Текст книги "Князь Русской Америки. Д. П. Максутов"

Автор книги: Владимир Рокот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

По купеческой традиции управление многими акционерными обществами долгое время оставалось семейным делом.

После длительного перерыва службы в РАК Ф. Коскуль вряд ли смог разобраться во всех сложившихся проблемах компании. Просто поотстал за восемь лет. Но у него было достаточно времени, чтобы изучить указания директоров, даваемые на бумаге и устно. Хватало и немецких честности и педантичности, чтобы их неукоснительно исполнить.

Есть основания считать, что убывающие к колонии комиссары были настроены по отношению к князю Д. Максутову благожелательно и рассчитывали на его самое живейшее участие в их миссии.

Опережая комиссаров, понеслась телеграмма Д. Максутову «об исполнении всех требований капитана 2-го ранга Пещурова». На первый взгляд, складывается впечатление, что в предстоящей передаче колоний князю доставалась чисто техническая роль: принять комиссаров, привести колониальное хозяйство перед сдачей в порядок. От исполнения этой «технической» роли зависел порядок в колониях в междуцарствие.

Среди дат, возведенных нациями в праздники, есть, несомненно, стоящие и почитаемые. Есть стоящие, но незаслуженно забытые в угоду конъюнктуре. Есть совсем нестоящие, но искусственно привнесенные, почти навязанные. К нестираемым датам в истории человечества относится день открытия Америки Колумбом, близкий к 12 октября 1492 г. Хотя до сих пор неизвестно, куда он в этот день причалил, а тем более – куда и зачем плыл. Пусть даже Америку десятки раз открывали до него. Но именно Колумб соединил Старый и Новый Свет. Этот день способствовал объединению человечества В Соединенных Штатах его так и празднуют как День Колумба, в Латинской Америке – как День Нации. Это хороший осенний или одновременно весенний праздник. Америка большая. Во всяком случае, автору доводилось отмечать его так и так. Весной много приятнее. Теплеет океан, появляются новые надежды, еще немного – и наступит декабрь с буйством жасмина Грустная дата 6 (18) октября навсегда остается осенней, пасмурной, с истертой позолотой. Судьбе было уготовано назначить для передачи Русской Америки именно этот день.

В 11 часов утра 6 октября князю Максутову доложили, что на рейде появился корабль Соединенных Штатов «Оссипи». После получения указаний из Петербурга о подготовке к передаче колоний и допуску американских судов в русские поселения Главный правитель уже успел привыкнуть к участившимся визитам янки. Неделей ранее в порт вошел американский пароход «Джон Л. Стефенс» с будущим американским гарнизоном во главе с генералом Дж. Дэвисом. На корабле были представители новой таможенной службы и пионеры Аляски. Сходить на берег Главный правитель им запретил.

Вряд ли сердца русских в едином порыве рвались на Родину. Здесь и была их Родина. Россия впервые уступала свои территории. Это несравнимо с тем, когда по условиям мирных договоров возвращали земли, завоеванные в ходе войны. Как, например, русские раз пять или шесть брали и возвращали туркам черноморскую крепость Анапу. Мол, бог с ней, еще вернемся. В тот октябрьский день был понятно, что уходим и не вернемся. Но все-таки не верилось, что Русскую Америку придется оставить навсегда. Поэтому прибывший корабль был одновременно и самым ожидаемым, и самым нежеланным.

Хозяином на корабле был генерал Л.Х. Руссо, которому и поручалось водрузить звездно-полосатый флаг над новой территорией. В качестве секретаря он взял с собой пятнадцатилетнего сына. Американского генерала сопровождали российские уполномоченные. У генерала было не так много времени прийти в себя после неблизкого путешествия из Сан-Франциско. Осенняя непогода в открытом море не способствовала хорошему настроению. Изматывающая качка закончилась, только когда корабль вошел под защиту островов Королевы Шарлотты и, преодолев открытую воду, попал во внутренние проливы архипелага Александра.

Вряд ли сама встреча Д. Максутова с гостями была торжественной. Это у трапа, когда прибывающие лица сохраняют положенные по рангу значимость и достоинство, встреча может быть красивой. Когда же высокие гости прибывают со стоящего на рейде корабля в шлюпке, парадность встречи несколько смазывается. Ветер уже развеял дымы салютов, когда капитаны 2-го ранга А. Пещуров и Ф. Кос-куль доложили о своем прибытии капитану 1-го ранга Д. Максутову. Для флотских офицеров нарушение субординации было немыслимо. Старый знакомый и свойственник А. Пещуров для князя все еще оставался младшим по Морскому корпусу. Старший по выпуску из корпуса, но поотставший в производстве и в постижении колониальных проблем Ф. Коскуль не мог не признавать превосходства князя. Будь комиссаром контр-адмирал или хотя бы капитан 1 -го ранга, старший по производству, тогда бы князь Д. Максутов докладывал, что во вверенных ему колониях все без происшествий. Американским генералам вежливый Главный правитель колоний, видимо, представился сам. Генерал Дж. Дэвис, рапортуя своему начальнику, скорее всего, жаловался на препятствия, чинимые князем Д. Максутовым его солдатам.

И русские, и американцы были настроены «скорее бы»! Только этот настрой был с разными оттенками. Русские обреченно понимали, что перед смертью не надышишься. Прагматичные американцы не желали затягивать дело. Особенно морские пехотинцы, озлобленные недельным сидением на болтающемся на рейде корабле. Изматывающая зыбь более способствует расстройству нервной системы, чем сильный шторм. Было решено в тот же день, а была пятница, провести торжественную передачу Русской Америки Северо-Американским Соединенным Штатам.

В 15 часов 30 минут на площади перед домом Главного правителя выстроились солдаты российского и американского гарнизонов. Все было готово. Только американцы забыли привезти фотографа, чтобы запечатлеть это эпохальное событие. С 1803 г. им добровольно не уступали территорий. Фотографическое дело к 1867 г. в Калифорнии было поставлено хорошо. Князь и княгиня Максутовы пользовались услугами фотографов в Сан-Франциско. Несостоявшийся фоторепортаж мог бы пролить свет на многие детали той церемонии. До сего времени знаменательное историческое событие можно представить только по апокрифическим полотнам американских авторов. В частности, по тиражируемой работе Остина Бриггса «Подъем американского флага на Аляске» (Austin Briggs. Old Glory Rises Over Alaska). Картины отечественных живописцев на тему «Прощание с русским флагом в Ситке» автору неизвестны. Литературные же описания очевидцев несут много глаголов и мало прилагательных. Попробуем восстановить картину той печальной церемонии и ужаснуться, сколько в ней недописанного.

День стоял пасмурный, но не дождливый. Церемония проходила на площадке у резиденции Главного правителя на Кекур-камне. Перед «замком» выстроился американский почетный караул числом человек в двадцать. Они сопровождали выданный Государственным департаментом флаг, на котором было 37 звездочек. Звездочка-Аляска появится много позже. Наверное, могли быть еще американские солдаты и матросы, если бы хватило места на плацу. Но плац не был достаточно большим, чтобы разместить весь уходящий русский гарнизон и прибывший американский.

Историки фиксируют бригадного генерала Лоуэлла X. Руссо и его сына Джорджа, генерал-майора Дж. С. Дэвиса и трех офицеров американского флота

Русских у здания Главного правителя могло собраться много больше: до роты солдат, компанейские служащие, официальные лица и обыватели. Известно, что Россию представляли прибывшие А. Пещуров и Ф. Коскуль. Именно А. Пещуров произнес исторические слова, обращаясь к генералу ЛХ Руссо: «По повелению его величества Императора всероссийского передаю вам, уполномоченным

Северо-Американских Соединенных Штатов, всю территорию, которою владеет его величество на Американском материке и на прилегающих островах, в собственность Штатов, согласно заключенному между державами договору». Русский флаг после этих слов пошел вниз, но фал заело. Чтобы его освободить, послали матроса. Составная мачта со стеньгой была довольно высокой. Освободили флаг как-то неловко, и он упал на штыки почетного караула. Это запомнили многие. Но нет упоминаний, какой именно русский флаг спускали. Над зданиями колоний всегда развевался бело-сине-красный с орлом флаг РАК. Государственным флагом Российской империи в то время был черно-желто-белый. Сын Главного правителя Александр, которому было тогда пять лет, вспоминал, что флаг был Андреевским. Еще могли спускать красный с косыми крестами пойс, который был вполне уместен над русской крепостью. Но такого флага нет на рисунках очевидцев. Некоторые участники событий вспоминают, что мучительный спуск русского флага поверг княгиню Марию Максутову в обморок.

Где же был сам Главный правитель Русской Америки в этот последний для нее час? Как правило, его по умолчанию ставят рядом с русскими представителями А. Пещуровым и Ф. Коскулем. В некоторых источниках упоминается, что Д. Максутов «наблюдал церемонию с отстраненным спокойствием, а его жена смахивала слезы». Но есть версия, что князь отсутствовал на церемонии. Автору эта версия стала известна из публикации в «Русском Американце» В. Ушанова, американца русского происхождения, взявшегося в 1980 г. написать правдивую картину о подъеме звездно-полосатого флага над Русской Америкой. Художник тщательно собирал сведения об участниках и деталях исторического события. Он, как мог, реконструировал форму русских и американских морских офицеров, восстановил по фотографиям и описаниям их внешность. Не погрешив особенно против исторической правды, он поместил на картине многих своих современников, связанных с Русской Америкой, в частности упомянутых выше В. Петрова и Р. Пирса. Но их он разместил среди обывателей, присутствовавших на церемонии. К размещению же исторических персонажей и их облику В. Ушанов отнесся вполне серьезно. Князя Д. Максутова на картину он не поместил.

Некоторые считают, что князь мог быть занят завершением торговых дел. Где и с кем? Более правдоподобной может оказаться другая причина. Князь был настолько сильно расстроен, что не мог совладать с собой. Правительственный комиссар А. Пещуров, щадя самолюбие князя, согласился с его отсутствием на церемонии. Мог ли князь, не дрогнувший под многочасовым неприятельским обстрелом, так расстроиться, до такой степени не владеть собой? Не институтка же. А слезы ему бы простили.

Более правдоподобным может оказаться авторское объяснение причины отсутствия Главного правителя. Эта гипотеза строится на основании диагноза смерти князя – кровоизлияние в мозг. Возможно, роковой удар 1889 г. не был первым. Микроинсульт с кратковременным частичным параличом мог случиться у Дмитрия Петровича и в тот напряженный день. Первый звоночек. Или уже не первый? Динамическое нарушение мозгового кровообращения у князя началось не вдруг. Склад психики и стиль поведения князя позволяют сделать такое предположение. Загнанные вглубь эмоции, напряжение последних дней, обнуление вложенного не за один год труда – все это могло спровоцировать психосоматический удар большой силы. Напрасно в послужном списке офицера записано, что он ранен и контужен не был. Генералиссимус А. Суворов, например, утверждал, что получил ран при Дворе и в семье больше, чем в боях. Только очень серьезная обездвиживающая причина могла заставить Главного правителя не выйти к последнему спуску русского флага!

Не добавило бы сил князю Дмитрию известие о кончине его отца, случившейся за неделю до передачи колоний. Действительный статский советник, князь Петр Иванович более 20 лет управлял Пермской удельной конторой. Последние годы он жил в одиночестве. Известие о его смерти в колонии пришло много позже. Но мог ли удар судьбы по сыну ускорить смерть отца? Есть ли между близкими душами такая связь? Не может не быть. И не зависит сердечная боль за близких от расстояний. Какая разница в таком случае, сколько верст от Перми до Ситки. Однако после церемонии спуска русского флага Дмитрий Петрович нашел в себе силы собраться. Уже через два дня они сидели с А. Пещуровым напротив американцев и составляли списки передачи имущества.

Церемония передачи колоний пришлась на пятницу. А потом начался большой совместный праздник. Поскольку в то время на Аляске субботу чтили немногие, следующий день был отведен на знакомство новых хозяев с тем, что им достается. Американцы резво разбежались по новой территории, определились с размещени-

ем вчерне, пообщались в представительском формате с настороженными русскими. При этом головы старых и новых ситкинцев все время поворачивались в сторону нового флага. Неужели свершилось!

Воскресенье для русских началось службой в Михайло-Архангельском соборе. Воскресную службу служили епископ Петр, прибывший в Ново-Архангельск еще в 1859 г., и протоиерей Павел Кедроливанский, живший в колониях с женой и двумя сыновьями с 1864 г. Такую необычную фамилию священнику оставил его отец-мореход, очарованный статью ливанского кедра, увиденного в странствиях. Отец Павел Кедроливанский, последний благочинный Русской Америки, последует в Сан-Франциско, где трагически погибнет при невыясненных обстоятельствах.

Церковь прощалась с прихожанами. Прихожане прощались со своими храмами и образами заступников. Наиболее почитаемой иконой в Ситке был образ Казанской Божией Матери, переданный в 1850 г. компанейскими работниками в дар еще недостроенному собору во имя Святого Архангела Михаила. Считается, что это работа В.Л. Боровиковского. Ко времени появления в Ситке иконе, ставшей чудотворной, было уже более четверти века. Сколько слышала эта икона просьб, раскаяний и благодарностей. Начало исхода русских из Америки пришлось на праздник иконы Казанской Божией Матери. И до дней нынешних этот намоленный образ Царицы Небесной – Мадонны Ситки привлекает православных прихожан. Она почитается наряду с иконой Архангела Михаила, вынесенной на берег с разбившегося в 1813 г. компанейского судна.

Если торговая компания и квазигосударственные российские структуры покидали американский континент, то православная церковь оставалась. По договору церковные здания и владения православной общины не подлежали передаче. А было во всей Русской Америке 9 церквей и 37 часовен. Само по себе хозяйство не малое, если добавить дома священнослужителей, коих было более тридцати. С натяжкой можно было также отнести к владениям православной общины дома старост и их хозяйства. В целом получалось немало.

На сегодняшний день Михайло-Архангельский собор, восстановленный после пожара, случившегося почти столетие после уступки, – легкоузнаваемый символ Ситки. Практически в первозданном виде сохранился только дом архиепископа. При его реставрации были

неожиданно обнаружены интересные источники по истории Русской Америки. Дело в том, что щели между бревнами компанейские умельцы заделывали бумагой. На это шли старые бухгалтерские книги Ново-Архангельской конторы.

Для американцев пункт договора об оставлении имущества за церковной общиной был само собой разумеющимся, так как их религиозные объекты традиционно создавались на частные средства. В то же время для России, где церковь не была отделена от государства, маленькая имущественная оговорка была большой дипломатической победой. Епископ Иннокентий прозорливо счел возможным даже усилить влияние православия в Америке после уступки колоний. Для этого необходимо было перенести центр епархии в Калифорнию. В 1868 г. Иннокентий станет первоиерархом Русской православной церкви – митрополитом Московским и Коломенским. В 1870 г. будет учреждена Алеутская и Аляскинская епархия, а в 1872 г. ее центр будет перенесен в Сан-Франциско. Православие останется в Америке навсегда.

Не только православная церковь заботилась о пастве в русских владениях в Америке. Были также миссии лютеранская и англиканская. Если лютеранских пасторов приглашало само Главное правление, то англиканские священники, проникнувшие на Юкон в 1861 г., были гостями непрошеными. Судьба лютеранской миссии в Ново-Архангельске тоже оказалась связанной с уступкой колоний. В 1865 г. из Ситки убыл лютеранский пастор Густав Винтер, как оказалось, последний. Главный правитель просил прислать ему замену. Д. Максутов искренне уважал веру своего предместника И. Фурухельма и его земляков. Тем более что предполагался определенный рост протестантского населения в Русской Америке. Колонии от этого вовсе не переставали быть русскими. Пока на Мойке, 72 такую замену искали, Договор об уступке был уже подписан. Вопрос отпал сам собой.

Праздник продолжался. В тот день в Ситке было пять групп совершенно разных американцев: русские, янки, индейцы, алеуты, креолы. Каждая группа не разделяла настроение другой. Американцы-янки пили за новые территории и перспективы бизнеса. Американцы-тлинкиты не принимали участия в празднике. Они не понимали, как их земли и воды могут вообще кому-то передаваться. Они только позволяли русским пользоваться своими владениями, но не собирались их переуступать никому. Американцы-алеуты были чужаками на индейской территории и готовились с уходом русских вернуться на свою историческую родину.

Русские американцы поднимали тосты за возвращение в Россию, устраивали поминки по потерянному. По воспоминаниям одного из американских сержантов нового гарнизона, русские все до одного вели себя так, как будто хоронили царя, те, кто не был занят упаковкой имущества, бродили по улицам в подавленном настроении. Пили еще по одной причине. Вряд ли служащие и работники готовы были портить имущество свое или компанейское. Ведь не Москву Наполеону сдавали. Но вот некоторые запасы можно было уже не жалеть, а уж оставлять американцам точно нельзя. В магазинах, т. е. на складах компании, было более 100 тысяч литров спиртного, что документально зафиксировано. Цифра столь огромная, что ее страшно публиковать. Да и ход рыбы закончился, потому соленого лосося хватало. Наверное, что-то было припрятано по домам. А тут еще подоспел обмен компанейской валюты —■ марок на живые деньги.

Обмен – дело серьезное. Нужно было со всем вниманием отнестись к номиналам денежных знаков. В повседневной жизни администрация колоний практически не опасалась «фальшивомонетства». Население было незначительным, все на виду, доходы и расходы известны. Конечно же были случаи, когда затертые кожаные полтинники, четвертаки и гривенники вытягивались и подкрашивались с целью выдать их за рублевые. Если такие фальшивые марки и попадали в уплату за компанейскую водку, то дознание не проводилось, а виновные не разыскивались. Теперь всю эту кожаную массу предстояло обменять на русские разноцветные ассигнации или американские бумажные доллары – гринбаки. Как следует из названия, эти «баксы» были уже тогда зелеными.

Во время своего приезда в Петербург перед назначением Главным правителем князь мог видеть, как во дворе Государственного банка на улице Садовой в железных клетках сжигались пришедшие в негодность ассигнации. Публика специально собиралась посмотреть, как деньги превращаются в пепел и дым. Вряд ли князь Д. Максутов устраивал в Ново-Архангельске публичное сожжение марок. Без куражу, буднично протопили одну из конторских печей поистертыми кусочками кожи. Только густой черный дым над Замком свидетельствовал о возвращении бывшей Русской Америки в финансовую систему империи, в ее рублевую зону. Даже на

сувениры марок оставили непростительно мало. Тем дороже они сейчас.

Наступило пьяное горькое воскресенье Америки, еще вчера бывшей Русской. Беспробудное пьянство у русского человека бывает от безысходности. Русский прекращает пить, когда забрезжит надежда или ему попросту надо идти на работу. А вот как раз на работу уже идти не надо было. В той атмосфере конца 1867 г. пьянство в колониях, можно предположить, было выше среднего.

На новой американской территории начинался хмурый понедельник 21 октября. В течение следующей недели Д. Максутов был занят тем, что вводил в курс дел А. Пещурова и Ф. Коскуля. Затем они вместе с американцами вырабатывали Протокол передачи колониального имущества.

Главный правитель внимательно перечитывал Договор об уступке. В полном титуле Императора и самодержца Всероссийского указывались все земли, на которые распространялась его власть, все земли, приведенные под его руку царственными предместниками. В царском титуле Русская Америка читалась между строк: «...и всея Северныя страны повелитель». А может, и между других строк затерялись русские колонии. Часть собранных земель «российского владения» вследствие взаимного соглашения с правительством Северо-Американских Соединенных Штатов уступалась. Уместно привести фрагменты соглашения, на которые князь обратил самое пристальное внимание.

«Вашингтон 18/30 марта 1867 г.

Божиею поспешествующею милостию мы, Александр Второй, Император и Самодержец Всероссийский... объявляем через сие, что вследствие взаимного соглашения между нами и правительством Северо-Американских Соединенных Штатов полномочные наши заключили и подписали в Вашингтоне 18/30 марта 1867 года договор об уступке наших Северо-Американских колоний.

Статья I

Е. В-во Император Всероссийский сим обязуется уступить Северо-Американским Соединенным Штатам, немедленно по обмене ратификацией, всю территорию с верховным на оную правом, вла-деемым ныне Е. В-вом на Американском материке, а также прилегающие к ней острова.

Статья II

С территорией, уступленной, согласно предыдущей статье, верховной власти Соединенных Штатов, связано право собственности на все публичные земли и площади, земли, никем не занятые, все публичные здания, укрепления, казармы и другие здания, не составляющие частной собственности. Однако постановляется, что храмы, воздвигнутые Российским правительством на уступленной территории, остаются собственностью членов православной церкви, проживающих на этой территории и принадлежащих к этой церкви. Все дела, бумаги и документы правительства, относящиеся до вышеозначенной территории и ныне там хранящиеся, передаются уполномоченному Соединенных Штатов; но Соединенные Штаты во всякое время, когда встретится надобность, выдают Российскому правительству, Российским чиновникам или Российским подданным, которые того потребуют, засвидетельствованные копии с этих документов.

Статья III

Жители уступленной территории могут по своему желанию возвратиться в Россию в трехгодичный срок, сохраняя свою национальность, но если они предпочитают оставаться в уступленной стране, то они, за исключением, однако ж, диких туземных племен, должны быть допущены к пользованию всеми правами, преимуществами и льготами, предоставленным гражданам Соединенных Штатов, и им должны быть оказываемы помощь и покровительство в полном пользовании свободой, правом собственности и исповедании своей веры. Дикие же племена будут подчинены законам и правилам, которые от времени до времени могут быть постановляемы Соединенными Штатами в отношении к туземным племенам этой территории.

Статья IV

Е. В-во Император Всероссийский назначит в возможно скором времени уполномоченного или уполномоченных для формальной передачи уполномоченному или уполномоченным от Соединенных Штатов вышеуступленных территорий, верховного права и частной собственности со всеми принадлежностями, и для всяких других действий, которые окажутся нужными по сему предмету. Но уступка с правом немедленного вступления во владение, тем не менее, должна считаться полною и безусловною со времени обмена ратификаций, не дожидаясь формальной передачи оных.

Статья V

Немедленно после обмена ратификацией сей конвенции всякие укрепления или военные посты, находящиеся в уступленной территории, передаются уполномоченному Соединенных Штатов. И все русские войска, расположенные на этой территории, выводятся в удобный для обеих сторон срок.

Статья VI

На основании вышеустановленной уступки Соединенные Штаты обязываются заплатить в казначействе в Вашингтоне в десятимесячный срок со времени обмена ратификацией сей конвенции дипломатическому представителю или иному Е. В-вом Императором Всероссийским надлежаще уполномоченному лицу семь миллионов двести тысяч долларов золотой монетой. Вышепостановленная уступка территории и верховного на оную права сим признается свободной и изъятой от всяких ограничений, привилегий, льгот или владельческих прав Российских или иных компаний.

Учинено в Вашингтоне 18/30 марта тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года.

Эдуард Стеклъ Вильям Г. Сьюард».

На присланной в колонии копии договора могла быть приписка Государя следующего содержания:

«Того ради, что по довольном рассмотрении сего договора, мы приняли оный за благо, подтвердили и ратификовали, яко же сим за благо приемлем подтверждаем и ратификуем во всем его содержании, обещая императорским нашим словом за нас, наследников и преемников наших, что все в помянутом договоре постановленное соблюдаемо и исполнено будет нерушимо. В удостоверение чего мы сию нашу императорскую ратификацию, собственноручно подписав, государственною нашею печатью утвердить повелели. Дана в С.-Петербурге мая 3 дня в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот шестьдесят седьмое, царствования же нашего в тринадцатое.

На подлинном собственно Е.И.В. рукою подписано тако:

Александр».

К договору прилагалась карта Русской Америки. В октябре 1867 г. границы не вызывали особенного спора, так как зоны РАК и КГЗ устоялись. Эти достаточно прочные виртуальные, даже не демаркированные линии были просты и понятны. В материковой зоне, примыкающей к архипелагу Александра, граница проходила по естественному хребту, остальная часть вытягивалась в струнку по меридиану. На внутренние территории Аляски и на Алеутские острова никто из третьих стран не покушался. Фактически Россия уступала территорию, свободную от притязаний других государств, и компанию, свободную от международных финансовых обязательств. Географические представления той поры не позволяли в некоторых случаях четко обозначить разграничение владений России и Соединенных Штатов. Как оказалось, самая важная на день сегодняшний линия направлялась прямо «безгранично к северу, доколе просто она совсем теряется в Ледовитом океане». Одна линия шла почти (!) в юго-западном направлении через Берингов пролив и Берингово море. Эти нестрогие и вполне уместные цифры на 1867 г. были уточнены более 100 лет спустя. У же по совсем другой цене.

Дело в том, что морские карты имеют разные проекции, на которых одинаково читаются только меридианы и параллели. Линии, идущие в других направлениях, существенно искажаются, как и охватываемые этими линиями пространства. На привычной морской карте меркаторской проекции кратчайшее расстояние между двумя точками не является прямой. Это хорошо знали Главный правитель Русской Америки и правительственные комиссары еще с кадетских лет. Это хорошо представляет и автор, в голову которого также вложили основы навигации. Но никому не могло тогда прийти в голову, что в конце XX в. будет вестись борьба за условные линии, проведенные по «ничейному» Берингову морю.

Главный правитель колоний, узнавший о заключении Договора об уступке одним из последних, включился в работу по передаче колоний. Был составлен Протокол, в котором отметили переход Аляски под новую юрисдикцию и передачу бумаг колониального архива. Протокол имел подпункты согласно характеру передаваемого имущества:

А – укрепления, общественные здания, дом Главного правителя, казармы, склады, верфи, госпиталь и школа передавались Соединенным Штатам;

В – церкви и дома церковных служителей оставались в собственности прихожан;

С – частная собственность, включая дома и земли, оставалась за их владельцами с правом наследования;

D – в этом пункте упоминались домовладельцы, не имеющие земли.

Все объекты Протокола, указанные в пунктах A—D, можно было обозреть в течение пары часов. Остальное имущество компании пришлось передавать под честное слово Главного правителя.

Вторым по значимости русским поселением на Аляске была Павловская Гавань на острове Кадьяк. С Кадьяка собственно и начиналась Русская Америка. Идея о возвращении столицы в Павловскую Гавань время от времени посещала руководство РАК. Генерал Л. Руссо не приветствовал лишние морские путешествия и к тому же торопился доложить о выполнении миссии. Поэтому и поручили князю Д. Максутову детально разработать пункт Е с указанием объектов, передаваемых американцам на Кадьяке «заглазно». Что князь и представил к середине недели.

Затем Д. Максутов и Ф. Коскуль сели за списки продаваемого за валюту компанейского имущества. Наверное, компанейским руководителям нелегко было минимизировать потери и найти возможности распорядиться деньгами на американском континенте наилучшим образом.

Передача дел и имущества компании завершилась 12 (24) октября 1867 г. Эта дата указана в «Записке Главного правления компании по делу о вознаграждении убытков от распродажи колониального имущества», составленной в 1868 г. В Протоколе, подписанном Л. Руссо и А. Пещуровым, стоит дата 14 (26) октября. На опись имущества и согласование порядка его передачи ушла почти неделя. Значит, русские и американцы провели эту неделю в некоторых спорах. Д. Максутов принимал в них самое активное участие. Где-то между этими двумя датами и иссякли его полномочия как представителя РАК.

Большинство промышленников и солдат начали готовиться к отъезду, собирать немудреные пожитки. Можно было получить право на бесплатный проезд, можно было получить деньги. Начался обмен кожаных марок – внутренних денег колоний – на привычные, но подзабытые рубли и гринбаки. Деньги легко тратились в ожидании отъезда

Необходимо было определить порядок отъезда и сам состав отъезжающих. Генерал Л. Руссо оптимистично считал, что большинство русских примет подданство Соединенных Штатов, если американцы будут к ним хорошо относиться. Это «если» оказалось сразу же под большим вопросом.

Уже в те времена североамериканцы начинали устанавливать барьеры для иммигрантов. Так, для того, чтобы стать полноправным гражданином Соединенных Штатов, необходим был определенный ценз. Участник тех событий вспоминает: «Не случись продажи русских колоний, понадобилось бы прожить пять лет безвыездно в одном из штатов, чтоб получить право гражданства; шутка сказать – пять лет. А тут нужно для того не больше 5 минут». Вся процедура заключалась в произнесении клятвы Конституции Соединенных Штатов: «I swear» – «Клянусь» и собственноручной подписи. Клятва произносилась в присутствии двух свидетелей, подтверждавших добропорядочное поведение потенциального американского гражданина. Эти редкие бывшие подданные Российской империи избегали унизительной иммиграционной процедуры и процедуры натурализации. Тем более что русская иммиграция как массовое явление началась уже после царствования Александра II Освободителя.