Текст книги "Князь Русской Америки. Д. П. Максутов"

Автор книги: Владимир Рокот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

получить никаких наставлений от леди Врангель. В год поступления князя в РАК барон Фердинанд фон Врангель был уже почти четыре года вдовцом. Елизавета Васильевна не дожила и до 44 лет.

Новоархангельские дамы, вывезенные в Америку отнюдь не из российского захолустья, очаровывали иностранцев элегантными манерами и модными туалетами. Формированию «света» придавала большое значение жена Главного правителя И. Купреянова Юлия Ивановна. Следующая первая дама Русской Америки, жена Адольфа Этолина Маргарет Хедвига Йоханна нашла себя в обучении и воспитании местных девушек. Жены многих колониальных чиновников искали себе место в образовании и здравоохранении. Постоянная борьба колониальных женщин за свои права дала всходы. Дочь Фуру-хельмов Анна-Фредерика стала известной в Европе суфражисткой.

Д. Максутову еще предстояло познакомиться с женой своего будущего начальника и с женой своего будущего помощника капитан-лейтенанта Л. Гавришева.

Наверное, князю рассказали легенду о большой любви одного индейского вождя к жене правителя отдела Росс Елене Павловне Ротче-вой, урожденной княжне Гагариной. Впрочем, княжна никаких поводов не давала Прекрасных Елен принято похищать во все века и народы. Княжна была заметной красавицей не только в Америке, но и в России. Ее будущий супруг Александр Гаврилович Ротчев почти похитил невесту из отчего дома, пренебрегая родительским благословением. В одной из экспедиций по Калифорнии Ротчевы были пленены вместе с сопровождавшими лицами. Индейский тойон готов был увести у А. Ротчева жену или вдову. Как придется. Русский отряд спасли подоспевшие испанцы, точнее сказать, обретшие независимость мексиканцы. Разница не велика. «Цивилизованные» пригрозили «диким» расправой, если пострадают пленники. Тойон согласился, что насильно мил не будешь. Елена Павловна смогла вернуться к супругу и к фортепиано, наверное первому в Калифорнии. А сам супруг, путешественник и литератор, – к обязанностям начальника отдела.

Ознакомившись с судьбой представительниц прекрасного пола в Русской Америке, молодой князь уже представлял свою невесту душой ново-архангельского общества. Да и список предместников позволял надеяться, что с новой должностью он сам достойно справится. Чем мы, Максутовы, хуже. То, что тринадцатым и последним морским офицером на посту Главного правителя Русской Америки станет он сам, зимой 1858/59 г., разумеется, не знал никто.

НОВО-АРХАНГЕЛЬСК

1859-1863

Столицей Русской Америки был порт Ново-Архангельск на острове Ситка архипелага Александра, лежащий примерно на широте Москвы. Градус туда, градус сюда. Все равно условия разные. На всем острове вряд ли нашлась бы хоть одна квадратная миля ровной поверхности. Основанный А. Барановым в 1804 г., имея русское население около полутысячи, он не мог претендовать называться городом. Но здесь, бесспорно, был центр русской торговли и колониальной администрации. Порт длительное время оставался самым дальним пунктом кругосветных плаваний российских кораблей.

Ко времени прибытия князя территории вокруг русской столицы в Америке оставались неосвоенными и все еще опасными. Ближайшие к Ситке местные индейцы-тлинкиты зарыли топор войны с русскими только двести лет спустя, т. е. в нашем веке. Чтобы не подумали, что это описка, повторим – в XXI в. Русские называли индейцев колошами из-за обычая носить палочку (колюжку), продетую в нижнюю губу. Тлинкиты называли русских «кускекуан» – «люди дальних облаков», «люди небесного горизонта».

Впервые европейцы описали окрестные воды в ходе экспедиции лейтенанта испанского флота Хуана Франсиско де ла Бодега-и-Ку-адра в 1775 г. на корабле «Сонора». Испанцы поставили католические кресты и попугали индейцев. Потом еще пару-тройку раз зашли в эти воды и практически оставили их навсегда. Проложить другие курсы испанцам помогли и англичане, и русские, и французы, и «бостонцы». В 1799 г. Император Павел I практически одновременно объявил войну Испании и утвердил Хартию, пожалованную РАК. Конец XVIII в. мог обернуться русско-испанской войной в районе архипелага Александра, единственного места в мире, где владения российского и испанского монархов хоть как-то могли соприкасаться. Позднее условная испано-русская граница в Америке будет перенесена с градуса 57-го на 37-й северной широты, в воды, где Бодега-и-Куадра оставил не только кресты, но и свое имя.

Первое русское поселение на месте Ново-Архангельска было основано в год создания РАК. И шли русские вовсе не по испанским картам. За Ситку пришлось повоевать. Михайловская крепость, разоренная индейцами, не была восстановлена. Ее место в Ново-Ар-хангельске называлось «Старая артель».

Многим пребывающим в Ситку впервые остров казался непри-. ступным и суровым. Но стоило войти в гостеприимную Ново-Архангельскую гавань, настроение путешественников стразу же менялось. До самых последних дней русского присутствия в Америке незамерзающая акватория архипелага сохраняла потенциал стать базой императорского военно-морского флота на Тихом океане. Как и Петербург, Ново-Архангельск был оставлен у самых российских границ и почти с такою же целью. Напоминал Ново-Архангельск и своего старшего брата город Архангельск. Тот город, что на Белом море, специально построили, чтобы торговать с невесть откуда появившимися англичанами. И еще для того, чтобы не допустить иностранцев к северным богатствам Руси, которые в эпоху Ивана Грозного уже смогли по достоинству оценить и свои, и чужие.

Впервые о Ново-Архангельске князю могли подробно рассказать Ф. Врангель, бывший здесь Главным правителем, или В. Завойко, побывавший в колониях во время двух кругосветных экспедиций. Может быть, с молодыми офицерами делился своими воспоминаниями об Америке командующий Черноморским флотом М. Лазарев, который когда-то усмирял индейцев пушками своего фрегата «Крейсер».

Князь Д. Максутов прибыл в Ново-Архангельск 1 сентября 1859 г., как подчеркнуто в официальных бумагах, «пассажиром на коммерческом барке». Для морского офицера быть пассажиром на судне всегда неуютно. Каким бы знатным пассажир ни был, согласно Морскому уставу, он не должен был стеснять своим пребыванием офицеров, «поелику они, отправляя должность и снося безпокойство, будучи на вахте, от непогоды и от усталости, требуют лучшего покоя и отдохновения». Не оставил Дмитрий Петрович на сибирском берегу и Адель с Констанцией. На берегу американском их встречал сам Главный правитель И. Фурухельм. Он опередил своего помощника более чем на два месяца и уже успел отпустить своего предместника Воеводского. Фурухельмы прибыли через Атлантику, преодолев по железной дороге Панамский перешеек, сменив два судна, американское и русское, уже в Тихом океане. Захватили они с собой и купленное в Лондоне пианино.

Прибывшие не могли не оценить красоты раннего индейского лета. На другом берегу океана этот сезон тоже называли летом, только бабьим. Сходившие на берег первый раз даже не догадывались, что достигли страны «вечной осени». Климат такой. Мягкие зимы и тоскливо-пасмурные летние месяцы не давали возможности назвать

–

зону архипелага Александра по-другому. Над городом нависала громада покрытого лесом вулкана Эчком (Эджкомб), служившая «лучшим и безошибочным указателем для всякого, даже не видавшего ее прежде мореплавателя». На эту гору можно было держать курс за десятки миль.

Городской ансамбль, казавшийся величественным с воды, при приближении распадался на фрагменты, терял единство. Д. Максутов еще в Петропавловском порту заметил, что если не поднимать глаза горе, т. е. не задирать голову, то местный пейзаж можно признать почти среднерусским. Но как только взор обращался на большие сопки и вулканы, превосходящие всякое воображение, становилось понятно, на каком краю света находишься. Здесь же для сохранения душевного равновесия нельзя было поднимать взгляд выше Замка Баранова – резиденции Главного правителя. Многократно перестраиваемый бревенчатый Замок стоял на скале Кеку-ре. Кекуром русские называли каменный столб или утес на берегу, а также скалу над водой у берега. Шкипера Соединенных Штатов называли скалу с Замком Главного правителя Punch Hill – Пуншевый холм, очевидно, в честь гостеприимных хозяев.

Замок венчал бельведер – круглая застекленная надстройка, в которой размещался маяк, видимый более чем на 10 верст. Он являлся практически единственным источником света в поселении в ночные часы. Над Замком развевался большой бело-сине-красный с орлом флаг компании. В России это сочетание цветов с 1858 г. стало вытесняться черно-желто-белым. Александр II ввел новый государственный флаг, оставив привычное бело-сине-красное сочетание торговому флоту. Все строения в городе были деревянными. Некоторые крыты железом, большинство же деревянной «черепицей» – дранкой. Стены строений приобрели устойчивую серость, которую в лирическом настроении можно было бы сравнить со старым серебром. В целом ничего неожиданного для российской глубинки. Такой населенный пункт органично бы вписался в финские или ладожские шхеры, губу Белого моря. Аян и Охотск были значительно хуже: меньше, грязнее, неуютнее. Здесь же были большие склады, казенные здания, бани, мастерские, верфь, маяк, хорошая пристань и что-то похожее на крепостные укрепления.

Церквей было целых три: православный Михайло-Архангель-ский собор, лютеранская церковь и отдельная православная церковь для индейцев – «колошинская». Если православный собор и люте-

«^Зарайская кирха соседствовали, то «колошинская» церковь была на противоположном от Замка конце поселения. Когда в 1855 г. индейцы напали на Ново-Архангельск, то они заняли эту церковь и использовали ее в качестве укрепления. В обычное же время колоши посещали церковь редко: посидеть, покурить. В целом в колониях было до 12 тысяч христиан. Число православных увеличивалось не только за счет прибавления в креольских и алеутских семьях, бывших, как правило, многодетными. Продолжалась миссионерская деятельность православных священников как в Ситке, так и в дальних селениях. С пребыванием князя помощником, а позднее и Главным правителем аляскинскую глубинку мерил шагами иеромонах Илларион. На Кенайском полуострове проповедовал игумен Николай. Появлялись православные миссионеры, имевшие одновременно русские и местные корни, как, например, отец Яков Нецветов. Этот подвижник возвратился в Ново-Архангельск из дальних приходов как раз к прибытию князя в колонии.

На холме над поселением белели кладбищенские кресты, хорошо различаемые с воды. Закрытая от волн и ветров соседними островами акватория порта почти всегда оставалась спокойной и никогда не покрывалась льдом. Из птиц были привычные чайки и вороны, а также совершенно удивительные колибри. Кто впервые видит колибри, зависающую над цветком, не может поверить своим глазам. Но хозяевами жизни в Ситке были, несомненно, вороны, возведенные индейцами в тотемный символ. Хотя встречались к тому времени у индейцев и другие тотемные символы. Так, один из вождей выбрал себе тотемом русского двуглавого орла, уверовав в его силу. Уважительное отношение к ворону – Кутху князь Д. Максутов мог наблюдать у аборигенов Камчатки. У русских эти хищные птицы за склонность гонять кур и свиней, собирать мусор с улиц получили прозвание «новоархангельской полиции». Тем паче что другой полиции все равно не было.

Прямо под крепостными пушками за оградой находилось индейское селение. Вход в селение был через рынок – огражденную бревенчатыми стенами площадку – почти избу без крыши. Колошенки приносили сюда продукты.

Первые месяцы у князя ушли на размещение и ознакомление с делами. Фурухельмы и Максутовы жили под одной крышей. Благо просторная резиденция позволяла. Простор – то, чего в колониях было в избытке. Общая территория Русской Америки была такая, что

^

не объехать за два срока. Русские занимали отдельные населенные пункты, в основном вдоль узкой полосы океанского побережья и на Алеутских островах. Большая же часть Аляски не была «землей русского владения», а только зоной, свободной от претензий других государств. Глубинные районы были пунктирно изучены, но еще не освоены. Все русское население столицы колоний составляло немногим более полутысячи человек: служащие компании, матросы, рабочие, солдаты гарнизона. Разумеется, великороссами были далеко не все. Относительно много было в Русской Америке немцев и финнов. Заносила судьба и поляков. В различные моменты русской истории процент польского населения в медвежьих углах империи по известным причинам возрастал. Но в колониях ссыльных не было. Все добровольцы. В колониях просвещенных стран такое население называлось просто белым. Русским деление на белых и цветных было неведомо.

Форму носили только военные. Большинство ходили кто в чем. Хотя в николаевские времена для РАК и предлагалось ввести «мундир, правительством утвержденный», это сделано не было. Компанейские служащие обходились партикулярным платьем, смешивая среднерусский, сибирский и местный стили. Одежда большинства служащих компании была сильно поношена. Верхнее суконное платье, состоявшее из куртки с брюками, в колониях обходилось в 20—30 рублей, сапоги в 10 рублей. А получал рабочий в год только 350 рублей ассигнациями. Хорошим советом бывалого морского офицера отъезжающим в колонии – закупать одежду заранее в Петербурге – не все могли воспользоваться. Во-первых, многие жили в колониях безвыездно по пять и более лет. Во-вторых, обувь и одежда при колониальном образе жизни изнашивались довольно быстро. Ввоз добротной одежды из Калифорнии администрацией колоний даже не рассматривался. А ведь уже к концу 50-х гг. позапрошлого века в Сан-Франциско некто Леви Страус придумал крепкие штаны с заклепками из хлопчатобумажной ткани – прообраз знаменитых джинсов «Левайс».

И хотя в колониях добывали меха, в меховых одеждах никто не щеголял. Все сдавалось компании, и за редким исключением все шло на продажу.

Основную рабочую силу в колониях составляли алеуты, промышлявшие морского зверя. Их в колониях было раз в десять больше, чем русских. Значительное число населения в русских колониях составляли креолы; было их до 2 тысяч. В испанских колониях креолами име-

«^1_

новались потомки испанцев, родившиеся в Америке. Фактически креолы и создали новые латиноамериканские нации. До сих пор они дорожат символами своего креольского образа жизни. В русской версии креолы – потомки от смешанных браков русских с алеутами, эскимосам или индейцами. Причем «креолы от колошенок» были несравненно красивее «креолов от алеуток». Если на заре колонизации русским выбирать было особенно не из чего, то к ее закату вкусы большинства компанейских сошлись на индианках. Креолы служили приказчиками охотничьих партий, шкиперами, мастерами. Получив образование за счет компании и отслужив в колониях 10 лет, креолы могли получить личное звание почетного гражданина, которое им было тяжеловато оценить вне масштабов Российской империи. К приезду князя в Ново-Архангельск креолы составляли больше половины «столичного населения», женщин и мужчин почти поровну. Некоторые креольские семьи были очень большими.

Сначала князь путался в обилии на Аляске креолов Кашеваровых; они встречались вживую, а еще более в компанейских документах. Это были потомки Филиппа Кашеварова, прибывшего на Аляску еще в 1794 г. на одном судне с первой православной миссией. Пятнадцатилетний Филипп путешествовал по новому краю с промысловыми партиями, набирался опыта у старовояжного морехода А. Сапожникова. Женился он на алеутке и основал немалую даже по тем временам семью. Только сыновей было восемь.

Иоанн и Николай стали шкиперами, Таврило, Антон и Аполлон – слркащими компании, Петр – священником. Брат Александр дослркился до генерал-майора. Князь встречался с ним в Аяне во время Восточной войны, где капитан-лейтенант А. Кашеваров был командиром над портом. Наверное, это был первый креол, которого видел Дмитрий Петрович в жизни. И не обратил на это внимания. Некоторые алеутские, унаследованные от матери, черты лица офицера он по обыкновению принял за азиатские. Дело привычное. В молодости А. Кашеваров был отправлен компанией в Кронштадт на учебу штурманскому делу. Вернувшись на Аляску, он доказал своими географическими изысканиями, что дело знает. За что и был взят в Гидрографический департамент Морского министерства. Князь мог встретиться с ним вторично уже в Петербурге пред отъездом в Русскую Америку.

Сыновья Петра Филипповича стали священниками. В аляскинской истории наиболее заметный след оставил Андрей Петрович Ка-

–Ь&ъ

шеваров. Учился он в Сан-Франциско, вернулся на Аляску в 1880 г. После смерти жены в 1931 г. ему предложили стать епископом Аляскинским. Но он не принял высокий сан и продолжил научную работу по сохранению русского наследия на Аляске. Отцу Андрею выпало в конце 30-х гг. XX в. общаться с младшим сыном князя Д Максутова

Креолов условно можно было разделить на две группы. Одни никогда не покидали родных берегов, другие были отправлены учиться в Россию и вернулись на относительно высокие компанейские должности. Последние и составляли элиту, чтобы не сказать аристократию, Русской Америки. Они были образованы, хорошо вписаны в социальные отношения, привычны к местному климату, имели поддержку многочисленных родственников. Креолы были приравнены к мещанскому сословию. За креольскими поколениями, выросшими в колониях, могло быть будущее Русской Америки.

«Диких», т. е. индейцев, за своих не считали. Было их в Русской Америке, по различным оценкам, тысяч до сорока А если считать и женщин с детьми, много больше. У колош в основном выменивали или покупали меха и продовольствие. Бывало, что индейцы служили матросами на компанейских судах, грузчиками в порту или выполняли какие-то другие работы. Но в общей своей массе они старались держаться независимо. Не стало массовым и обучение юных колош русской грамоте, хотя бывало, что и отправляли их учиться в ближайший русский населенный пункт Аян. Это больше напоминало вывоз аманатов в русскую глубинку. В массе своей индейцы, в отличие от давно покоренных алеутов, были вооружены, воинственны и вороваты. Князь впервые услышал об индейцах от сослуживцев по «Оливуце» еще во время Восточной войны. Когда корвет заходил в Ново-Архангельск, тлинкиты обстреляли посланную на берег корабельную шлюпку.

Компания стремилась поддерживать лояльность индейских вождей подарками и даже выплатой жалованья. При Д. Максутове главный ситкинский тойон Михаил Кухкан носил парчовый халат с серебряной бахромой и кистями, малиновый шелковый пояс с золотой бахромой и треугольную шляпу времен Фридриха Великого с разноцветным султаном. Может быть, в таком наряде тойон только представился ревизору П. Головину, который и составил это описание в 1860 г.

Индейские вожди могли носить русские военные сюртуки, дополняя их дорогими одеялами. И подарки, и денежные выплаты —

все служило подчеркиванию высокого статуса индейских вождей, выбравших путь сотрудничества с колониальной администрацией.

Сохранились и предписания Главных правителей касательно забот о союзных индейцах.

«№ 646, 30 декабря 1860 г.

Ново-Архангельской конторе

О назначении жалования Тоену Калях

Предлагаю конторе производить с 1 Января наступающего года Колошенскому тоену Алексею Калях жалованья по 240 рб. асе в год без пайка.

И. Фурухельм»

Главному же, по весьма произвольному выбору русской администрации, индейскому тойону платили 360 рублей. Сумма, назначенная тойонам, была рублей на сто—двести меньше самого малого оклада компанейского служащего, но была весьма велика для любого индейца, живущего торговлей с русскими. Деньги в местной валюте вождь получал за то, что «вел себя безукоризненно и смирно и оказывал хорошее расположение к русским» в дополнение к именному свидетельству. Если тлинкит работал на компанию, то мог бы честно заработать только половину этой суммы. В сравнении с тлин-китскими вождями, их давно покоренные алеутские коллеги получали от компании в полтора раза меньше.

Еще колониальная администрация для снискания приязни индейцев использовала потлач, по-русски игрушку. Для недавно приехавшего в колонии князя Д. Максутова это многодневное действо с обильной едой и выпивкой, с раздариванием подарков и плясками напоминало обычный деревенский праздник, только по-дикарски неистовый. Скрытый смысл потлача князь осознает много позднее, когда оставит не только колониальную службу, но и службу вообще. Соответственно и автор, участвовавший сам в подобных праздниках у ительменов и коряков, расскажет о глубинном смысле игрушки позднее. Главные правители пытались облагородить потлач, исключить из него человеческие жертвоприношения, выкупать рабов обоего пола. Словом, цивилизовали древний обычай, доведя его до фольклорного фестиваля.

Кроме того, заботой Главного правителя было примирение враждующих племен. При А. Этолине и И. Фурухельме колониальная ад-

–Si-

министрация перестала извлекать пользу из взаимной вражды местных племен. Было и такое, что русские доктора лечили раненных в междоусобных стычках индейских воинов. Этот же курс предстояло перенять и Д. Максутову. На его пребывание помощником приходится большая стычка ситкинцев и якутатцев под стенами Ново-Архангельска

Мирить приходилось и межплеменных индейцев. Но самая большая вражда в колониях была между тлинкитами и алеутами. И те и другие даже не переносили друг друга на вид. Так уж повелось, что русские первоначально опирались на алеутов. Колонизация Аляски русскими началась с Алеутских островов. Ради исторической правды следует отметить, что первыми североамериканцами, встретившими русских, были все-таки тлинкиты. Именно они не позволили части команды пакетбота «Святой Павел» вернуться на борт.

В поведении между алеутами и индейцами были разительные отличия. Алеуты скорее готовы были принизить свои умения и заслуги. У колош же тщеславие и высокомерие были отличительными национальными чертами характера Воинственными были те и другие. Только князь припоздал к русско-алеутской резне конца XVIII – начала XIX в. П. Головин говорил: «Теперь алеуты самый смирный и, можно сказать, убитый духом народ».

Князю объяснили, что кровная вражда между алеутами и индейцами «была всегдашняя». Но до прихода русских местные племена соревновались на равных. Со времени признания алеутами над собой власти русских колоши стали презирать их и называть рабами. Но при сложившемся к середине XIX в. раскладе алеуты считали единственным благом колонизации возможность поквитаться с давними врагами с помощью русских. В Ситке, традиционной зоне обитания индейцев, алеуты были только привозные из других отделов. Держались они настороженно.

Уже с ноября помощник принял обязанности Главного правителя, так как деятельный Фурухельм убыл в плавание в дальние отделы. Князю приходилось оставаться за «хозяина» Русской Америки неоднократно: в июне-сентябре 1860 г., в апреле 1861 г., практически все лето 1862 г.

Какая же новая администрация обходится без ремонта Как говаривал гоголевский Городничий, «чем больше ломки, тем больше означает деятельность градоправителя». Морские офицеры, бывшие в свое время командирами портов, начали с того, что умели лучше всего. Стали укреплять порт и усиливать батареи. Самым компетентным специалистом в этой области оказался князь Д. Максутов. Только он один на личном опыте знал, каково выдержать огонь противника на сомнительно укрепленной позиции. Даже один корабль из эскадры, штурмовавшей Петропавловск, мог разрушить поселение и сжечь суда, стоящие на рейде. Пушки Ново-Архан-гельска были направлены не только на акваторию порта, но также на поселения индейцев. Калибр орудий был много меньше корабельных, с которыми имел дело князь. Самая большая батарея в 11 орудий была у пристани. Корпус старого брига «Байкал» с тремя орудиями тоже входил с систему укреплений. Больше всего орудий было в самом Замке Баранова, служившем столичной цитаделью. Князь мог подсчитать, что на полсотни орудий разного калибра, бывших в крепости, прислуги из солдат не хватало. На каждое орудие требовалось три—пять человек. Тогда как весь гарнизон не превышал 200 человек. Случись угроза нападения, пришлось бы привлекать компанейских служащих, доучивая их на позициях. Автору не удалось найти упоминания о проведении артиллерийских учений в Ново-Архангельске в 60-х гг. позапрошлого века. Все ограничивалось салютами.

Время было послевоенное. Русские колонии в Америке были исключены из зоны военных действий благодаря договору с Компанией Гудзонова залива Соглашение не было следствием слабости русских. Соединенная англо-французская эскадра подходила к Ситке летом 1855 г., но не предпринимала никаких враждебных действий. В свою очередь, Компания Гудзонова залива опасалась, что вооруженные суда РАК с экипажами, имеющими боевой опыт, нанесут невосполнимый урон судам и слабеньким фортам британцев.

Но любые, даже незначительные военные действия в колониях следовало рассматривать в контексте противоборства с Великобританией. Нет оснований считать, что британцы подговорили индейцев напасть на русских. Но и сбрасывать со счетов эту версию не стоит. Факты подтверждают, что 11 марта 1855 г. в Ново-Архангельске бойня была скоротечная и серьезная, соизмеримая по потерям с обороной Петропавловска. В сражении с колошами были убиты или получили ранения 22 человека, среди них 5 служащих компании, 8 матросов, 1 прапорщик и 3 нижних чина Сибирского линейного № 14 батальона, 4 служителя-финляндца и 1 креол. И награды

–г&ъ

участники сражения получили самые боевые. Так, тяжелораненый матрос М. Васильев получил за «дело с колошами 1855 г.» знак отличия военного ордена Святого Георгия. Еще двоим отличившимся были вручены медали с надписью «За храбрость» на Георгиевской ленте.

Воинственных колош недооценивать не стоило. Князь мог наблюдать за учениями индейских воинов, которые «производили такую же частую пальбу, как стрелки регулярной пехоты». Да и огнестрельного оружия они поднакопили порядком. У диких могли быть припрятаны и пушки. Приходилось в ответ на военные экзерсисы колошей проводить симметричные учения солдат местного гарнизона.

Влияние компании на местных жителей, как отмечал командующий Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал А. Попов, не раздвинулось за 60 лет дальше полусгнившего забора. Новое начальство укрепило-таки ближайший к столице русских владений Озерский редут и факторию-одиночку Нулато в глубине владений на реке Юкон. Она превратилась в форт с двумя башнями по противоположным углам укрепленного периметра. В самой столице были отремонтированы многие дома, построены новые склады и казармы, подновлено здание магнитной обсерватории, не забыты и церковные здания. Менее масштабные подновления были проведены и в далекой Павловской Гавани на Кадьяке. Были приведены в порядок замечательные горячие источники близ Ситки с температурой воды до 50 градусов. Обустройство американского курорта включало строительство ванн и помещений для желающих принять процедуры. Посещая горячие источники в Америке, князь вспоминал славную целебными ключами камчатскую Паратунку недалеко от Петропавловского порта

По затратам это все было много меньше, чем расходы на проводившуюся в то же время перестройку здания Главного правления в Петербурге. Но и американская столица была много меньше. Тем более, заботясь о продлении привилегий, директора РАК не только могли себе позволить, но и были просто обязаны поддерживать статус «главной квартиры», находящейся в какой-то версте от Зимнего дворца. Строительство в колониях достаточно планомерно продолжалось весь срок службы И. Фурухельма. Свои здания обретали структурные подразделения компании и заведения, не связанные непосредственно с Ново-Архангельской конторой. В частности,

было открыто училище для дочерей служащих компании. Русская Америка постепенно обретала инфраструктуру, сходную с губернской или уездной.

Первый год в колониях для новой администрации был весьма удачным. Байдарочные партии РАК добыли морского зверя столько, сколько не добывали в самый «урожайный» 1844 год. Существенно была увеличена добыча котиков на Командорских островах и островах Прибылова. Вместе с благодарностью из Петербурга было получено указание интенсифицировать добычу и мену мехов. С 1822 по 1860 г. РАК принесла чистой прибыли на 6,5 миллиона рублей в казну и на 4,5 миллиона рублей акционерам в виде дивидендов. Но уже наметилась устойчивая тенденция к сокращению ежегодных выплат по акциям.

Компания была озабочена, что пушная торговля постепенно превращалась из сверхдоходного бизнеса в бизнес убыточный. Расходы на «компанейское управление» стали превышать доходы от пушного промысла.

РАК вовсе не мечтала одеть в меховые шубы каждого жителя России. Бизнес компании был весьма изощренным, и меха, пока доходили до конечного потребителя, меняли много хозяев. Только индейцы и алеуты могли позволить себе менять меховую одежду каждый год. Чего добра-то жалеть. Но все это было до прихода компании. РАК пресекла «нецелесообразное» ношение местными мехов и вынудила аборигенов делать накидки из птичьих перьев. Имей птичье перо и пух хоть какую-то цену, компания заставила бы местных шить шубы буквально на «рыбьем меху».

Добыть мягкую рухлядь – только половина дела. Компания постоянно искала рынки сбыта. Традиционно это был Китай. Первоначально торг велся через Кяхту. После были освоены китайские порты Шанхай и Кантон. Там же был и рынок чая, которого ждали Европа и Америка. Поэтому компанейские корабли освобождались от груза мехов и набирали ящики чая. Чай в цибиках доставлялся традиционными маршрутами клиперов в Европу. Изрядная доля его доходила до Петербурга.

Компания вела довольно изощренную бухгалтерию. Управленческие расходы покрывались так называемой приценкой. Под этим подразумевалась колониальная прибавка к первоначальной стоимости товара, завозимого в колонии. Все, что продавалось в Русской Америке: продовольствие, предметы потребления, одежда и прочее, – продавалось только в компанейских лавках и только за колониальные деньги – марки. Общая сумма «приценки» превышала 70%, из них около 40% уходило на фрахт, т. е. доставку товаров. И более 30% были прибылью компании.

П. Тихменев в «Историческом обозрении» приводит следующий баланс колоний за 1857—1861 гг.

ДОХОДЫ, руб.

От пушного промысла От чаяОт других торговых приобретений От приценок

206 682 421 912 20 650 301 029