Текст книги "О русском пьянстве, лени, дорогах и дураках"
Автор книги: Владимир Мединский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Это подтверждают уникальные исследования зависимости климатических изменений и активности жизнедеятельности россиян в XV-XVI веках, которые провели ученые МЭИ В. В. Клименко, А. М. Слепцов, В. В. Довгалюк («Климат и история России в XIV-XVI вв.»). Каждому непредвзятому человеку должно быть понятно, что приспособление к суровому климату не может не отразиться на укладе жизни народа. Не надо быть специалистом-этнографом, чтобы понять априори заданную цикличность активности.
Еще учтите, с XVIII века на Западе началось глобальное потепление: еще до того, как на этот процесс стал влиять человек. Тот, кто бывал в Голландии, помнит черные зимние каналы в этой стране. А ведь в XVI-XVII веках именно в Голландии изобрели и стали широко применять коньки! Не для спорта, а как средство передвижения по ровному льду надолго замерзших каналов. Со второй половины ноября до середины апреля на коньках мчались почтальоны и гонцы, крестьяне с коробом за плечами ехали на базар, а целые семьи отправлялись друг к другу в гости. С конца XIX века каналы замерзают не каждую зиму. А с середины XX века они не замерзают никогда»
В Петербурге еще в XIX веке каждую зиму ртутный термометр регулярно опускался до минус 30. Колорит картин, изображающих зимний Петербург, суров – глубокие сугробы, ледяной ветер, от которого прохожие прячут носы в воротники...
В 2007-м, кажется, году, когда термометр несколько дней подряд показывал минус 30, москвичи, сидя у телевизоров рядом с теплой батареей, очень «страдали»: отвыкли! Смотрели новости – не рухнет ли энергоснабжение, выдержит ли отопительная система города.
Раньше такой мороз нужно было уметь пережить, заготовляя дрова – норой на годы вперед. Запрячь лошадь, уехать в лес, свалить несколько деревьев, обрубить ветви, перевезти бревна, и уже около дома их распилить, нарубить, сложить. Громадный труд, и думая о нем, лишний раз порадуешься центральному отоплению.
Длинные суровые зимы резонно провести в теплой избе, занимаясь домашним хозяйством. Только крайняя нужда могла выгнать крестьянина из дома. Да и куда, скажите на милость, ему было топать по бесконечным российским снегам? У рачительного и заботливого хозяина все было припасено заранее: урожай, соленья, варенья, запасы для себя и скотины, зерно для новых посевов.
Неуютной, вероятно, представлялась Россия зимой для иностранных туристов. В городах мастеровая и административная Жизнь не прекращалась, но замедлялась, а на остальных бескрайних просторах только редкие дымки поднимались над девственными снегами – то спали на печах «ленивые» мужики. С первыми лучами весеннего солнца мужики выходили из зимней спячки и до следующей зимы «по щучьему велению» кормились (дай бог каждому!), отогревались (после таких-то холодов!), а вокруг колосились и наливались разнообразные урожаи. Так приблизительно рисовалась наша действительность заграничным визитерам.
Над созданием мифа о российской лени в равной степени потрудились коварные гости и морозная зима. Зима, впрочем, не виновата. Более того, суровый климат во многих местах не сказывался на занятости. Взрослые мужчины зимой, проведя посевную, собрав урожай, уходили работать в города. Строили, чинили, ковали: «Топор сохе первый пособник».
Понятие «отхожий промысел», без сомнения, появилось в России. Крестьянин, лишенный возможности значительный промежуток времени в году заниматься своими непосредственными обязанностями, был настолько «ленив», что отправлялся на дополнительные заработки. Причем не один крестьянин, не вдвоем с товарищем. Явление было массовым.
В конце XIX века приводили анализ ситуации: «...Отхожие промыслы составляют в России один из видных источников дохода крестьянского населения. Определить сколько-нибудь точно число отхожих промышленников невозможно. По данным для уездов, подвергшихся земско-статистическим исследованиям, можно предполагать, что в пределах Европейской России отхожие промыслы захватывали в 1880-х годах, во всяком случае, не менее 5 млн человек ежегодно. В одних губерниях отхожими промыслами занимались 10% мужского рабочего населения, в других – гораздо больше, в некоторых центральных (например, в Московской, Смоленской) – свыше 40%. В настоящее время эти цифры, несомненно, еще гораздо более значительны. В Тверской губернии за 7 лет (до 1894 г.) количество выданных паспортов увеличилось на 16,5%, в том числе количество мужских (по уездам) от 2,9%до 35,3%, а женских – до 69,6%; там же замечается и возрастание числа паспортов долгосрочных на счет краткосрочных. В Воронежской губернии массовое движение на отхожие промыслы охватило в 1891-1892 годах почти 2/ всего рабочего населения губернии; можно думать, что на сторону оттуда ушло тогда около полумиллиона человек (были волости, которые отпускали по 1-2тыс, рабочих обоего пола). В Киевской губернии за последние восемь дет число уходящих почти удвоилось (поднялось с 45 до 85. тыс. чел.). Аналогичная тенденция отмечена также в губерниях Орловской и Нижегородской. Между причинами, обусловливающими происхождение и развитие отхожих промыслов, на первом плане стоит недостаточное обеспечение крестьян землей, орудиями производств и предметами первой необходимости. Губернии, более обеспеченные в этом смысле, высылают меньше отхожих, и наоборот; разряды крестьян, более нуждающиеся, высылают их больше, и наоборот.
Наиболее важными условиями, определяющими предложение труда рабочих, отправляющихся на заработки, служит размер земельного владения и высота урожаев тех местностей, откуда они вышли, а условиями, определяющими спрос на их труд – потребность в них на местах, куда они направляются, в частности – на труд земледельческих рабочих (степень распространенности машин в сельском хозяйстве и опять-таки размер урожаев). Различные комбинации этих причин производят большие колебания в размерах и выгодности отхожих промыслов.
Еще в 1870-х годах замечено (Чаславский), что земледельческий отход направляется из местностей, сравнительно менее обеспеченных землей (главным образом из губерний средней черноземной полосы), в местности более обеспеченные ею (Заволжье, Новороесия, Сев. Кавказ). В пределах одной и той же губернии менее обеспеченные группы крестьян высылают на заработки больше рабочих, чем группы более обеспеченные»[75].
Из этой статистики следует нехитрый вывод: крестьянин трудился круглый год! Видимо, отсюда повелось утверждение, что «отдых – это перемена занятий». Знакомство с городской жизнью существенно расширяло представления сельских жителей. Вернувшись, они пытались украсить свои дома в соответствии с увиденным в городе, с помощью доступных материалов.
Вот так и появились деревянные барочные резные наличники. Современный человек не повторит этот узор без электрических инструментов. Вряд ли получится. Пройдет еще лет двадцать, и от этих огромных северных домов ничего не останется. Время берет свое. Дерево не вечно. Дом, оставшийся без хозяина, гибнет быстро. И здесь очень часто нам приводят еще одну причину запустения русской деревни. Опять-таки связанную с якобы родовой генетической ленью русских. Это массовое бегство крестьян от тяжелой однообразной и беспросветной сельской жизни. Туда, где легче, где можно заработать – в переполненные города.
Европейские сельские жители – фермеры, наемные работники крупных агрофирм тоже бы давно сбежали со своих полей, если бы не сельскохозяйственные субсидии Евросоюза. Сумма субсидий – сотни миллиардов долларов в год. Это официальная цифра. Советская власть тоже финансировала село. Но гораздо больше денег и ресурсов были отданы братским компартиям, друзьям в Африке, по СЭВу и Варшавскому Договору, республикам Прибалтики, Средней Азии, Украине.
Если бы не наши собственные мифы недавнего прошлого: о счастье и справедливости для всех во всем мире, мифы, перечеркнутые и опровергнутые нашей собственной кровью, – то, вероятнее всего, дороги где-нибудь в Тверской или Орловской области были бы ничуть не хуже тех, что мы оставили на память о совместной жизни латышам и эстонцам.
ЭТЮД О ДОРОГАХ
Эх, дороги... Л. Ошанин. Песня военных лет
Миф о дорогах российских всегда рядом с мифом о дураках.
Две беды – дураки и дороги, – отметил русский классик.
Гоголь, конечно? Нет. Никаких свидетельств о принадлежности афоризма великому русскому писателю не имеется. Еще эту убийственную фразу приписывают Салтыкову-Щедрину. Желчный был господин, но и у него об этом ни слова.
Называют автором и Карамзина – классика историографии. Только и у Карамзина вы нигде этой фразы не найдете. Есть даже милая версия о том, что это сам император Николай I, ознакомившись с книгой маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году воскликнул в сердцах: «Бл.., да в России всего две беды – дураки и плохие дороги!» Психологически достоверно, но не более того...
Как говорят в таких случаях ученые: «Авторство не подтверждено и маловероятно».
А может, Вяземский? Язык у него был, конечно, ядовитый, да и в стихах Петр Андреевич про русские дороги отзывался крайне нелицеприятно:
Нужно ль вам истолкованы,
Что такое русский бог?
Вот его предначертанье,
Сколько я заметить мог.
Бог метелей, бог ухабов,
Бог мучительных дорог,
Станций – тараканьих штабов,
Вот он, вот он, русский бог...
Но и у Вяземского этой фразы нет. В общем, вопреки всеобщему заблуждению, автор крылатого выражения неизвестен.
Однако безымянность автора не мешает журналистам всех мастей бесконечно повторять про эти две беды. «Классик» остался неизвестным, а его выражение стало одним из самых классических.
«Мне никогда не приходилось ездить в жизни по худшей дороге, чем из Гамбурга в Любек; На всем протяжении дорога эта – чередование песка, глубоких рытвин и разбитого chaussee (по-французски "шоссе" – это мостовая)», – пишет за десять лет до француза Кюстина англичанин Александер о том, как ехал к нам из Англии. Пишет, кстати, уже после того, как объездил всю Россию. Ни одна дорога у нас, самая плохая, не произвела на него такого удручающего впечатления, как та в Германии.
Но вот вопрос: мы уже сравнивали и не раз Российскую империю и Римскую. Рим славился своими знаменитыми дорогами, сделанными на века. Ни Московия, ни Россия ничего подобного не сделали. Почему?
Ответ кроется глубоко в истории и очень прост. Точно в той степени, в какой Риму каменные дороги были целесообразны, у нас веками в них не было ни военного, ни особого экономического резона.
Рим строил дороги не от избытка «бюджетных средств» и тяги к землеустройству. К этому его подталкивала экономическая и в первую очередь военная необходимость.
С экономической необходимостью все понятно:
а) ускорение торговли,
б) обеспечение стройматериалами и продовольствием самого «вечного города» и центров крупных провинций.
Крупные имперские города, как вакуумный пылесос, «всасывали» в себя со всех окраин безграничной империи материальные ресурсы и продовольствие. Одно снабжение миллионного (!) населения столицы хлебом, всегда было нестерпимой головной болью всех правительств и правителей Рима. Отсюда, кстати, столь «особые» в прямом и переносном смысле отношения римских цезарей с главной житницей империи -' Египтом.
История России знает один пример подобного мегапроекта-«пылесоса» – строительство Санкт-Петербурга Петром Великим. Со строительством дорог Петр особенно не торопился: не было ни времени, ни денег, так что тысячи мужиков тащили волоком со всей России-матушки в Петров град камень и лес. Напомним, что на период строительства Санкт-Петербурга иным городам было запрещено любое (!) каменное строительство вообще. По всей стране!
Но была и вторая, более суровая причина, заставлявшая Рим активно заниматься строительством дорог, – военная. Самые лучшие римские дороги – не те, что связывали сам Вечный город с провинциями. В первую очередь строились дороги, которые шли как бы по периметру империи. Их прокладывали вдоль череды крепостей и оборонительных валов – не только в Британии (Адрианов вал), но и в Германии, в Дакии и так далее – именно для ускоренной переброски легионов с одного участка государственной границы Римской империи на другой. Дороги такого рода – каменные, широкие – выполняли исключительно военную функцию.
Небольшая Италия, а точнее Римская область, до начала I тысячелетия завоевала огромную даже по современным понятиям территорию. При этом основу армии составляли свободные италийские граждане. «Варваров» стали призывать на военную службу уже при поздней республике и во времена империи. Поэтому армия Рима была относительно небольшой.
Однако и призыв варваров не позволял увеличивать армию до принятых на Востоке (Персии и Индии) гигантских размеров.
Во-первых, в Европе попросту не хватало людских ресурсов.
Во-вторых, легионер после реформ Мария стал профессиональным солдатом, как в наше время солдат армии США, и его ратный труд стоил недешево. Даже во времена расцвета империи Рим содержал не более 20-25 легионов одновременно. Стандартная численность легиона – 6 тысяч человек, плюс обслуга около 2-4 тысяч. Итого армия Рима составляла максимум 200 тысяч профессиональных военных. Не так много для охраны протяженных границ империи.
Именно поэтому и нужны были удобные внутренние дороги – для молниеносной переброски легионов с одного участка границы к другому, из одной провинции – в соседнюю. Без дорог Рим не смог бы никогда столь долго противостоять внешнему давлению по всему периметру империи.
На Руси же история другая. Здесь как раз наш суровый климат позволял обходиться вообще без дорогостоящих дорог. Наоборот, в том, чтобы их не строить, имелась экономическая целесообразность. Большую часть года, на несколько месяцев от осени до весны, когда замерзали реки, вся страна покрывалась сетью отличных гладких великолепных шоссе. К тому же абсолютно бесплатных.
«Трудно сказать, что было ближе русскому человеку, сама река или земля по ее берегам. Он любил свою реку, – никакой другой стихии своей страны не говорил он в песне таких ласковых слов, и было за что. При переселении река указывала ему путь... он жался к ней, на ее берегу ставил свое жилье, село или деревню». Так писал В. Ключевский о роли реки в жизни россиянина[76].
Он же в своих лекциях по русской истории отмечал «фантастическую» (по его словам) сеть рек европейской части России, подобной которой не было нигде в Центральной и Западной Европе,
Столь удобную для передвижения, что по рекам с небольшими волоками можно было попасть из Балтийского моря в Черное и в Каспийское, или наоборот...
Ну и кто бы стал строить дорогу там, где сама природа устраивает прекрасный путь: в ладьях летом, в санях по льду зимой? Голландцы тоже ведь не строили дорог с каменным покрытием, как римские. Они весело мчались на коньках по замерзшей воде своих каналов.
Народный календарь в России очень четко указывал хронологию движения на Руси: на Казанскую 22 октября (4 ноября н. ст.) выезжали на колесах, а полозья обязательно клали с собой в телегу. С Козьмы и Демьяна 1 (14) ноября реки обязательно вставали, и открывался санный путь. На санях по зимникам ездили еще до конца марта.
«В зимнее время русские ездят на санях и в городе, и в деревне, так как дорога крепкая и гладкая от снега; все воды и реки замерзают, и одна лошадь, запряженная в сани, может провезти человека до четырехсот миль в три дня», с удивлением писал английский посол Дженкинсон во второй половине XVI века.
У Герберштейна, кстати, есть еще одно интереснейшей наблюдение, связанное с русскими дорогами. Он детально описал то, что неожиданно увидел в Московии воочию: прекрасно организованную при Василий III почтовую службу. Со станциями, сменными свежими лошадьми и постоянными тарифами. Так как ни электронной почты, ни даже обычной авиа тогда не существовало, вся деятельность почтового ведомства была нанизана на дорогу.
То же у Александера: «Путь в 2300 верст от Одессы до Петербурга курьеры покрывают за 7 дней, надо сказать, что во всей России почта работает безукоризненно».
Правда, и здесь Герберштейн умудрился отметиться с очевидной глупостью. По его наблюдениям, русские... не умеют подковывать лошадей, а потому те не могут безопасно ездить по льду. Это было ерундой. НО это кочевало из книги в книгу на протяжении десятилетий и даже столетий, пока борзые русские кони, звеня стальными подковами по льду, лихо покрывали огромные расстояния.
Кстати, именно поэтому и русские князья выезжали для сбора дани – это называлось «в полюдье» – в холодное время – зимой, и зимой же совершала набеги – по льду замерзших рек – многотысячная монголо-татарская конница. Летом им мешали засечные черты – непроходимый ров и вал, сложенный из стволов и кольев.
Невежды утверждают, что Россия вовсе не знала мощеных дорог. Мол, строить такие дороги не умели. Это неправда. Там, где было целесообразно, т. е. в городах, там строили.
Археологами найдены в культурном слое Великого Новгорода 28 (!) ярусов добротных еловых тесаных мостовых. Методом дендрохронологии – по годичным кольцам – установили, что первый ярус был положен в 953 году. Следующий – через девятнадцать лет. И так век за веком[77].
Позволить себе такое мог не только богатый Новгород. Москва, Владимир, Псков – во всех этих городах существовали добротные мощеные улицы, подобные которым были не во всех европейских городах той поры. Только были они не каменные, как в Риме, а деревянные – потому что дерева было много, и в обработке оно легче. Матвей Меховский писал: «Москва вся деревянная, а не каменная. Имеет много улиц, притом, где кончается одна улица, не сразу начинается другая, а в промежутке бывает поле. Дома также разделены заборами, так что непосредственно не примыкают друг к другу. Дома знати большие, дома простых людей низенькие»[78]. Все вроде логично. Но что это за поля посреди города углядел поляк? Да ведь это просто площади, неведомые экономным европейцам! Так что у нас в городах были не только улицы, но и площади.
А строить деревянную дорогу от села Посконное до села Суконное, – на это не хватило бы не только денег в казне, но и леса во всей округе. Твердого же камня, пригодного для строительства мощеных дорог в равнинной средней России тогда просто не было.
Использование рек в качестве естественных транспортных артерий, причем практически всепогодных, – очень остроумное и экономически выгодное решение. Отнюдь не Случайно большинство русских поселений и городов располагалось по берегам рек и озер.
Самые же большие города – Новгород, Смоленск, Владимир, Нижний Новгород... – вставали на перекрестье водных дорог. Приводить можно и другие примеры.
Поселенцы, прежде чем вбить первый кол на месте будущего жилья» скребли в затылке и внимательно оглядывали окрестности – как бы половчее использовать все возможности окружающего мира, с минимальными затратами добиться максимальных результатов.
Наши предки, говоря современным языком, всегда стремились к экономической эффективности. Заметьте, это показатель правильности и оригинальности мышления, а не лени. Смекалистость, творчество и трудолюбие – это то, что досталось нам от наших предков. И в тяжелые периоды нестабильности простой русский народ полагается на себя. «Голь на выдумки хитра!» – гласит народная мудрость.
Показательны несколько примеров из сотен подобных. Из новейшей истории наших сумасшедших перестроечных 1990-х годов. В городе Балаково, где находится атомная станция и огромное химическое предприятие, неожиданно возник новый народный промысел. Весь город, поголовно, а это сотни людей, из производимой здесь же, в городе, синтетической веревки научились плести мочалки. Яркие, разноцветные, практичные. В городе возник даже неформальный оптовый центр. Рано утром сотни машин со всей страны приезжали за товаром и развозили его по рынкам всей страны.
А в обычной деревне на полпути между Тверью и Ржевом в период безработицы, как и тысячу лет назад, без подсказки и принуждения русские люди наладили производство готовых домов. Как и тысячу лет назад вручную, по дедовской технологии без единого гвоздя. Стоят теперь вдоль дороги десятки новых, пахнущих смолой и стружками срубов. Поистине надо быть не только ослепленным и враждебно настроенным по отношению к России, но и не знать народных европейских сказок, написав следующее: «Национальным героем по-прежнему остается сказочный Емеля. Этот лежебока получил все, о чем мечтал, не вставая с печи – „по щучьему велению, по моему хотению“, а не добыл упорным трудом, как герой немецких сказок»[79]
Подробно о Емеле мы уже говорили.
Личность он, конечно, эпическая, но не одним же Емелей богат русский фольклор! А мужик, который двух генералов прокормил? А мужик, собиравший на пару с медведем вершки да корешки? А Дед и Баба, всегда жившие своим трудом? Умница и, в определенный момент, красавица Царевна-лягушка? Сообразительный Колобок? Удивительной предвзятостью надо обладать, чтобы изо всей многообразной палитры отечественной истории, событий, сказок и преданий выдавить, как каракатица, одну только черную краску. Впрочем, каракатица выпускает черное облако, когда пугается... Может, это и есть ответ на вопрос?
Остается только еще раз посетовать на поверхностное восприятие русского жизненного уклада и культуры. Даже не некоторыми иностранными путешественниками и мемуаристами. Что с них взять? Приезжая «в чужой монастырь», неумные люди даже не пытались понять «его устава», осмыслить условия жизни россиян и оценить высокую степень приспособленности народной жизни к этим условиям.
Посетовать надо на самих себя: вечно мы не оцениваем по достоинству предков. Если предки делали не так, как в Европе, мы уже начинаем оправдываться, искать объяснения... Зачем?! Пора принять как факт, что предки ничем не уступали европейцам. Ценой громадного труда освоили они Восточную Европу и сделали ее частью цивилизованного мира.
Но работали они, действительно, в другом режиме...
О работе на рывок
На реке ль, на озере –
Работал на бульдозере,
Весь в комбинезоне и в пыли, –
Вкалывал я до зари,
Считал, что черви – козыри,
Из грунта выколачивал рубли.
Не судьба меня манила,
И не золотая жила,
– А широкая моя кость
И природная моя злость.
В. Высоцкий «Песня сплавщика»
Народный характер формируется сложно и долго. Факторов влияния – множество. Те черты, которые останутся «в сухом остатке», проходят постоянную и жесткую проверку в самых различных и экстремальных, в том числе, условиях.
До конца XIX века, начиная от Киевской Руси, до 90% населения России составляли крестьяне. Их жизнь была строго подчинена природным циклам пахота, сев, уборка урожая, что и сформировало характер – действовать согласно выработанным ритмам и по своему плану. Именно такой образ действий оказывался наиболее эффективным, поскольку находился в полной гармонии с окружающей действительностью.
Наши предки были далеки от грандиозных идей поворота рек, не стремились нарушать естественное течение вещей. Напротив, внимательно изучая природу из поколения в поколение, они создали удивительный по своей точности календарь ее «милостей» и использовали его в практических целях чрезвычайно успешно.
Сегодня, вооруженные метеорологией, климатологией, наблюдениями из космоса и прочими достижениями цивилизации, мы опять стали печатать в периодике народный календарь. Замелькали в газетах «Марк-Ключник» и «Глафира-Горошница», полезные советы; «Пришел Евсей – овсы отсей». Люди читают, пользуются (особенно дачники) и очень благодарны за просвещение. Ведь приметы веками проверены, и в основном сбываются!
Географические и климатические особенности страны способствовали развитию волнообразной активности населения. За относительно планомерной и размеренной «зимней» занятостью ежегодно следовал всеобщий летний аврал. Необходимо учесть, что такие переходы существовали столетиями и, безусловно, закрепляли в естественном отборе самые подходящие человеческие качества: умение в сжатый период времени выложить все силы без остатка и отдыха, взять энергию из «завтрашнего дня», а потом, замедляя темп работы, постепенно восстанавливаться и накапливать потенциал для нового невероятного рывка. Такой ритм, естественный для нашего народа, был глубоко чужд жителям Европы. Они не имели ни географических, ни климатических предпосылок для возникновения чего-либо подобного. Вероятно, путешественники-мемуаристы, попавшие в Россию именно в зимний период, удивлялись кажущемуся народному безделью.
В русских народных сказках эти черты характера усилены и переданы художественными средствами, свойственными этому жанру. Всему свое время и для отваги, и для труда, и для покоя. Такой Илья Муромец, Алеша Попович и Микула Селянинович. В спокойном состоянии эти богатыри – вялые, им нужно время для раскачки, для собирания сил. Но, мобилизовавшись, русский богатырь проявлял волю, ум, смекалку в труднейшей борьбе. Недаром мы говорим «русский долго запрягает, но быстро едет».
Запрягает – готовится к работе в зимний период, чтобы в хороших летних условиях быстро управиться с хозяйством. Мы с добротой и уважением относимся к этим героям.
С добротой, но в то же время с юмором мы относимся к персонажам, которые высмеиваются в сказках. Иван, конечно, дурак, но очень странный. Он проявляет сообразительность и здравый смысл в критических ситуациях, но не всегда... Стоит появиться любому начальству, и герой сказки сразу как бы тупеет, становится ленивым и не активным. В общем, «поближе к камбузу, подальше от начальства» – очень старая солдатская и народная мудрость. И не надо забывать, что герои русских сказок получают «блага» не просто так, а обязательно сотворив добро. Вот такой обязательный вступительный взнос.
Поразительная скромность русского героя не может не удивлять. Только негативное, поверхностное прочтение народных притч может быть истолковано в качестве исторического эпоса «ленивых дураков ». Для русского естественно быть героем, а кичиться этим негоже.
В западных преданиях герои обязательно дерзкие, заявляющие сами о себе громко, и народ их славит так же.
Поистине – проявление характера западного человека – сделал что-то, заяви о себе! Это и Робин Гуд, и Айвенго, и Зигфрид, и Сид.
Г.Доре «Кот в сапогах».
Образец эффективного пиарщика:«Это поле маркиза Карабаса!»
Да ведь и в «Коте в сапогах» Кот – это не только свершитель подвигов, но и главный «пиарщик» хозяина. Парню остается только слушаться.
Нельзя сказать, чтобы подобное поведение было чем-то не– приличным. Вовсе нет. Слава совсем не
дым, и по заслугам получить чрезвычайно приятно. Однако не в русской традиции самореклама, даже будь герой сто раз молодец. У нас принято дождаться похвалы от «обчества», чтобы другие тебя отметили и возвысили. Более того, награду принимать надо тоже правильно, с соблюдением отечественного политеса: сначала отказываться от чести, как бы не видя в своих делах ничего особенного, а уж потом, если люди настаивают... Не обижать же народ!
У нас даже цари, по некой традиции, что ли, любили периодически публично отказаться от власти, ждали, чтобы их еще «поуговаривали» взять на себя монаршье бремя. От власти демонстративно отказывался – и не раз – Иван Грозный, а потом Борис Годунов.
Михаила Романова было не так легко возвести на престол – похоже, он отказывался совершенно серьезно.
Трудно сказать, действительно ли ушел из дворца, сбежал Александр I, чтобы сделаться в Сибири смиренным старцем Федором Кузьмичом[80].
Есть сторонники и той версии, что реальный старец Федор Кузьмич не был в своей прошлой жизни царем Александром. Он просто ловко сыграл на внешнем сходстве и на ожиданиях людей.
Но были и те, кто верил, что действительно царь Александр I Павлович ушел в старцы, в отшельники от колоссальной власти, богатства и роскошной жизни. Многие в это верили и при жизни старца приезжали к нему посмотреть – «на бывшего императора».
Настоятель Новосибирского собора святого Александра Невского протоиерей Александр Новопашин вспоминал: «В 1999 году волею Божией я оказался в Париже 6 соборе Александра Невского на рю Да Рю, где познакомился с двумя монахинями: Екатериной и Агнией. Они спросили меня, как я отношусь к тому, что Феодор Томский мог быть императором Александром, победителем Наполеона? На мой достаточно двусмысленный ответ они поведали мне такую историю. Они-де – внучки министра иностранных дел Николая Карловича Тирса, служившего при дворе Александра III. Дед им рассказывал, что он однажды прямо спросил у императора про слухи о Феодоре Кузьмиче. В ответ государь пригласил его в кабинет, где на стенах были развешаны портреты членов царской фамилии и, указав на портрет Феодора Кузьмича, расположенный посреди них, спросил: "Теперь вам все понятно, Николай Карлович?"»
Разумеется, эта история не доказывает, что Федор Кузьмич был «настоящим» царем. Это говорит только о том, что в «подлинность» перевоплощения Александра I в старцы верили и в царском дворце[81].
Сказание о царе, ушедшем из дворца в отшельники, чем-то очень задевало людские умы, тревожило какие– то важнейшие струны народного характера. Люди хотели в это верить.
В Европе воспевались короли, тайком уходившие петь и плясать со своим народом, заводившие любовниц помимо официальных династических браков. Развлеклись, попировали... и обратно. Но образ короля, добровольно уходящего от власти, совершенно чужд европейскому народному сознанию.
Поведение такого короля покажется европейцу странным, «чудным» и даже неприятным. У европейца сразу возникнет подозрение, что этот царь какой– то «ненастоящий».
У нас наоборот – только умение отказываться от власти, показать, что она тебе в тягость, делают монарха «настоящим» в народном сознании.
Чтобы отрекаться от власти, не нужно быть венценосной особой. У нас так же ведут себя и диктаторы, и президенты, и министры. Все знают – при назначении на должность кандидата полагается поуго– варивать!
«Я не искал этой должности», – сказал Лавр Корнилов, возглавляя Белое движение в конце 1917 года.
Прошел всего год, и то же самое произнес адмирал А. В. Колчак. По его словам, власти он не ищет и готов сложить полномочия диктатора буквально назавтра после победы[82].
А как «уговаривали» Сталина соратники остаться у руля страны, когда он начинал угрожать отставкой! Говорят, Владимир Путин дважды отказывался от лестного предложения Б. Н. Ельцина стать преемником: «Да, в тягость мне это. Лучше бы вот на „Газпром“ пойти».
П. Заболоцкий «Император Александр III 1889 г. Один из немногих самодержцев российских, умудрившийся за годы царствования вообще ни с кем не воевать
