Текст книги "На гребне волны (СИ)"

Автор книги: Владимир Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– От большого полка – запас. Конницу Самарро внутрь! Метатели «греческого огня» подготовить. Стрелки… по готовности. И да пребудут с нами боги Асгарда включая одного хитромудрого йотуна и детей его!

***

В любом сражении есть ключевой момент. При Бородинской битве сражение за «Багратионовы флеши». Наиболее яркое и значимое сражение Семилетней войны, битва при Кунерсдорфе, где сошлись пламенный натиск Фридриха Великого и осторожная, выверенная тактика генерала Салтыкова, решилось при штурме пригорка под названием Шпицберг. Именно к нему пруссаки перебросили почти всё, что имели... и растратили, после чего получили со стороны русских, эти самые резервы сберегших, роскошного пинка.

Вот и сейчас случился тот самый решающий момент. Кордовцы чересчур воодушевились возможностью убить или пленить аж двух из трёх королей противника – меня, конунга Руси Хальфдана и Бермудо II, короля Леонского. Удайся им это, то Гарсия II Наваррский и впрямь не смог бы руководить общим сражением. Однако… тут всё было вовсе не так, как казалось малость помрачённым разумам аль-Мансура и его окружения.

Непонимание! Именно эта эмоция начинала овладевать умами кордовских военачальников тем сильнее, чем дольше они пытались штурмовать вроде бы такое простенькое препятствие как построение из странных повозок. С самого начала и до сего момента. Отсутствие какого-либо встречного удара конницей. Ноль попыток отступления, соединения с другими частями нашего войска. Отсутствие стремления испанской конницы во что бы то ни стало прорваться в королю Леона, спасти его от явной и чрезмерной опасности. Лишь арбалетные болты, что летели в надвигающуюся на нас конницу мавров.

Таранить скрепленные цепями повозки? Некоторые по скудости ума попытались это сделать. Вечная память местным лауреатам премии не существующего тут Дарвина!Приблизиться вплотную и растащить эти самые телеги? Опять сильно смешно. Их же не верёвочками связали, а цепями, причёмпропущенными через заранее сделанные скобы и всё это было скреплено могучими замками. Хрен разорвёшь и фиг растащишь. Можно лишь прорубить проход топорами либо поджечь. Но это нужно было сперва понять, а потом ещё и ухитриться сделать. Плюс оковка железом в нужных местах, плюс древесина отнюдь не легкогорючая. Благодать для обороняющихся и большой гемор для пытающихся сокрушить гуляй-город.

Нахлынули… и откатились, нещадно расстреливаемые и избиваемые кистенями и топориками-чеканами на длинных рукоятях. Те самые виды, наиболее хорошо себя показавшие в печенежских войнах. Опять нахлынули, как бы под прикрытием множества стрел. И что? Если стрелы кого порой и задевали, так большей частью лошадей и иногда испанцев, коим происходящее было в новинку. А короткий инструктаж не отложился в подкорке. И опять откат, и опять никакого результата. Только вот битва шла не только тут, но и там, вовне. Что пехота, что конница с обеих сторон оказались задействованы по полной.

Сперва кордовская пехота вновь было предприняла попытки обрушить хирды, стучась о них, словно бараны о новые ворота, но… результат был аккурат как у тех самых рогатых животин. Нулевой. Отступление… затем, судя по всему, взбодрение путём обезглавливания или там ломания хребтов для особо робких, и вновь попытки атаковать. Только на сей раз основной упор был сделан на попытках заткнуть орудия и метатели «греческого огня». Шансы имелись, даже учитывая обильно разбросанный чеснок. Имелись бы, не отступи правый и левый полки к тем самым позициям и не займи полноценную круговую оборону. Свернувшись в шилтроны – те самые круговые построения, ощетинившиеся короткими копьями, прикрывшиеся щитами и вообще очень-очень злобные. Пассивная оборона? Не совсем, потому как «греческий огонь» продолжать жечь не души, но туши наступающих, «чесночины» порой впивались даже в обычную обувь кордовской пехоты – союзников то провели через безопасные коридоры, а у варяжско-прусской братии обувка была специальная, должным образом усиленная, чтоб уж наверняка. Кавалерия испанцев тоже не просто так, а кружила где-то рядом, пусть большую часть внимания вынужденно уделяла тем мавританским конникам, что ещё были в этом секторе. Сопоставимые уже были силы, оч-чень сопоставимые. Плюс там то хилая поддержка конных и не только лучников, а с нашей стороны… Помимо прочего, были спущены с цепи конные арбалетчики Мала, а уж их можно было с полным основанием считать элитой. Быстрые перемещения. Стрельба в высоком темпе. Высокий процент попаданий. Конные арбалетчики по возможности уклонялись от ближнего боя, но если таковой вдруг случался… Арбалет за спину, шит и клинок в руки и айда показывать умения именно что конного воина. Хорошие умения, надо отметить. И поддерживаемые собратьями-стрелками, ведь не могло быть такого, чтобы все воины оказались вынужденными сменить арбалеты на клинки.

Битва рычала, стонала, кровь, как и всегда в таких случаях, обильно удобряла землю. Ну а Хель… она собирала привычную свою жатву, никого не обделяя своим безразличным вниманием. Вот уже и колёсные метатели то тут, то там стали отплёвываться шипящими струями пламени, прожигая во вражеских порядках настоящие просеки. Вновь вопящие, но быстро затищающие живые факелы разбегаются в разные стороны, корчатся, падают… затихают.

Мясорубка! Мельница, куда подсыпают не зерно, но человеческие тела. Получая на выходе фарш грубого помола из крови, костей и мяса. И чувствуется, что кордовцы уже выдыхаются. Окончательно, вот-вот и начнут отступать, ведь уже никакие зверства их «заградотрядов» не помогут держать напряжение боя, заставлять простых конников и пехотинцев, видящих огромные потери, опять бросаться на почти что верную смерть. Ту, которая забирает кого-то слева, справа… порой идущих спереди или сзади. Безопасных мест просто нет, ведь гибель не так часто приходит от клинка или копья, как от арбалетного болта, стрелы, сжигающего всё и вся пламени, что то и дело падает с неба, окатывая огненным ливнем всё вокруг. Смерть… Она столь «приветливо» улыбалась кордовцам, что те действительно могли не отступить, а просто побежать. И это невзирая на таки да сохраняющийся численный перевес. Очень уж их было много, столь большое количество очень сложно перебить в правильном бою и даже расстреливая как на стрельбище.

– Перелом, брат! – уже не говорит, а хрипит Магнус, успевший сорвать голос, отдавая приказы. Возраст… он и до него стал добираться. Хотя, как по мне, не те у него ещё годы. Мда, годы не те, а вот многократно срываемое и простуживаемое горло – это несколько иное. – Не отступление, бегство. Нам нужно оно! Пускай Самарро. И пусть «шары» вновь становятся хирдами. Пора давить!

– Пора так пора. А время действительно пришло, песочные часы готовы перевернуться.

И понеслось. Очередной пуск огненных струй из сифонофоров. На сей раз вообще из всех готовых, чтобы наверняка заставить отшатнуться врагов подальше и подольше. Лязг размыкаемых цепей, открывающих выходы из нашего уже сыгравшего свою важную роль гуляй-города. Из сразу двух открытых проходов сперва выплёскиваются струйки пехоты, тут же формирующиеся в строй. Уже затем, когда ощетинившийся острой сталью ещё не хирд, но боевой порядок мог обеспечить безопасность прохода, вперёд рванула конница Самарро. Вся, без остатка, вооружённая, помимо обычного оружия, ещё и чёткими указаниями, как и что им предстояло сделать. И не только она.

Правое и левое крылья перестраивались из сомкнувшихся вокруг батарей шилтронов в обычные, более привычные варианты строя. Трансформировавшись же. начинали давить на мавров, переходя в наступление. Благо сил у них, отсиживавшихся в обороне, сохранилось достаточно. Большому полку и вовсе перестраиваться не требовалось. Почти не требовалось.

Ну и конница Лоркада и короля Наварры, она тоже не спала. Пользуясь тем, что большая часть конницы мавританской билась и убивалась о гуляй-город, уменьшаясь в числе, леоно-кастильцо-наваррцы устремились даже не на просто мавров, а туда, где находился сам аль-Мансур. Численность уже позволяла. Особенно учитывая отвлечение всей пехтуры и части конницы на неудержимо ползущие вперёд хирды.

Вот и она в гости пришла. Дочь ныне забытого бога, но сама вновь и вновь о себе напоминающая. Паника! Нещадно избиваемые со всех сторон, кордовцы даже не отступали, они улепётывали со всех ног. И хорошо было тем, кто мог пользоваться четырьмя чужими ногами! Бегущие же на своих двоих безжалостно расстреливались, вырубались… Пленных в этой битве при Куэльяре брать никто не собирался. Вообще никого, ни единого человека. Хороший мавр – мёртвый мавр! Именно такую установку получили наши союзники. Росичам же и пруссам и напоминать не следовало, все и без этого были в курсе наших тут целей и интересов, в число коих сохранение популяции способных носить оружие мавров точно никак не вписывалось. Да и в принципе лишние они на всей территории Европы. Нах хаус, непосредственно в родимую африканию. Это уже потом можно будет решать, куда гнать дальше, чтоб хорошие для жизни места не занимали. В частности, прибрежную зону, на которую имеются далеко идущие планы.

Вдох и выдох. Вдох… Опять выдох. Лишние мысли пока убрать, вновь сосредоточиться на битве, в которой перелом уже точно произошёл, но необходимо ещё и поставить большую, жирную и ярко кровавую точку.

– Главное, чтобы конные стрелки Мала сумели сделать то, что от них требуется.

– Тут лишь если боги помогут, – развел руками Магнус, лицо которого выражало лишь безмерную усталость. Было бы больше именно нашей конницы… А так может и уйти халиф. На время.

Эх! Хотелось сорваться вместе с одним из хирдов или повести остатки резерва – пешего, конечно, ибо я и полноценная конница ни разу не сочетаемся – но приходилось давить порывы души. В моём положении полагалось лишь смотреть и при необходимости отдавать дополнительные приказы. Или не отдавать, если всё и так идёт по одному из заранее проработанных вариантов. Времена ярла-воина успели закончиться, этот этап остался в не шибко далёком, но однозначно прошлом.

– Так завершается господство Кордовского халифата, – без особых эмоций, просто как уже свершившийся факт, подчеркнул я, обращаясь к подошедшему вместе с несколькими своими приближёнными королю Леона. – Теперь даже если халиф и часть его армии и сумеют выбраться, сбежать, то…

– Мы не сможем перебить всех, – хоть в глазах Бермудо II Переса и горело пламя энтузиазма. Он всё ещё боялся окончательно поверить в случившееся. – Даже сейчас они большей частью бегут, а не убиты. Почти сто тысяч!

– Было почти сто. А сколько осталось уже сейчас? Какое количество будет перебито моими и вашими воинами во время бегства? Сколько сгинут по дороге или умрут от полученных при битве ран? Но главное не в этом, Бермудо.

– А в чём же тогда?

– Чаши весов. Чем большее количество мавров будет мертво в результате этого сражения. Тем легче будет вам, владыкам Леона, Наварры, иных стран, вести Реконкисту дальше. Численный перевес – вот что мешало. Теперь он или полностью исчезнет, или станет далеко не столь значительным, как было недавно. Вдобавок и наша поддержка не исчезнет, хоть и станет не столь значимой и существенной. Ну и, конечно, нельзя допустить возобновления распрей. Пусть лучше кордовские эмиры грызутся между собой, оставим им это несомненно греховное занятие.

Пока я ездил по ушам леонскому монарху и его приближённым, дела шли и развивались не самым лучшим из вариантов, но вполне меня устраивающим. Та самая паника, охватившая кордовцев, заставляла их драпать, сломя голову. Только вот сам аль-Мансур никак не мог осознать и принять неизбежное поражение, пытаясь силой удерживать хоть отдельные части. Удерживать, тем самым упуская возможность самому ускользнуть. Вот она, сила воздействия оккультным способом, воочию продемонстрированная. Сперва я, понятное дело, не мог этого знать. Слишком далеко, никакая оптика из имеющихся не могла показать, что творится там, во вражеском тылу. Зато имелись гонцы, дымовые сигналы опять же, которые легко подавать и легко читать, если знаешь, что именно они означают.

Халиф Кордовы, упустивший удачный момент для бегства с остатками сохраняющих боеспособность отрядов, всё же прозрел. Видимо, ментальное воздействие арконских жрецов таки да оказалось перебито страхом близкой смерти. А может просто закончилось, тут уж если кто и ведает, то они сами. Но беспокоить их, отдыхающих после перенапряга едва-едва возвращающихся способностей… не самое лучшее и уж точно жестокое не к месту решение. Сейчас всё едино не о них, а об аль-Мансуре, который в последний момент попытался было улизнуть, но… Мал, умница, так хорошо использовал свой отряд конных арбалетчиков, так качественно засыпал улепётывающего халифа ливнем болтов, держась вместе с тем на расстоянии, что не оставил халифу особого выбора. Выбор, он у Мухаммада ибн Абдаллы ибн Абу Амира оставался между повышенным риском продолжать бегство, поминутно теряя людей, лошадей, уменьшая отряд в численности и постоянно сам рискуя получить болт-другой в уязвимые места организма, и вторым вариантом. Каким? Укрыться в находящемся рядом Куэльяре, а уж из-за стен этой пусть плохонькой, но крепости или пробовать откупиться от победителей или надеяться, что удастся прорваться при помощи пусть сейчас улепётывающих, но способных несколько позже собраться с духом и вернуться войск. Вернуться может и не для того, чтобы вырвать победу уже в новой битве, но хотя бы для того, чтобы помочь своему халифу вырваться и отступить в те земли, где можно было чувствовать себя в безопасности. А уж потом…

Аль-Мансур выбрал второй вариант. К моему большому облегчению. Именно эту весть принёсли сперва подаваемые дымом сигналы, а затем и гонцы. Бывшие очевидцами того, как отряд со знаменем халифа Кордовы въехал в открытые ворота крепости. А уж потом к Куэльяру и другие отряды стали стекаться. Из тех, вестимо дело. кто сохранял хоть некое подобие выдержки и желания оставаться рядом с аль-Мансуром, вместо того, чтоб бежать, куда глаза глядят.

Вот он, завершающий акт для кого-то драмы, а для других феерического выступления. Если аль-Мансур и впрямь заперт внутри крепостных стен, то он… обречён. И неважно, сколько воинов находится рядом – Куэльяр крепость невеликая. Плевать даже если сумеет смыться несколько более число мавров, чем мы предварительно рассчитывали. Пофиг на эти вторичные аспекты! Отрубить голову халифата – тело без качественного мыслительного центра уже куда менее опасно. Смены у аль-Мансура покамест не наблюдается. Достойной смены, я имею в виду, поскольку желающих сесть на освободившийся трон будет огромное количество. А когда много претендентов, они часто начинают рвать друг друга с такой силой, что во все стороны летит не только кровь, но и откалывающиеся от государства кусочки. Самое оно. То, что добрые доктора с севера прописали!

Глава 8

Июль (червен), 997 год. Кастилия, Куэльяр.

Ярость почти никогда не накатывала на меня столь сильно, что я готов был забыть обо всём постороннем, отбросить в стороны все сдерживающие установки, целиком и полностью отдаться желанию разорвать наиболее мучительным образом в клочья тех, кто вызвал её. А вот недавно это едва не случилось! Причиной чуть было не состоявшегося приступа острой ненависти стал, что и неудивительно, халиф Кордовы Мухаммад ибн Абдалла ибн Абу Амир. Даже будучи загнанным в ловушку, которой стала крепость Куэльяр, хренов мавр, уже без считанных дней покойник, разбрызгивал вокруг себя свойственную их породе ядовитую мерзость. Хорошо так ею плескался, наглядно показывая, к чему приводит и может привести в будущем любой вид сотрудничества с совершенно чуждыми европейцам ментально народами.

Впрочем, вся картина сложилась далеко не сразу. Сперва Куэльяр стал просто магнитом, притягивающим к себе остатки тех мавров, которые уже не могли или просто не захотели бежать куда глаза глядят. Сельди в бочке – вот подходящий эпитет для того, что творилось внутри крепостных стен после того, как наши войска обложили Куэльяр со всех сторон, чтоб и мышь не проскользнула. А пока эти самые сельди мавританского посола утрамбовывались поплотнее в ограниченном пространстве,нНам представилась возможность окончательно разобраться с последствиями собственно боя. Они, надо заметить, были масштабнейшие.

Трупы и трофеи, раненые и немногочисленные пленные. Немногочисленные, потому как брать оных мы не стремились, а всё же взятые были теми, кого сперва стоило как следует расспросить, а уж потом одним движением клинка прервать земной путь очередного мавра. Подсчёты опять же, покамест самые приблизительные, поскольку испанская кавалерия ещё не закончила преследование.

Приблизительные, зато внушающие! Из более чем девяноста тысяч кордовцы одними убитыми уже потеряли более тридцати. Сколько заперлось внутри Куэльяра, мы подсчитать по понятным причинам не могли, но что не пара тысяч так гарантия.Остальные… Бежали и продолжали истребляться пустившимися вдогон кавалеристами, что давало надежду на ещё более сильное сокращение числа мавров. В сравнении с этим наши потери настаивали на однозначно оптимистичный лад. Меньше тысячи безвозвратно потерянных в наших рядах, три… нет, скорее четыре тысячи союзников. Соотношение безвозвратных потерь примерно один к десяти – самое оно при противостоянии европейцев с азиатами, как по моему глубокому убеждению. Надо только следить за уровнем подготовки войск, использовать передовое вооружение, качественную броню и особенно внимание уделять предотвращению различных междоусобиц. Вот тогда все и будет складываться сходным образом.

Лагерь после битвы – тот ещё бедлам, откровенно говоря. Стоны раненых, громкие крики оставшихся невредимыми, но выплёскивающих остатки не растраченной в битве ярости вояк. Командиры, похваляющиеся своей удалью, умом, а заодно насмехающиеся над теми, кто пытался им противостоять, но в результате бежал, роняя обгаженные портки. И это всё не от всей ширины души, поскольку хоть битва при Куэльяре была закончена, но сама крепость ещё торчала гнилым зубом, не давая о себе забыть. Проклятье, да я бы лично выпорол того, кто попытался бы выкинуть из своей дурной головы тот факт, что за стенами крепости засела наша главная цель – халиф Кордовы.

Вот мы и не забывали. Охрана нашего основного лагеря, команды трофейщиков, полноценное охранение перемещающихся к Куэльяру орудий и метательных машин – за всем этим приходилось хоть немного, да следить. Пускать что-либо на самотек… Можно, конечно, благо командная вертикаль в войске была выстроена вполне приличная, но на душе всё равно как-то поспокойнее, когда сам отслеживаешь ситуацию. Не вмешиваешься без действительно крайней нужды, упаси Один от подобного, дабы не сковывать инициативу подчинённых, а именно следишь.

Справлялись парни и немногочисленные девушки неплохо. Некоторую сумятицу вносили разве что союзники, большей своей частью не привыкшие к весьма суровой дисциплине, от которой даже пруссы Витовта уже не могли полностью уворачиваться. Вбил Тихий в своих обалдуев, что дикий и вольный нрав хорош у себя дома, в родных и по сути безопасных прусских лесах, но уж точно не тут, в окружении чужаков. Даже победа, практически полностью состоявшаяся, не есть повод для полного расслабления. Но то пруссы, которые с нами уже далеко не один год. Испанцы – тут совсем иной расклад.

Совсем-совсем иной! Дисциплина – швах. Чёткая вертикаль командования – отсутствует. Слаженность между тремя основными частями войска – откровенно хреноватая. Собственно, только наше присутствие, работающее как цементирующий состав, мешало переругаться леонцам и наваррцам. Да и лишённые формального лидера кастильцы тоже, хм, вносили немалую толику хаоса в происходящее. Уже тем, что поскольку Онека Лара, единственная достоверно и однозначно настроенная против всех мавров скопом дочь покойного Гарсии Фернандеса Лары, бросилась за убежищем именно к королю Наварры Гарсии II Санчесу. А коли так, то и армия её покойного отца более склонялась к Наварре, нежели к Леону. Тот ещё узелок завязался, развязывать который окажется весьма затруднительным делом. Хотя… Определённые мысли по сему поводу имеются, чего уж там. Только далеко не всем леонцам из окружения Бермудо II они понравятся.

Это всё потом. Сейчас проблемы касались исключительно необходимости закончить дела с аль-Мансуром путём скорейшего и непременного уничтожения последнего. Без сомнений и колебаний, полностью игнорируя уже раздающиеся со стороны леонцев писки по поводу желательности начать переговоры с тем, кто находится в очень печальной и проигрышной ситуации. Хорошо хоть сам Бермудо II подобных звуков не издавал, время от времени лишь вздыхая и с тоской то взирая на небо, то молясь своему распятому богу. Тоже, к слову сказать, существенная проблема. Не молитвы конкретного монарха, а наличие при войсках союзников христианских священнослужителей. Очень уж они нас, то есть идолопоклонников, не любят, ради этой самой нелюбви будучи способными на самые паскудные действия. Опасения, что эти самые красавцы будут подбивать своих монархов на заключение очень выгодного мира именно с аль-Мансуром, были достаточно велики. Мы эти порывы, конечно, случись что, жёстко пресечём, но не хочется допускать самой такой возможности. Союзные отношения с испанскими монархами, они тоже на дороге не валяются, равно как и авторитет Руси на европейском уровне. Надо, ой как надо его повышать с учётом всего ранее уже сделанного и того, что делать только планируется.

Вот и поползли орудия и метатели «греческого огня» к стенам блокированного Куэльяра. Собственно метатели ни я, ни Магнус, ни прочие полководцы задействовать не хотели. Причины? Их было очень много, аж всё естественное население Куэльяра, состоящее, если что, из кастильцев. Женщины, дети, простые люди мужеска полу – они явно были ни при чём, не в ответе за коронованного ублюдка Санчо Лара и его не менее паскудную мамашу, готовых продать всю Кастилию маврам, лишь бы удержаться у власти. Планировалось, подтащив орудия, обрушить сконцентрированным огнём ворота, а может и сектор стены рядом с ними. Вот тогда можно было бы отправлять внутрь штурмовые отряды из тех же пруссов, которые более прочего подготовлены именно к такой работе. Сверх того, она доставляла им особое удовольствие. Никаких раздумий по поводу необходимости держать строй, бои небольшими группами, в которых знаешь тех, кто справа и слева от тебя, всецело им доверяя. Клановая система пруссов, она этому более чем способствовала.

Так должно было быть. Однако… жизнь вновь преподнесла сюрприз. На сей раз чрезвычайно неприятный. Попытки засевшего в Куэльяре аль-Мансура начать переговоры, понятное дело, провалились. Нас не устраивало ничего, помимо его головы и голов его приближённых. Показательное и наглядное уничтожение всех мавров, что с оружием в руках влезли на территории Леона и Наварры. Кордовцы, понятное дело, тоже к массовому саповыпилу из реальности не стремились. Более того, наверняка прикидывали возможности прорваться, выждав денёк-другой… Шансы мизерны, учитывая то, как тщательно мы принялись блокировать выходы для конницы. Опыт, знаете ли.

Не-ет, так рисковать халиф очень сильно не хотел. Зато попробовать в очередной раз надавить на такое человеческое чувство как страх – о, тут его и подталкивать особо не требовалось. Вдобавок устраивать массовую резню для мавров было делом абсолютно житейским, будничным даже. Вот и пригрозили, что вырежут всё христианское население Куэльяра, от взрослых мужчин до грудных младенцев. Причём начнут делать это через пару часов, да к тому же станут сбрасывать тела с крепостных стен… для наглядности, судя по всему. С-суки! Больше тут сказать было, конечно, можно, но в совсем уж нецензурных вариациях.

Восток и попытки прикрыться заложниками воистину нераздельны. И почему то вся эта шваль всерьёз считает, что европейцы обязаны моментально проникнуться, впечатлиться и сразу пойти на попятную. Не на тех напали! Зато поверил я в угрозы шавок аль-Мансура, передающих слова своего халифа, сразу, без малейших сомнений.Потому, не дожидаясь дальнейших шагов, сразу отдал приказ артиллеристам открыть огонь по воротам и участку стены поблизости. Орудий хватало, посему можно было рассчитывать на то, что удастся пробить брешь, а затем уж запустить внутрь многочисленные штурмовые группы.

Орудия заговорили и продолжили взрыкивать, отправляя каменные и изредка железные ядра в цель. Войска изрядно подустали, но всё же были куда более боеспособными, нежели затворившиеся в крепости кордовцы. Переживать относительно того, что будут действительно высокие потери, однозначно не стоило. Другое дело, что допустить резню гражданских категорически не хотелось. Однако…

У аль-Мансура окончательно снесло… не крышу, конечно, а тот тончайший слой, которым он и ему подобные иногда прикрывали своё нутро, даже не звериное, а какой-то совсем уж злобно-примитивной твари. И со стен действительно стали падать вниз тела убитых мирных жителей. Пока немного, но «почему-то» у меня не возникало сомнений, что издыхающий паук в банке, не имея возможности спастись и смелости погибнуть в битве с действительно опасными врагами, напоследок по полной оторвётся на тех, кто ничего не может ему противопоставить.

Вот что тут было делать? Тупо лезть на стены, не имея никакой осадной техники и даже банальных штурмовых лестниц? Даже не смешно. Соглашаться выпустить его из крепости тем более не вариант. Ведь словами тут не отделаться и вообще…Оставалось только приказать усилить стрельбу, а штурмовикам приготовиться действовать, едва только появится возможность. Хотел было задать пару вопросов Магнусу, но тот куда-то испарился. Ненадолго, поскольку довольно скоро рядом со мной оказался не только он, но и Колот Снежный, выглядящий малость получше, нежели в прошлый наш с ним разговор. Вопросов мне и задавать не пришлось, поскольку арконский жрец и сам понимал, что за мысли просятся на язык. Вот и прозвучали следующие слова:

– Халиф разума лишился, отныне это зверь лютый, смерть свою чующий. От морока полностью не избавился, но он ему не только хлопоты, но и чутья прибавил. Вот и грызёт всех, до кого дотянуться способен.

– Увы, ничего нового ты не сказал мне, Снежный.

– Ты неглуп, Хальфдан Мрачный, вот нового и не услышал.

– Тогда скажи, верно ли я делаю, что воинов посылаю на приступ сразу. как только ворота или стена рухнет?

– Иные поступки неразумными будут, – тут же отозвался арконец. – Только так и сможешь хоть кого-то спасти. И вины в том никого из нас нет. Не в силах человеческих избежать всего уродства, что порой мир нам преподносит. Но стараться то делать надобно.

Немного, но утешил. Зато наступившее после этого молчание – о тишине речи быть не могло – помогло собрать мысли в кучку. После оставалось только скрипеть зубами, понимая, что внутри крепостных стен идёт резня, и ждать, когда наконец рухнет преграда, отделяющая наши войска от засевших в Куэльяре мавров. Со стен они тела больше не сбрасывали. Хватило ещё нескольких попыток, во время которых наши арбалетчики почти мгновенно всаживали в уродов сразу по несколько болтов, чтоб наверняка.

И преграда рухнула. Не ворота – они оказались довольно крепкими – а кусок стены рядом с ними. Этого было достаточно. Ещё несколько залпов ядрами, затем ошпарить картечью, чтоб по возможности задеть наверняка концентрирующиеся близ пролома группы защитников, и лишь после этого пришло время штурмовиков. Слово для местных, понятное дело, незнакомое, потому именно его я и не использовал. Суть меж тем оставалась неизменной. Первый отряд, защищённый по максимуму, да к тому же с повышенным числом щитовиков, уже рванул вперёд. В его задачу входило оказаться внутри крепости, закрепиться, взять под контроль собственно пролом и участки с обеих сторон от него.

Задачей это оказалось несложной – несмотря на то отчаяние, безысходность и ненависть, что владели запертыми в Куэльяре маврами, им оказалось очень сложно противопоставить что-либо элитным бойцам Руси. А следом за варяжской братией, едва закрепившейся, на улицы хлынули ревущие от боевой ярости ватаги пруссов. Не берсерки – не только берсерки, если быть точным – но и обычного их состояния хватало на то, чтобы биться, не особенно жалея себя и чуть ли не в клочья разрывая врагов. Вот уж точно кельты славянского розлива!

Быстро, решительно, жёстко. Пожалуй, именно эти три слова лучше всего характеризовали происходящее внутри Куэльяра. Или можно было сказать единственное, пусть пока и неизвестное здесь слово – дератизация. Проще говоря, очищение от паразитов. Правда паразиты ростом с нормального человека, да и выглядят схожим образом, только это уже малые, ничего толком не значащие нюансы. После устроенного ими иных эпитетов сии твари просто не заслуживают. Чего заслуживают? Большой безымянной могилы, в которой будут закопаны.

Тут даже особых приказов отдавать не требовалось. Чем больше штурмовых отрядов вливалось внутрь крепости, тем меньше времени оставалось до того момента, как всё должно было закончиться. Мне оставалось лишь стоять и ждать. Смотреть же… совершенно не хотелось. Более того, не уверен, что вообще появится желание оказаться внутри Куэльяра. Даже я, по большому счёту только частью прикоснувшийся к жреческим знаниям, пусть даже усердно этот «край» изучающий, чувствовал, как со стороны крепости смердело смертью. И не той, дыхание которой сопутствует любому сражению, а её особым подвидом. Смертью невинных, совершенно непричастных, к тому же… женщины и дети. Та самая резня, которую устроили вконец сбросившие маски мавры. Та самая, за которую они непременно ответят уже собственными жизнями, но, увы и ах, неспособная изменить случившееся.

Понимая моё не самое хорошее состояние, не лезли даже неугомонные сестрички. Более того, оттёрли куда подальше Бермудо II Леонского, который пытался было подойти поближе. Спросить, полагаю, что-либо намеревался, но… Не сейчас. Не раньше того момента, как я буду уверен, что в Куэльяре не осталось мавров.

Слава всем асам, что Куэльяр – далеко не самый большой город. Особенно внутри крепостных стен. Прибавим к этому ярость штурмовиков, хаос среди мавров, общую неразбериху и в результате…

О, даже так? Похоже, аль-Мансур, окончательно осознав, что ни договариваться с ним никто не намерен, ни поддаваться за ужасы устраиваемой резни, решился на последнюю отчаянную попытку. Открылись вторые ворота и оттуда вышли те мавры, которые даже сейчас сохранили хоть какую-то часть относительно трезвого рассудка. Не рванулись во весь опор верхом на лошадях, потому как видели, что мы хоть и не сильно большую площадь «чесноком» засеяли, но всё же нестись очертя голову очень, чрезвычайно опасно. Потому сперва шли спешившиеся, в первых рядах прикрывшиеся щитами. За ними те, кто пытался «разминировать» землю под ногами, и только в задних рядах собственно всадники, к тому же с загонными лошадьми. А может с теми, на которых в теории должны были вскочить те, что сейчас пытались проложить путь.