Текст книги "Османский узел (СИ)"

Автор книги: Владимир Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Получалось, что придётся его сыну поддаться на уговоры то и дело появляющихся посланцев султана, остановить подготовку сильного удара уже по болгарским землям и заключать мир. Заключать, но вместе с тем быть готовым к тому, что он может быть нарушен в любой момент. а ещё – правильно разделить завоёванное, с чем тоже ожидались сложности. Слишком уж богатая добыча могла достаться участвующим в Крестовом походе, а делить её без серьёзных обид… Случалось, что именно это приводило к началам новых войн, пусть и отсроченных во времени. Этого Родриго Борджиа точно не хотел!

Глава 10

Глава 10

Приштина, сентябрь 1495 года

Мрак и кошмар в одном флаконе! Именно эти эпитеты были применимы к тому, что я насмотрелся за последнее время, побывав во многих местах, где вот уже не один десяток лет хозяйничали османы. Качественно так хозяйничали… в несколько особом смысле этого слова. Азиатские народы всегда знали толк в таких делах как выборка среди населения завоёванных земель тех, кто готов предавать родную кровь с наибольшей отдачей. Мавры, монголо-татары, османы опять же. Чутье на подлости натуры человеческой по принципу «подобное тянется к подобному», вот уже далеко не первый век используемое в собственных интересах. Об этом никогда не стоило забывать.

– …джизья, другие поборы, попытки унизить нас везде и во всём, – звенящим от ненависти голосом выплёвывал слова Бранко Гортич, один из тех, кто и до нашего тут появления старался бороться с османами, пусть и считался некоторыми всего лишь вожаком разбойничьей шайки. – Девширме! Его эти отродья с обчекрыженной тыкалкой особенно возлюбили, отбирая детей. Мальчиков, самых крепких, здоровых, из которых должны были получиться наши, сербские воины, а не янычары! Это хуже смерти, они сами не понимали, что делают, идя против своих, забыв, кто им свои, а кто чужие.

– Потому янычары и были похоронены, а не просто закопаны в общих ямах-могилах,– заметил я. – И памятные знаки поставлены как тем, кто был искалечен духовно. Вина то не на детях, а на тех, кто создавал из них чудовищ, оружие. обращённое против собственного народа… народов.

– Для многих янычары всё равно останутся злом, которому нет оправданий. Которое надо уничтожать и…

– Они и будут уничтожены. Исцеления этой болезни нет, только полное уничтожение. Да и кому как не тебе, Гортич, знать, что происходило здесь, на ранее сербских землях. Не от хорошей же жизни ты стал тем, кто есть сейчас.

Серб промолчал, с печалью во взгляде осматривая окрестности. Те самые, уже ускользнувшие из-под власти Османской империи, но вместе с тем нуждающиеся в немалом сроке для восстановления. Очень уж большое число живущих в той же Приштине и окрестностях людей позабыли, а то и вовсе не знали такого понятия как свобода от османов. И лишь часть – пусть и довольно большая – смотрела на войска крестоносцев как на освободителей. Другие же подозревали в том, что мы станем по сути теми же турками, придавливая новыми непомерными налогами и прочими «прелестями» творящегося на свежезавоёванных землях.

Зато те, кто был крепко повязан с османами и тем паче сами представители магометан – те бежали в разные стороны, стремясь спасти собственные шкуры и хотя бы часть нажитого имущества. Понимали, что церемониться с ними никто не собирается ни при каких раскладах. Лично я очень хорошо осознавал, что верить каким угодно клятвам осман и их подпевал – себе дороже выйдет. Впрочем, не о том была речь. Да и сам Бранко Гортич мне понадобился не для общефилософских бесед. Верховая же прогулка по окрестностям Приштины была лишь удобным средством, настраивающим серба на правильный лад, показывая ему относительное доверие – для полного что ему, что иным, схожим по влиянию и значимости, предстоит немало сделать – и имеющийся потенциал стать на освобождённых землях значимой величиной.

– Мы здесь чужие, – обращаюсь к Гортичу. – Нам сложно понять, кто действительно хочет сражаться и готов это делать, а кто лишь показывает покорность, будучи согласным принять любую власть. Со временем, конечно, всё это станет очевидным. Вот только время – это не всегда то, что имеется в избытке.

– Понимаю, Ваше Величество.

– Надеюсь. Тогда скажи мне, Бранко, что именно ты успел понять?

– Ну… Я должен искать тех, кто будет готов помогать вам, Ваше Величество.

Не понимает. Точнее сказать, понимает лишь в привычных своему мировосприятию рамках. Это неудивительно, ожидаемо, вот только всегда хочется большего, а не стандартно-обычного, пусть и в верхних пределах того самого стандарта.

– Мне нужны те, кто ненавидит османов и прочих магометан так, что готовыне просто бежать вперёд и рвать их зубами, но сперва научиться это делать. Научиться, стать настоящими воинами, а уже потом начать… ну или продолжить уничтожать врагов своего народа. Ты ведь знаешь, что сюда едет аж целый великий визирь для того, чтобы заключить мир.

– Многие знают, Ваше Величество. И многим это… не очень нравится. Ваша армия побеждает, все видят, что можно раздавить турок.

– Не всегда получается все желаемое. Особенно когда при войне с одним врагом в спину пытается ударить другой, да ещё при поддержке… разных, – поморщился я, вспомнив про творящееся во Франции и иных местах. – Им объяснят и мои люди и те, кто слушает и уважает тебя. Заодно пусть поймут, что возрождающееся королевство Сербское будет сильным, но лишь если вновь не погрязнет в сварах. А для этого нужны те, кто встанут у трона и будут верно служить королю… или королеве.

– Королеве?

– Об этом немного позже. Пусть люди знают, что земли, ранее бывшие собственностью османов, вернутся к ним. Те, кто был врагами Османской империи, получат ещё и титулы, станут обновлённой аристократией королевства. Деньги, земли, власть… и месть. Борджиа дают многое, но и взамен кое-что требуют.

– Верность?

– Её, родимую, – кивнул я, соглашаясь. – А ещё никто не получит во владение города и сильные, ключевые крепости. Не хочу в будущем возможных сложностей, если кому-то придёт в голову мысль стать независимым или переметнуться к османам. Теперь всё понятно?

– Да.

– Это хорошо, Бранко. Тогда последнее. В округе тихо?

– Почти, – чуть помявшись, ответил серб. – Вы только не думайте, что недобитые османы, тут другое. Среди нас есть люди с горячей кровью, которые готовы убивать любых врагов. И великий визирь с посольством…

– Напасть хотят.

– Да. Я сумею отговорить или пресечь. Любыми способами!

– Любыми не нужно. Лучше заранее этих, в ком кровь кипит, и жажда мести играет, заглушая разум, изъять. А потом с ними уже мои рыцари Храма побеседуют. Найдут применение ярости и желанию лить реки крови. Напишешь список, что нужно и как скоро. Любая помощь. Ещё что-нибудь?

– Нет… теперь ничего.

– Совсем хорошо. Тогда ещё немного прогуляемся по окрестным селам, а потом я в Приштину. Ты же делами займёшься. Их у тебя много и делать надо без отлагательств.

Прогулка да. Конная, но не суть, за прошедшее время я успел окончательно свыкнуться с необходимостью конной езды. Удовольствия от неё как таковой не получал, но и отторжения не присутствовало. Зато собственно посещение поселений близ Приштины если и вызвало впечатления, то исключительно матерные и многоэтажные. Османы выжимали завоёванные земли чуть ли не досуха, стремясь получать предельную прибыль, но при этом не особенно то задумываясь о том, что будет потом. Удивляться тут не стоило – все европейцы для них были гяурами, то бишь неверными, а значит заслуживали исключительно чего-то подобного. Я и не удивлялся, только вот в очередной раз подтвердил сам себе, что отвечать следует исключительно тем же и никак иначе. Разве что никакой хреновины вроде миссионерствования, которым столь любят увлекаться господа церковники. Вера сама по себе мало чего значит, особенно учитывая, хм, весьма близкое родство этих двух авраамических культов, ислама и христианства. Право слово, по степени мракобесия один другого стоит! Уж примеров в моей жизни хватало.

Что за примеры? Немалая часть той же Африки, в смысле коренного тамошнего населения, исповедовала вполне себе христианство, что ни разу не мешало этим свалившимся с пальмы созданиям творить нечто невообразимое для нормального европейца. С другой стороны, имелся довольно яркий и выразительный пример ислама в бывшей Булгарии, а ныне Татарстане и окрестностях. Там эти, скажем так, вполне себе правоверные почитатели Аллаха вели себя очень даже пристойно, де-факто ничем не отличаясь от «европейца сферического в вакууме». Кровь, как говорил один замечательно прописанный в великой книге демон… она действительно многое значит.

В жопу миссионерство, глубокую и далёкую! Не знаю уж, сколько сил и времени придётся убить, растолковывая всё это «отцу», но затраты того стоят. Вот смотрю на различия между домишками сербов и весьма себе внушающими жилищами османов-завоевателей и чувствую исключительно умиротворение от принятого решения. Окончательно принятого, нуждающегося в самом скором воплощении, если быть совсем точным. Да и парочка бесед с местными жителями, пусть и посредством переводчика – сербский я не знаю, да и не уверен, что в среднесрочной перспективе сподоблюсь выучить из-за нехватки времени и громадья иных дел – оч-чень сильно способствовала. Мне ведь охотно рассказывали и про непомерные поборы, и про разного рода бесчинства, после которых не то что калек, а и трупов изрядно прибавлялось, не говоря уж про похищения девушек, девочек и даже мальчиков. Мерзость, больше и добавить нечего!

Уже возвращаясь в Приштину, пришла в голову ещё одна интересная и могущая оказаться полезной мысль. Та, что относительно убеждения любителей помиссионерствовать. Имело смысл устроить им несколько экскурсий с сопутствующими беседами с жертвами османов и им подобных. Красочными такими беседами, усиленными внешними видами. Если грамотно организовать, кое-кто из прекраснодушных идеалистов – а среди сторонников миссионерства таковые порой встречались – быстро в разум придёт. Другие же на ходу переобуются, поняв, что упор на пользу прежнего курса чреваты риском выпасть из фавора не только короля Италии, но и самого понтифика. Мда, психологическая обработка она тоже важна, с какой стороны ни посмотришь. Вот и будем использовать весь спектр доступных воздействий.

***

Что такое переговоры о заключении мира – я успел узнать. Только вот войны с европейцами и азиатами – две большие разницы, кто бы и что бы об этом не говорил.Сейчас предстояло убедиться в этом лично, принимая весьма многочисленное и представительное посольство, говорящее от лица самого султана Баязида II. Нам ещё до прибытия его в Приштину был приблизительно известен состав. Тот ещё состав, надо заметить, позволяющий сделать определённые выводы ещё до начала переговоров.

Османский султан, надо отдать ему должное, подобрал такие персоны, которые одновременно показывали значимость посольства и в то же время являлись теми, кого, случись что, не сильно жалко. Начать с уже хорошо знакомого нам Коджи Дамат Давуд-паши, хорошенько побитого, потерявшего немалую долю влияния при дворе султана, но пока сохранившего, на удивление многих, пост великого визиря. Теперь понятно для чего сохранившего. Искупительная жертва, на которую можно повесить многое… особенно если переговоры и заключаемый мир окажутся совсем уж печальными для империи. Да и вообще, у османских султанов уже успела сложиться традиция, чуть что, вешать всех собак как своих визирей и иных значимых персон, попутно забавляясь конфискациями нажитого «трудами тяжкими» имущества, тем самым заметно пополняя оскудевшую казну. Воровство и османы – понятия неразделимые. Самому продвинутому европейскому казнокраду до них как до Китая раком, через поля и реки, леса и горы.

Не великим визирем единым! Чувствуя запах подгорающей задницы – собственной, понятное дело, а не чужой – Баязид II сделал так, чтобы вымоленные им переговоры были украшены и кровью Османов. Не в прямом смысле, конечно, а присутствием одного из своих сыновей. Дескать, он настолько серьёзно относится к процессу и так верит в благородство противника, что присылает не абы кого, а… наиболее яркого и влиятельного из своих сыновей, а именно самого Селима. Того самого, который в известной мне истории и стал следующим султаном, отпихнув в сторону папашу – долго тот потом не прожил, скончавшись при весьма подозрительных обстоятельствах – и перебив своих братьев по милому турецкому обычаю.

Сейчас, конечно, Селим не набрал ещё достаточно сил, чтобы рыпаться против папаши, но был уже достаточно близок к этому. Более того, по имеющимся сведениям, готов был, ослабни Баязид II ещё немного, оторвать от империи солидный кусок. И не только он, что характерно. Его младший сводный брат, Шехзаде Коркут, наместник Текке, которая потом станет известна как Анатолия, уже вёл тайные, но весьма интенсивные переговоры с мамлюками на предмет понятно чего. Тоже желал если не отцовского трона, то собственного трончика. И вообще, Баязид по сути не мог рассчитывать на собственных детей. Не в последнюю очередь из-за чисто мусульманских традиций внутрисемейной даже не грызни, а тотальной ненависти с последующей резнёй, как только кто-то набирал достаточную силу для её воплощения в жизнь.

Нам это было лишь на руку. Более того, не случись этого клятого раскола, как его уже стали называть, Второго Авиньонского, мы бы раздербанили империю на куски, которые в дальнейшем размололи бы в пыль. Увы, планы по расчленению пришлось до поры отложить, сосредоточившись на скорейшем заключении мирного договора и переносе основных сил обратно, дабы не полыхнуло на нашем «заднем дворе».

Почему именно Селим? Были определённые мысли на сей счёт, усугублённые опять же донесениями тех, кто ненавидел османов, но вместе с тем пока оставался на занятых ими землях. Что-то они узнавали, просеивая слухи. Что-то покупали, иное выжимали шантажом или пытками из осведомлённых личностей. И полученная информация сводилась к тому, что султан более прочих своих детей опасался именно Селима. Опасался, но вместе с тем отправил на важные переговоры, сделав своего рода символом империи и главным своим доверенным лицом. Как говорил один мультяшный медведь, любящий летать на воздушном шарике: «Это ж-ж-ж неспроста!» Вполне можно предположить, что того самого Селима папаша собирается использовать как одноразовое резиновое изделие, после чего… Пользы для султанского отродья тут явно не намечается, но вот каким именно образом это будет обставлено – тут оставалось лишь строить гипотезы, более или менее приближенные к реальности. И всё же лучше заранее знать о неизвестной, но готовящейся пакости, нежели она обрушится как снег на голову.

Мы готовились. Тщательно так, качественно, превратив за довольно короткий срок Приштину во вполне безопасный город, вычистив теми или иными способами всех мало-мальски подозрительных. По дороге султанское посольство тоже сопровождали со всем тщанием, дабы и волоса с голов этих весьма нам омерзительных созданий не упало. Они послы, как ни крути, а мы не дикие азиатские варвары, чтобы нарушать неприкосновенность посланников. Это потом что я, что мой ближний круг с радостью оторвём как головы, так и иные части тела всем без исключения присутствующим в составе султанского посольства. Потом, но не сейчас.

Предупреждение Гортича, к слову сказать, оказалось не лишним. Пришлось взять кое-кого из «народных мстителей» под белы ручки и временно ограничить их свободу передвижения. Вежливо, без грубостей и тем паче жестокости. Само собой, лично я с ними языком чесать не нанимался, но парочка тамплиеров в звании рыцарей из числа особо разговорчивых и убедительных качественно так проехались по ушам горячих сербских парней. Заодно пообещали, что в довольно скором времени им обязательно удастся омыть клинки в крови врагов. Каких именно… это уже детали. Может конкретно османы, может магрибские деятели, а может и вовсе мамлюки. А есть ли в сущности сколь-либо существенная разница? Один бес все они явные, можно сказать природные враги для любой европейской страны, как бы кто не пытался это опровергнуть. Ибо запад есть запад, восток есть восток и с мест они не сойдут…

Вот и прибыли гости ни разу не дорогие, но необходимые. Торжественных встреч им никто устраивать не собирался, сразу и жёстко обозначив рамки. День они должны были провести в подготовке к встрече с нами, может немного отдохнуть и вообще. Разумеется, всё было обставлено так, чтобы каждый вздох османов был известен. Средства давно не секрет: греющие уши слуги и «слуги», спешно пробитые и качественно замаскированные дырки, через которые можно было видеть или слышать творящееся в выделенных посольским помещениях. Подходы к тем, кто мог за немалую сумму золотом кое-что полезное рассказать. На последнее, увы и ах, рассчитывать особенно не приходилось – охрана и как бы обслуга состояла большей частью из янычар, то есть тех, кого в данный исторический период было не подкупить и не убедить. Фанатики, живое оружие с напрочь промытыми мозгами… самый неудобный для влияния материал.

Ничего, зато подглядывать-подслушивать получалось как нельзя лучше. Пусть османы прямо о своих секретах по большей части не болтали, но и по обрывкам, обмолвкам, косвенной информации получалось собрать из кусочков немалую часть общей картины. Отсутствующие же фрагменты заполнялись с помощью обычной логики и знаний о врагах своих. Переговоры должны были начаться совсем скоро, ближе к сегодняшнему вечеру. Ну а поскольку сейчас было всего лишь утро, то я занимался тем, что как нельзя лучше помогало и отдохнуть и прийти в оптимальное состояние души – отдыхал в компании парочки красоток, которые в недавнем прошлом состояли в гареме одного из не успевших удрать османов, торговца с довольно большим капиталом, влиянием… ныне зарытого в одной из общих могил. Туда паскуде и дорога, поскольку грехов по отношению к местным у него было выше крыши. А в таких случаях никаких рассусоливаний не было – петля на шею или топором по ней же. Вот и все хлопоты.

Проклятье. Да по факту очень многие, даже почти все не успевшие удрать гаремовладельцы отправились к своему Аллаху на постоянное местожительство. Причина?Как раз те самые «милые» традиции тащить в качестве жён и наложниц тех, кто того вовсе не желал. Хотя бы одна такая, но находилась почти в каждом гареме. А по изданному и озвученному приказу достаточно было публичного свидетельства одной из женщин, что она находится в гареме не по своей воле, чтобы участь очередного османа стала очевидной и безвариантной.

Месть – дело хорошее. Я уверен, что подобной ответки господа османы ну никак не ожидали, искренне считая, что насилие над женщинами, тем более из числа купленных на невольничьих рынках, есть нечто совершенно естественное. Ошиблись, однако. А уж вой казнимых разнёсся во все стороны, достигнув ушей тех, кто находился далеко за пределами освобождённых нами земель. Хорошее такое было послание: простое, понятное и пугающее. Дескать, как только придём уже на ваши земли, мигом перевешаем тех, кто насиловал женщин нашей и родственной крови. И пофиг, что по вашим законам это нормально и естественно, ибо у нас свои законы и только свои.

Что же касаемо бывших ранее в гаремах, то, освобождаясь оттуда, женщины получали своего рода «выходное пособие», а именно определённую часть имущества повешенного или там обезглавленного «любимого супруга». Плюс возможность либо остаться, либо отправиться в любое место по своему выбору. Немаловажный нюанс, учитывая, что там были и испанки, и венгерки и вообще из самых разных мест, порой весьма удалённых. Ах да, для тех, кто страдал повышенной религиозностью, было специально доведено, что Святой Престол не считает совершенное над ними насилие как-либо запятнавшим их женскую честь. Что грех исключительно на их бывших покойных «мужьях», а браки по мусульманским традициям признаются недействительными, если были совершены против согласия или с согласием, полученным насильно.

Хлопотно, конечно, но иначе было нельзя. Все должны были видеть, что в этом Крестовом походе всё продумано до мелочей, что он соответствует заявленным целям освобождения как земель, так и тех, кто тем или иным образом пострадал от Османской империи и самих османов.

Хорошо думается, когда по бокам две фигуристые и приятные на ощупь и внешний вид девушки. И никакого принуждения, даже тени оного. Достаточно было лёгкого флирта, привычных для меня, уроженца XX-го века знаков внимания и вуаля. Сперва поймалась Злата, а затем и Милена – обе из числа тех, кто будучи освобождёнными от искренне ненавистных «мужей» не знал толком, куда именно податься, пусть и имея некоторое количество денег. Судя по всему, в родные края они особо не спешили, а вот прислониться к важной персоне были вполне себе не прочь. Да и не только они. Османы, конечно, те ещё уроды, но вот в гаремы собирали не абы кого, а очень даже красивых женщин. Тех, которые однозначно привлекали и привлекают внимание самых разборчивых мужчин. Ох, я почти уверен в том, что немалая часть войска установит ну очень тесные контакты с этими красотками. Плохо ли это? Вовсе нет. А для девушек уж точно лучше прежнего состояния. В любом случае лучше, особенно учитывая запланированные реформы в области как светской, так и духовной.

Стук в дверь отвлек меня одновременно от мыслей и уже несколько ленивого приставания к одной из красавиц, а именно к Злате, поскольку вторая девушка, притомившись, дремала, свернувшись этаким клубочком, напоминая спящего котёнка, пусть и иных габаритов.

– Кого там принесло? – проворчал я, поднимаясь с кровати и накидывая на себя халат.

Не особенно их люблю, но тут, в этом времени, лучшего варианта в плане надеть что-то быстро как бы и не водится. Уже подходя к двери, отделяющей мои комнаты от «внешнего пространства», я услышал знакомый голос.

– Чезаре, у меня важные вести! Открывай, нужно срочно поговорить. Это касается посольства и султанского сынка…

Последние слова прозвучали уже тогда, когда я открывал дверь. Ну а произносившая их Бьянка, ничтоже сумнящеся, потопала внутрь, продолжая вываливать на меня полученную пока непонятно откуда информацию.

– Селим должен стать жертвой, которую принесут ради того, чтобы выставить тебя, Чезаре, как неспособного обеспечить защиту посольству.

– Баязид не дурак, он не захочет срывать переговоры. Ему необходим мир, причём куда больше, нежели нам. Или у него разум сменился безумием из-за бесконечной черезы бед и проблем, обрушившихся на империю?

– Вовсе нет. Он хочет избавиться от сына, в котором видит угрозу трону, но прерывать переговоры даже не думает. Он хочет… Ох ты какие красавицы! Чезаре, я тебе немножко завидую. Совсем-совсем немножко.

Ну да, конечно. Привыкшая появляться чуть ли не в любое время суток, когда это действительно было нужно, Бьянка,не успевшая толком привыкнуть к моим комнатам тут, в крепости Приштины, невзначай сунулась в спальню. Естественно, не смогла удержаться от вполне себе профессиональной оценки внешности моих здешних пассий. Правда обе девушки – как Злата, так и успевшая проснуться Милена – не особенно то и смутились появлению кого-то постороннего. Наверное, тут сыграло роль гаремное прошлое и тот факт, что Бьянка была девушкой. Да, скорее всего, так оно и было. Оценивающе взгляды моей подруги тоже откровением не стали – всем, кто хоть немного интересовался творящимся в мусульманских гаремах, было известно, что там весьма часто процветают отношения между собственно девушками. По самым разным причинам, среди которых безразличие, неприязнь или откровенная ненависть к мужу занимают почётные первые места. Следовательно…

– Тебе то чего завидовать? – усмехнулся я, вновь располагаясь рядом с красавицами. – Уже успели сообщить, что тоже, хм, нашла себе приятное во всех отношениях общество.

– Красоты много не бывает.

Это точно. А вот слова Бьянка у меня позаимствовала. Да и не она одна. Откровенно говоря, многие люди сперва из ближнего круга, а потом и другие, начали постепенно перенимать не свойственную этому времени манеру выражаться, равно как и присущие мне слова и выражения. И чем дальше, тем сильнее расходились «круги на воде», впрыскивая «химию» современного мне мировосприятия сюда, в конец XV-го века. Результат, как я мог видеть, был довольно своеобразный, но никоим образом не вредный. Впрочем, я то человек пристрастный, чего скрывать.

Мне можно и при них говорить или же подождать, пока наедине останемся? – полюбопытствовала герцогиня Форли, устроившаяся среди груды подушек и лениво отщипывающая виноградины от ухваченной грозди.

– А что, есть особо тайное, разглашение чего может повредить, если состоится через дней этак несколько?

– Такого… нет, – малость подумав, ответила Бьянка. – Если ты этих двух к себе в постель допустил, то они к османам не побегут.

– Верно рассуждаешь. Да и охрана у меня, сама знаешь, всегда бдит, ни извне, ни изнутри никого не пропустит без приказа. Так что давай уже, излагай, по какой-какой причине всё это завертелось и чего хочет добиться султан, принеся в жертву одного из сыновей, пусть даже опасного для его власти над империй. И поподробнее, тут любая мелочь может оказаться ключевой.

– Главное в том, что султан хочет получить более выгодный для себя мир, воспользовавшись убитым «крестоносцами» сыном, поставленным во главе посольства. Как именно это будет обставлено, какими декорациями прикрыто – этого узнать не удалось. А убивать будут янычары. Те, которые владеют сербским языком как родным. Он для них и есть родной, нарочно подобрали таких. Мусульман в них ничего не выдаст…

– Совсем-совсем?

– Совсем. Им ни в одном месте ничего не подрезали и не обрезали, – без тени улыбки процедила девушка. – Есть у султана и такие, неотличимые. И не только среди янычар, но и из числа перебежчиков. Из разных стран к османам прибежали, по различным причинам. Это у нас османа или мамлюка по лицу видно, а вот здесь… В османской империи кого только нет, сразу не опознаешь, а скрываться они при необходимости умеют, это я успела понять.

Чем дальше в лес, тем больше понятно что. Пусть я и не слышал о разного рода османской агентуре или как там она сейчас называется, но нельзя было исключать подобную вероятность. А уж про разного рода посланцев, передающих поручения, и вовсе промолчу.

Бьянка меж тем продолжала рассказывать как о том, что удалось узнать, так и о сделанных выводах. Они, выводы, не слишком радовали. Судя по всему, в первый день переговоров султанского отпрыска убивать не будут. Не самый подходящий момент, как ни крути. Селим этот, сначала должен каким-либо образом себя показать, а вот потом его и грохнут. Или я ошибаюсь? Нет, вряд ли, хотя тут и иная причина может оказаться. Приштина сейчас чуть ли не самое безопасное место, а значит янычарам-убийцам придётся сильно постараться, чтобы провернуть устранение сына султана так, чтобы оттуда не росли большие ослиные уши, показывая истинных виновников.

Тут всё сложно. Они ж не могут просто отравить цель или придавить подушкой либо удавкой. Над ними, если случится такая смерть, кою они попытаются выдать за небрежность принимающей стороны, будут ржать даже лошади. Очевидно ж, что участникам Крестового похода совершенно не нужна смерть султанского сынка, он же номинальный глава посольства. Совсем другое дело – мечтающие отомстить всему Дому Османа сербы. А чтобы повесить смерть на них, надо подготовить сцену, актёров, декорации. Правда актёры в большинстве своём долго не проживут, но право слово, кого волнует таких мелочей! Значит будут либо имитировать проникновение в крепость извне, либо ждать подходящего случая. Для них цель не собственно убийство Селима, а создать впечатление, что его убили сербские мстители. Что ж, учтём и будем работать исходя из этого.

– Если бы нам не было нужно вернуться самим, и к тому же прихватив немалую часть войска… – вздохнул я, выслушав всё то, что сочла нужным поведать Бьянка.

– Опасно. В Авиньоне уже собрался свой «конклав» из пятерых ненавидящих твоего отца кардиналов, главы доминиканцев и союзных им орденов, да и несколько влиятельных архиепископов. А как только выберут «авиньонского антипапу» можно ожидать чего угодно. Особенно после этих проклятых «Тезисов» Крамера, которыми трясут на всех углах доминиканцы, обличая понтифика и всех, кто его поддерживает. Германские земли бурлят, угрожая разорвать изнутри и так неспокойную Священную Римскую империю. Ливорнская и Сиенская Республики, сама Франция, конечно, куда без неё. В Венеции что-то странное происходит, дож сам не знает, к кому прислушиваться, чтобы не потерять власть. Хорошо, что в Испании Изабелла пресекла волнения монахов на корню, заключив под стражу как Торквемаду, так и его главных помощников из инквизиции.

– Трастамара всегда была разумной королевой. Понимает, что союз с Италией и Святым Престолом куда дороже кучки неведомо что мнящих о себе фанатиков. Даже если они и были полезны… раньше. Но ты права, остаться тут не получится. Людовик XII затеял такую игру, которая способна ввергнуть чуть не не половину Европы в новые религиозные войны. Не к месту это сейчас, ох не к месту!

– Плохие вести всегда не к месту, Чезаре. Ты лучше подумай, действительно ли хочешь распорядиться завоёванным так, что криков от этого будет…

– Куда уж сильнее!

– Да, прости, не подумала. Но получится, что ты воссоздаёшь уже не королевство, а империю. Только одна Священная Римская уже есть.

– Название – это не так важно. Суть, вот что должно по-настоящему волновать. А ещё наше закрепление тут, под боком у уже битых османов. Мир миром, но ты же знаешь, что любой мирный договор можно даже не нарушить самому, а поставить другую сторону в чрезвычайно невыгодное положение. Или подставить, чтобы все думали на них, хотя на самом деле… Ты же понимаешь меня.

Это не было вопросом. Да и сама бывшая наёмница и нынешняя герцогиня не собиралась отвечать на не требующие ответа слова. Вот высказать кое-что – совсем другое дело.

– Много Борджиа и корон тоже много. Но главная корона одна.

– И настоящая власть тоже у одного. Другие лишь наместники, пусть и с коронами на головах. Пускай Священная римская изнутри рвётся на куски, нам такое не нужно.

– Но раздел… будут недовольные. Особенно Венеция.

А вот уже и дошла беседа до уровня, когда двум прекрасным девушкам слышать её категорически не рекомендуется.

– Подожди немного. Сейчас выйдем, по коридорам прогуляемся. А девочки меня тут подождут. Да, очаровательные?