Текст книги "Немтырь"

Автор книги: Владимир Топилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Здравствуйте! – остановившись на некотором расстоянии, приветствовал их, протянул руку. – Меня зовут Янис.

– И вам, мил-человек здоровия желаем! – тонко, почти детским голосом, ответил один из них, вероятно, старший.

– А я вот… К вам пришел! – волнуясь от радости, не зная с чего начать разговор, продолжал он. – Давно хотел с вами встретиться!

– По какой-такой надобности? – переглянувшись с товарищем, удивился тот.

– Да я от брата… Юрисом зовут. Он вам пушнину приносил.

– А где же он сам-то? – после некоторого молчания, немного успокоившись, отставляя ружье в сторону, продолжил диалог старший.

– Ушел в деревню. За продуктами, – соврал Янис и заметил, как те насторожились, не поверили. – Можно к вашему костру присесть?

– Не можно нам, мил-человек, с мирскими за одним костром, свой разводи.

Он понял, быстро развел огонь в стороне, подвесил на таган котелок с водой. Развязал котомку, достал продукты. Староверы, не обращая на него внимания, продолжали ужин. Когда закончили, прочли короткую молитву, начали готовиться к ночлегу.

– Что рыбалка? Ловится? – желая продолжить разговор, указывая на привязанную к берегу лодку, спросил Янис.

– С Божьей помощью ловим поманеньку, – ответил старший, расстилая в балагане постель.

– Как вас зовут?

– Меня Митрием кличут, а енто брат мой младший, Андрейка, – отозвался Дмирий и, как ни в чем ни бывало, поинтересовался: – А что ж лошадей бросил, не привел?

– Откуда вы знаете? – Удивлению Яниса не было предела.

– Так то ветер подсказал нам, когда ты ишо за поворотом шел, – укладываясь спать, усмехнулся Дмитрий. – Ходи за лошадьми-то, что без догляду стоять будут? Вдруг медведь.

– Мне бы с вами поговорить надо.

– Утром говорить будем, – прозвучал ответ. – На ночь глядя и рыба спит. Спаси Христос!

Понимая, Янис замолчал. Подживив костер, чтобы не потух, сходил за монголками, привел, привязал на поляне на длинную веревку. Разложил постель, накрывшись одеялом, прилег отдыхать. Всю ночь до рассвета спал вполуха, стараясь не проспать момент, когда поднимутся старообрядцы. Те встали рано, еще не взошло солнце. Помолившись, столкнули лодку на воду, поплыли снимать сети.

– Вернетесь? – с тревогой в голосе спросил их Янис, напоминая о себе.

– Скоро будем, жди, – ответил Дмитрий, отталкиваясь шестом от берега.

Парень успел позавтракать, напоил коней. В ожидании бродил по берегу, высматривая своих новых знакомых.

Вскоре, ловко выравнивая лодку на струе, подогнали долбленку шестами к берегу, затащили наполовину на косу. Не глядя на него, присели выбирать из сетей улов. Рыбы попалось много, в основном это были хариусы и ленки. Среди них чернели спинами два метровых тайменя. Янису опять ничего не оставалось, только смотреть на то, как Дмитрий и Андрей ловко перебирают путанки, потрошат и солят добычу. Управившись с рыбой, помолившись, староверы позавтракали, поблагодарили Бога за еду и лишь после этого, не приближаясь, обратили на него внимание:

– Говори, мил человек, с чем к нам пожаловал.

– Хотел предложить пушнину на обмен за продукты, – неуверенно начал Янис.

– Пушнину? – сдвинул брови к переносице Дмитрий. – А сам-то что в люди не идешь?

– Не с руки мне, – теряясь от вопроса, ответил он. – Тут, в тайге, дело есть.

Обдумывая предложение, они некоторое время молча смотрели на него. Янис в это время соображал, что придумать для оправдания, однако другого вопроса не последовало.

– Вижу я, что человек ты непростой, – посмотрел на юношу Дмитрий. – Ружье у тебя вон какое, да и лошади хорошие. Неспроста в тайге хоронишься. Не наше дело знать, по какой причине. Если обратился к нам, знать, беда да нужда тебя преследует. В таком деле человеку помочь нам сам Бог упреждал. Что же, постараемся помочь, коли сможем. Показывай, что у тебя в котомках.

Янис обрадовался такому повороту событий. Проворно развязав сумку, вывалил перед ними добытые за два сезона шкурки. Хоть старообрядцы и привычны к дарам тайги, но от видимой кучи загорелись глаза у обоих. Живо перебирая и встряхивая соболей, колонков и белок руками, удивились, похвалили:

– Ладно промышлял, хороший охотник, – без зависти отметил Дмитрий. – С собачкой или ловушками?

– С ней, – не без гордости, поглаживая Елку за ушами, ответил Янис. – Ну и в ловушки тоже.

– Один или товарищ помогал?

– Вместе, – не задумываясь, соврал Янис, и почувствовал, как покраснел от стыда.

Дмитрий не обратил на это внимание, перебирал шкурки. Наконец-то поднял глаза:

– Что хочешь?

– Мне бы продуктов, для двоих, чтобы до будущего лета хватило. Муки, круп, соли…

– Так молвишь, что товарищ в деревню ушел. Зачем столько? Он что, не принесет с собой?

– Обещал к листопаду вернуться, да там и взять продукты не у кого, – продолжал обман Янис. – Одна надежда, что вы поможете.

Дмитрий строго посмотрел на него, однако ничего не сказал. У староверов не принято выпытывать чужие грехи. Если надо, человек расскажет сам. Спросил про другое:

– Вижу я, человек ты не русский, говоришь с напевом. Знать, не никонианец?

– Нет, лютеранской церкви я.

Братья переглянулись. Возможно, этой веры они не знали, только вдруг после этих слов заметно оживились, стали более словоохотливыми.

– Хорошо! – согласился Дмитрий, пересчитывая шкурки. – Поможем тебе, мил человек! Только не сразу.

– Да мне сразу и не надо! – обрадовался Янис. – Когда скажете – так и ладно. Могу сам к вам в деревню прийти, – и осекся на полуслове.

– Откель ты знаешь, что у нас тут деревня? – сурово поинтересовался, как будто выстрелил, Дмитрий.

– Да так. Ниоткуда. Сам понял, что вы где-то живете. Ведь не в пещере.

– Ну, это понятное дело. Раз понимаешь, об одном просим: на мир про нас не злословь. Времена ныне тяжелые, – перекрестился двумя пальцами. – Спаси Христос!

– Что вы! Никому не скажу! – твердо заверил Янис. – Про меня бы самого никто не узнал.

Замолчал. Понял, что на радостях проговорился, но и этим словам Дмитрий и Андрей, казалось, не придали значения.

Между тем парень готовился сделать еще одно, более важное предложение. Только не знал, с чего начать. Некоторое время думал, а потом, будто отрезая ножом веревку, спросил:

– Лошадей возьмете?

Те разом замерли. Казалось, недослышали его слова, переглянулись, посмотрели на поляну:

– Лошадей?

– Да. Вон тех, обоих.

– Шутишь? – недоверчиво переспросил Андрей.

– Да нет же, какие шутки?

– Как же ты будешь? – перекрестившись, вскинул брови Дмитрий.

– Мне бы самому прожить.

Повернувшись к монголкам, все трое прошли на поляну.

– Хорошие кони, – после некоторого молчания, оценив породу, сделал вывод Дмитрий. – По тайге дюже ходкие. Что за них хочешь?

– Я их не продаю и не меняю. Отдаю даром. С уговором.

Староверы, не веря, долго переглядывались:

– С каким уговором?

– Ежели надо когда будет, спрошу ненадолго, а потом, когда придет время, заберу одного или жеребенка.

– Жеребенка?

– Да, жеребенка. Вон кобыла, видишь, жеребая, скоро родит.

– Сам вижу, что пора подходит. Как ее, бедную, ты по тайге водишь? Разродится где по дороге, – жалея лошадь, поглаживая ее по гриве, подтвердил Дмитрий.

У Яниса едва не вырвалась горькая правда о том, кто водил ее по тайге. Стоило больших усилий держать рот на замке. Вместо этого спросил:

– Так что, будете брать? Согласны на уговор?

– Согласны! Берем! – не раздумывая, ответили те. – Вот только как ты коня будешь брать? В деревню тебе к нам не можно, – прищурил глаза Дмитрий.

– Можно договориться встречаться здесь, на реке. День назначить и ждать друг друга.

– Что же, можно и тут, коли договориться.

– Если так, то скажу. Мне на эти дни надо мерина, по тайге проехать, а кобылу сейчас забирайте.

– К сенокосу приедешь? Скоро покосы, – не задавая лишних вопросов, спросил Дмитрий.

– Буду! – твердо заверил Янис. – Через десять дней встретимся здесь.

– И то хорошо, – облегченно вздохнул тот. – На покосах коня надо. – Внимательно посмотрел в глаза Янису. – Ох, мил-человек, однако, в голове у тебя много напутано. Ты, случаем, не разбойник?

– Нет, наоборот. Дело у меня праведное. О том сказать не могу.

– Не можешь – не говори, нам правды знать не надобно, лишь бы хороший человек был, – перекрестился Дмитрий. – Спаси Христос!..

На этом распрощались. Староверы, отвязав кобылу, подвели ее к лодке. Та, беспокойно оглядываясь на мерина, все же вышла на берег, осторожно вошла в воду, поплыла за долбленкой. Дмитрий и Андрей, ловко отталкиваясь шестами, умело переплыли реку, скрылись в густых зарослях ольхи в курье. Конь на этом берегу, волнуясь от разлуки с подругой, несколько раз призывно заржал, но броситься вслед не посмел.

Разошлись. У староверов своя дорога, у Яниса – другой избранный путь.

Подождав, когда они скроются из виду, собрал вещи. Еще раз проверил, все ли на месте, закинул за спину карабин, сел на коня, затем потянул за уздечку, поехал вниз по реке. Если следовать по указанной на карте тропе, ниже по реке она должна быть переправа на правый берег. Проехав по берегу три поворота, сверился с маршрутом. На той стороне низкий распадок, через который Клим-гора ходил на золотые прииски.

Река в этом месте широкая и неглубокая. Значительно упавший при хорошей погоде уровень воды достигал коню по грудь. Не слезая со спины животного, промочив обувь, Янис без труда преодолел водное препятствие. Выбравшись на противоположную сторону, не стал сушить мокрые бродни, поехал дальше, так как торопился до вечера покрыть как можно большее расстояние.

Боясь заблудиться, часто останавливался, сверялся с картой. Конь недовольно мотал головой, как будто хотел сказать: «Ты что, дороги не знаешь? Я тут ходил не раз».

И правда. Стоило приспустить уздечку, дать ему волю, он сам пошел в нужном направлении. Преодолев два водораздельных перевала, встал у незнакомого ручья на поляне.

– Ты это чего? – недоуменно спросил Янис, осматриваясь по сторонам, и понял.

Неподалеку под двумя разлапистыми елями находились старое кострище, запас дров и укрытие от ветра. Вероятно, здесь братья останавливались на ночлег. Оставалось лишь удивляться памяти покорного животного, которое, возможно, здесь не единожды возило на своей спине кого-то из убийц.

К золотым приискам конь привез Яниса на третий день к обеду. Задержавшись на перевале, осматривая сверху широкую долину, сверился с картой. Внизу должна бежать речка Ветлянка. По ее руслу и примыкающим ключам находились помеченные точками Никольский и Праведный прииски. Еще один, третий, Дальний, должен быть за перевалом, в другом водоразделе. Над одним из них стелился дым, там были люди.

Прежде чем спуститься вниз, долго думал, как выйти к старателям, да и стоит ли выходить вообще? Золотари – народ отчаянный, после визита Клима могут неправильно оценить его появление. В какое-то мгновение подумал: зачем мне все это надо? Пусть бы золото лежало там, под кедром, до лучших времен. Однако вспомнил рассказ отца про Анну Золотавину.

Давно это было, в начале века. Старательский промысел тогда распространялся по Сибири более активно, чем после революции 1917 года. Соответственно, и разбойников, убийц старателей, было больше. Каждый год в деревнях плакали женщины, не дождавшиеся из тайги отца, мужа или сына.

В далеком таежном поселке с семьей жил знаменитый старатель Костя Золотавин. Весной уходил на одному ему известные золотые россыпи, осенью возвращался с благородным металлом. Жена его, Анна, каждый год рожала по ребенку, и всегда летом. К описываемым событиям у них насчитывалось одиннадцать ребятишек, все погодки. Слаб был Костя характером: что намоет в тайге, отдаст долги, купит продуктов, а остальное пропьет с первыми встречными товарищами, поэтому нужда в доме Золотавиных всегда ходила под руку с голодом.

Много добывал Константин золота. Все знали о его удаче: пуля в ружье долго не задерживается. Докатились слухи и до бандитов. Выследили его разбойники в тайге осенью, убили. Сгинул мужик без следа, не вышел к зиме в деревню.

Погрязшая в долгах семья от голода стала постепенно вымирать. Истощенные дети гибли через день, а то и чаще, едва успевали хоронить. Никто не помог Анне едой и деньгами. Родных не было, а товарищи отвернулись. Когда остался один сын, трех лет от рождения, чтобы продлить ему жизнь, женщина отрубала себе пальцы, кормила ребенка. Обрубки зашивала нитками. Когда кто-то из соседей случайно зашел к ним в дом, увидел Анну без пальцев, пришел в ужас. Женщина в тот момент собиралась отрубить себе левую ладонь.

Анна выжила вместе с сыном, вырастила его. Тот оказался хорошим человеком, до самой смерти ухаживал за матерью. История умалчивает, пошел ли он по стопам отца, стал старателем и нашел ли убийц. Важное в этом случае для Яниса другое: награбленное Климом-горой золото, доставшееся через смерть других людей, исковеркало жизни многих семей. Потеря кормильца – невосполнимый урон. Поэтому хотел юноша вернуть благородный металл родным тех, кто его добыл.

Благородная идея – не вечерка молодежи у реки, а желтый песок весом около пуда – не горсть кедровых орехов в кармане куртки. Янис понимал, что после прошлогодних трагедий на приисках старатели встретят его не хлебом-солью. Как выйти с ними на контакт, стоило подумать. На приисках обязательно должны быть представители власти, НКВД, встреча с которыми не входила в его планы.

Спустившись в долину, нашел укромное место в глухой чаще для стоянки. Коня, карабин и золото решил оставить здесь. Заранее придумал историю: заблудился в тайге, случайно вышел на прииск. Если спросят, откуда пришел, местом жительства выбрал первое, пришедшее на ум название, – поселок Таежный.

Прежде чем показаться на глаза старателям, поднялся на небольшой пригорок, долго наблюдал с подветренной стороны, чтобы не почуяли собаки. Прииск оказался небольшим: несколько избушек у кромки леса, общая конюшня, отвалы перемытого песка вдоль речки. Длинный, деревянный станок для промывки золота – бутара, к которому со всех сторон тянулись деревянные тротуары, широкие кедровые доски, где мужики и бабы на ручных тачках подвозили золотоносный песок. Два человека накидывали в бутару грунт, еще двое царапками прогоняли его по всей длине станка. У избушек поварихи колдовали над большим казаном, готовили еду. Тут же рядом с ними находились дети разного возраста. Кто-то колол дрова, другие поддерживали огонь, третьи возились с грудниками. Общее количество людей вместе с детьми около тридцати душ.

Янис никогда раньше не был на местах добычи золота. Поэтому с интересом, забыв, зачем он здесь, наблюдал за трудоемким процессом. Прошло немало времени, прежде чем вспомнил. Присмотревшись более внимательно, убедился, что милиции и начальства нет.

Вечерело. С прииска потянуло запахом каши. Старатели бросили тачки, лопаты, сгрудились над бутарой, снимали отмытое за день золото. Янис подождал еще какое-то время, решив не выходить в самый ответственный момент. Понимал, что в такую минуту он нежеланный гость. Возник из укрытия тогда, когда люди стали рассаживаться на ужин за длинным столом под навесом от дождя.

Первыми его увидели собаки. Подскочили с насиженных мест, с громким, предупреждающим лаем бросились на него. Окружили, яростно кидаясь, стараясь укусить его и поджавшую хвост Елку. Несмотря на это, он неторопливо, придерживая на поводке у ног лайку, продвигался к костру.

Старатели заметили, сгрудились в кучу. Кто-то схватил ружья, остальные напряженно ждали, когда он подойдет ближе. Женщины, спрятавшиеся за спинами мужиков, крестились, дети, не скрывая любопытства, сделали несколько шагов навстречу.

– Здравствуйте! – приветствовал Янис издали. – Скажите, пожалуйста, куда я попал?

– И тебе будь здоров, коль не шутишь, – угрюмо ответил за всех седобородый, пожилой мужик и прикрикнул на собак. – Уймитесь вы, оглашенные!

– Скажите, мужики, где нахожусь? – повторил свой вопрос он. – А то восьмой день как плутаю.

– Кто такой будешь? – строго спросил другой, среднего возраста старатель и выстрелил в него злыми глазами. – Чего по тайге шарашишься?

Он назвал свое имя, опять начал оправдываться.

– Откуда будешь? – не дослушав, перебил тот же злой старатель.

– Из Таежного поселка я, что по Кану.

Все переглянулись. Кто-то по незнанию нахмурил брови, другие пожали плечами. Злой мужик покосился на товарищей, недоверчиво усмехнулся:

– Что-то я не знаю такого поселка, все места там исходил. Врешь ведь!

– Да что мне врать! – настаивал Янис. – Небольшой поселок наш, в верховьях стоит… Заплутал я. В тайгу на зимовье ходил, отец отправил. Назад шел, сбился с тропы.

– Как можно заплутать? Солнце над головой, утром на востоке встает, на западе садится. Тут дураком надо быть, чтобы не определиться. Реки все на север бегут. Что же, мозгов совсем нет?

– Те дни дождь шел, солнца не было. А потом далеко видно зашел, хорошо, вас увидел.

– А что без ружья-то? Как одному в тайге без ружья можно?

– Ружье там, на избушке оставил. Думал, что таскать зря? До поселка недалеко вроде.

Старатели замолчали, переглядываясь друг с другом: верить или нет?

– Говорок-то у тебя какой-то ненашенский, – вставила слово рябая тетка из-за спины. – Будто баба корову доит, уговаривает!

Все засмеялись, а седобородый мужик спросил:

– Что скажешь? Бабы, они ведь народ такой, всю правду из-под юбки видят! Видно, что ты не русский.

– Так и есть. Латыш я.

– Ссыльный, что ли? Или из переселенцев?

– Из переселенцев.

– Что-то за всю жизнь ни одного латыша в тайге не видал, – заметил тот самый злой старатель. – Они, вроде, как землю пашут да коровам хвосты крутят.

– Не знаю… Дед мой, а потом отец всегда промыслом занимались.

– Ладно вам, пристали к парнишке! – перебила всех рябуха. – Видите, на нем лица нет. И так намаялся, вы ишшо тут. Сначала хоть бы покормили, а потом допрашивали. – И потянула Яниса за рукав к столу. – Пойдем, покормлю! Голодный, небось?

Вероятно, женщина имела среди всех старателей некоторое уважение, никто не смел ей перечить. Остальные потянулись и расселись за столом, застучали деревянными ложками. Янису нашли место с краю, наложили полную чашку перловой каши с мясом, сдобрили кусочком сливочного масла. Он давно не ел подобного угощения. Всю дорогу питался сухарями и вяленым мясом сохатого. Схватив ложку, быстро опустошил чашку, робко отложил ложку.

– Вон, видите, и впрямь голодный! – суетилась вокруг него рябуха. – Видно, что по тайге блудил. Подложить еще? Ешь, с крупой у нас покуда перебоя нет. Мужики третьего дня из-под собак медведя убили. Мясо тоже есть. А у тебя-то что, с собой припасы какие есть? – и добродушно улыбнулась. – Меня Степанидой зовут. Так и называй – тетка Стеша.

Янис ответил ей кивком головы, скоро пережевывая очередную ложку каши, поблагодарил:

– Хорошо! Спасибо, тетя Стеша.

Больше до конца ужина не разговаривали.

После чая старатели собрались вокруг костра. Одни подкурили трубки, другие продолжили разговор с Янисом. После еды мужики подобрели, познакомились. Седобородый значился бригадиром артели, назвался Егором Фомичевым. Тот, что злой – Макар Григорьев, а тетка Стеша оказалась его женой. Из десяти артельщиков протянули руки для знакомства двое парней, которым было за двадцать лет: братья Петр и Фрол Сердюковы, охотно поддерживавшие общение. Остальные предпочли отмалчиваться.

Женщин шестеро. Все они чьи-то жены, в возрасте около тридцати лет и старше. Кроме тетки Степаниды Янис узнал, что одну из них, жену Егора Фомичева, звали Мария, остальные не представились.

За разговорами Янис рассказал о себе, своей семье и жизни. Говорил правду двухлетней давности, скрывая настоящее. Старатели внимательно слушали его. Если соглашались, молча кивали головами. Если нет, скупо усмехались. О себе никто ничего не говорил, настолько скрытными и неразговорчивыми оказались.

Недолго задержавшись около костра, многие из них постепенно разошлись по избушкам, сказывался тяжелый, трудовой день. Уставшим мужикам необходим отдых. В итоге остались Егор Фомичев, Петр и Фрол Сердюковы и тетка Степанида.

– Ты не серчай на нас, что так встречаем, – угрюмо начал дядька Егор. – Старатели народ замкнутый. Ко всем с досмотром ручкаются. В каждом незнакомом человеке разбойника видят. И про тебя, парень, как не подумать, что ты с бандитами связан?

– Я? Неужели думаете, что я пришел вас грабить?

– Думай или нет, а подозрение на каждом. Грабежа мы не боимся, сами отпор дать можем. Здесь, пока мы в куче, никто не полезет. Грабят-то, в основном, на тропах, когда мужики золото несут. Так им сподручнее и безопаснее. А вот разведать, как да что – это другой козырь. Бывали случаи, придет гость, выведает, сколько намыли, когда съем хороший будет, а потом на тропе встречает.

– И часто такое? – затаив дыхание, спросил Янис.

– Да уж, случается, – ответила тетка Стеша. – В прошлом году вон на Дальнем прииске Николай Мишуков потерялся, сват мой. Дочка моя замужем за его сыном Артемом. С ним Парфен Сторожук был, золото на скупку везли на лошадях. Кони-то вернулись, а самих будто корова языком слизнула, так до сих пор найти и не можем, вместе с золотом пропали.

– Да черт с ним с золотом, – оборвал ее Егор. – Семьи, дети остались. У Николы пятеро, у Парфена семеро. Скажи на милость, как им жить?

Янис опустил глаза. Вот и открылась тайна, кого убил Клим-гора, все просто. Не зря он проделал такой далекий путь. Теперь осталось главное: как передать золото, которое привез с собой?

Долго Егор и тетка Степанида рассказывали о случившемся. Наболело. Накипело. Так происходит, когда душа желает высказаться первому встречному о том, как жить в таких условиях, если рядом бродят бандиты, и нет гарантии, что завтра не убьют тебя.

Беседа затянулась. Ночь накрыла черным саваном притихшую тайгу. Небо зашторилось тучами, с запада потянул легкий, теплый ветер. Погода сломалась: будет дождь.

– Однако засиделись мы тут с вами, – оглядываясь по сторонам, заметил Егор Фомичев. – Спать надо, завтра рано вставать. – Янису: – Ты, как я кумекаю, с нами спать будешь? Вон, иди с Петькой и Фролом в избушку. Они вдвоем, место найдется до утра. А там видно будет.

Разошлись по своим местам. Янис прошел за Петькой к избушке, Фрол зажег керосиновую лампу, указал на широкие нары в углу:

– С Петькой спать будешь. Только рот ему тряпкой заткни, а то он до утра болтать будет. – И пригрозил брату: – Будешь трепаться – на улицу выгоню!

Легли. Петька, непоседа-парень, все это время желавший пообщаться с Янисом, пропустил его к стене, а сам расположился с краю. Не прошло и минуты, зашептал ему на ухо:

– Ты женатый? Я вот тоже неженатый. Тятя хочет меня на Томке Синюхиной женить. Говорит, пора, двадцать один год уже. А на хрена мне Томка? Мне Вера Мишукова нравится. Люблю я ее, с ней хочу жить.

– Мишукова, – вспоминая фамилию, проговорил Янис. – Это тот…

– Да. Николай Мишуков, что в прошлом году потерялся, дядька ей родной по матери… – И возмущенно продолжил: – Томка как казан для опары, толстая и неповоротливая. Телега, да и только. Тятя сердится, два раза меня лупил, говорит, никакой Верки, она безотцовщина, нагулянная. Если по стопам матери пойдет, таскаться со старателями будет. У Томки-то батя большой дом имеет, трех лошадей, две коровы. А у Верки одна коза да собаки. В тайгу Верка ходит, соболя промышляет. Вот и скажи, как мне быть?

– Не знаю… – задумчиво ответил Янис. – Сам решай.

– Как решать-то? К Верке-то не убежишь, тятя Фрола вон приставил, караулят. Пригрозил, что ребра сломает, если сигану. На Покрова свадьбу назначили с Томкой. А у тебя-то девка есть?

– Есть.

– Ну и как она?

– Что как? – не понял Янис.

– Ну, это, грудастая? А на лицо? Целовались? Я с Веркой много раз целовался. А вот потрогать не разрешает, говорит, после свадьбы хоть ложкой хлебай. А ты как со своей?

– Да никак…

– Почему?

– Не видел ее два года.

– Что, тоже тятя не разрешает жениться?

– Нет, разрешал. Нету у меня сейчас отца.

– Помер, что ли?

– Забрали… Вместе с братьями.

– Во как! – вполголоса воскликнул Петька, разбудил заснувшего брата.

– Ща по шее получишь! – сонно пробурчал Фрол.

Петька замолчал, дождался, когда тот засопит носом, опять стал выспрашивать:

– За что забрали-то?

– Ну ты спросил… Сам не знаю. Никто не знает.

– Да уж. У нас вон тоже с приисков человек двадцать увели. Не знаем, живы ли… А ты как?

– Мать с сестрой упредили, успел вовремя сбежать. – И, почувствовав дружелюбие и простоту Петькиного характера, вдруг открылся, доверился: – Два года в тайге отсиживаюсь. Только ты это, не говори никому.

– Два года? – подскочил на локте тот.

– Ща встану, морду наколочу! – с соседних нар пригрозил Фрол.

Петька опять примолк на некоторое время, подождал, когда тот захрапит, продолжил:

– И как ты там, в тайге, один-то?

– Вот так вот и живу, – с тяжелым вздохом ответил Янис.

– Я бы тоже в тайге пожил, – начал мечтать Петька. – С Веркой. Сбежал бы от тяти, да стал бы жить, чтобы никто не учил.

– Кто тебе мешает?

– Дак вон спит, холера, – намекая на брата, тяжело ответил ночной собеседник. – Никакого ходу не дает. Два раза бегал к Верке – она на соседнем прииске живет. Догнал черт, надавал по бокам, да тяте рассказал. Ему что? Он женатый на Аньке Ивановой, двое ребятишек у них. Анька красивая, хорошая, так ему и горевать не приходится. Пока он тут, она все в доме волокет: по хозяйству, с ребятишками, да и вообще хозяйка хорошая. А мне как быть? Томка вон воды с речки на коромысле принести не может.

Продолжая высказывать свою обиду, Петька разошелся и добился своего. Фрол встал, треснул ему ладонью по лбу. Тот обиженно замолчал, потом потихоньку зашептал, перед тем как уснуть, Янису на ухо:

– Все одно – к Верке убегу, позову ее в тайгу. Срубим зимовье, будет жить. Мы уже и место подыскали: за Синюхиным перевалом, – махнул в темноте рукой куда-то на стену. – Это через две горы, на Покровке. А как дите народится, тут уж тятя не отвертится, примет всех троих!

– Правильно думаешь! – поддержал его Янис, засыпая. – Я бы на твоем месте так же поступил. За любовь надо бороться!

Замолчали. Янис уснул. Петька, переживая за будущий побег, крутился с боку набок.

Янис проснулся от резких толчков, кто-то пихал ему в бок кулак. Проснулся – над ним склонился Петька, шепчет на ухо:

– Вставай, Янька. Макар Григорьев ночью за милиционерами на коне поехал. Тикать тебе надо!

– Кто поехал? Куда? Зачем? – подскочив на нарах, не сразу сообразил он.

– Макар… За милицией… В поселок. Еще ночью. Говорит, надо тебя задержать, документы проверить, кто ты такой, – повторил Петька. – Вдруг с бандитами связан?

От последних слов голова Яниса прояснилась, будто в ледяную воду нырнул. Сердце бешено заколотилось: опасность! Ах ты черт! Совсем не подумал, что кто-то из старателей может доложить на него. Надо было выходить на прииск не под вечер, а утром или к обеду, и не оставаться на ночь. Разузнать все и уйти.

Заметался по избушке, как посаженый в ящик соболь: что делать? Петька рядом. Молодец, что предупредил. Он – единственный спаситель.

– Кто знает, что Макар уехал?

– Теперь все знают. Мужики позавтракали, на работах. Я вот забежал сказать.

– Спасибо, ты настоящий друг! – поблагодарил его Янис. – Далеко до поселка?

– Да нет, верст десять.

Ох, ты, леший! Янис так и сел на нары: да они же на подходе!.. На лошадях туда и обратно можно без остановки проскакать.

– Как можно незаметно из избушки выскочить?

– Дык вон, в окошко. Створка открывается. Сигай, пока никого нет. Я скажу, что ты спал, – посоветовал Петька.

Янис подскочил к окну, хотел выскочить, но задержался. Вспомнил:

– Слушай, Петр! Мне надо, чтобы ты со мной пошел. Тут недалеко.

– Зачем это? – удивился тот.

– Пока что ни о чем не спрашивай, времени нет, потом на месте все расскажу.

– Дык, как мне с тобой? Мужики мне потом бока намнут.

– Не намнут. Я тебе расскажу такое, что…

– Что?

– Не спрашивай сейчас, времени нет. Прошу тебя, догоняй! Собаку отпусти, – попросил Янис и выскочил в окно.

Сразу за избушкой – тайга. Крадучись, вприсядку добрался до густого пихтача, скрываясь за деревьями, прошел двадцать шагов. Сзади, на стане слышны голоса.

– Что он там? – спросила от костра тетка Степанида.

– Да спит еще, – равнодушно ответил Петька. – Не стал будить.

– Ты куда подался?

– Пойдем, посмотришь, – выразил недовольство спаситель. – Что, по нужде нельзя отойти?

Прошло немного времени. К ногам подскочила Елка. Радуясь встрече с хозяином, запрыгала вокруг. За ней прибежали две молодые приисковые лайки. Следом, оглядываясь назад, подошел Петька. Напомнил:

– Котомку забыл, на стене висит.

– Да хрен с ней, с котомкой, себе заберешь, – отмахнулся Янис и подумал: «Живому бы уйти!»

Побежали. Янис впереди, Петька за ним, скрываясь в тайге, вдоль перемытых отвалов вверх по речке. Собаки мелькали впереди. Наконец-то, добравшись до последней насыпи, остановились передохнуть. Далеко за спиной – голоса. Парни осторожно вылезли на отвал. Отсюда все видно, что происходит на прииске.

Рядом с домами образовалось столпотворение. Бросив работы, старатели сгрудились у домов, вместе с ними – люди в форменной одежде, человек пять. Кто-то кричит, зовет и проклинает Петьку.

– Приехали… – со стоном выдохнул Петька. – Что теперь будет? Братан точно башку оторвет.

– Не оторвет, – заверил Янис, увлекая его за собой. – Пошли, надо торопиться.

Стараясь не топтать траву, скрывая и путая следы, обошли отвалы. Вышли к ручью, поднялись до места, где Янис вчера оставил коня. Увидев лошадь, Петька остановился с открытым ртом:

– Говорил, что один…

– Слушай меня внимательно! – перебил его Янис. – Времени у нас мало для разговоров. – Развязал конскую понягу, вытащил бутылку. – Вот! Это золото тех… ну, кто в прошлом году потерялся.

– Мишукова и Сторожука? – подсказал Петька.

– Да. Их убили. Это долгая история, расскажу вкратце.

Он недолго объяснял, как все случилось с ним, когда пришел Клим-гора. Заметно, как округляются удивленные глаза слушателя, что он едва верит в произошедшее.

– …вот зачем я здесь, – передавая ему бутылку, заключил Янис. – Отдай золото тем, кто его добыл, там разберутся.

– Дык это так, – не зная, что сказать, бормотал Петька. – Как что ты все…

– Не спрашивай. Если мог – рассказал бы больше, сейчас мне надо ехать.

Янис привязал сумы к бокам коня. Перед тем как тронуть коня, подошел проститься:

– Прощай! Спасибо тебе за все! Ты хороший парень!

Петька заторможенно, молча протянул руку для пожатия. Взгляд его блуждал то на Яниса, то на бутылку с золотом под ногами. Ошалевший, он ничего не мог ответить.

Янис хотел закинуть за спину карабин, вдруг остановился, о чем-то вспомнив:

– Подруга твоя… Как ее?