Текст книги "О русском пьянстве, лени, дорогах и дураках"

Автор книги: Владимир Мединский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Кровавые битвы между единоплеменниками, выступавшими под различными политическими и ре– лигиозными знаменами; восстания крестьян и горожан против сеньоров, королевской и местной власти; грабежи и убийства, производимые наемными отрядами, полная деградация и распад политической власти, и как следствие этого, развал и анархия в стране; вымирание целых Округов вследствие голода, эпидемий – вот какую картину наблюдали читатели книги Маржерета на протяжении многих лет в своей собственной стране.

Неоднократные, покушения на короля Генриха и наконец его демонстративное убийство в 1610 году, через три года после публикации книги Маржерета, не просто демонстрировали кризис и политическую слабость центральной власти. По сути, это была настоящая Смута. Только французская. Именно в силу этих аналогий книга и была интересна своим читателям XVII века.

Вероятно, немало измученным французам отрадно было сознавать, что не только у них в государстве бывают времена, малопригодные для жизни.

Это – кстати, вернемся на мгновение в сегодняшний день – подталкивает к другой забавной аналогии.

Обращал ли внимание уважаемый читатель на то, как на государственных телеканалах, в особенности на «Первом» и «России», в последние годы стали часто сообщать о «необыкновенных природных катаклизмах» в старой Европе и США? То невероятные пожары в Испании и Португалии (август 2003 г.), то дикие морозы в Париже (январь 2006 г.), и «для туристов закрыта Эйфелева башня», так как она покрылась «толстой коркой льда». То летом 2007 года невиданный потоп обрушился на старушку Англию.

Таких примеров – десятки. Я привел лишь три, поскольку имел возможность лично проверить в этих странах достоверность сведений, преподносимых нашими государственными ТВ каналами.

В Испании и Португалии (проехал на авто вдоль и поперек) обнаружил в упомянутом году лишь один (!) след от лесного пожара. В Париже, в разгар «вечной мерзлоты» было плюс 5-7, и зеленела трава. Позвонив в Лондон другу в разгар «потопа», узнал, что действительно «третий день, слава богу, идет дождь, а то лето было слишком жаркое». Откровенно говоря, я пришел к выводу, что это все не случайность, а именно (хотя, может и несознательно) рефлексия государственной Информационной политики: надо показать, что не только у нас в России самый хреновый климат, но и «на Западе» погода – просто ужас! И нечего там всяким жителям солнечной Каталонии завидовать – вон, горит у них все синим пламенем, похуже, чем наше торфяное Подмосковье. А что Париж? Да, холода в Париже, как в Красноярске. А у них даже валенок нет. А Туманный Альбион что? Если не туман, то вон – ливни, сплошной потоп. Да наш Питер на этом фоне просто Хургада. Радуйтесь, мол, россияне, что живете в нашей природной полосе и не расстраивайтесь, если нет денег проверить наши «метеосводки».

Нечего там делать. А кто немного поднакопил – Welcome to Antalya.

Вот там мы вас предупреждать не будем, там взаправду плюс 50 в тени, сбежите обратно к комарам домой, на дачу, на болотце родное. Будете проклинать «эти заграницы» и наслаждаться новостями Первого канала об очередном природном катаклизме на Женевском озере. Вперемежку с Петросяном и «новыми русскими бабками»...

Вывод из этих историй один. Чувство, что ты не одинок, всегда поддерживает и согревает. К тому же очень интересно узнать, как другие, оказавшиеся в таком же печальном положении, преодолевают невзгоды.

Для Франции того времени книга Маржерета вполне могла стать своеобразным пособием по выживанию в смутные времена на примере далекой, но такой похожей страны. Излишне говорить, что сами французы себя лентяями не считали. Они прекрасно понимали все трудности и огромное напряжение сил, которое требуется от каждого человека в столь неуютный период истории. И читали они не историю бездельников, а репортаж о соседских бедах, понимая, что беды похожи как две капли воды.

О том, что делалось во Франции тех лет, довольно откровенно писали сами французы: например исторические сочинения Огюстена Тьерри^[60]. И в художественной литературе, напомним хотя бы. знаменитую книгу Мериме «Хроника царствования Карла IX»^[61].

Но что любопытно: никто из французов никогда не показывал, что Маржерет описывал нечто до боли знакомое современникам! Никаких попыток провести аналогии.

И в России то же самое! Труд Маржерета в России хорошо известен и переведен на русский язык еще в 1830 году. Книга в русском переводе издавалась в 1831-34, 1837, 1859, 1913 годах. В России, кстати говоря, записки Маржерета считали весьма ценным, хотя и поверхностным источником исторических сведений.

Профессор Петербургского университета, известный историк Н. Г. Устрялов довольно верно подметил слабые стороны книги. Он писал, что «...судя по слогу, можно думать, что автор никогда не беседовал с музами». ⁶²  Что уж тут: судя по биографии, Mapжерет больше «беседовал» с лошадьми и оружием, что и понятно, учитывая его своеобразную профессию.

Обратите внимание: никто в России не воспринимает любительские записки вояки-наемника как величайшее откровение в изучении русского характера. Но никто и не находит в мемуарах ничего обидного или оскорбительного! А почему? Да потому, что не было ни оскорблений, ни насмешек, ни порицаний.

Тем удивительнее, что именно творение Маржерета так часто цитируется для доказательства русской лености.

Маржерет указывает, что в России в продаже чрезвычайно много хлеба, меда. Отмечает крайнюю дешевизну мяса, благодаря большому поголовью крупного рогатого скота и овец, обилие и разнообразие превосходной рыбы-стерляди, белуги,осетров, белорыбицы, семги, форели.

«Подобного богатства нет в Европе», – заключает автор.

И, конечно, не он один. «Собак они кормят рыбой и мясом», – потрясенно отмечает Литвин. «Две курицы или утки продаются за какую-то мелкую серебряную монету, которая на наши деньги равняется каким-то четырем сольдо», – недоуменно констатирует Фоскарино. Оба откровенно завидуют.

N

Вопросы о том, откуда все это изобилие берется, чьими трудами появляется «...в продаже чрезвычайно мною хлеба, меда автор не исследует.

Но цитируют не это место, а особенно популярное высказывание: Невзирая на изобилие и дешевизну съестных припасов, простой народ довольствуется очень немногим иначе он не мог бы удовлетворить издержкам, ибо не знает никакой промышленности, весьма ленив, работы не любит и так предан пьянству как нельзя более».

Казалось бы – вот оно, из первых уст полученное подтверждение наших неприглядных национальных особенностей. Но секундочку! Откуда «не любящий работы народ, преданный пьянству и безделью» получает изобилие дешевых съестных припасов, по какому «щучьему велению» или по колдовству пойманного гнома? Кто создавал богатства, «...подобных которым нет в Европе»? Какие бездельники и пьяницы насобирали ту государственную казну, сокровища которой Маржерет вместе с солдатами своей роты так ловко разграбил из хранилищ в Кремле? Впрочем, это вопрос, безусловно, неловкий...

Отчего такой долгий разговор о Маржерете? Из-за удивительной банальности его опусов. Во-первых, типичный, с позволения сказать, случай: поверхностное восприятие иностранными путешественниками и мемуаристами русского жизненного уклада и культуры приводило к тому, что их многочисленные заметки превращались в эдакий бессистемный винегрет из личных сиюминутных впечатлений.

Во-вторых, это яркий пример того, как из толстенного сочинения извлекается только то, что нужно для создания черного мифа о России. Маржерет много чего понаписал. Но только это конкретное место выдергивается из всех сочинений для доказательства русской лени. Юристы называют такой подход «презумпция виновности» – то есть априорной уверенностью в том, что русские в чем-то обязательно «плохи». Видите?! Еще Маржерет 400 лет назад говорил.

Маржерета нельзя рассматривать как первого русофоба, поведавшего миру о русской лени. Возможно, восстав из гроба, он бы с гневом отказался от такой роли – человек как будто был не мелкий и не подлый.

Немец (а по-современному – австриец) Герберштейн был поумнее (а точнее, похитрее) простодушного французского авантюриста. Особой лени русским он не приписывал, наше трудолюбие не воспевал и при этом непрерывный труд русского крестьянина вполне «объективистски» вписывал в общую картину тяжелой беспросветной жизни. Так умеют писать духовные наследники Герберштейна – западные корреспонденты, аккредитованные в Москве. «Крестьяне шесть дней в неделю работают на своего господина, а седьмой день в неделю предоставляется им для собственного хозяйства. Да уж, тут не до лени... Впрочем, этот самый господин – как раз и самый настоящий лентяй. «Как бы ни был беден боярин, то есть знатный человек, он все же считает для себя позором и бесчестьем работать собственными руками».

Герберштейна тоже поражает продуктовое изобилие, создаваемое трудами русских. Он скрупулезен в описаниях, по-европейски бережлив, считает каждую мелочь. Вот, скажем, посол-австриец счел достойным упоминания: «Когда однажды я купил живую рыбу, они (русские чиновники) рассердились, считая это зазорным для своего князя, и выдали мне четыре живых рыбины» (внимательный читатель помнит, что Герберштейн как гость находился на довольствии у «принимающей стороны» – московского великого князя). Тем больше доверия к ею словам об «изобилии хлеба и обыкновенных овощей».

Есть правда и упреки. «По всей стране нельзя найти черешни и орехов, за исключением лесных ». Нашел-таки чем уколоть! Нет в Москве черешни и бразильских орехов, кэшью. Нищета... Мог бы еще попрекнуть отсутствием на столе киви и ананасов.

Да и хлеб наш на поверку оказывается горек. «Их прекрасные белые хлебы, имеющие вид лошадиного хомута, знаменуют для всех, их вкушающих, тяжкое иго и вечное рабство, которым они этот хлеб заслуживают ». Вот такие, оказывается, глубокие философские выводы можно сделать... из классической формы русского калача. А еще можно было бы про замок на дверях темницы (на замок калач тоже похож), но тут Герберштейн не додумал.

Так что и у него, объективиста, – если не лень, так уж тупость и рабство.

«Двери жилищ низки, так что каждый входящий в своей высокой шапке должен согнуться и наклониться»,– также отмечает наш Зигмунд свет фон Герберштейнович и объясняет, что так устроено, чтобы «они не отвыкали все время кланяться». Правда, потом признает, что это смелое предположение не оправдалось: низкие двери нужны, чтобы сохранять в доме тепло. Климат-с.

Забавно, но климатом объясняет Джеймс Александер, почему русские любят такое бездельное времяпрепровождение, как азартные игры: «Ответ очевиден: в России суровая зима длится 6 или 7 месяцев. Тот, кто живет в деревне (а это тысячи русских помещиков), имеют весьма ограниченное общество и мало книг. Им приходится развлекаться, убивая время за картами», Император пытается отвадить подданных от страсти к азартным играм, – отмечает Александер. – Ни сам он, ни члены его семьи никогда не играют. Еще недавно дворянина вообще могли выслать из столицы только за то, что в его доме шла игра по-крупному.

В XX веке миф о генетической лени и народной тупости обрел «методологическое обоснование» в работе Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма»⁶³.

В этой книге проводится ценностный водораздел между западной – протестантской и восточно-славянской православной этиками. Суть различий по Веберу, заключается в следующем: трудолюбие и получение выгоды – одобряемая протестантская ценность, а потому западные народы – трудолюбивы и ориентированы на обогащение, а христианская ортодоксальная (православная) ценность – на страдание, смирение и бесперспективный труд, за который вознаграждение христианин получит в следующей, загробной жизни. Понятное дело, раз нет мотивации к труду, нет скорого обогащения – никто и не трудится. Видите, как все просто и замечательно.

Макс Вебер.

«Научно доказал», почему православные русские изначально «ленивы и нелюбопытны»

Тезис этот о «протестантской этике » обожают наши современные либералы. Ведь очень «научно»! Вот небольшой личный пример.

Один мой старый институтский товарищ, человек, имеющий не просто два высших гуманитарных образования, но и много и заинтересованно изучающий историю, – яркий пример веберовского зомбирования.

Он, как только увидит из окошка своего спортивного «Мерседеса» золотые купола и кресты, давай со знанием дела рассуждать, как тормозила РПЦ развитие России. И как бы мы здорово жили, избери Свет-Владимир в свое время в качестве государственной религии католичество или, на крайний случай, ислам.

На слове «ислам» мы обычно схлестываемся, ибо в качестве примера от обратного он тут же получает «процветающие» Иран и Ирак, где, как и у нас, с природными ресурсами все «выше крыши». Лучше уж тогда «синтоизм» какой-нибудь или «дзен-буддизм», – вот как у Японии и Южной Кореи экономика «прет», простите за вульгаризм, и притом ни нефти-газа, ни леса, ни угля. Да вообще ничего, а к тому же зимой еще и не жарко совсем.

Другой пример – Куба. Ей почему-то никакой райский климат процветать не помогает. А ведь на 100% католическая страна, к слову сказать.

Ну, так вернемся к автору гениальной идеи о «протестантской этике» г-ну Веберу. По Веберу, Запад и своим экономическим ростом, и демократическим укладом жизни, всем – обязан протестантизму и идее свободы. Очень красиво изложено, не правда ли? Свободное общество свободных людей, бескрайние просторы демократии, уважительный паритет между личностью и государством – вот венец европейских достижений.

По убеждению Вебера, свобода в «западном» смысле не имеет в России никаких шансов. Свобода личности и свободный труд на наших нивах, по Веберу, прижиться не способны априори. Нет на этих самых нивах ни достойной религии, ни духовно зрелого, ответственного народа, поскольку наша православная этика исходно включает в себя заданную безысходность. От безысходности – отсутствие мотивации, следовательно – пожизненное безделье как приговор.

Такая с виду очень научная концепция легко становится обоснованием других самых чудовищных идей. Идей неполноценности славян и особенно – русских, «неисторического» характера русского народа. Ведь что получается: не оказалось у русского народа исторических задатков к развитию.

Славянская этика больна, и нет ни в православной религии, ни в народном сознании тяги к ответственному созиданию, к труду. Сидит народ сиднем на печи от века в холоде, голоде, нищете и печали, ничего не хочет делать для сытости и богатства. Ждет, когда вымрет от лени в этой «грешной» земле, чтобы уютнейшим образом обосноваться в той, небесной. А там уж, на том свете – молочные реки, кисельные берега и прочие деликатесы. Всего от пуза и без всяких усилий. Каждому, так сказать, по потребностям, а от каждого – главное, святая вера и хороший аппетит.

Но это в той жизни... А пока, согласно веберовской этике, утешайся страданием и бесперспективным, ленивым шевелением.

Нас сбросили с хвоста истории, ребята! Сбросили и умчались в светлое будущее бодрой иноходью.

Обвинение в природной лености и в неумении трудиться – очень опасное обвинение. Намного более опасное, чем обвинение в физическом уродстве, пьянстве и жестокости. Труд и его результаты всегда были мерилом состоятельности и личности, и общества.

Опираясь на высказывания путешественников XVI– XIX веков и на теорию Бебера, и западные, и наши доморощенные мифотворцы утверждают: стратегическая задача русских в том, чтобы получить все сразу, не затратив ни физических, ни умственных усилий. У русских безответственное отношение к труду, – подводят они итог, – поэтому Россия была и останется грязной недоразвитой страной, полной лентяев, валяющихся на печи. Представляете картину? Бр-р-р!

Глава 3

Трудовая этика «Домостроя»

Трудом же своим да стоит каждый дом и всякий народ. Сильвестр «Домострой»

Не стоит ожидать от случайных наблюдателей стремления глубоко изучать и анализировать историю и культуру. Но грустно, что профессиональные исследователи и ученые так нелюбопытны к предмету изучения. Читают мало, что ли? Задолго до М. Вебера, в XVI веке, в России вышла книга-устав, по которому жили русские люди. Это – «Домострой», в котором был прописан православный канон жизни русских: «Благословенным трудом и средствами праведными жить подобает всякому человеку. И, видя добрые дела ваши, и милосердие, и любовь сердечную ко всем, и таковую праведность, обратит на вас Бог свои милости и преумножит урожай плодами и всякое изобилие ».

«Домострой» – не просто русский литературный памятник XVI века. Он представляет собой тщательно разработанный свод правил общественного, религиозного и в особенности семейно-бытового поведения. Что означает название книги? «Домострой» – о том, как надо строить дом, то есть как надо строить отношения в семье.

Предполагают, что «Домострой» возник в XV веке в среде богатого новгородского боярства и купечества. Автор его пользовался литературными источниками в виде сборников «слов » и поучений («Измарагд», «Златоуст», «Златая цепь» и др.), то есть не «открывал Америку», а лишь фиксировал и систематизировал уже вполне сложившиеся морально-этические нормы поведения.

«Домострой» призван был служить нравственным кодексом общества. В середине XVI века он был переработан приближенным молодого царя Ивана IV Васильевича протопопом Сильвестром, который заключил изложение «Домостроя» посланием к своему сыну Анфиму. Книга содержит ценные, сведения о социальном укладе в Русском государстве, дает подробное описание повседневной жизни родовитого боярства, купечества и крестьянства со множеством бытовых подробностей.

Написан «Домострой» в большей своей части максимально живым языком для того времени, а местами украшен пословицами и поговорками. Очевидно, что книга создавалась как настольная, полезная и понятная для всех слоев общества XVI века.

Первый и самый, пожалуй, поверхностный вывод – российское общество владело грамотой! Без этого навыка никак не возможно было научиться «правильно», по «Домострою», работать в поле и огороде, печь, ковать доспехи, вести домашнее хозяйство, делать запасы урожая, растить детей, создавать и поддерживать семейные отношения. Все стороны человеческой жизни затрагивал этот нравственный кодекс. Второе, что очевидно каждому историку, да и просто вниматель– ному читателю, это весьма почтенный «возраст» наших отечественных морально-этических норм. Изданный и распространенный для массового пользования в период позднего Средневековья, «Домострой» вобрал в себя, как я уже упоминал, источники, существовавшие задолго до XVI века. Эти сборники «слов» и поучений опирались, в свою очередь, на еще более ранние, уходящие в фольклор народные традиции. Можно с полной уверенностью утверждать, что «Домострой» не создает морально-этический кодеке общества, а всего лишь подводит итог под духовной работой русского народа, которая выразилась в устойчивой и многовековой нравственной традиции. В связи со значительными изменениями русского языка сейчас не очень комфортно вчитываться даже в адаптированные положения «Домостроя», Однако для доброго дела можно и помучиться.

«...В домовитом обиходе и везде... и стару и малу всякое дело начаты или рукоделничати, или ести или пити или ества варити или печи што и всякие приспехи делати и всякое рукоделие и всякое мастерьство... да молитву Исусову проговоря...» ^[64] .

Занятость упомянута в самом широком диапазоне – от кулинарии до оружейного дела. Существует специализация и разделение труда. Профессия «сидение на печи» не представлена.

«...А людей... держати чтобы были рукоделны кто чему достоин и какому рукоделию учен, не вор бы не бражник не зерьщик, не тать не разбойник, не блудник, не. чародеи, не корчмит, не оманьщик, ...сыт бы был государевым жалованьем... платенко верьхнее и нижнее и рубашка и сапог блюсти по праз– ником и при добрых людех в бедро а всегды бы было чистенко и не изваляно, и не изгрязнено и не излито, и не измочено и не измято».

Очевидно, что различным «рукоделиям» учились, и профессиональная квалификация ценилась высоко. Ни один настоящий бездельник никогда ничему не научится, поверьте. Обучение – процесс, связанный с усилиями и преодолением своего незнания, тяжелая и кропотливая работа. Из цитаты следует, что граждане с пороками были не в чести. Умельцы, напротив, оплачивались (только без воровства!), имели каждодневную и праздничную одежды, содержали себя в чистоте. Достойный образ вполне благополучного профессионала, что, как нам внушают, возможно только для Европы. Отнюдь нет!

«...Подобает поучити мужем жен своих... мужу угодити, и дом свои добре строити... девкам дело указати дневное всякому рукоделию что работы дневная ества варити, и которой хлебы печи ситные и решетные, и сама бы знала как мука сеяти как квашня притворити и замесити и хлебы валяти и печи и квасны и бухоны и выпеклися, а колачи и пироги тако же».

Во времена «Домостроя» от всякой хозяйки требовалось знать сотни кулинарных рецептов для ежедневного стола и сезонных припасов. Не было холодильников, пастеризаций, полуфабрикатов и супермаркетов. Всё – самой.

Излишне напоминать, что еще надо было рожать и растить детей, участвовать в крестьянских или ремесленных работах, возиться с домашней скотиной, стирать, стирать и стирать. Дальше в «Домострое» на две страницы идут сплошные «полоскати», «сушити», «ткити» и так далее.

Это сегодня каждую минуту хвалят «волшебные крошки "Сорти"», «Миф» делится своей свежестью. В то время соблюдать бытовую гигиену было непросто, одна стирка становилась делом всей жизни. Большое трудолюбие и оптимизм требовались женщине для того, чтобы быть счастливой.

«Домострой» можно цитировать бесконечно, благо, что круг его интересов неисчерпаем. Ведение разумного и рачительного домашнего хозяйства регламентируется довольно строго: «...А всякому рукоделью и у мужа и у жены, всякая бы порядня и снасть была в подвории и плотницкая и портново мастера и железная и сапожная, и у жены бы всякому ей рукоделью и домовитому обиходу всякая бы была порядня своя...» Согласитесь, предполагается постоянная и кропотливая ежедневная занятость.

Нетрудно примерить на себя все проблемы большой семьи и непременно сделать поправку на отсутствие привычной бытовой техники. Сегодня мы искренне умиляемся рукастому мужу (и гвоздь вобьет, и свет починит!) и домовитой жене (печенья, соленья, варенья...). У наших предков, тех самых лежебок, было естественно обладать и постоянно пользоваться огромным количеством навыков. Это считалось поведенческой нормой, прививалось с детства.

Более того. В качестве морально-этического кодекса «Домострой» предписывал жить красиво. Помните Чехова: «...В человеке все должно быть прекрасно...»?^[65] Это, казалось бы, интеллигентное откровение принадлежит по сути своей отнюдь не автору. Из позднего Средневековья мысль, из «Домостроя». Этот свод правил и учебник «хороших манер» настоятельно требовал от читателей «устроити хорошо и чисто» как себя самого, так и свой дом.

«...Стол и блюда и ставцы и логики и всякие суды и ковши и братены, воды согрев из утра перемыти и вытерыти и высушить, а после обеда такоже и вечере а ведра и ночвы и квашни и корыта и сита и решета и горшки и кукшины и корчаги також всегды вымыти, и выскресть и вытерть и высушить и положить в чистом месте, где будет пригоже быти всегда бы всякие суды и всякая порядня вымыто и чисто было бы а по лавке и по двору и по хоромам суды не волочилися бы а ставцы и блюда и братены и ковши и лошки по лавке не валялися бы, где устроено быти в чистом месте лежало бы опрокинуто...»

Вчитайтесь внимательно, несмотря на непривычные обороты.

Резонно предположить, что это постоянное внимание к чистоте, к личной и домашней гигиене, уберегло в основном Россию от постоянных повальных эпидемий, которыми так богата европейская история. Кто знает? «Пир во время чумы», без сомнения, великое произведение, но наши предки предпочитали подобных сюжетов не поставлять. Устраивались хорошо и чисто.

Как умудрились критики отечественных нравов не заметить многовековые российские традиции, так подробно описанные «Домостроем», не известно.

Не знали? Не читали? Не смотрели по сторонам? Впрочем, во всех этнографических исследованиях добросовестность и объективность всегда отступает на второй план, когда возникает «политический заказ». Это ставит все на свои места. Термин достаточно современен, но скрытые за ним потребности и намерения, имеют весьма почтенный возраст.

ГЛАВА 4

НЕСЪЕДОБНЫЙ НАРОД

На юге легче гнутся спины. Варяжская поговорка

В период создания мифа о наших бесконечных пороках, и лени в том числе, Европа еще только формировалась в виде общего дома для населяющих ее народов, несмотря на то, что большинство стран уже «осели» на свои исторические территории. Еще считалось «хорошим тоном» проверить соседа «на слабо» – оттяпать земли, подмять рынки. А вдруг?

Еще надеялись горячие головы под шумок стабилизации провести последний, завершающий политический и экономический передел. Россия, с ее космическими просторами и неисчерпаемыми богатствами, представлялась очень лакомым куском для большинства своих соседей. Вот и ездили, присматривались, пробовали на зуб. По всей вероятности, при всей своей доброжелательности и покладистости наши предки легкой добычей становиться не желали. Возвращаясь по своим городам и весям, туристы-разведчики делились выводами: «...Зелен виноград, ох, как зелен!» Ленивый народ, тупой, грязный, бесперспективный. Абсолютно несъедобный!

Если посмотреть с этой точки зрения, то такой характеристикой не грех и гордиться. Сообщая на всех европейских углах о нашей лени и общей неприглядности, господа дегустаторы даже не трудились обратить «внимание общественности» на историю критикуемого народа. В этом не только пренебрежение потенциальных захватчиков, но и осмотрительность ловких лгунов.

История России с IX века представляет собой непрерывный перечень событий, радостных и горестных, которые требовали участия всего населения. На всем населении они и отражались. Ни намека в них нет на тупость и леность. Краткая хронология нашей истории впечатляет:

Знамя с изображением князя Владимира. Один из двух русских князей Владимиров, давших историческую основу для былинного образа «князя Владимира – Красно Солнышко»

В IX (по другим данным – VIII) веке образовалось Древнерусское государство. Первые по официальной версии русские князья Олег, Ольга, Святослав успешно вели войны с печенегами, болгарами, а также с Византийской империей, которая, в свою очередь, оказала большое культурное влияние на русские княжества.

В 988 году Владимир I Великий принял христианство и распространил его среди русского населения. К XI веку относится расцвет Киевской Руси, развитие ремесел, торговой, земледельческой и политической деятельности. Киевская Русь достигла своего «золотого века» при Владимире Мономахе, именно эти два Владимира слились в былинном фольклоре в одного – «Владимира – Красно Солнышко», как уже упоминалось, и укрепила свои достижения при Ярославе Мудром. Именно его княжеский двор стал своеобразным «поставщиком невест» для большинства монархий Европы. С большой охотой они как принимали к себе дочерей Ярослава, так и отправляли своих в качестве невест для ярославовых сыновей. Гордились родством. А вы – ленивые, нищие...

XII-XIV века – период феодальной раздробленности (Новгородская республика, Владимиро-Суздальское, Галицко-Волынское и другие княжества). Наши предки воюют и выживают, собирают урожаи и рожают детей. В XII веке доминирующее место среди русских государств заняли Владимиро-Суздальское княжество и Новгородская республика.

О Новгородской республике каждый житель России может говорить с законной гордостью и восхищением. Поразительный образец самоуправления и здравого смысла, уважения к труду и дипломатических достижений. Образец высокой культуры, в том числе и материальной. Высокой для тех времен образованности, не в пример малограмотному европейскому обществу Средневековья. Не совестно ли на этом фоне твердить об отечественных лежебоках?!

В XIII веке русские княжества подверглись нашествию монголо-татар. Внук Чингисхана Батый завоевал Москву, Суздаль, Киев и основал Золотую Орду, вассалами которой в течение двух с половиной веков оставались многие русские княжества. В то же время Новгород был вынужден вести борьбу сначала против шведов, затем против рыцарей Тевтонского ордена

(Невская битва 1240 г., Ледовое побоище 1242 г.). Александр Невский, пройдя жесткую фильтрацию истории, и сегодня воспринимается не просто талантливым стратегом и политиком. По опросам телезрителей он – наиболее популярная историческая фигура Отечества, символ нации, ИМЯ РОССИИ.

А была ведь еще и Западная Русь, вошедшая в историю под псевдонимом «Литва». Западная Русь не знала монгольского ига^[66]. Впрочем, история, взлет и падение западной (немосковской) Руси – тема отдельного многотомного исследования.

В XIV веке Москва стала центром, вокруг которого начали сплачиваться другие русские княжества, объединенные идеей борьбы с татаро-монголами. Созревают силы, которые поднимутся над мелкими княжескими распрями и вернут землю ее хозяевам.

В 1380 году произошла Куликовская битва – первое крупное поражение татаро-монголов. Источники рассказывают об удивительном мужестве, великой надежде и всеобщем единении.

Русские княжества и земли XII-XIV вв.

Роль Московского княжества резко возросла в XV веке, при Иване III, – вот, кстати, великий и пока еще недостаточно оцененный нами правитель. На фоне его успехов меркнут даже достижения Петра I. В состав Московии вошли ярославские, ростовские и новгородские земли, а Иван IV, объявивший себя царем в 1547 году, еще более, почти втрое расширил территорию Московского государства. За невзрачными словами скрыт постоянный народный труд. Армия защищает рубежи, крестьяне кормят страну, мастеровые производят все и вся, женщины рожают и растят детей. Все это в условиях постоянного жесточайшего военного прессинга с запада и юга. История Московского княжества не знает мирных лет. Это история постоянных оборонительных войн.

Российское государство в XV-XVI вв.

В XVI веке Московское княжество подчинило себе территории Поволжья, Урала и Западной Сибири. Не заблуждайтесь по поводу русской лени, господа хорошие.

Подчиняет всегда сильный, властный, готовый ответить «за базар». Лежебоки в конкурсе не участвуют. В конце XVI – середине XVII века оформилось крепостное право. Права и обязанности оформлялись юридически, но пока процесс формировался, жизнь шла своим чередом, помните – армия защищала, крестьяне трудились, мастеровые работали, а женщины рожали. Огромная страна работала не покладая рук.