться и опять броситься на своего оппонента, но его окриком остановил сидевший в самом углу камеры, мужчина: – Сядь, Казбек, и не мельтеши перед глазами!

  – Шаман, так я же по понятиям…, – начал было возражать парень, но мужчина перебил его словами: – Ты парень горячий, но рамсы сегодня попутал и, значит, рано тебе ещё блатовать в хате. Научись вначале разбираться в людях.

 Парень затих и как-то сразу успокоился.

  – Меня кличут – Шаман. Слышал про такого? – уже обращаясь к Виктору, сказал мужчина.

  – Слышал.

  – Вот и я про тебя слышал. Мы, хотя и сидим тут взаперти, слухи и до нас доходят, – негромко сказал Шаман. – Здорово ты Наркома и его шестёрок урезонил. Одобряю. Мы, ведь, тоже здесь из-за козлов паримся, глушим их по-чёрному, а хозяину это не нравится.

  – Так это ты их…? – спросил Казбек Виктора и протянул руку. – Извини, братан, я же не знал.

 Виктор молча пожал протянутую руку и все в камере поняли, что примирение состоялось.

  – Я думаю, что хозяин тебя специально к нам забросил, – продолжил разговор Шаман. – Наверное, хотел, чтобы мы тебя «прессанули». Но он просчитался, мы на ментов не пашем. Так что, живи спокойно и не думай, будто мы твои враги, скорее наоборот. И ещё хочу тебе сказать, найди себе на зоне корешей, одному будет тяжко.

  – Я воспользуюсь твоим советом, – сказал Виктор и медленно закрыл глаза. После бессонной ночи в холодном карцере, ему нестерпимо захотелось спать.

  – Я, смотрю, ты уже кимаришь. Ночью не спал?

  – Какой может быть сон в холодильнике, всю ночь чечётку отплясывал.

  – Так ложись на свободное место и дави ухо. Как говорится – утро вечера мудренее.

 Сопротивляться, и бороться со сном у Виктора не было ни сил, ни желания, и буквально, через несколько минут он уже крепко спал...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.   СЛОВО АВТОРИТЕТА.

  ... – Всё, это очень интересно, что ты мне про него рассказал. А где он сейчас?

  – В ШИЗО парится.

  – В первый же день?

  – Да, сразу же, как пришёл в отряд.

  – За что?

  – Попал парень между двух огней. "Кум" дал отмашку "краснопёрым", чтобы они прессанули новичка за то, что тот отказался сотрудничать с администрацией зоны. Нарком со своими "шестёрками" попытались выполнить указание "кума", за что и поплатились. Все трое на больничку попали. А тут ещё и Императрица на него глаз положила. У Ермака "болт" – более двадцати сантиметров в длину.

  – Да ты гонишь.

  – Отвечаю за базар. В СИЗО сидел с ним в одной хате, видел в бане его хозяйство.

  – Лука Мудищев, что ли? – усмехнулся "смотрящий" зоны.

  – Лука Мудищев – это вымышленный персонаж, а я видел реальный член нереального размера. Правда, заспиртованный в банке. Это член Григория Распутина. По официальным, зарегистрированым документально данным, в эрогированном состоянии длина его члена достигала тридцати двух, а толщина – шести сантиметров в диаметре.

  – Ни хрена себе, – удивлённо произнёс Крест.

  – Мне рассказали из вновь прибывшего этапа, что в медкабинете, Императрица, глядя на чудо природы, что болтается у Ермака между ног, чуть слюной не захлебнулась и минут пять парня от себя не отпускала.

  – Вот тварь ненасытная, – зло усмехнулся Крест. – Хозяину, конечно, донесли?

  – Сразу же. ДПНК не зря в медкабинете ошивался.

  – В какую бригаду его определили?

  – В двадцатую. Проходчиком...

  – Не самое лучшее место на зоне.

  – Да уж...

  – Какой срок у парня?

  – Восьмерик. Я думаю – надо нам решать судьбу этого парня, пока суки её не решили. Он с ними схлестнулся, значит, не хочет идти в козлячье стойло. Чёрная масть должна быть сильнее красной и каждый крепкий пацан нам очень пригодится.

  – Ты за него впрягаешься, значит, уверен в нём?

  – Уверен. Я четыре месяца с ним на тюрьме в одной хате жил. Когда уходил на этап – его поставил смотрящим за хатой.

  – Прошло восемь месяцев, как ты ушёл на этап. А, вдруг, за это время он замарался где-то? Думаю, надо подождать. Спешка нужна при ловле блох и при поносе. А, поскольку мы живём по понятиям, то негоже нам самим зехера выкидывать.

  – Ты "смотрящий зоны" – тебе виднее, – пожал плечами Валет. – Если у тебя есть сомнения, давай пошлём малявы на тюрьму – пусть отпишут, есть ли за парнем косяки. Нам надо о будущем думать – пацаны с зоны откидываются, ряды наших бойцов редеют и, если их не пополнять, может нарушиться баланс. "Краснопёрые", хоть они и суки поганые, башку тоже на плечах имеют. Дождутся, когда парень откинется из ШИЗО и не дадут ему спокойно жить ни днём, ни ночью. Подловят подходящий момент, накинутся кодлой и, «фаршманут» за своих корешей. Сам знаешь, против лома – нет приёма, против кодлы никакой Рэмбо не устоит. А через какое-то время, сами же его подымут, для своей шоблы. Они, ведь, тоже себе вон каких амбалов вербуют, мечтают противостоять нашей силе. Нельзя им такого бойца отдавать, надо цеплять этого пацана и тащить его в нашу кодлу. Предлагаю вытащить парня из преисподней и перевести в мой отряд. Пусть, пока малявы на него не придут, простым мужиком поживёт на зоне. На фабрике тоже рабсила нужна. А если подтвердится, что он нигде не накосячил, поднимем его в козырные пацаны.

  – Хорошо, я с "хозяином" перетру эту тему, а когда этот...циркач откинется из ШИЗО, приведи его ко мне – хочу своими глазами посмотреть на это чудо...

 ... – Товарищ полковник, тут Крестовский пришёл. Пропустить?

  – Пусть заходит.

  – Доброго здоровья, гражданин начальник, – поздоровался "смотрящий" зоны и присел на предложенный ему стул.

  – И тебе того же. С чем пожаловал?

  – За жизнь побазарить хочу, начальник.

  – Не темни, говори, зачем пришёл? – усмехнулся полковник. – Знаю я тебя, как облупленного.

  – Хочу попросить парня из последнего этапа. Отдай его мне.

  – Какого парня?

  – Который Наркома и его шестёрок поломал.

  – Нет, – коротко, как отрезал, сказал начальник колонии, и глаза его стали злыми.

  – Почему?

  – Потому, что я этого не хочу. Можешь взять любого другого из этого этапа.

  – А другого мне не надо. Слух прошёл, что этот парень классный боец. Вы же хотите, чтобы мы порядок держали на зоне, а сами руки нам выкручиваете. У нас каждый боец на счету, скоро пацаны начнут откидывается, мне надо пополнять ряды бойцов новичками.

  – Так я же тебе и предлагаю спортсменов, этим этапом пришли два бывших самбиста и один мастер спорта по вольной борьбе.

  – Я и от них не откажусь, но парня, который сейчас в ШИЗО парится, тоже отдай.

  – А план кто будет делать? На шахте проходчиков не хватает. Мне, за невыполнение плана, жопную матку наизнанку вывернут! – вспылил начальник колонии.

  – Если баланс сил нарушится, то толпа опять выйдет из-под контроля и тогда весь ваш план полетит к чертям собачьим. Или вы уже забыли восьмидесятый год?

  – Да помню я, – досадливо поморщился полковник. – Разве такое забудешь? Чуть звёздочек на пагонах не лишился.

  – Звёздочек, – криво усмехнулся Крест. – Тогда жизни многие могли бы лишиться.

  – Да уж...Вспоминать не хочется.

  – Николай Михайлович, как насчёт парня? Может, всё-таки, договоримся?

  – Очень уж он борзый, таких надо ставить на место.

  – Борзый – это нормальное явление, – засмеялся Крест. – Нам тихони не нужны. Я знаю ещё одну причину...Поверь моему слову, этот парень подойдёт к вашей жене на расстояние вытянутой руки только во время медосмотра.

  – Ладно, бери его, – буркнул начальник колонии. – Только...ты дал слово.

  – Моё слово на зоне закон.

  – Скажи старшему нарядчику, чтобы переложил карточку Ермакова в ячейку первого отряда.

  – Начальник, ты же знаешь, что нам западло общаться с суками, сделай это сам.

  – Вам и с администрацией общаться западло, – усмехнулся полковник и, увидев, что у смотрящего стали от злости белеть скулы, сказал: – Хорошо, завтра сам дам команду.

  – Я рад, что мы пришли к обоюдовыгодному согласию.

  – Но только после того, как он отсидит десять суток в ШИЗО, – довольный тем, что последнее слово всё же осталось за ним, сказал начальник колонии...

 ... Виктор, отсидев десять суток в штрафном изоляторе, вышел через вахту на территорию колонии. К нему подошли двое.

  – Пошли с нами, – сказал один из них.

  – Куда? – насторожился Виктор.

  – Увидишь.

 ... – Вот это сюрприз! – войдя в помещение, удивлённо воскликнул Виктор. – Не зря говорят, что земля круглая!

  – И ещё говорят, что гора с горой не сходится, – засмеялся Валет. – Ну, здравствуй, бродяга.

  – Здравствуй, Валет, – пожимая протянутую для приветствия руку, сказал Виктор.

  – Присаживайся к столу, чифирю хлебнём, – сказал Валет и жестом гостеприимного хозяина указал Виктору на стул.

  – Чифирь не употребляю.

  – Почему?

  – Здоровье берегу.

  – Правильно делаешь. Здоровье хорошее тебе здесь ещё пригодится. А как относишься к водочке?

  – Положительно. Только в разумных пределах.

  – Значит, будем пить водку. Бери стакан, накатим по сотке.

  – Мне надо сначала в отряде появиться, иначе опять в ШИЗО суток на десять определят. А там, как выразился «кум», и БУР не за горами.

  – Не определят. Про шахту и убойную бригаду, забудь. Твои вещи уже перенесли в этот отряд.

  – Как тебе это удалось сделать?

  – Да пара пустяков. У нас здесь всё схвачено.

  – У кого это – у вас?

  – У чёрной масти. Надеюсь, и ты к нам прибьёшься?

  – Да...наверное, – неуверенно сказал Виктор.

  – Не наверное, а точно. С "краснопёрыми" тебе не по пути, раз ты с ними начал бодаться. Мужиком жить на зоне – не советую. Семь лет горбатиться на производстве и хватать селикоз – мало приятное занятие. Конечно, первое время придётся поработать, но это не на долго – месяца два-три.

  – А что за производство на этой «командировке»? Я ничего не успел разузнать –  меня привели в отряд и почти сразу отправили в ШИЗО.

  – Шахта и обогатительная фабрика.

  – Золотишко моют?

  – Нет. Касситеритовую руду.

  – А что это такое?

  – Касситеритовая руда – это олово.

  – Понятно. А почему ты бригаду, в которую меня определили, назвал убойной?

  – Потому, что в шахте, именно в этой бригаде самая большая смертность, хотя и самые высокие процентовки и заработки. Бригада работает на самом низком горизонте, глубоко под землёй и добывает там самую богатую руду. «Хозяин» тебя туда затолкал, чтобы избавиться от тебя. Он всегда свои проблемы решает чужими руками.

  – Ты хочешь сказать, что я его проблема?

  – Да, ты его проблема, и твоё счастье, что "смотрящий" зоны отмазал тебя от шахты и перевёл на обогатительную фабрику. Мы уже знаем, что Императрица на тебя глаз положила. ДПНК не зря торчал в кабинете, он и доложил "хозяину" свои наблюдения.

  – Какая императрица?

  – Начальник санчасти. Её у нас Екатериной Второй зовут, или Императрицей всея тайги.

  – За что же ей такая честь?

  – Ну, во-первых, замашки у неё, как у знаменитой императрицы – любит крепких, с большими членами, мужиков. Ну а во-вторых...

  – Она жена начальника колонии, – догадался Виктор.

  – Точно. «Кавалерист» только на зэков орать может, а сам, обыкновенный подкаблучник, но в его лице ты, парень, нажил себе смертельного врага.

  – Кавалерист – это начальник колонии?

  – Да. Ростом он маленький, огромное пузо и ноги колесом. Умора смотреть на то, как он передвигается на этих ногах. Переваливается с боку на бок. Может, ему ветвистые рога мешают прямо ходить?

  – А про жену «хозяина» – это правда?

  – Правда. Властная женщина, не "хозяин", а она командует здесь парадом, все её приказы выполняются беспрекословно. Ну, а насчёт ебли...любит она это дело. Ещё никто, с кем Императрица перепихнулась, не дожил до своего освобождения. Некоторых в шахте породой завалило, один в дробилку попал – размолотило его в кашу. Все парни были красавцами и с такими же большими болтами, как у тебя. Так что ты будь осторожен, и не вздумай с ней стыкануться. Пока ты её не отъ**** – будешь жить.

  – Благодарю за предупреждение.

  – Другому помогать бы не стал, у каждого своя башка на плечах – пусть думает. А ты мне ещё в СИЗО понравился, человечность в тебе сохранилась, а это дорогого стоит.