Текст книги "Социальная философия (Учебник)"

Автор книги: Владимир Барулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 50 страниц)

1 Соловьев B.C. Соч: В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 282

Реально, исторически соразмерность человечески-индивидуального потенциала и общества проявлялась и проявляется в масштабности воздействия на жизнь людей, общества таких личностей, как Христос, Магомет, Маркс, Ганди, Конфуций и многие другие. Как правило, такая роль оценивается как некая исключительность, связанная с этими личностями. Однако далеко не всегда подчеркивалось, что корни тех качеств, которые позволили этим личностям столь мощно повлиять на судьбы человечества, не в человеческой исключительности, а, напротив, в глубинности, массовости определенных свойств человека, именно в его духовном потенциале, впитавшем в себя огромнейшие пласты социального опыта человечества.

Во-вторых, это противоречие человека как порождаемого обществом и преодолевающего, отрицающего его.

Совершенно бесспорно, что общество оказывает огромнейшее воздействие на каждого человека, оно в определенной мере формирует, порождает его, человек предстает как продукт общества, социума, всей человеческой истории. Вместе с тем, формируя человека, общество создает не только свой образ и подобие, не только субъекта, вмонтированного в мир общественных отношений и служащего ему, но и человека, потенциально этому миру равного, способного от него дистанцироваться, его изменять, созидать совершенно новый общественный мир. Здесь самое главное понять, уловить эту имманентную противоречивость воздействия общества на человека. Воздействуя на человека, вооружая его своей энергией, опредмеченно-фиксированным совокупным опытом человечества, общество формирует человека как бы "под себя", для себя, формирует его как субъекта, призванного жить именно в данном обществе и служить ему. Но коль скоро человек становится духовным, творческим, свободным, смысло-ценностно утверждает себя, то обнаруживается потенциал самоценности человека, его своеобразного противостояния наличному обществу, его изменениям. Иначе говоря, человек, созидаемый обществом "для себя", оказывается не только "продуктом" общества, но и его оппонентом. Он несет в себе импульс не только сохранения наличного общества, но и его преобразования. Общество, созидая человека, тем самым созидает свое отрицание. И эта взаимосвязь, когда общество, созидая человека, создает условия для своего собственного перерастания, эта неизбежность превращения человека в исток отрицания общества представляет собой, пожалуй, одну из самых глубинных сторон взаимосвязи общества и человека.

В-третьих, это противоречие социальной программируемости человека и его самопрограммируемости. Общество с первых шагов жизни как бы предлагает ему набор программ, понимаемых в самом широком смысле слова. Вся жизнь человека развертывается на базе этих социальных программ, как их реализация. Вместе с тем особенность человека такова, что на базе социальных программ он создает собственные, совершенно новые программы, реализует их и даже обретает способность действовать непредсказуемо и без и против всяких программ.

В-четвертых, это противоречие человека как завершенного творения общества и его приниципиальной незавершенности, открытости. Воздействуя на человека, всесторонне формируя его, "лепя" по своему образцу и подобию, общество стремится "создать" "завершенного" человека, т.е. человека, оптимально пригнанного к требованиям, ролям социума, той матрице, которую общество постоянно готовит для него. Однако природа человека такова, его имманентные импульсы и возможности столь велики, что он никогда не может быть завершенным. Человек по сути своей всегда "незавершен", всегда открыт к изменениям. К. Ясперс справедливо писал: "Человек не может быть завершенным, для того чтобы быть, он должен меняться во времени, подчиняясь все новой судьбе. Каждый из его образов с самого начала несет в себе, пребывая в созданном им мире, зародыш разрушения" [1]. По существу, об этом же писал и М.М. Бахтин: "Своей завершенностью и завершенностью события жить нельзя, нельзя поступать, чтобы жить, надо быть незавершенным, открытым для себя во всяком случае, во всех существенных моментах жизни, надо ценностью еще предстоять себе, не совпадать со своей наличностью" [2].

1 Ясперс К. Духовная ситуация времени//Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 411.

2 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 14.

Наконец, в-пятых, это противоречие социальной имманентности и трансцендентности человека. Мы уже неоднократно писали, что общество воздействует на человека, формирует его как субъекта, воплощающего, реализующего, развивающего определенные импульсы, программы общества. Все это свидетельствует об определенной социальной имманентности человека, суть которой как раз в том, что человек живет и действует в пространстве наличного общества. Все грани его жизнедеятельности в определенной мере служат воплощению импульсов, тенденций наличного общественного бытия.

В то же время человеческая духовность, творчество, свобода свидетельствуют о том, что человек способен выходить за пределы наличного бытия общества. Он как бы выносит себя за границы сегодняшней данности общества в условия своего нового, иного бытия [1]. Это бытие может быть самым разным. Оно может быть бытием в прошлом, бытием в будущем, бытием в ином, но аналогичном мире, бытием в мире совершенно фантастическом.

1 В общефилософском плане идею вынесения человеком самого себя за пределы наличного бытия разрабатывал Г. Плеспер в своем учении об эксцентричности человека. Он писал: "Если жизнь животного центрична, то жизнь человека эксцентрична, она не может порвать центрирования, но одновременно выходит за него вовне. Эксцентричность есть характерная для человека форма фронтальной поставленности по отношению к окружающей среде.

В качестве Я, которое делает возможным полный поворот жизненной системы к себе, человек находится больше не в здесь-и-теперь. но "за" ним, за самим собой, вне какого-либо места в ничто, он растворяется в ничто, в пространственно-временном нигде-никогда. Будучи вне места и вис времени, он делает возможным переживания себя самого и одновременно переживание своей безместности и безвременности и как стояние вне себя, ибо человек есть живая вещь, которая более не только находится в себе самой, но ее "стояние в себе" означает фундамент ее стояния. Он положен в свою границу и потому преступает ее, границу, которая его, живую вешь. ограничивает". (Плеснер X. Ступени органического в человеке//Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 126).

Это качество человека можно охарактеризовать как социальную трансцендентность человека.

Качество социальной трансцендентности относится к числу фундаментальнейших характеристик человека. Благодаря тому что человек может выносить себя за пределы наличного мира, может себя делать иным, нежели он является в актуальной данности, человек оказывается способным укрепляться в своей самоценности, становиться в оппозицию обществу и преобразовывать его в соответствии со своими устремлениями. Если бы человек не обладал этим качеством, его самопреобразование, преобразование его общественного бытия было бы невозможным.

Таким образом, человек в своем отношении к обществу и социально-имманентен, и социально-трансцендентен, он и постоянно "замкнут" в обществе, и постоянно "выходит" за его пределы, воспроизводит и преобразует его. Если социально-имманентная сторона человека воплощает в себе момент стабилизации человека и общества, то его социально-трансцендентная грань выражает дух беспокойства, перемен, вечное созидательно-преобразующеет начало, огромный потенциал человека в его взаимосвязи с обществом.

Таким образом, поставленность человека по отношению к обществу довольно сложна. Совершенно очевидно, что каждый человек в определенном смысле часть общества, порожден, программируем им, живет по общественным программам, социально завершен и социально имманентен. В то же время он потенциально всемогущ, равен обществу, самопрограммируем, социально-трансцендентнен. По существу, человек потенциально беспределен, потенциально универсален. Его уникальность, неповторимость, воплощенные в духовном мире, в неизбывном устремлении к творчеству, в глубинном полагании свободы, в жизнедеятельности как смысло-ценностном самоутверждении и обусловливают эту его потенциальную беспредельность [1].

1 Н.А. Бердяев писал: "Каждый человек по своей внутренней природе есть некий великий мир – микрокосм, в котором отражается и пребывает весь реальный мир и все великие исторические эпохи; он не представляет собой какой-то отрывок вселенной, в котором заключен этот маленький кусочек, он являет собой некоторый великий мир, который может быть по состоянию сознания данного человека еще закрытым, но по мере расширения и просветления его сознания внутренне раскрывается. В этом процессе углубления сознания раскрываются все великие исторические эпохи, вся история мира" (Бердяев Н. Смысл истории. М., 1990, С. 19).

Завершая настоящий раздел, следует еще раз подчеркнуть, что потенциальная беспредельность и универсальность есть свойство не особых родовых, типажных субъектов, не избранной части человечества, а глубинное свойство каждого человека. Более того, именно в недрах человеческой индивидуальности, в ней и через нее и реализуется потенциальная беспредельность человека. Так что если у человека эллиминировать неповторимо-индивидуальные черты, то ни о какой потенциальной беспредельности и мощи и речи быть не может.

Совершенно справедливо писал Э. Фромм: "Человек может охватить опыт целостного универсального человека, только реализуя свою индивидуальность, а не пытаясь свести себя к абстрактному общему знаменателю. Жизненная задача человека совершенно парадоксально сочетает в себе реализацию индивидуальности и в то же самое время выход за ее пределы и достижение универсальности" [2]. В этой слитности индивидуально-неповторимого и потенциально-беспредельного он и созидает, творит свой общественный мир [3].

2 Фромм Э. Из плена нллюзий//Душа человека. М., 1992. С. 372.

3 "Социологический разум не найдет успокоения до тех пор, пока от индивида не останется ничего, кроме социально-представительских функций; пока он не предстанет в качестве репрезентации объективной экономической необходимости, классового интереса, социального заказа и т.п. Антропологический подход ставит перед собой прямо противоположную задачу; представить индивида как носителя иначе возможного, объективно не предопределенного, альтернативного. Индивид не только представляет, но и противопоставляет, – через его волю, фантазию, воображение и упрямство в порядок бытия вклинивается стохастический момент вариативности и свободы" (Панарин А.С. Философия политики. М., 1996. С. 200).

Человеческая жизнедеятельность и общественная жизнь как неотъемлемые грани человеческого бытия. Эффект бумеранга.

Общество – об этом речь шла в предыдущем параграфе – суть не что иное, как овеществленная, опредмеченная, экстенсивно и интенсивно развернутая, воплощенная жизнедеятельность человека вообще. За действием общества, всех его компонентов стоит человек, воплощенный, развернуто-опредмеченный во всем богатстве и многообразии общественных форм [1]. Общество и человек выступают не как две разные, внешние друг другу субстанции, мы имеем дело с одной и той же субстанцией – самим человеком [2]. Но она как бы расщеплена и разведена к двум полюсам. Один полюс – это опредмеченная во всем обществе природа человека вообще, другой – живая пульсация человеческой жизнедеятельности. Один полюс – овешествленно-обезличенная всеобщность человека, другой – его родовая сущность, сращенная с его живым человеческим бытием.

1 "Никакой социальности, никакой реальности вне человека и над человеком нет... всякое социальное производио от индивидуального" (Трубников И.Т. Проблема смерти, времени и цели человеческой жизни. (Через смерть и время к вечнос-ти)//Философские науки. 1990. No 2. С. 13).

2 "Вся трудность теоретической стороны вопроса о взаимоотношении личности и общества проистекает именно от того, что они берутся в качестве каких-то самодовлеющих и противостоящих друг другу субстанций. Понятно, что и синтез личного и общественного начат является в таком случае чисто механическим. Их отношение мыслится по образу внешнего взаимоограничения сталкивающихся сил. Это механическое воззрение должно быть заменено органическим: личность и общество должны быть представлены растущими из одного корня Таким корнем может быть только живой человеческий дух. который дает жизнь и соединениям людей в союзе" (НовгпродиевЛ.И– Об общественном идеале. М. 1991. С. 105).

Но если живое человеческое бытие и общественная жизнь – это две грани одной и той же человеческой субстанции, если общество – это тот же человек, опредмеченно-овеществленный в своей всеобщности, то, естественно, встает вопрос, а зачем человеку вообще нужно это раздвоение, зачем ему вообще нужно общество? Этот вопрос тем более необходимо поставить, ибо, как мы знаем, созидая общество, человек отнюдь не создает мир сплошной гармонии и благоденствия.

Ответ на поставленный вопрос и прост, и бесконечно сложен.

В процессе своей жизнедеятельности человек созидает общество как некий объективированно-институализированный системный социальный мир. Он воплощен в материальной и духовной культуре, в преобразованной природной среде, "второй" природе, в техноструктуре, в языке, символах, значениях, смыслах, традициях. Это общество в своей сложившейся качественно-социальной целостности существует как некая внеш неположен ность по отношению к человеку, нечто отличное, иное, выходящее за рамки человеческой жизни.

Созидая общество, человек не просто "расщепляется", не просто объективирует себя и отталкивается, противополагается этой социальной объективации. Создавая общественно-институализированный мир, воплощая в нем достижения своего творческого гения, человек тем самым закрепляет их, делает доступными всем людям. Он создает мир, в котором каждый человек, каждое новое поколение как бы сразу опирается на достижения всех людей, как живших прежде, так и современников. Здесь действует своеобразный эффект бумеранга. Достижения человека, будучи воплощены в обществе, не просто живут какой-то своей особой, отдельной от человека жизнью, а вновь и вновь возвращаются к нему, будучи обогащены общественной целостностью и преломлены в ней. Так что общество – это не просто конечный путь движения, это своеобразная промежуточная станция, когда импульс, стартовавший от человека и ставший обществом, как бы разворачивается на сто восемьдесят градусов и вновь к человеку устремляется. Самый глубокий смысл общества как раз в том и заключается, чтобы быть не просто камерой хранения человеческих достижений, а той живой средой, которая этими достижениями непрерывно вооружает и тем самым непрерывно обогащает. Так что общество – еще и еше раз повторим – это не простая внеположенность, не нечто человеком созданное и вне его стоящее, а именно мир, среда, в которой сама ее внеположенность есть не что иное, как момент чего-то неизмеримо более глубокого, а именно устремленности общества к человеку и служение ему.

Это означает, что общество есть не что иное, как важнейший момент самоформирования, развития человека. Человек для того и затем воплощает себя в обществе, чтобы, пройдя через это самовоплощение, став обществом, вновь вернуться в свое человеческое бытие, но вернуться, уже многократно обогащенным теми социальными метаморфозами, через которые неизбежно проходит каждое человеческое деяние в обществе [1].

1 "Благодаря закреплению своих достижений в окружающем его предметном мире человек получает возможность безграничного совершенствования как своей родовой человеческой сущности, так и каждого индивида в отдельности. Каждое новое поколение начинает свою деятельность в условиях более развитой действительности, чем его предшественники, его "деятельность усвоения" мира человеческой культуры оказывается более высокой деятельностью, чем деятельность предшествующего поколения, сами "деятельные" индивиды "иными" индивидами" (Человек и его бытие как проблема современной философии. М., 1978. С. 270).

Всемирная история человечества предстает в этом свете не чем иным как процессом непрерывного расщепления человека на свою живую жизнедеятельность и на общественную жизнь и столь же непрерывного его воссоединения в своей родовой сущности, обогащенного общественной объективацией. Всемирная история человека – это бесконечные метаморфозы человека, его "превращение" в общество и "возвращение" обратно в свою живую человечность. И объем, характер, содержательность, интенсивность этого кругооборота человека между своей живой жизнедеятельностью и общественной жизнью непрерывно возрастают, обогащаются.

В этой связи становятся понятными и оправданными те противоречия, через которые проходит человек в своем общественном созидании. Да, общество притягивает человека к себе, объективируя, вычерпывая его имманентные ресурсы, подвергает его угрозе расщепления и функционализации, "давит" на него грузом своих собственных законов. Все это есть и все это можно истолковать как определенные "издержки" человеческого созидания общества. Но не будь этих "издержек", не сформировался бы человек и как самостоятельный индивидуальный субъект, не развилась бы его субъективность, не укрепилась бы его тотальность. Да, общество подвергает человека "испытаниям", но "противоборство" человека с обществом – это как то соревнование со спарринг-партнером, которое делает спортсмена сильнее и сильнее. Так и человеческое "противоборство" с обществом есть не что иное, как процесс сложного, противоречивого, но неизбежного развития, укрепления человека.

Человек творит общество. В заключение нам надлежит ответить на вопрос: что является главной движущей силой, чему принадлежит основной созидательный импульс в этом тандеме: обществу или человеку? Думается, что в разных исторических условиях, в контекстах разных культурно-духовных процессов в ответе на этот вопрос могут превалировать разные акценты [1].

1 Так, Платон, Аристотель, стоики, средневековое христианство, Жозеф де Местр, О. Конт, Спенсер, Дюркгейм, Тард, Зиммель и другие считали, что общество первично, а индивид, человек произволен от него. На противоположной позиции стояли софисты, Эпикур, Гассенди, Гоббс, классики политэкономии и др.

В современной марксистской социально-философской литературе при рассмотрении соотношений: общество и человек, народные массы и личность, коллектив и индивид – и других аналогичных соотношений, где речь идет о роли человека, приоритет отдается безусловно обществу, народным массам, коллективу. Соответственно человеку, личности, индивиду отводятся вторые роли.

Мы не собираемся оспаривать определенную резонность подобных трактовок, тем более что ранее не раз писали о том, как, в каком плане общество может детерминировать человеческую жизнедеятельность. И все же с безоговорочным признанием определяющей роли общества, масс, коллективов по отношению к человеку мы согласиться не можем.

Прежде всего следует подчеркнуть, что никакое общее качество общества, никакой закон, никакой интерес любой социальной общности, короче, никакое явление, которое мы ассоциируем с обществом, не живет, не функционирует до тех пор, пока оно не воплотится в каком-то фрагменте жизнедеятельности реального человека, индивида. Ибо именно и только в этой деятельности общественное явление вообще функционирует как общественное явление. Без этого очеловечивания оно не имеет социального смысла.

Поэтому и роль человека в обществе оценивается отнюдь не только тем, приращение какой величины он внес в общественный процесс – разброс оценок здесь может быть самый большой, – но и тем, каково значение его жизнедеятельности в самом существовании и развитии общества. А значение это, как мы видели, решающее, ибо без жизнедеятельности человека общества попросту нет.

Но дело заключается не только в том, что человек, его жизнедеятельность – это единственное "горючее для локомотива истории". Обратим внимание на другую, не менее важную сторону проблемы, на общественно-созидательную роль того неповторимого творческого импульса, который присущ каждому человеку.

Общество, каким бы оно ни было и на каком бы этапе ни находилось, никогда не сводится к простому повторению, воспроизводству того, что уже было и есть. Общество есть всегда процесс, динамика, развитие, прогресс таково уж его коренное свойство. В свете этого только и можно в полной мере оценить роль и значение жизнедеятельности каждого человека.

На первый взгляд роль отдельного человека не так уж и важна. Во всяком случае, на фоне общественных программ, выработанных и апробированных многими поколениями, какая-то индивидуальная модификация может выглядеть абсолютно несущественной, ничего не меняющей мелочью. Если акт отдельной человеческой жизнедеятельности может быть оценен как минимальная подвижка, ускольза-юще малая в общей панораме общества, то это все-таки шаг к новому. А ведь таких шагов миллиарды, ибо их делает каждый человек. Если суммировать их, если представить их бескрайнее разнообразие в обществе, то тогда становится ясной действительная роль человека.

Именно импульсы творчества, присущие каждому человеку, именно те неповторимые шаги, которые делает каждый человек в своей жизни, исходя из своей субъективной природы, именно эти человеческие деяния и есть самая глубокая, самая творческая сила общества, истории. Ибо именно здесь, в конкретных деяниях людей, и созидается новое, именно здесь продвигается к каким-то новым свершениям общество.

В ходе истории лавинообразно нарастают число и разнообразие общественных детерминант, влияющих на общественную жизнь. Но если говорить о той реальной силе, которая движет общество к новым ступеням, которая непосредственно создает это новое, то она всегда была, есть и будет единственной – непосредственная жизнедеятельность человека, живого конкретно-единичного субъекта истории. Поэтому во взаимоотношении общества и человека роль активного созидательного импульса следует безоговорочно отдать человеку [1].

1 "...Во главе всех действии, а следовательно, также и всемирно-исторических действий стоят индивидуумы, в качестве осуществляющих субстанциальность субъективностей. Они являются живыми воплощениями субстанциального деяния мирового духа и таким образом непосредственно тождественными с этим делом, но оно остается для них самих скрытым и не является их объектом и целью" (Гегель Г. Соч. Т. 8. С. 356).

Оценивая роль и значение человека в обществе, его истории, нужно иметь в виду еще один важный момент. В общественной жизни могут происходить самые разные масштабные события: гражданские войны, революции, политические перевороты, экономические реформы и т.п. Казалось бы, эти социальные вихри захватывают людей, полностью подчиняют их себе, круто ломают их судьбы. Однако глубинная основа человеческого бытия, тот самый менталитет, о котором мы писали выше, отнюдь не послушно следует за всеми изгибами общественной жизни. Напротив, любые макросоциальные преобразования, накладываясь на человеческий менталитет, на уровень культуры, так или иначе преобразуются человеком, "подгоняются" под свою мерку. И в конечном счете социальное масштабное преобразование будет именно таким, каким его сделала глубинная культур но-ментальная основа человека. В обществе может осуществляться самая прогрессивная революция, с самыми что ни на есть прогрессивными лозунгами, но если люди, проводящие эту революцию, имеют низкий уровень культуры, если они склонны к анархизму, дикости, то и революция в конечном счете "сползет" до этого уровня, и ее результаты будут дикими. Главную роль сыграют не лозунги и замыслы революции, а именно менталитет каждого человека, составляющего массу людей. Сказанным мы совершенно не желаем посеять сомнение в прогрессивности общественных преобразований. Мы также не считаем, что менталитет человека суть нечто неизменное, неподвластное общественным переменам. Наш вывод иной, и заключается он в том, что в конечном счете именно конкретные люди со всеми присущими им фундаментальными чертами оказывают решающее воздействие на ход общественных преобразований, на ход истории. Думается, что трагичная история нашей страны в XX в. достаточно убедительно свидетельствует об этом.

Отдавая пальму первенства человеку в его соотношении с обществом, следовало бы подчеркнуть одно вытекающее отсюда следствие. Каждое из деяний человека социально важно и ценно не только тем, что оно воплощает в себе какие-то общие требования общества, развертывается в их русле, но прежде всего своей неповторимостью, своим пусть небольшим, но прорывом в новые области бытия. Стало быть, в самой основе общества лежит не адекватность, однотипность, трафаретность человеческих действий, а именно их бесконечное творческое разнообразие. И это разнообразие индивидуально-человеческих потенциалов, эта социальная энтропия человеческих свершений представляет собой не помеху обществу, не некое социальное Броу-ново движение, которое во имя общественного благополучия желательно скорей устранить или свести к минимуму, а именно самую надежную, стабильную творческую основу бытия и развития общества. Более того, чем богаче человеческий потенциал общества, чем он многообразнее, – а это означает, что каждый человек полнее реализует свою суть, – тем устойчивее общество, тем больше возможностей для его творческого развития [1].

1 "Бесконечная полнота или множество предикатов, которые действительно отличаются друг от друга настолько, что по одному из них нельзя непосредственно сулить о других, такое бесконечное множество предикатов реализуется и проявляется только в бесконечной полноте и множестве различных существ или индивидов. Поэтому человеческая сущность, бесконечно богатая различными предикатами, в связи с этим изобилует и разнообразными индивидами. Каждый новый человек есть новый предикат, новый талант человечества. Количество сил и свойств человечества равняется количеству людей. Каждый отдельный человек обладает силой, присущей всем, но она определяется и складывается в нем таким образом, что кажется особенной новой силой" (Фейербах Л. Соч.: В 2 т. М., 1955. Т. 2. С. 52-53).

Раскрытие темы, которой посвящена данная глава, побудило нас несколько скорректировать прежний взгляд на общество, на глубинные механизмы его развития. Ранее определяющей и доминирующей для нас была идея объективной общественной закономерности, идея развития общества как естественноисторического процесса. Разумеется, вопрос о человеке, его роли, и в частности о роли и значении человеческой индивидуальности, при этом не снимался. Но в целом роль человека выступала как неразрывно впаянная в механизм объективного закона, как выражение и воплощение этого закона, т.е. как нечто вторичное и производное.

В рамках такого понимания исторический, общественный процесс представлялся как совокупный итог в принципе идентичных и одинаково направленных человеческих действий. Эту глубинную идентичность обеспечивали сопряженность и подчиненность каждого акта человеческой деятельности требованиям объективных законов. Представлялось, что чем надежнее обеспечена эта подчиненность, тем успешнее и целеустремленнее осуществляется общественный процесс.

Понятно, что в рамках такого понимания разнообразие человеческих действий, момент творчества и неповторимости, присущий этим действиям, оценивались лишь как нечто относящееся к области общественных явлений, как игра случайных сил на поверхности общественной жизни, не имеющих отношения к сущности общества, его законов. Более того, подразумевалось, хотя и не очень явно, что эти отдельные человеческие действия с характерными отпечатками конкретных социальных ситуаций противоречат сущности, целенаправленности общества в целом и его законам. И если бы – смоделируем такую ситуацию – эти многие человеческие действия вдруг приобрели решающее значение, то от этого общественная жизнь разладилась бы, а то и вовсе повернула бы к хаосу.

Теперь мы видим, что подобные представления упрощены, метафизичны, основаны на глубинном недоверии к человеку, его творчеству. Естественно, каждое действие человека в конечном счете сопряжено с объективными законами общества. Но сопряженность эта отнюдь не есть альтернатива, когда требования закона и человеческая творческая деятельность соперничают друг с другом. Напротив, общественный закон включает в себя творчески неповторимую жизнедеятельность каждого человека в полном ее объеме. Точнее говоря, он есть не что иное, как социальное следствие из жизнедеятельности каждого конкретного человека, и не больше. Стало быть, в основе общества лежит не унификация человеческих действий, не подгонка к "требованиям" законов, а, напротив, все полноправие и бесконечное их творческое разнообразие.

Чем богаче это разнообразие, безбрежнее эта социальная энтропия человеческих действий, тем динамичнее и социально-устойчивее развитие и функционирование общества. Все это еще и еще раз возвращает нас к центральному выводу о решающей роли человека в жизни и развитии общества.

5. Из истории социально-философской мысли. Фрагменты

Пико делла Мирандола (1463-1494) – итальянский философ. В философских взглядах Пико нет особой разработки проблем человека и общества. Но, будучи ярким представителем итальянского гуманизма XV в., Пико предложил такую интерпретацию человека, которая открывала перспективы более глубокого понимания его социальной сущности. Пико стоял на позиции антропоцентризма. Бог ставит человека в самом центре космоса, делая его как бы судьей мудрости, величия и красоты воздвигнутого им мироздания. Пико подчеркивал, что человек составляет особый, четвертый, мир наряду с подлунным, поднебесным и небесным мирами. Он писал, что "чудеса человеческого духа превосходят (чудеса) небес. На земле нет ничего более великого, кроме человека, а в человеке – ничего более великого, чем его ум и душа".

Чудеса человеческого духа определяются свободой его воли. Хотя "семена и зародыши" жизни вложил в человека Бог, но употребление их, выбор, осуществление зависят от человека. Именно он может подняться до совершенства. Свобода выбора у Пико наполнена глубоким моральным содержанием, убеждением в истинности того, чему он следует.

Вольтер (Франсуа Мари Аруэ) (1694-1778) – французский философ. Вольтер был одним из ярких представителей просветительской идеологии Франции XVIII в., защитником естественно-правовой доктрины. Свободу человека он считал важнейшим естественным правом. Выступая за равенство всех граждан перед законом, был последовательным противником социального неравенства. Критикуя феодальное неравенство, он говорил, что поверит в него только тогда, когда ему покажут аристократа, родившегося со шпорами, и бедняка – с седлом на спине. В то же время имущественное неравенство, свободу собственности считал естественным состоянием человека. Путь к свободе и равенству людей видел в просвещении, был сторонником просвещенной монархии.