Текст книги "Чертовский переполох"

Автор книги: Владимир Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Я же говорил, они пьяные! – сказал Яромир, глядя на Поповича и Добрыню. Вид у них и в самом деле был как у пьяных. Глаза глупые, пустые, а у Добрыни вдобавок ко всему и слюнка бежит изо рта, как у натурального идиота.

– Вы где успели набраться? – загудел Илья. – Нашли, япона мать, время!

– Ой! Кто это? – Попович присел от удивления и тоже пустил слюнку.

– Смотри, не уписайся! – усмехнулся Илья.

– А я уже уписался! – обрадовался Попович и запрыгал на четвереньках.

– А я ука… – начала было Добрыня.

– Что-о?! – хором воскликнули Яромир и Муромец, не сводя глаз со своих боевых друзей.

– …кался! – радостно доложил Добрыня и весело заурчал.

– Колдовство! – первым догадался Яромир. – Пока мы отсутствовали, их…

– Заколдовали! – раздался громкий голос, и в домик лифта вошел кургузый человечишка в восточном халате, колдовском колпаке и сафьяновых туфлях на босу ногу.

– А ты что за черт такой? – мгновенно рассвирепел Яромир. – Убью, колдовская рожа!

– Ну так убей! – осклабился Дуремаг, а это был именно он. – Что же ты ждешь, а? Или ручки-ножки свело?

– Ах ты, гнида! – сказал Яромир, точнее, хотел сказать, но так и застыл с раскрытым ртом. Он хотел пошевелить рукой, но руки не слушались. Он попытался оглянуться на Илью – и не смог. Впрочем, Илья чувствовал себя не лучше. Он уже поднял кулак, чтобы вбить колдуна по самую шапку в землю, и замер с поднятой рукой.

– Витя! – радостно пропищал чародей. – Иди сюда! Полюбуйся на этих красавцев!

Громко стуча сапогами, в помещение вбежал Алхимус и присел от удивления.

– Учитель! Ты великий человек.

– А то! – самодовольно осклабился Дуремаг. – Самые простые заклинания – самые действенные, запомни, Витя! А сейчас мы их…

– Напоим коньяком! – обрадовался Витя.

– Не. Четыре идиота – это перебор. Мы их загоним в бутылки! Пусть томятся там до скончания времен. Вот потеха-то! Посмотри, там у них в ящиках какая-то тара!

Алхимус покрутился возле ящиков и вернулся с двумя пустыми бутылками из-под вина.

– В остальных демоны, – доложил он. – Двести штук, как одна копеечка!

– Это будет наше войско! – обрадовался Дуремаг. – Будет с чем лететь на Буян! У Идолища Поганого я стану графом. Да больше, больше – херцогом!

– Кем? – изумился Алхимус. – Хер…гоцем?

– Тебе не понять, – добродушно усмехнулся Дуремаг, – молодо-зелено! Приготовь пробки, сейчас я их загоню! Фень Шуй! Курасао, курасао, иокосука!

Алхимус схватился за голову от таких слов. В следующую секунду богатыри вздрогнули, как от удара током, и, превратившись в дым, медленно заползли в бутылки.

– Вот так! – весело сказал чародей, затыкая бутылки. Держи – тебе одна, мне другая. Смотри, не потеряй и не вздумай выпить! Лучше убери поглубже в карман. То-то будет подарок Идолищу Поганому!.. Эй, придурки!

– Ась! – молодцевато выпрямились Попович и Добрыня.

– Берите ящики и пошли за нами! Пошевеливайтесь, пока по башке не настучал!

– Слушаем, хозяин! – радостно ответили Попович и Добрыня и, подхватив ящики, посеменили вслед за колдунами к летучему кораблю.

31

Терем Дормидонта гудел, как растревоженный улей. В пиршественной зале сменили скатерти, выбросили огрызки огурцов и чисто обглоданные лягушачьи кости. Квакушек скушал Крючеслав, по простоте душевной принявший их за дичь. Он даже пытался доказать одному из слуг, что это вальдшнеп, а не воробей.

– Это оно! – строго сказал он смущенному слуге. – Летает и чирик-чик-чик!

– Ква-ква! – вежливо уточнил слуга, укладывая возбужденного монарха на лавку. Крючеслав так и заснул с лягушачьей лапкой в руке.

Когда стол был накрыт заново, монархи стали понемногу приходить в себя. Первым на правах хозяина продрал глаза Дормидонт. После кизюмовой настойки его мучил сушняк, головная боль, радикулит и еще сотни две слабо различимых болезней. Его величество скривился, охнул и потянулся было за огуречным рассолом, но тут ему в голову пришло, что… как бы не все монархи в сборе…

Дормидонт принялся вспоминать, кто к нему прилетел. Первым был, несомненно, Теодоро, король гишпанский. Он по-прежнему сладко посапывал в объятиях сурового Фридриха. Не заметить Артура было нельзя. Венценосный старец так назойливо бормотал во сне, что у Дормидонта заложило уши. Причем бормотал он с явным малороссийским акцентом.

– Який гарный хлопец Ланцелот! Ну шо пристал? Уйди, противный, от тебя носками воняет…

Дормидонт на всякий случай оглянулся, но никакого Ланцелота не увидал. Тут Артур зачмокал губами, захныкал и перевернулся на другой бок, придавив Крючеславу голову. Доблестный заполонский король задрыгал ногой, но смирился и затих.

– Кого-то не хватает! – подумал Дормидонт. – Кого же? – Он хотел было разбудить Кощея, но тот лежал тихо, как покойник, сложив на груди длинные сухие руки. Дормидонту стало немножко страшно. Он хотел тронуть великого канцлера за плечо, чтобы убедиться, что тот жив, но Кощей, не открывая глаз, тихо произнес:

– Лекарство у меня, в правом кармане…

Его величество быстро извлек из кощеевского кармана плоскую фляжку и, не раздумывая, сделал глоток. Ничего более противного Дормидонт не пил никогда в жизни. Только железная воля спасла его величество от позора. Он нашел в себе силы добежать до туалета и уже там его многострадальный желудок очистился полностью. И не один раз. Вернулся он в слезах, с упреком, готовым сорваться с уст.

Кощей уже был на ногах и что-то пил из железной фляжки. Увидев Дормидонта, великий канцлер смутился.

– Вы перепутали карманы! – сказал он готовому разрыдаться царю. – В левом у меня тоже лекарство. Называется рыбий жир. Я пью его от похудения… а в правом – вот! – он протянул Дормидонту фляжку.

Зверский запах чистого спиритуса развеял тусклый рыбий дух. Дормидонт зарозовел, и в голове у него прояснилось.

– Одного не хватает! – прошептал он, кивая на королей.

– То есть как? – опешил Кощей и принялся считать королей по головам.

– Точно, одного не хватает! Гишпанский здесь? Здесь! Биварский тоже, Крючеслав… а где франкмасонский Лодовик?

Действительно, Лодовик исчез, как в воду канул. Кощей посерел лицом и вышел за дверь, разбираться с дворней. Вскоре он вернулся и, потирая руки, доложил:

– Нашелся, негодяй! Он сейчас в девичьей сидит, читает служанкам стишки и учит, как правильно подвязывать чулки. Сейчас я его приведу!

– Я с тобой! – загорелся Дормидонт, который за всю свою жизнь так и не набрался смелости, чтобы заглянуть в девичью. Они на цыпочках прошли в соседнее крыло и, делая вид, что не обращают внимания на полуодетых девиц, вошли в горницу.

В это время франкмасонский король объяснял девушкам, что такое нижнее белье. И не только объяснял, но и ловко демонстрировал, что и как оно должно закрывать. Девки весело повизгивали, но не разбегались. Увидев Дормидонта, Лодовик нехотя вытащил длинные мосластые руки из-под ближайшей юбки и поднялся на ноги.

– Ах, это вы, сир?!

– Я не сыр, а царь! – мрачно поправил его Дормидонт. – Охота вам дворовых девок щупать, когда у нас боярские дочери неяглые ходят! А вы, бесстыдницы, кыш! Ишь, растопырились!

Девки засмущались, и тут Дормидонт, к своему полнейшему ужасу, увидел чей-то необъятный голый зад. Служанка переодевалась в домашний сарафан.

Его величество вышел из девичьей, ведомый под руки суровым Кощеем и весело ухмыляющимся Лодовиком.

– Какое тяжкое бремя быть царем на Руси! – бормотал Дормидонт. – За что мне такие муки, за что?!

– Это муки радости, мой царственный брат! – утешал его Лодовик. – Прикажите этой красотке, и она сегодня же войдет в вашу опочивальню.

– Но не выйдет! – бесконечно тоскуя, возразил Дормидонт. – Царица ее подсвечником прибьет! Как пить дать, прибьет!

Кощей принялся объяснять особенности лодимерского быта, но франкмасонский король его не понял.

– У нас свобода, – пояснил он. – У королевы своя спальня, у меня своя… и не одна. И вообще, мы друг другу стараемся не надоедать. Встречаемся за обедом, и то не всегда. Но раз в год обязательно! На балу. В этот день королева надевает свои любимые подвески.

Между тем в трапезной царило оживление. Короли уже сидели за столом и поправлялись кизюмовой настойкой. Вошедших они встретили приветственными криками:

– Штрафную, штрафную!

Больше всех старался Крючеслав. Он подхватил вазу из-под фруктов, вылил туда жбанчик настойки и, пошатываясь, пошел к Дормидонту.

 
Кубок заздравный
Полон давно! —
 

процитировал он неизвестное стихотворение.

 
Пеной угарной
Брызжет вино! —
 

хором подхватили Теодоро, Фридрих и Артур. – Пей до дна, пей до дна!

Дормидонт попытался сопротивляться, но настырный Крючеслав все-таки вручил ему импровизированный кубок, и под рукоплескания царь выцедил чашу до дна. Под веселый хохот и прибаутки все снова расселись по местам и налили по новой.

Его величество с ходу навалился на икру. Ел истово, ложками, пытаясь накормить зияющую пустоту в желудке. Пустота, усиленная настойкой, казалась бездонной. Поэтому вслед за икрой последовала курочка, вслед за курочкой кабанчик, потом телячья лопатка, бараний бок, стерлядка и, конечно, копченый осетр. Подали блюдо с устрицами, но Дормидонт убоялся сего заморского деликатеса. Зато остальные венценосцы с радостью набросились на бедных моллюсков. Устрицы пищали от ужаса, перекрывая нестройный гул голосов. Теодоро покатывался со смеху, глотая сопротивляющийся деликатес. В конце концов он свалился под стол и ему на ухо наступил биварский Фридрих. Назревавший международный скандал был погашен только новой порцией настойки. Теперь уже все валялись со смеху, глядя на распухшее ухо гишпанского короля, на котором отпечатался протектор сапога могучего биварца.

Фридрих приобнял погрустневшего Теодоро.

– Все путем, Тео! – прогудел он ему в ухо, роняя изо рта кусочки морской капусты. – Это на пользу, лучше слышать будешь. А хочешь – наступи мне на ухо! Братва! Я требую, чтобы Тео наступил мне на ухо! Нет? Ну тогда выпьем на брудершафт!

Короли наполнили стаканы и выпили на брудершафт. После этого Фридрих полез целоваться к Теодоро, и, поскольку был вдвое сильней, так вцепился в гишпанского монарха, что перекрыл ему весь кислород. С минуту Тео пытался отвечать на братский поцелуй, но потом задергался, кое-как вырвался и с пунцовыми губами надулся в углу.

– Господа! Я хочу сказать слово, – произнес Дормидонт, тяжело ворочая языком. – Это… не слово, а речь!

В это время Кощей тронул его за плечо.

– Ваше величество, я вынужден удалиться. Меня принуждают к этому неотложные государственные дела. Вы здесь посидите, поговорите, а я должен встретиться с кардиналом Ришелье. Речь пойдет о поставках навозного газа… ну вы знаете, что я имею в виду.

Дормидонт важно кивнул и снова перевел взгляд на венценосных братьев:

– Да! У меня есть предложение!

– Слово Великому князю Лодимерскому! – закричал Крючеслав, вскакивая из-за стола. – Господа, хорош базарить!

Кое-как ему удалось угомонить развеселившихся монархов. Лодовик незаметно хлопнул стакан настойки и захрустел мочеными груздями. Артур деликатно облизал блюдце из-под икры и полез за новой порцией. Крючеслав незаметно сыпанул Фридриху в стакан ложку деручего перца. Дормидонт оглядел собравшихся и, покачнувшись, поднялся с места.

– Братья! – начал он торжественным голосом. – Наша жизнь нелегка. Нас никто не любит, даже жены. Каждый подданный только и мечтает о том, чтобы его король окочурился! Ведь верно, братья?

– Верно! – подхватили за столом. – Живем хуже собак! Ни любви, ни ласки!

– Одни завистники кругом и льстецы!

– А у меня брата в Бастилии пришибли! – неожиданно признался Лодовик, смахивая пьяную слезу. – Та еще сволочь была, брат называется! Всю жизнь продержал меня в железной маске!

– О чем я и говорю, – продолжил Дормидонт, промакивая глаза салфеткой. – Поэтому давайте любить друг друга!

За столом повисло неловкое молчание.

– А что? – раздумчиво произнес Фридрих. – Идея в принципе… – Тут он посмотрел на Теодоро, и гишпанский король залился краской.

– Я не могу! – испугался Артур. – У меня старческий маразм!

– Братцы, вы меня не так поняли! – Дормидонт прижал ручки к пухлой груди. – Мы будем любить друг друга братской любовью, помогать, если что, и это… давайте организуем союз! Я уже придумал ему название. Пусть он называется просто: КВН!

– Это что? – с ходу заинтересовался Крючеслав.

– Клуб Венце-Носцев! – объяснил Дормидонт. – Мы будем раз в год собираться и все наши проблемы решать сообща. И с врагами разбираться сообща! А в перерывах травить соперников и анекдоты. Устроим капустник, пригласим хорошеньких… Кстати, никто из вас не видел танец живота?

– Танец чего? – ошарашенно заинтересовались все, и в первую очередь Артур.

– Это… – Дормидонт мечтательно закатил глазки. – Это когда голая красотка залезает на стол и там, среди бутылочек и закусочек, начинает такое вытворять!

– Согласен! – закричал Фридрих, багровея на глазах. – За это выпьем!

– За КВН!

– За братство между народами! – слабо вякнул Артур. На него снисходительно посмотрели, похлопали по плечу.

– Бывает! – сказал Крючеслав и поднял стакан.

– Пройст! – сказал Фридрих и опрокинул настойку с перцем. Все дружно выпили и принялись закусывать, только Фридрих и Крючеслав сидели с вытаращенными глазами.

Первым вздохнул Фридрих.

– Никогда не думал, что настойка с перцем так за душу берет! – Он пихнул локтем Крючеслава и хитро прищурился:

– Ты мне ложку сыпанул, а я тебе две!

Тут все повалились от хохота. Засмеялся и оклемавшийся Крючеслав, выдыхая изо рта короткие язычки пламени.

– Ну что, братья? – Дормидонт встал из-за стола. – Айда к эмиру бухарскому смотреть танец живота! Он на соседней улице живет, в дипломатическом квартале. Там у него целый гарем! Все восточные красотки, а одна прямо черножо… чернокоженькая!

– Впере-од! – зарычал Фридрих. – Урра!

Монархи дружно полезли из-за стола и нестройной толпой двинулись к выходу.

32

Альфред, председатель ГКЧП – Городского комитета чертей-подпольщиков – вытер губы кончиком хвоста и прошел в помещение, где располагался штаб восстания.

В комнате было накурено так, что фигуры чертей расплывались в сиреневом тумане. На столе лежали пустые и початые пачки «Беломора». Это зелье с большими трудностями доставали из-за бугра. За бугром было Тридевятое царство, и туда добирались только самые упорные. Многие из них эмигрировали, справедливо считая, что там, за бугром, для чертей настоящее раздолье. Они открыли свой бизнес, занялись торговлей, разбогатели. Себя они называли диким словом – олигархи. Но все-таки полностью связь с родиной не теряли и снабжали угнетенных братьев «Беломором» и порнографическими журналами.

Альфред вошел, вдохнул тяжелый табачный кумар и на мгновение обалдел. Впрочем, к нему тут же подскочили два вежливых черта и, держа за лапы, провели к столу.

– Где последние сводки? – с трудом откашлявшись, спросил Альфред.

– Партайгеноссе, они перед вами! – доложил один из адъютантов, маленький, шустрый чертенок по прозвищу Липучка. Альфред взял листок, исписанный корявым почерком, и ничего не понял.

– Кстати, а почему никто не кричит «хайль»? – вяло поинтересовался он.

– Хайль! – с готовностью крикнул Липучка и тут же получил от кого-то по ушам.

– Хайль! – неохотно откликнулось несколько заговорщиков. В дальнем углу завозились, кто-то пискнул противным голосом:

– Пошел на… хайль! – и тут же глумливо захихикал.

Альфред возмутился:

– Опять обкурились, черти! Нашли время веселиться! Вот хвосты-то пооткручиваю!

– Не волнуйтесь, партайгеноссе, – зашептал Липучка. – Это наблюдатели с болота. Мы сами потом с ними разберемся!

– Ну хорошо, – смягчился Альфред. – А что. хоть тут написано? Не вижу без очков, и дым этот проклятый… Курить надо бросать! Вон в Тридевятом царстве ни один уважающий себя черт не курит!

– Зато они пьют, – шепотом подсказал Липучка – и сердито взмахнул хвостом.

– Мы тоже пьем, – туманно возразил Альфред. – Правда, только это, как его… пиво.

– И едим орешки! – радостно подсказал адъютант. – Хотите? Сейчас устрою!

Он куда-то сбегал и явился с бутылью, в которой тускло плескалось что-то мутно-желтое.

– Наливай!

Липучка нацедил в кружку пива и поставил на стол орешки.

– Угощайтесь, партайгеноссе. У нас сегодня по-походному.

Альфред, задержав дыхание, выдул пиво и потянулся за орешками.

– Что уж, прожарить как следует не могли? Да и не орешки это, а какие-то полешки! – он сжевал без аппетита угощение и снова взял в руки листки. – Прочти, что там?

– Последние сводки, – доложил Липучка. – Богатыри ликвидированы кумарскими магами… это раз!

– Что ты мне про богатырей? По делу давай!

– Теперь по делу. Короли сидят в трапезной и пьют самогон. Их можно брать тепленькими! С острова Буяна сообщений пока нет, но мы ждем их с минуты на минуту. Идолище Поганое скоро проснется и…

– Пусть просыпается, лишь бы к нам не совалось, – перебил его Альфред. – Это лесные чертяки по нему соскучились, а нам и так хорошо, верно?

Липучка захихикал.

Альфред покосился на остальных. Все были заняты делом. Кто-то чертил на бумаге план переворота, кто-то выписывал фамилии членов будущего правительства, но Альфред остался недоволен.

– Ша! – гаркнул он, перекрывая общий шум. – Ситуация известна всем. Кто не с нами, тот против нас! Промедление смерти подобно! Что скажет по этому поводу мой ученый секретарь?

Липучка сбегал в угол и принес ведро с Гарри. Альфред поднял крышку и посуровел.

– Почему Гарри осталось так мало? Где остальное? Кто сожрал моего секретаря? Гарри!

– Я слышу вас, партайгеноссе! – донесся из ведра слабый голос секретаря.

– Гарри! – Альфред невольно обмахнулся хвостом. – Нам нужен твой совет. Сегодня… точнее, сейчас мы должны выступить и захватить в заложники всю королевскую рать.

– Идите к чертовой матери! – слабым голосом ответил Гарри.

– Мы там уже были, – растерянно сказал Альфред. – У меня до сих пор бока болят! Она велела торопиться.

– Вот и идите, только крышку закройте, – попросил Гарри и смолк.

Альфред встал со стула.

– Гвардия! Слушай мою команду! Время «Ч» наступило! Мы идем брать заложников. Отныне наша свобода и благополучие в наших руках. Долой гегемонию людей! Да здравствует Учредительное собрание!

– А что это такое? – прошептал Липучка.

– Не знаю, но звучит внушительно, – признался Альфред. – Ну чего застыли?

– Дык…

– Командир, а может, ну его на фиг? Пиво есть, орешки тоже…

– Разговорчики! – рявкнул Альфред. – На рога насажу! А ну марш на выход! Разложились, понимаешь, лентяи, лоботрясы! Я вам устрою!

При помощи пинков и рогов он быстро навел порядок и даже добился известного энтузиазма. Отряд чертей, вооруженных палками, мотыгами и дрекольем, шустро припустил по подземной галерее. По мере продвижения к ним присоединялись новые бойцы, элита подпольного спецназа. Наконец они замерли у входа, ведущего в царский подвал, и затаили дыхание.

Альфред постучал условным стуком – тринадцать раз, и дверца распахнулась. На них уставилось испуганное лицо Ульриха.

– Где короли?! – сурово спросил Альфред.

– Были в трапезной! – залепетал Ульрих. – Они там пить изволят! Свинничают как поросята, передрались все…

– Я тебя не спрашиваю, что они делают, – прервал его Альфред. – Главное – они там! Вперед!

И толпа чертей-подпольщиков ринулась вверх, по дворцовым коридорам.

Малочисленная стража сопротивления не оказала. Напротив, один из стрельцов даже вызвался проводить жутковатую гвардию до места.

В тот же миг дворец наполнился визгом и воплями перепуганной дворни. Кто-то из поварят, не раздумывая, запрыгнул в котел, но там уже сидел и дрожал шеф-повар. Кто-то из слуг попытался прижаться к стене, но был избит и засунут в уборную. Настоящее сопротивление оказал только стрелец Васька, стоящий у дверей трапезной. Он засучил рукава и бросился на чертей с кулаками. Свалка получилась изрядная. В суматохе Альфреду подбили глаз, наступили на хвост, кому-то отломали рог, кому-то сломали копыто. В конце концов Ваську удалось усмирить, связав хвостами, оторванными у двух боевиков. Боевики стоически перенесли эту операцию. В следующую секунду Альфред рванул дверь, и гвардия чертей-подпольщиков ввалилась в трапезную.

В просторном помещении никого не было.

– Нас предали! – затрясся Липучка. Если бы он мог побледнеть, он бы, наверное, побледнел.

– Ерунда! – отмахнулся Альфред, понимая, что они влипли. – Скоро эти королишки появятся! Жрать-то всем охота. А пока, братцы, навались! Ба, да тут и выпивка!

И гвардия с восторженными воплями налетела на стол.