Текст книги "Сыщик"

Автор книги: Владимир Сисикин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Ответственное задание: спать!

Без Захара жить неинтересно. – Дружный рев и появление сыщика.

Грустно стало в доме Муркиной.

Котя, Кутя, Катя, Кетя и Китя тихо поели кашу. При этом они не толкались ногами под столом, не шумели. А когда выпили компот, то не стреляли друг в друга вишневыми косточками. Толкаться ногами всегда начинал Захар. И косточки пулять начинал он же. Теперь Захаркин стульчик стоял в углу, его даже к столу не поставили…

Когда легли отдыхать, то ни одна подушка не полетела с кровати на кровать.

Разве можно кидаться подушками без Захара?

Катя полежала-полежала, глядя на свой хвост, и вдруг заплакала:

– Он за бантиком поше-о-о-ол…

Глядя на нее, начал всхлипывать Котя.

За Котей Кутя.

А там и остальные подхватили. Близнецы были дружный народ. И если уж за что брались, то делали это по-настоящему.

В стенку раздраженно постучал сосед, артист разговорного жанра Роберт Робертович Попугай-Амазонский.

Близнецы притихли, но через секунду заревели пуще прежнего.

В комнату вбежала мама:

– Спать сейчас же!

Но не было сегодня в голосе у мамы настоящей строгости, и близнецы заголосили еще сильней, хотя казалось, что это уже невозможно.

Балконная дверь вдруг распахнулась, и в комнату ворвался Шарик с пистолетом.

– Что случилось?! – крикнул он. Близнецы, как по команде, умолкли.

– Плачем, – дрожащим голосом сказала Катя. – Плачем по Захару.

– Ревем, – солидно подтвердил Котя.

– Хорошо плачете! – воскликнул Шарик. – Великолепно ревете! Я в дверь стучал-стучал – не слышите. Пришлось с пожарной лестницы на балкон прыгать. Теперь как можно скорее спать, потому что каждому из вас может присниться Захар и сказать, где он находится. Поворачивайтесь на бочок и занимайтесь делом. Задание понятно?

– Понятно, – хором ответили близнецы, поворачиваясь на бочок.

И Шарик с мамой ушли на кухню.

Кислое письмо

Еще одна загадка. – Клюквенный сок. – Требование выкупа. – «Ощиплю!» – Муркина точит когти.

В окно влетел сложенный вчетверо листок бумаги и приземлился посередине кухни.

«МУРКИНОЙ» – кровавыми буквами было обозначено на бумаге.

Муркина хотела поднять его, но Сыщик крикнул:

– Не трогайте! – и бросился к окну. Во дворе никого не было.

Да, еще одна загадка…

Когда Шарик обернулся, Муркина была белее бумаги, которая лежала перед ней на полу.

– Чем это написано, Шарик? – дрожащим голосом спросила она. – Неужели… кровью?

Сыщик осторожно опустился на пол и тщательно разглядел письмо в увеличительное стекло. Затем понюхал послание и… осторожно лизнул.

– Ах! – тихо шепнула Муркина. Физиономию сыщика перекосило. Один глаз зажмурился, другой въехал на лоб.

– Что это? Яд?! – крикнула Муркина.

– Клюква, – сказал сыщик. – Это клюквенный сок!

Он поднял послание и развернул. Вот что там было написано:

СЛЫШЬ, МУРКИНА!

ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ЧТОБ ТВОЙ КОТЕНОК БЫЛ ЖИВ, ПОЛОЖИ СЕГОДНЯ В ПОЛНОЧЬ НА СВАЛКЕ МЕШОК МЫЛА, ПОНЯЛА?

НЕИЗВЕСТНЫЙ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ.

В углу был нарисован череп и две кости.

– Так, – сказал Шарик, – косточками нас не испугаешь.

Марья Васильевна нервно била хвостом по стенкам, по холодильнику, по кастрюлькам.

– Нужно сейчас же бежать за мылом! – Муркина устремилась из кухни.

Но Шарик удержал ее и посадил на табуретку.

– Поспешность, как говорил мой дедушка, нужна при ловле некоторых насекомых, – внушительно сказал он. – А нам предстоит ловить кое-кого посерьезней. Понимаете, это похищение с целью получить выкуп. Давненько мне не встречалось такое преступление! Крепкий, должно быть, орешек!

И великий сыщик задумался. Наконец он медленно произнес:

– План действий созрел.

– Вы что-нибудь придумали? Что же мы будем делать?

Вы не будете делать ничего. Вы будете ждать, пока я обойду жильцов этого дома и незаметно соберу образцы почерков, чтобы сличить их с этим письмом.

– Шарик, вы думаете, что Захара украл кто-нибудь из соседей? Не может быть!

– Всё может быть, – печально улыбнулся многоопытный сыщик. – У вас есть летающие соседи?

Глаза Марьи Васильевны загорелись зеленым фосфорическим блеском.

– Вы думаете, Захарку украли с волейбольной площадки по воздуху? – Она опять кинулась к выходу. – Ощиплю, голым будет бегать!

Сыщик едва успел заслонить дверь.

– Кого вы ощиплете?

– Кольку Воробья!

– Слишком мал для такого дела!

– Верно. – Марья Васильевна бессильно опустилась на табуретку и вдруг опять вскочила, хищно выпустив когти: – Ощиплю!

– Кого? – повис на ней Шарик.

– Артиста! Амазонского! В пух и прах!

Шарик с большим трудом внушил Муркиной, что для того, чтобы кого-нибудь с полным правом ощипать в пух и прах, нужны неопровержимые улики. А для этого ему, Шарику, необходимо наведаться к артисту и добыть образец почерка. Если почерк Амазонского будет соответствовать почерку, каким написано письмо, тогда…

– О, тогда, тогда… – Марья Васильевна достала маникюрный прибор и стала точить пилочкой когти.

Фальшивый цветок, пистолет и бревно

Неизвестное рядом. – «Где солидарность?» – Как накрыть преступника. – «Он прикидывается овечкой!»

Сыщик сел на лавочку возле подъезда, где жил Попугай-Амазонский, и уставился на цветник, который был разбит около дома. Стояла безветренная погода, ни один листок не колыхался на газоне. Белые цветы табака поникли и закрылись, оберегая свое нежное нутро от жары. И, странно, только один белый цветок широко расставил во все стороны лепестки и… вместе со стеблем медленно поворачивался вокруг своей оси. Шарик закрыл глаза и потряс головой.

«Вот жарища», – подумал он.

Когда он снова посмотрел на цветок, тот стоял спокойно, как сотни других.

Вот здесь бы и присмотреться Шарику повнимательней к этому цветку! Он увидел бы много интересного…

Он обнаружил бы, что внутри цветка нету тычинок, а на их месте – отверстие, которое ведет в пустой стебель. Стебель этот не имеет корней и уходит глубоко под землю. Там, в одном из кротовых тоннелей, пустотелый стебель заканчивается двумя трубочками, которые вставлены в уши хомяка-слухача. Хомяк поворачивает в разные стороны цветок-звукоуловитель и подслушивает, что происходит во дворе.

Шарик, конечно, был очень наблюдательным сыщиком, но этот любопытный цветок он оставил без внимания, чем создал себе много дополнительных хлопот.

Его размышления о том, как, не вызывая подозрений, появиться у Амазонского, прервал Иван Иванович Слон.

Активный общественник направился к подъезду, около которого сидел Шарик.

– Ну что за народ! – сокрушенно бормотал Иван Иванович. – Это просто какой-то невозможный народ!

– О ком это вы, Иван Иванович? – окликнул его Шарж.

– А, это вы, Шарик. Еще раз здравствуйте. Понимаете, завтра у нас должен быть воскресник. Еще месяц назад на общем собрании жильцов я предложил убрать вон ту свалку, – Слон хоботом показал в угол двора, – и устроить там сад. Вы знаете, как все жильцы обрадовались! Единогласно проголосовали «за». А теперь что получается? Я обошел четыре подъезда, и только один Семен Семенович Муравей из семнадцатой квартиры изъявил готовность выйти завтра во двор с лопатой. Остальным, видите ли, некогда. У всех появились неотложные дела. Это, заметьте, в выходной день! Никакой солидарности! Зачем тогда было голосовать?

– Собеседники не подозревали, что в каком-нибудь метре от них, под землей, хомяк, услышав слово «воскресник», насторожился и тихонько повернул цветок-звукоуловитель к Ивану Ивановичу и Шарику. Когда Слон закончил свою речь, хомяк выдернул из ушей слуховые трубки и по бесконечным коридорам стремглав помчался к Кроту. Он мчался в пещеру, вырытую под свалкой.

– Иван Иванович достал простыню, которой пользовался вместо носового платка, и утер вспотевший шишковатый лоб.

– И Шарика осенило!

– Иван Иванович, – сказал он торопливо, – вы мне не поможете провести одну операцию?

– Слон, польщенный оказанным доверием, слегка порозовел.

– Разумеется. Что я должен сделать?

– Вы поможете мне накрыть преступника.

– Понятно. – Слон достал простыню и растянул её за углы. – Этим можно?

– Вы меня не так поняли. Накрыть – значит уличить.

– Прекрасно. Преступник вооружен? Шарик подумал и сказал:

– Не знаю. Скорее всего да.

– Прекрасно. Тогда нужно что-нибудь с собой взять. Хотя бы вон то бревно.

Иван Иванович быстро принес со свалки здоровенное бревно, утыканное страшными ржавыми гвоздями. Он хоботом покрутил в воздухе гигантскую палицу:

– Ну как, подойдет?

– Подождите, Иван Иванович, я объясню вам мой план. Оружие сейчас не нужно. Нам необходимо незаметно добыть у преступника образец его почерка и сличить вот с этим письмом.

– А потом что?

– А потом, если почерк сойдется, преступника необходимо задержать и допросить. Он скажет, где находится похищенный им Захар.

Иван Иванович подумал и сказал:

– А если преступник заподозрит что-то неладное и удерет, пока мы будем сличать почерк?

Шарик ничего не смог ответить на этот резонный вопрос.

– А если, – продолжал Иван Иванович, – преступник поймет, зачем мы явились, и набросится на нас?

Шарик и на это не смог ничего возразить.

– Вот здесь-то, – подвел итог Иван Иванович, – нам и понадобится бревно.

– Постойте, – слабо защищался Шарик, – мы как ни в чем не бывало придем к преступнику звать его на воскресник. А у нас бревно. Это подозрительно.

– А почему вы думаете, Шарик, что мы должны быть без бревна? Как ни в чем не бывало придем с бревном. Зайдем, скажем: приходите, мол, на воскресник убирать вот такие бревна. Мы замаскируемся этим бревном.

– Но у меня ведь есть пистолет! – Это был последний довод сыщика.

– Ну и что же? – невозмутимо парировал Слон. – Пистолет откажет, бревно – никогда. Кстати, Шарик, если мы собираемся звать преступника на воскресник, значит, эта темная личность является обитателем нашего дома?

Шарик кивнул.

– Ай-яй-яй! Кто же он?

– Артист Попугай-Амазонский!

Иван Иванович выронил свое оружие, и Шарика под-бросило маленькое землетрясение.

– Что вы, все, кто его знает, говорят, что Амазонский и мухи не обидит. Спросите у кого угодно. Правда, работа у него, я слышал, нервная и сам он немного нервный, но…

– Я думаю, это маска, – твердо сказал Шарик. – Прикидывается, понимаете ли, овечкой. Поверьте моему опыту: все умные преступники именно так и поступают. От этого они вдвойне опасны.

Иван Иванович поднял бревно и решительно произнес:

– Раз так, идем! Ах, злодей!!!

Как сделать заикой

«В каком смысле «мяу»? – Артист работает над собой. – Обморок. – Обыск в квартире. – Образец почерка.

Сыщик и Слон тихонько поднялись по лестнице и остановились у двери коварного артиста. Иван Иванович шумно дышал.

– Тсс, – зашипел на него Шарик и приник ухом к двери.

Сначала слышалось неразборчивое бормотанье:

– Бу-бу-бу-бу, бу-бу-бу. Потом отчетливо раздалось:

– Мя-я-у… Еще раз:

– Мя-я-у…

Холодок пробежал по спине сыщика. Так вот где находится похищенный Захар! Какая дьявольская хитрость: спрятать котенка в двух шагах от его собственного дома!

– Мяу-мяу, спи, мой крошка! – донеслось из-за двери. – Мяу-мяу, ляжем спать, мяу-мяу, на кровать.

– Ничего не понимаю, – приглушенным басом сказал Слон. – В каком смысле мяу?

– Захар здесь, – шепотом пояснил Шарик. – Преступник убаюкивает малыша, чтобы он не шумел.

Ах, злодей! – Иван Иванович задрожал от гнева. – Нужно застать его врасплох!

– Ломайте дверь! – трясясь и подпрыгивая от нетерпения, приказал Шарик. – Поймаем его с поличным!

Иван Иванович начал раскачивать бревно, целясь в дверь Попугая-Амазонского…

В это время ничего не подозревающий артист работал над собой. Он готовил новую программу, которую намеревался читать в детских садах и яслях. Стоя перед зеркалом, Амазонский с пафосом читал, простирая вперед блистающее крыло:

 
Прибежала мышка-мать,
Поглядела на кровать,
Ищет глупого мышонка,
А мышонка…
 

Артист сделал паузу, любуясь собой в зеркале, с большой силой опустил крыло и закончил: … не видать!!!

Некоторое время он стоял под шквалом воображаемых аплодисментов, потом медленно, с достоинством поклонился своему отражению.

В этот чудесный творческий момент раздался ужасающий грохот, и Амазонский, расколотый на тысячи кусков, посыпался на пол. То есть это зеркало было разбито обломком двери, влетевшим из прихожей. Когда Амазонский обернулся, перед ним плавал зрачок пистолета.

Над головой, готовая обрушиться, висела какая-то балка, утыканная смертоносными шипами.

Скачок из мира искусства в этот ужас был таким неожиданным, что тонкие нервы артиста не выдержали.

«А мышонка не видать», – почему-то проплыло в голове, и он грохнулся в обморок, веером откинув крыло и задрав ноги к потолку.

– Постерегите его! – распорядился сыщик и бросился искать Захара.

Осмотрел кухню. Залез под раковину. Вылез с паутиной на ухе.

Никого.

Заглянул в ванную комнату. В ванне стояли выпачканные в грязи лаковые туфли. А котенка нету.

В прихожей тоже нет. Побежал в другую комнату. В пустой комнате одиноко стоял платяной шкаф. Шарик подкрался, резко распахнул дверцы. В пустом шкафу, сиротливо покачиваясь, висел фрак.

Сыщик остановился, прислушался.

В соседней комнате шумно дышал Иван Иванович.

Артист не издавал ни звука.

На стене, приклеенная по углам кусочками жеваного хлеба, висела афиша с портретом грозно насупленного Роберта Робертовича. Громадные буквы извещали:

С. МАРШАК СКАЗКА О ГЛУПОМ МЫШОНКЕ

Читает

P. P. ПОПУГАЙ-АМАЗОНСКИЙ

Шарик начал понимать, что произошла ужасная ошибка. Захара в квартире артиста не было. Всё еще на что-то надеясь, крикнул:

– Захар, не бойся, мы пришли тебя выручать! Тишина.

«Значит, – решил сыщик, – Захар спрятан в другом месте. С поличным не поймали, надо припереть к стенке неопровержимыми уликами. Не вызывая подозрений, взять образец почерка».

Когда Шарик вышел в соседнюю комнату, артист зашевелился, подобрал крыло и сел.

– Кто вы та-такие? – залепетал Роберт Робертович. – Что вам ну-нужно?

– Мы пришли пригласить вас на воскресник. Придете?

– Я с-сделаю всё, что вы хо-хотите. Только не убивайте.

– В таком случае распишитесь, что вы придете. Вот здесь.

Шарик протянул Амазонскому блокнот и костяную ручку.

– С у-удовольствием.

Амазонский написал извивающимися, как пиявки, буквами:

Р. Р. ПОПУГАЙ-АМАЗОНСКИЙ

С первого взгляда Шарик понял: таинственное письмо написано другой рукой. Все предположения сыщика рухнули в одну секунду. Перед ним с ослепи тельной ясностью встало все, что они натворили: взломали дверь честному артисту, довели его до обморока и сделали заикой. Артист разговорного жанра – заика!

– О-о, – застонал Шарик. – О-о-о!

– Что случилось? – шепотом сказал Иван Иванович. – Это не он?

Шарик отрицательно покачал головой.

– О-о, – застонал Слон, – о-о. Шарик!!!! Извините великодушно, – умоляюще обратился он к Попугаю-Амазонскому, – произошла какая-то дикая ошибка. Я принесу вам свою дверь, я…

– Подождите, Иван Иванович, – остановил его Шарик, – не в двери дело. Роберт Робертович, почитайте, пожалуйста, стихи, которые вы декламировали перед нашим приходом.

– Если угодно… – тотчас согласился Амазонский и, выбросив вперед блистающее крыло, начал:

– Прибежала мышка-мать…

– Роберт Робертович, вы не… вы не заикаетесь?! Артист застенчиво усмехнулся:

– А-а, пусть это вас не тревожит. У меня бывает иногда… от неожиданности. Но когда опасность минует, всё быстро проходит.

– До свидания! – с облегчением воскликнул Шарик. – Извините.

– Извините, – пробасил Иван Иванович. – До свиданья. – Он с кряхтеньем выдернул бревно, заст рявшее между полом и потолком. – Дверь я вам обязательно принесу!

– Бог с ней, с дверью! – засмеялся артист. Когда Сыщик с Иваном Ивановичем спустились вниз и сели на лавочку, Слон произнес:

– Да-а-а, Шарик…

– Сыщик сидел, опустив уши на глаза.

Подрывная деятельность в недрах двора

«Пусть провалятся!» – Хитрость. – Об именах. – Срочное донесение: воскресник! – Пещера. – «Ты убьешь слона!»

– Не бойся, глазастенький! – Крот погладил Захарку по голове, а Захарка фыркнул и отскочил в сторону.

Крохотные глазки Крота наполнились слезами, он всхлипнул и начал причитать:

– Бедный, бедный старый слепец! Маленький, миленький котенок его как чумы боится! А за что? Разве я когда-нибудь кому-нибудь что-нибудь сделал плохого? Наоборот, все обижали меня! Когда там, наверху, строили девятиэтажный дом, экскаваторы разрушили все мои подземные постройки и уничтожили громадные запасы зерна, червяков и различных семян. С тех пор целью жизни моей стала страшная месть. «Пусть провалятся!» – решил я и начал строительство подкопа…

– Это вы под наш дом подкоп строите? – спросил Захар. – Кто это должен провалиться? Мы, что ли, все?

– Что ты, малыш! – засуетился Крот, сообразив, что сказал больше, чем нужно.

Только сейчас Захарка понял смысл деятельности, которая кипела в пещере. Страшная опасность угрожала маме, братьям и сестренке, всем жителям девятиэтажного дома на улице Дружбы. Дом может рухнуть, похоронив под собой всех его обитателей! Нужно немедленно предупредить об опасности!

Захарка присел, шмыгнул между ног у Крота и бросился к выходу из пещеры.

– Держи-и его, Крыс! – закричал Крот.

Крыс в два прыжка настиг Захара и кольнул его в спину иглой.

– Еще раз вздумаешь бежать, проколю насквозь! – зашипел Крыс.

Захар узнал лапу, которая утянула его под землю, а сейчас тащила к Кроту.

– Вот что, малыш, – сказал Крот, – бежать тебе некуда, всё равно заблудишься в тоннелях. Их у меня тысячи. Ты будешь у меня поводырем, я стал плохо видеть. Согласен ты помочь бедному старому инвалиду?..

– Умру, а водить вас никуда не буду! – крикнул Захарка.

Крот приказал: – Хомы, ошейник!

Тотчас подскочили дна хомяка с ошейником и прикрепленной к нему цепочкой.

Захар решил бороться до конца и изо всей силы толкнул хомяка в грудь. Второй повис на Захаре сзади. Захар лягнул его ногой и вдруг услышал шепот:

– Соглашайся, котенок. Мы тебе потом поможем. А то погибнешь ни за грош.

И подумал Захарка так: «Ну, убьют меня, а что толку от этого? Нет, надо схитрить, а потом убежать, чтобы сообщить на поверхность».

Захар покорно дал надеть на себя ошейник, цепочку от которого хомяки с низким поклоном вложили в лапу Кроту.

Крот сильно дернул поводок, и Захарка повалился к его ногам, заплакав:

– Ой, дяденька, больно! Я согла-а-асен!

– А-а, – с удовлетворением произнес Крот, – жидок на расправу! Веди меня к счетной машине.

Захарка быстро отвел Крота к машине.

– Теперь к чертежу.

Хомяк, который надевал на Захара ошейник, украдкой показал: поддержи, мол, под локоток Крота. Захар, хоть и противно было, поддержал. А Крот прямо-таки растаял.

– Тебя как зовут? – спросил он милостиво.

– Захар.

– Молодец, Захар! Хорошо дрессировке поддаешься.

Захарка едва удержался от того, чтобы подставить Кроту ножку. Понял бы, как мы поддаемся!

– Эй, хомы! – приказал повеселевший Крот. – Накормите моего поводыря!

Знакомые хомяки притащили молока, и Захар подкрепился, с тоской вспоминая мамину кашу. «Ничего, – решил, – доберемся когда-нибудь и до каши».

Хомячок, наливая молоко, шепнул:

– Молодец. Так и держись.

Смотрит Захар, у хомяка на спине, прямо на шерстке, номер выжжен: 222. А у другого – 151. Смотрит – э, да тут все хомячки пронумерованы. Живые цифры бегают!

Поел Захар, повеселел, думает: «Эх, дрессироваться так дрессироваться!».

И говорит:

– Крот, скажите, пожалуйста, зачем у ваших ничтожных хомов цифры на спине?

Крот, довольный, что Захарка к нему так вежливо обратился, осклабился и сказал:

– А чтоб звать, глупышка.

– Разве у них имени нет? Крот захохотал:

– А зачем им, ничтожным, имя? Имя у меня есть. У Крыса. Ну и тебя за хорошее поведение я решил осчастливить: имя оставить. А то мог бы назвать ка ким-нибудь… ха-ха… нулем. Без палочки. Так что цени мою доброту. Ценишь?

– Ценю, – насилу выдавил из себя Захарка.

– Молодец. Хочешь Крысу отомстить? Он на тебя замахивался, помнишь? Лупи, не стесняйся. Эй, Крыс, давай сюда свое очаровательное личико!

Крыс подставил свою отвратительную физиономию и зажмурился.

– Нет, – сказал Захарка, – в честном бою я бы ударил. А так не хочу.

– В честном бою, – наставительно сказал Крот, – и сам можешь получить. Несмышленыш ты еще. Ничего, я тебя воспитаю.

«Как бы не так», – подумал Захар. Где-то далеко послышался крик:

– Срочное донесение! Срочное донесение! Прочь с дороги!

Крот навострил уши.

Крик приближался, и вот в пещеру ворвался хомяк и бросился к Кроту.

– Пусть провалятся! – выпалил он, задыхаясь.

– Пусть провалятся! – ответил Крот. – Кто ты?

– Слухач… тридцать второй! Пост подслушивания у пятого подъезда! – Вестник едва стоял на ногах и часто-часто дышал.

– Докладывай.

– Слон собирает верхних на воскресник. Хочет… убрать свалку, под ней… копать, чтобы посадить деревья…

– Что-о?! – заревел Крот. – Когда воскресник назначили?

– Слон проболтайся, что воскресник завтра. – Слухач покачнулся, хватая воздух широко открытым ртом.

– Ты понимаешь, что ты говоришь, хом? Они же вот здесь копать будут! – Крот показал на потолок пещеры. – Они же все ходы-выходы обнаружат и до Главной пещеры доберутся под домом! Ты не ослышался, хом? Коли ты ослышался, я тебя…

– Я не ослышался, – прошептал хомяк. – Слон еще говорил, что жильцы не хотят идти на воскресник. Так что есть надежда… Со Слоном… сыщик… ищет котенка…

Крот распоряжался:

– Вычислители, на машину! Немедленно рассчитать, сколько рабочих нужно, чтобы дом рухнул завтра утром до начала воскресника!

Хомяки полезли на счеты, и машина заработала, застучала: чок-чок-чок.

Крот продолжал командовать:

– Сто пятьдесят первый, двести двадцать второй! Тележку мне, быстро!

Хомяки побежали в темноту, и Крот приказал Захарке:

– Веди за ними!

Что делать? Повел Захар Крота с надеждой, что где-нибудь обнаружит выход на поверхность и сейчас же убежит.

Подскочил вычислитель:

– Пусть провалятся!

– Давай без церемоний! – рявкнул Крот.

– Чтобы дом рухнул завтра, необходимо направить в Главную пещеру сто двадцать рабочих!

– Крыс!

– Я!

– Поднимай вторую смену! Гони в Главную!

– Будет сделано! – Крыс умчался.

Через железные, ржавые от сырости ворота Захар вывел Крота в тоннель. Он был слабо освещен светляками, подвешенными в клеточках к потолку. Цепочка зеленоватых огней уходила далеко-далеко вниз и терялась во тьме. Было сыро. Кое-где наверху медленно набухали капли воды и начинали бросать на стены тусклые блики. Потом капля отрывалась, блики пропадали, и слышалось: кап. Весь тоннель призрачно мерцал и был наполнен таинственным шорохом капель.

– Где же тележка? – топнул Крот ногой.

Вдалеке послышался стук колес, и вскоре из-за поворота вывернулся четырехколесный экипаж, запряженный всё теми же хомяками. Чтобы удобнее бегать подземными ходами, они были запряжены цугом, то есть один за другим, длинной цепочкой. Правили упряжкой сто пятьдесят первый и двести двадцать второй.

– Гони! – крикнул Крот, и тележка помчалась. Тридцать, посчитал Здхар, хомяков тащили его изо всех сил.

В ушах начало гудеть. Редкие огоньки начали сливаться в бледную зеленоватую ленту.

– Гони! – кричал Крот отчаянно. – Быстрее!

И вот выкатилась тележка в такую громадную пещеру, по сравнению с которой первая ничего не стоила!

То есть сначала Захар подумал: «Ой, наверх выехали!». Потом подумал: «Ой, ночь уже».

Он так подумал, потому что небо было усеяно звездами.

Понюхал воздух – нет, всё такой же, земляной воздух, спертый…

Пригляделся к звездам, а это не звезды! Светлячки копошатся так далеко, что потолка не видно.

Вот такая громадная пещера! Целый дом в нее рухнет – и антенны торчать не будут.

– Ну как, малыш? – злорадствует Крот. – Хорошенькую дыру я под вас подвел? А ну, проверим, как там под потолком хомы работают. Тут в стене лестница должна быть. Веди.

Повел Захарка Крота по земляным ступеням. Шли-шли, шли-шли. Крот запыхался.

– Стоп, – говорит. – Дай-ка мне камешек, узнаем, высоко ли мы поднялись.

Кинул камешек в пропасть, ждет, голову наклонил.

Долго летел камешек, наконец стукнул. Крот говорит:

– Скоро потолок. Веди. Захарка думает:

«Столкну я его в пропасть. Пусть разбивается. Сейчас еще повыше заберемся, ка-ак толкну! Ой, нельзя… Он меня за цепочку потянет. Себя не жалко. Разобьюсь, а Крыс все равно рабочих пригонит, подкоп доделает. Надо живым выбираться».

– Ты что притих? – подозрительно спрашивает Крот и дергает поводок.

– Да вот, смотрю, – хитрит Захарка. – Как интересно тут у вас!

Светляки всё ярче, ярче разгораются. Стали видны хомяки, которые должны вести подкоп под фундамент дома. Только, кажется, плевать им было на работу. Кто сидел, кто лежал, а кто и вовсе храпел.

– Что-то я не слышу шума работы, – сказал Крот.

Но тут один из хомяков свистнул, и все бросились по местам. Зашуршало, загремело, застучало.

– Работают вовсю, – сказал Захарка.

Крот приказал сделать минутный перерыв и прокричал речь. Он призывал удвоить и утроить усилия, обещал райскую жизнь и отпуск на целые сутки, после того как дом будет разрушен.

– Пусть провалятся! – закончил он свое пламенное выступление.

– Пусть! – нестройно ответили хомяки. В их глазах тлели мрачные огоньки.

Захар радовался, глядя на них. Он знал, что стоит только Кроту уйти, и они опять бросят работу.

Когда спустились, из тоннеля повалила толпа, подгоняемая Крысом.

– Живей, живей! – покрикивал надсмотрщик, взмахивая иглой.

Перепуганные хомяки быстро разбежались по местам, и работа закипела: заскрипели тачки с землей, потянулись нескончаемой вереницей; раздался стук молотков – это десятки рабочих, облепив со всех сторон кирпич, старались разбить его на мелкие кусочки.

– Р-раз, два, взяли, р-раз, два, взяли, – вопили где-то в клубах пыли охрипшие глотки.

Всюду поспевал злой и неутомимый Крыс: подталкивал, понукал, бил, колол. Дикий страх наводила на хомяков его морда с пыльными глазами и единственным желтым клыком.

Все это время Крот сидел с отсутствующим видом, словно происходящее вокруг его не интересовало. Он что-то напряженно обдумывал. Наконец какая-то мысль пришла в его шерстяную голову, он осклабился, довольный, и позвал:

– Крыс!

– Я, – подскочил Крыс, стряхивая пыль с ушей.

Ты пойдешь наверх и убьешь Слона. Иглой. Это Слон всех тащит на воскресник. А без Слона там каждый сам по себе. Без Слона они с нами не сладят.

Крыс затрясся:

– Вы что, серьезно? Что я вам плохого сделал? Он же меня растопчет!

– Не растопчет. Крыс! Я всё обдумал. Крот достал пузырек с темной жидкостью.

– Здесь яд. Достаточно, чтобы убить сотню Слонов. Обмакнешь иглу перед тем, как уколоть. Понял? Еще ни один Крыс не побеждал Слона. О тебе будут рассказывать легенды. О тебе песни будут петь, Крыс! «Дивный Крыс, славный Крыс, храбрый Крыс Слона загрыз!». Что-нибудь такое.

– Песни ни к чему, – сказал Крыс. – На что мне огласка. Может, что-нибудь дадите?

– Всё дам!

– Всё – это ничего, – умильно завилял хвостом Крыс. – Мне лучше что-нибудь…

– Проси, дорогой. Крыс замялся.

– Халат, – промолвил он, – халат дадите? Я тоже хочу в белом халате…

Крот захохотал:

– Тебе? Белый? Я же тебя на помойке нашел… Ладно, будет тебе халат.

– И чтоб про… помойку не вспоминать, – робко выставил еще одно требование Крыс.

– Хорошо, хорошо…

– И чтоб… при хомах меня не бить. В одиночку – разве я против? А при хомах… авторитет падает, – прошептал Крыс.

– Ладно уж, – великодушно согласился Крот, – буду бить в одиночку. Ступай, дорогой. И про сыщика этого не забудь, который моего поводыря разыскивает. Еще нападет на след…

– Два убийства! – ужаснулся Крыс.

– Иди, иди. Ты им уже счет потерял. Крот сунул Крысу пузырек. Крыс рявкнул:

– Пусть провалятся!

И стремглав умчался в темный тоннель. Захарка с криком кинулся за ним, но железная лапа Крота рванула поводок, и Захар упал на землю.