Текст книги "Османский узел (СИ)"

Автор книги: Владимир Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Совмещённая, звуковая и посредством флагов, сигнализация в очередной раз доказала свою состоятельность. Получив приказ, зашевелился резерв, да и оба «крыла» оживились. Под прикрытием корректируемой стрельбы батарей они, сперва медленно, а затем набирая скорость, двинулись вперёд, отжимая османские части. Те, явно привыкнув, что «неверные» удобно устроились в обороне, да ещё под прикрытием полевых укреплений, сперва совсем опешили. Что и стало очередной их ошибкой.

Численное преимущество? О да, оно всё ещё сохранялось, но было куда менее заметным. Попавшая в ловушку и немалой частью истреблённая конница. Опасения использовать уцелевших, ведь что великий визирь, что остальные османские полководцы просто не знали, где ещё могут оказаться «чесночные поля». Притяжение большей части янычар и просто хорошей пехоты в центр, к предполагаемому и вроде как вот-вот готовому окончательно состояться «прорыву». В результате… Ну да. Давуд-паша был вынужден использовать немалое число иррегуляров, вспомогательных войск на тех самых флангах. Спорное такое решение, оказавшееся ахиллесовой пятой. Той самой, которую мы сейчас и намеревались поразить. Только не «отравленной стрелой», а топором палача, грубым и прорубающим даже самые прочные кости.

Покатилось. Довольно распространённая ошибка – стянуть все действительно хорошие части на один участок, оставив другие под присмотр заметно уступающих войск – и на сей раз себя показала. Вспомогательные, набранные Давуд-пашой «с бору по сосенке», не бог весть как хорошо вооружённые и слабо обученные отряды не выдержали сперва разрывающихся в их строю бомб, затем ливня пуль, а напоследок ещё столкновения в ближнем бою, когда пикинёры, прикрываемые щитоносцами, проверили пробивную силу своего оружия на османском мясе.

Успешно проверили! Османы даже не отступили, а реально побежали сразу на обоих флангах. Что д’Обюссон, что Раталли – последний и вовсе при поддержке резерва – выполняли уже заранее известный им замысел – одновременно отталкивали непосредственных противников и замыкали «мешок» вокруг войск великого визиря, задействованных в атаке на наш центр.

Видел ли это сам Давуш-паша? Не сразу, но до него – или кого-то из подчинённых, тут я пока ничего не мог сказать – дошла вся опасность ситуации. Только вот понимание ситуации и действия, направленные на выпутывание из большой и глубокой жопы – явления, скажем так, несколько разного порядка. Османская орда была отнюдь не столь хорошо управляемой, как того хотелось бы самим османам даже в лучшие моменты времени. Сейчас же, в самый разгар битвы, от и так не самой лучшей системы управления оставались лишь жалкие огрызки. Единственным шансом хоть как-то достучаться до янычарских чорбаджи – этих полковых командиров, то бишь командиров орта – было отправить курьеров с посланиями. Но во всей этой неразберихе, сумятице, к тому же при имеющемся у наших солдат приказе по возможности выбивать всех, кто хоть немного похож на «средство передачи приказов командования»… Может никто не добрался, может добрались, но чорбаджи банально не успели или не захотели реагировать. Янычары, они были весьма своеобразными, не всегда исполняя приказы, исходящие от тех, кто не относился к их своего рода касте.

Итог, как говорится, налицо. Промедление в подобных ситуациях в прямом смысле смерти подобно. Их смерти… смертям. Часть терций, выделившиеся из «крыльев, сменили направление движения, замыкая «мешок», внутри которого оказалась не одна тысяча янычар и простой османской пехоты. Теперь, чтобы только попытаться выбраться, им потребуется сперва перестроиться, а уж затем вновь нанести удар. Им, уже вымотанным, по практически свежим войскам воинов-крестоносцев. Если это нельзя назвать термином «амбец», то я не знаю, что тогда можно. И орудия не переставали грохотать, тратя почти всё, что у них было. Ну, помимо картечи и цепных ядер, сейчас не те были условия, чтобы их применять.

Агония – короткая и страшная, вот что творилось с запертыми в ловушке янычарами. О, эти вояки не собирались сдаваться, раз за разом пытаясь пробить себе коридор для отступления. Более того, на четвёртый раз это им удалось, только вот вырвавшихся было если и больше полного орта, то ненамного. Остальные? Убиты или ранены столь тяжело, что просто не могли сражаться. Что до иных османских частей… Эти, в основе своей, оказавшись в окружении, бросали оружие и падали ниц вымаливая жизнь. Типично, проверено в веках и неудивительно. Что ж, может кое-кому и впрямь удастся выжить… предварительно послужив «тестовым материалом» для итальянских новобранцев. «Материал» для подобного всегда необходим, избытка в принципе не наблюдалось.

А что та, другая часть армады великого визиря? Она драпала, бросив огромный обоз, артиллерию… да всё, помимо походной казны и хлама собственно Давуд-паши. Этот пройдоха вовсе не собирался лишаться собственного шатра, наложниц, мальчиков-евнухов и прочего. Вот сейчас я реально жалел о малом числе конницы в нашем войске! Но та, которая всё ж имелась, вся была послана следом с однозначным приказом. Каким именно? Не ввязываться в серьёзные бои, а просто уничтожать как можно больше отставших, малые отряды, пытаться внести ещё большую панику в отряды крупные, вынуждая разделяться на куски и вот только в этом случае обрушиваться на противника, не способного толком противостоять.

И никаких попыток взять побольше пленных, никакого отвлечения на возможные трофеи! Первые были не столь важны, вторых и без того хватало. А вот как можно сильнее проредить воинскую силу империи – это было самой важной задачей. Когда слухи о действительных потерях дойдут как до самого Баязида II, так и до султанского двора… возможны различные варианты, даже те, которые совсем недавно показались бы откровенно безумными.

***

Время разбрасывать камни и время собирать их. Правда мы сейчас собирали не камни, но тела. Много тел, разных, ко все требовали прежде всего сортировки, а затем погребения. Каждому свой вид оного, само собой разумеется, потому как устраивать торжественные похороны дохлым туркам… Я ещё не выжил из ума, право слово. Для них большие ямы поглубже и закопать как следует, вот и всё. Впрочем, одно значимое исключение таки да присутствовало, этакий идеологический нюанс, который многое подчёркивал в самом нашем отношении к Османской империи и творящемуся внутри оной монструозной конструкции. Но это пока не подгорало, право слово.

Зато подгорало иное… Загруженные по уши работой врачи, носящиеся как угорелые группы, кому было поручено собирать трофеи и распределять их по таким типам как оружие, броня, лошади. Повозки, разные типы припасов и амуниции. Отдельно, конечно же, стояла артиллерия, которой применение всегда найдётся. Сперва в исходном виде, а затем многие орудия по любому пойдут в переплавку. Устаревшие, по итальянским то меркам! А вот порох был вообще как нельзя более кстати, слишком уж много его мы потратили. Так много, что на ещё одно подобное сражение просто не хватило бы, даже напряги мы все резервы. Проклятье! Вот и ещё одна головная боль, которую с наскока всё едино не решить.

Не решить? Или всё же реально? Внезапно «выстрелившее» воспоминание заставило меня цинично улыбнуться. Может это и не залежи чилийской селитры – до них ещё только предстояло добраться – но на первое время может хватить и этого, если, конечно, правильно подойти к задаче. Естественно, поручив решение оной надёжным людям, далёким от любой формы идиотизма.

– Много пленных, – с трудом цедил слова Раталли, то и дело сплёвывая кровь. – Все связанные, под охраной, убежать не смогут. Но их очень много.

Нарвался таки бывший кондотьер, получив от янычара рубящий удар по шлему. И пусть благодари все высшие силы разом, что клинок не сумел как следует просечь «личину» закрытого шлема. Равно как и жёсткий приказ по войску избегать шлемов открытых, которые совершенно не заслуженно были довольно распространены чуть ли не повсеместно.

– Подгорица рядом. а там подвалов с подземельями хватает. Только следует разделить по ценности. Те, кто по османскому представлению хоть чего-то да стоит, станут средством для обмена… чуть позже.

– На кого менять?

– По ситуации, Винченцо, А тебе мой приказ, как сюзерена своему вассалу. Но одновременно и дружеская просьба. Иди-ка ты... опять к врачам. А уже потом в повозку и до Подгорицы. Хоть рана и не опасная, но всё ж относиться к ней пренебрежительно запрещаю. И даже не пытайся больше говорить, это тоже на пользу не идёт. Понял?

Кивает, хотя и недовольно этак. ничего, пусть уматывает на лечение. А то часть зубов выбита, с носом тоже не слава богам, да и рана не самая слабая. Бинтами замотанный, швы наспех наложили, обезболили, естественно, опийной настойкой, вот и хорохорится. Знакомое уже явление, многие мои через это проходили. Так нет же. не в коня корм, всё пытаются удаль молодецкую показывать и когда надо, и когда нафиг не требуется. Как дети порой, право слово!

–То Мигель, то этот… герой отнюдь не древнего, но всё же Рима, – вздохнул я через минуту, когда Раталли удалился в сопровождении нескольких солдат на достаточное расстояние. – Хоть кто-то разумно мыслящий среди моего окружения есть?

– Твой отец, – хмыкнула Бяьнка, тем самым подтверждая, что весь ближний круг многострадального короля Италии составляют отмороженные на всю сорванную башню адреналиновые маньяки и прожжённые авантюристы. Включая её саму. И плевать, что она всех этих слов не знала и знать по определению не могла.

– Невеликое число. И как мы до жизни такой докатились?

– Быстро и уверенно! Зато ты теперь король, я герцогиня, Мигель с Раталли магистры Ордена Храма и все мы занимаем важное место близ трона в созданном тобой королевстве. И не собираемся останавливаться на половине пути.

– Последнее радует. Хотя сомневаться в вас мне разум не позволил бы. Кстати, а вот и союзники наши… заодно с Мигелем. Вот уж действительно лёгок на помине. Нет, ну а что? Сражение по существу закончилось, теперь пришло время врачей, сборщиков добычи, прочих.

– Сражение ещё не совсем окончилось, – опровергла произнесённое девушка. – Вся конница преследует то, что осталось от армии великого визиря.

– Пусть так. Но вот что нам хотят сказать де Кордова и д’Обюссон? Просто порадоваться победе, оценить её результат или же обсудить дальнейшие действия армии?

– Сейчас узнаем.

Вот что тут сказать? Бьянка верно подметила. Узнаем.

В отличие от Винченцо, которому в битве при Подгорице не сильно повезло, эти трое были в полном порядке. Ну малость вымотанные, запылённые, Мигель так и вовсе сорвал голос, в результате чего разговаривал чем-то средним между сипом и шёпотом. Но это всё так, мелкие штрихи к портрету.

– Победа, Ваше Величество, – отчеканил вице-король Неаполя.

– Успех Крестового похода теперь никто не сможет отрицать…

– И его надо развить, – вскинулся Корелья, едва только почувствовал паузу. возникшую в словах главы госпитальеров. – Теперь нельзя даже сказать, что для нас выгоднее – идти на Сараево или сперва на север и северо-восток, в те земли бывшего Сербского королевства, которые тоже очень важны. И надеяться, что войска Корвина справятся сами. Там только гарнизоны, помощи османы не пришлют. Нечего!

Обсудим. Чуть позже. когда вернётся наша конница и станет ясно, скольких мы перебили и пленили, а кому из воинов великого визиря всё же удалось удрать. Ну и, конечно, о своих потерях забывать не следует. Хоть ивоюем не числом, а мастерством, но всё в пределах разумного.

– Чезаре… У меня уже кое-кто есть. По числу.

Посмотрев на Бьянку, я увидел, что она держит в руках карандашик и небольшой листок бумаги. Ага, уже получила что-то мало-мальски сведённое к единому целому. Предварительные итоги, понимаю, но и они сгодятся на безрыбье то.

– Со всем вниманием.

– Восемнадцать тысяч османов мертвы, может даже больше. Ещё тринадцать раненые и просто пленные. Остальные отступили и сколько их будет уничтожено нашей конницей, сколько бежит из войска великого визиря, а сколько останется… этого пока нельзя сказать и даже предположить. Мы получили всю артиллерию, множество оружия, доспехов, провианта, лошадей и прочего…

– Трофеи потом. Что с нашими потерями.

– Янычары оказались ещё опаснее, чем мы рассчитывали. Основные потери именно там. И авангард тоже.

– И та цифра…

– Две с половиной тысячи. Это мёртвые. Есть ещё раненые. Разные.Покалеченных мало, наши врачи уже научились не отнимать конечности, а сохранять их, если есть возможность. Всем оказывается помощь тут, а потом, когда можно, перевозят или уже начали перевозить в Подгорицу.

– Хорошо. То есть плохо, что потери, но хорошо, что способность армии воевать дальше сохраняется.

В то время, как от орды великого визиря остались пусть не «рожки да ножки», но существование оной в ближайшее время как единой организованной силы под ба-альшим таким вопросом. По сути тридцать тысяч, а может даже больше, идут в однозначный минус. Это от первоначальных семидесяти. Ещё немалая часть банально дезертирует, особенно иррегуляры, почувствовавшие, что их будут тупо вырезать, а не возиться. Оставшиеся получат нехилый заряд страха и деморализованности – янычаров не берём, но их то как раз большей частью перебили – после чего заставить турок воевать… Можно, спору нет, но вот уровень угрозы с их стороны заметно снизится. История дама такая, при вдумчивом к ней подходе многое может порассказать, в том числе и об особенностях тех или иных народов во время военных действий. В том числе и касаемо Османской империи.Первый удар силён, страшен. Но стоит его выдержать, а ещё лучше как следует дать туркам по шее – сразу же всё рассыпается, затяжных кампаний османы не любят. На этом также надобно сыграть.

– Господь смотрит на выступивших в Крестовый поход с гордостью и умилением…

Мда, завёл околорелигиозную шарманку д’Обюссон, но если кто и слушал это, то де Кордова. Что я, что Мигель с Бьянкой просто пропускали подобное мимо ушей. Я по причине изначального пофигизма, мои друзья… по принципу «с кем поведёшься, таких тараканов в голове и заимеешь». Неудивительно, что именно бывшая наёмница и нынешняя герцогиня оборвала «религиозный экстаз» главы госпитальеров, сведя оный к более насущным вопросам.

– Смотрим – это хорошо. Только в какое место ему придётся смотреть через неделю-другую? Мы ведь не собираемся сидеть тут, в Подгорице и ждать неизвестно чего?

– Подгорица, Приштина и Сараево. Это три ключа к удержанию земель Сербского королевства. Первый уже в наших руках, – с позиции опытного военачальника высказался вице-король Неаполя. – Как только эти три города будут взяты, вытеснить османов из остальных будет вопросом времени. При господстве нашего флота особенно. И прежде, Ваше Величество, обратите внимание на Приштину.

– Символ или стратегия?

– И то и другое. Рядом Косово поле – место, где была сокрушена мощь сербов и тех, кто сражался рядом с ними. Они помнят случившееся и воспримут флаги христианских государей как справедливое воздаяние своим завоевателям. И стратегия. Владея Приштиной, можно нарушить торговлю на большой части османских земель, частично отрезать султана от поставок провианта и прочего.

– А как быть с Сараево? Сильная крепость, большой гарнизон. А у Яноша Корвина не такое большое войско, да и мастерство вызывает у меня сомнения.

Тут Корелья верно подметил. Венгры не то чтобы были плохими вояками, просто ситуация феодальной грызни, в которую погружалось их королевство, не лучшим образом сказывалась именно на взаимодействии войск. Иные факторы тоже присутствовали, да. Я хотел было высказаться по поводу услышанного, но де Кордова, к которому изначально был обращён вопрос, успел раньше.

– После слухов о разгроме султанского флота и армии османы станут сговорчивее. Кто знает, может паша, засевший за стенами Сараево, согласиться сдать город… на выгодных для себя условиях. Помните слова про гружёного золотом ослика?

– И куда после этого паша денется? – фыркнула Бьянка. – Выбор у него окажется между смаханным бараньим салом колом в зад и подвешеньем за рёбра на клюк на одной из площадей Стамбула!

– Или бегством. Мамлюкский султанат, магрибские земли, иные места, где «правоверный» будет чувствовать себя как дома. Благодарю вас, Гонсалво, за напоминание о том, что предателей тоже можно и нужно использовать.

Поклон в ответ… Да, де Кордова вовремя напомнил про «золотой ключик», способный отворить некоторые самые неприступные на первый взгляд двери. Да и про три ключевых крепости он неплохо подметил. Разумеется, не всё так просто, как хотелось бы, но в целом правильный подход. Завладеешь несколькими опорными пунктами, а остальные, в какой-то степени второстепенные, либо сами упадут в руки, либо будут захвачены с куда меньшими усилиями. Тут, в этой эпохе, никаких линий фронта нет и быть не может. Исключительно ситуация, когда контролирующий крупные города-крепости контролирует и всю округу. Малые крепости и разного рода рыцарские замки большой помехой не являются. А с помехами малыми тут уже научились бороться. Следовательно, так и поступим. Приштина – силовой метод. Сараево… иной подход. Плюс активные действия флота, что должен в полной мере блокировать морскую торговлю, а заодно терроризировать прибрежную линию империи. Ну и будем посмотреть за тем, что начнёт твориться в сердце Османской империи после произошедшего. Интуиции и здравый смысл подсказывают, что ничего хорошего... для султана Баязида II.

Интерлюдия

Интерлюдия

Флоренция, август 1495 года

Если чего Пьеро Медичи, первый герцог Флорентийский и не любил, так это когда его самым наглым образом отвлекают от забав с прелестными танцовщицами. Да, сразу с несколькими, очень уж большим ценителем прекрасного он был.Тем более что и повод имелся весомый – недавние переговоры в Риме, посвящённые расширению знаменитого банка Медичи, увенчались успехом. Тем, про который можно было с уверенностью сказать: «Достойный исход и выгодный для обеих договаривающихся сторон!»

Полная поддержка банка Святым Престолом напрочь отметала любые обвинение в ростовщичестве, являющимся грехом по законам божьим – а это само по себе многое значило. Помощь в открытии банковских контор под гербом Медичи по всей Италии, в Испании, Португалии, Бретани и Милане. Это вот прямо в самом скором времени, учитывая связи и влияние Борджиа. Куда более благожелательное отношение в иных странах, поскольку тем, кого поддерживает сам викарий Христа если и можно отказать, то без грубости и не столь категорично.

Разумеется, за такое благоприятствование пришлось заплатить и немало. Отныне, пусть банк и продолжал носить имя Медичи, немалая доля принадлежала Борджиа. Эта семья тоже умела считать если и не деньги. то получаемую со всех своих замыслов выгоду. Зато и предлагала многое, даже помимо политической и военной поддержки. Даже малая часть войска, участвующая в Крестовом походе, давала Флоренции законное право получить пусть не лучшие куски пирога, но и не подгорелые крошки. А несколько портов в Средиземноморье не только увеличили бы политическое влияние герцогства, но и позволили бы начать, наконец, развивать ещё и флот. По настоящему развивать, а не как теперь. Вот только лес для кораблей… Но и насчёт этого Борджиа успели обнадёжить, сказав. что намерены решить эту проблему в ближайшие год-два. Как? Вот тут они открывать свои карты не собирались.

Не долей в банке единой… Пьеро должным образом оценил устроенное для него «представление», когда сперва на его «христианские добродетели» пыталась воздействовать королева Хуана, а потом, используя уже доводы разума, вступила младшая сестра этого змея в железной короне, Лукреция. Будучи из рода Медичи, Пьеро не уловлялся на подобное, но качество разыгрываемого оценил. И согласился с немалой частью высказанных Борджиа пожеланий, понимая, что в какой-то мере и они смогут пойти на пользу не Медичи-банкирам, а Медичи-правителям. Последнее, конечно, было более важным. Уж вкусить всю прелесть власти монарха за последние годы Пьеро сумел вволю. Вкусить и хотеть ещё больше, расширяя влияние и силу герцогства.

Напоследок же от уже обновлённого банка требовалось проявлять пристальное внимание не столько в выдаче займов королям. Герцогам, епископам и иным крупным землевладельцам, сколько к попыткам влезть вдела кораблестроителей, оружейников, добытчикам руды, владельцам сталеплавилен и прочего. Оно и неудивительно, учитывая повышенный интерес Борджиа к мастерам разного рода, создающим важные для любого королевства вещи. Прибыль с этого не ожидалась слишком большой, но и в убыток себе банк не будет работать.

Но сейчас… когда прямо из объятий трёх нимф да самым грубым манером! И не кто-то, а собственный родной брат Джованни, кардинал, с некоторых пор ставший связью, и постоянной, между Святым Престолом и Форенцией. Кому же ещё, как не родной крови, доверить самые важные дела там, в средоточии всего христианского мира, а заодно цитадели всего рода Борджиа. Не в Перуджу же ехать, которая только на словах была столицей Италии!

– А другого времени ты найти не мог? – тяжко вздохнул Пьеро, облачаясь в подвернувшуюся простыню на манер древнеримской тоги. Девушки же и вовсе не утруждали себя, оставаясь в первозданной наготе и бесспорной красоте своей. – Неужели наш коронованный друг одержал очередную победу, сравнимую с битвой у Подгорицы, да ещё столь быстро после случившейся?

– Савонарола… мёртв. Отравлен! – выдавил из себя запыхавшийся Джованни, давно отвыкший быстро бегать, но явно недавно несшийся по коридорам дворца Медичи. – Во время проповеди. На глазах у своей паствы. Быстрая смерть, но мучительная. Уже обвиняют Борджиа и особенно Чезаре, «аптекаря сатаны».

– Горячечный бред, – раздражённо отмахнулся герцог и от слов брата и от полезшей было рукой куда не надо красотки. – В Риме отвели ему жизни до конца Крестового похода, раньше его убивать нет смысла, нет выгоды. Кем тогда пугать добрых христиан? Одного Крамера мало, а Торквемада далеко.

– Но Савонарола мёртв и это факт, – продолжающий тяжело дышать Джованни плюхнулся в кресло и чуть ли не растёкся в нём. – Теперь в Ливорно может произойти что угодно. А что угодно тебе, брат? Всем нам, Медичи?

– Вернуть Ливорно и остальное. Но вот как и когда… Я не знаю, Джованни! Может, как только мы двинем войска на Ливорно, этим воспользуются враги, чтобы добраться до Борджиа. А ты хочешь поссориться с понтификом или тем более Чезаре?

Джованни нервно дёрнулся. Одна мысль о подобном вызывала у кардинала, знавшего обоих Борджиа, но особенно младшего, очень даже неплохо, самые печальные мысли. Ссориться ни с одним из этой семейки Медичи не хотел. Совсем!

– Снова в Рим?

– Туда, Джованни. А я буду собирать войска на границе как с Генуей, так и с «Царством Божьим» этого безумца, уже мёртвого, гори он в аду, выродок богомерзкий!

– Что я должен сделать, чего добиться и с кем лучше разговаривать?

– С Его Святейшеством первей всего. Савонарола еретик, отлучённый и преданный анафеме. Пусть понтифик войдёт в наше положение и позволит… вернуть законную власть Флоренции над взбунтовавшимися землями. Или попросит подождать. Мы, как верные друзья Борджиа, готовы прислушаться к пожеланиям.

– Но кто, если не Борджиа?

Герцог лишь развёл руками, не в силах точно ответить своему брату. Слишком многих Савонарола устраивал исключительно в виде мертвеца и слишком мало у него было не то что друзей, а просто союзников. С фанатиками всегда сложно разговаривать и тем более договариваться о чём-либо.

– Многие могли. Даже те, кто хотел бы занять его место во главе «Царства Божьего». Об этом тоже нельзя забывать. Намекни там, в Риме…

Чуть раньше, повинуясь жесту своего господина и покровителя, парочка из присутствующих в комнате нимф сперва осторожно приблизились к брату повелителя Флоренции, а затем стали вольничать, попутно принимая совсем уж соблазняющие позы.Знали, что и герцогу это понравится, а с его братом всегда полезно «подружиться».

Пьеро Медичи уже более года тому назад, поняв, что Джованни хоть и кардинал, но слишком уж углубился в дела духовные, шаг за шагом удаляясь от мирских, принял меры. Не резко, а осторожно, не постеснявшись попросить совета и принять оный. Естественно, от того, кто знал мир церкви, но в то же время не испытывал перед ним даже малейшего трепета.

«Вправить мозг». Вот как назвал Чезаре Борджиа то, что требовалось сделать с Джованни. Странное выражение, но к подобным знавшие короля Италии уже успели привыкнуть. К тому оно неплохо подходило, этого герцог Флорентийский не мог отрицать. Разум его брата нуждался во… вправлении туда, где он находился раньше. Как лекарства были назначены красивые девушки вкупе с пирами и непременным присутствием рядом как родни, так и старых друзей из Пизанского университета. Именно с тех времён, чтобы вновь погрузить слишком уж отдавшегося церковным делам кардинала в не столь далекое прошлое. А уж потом, от бесед к крепкому вину, оттуда с танцам девушек и… чему-то гораздо большему. Потом повторить, затем опять повторить, пусть в разнообразных декорациях и так до полного вразумления. Заодно побольше бесед о творящихся бесчинствах в Ливорно, охоте на ведьм в землях германских и всё в этом же духе. Чтобы напомнить, что именно могут творить излишне ушедшие в ограничение тела, в результате открыто сходящие с ума.

Советы были… необычные для того, кто ранее был епископом. Кардиналом и до сей поры оставался великим магистром Ордена Храма. Однако они оказались вполне действенными. Уже месяца через два Джованни Медичи гораздо реже вспоминал о духовном, а ещё через три-четыре и вовсе вёл жизнь, обычную для италийской знати, которая лишь по необходимости облачалась в одеяния «князей церкви», в остальном ведя жизнь, неотличимую от других своих родных мужеска полу.

Учитывая же, что герцог Флоренции умел внимательно слушать, то обмолвки о скорой отмене целибата вообще для всего духовенства не прошли мимо ушей. Близились очередные перемены… к которым в италийских государствах уже начали привыкать за время понтификата Александра VI. Скорее уж появилось любопытство касательно того, что ещё учинит неугомонная семейка Борджиа, каким образом в очередной раз потрясёт казавшиеся незыблемыми основы.

А смерть Савонаролы… Пьеро Медичи был искренне рад тому, что его личный враг помер у всех на глазах в мучениях, тем самым хоть немного искупив тот вред, который нанёс не только Медичи, но и всей Флоренции. Теперь оставалось лишь воспользоваться этой смертью. В этом герцог не сомневался ни на секунду. Равно как и в том, что Джованни уже совсем скоро отправится в Рим, приложив все усилия во благо семьи… и себя. Вот только пусть сперва взбодрится… с Софи и Мануэллой. Ему это исключительно на пользу пойдёт. Кровь Медичи, она не терпит любых ограничений, как телесных, так и духовных. Главное это сперва понять, а потом не противиться естественному ходу вещей.

***

Франция, Авиньон, август 1495 года

Авиньон… Не Рим, но город, пытавшийся им стать в какой-то мере. Успешно ли? Это с какой стороны посмотреть. Довольно долгое время бывший резиденцией понтификов – признаваемых порой полностью, порой частично – город являлся «яблоком раздора» более века. И даже после того, как последний претендент на «авиньонский престол», обладающий сколь-либо значимыми силами, Бенедикт XIII, потерпел крах, хоть и сохранив жизнь с остатками богатств и влияния, звезда Авиньона окончательно померкла. Город остался частью папских владений, этаким анклавом внутри Франции. Именно эта оторванность от италийских земель делала его… малополезным для понтификов, имеющих там скорее символическую власть, нежели власть реальную. Неудивительно, что во время заключения мира между Святым Престолом и Францией, Александр VI и Людовик XII пришли к устраивающему обоих соглашению. Святой Престол оказывался от своих прав на Авиньон, получая взамен удовлетворение некоторых других требований. В том числе и земельных, касающихся итальянских дел.

Борджиа, следовало признать, поступили разумно, не став цепляться за то, что не могли удержать, разменяв это на более близкое и полезное лично им. Но теперь Авиньон вновь готов был воссиять казалось бы давно и прочно забытым блеском. Чего стоило одно появление в этом городе сперва части рода делла Ровере, в том числе и с перстнями кардиналов на руке, и других значимых персон в церковной среде. Особенно из числа братьев-проповедников. Они готовились.

Заодно готовился и маршал Франции Луи де Ла Тремуйль, прибывший в Авиньон по поручению короля, чтобы одновременно и присмотреть за союзниками, и протянуть первые нити между короной Франции и османским султаном. Опасная связь, но без неё действительно не получилось бы возродить прежнюю мощь королевства. Она была недостижима без ослабления главного врага, а именно семьи Борджиа, сочетавшей в своих руках власть светскую и духовную. Слишком много власти для одной семьи!

Противостояние между нынешним понтификом с одной стороны и его недоброжелателями во главе с кардиналами рода делла Ровере и Ордена святого Доминика с другой достигло точки кипения. Бурлящее под плотно прижатой крышкой варево готово было прорваться наружу, затопив не только огонь под котлом, но и обварив всех, кто имел неосторожность оказаться рядом. Александр VI издал новую буллу, в которой по существу уничтожил буллу своего предшественника, Иннокентия VIII, развязывающую руки инквизиторам в их охоте на ведьм. Более того, в булле прямо говорилось, что немалую часть отцов-инквизиторов ждёт суровый церковный трибунал за допущенные злоупотребления властью и пытки «невинных людей». Естественно, мало кто из братьев-проповедников вообще готов был прислушиваться к оглашённой в Риме и разосланной во все земли булле и тем более исполнять оную.

Отсюда и ответ… ответы. В тех местах, где светские власти поддерживали инквизиторов, костры разгорелись с новой силой. Этим братья-проповедники наглядно демонстрировали Святому Престолу, что выполняют лишь те приказы, которые соответствуют их вере, но не входящие с ней в противоречие. В местах же, где их позиции были слабы… там они вели себя гораздо осторожнее. Более того, наблюдался частичный исход доминиканцев из монастырей, расположенных там, где влияние Александра VI было велико и существовала немалая угроза попасть в руки тамплиеров, что стали карающей рукой не только короля Италии, но и Святого Престола. Хотя… Эти две части одного целого становились всё более привязаны друг к другу, и разорвать столь прочную связь уже вряд ли получится.