Текст книги "История русской армии. Том второй"

Автор книги: Владимир Никольский

Соавторы: Николай Орлов,Петр Ниве,Николай Михневич,Михаил Шишкевич,Павел Андрианов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

^{Взрыв в Михайловском укреплении 22 марта 1840 г.}

Одержанные успехи послужили Паскевичу предлогом начать переговоры о мире согласно желанию императора, но посланный с этою целью Грибоедов вскоре убедился, что переговоры не приведут ни к чему и персы желают лишь выиграть время.

С овладением крепостью Аббас-Абадом русские стали твердой ногой в Нахичеванской области. Оставалось овладеть Сардарь-Абадом и Эриванью, чтобы утвердиться в Эриванской области. Отправляя Грибоедова в персидский лагерь для переговоров о мире, Паскевич в то же время усиленно готовился к новому походу. Ввиду важного значения крепости Аббас-Абада, она была исправлена и приведена в оборонительное состояние. В нахичеванском ханстве было введено русское управление. Военная и административная власть области была сосредоточена в лице аббас-абадского коменданта, которым был назначен генерал-майор барон Остен-Сакен. Но болезненность, которая развивалась в войсках от невыносимой жары, заставила Паскевича отложить военные действия до осени, а войска, стоявшие в лагере под Аббас-Абадом, перевести в более здоровое возвышенное место, каковым являлось село Кара-Баба, знаменитое по кровавому бою, который здесь выдержал Несветаев в 1808 г. Болезненность войск не уменьшалась, однако, и здесь.

В то время когда главные силы действовали в Нахичеванской области, 20-я пехотная дивизия под начальством Красовского блокировала Эривань. Наступившая жара породила также значительную болезненность в рядах солдат, только что пришедших из России и не привыкших к тамошнему климату. Поэтому блокада Эривани была снята, и отряд отошел на стоянку на Баш-Абаранскую возвышенность. Больные оставлены были в Эчмиадзине, а потому он был укреплен, снабжен запасами и там оставлен гарнизон – 1 батальон Севастопольского полка, 5 орудий и конная армянская сотня.

Комендант Эривани после неудачной попытки захвата Эчмиадзина написал Аббасу-Мирзе об уходе русского отряда в горы и беззащитности Эчмиадзина.

Потеряв Аббас-Абад и потерпев поражение при Джеван-Булаке, Аббас-Мирза, находившийся в это время в Чорсе, решился на довольно смелый план: двинуться к Эривани, разбить слабый отряд Красовского и затем идти на Тифлис, и таким образом, оказавшись в тылу главных сил русского корпуса, вынудить Паскевича отказаться от намерения идти на Тавриз.

Действительно, 4 августа на Эчмиадзинской равнине появилась 30-тысячная персидская армия, а 6 августа она остановилась у д. Аштарак, между Эчмиадзином и Дженгулями, где находился Красовский с 4-тысячным отрядом. В главном русском лагере у Кара-Бабы ничего не знали о движении Аббас-Мирзы, и таким образом, Красовский не мог рассчитывать на помощь оттуда.

Убедившись в неприступности позиции, занятой Красовским на дженгулинских горах, Аббас-Мирза расположил свои войска лагерем у Ушакана – также на сильной позиции и, с целью выманить Красовского в поле, большую часть своих сил отправил на Эчмиадзин, который и обложил. Так как с падением последнего открывалась дорога на Тифлис через Гумри, то Красовский, несмотря на малочисленность своего отряда, решил двинуться на помощь Эчмиадзину. Оставив в лагере обоз, больных и небольшое прикрытие, Красовский 16 августа выступил с 5 батальонами, 2 казачьими полками и 12 орудиями и на втором переходе был атакован всею армиею Аббаса-Мирзы.

Потеряв 24 офицера и 1130 н. ч., Красовский тем не менее пробился к Эчмиадзину. Этот бой, носящий название Аштаракского, стал рядом геройских подвигов и самопожертвования. Он освободил Эчмиадзин от блокады и так поразил персов, что они отошли к Эривани, и планы Аббаса-Мирзы о вторжении в Грузию рухнули.

Аштаракский бой повлиял на дальнейший ход кампании. Когда во второй половине августа главные силы корпуса готовились к движению на Тавриз, Паскевич получил известие о вступлении персидской армии в эриванское ханство. Вначале главнокомандующий не придал этому большого значения, полагая, что туда двинулась только часть персидских сил, и преувеличивая численность отряда Красовского, он рассчитывал, что последний с персами справится сам. Но, получив 27 августа подробное донесение об Аштаракском бое, решил тотчас же идти к Эривани. 3 сентября отряд Паскевича был уже на Гарничае, а 5-го – у Эчмиадзина. Узнав о приближении русских войск, Аббас-Мирза отступил за Аракс и стал около укрепления Кара-Кала, в 45 верстах от Сардарь-Абада. Отступление персидских войск от Эривани и бегство коменданта этой крепости указывало на возможность овладения Эриванью без больших сравнительно усилий, но Паскевич решил сначала овладеть Сардарь-Абадом, так как эта небольшая крепость была важна по своему положению относительно Эривани, угрожая флангу осадного отряда.

Крепость Сардарь-Абад стояла на обширной равнине, расстилавшейся от Эчмиадзина к стороне Алагеза. Двойные высокие стены ее, расположенные правильным четырехугольником с огромными башнями и воротами, придавали ей весьма внушительный вид. Ее гарнизон состоял всего из 2 тысяч, но во главе стоял опытный вождь Гассан-хан, пробравшийся сюда тайком из Эривани. Ввиду этого Паскевич решил овладеть Сардарь-Абадом правильною осадой. Начальником осадного корпуса был назначен Красовский.

В ночь с 14 на 15-е были построены батареи и открыто бомбардирование. 16 сентября в лагерь прибыла осадная артиллерия, и вечером того же дня заложили брешь-батарею. 19 сентября в крепости были произведены значительные разрушения, и вечером гарнизон, пользуясь темнотою, бежал из крепости, после чего крепость была занята.

После падения Сардарь-Абада настала очередь Эривани. Мысль о взятии Тавриза отходила на задний план, так как к концу 1827 г. возникла вероятность войны с Турцией, и для действий против Карса необходимо было утвердиться в Эриванской области.

Торопясь овладеть Эриванью до начала ненастной осенней погоды, Паскевич 22 сентября уже со всей своей армией был в Эчмиадзине, а на следующий день весь корпус двинулся к Эривани и стал на берегу Занги, в 2 верстах от города. Известие о падении Сардарь-Абада поколебало мужество эриванского гарнизона, но во главе его вновь появился Гассан-хан и его мужеству Эривань обязана упорной защитой.

После рекогносцировки 24 сентября собрался военный совет, и было решено вести атаку на крепость с ее юго-восточного угла. В ночь с 25 на 26-е начались осадные работы, и утром 28-го по крепости били уже 14 осадных орудий, а 1 октября Эривань была взята.

Выступая к Эривани, Паскевич поручил командование войсками в Нахичеванской области генерал-лейтенанту князю Эристову, в помощь которому был назначен полковник Муравьев (впоследствии известный Муравьев-Карский).

Между тем Аббас-Мирза, отойдя от Эчмиадзина за Аракс, двинулся к Нахичеванской области и собирался овладеть Нахичеванью, пользуясь слабостью отряда князя Эристова. В то время, когда персидские войска приближались к русским границам, к Эристову подошло подкрепление, и отряд его достиг численности до 4 тысяч пехоты и 2 тысяч конницы при 26 орудиях Аббас-Мирза, не зная об усилении русского отряда, в первой половине сентября перешел авангардом Аракс и остановился в 7 верстах от Нахичевани. Русская конница бросилась на него. Персы стали поспешно отступать. При появлении нашей пехоты неприятель бросил начатые укрепления и стал отступать.

17 сентября авангард русского отряда был уже в Чорсе. Здесь Муравьев, двинувшийся с батальоном пехоты и дивизионом конницы на розыски неприятеля, убедился, что Аббас-Мирза со всеми своими силами стоит у Хои; кроме того, Муравьев узнал о полной деморализации персидской армии. Несмотря на благоприятные условия дальнейшего наступления, недостаток запасов заставил Эристова вернуться со своим отрядом в Нахичевань.

Муравьев тем временем убедил Эристова идти прямо на Тавриз, и вот 30 сентября отряд снова перешел Аракс и вступил в Азербайджан. Русские нигде не встретили сопротивления, и 2 октября заняли город Маранду. Еще не успели русские расположиться на отдых, как пришло известие о приближении Аббаса-Мирзы, который двигался сюда со всей своей армией. Занятием Маранды Эристов опередил принца на один день, но Аббас-Мирза, узнав, что русские в Маранде, перешел на нахичеванскую дорогу, отрезав таким образом русскому отряду путь для отступления. Положение Эристова было бы критическим, если бы в это время не пришло известие о падении Эривани, которое произвело на персидские войска потрясающее действие. А когда вслед за тем пронесся слух, что русские двигаются по хойской дороге, армия Аббаса-Мирзы, охваченная паникой, побежала. Путь на Тавриз был открыт, и столица Азербайджана была занята авангардом под начальством Муравьева 13 октября без боя, а 10 октября в Тавриз прибыл и сам Паскевич.

Потеря Тавриза была неожиданным и страшным ударом для Аббаса-Мирзы. И вот, едва Паскевич вступил в Тавриз, как на другой же день, 21 октября, прибыл каймакам [112]112
  Каймакам – в Турции титул начальника округа, соответствующего нашему уезду. – Прим. ред.


[Закрыть]от Аббаса-Мирзы для переговоров. Паскевич поручил дипломатическому чиновнику Обрезкову вести переговоры с представителем Персии в деревне Кара-Мелик.

Переговоры эти уже приходили к благоприятному концу, как вдруг в отношениях персидского правительства к русскому наступила резкая перемена. Причиной этому были осложнения наших политических отношений с Турцией. Порта уведомила об этом шаха и советовала не спешить с заключением мира. Это обстоятельство заставило в начале 1828 г., несмотря на холодную суровую зиму, продолжать войну. Быстрое наступление русских войск и занятие 15 января Урмии, а 25-го Ардебиля вынудили шаха принять все условия мира, который и был заключен 10 февраля в Туркменчае.

Развитие мюридизма
Первые успехи Шамиля
Занятие Черноморского побережья
Штурм Ахульго

В то время когда Ермолов и затем Паскевич были отвлечены войною с Персией, на Северном Кавказе разгоралось пламя обширного восстания под влиянием религиозного учения, известного в истории под названием мюридизма, сущность которого заключалась в своеобразном толковании второй части Корана-таригата, излагавшей действия и поступки Магомета, достойные подражания для каждого правоверного.

Первыми проповедниками таригата были персидские властители из дома Сафи, носившие название «мюршидов», а их последователи получили название «мюридов». В первоначальном своем виде учение мюридизма не имело политического характера, а тем более воинственного. Но, распространяясь постепенно с Востока, мюридизм достигает Кавказа в XVIII веке в значительно измененном виде, и одним из главных его догматов в это время является «джезид», то есть война с неверными. К чистому учению таригата примешалось в сильной степени демократическое начало, которое давало возможность всем, кому жизнь и обстоятельства не улыбались, порвать узы, связывавшие их с обществом, и под видом угождения Богу и истинной вере, в бунтах и разбоях искать изменения существующего порядка. Позднее при Шамиле мюриды утратили свое религиозное направление и ученость, а сделались лишь слепыми исполнителями власти имамов. Мюридизм стал средством для любого бедняка к достижению почести и славы путем верной службы и строгого исполнения предписаний имама.

Первые проблески мюридизма на Кавказе проявились в лице Шейх-Мансура, но после его пленения русскими в Анапе его приверженцы рассеялись и о мюридизме не было слышно до 1823 г., когда он с новой силой распространился по всему Дагестану. Проповедниками его в это время явились Курали-Магома и Гази-Магомет, известный у нас под именем Кази-муллы. Спокойная религиозная проповедь Курали-Магомы у Кази-муллы обратилась в «газават», то есть призыв к священной войне. Несмотря на суровость проповедываемых правил жизни, Кази-мулла вскоре приобрел много последователей, в том числе Гамзат-бека и Шамиля.

К концу 1829 г. Кази-мулле повиновалась значительная часть Дагестана. Приняв звание газия, то есть ведущего священную войну, Кази-мулла собрал в Гимрах представителей духовенства, разъяснил им свое учение и цель его и вызвал такой энтузиазм, что все присутствующие провозгласили его имамом и поклялись исполнять все его приказания.

Сознавая, что власть его в Дагестане может быть прочной только с подчинением Аварии, Кази-мулла в феврале 1830 г. попытался овладеть Хунзахом, столицей аварского ханства, но потерпел неудачу. Скопище его разошлось, и сам он с немногими последователями в сопровождении Шамиля вернулся в Гимры. Эту неудачу Кази-мулла объяснил своим приверженцам недостатком их веры в новое учение, чем вновь вызвал подъем религиозного чувства. В первых числах марта 1830 г. Кази-мулла считал в числе своих последователей до 20 тысяч семейств. Возраставшая власть Кази-муллы заставила наконец обратить на него серьезное внимание, и Паскевич приказал генерал-лейтенанту барону Розену двинуться в землю койсубулинцев и захватить самого Кази-муллу. Экспедиция барона Розена успеха не имела и только послужила к увеличению влияния имама среди горцев: их набеги на нашу линию потеряли характер хищничества мелкими партиями, а приобрели вид правильно организованных военных действий.

Отъезжая в Петербург в апреле 1831 г., Паскевич предписал оставшимся начальникам держаться преимущественно оборонительного образа действий. Пользуясь этим, Кази-мулла напал на Тарки и крепость Бурную, расположенную вблизи этого города. Благодаря геройской защите гарнизона Бурной под начальством майора Федосеева, Кази-мулле не только не удалось овладеть ею, но здесь он был разбит наголову генерал-майором Кохановым.

Отступив от Бурной, Кази-мулла двинулся на крепость Внезапную, которую уже обложил его помощник Ших-Абдулла. Несмотря на весьма тяжелые условия обороны и многочисленность неприятеля, крепость Внезапная продержалась до 28 июня, когда подоспел с подкреплениями генерал Емануель, и Кази-мулла отступил. Неудачи, однако, не ослабили влияния Кази-муллы. В дополнение к религиозному учению он прибавил чисто социальные выгоды для своих последователей, обещая уничтожить все сословные преимущества, установить равенство и наделить бедных за счет богатых. Эти обещания привлекли к нему массы народа, и 13 августа, собрав скопище до 8 тысяч, он двинулся к Дербенту, который обложил, и к 27 августа его сборище возросло до 15 тысяч, но прибывший с отрядом Коханов принудил Кази-муллу удалиться.

В сентябре 1831 г. командиром отдельного Кавказского корпуса и главнокомандующим на Кавказе был назначен генерал от инфантерии, генерал-адъютант барон Розен. По прибытии в Тифлис Розен разослал во все городские общества воззвание, которым требовал покорности, и в то же время поручил генералам Панкратьеву и Вельяминову предпринять ряд экспедиций для рассеяния сборищ Кази-муллы.

Занятие Вельяминовым аула Черкея, постоянного местоприбывания Кази-муллы, крайне стеснило последнего в Дагестане, и он направился в Чечню, где его проповедь имела большой успех не только среди мусульман, но даже и среди ингушей, ничего общего с шариатом не имеющих.

Погоня за вновь собравшимся скопищем не приводила ни к чему. Кази-мулла избегал встречи с русскими войсками и, введя в заблуждение Вельяминова, с 1 тысячей отборных мюридов бросился на беззащитный Кизляр, в котором находился лишь один линейный батальон, и разграбил город. Этот успех поднял значение имама в глазах горцев, и погром, понесенный им в различных пунктах, не поколебал их приверженности к нему. По повелению Кази-муллы организовывались шайки, производившие почти всегда безнаказанно набеги на слабо защищенные места линии.

Розен считал необходимым лишь привести линию в оборонительное состояние и успокаивать горцев путем мирных с ними переговоров и развитием торговли. Такая политика позволяла свободно развиваться мюридизму, и в начале 1832 г. деятельность Кази-муллы проявилась снова, вызвав ряд бесплодных походов. Государь обратил внимание, что походы предпринимаются без общей цели. Но это была программа Паскевича, который и теперь имел громадное влияние на кавказские дела, давая заключения по всем предпринимаемым мероприятиям. Лишенный самостоятельности, Розен был крайне стеснен в своих действиях и ждал указаний из Петербурга. Наконец, в начале июля был получен утвержденный план действий, по которому предполагалось прежде всего двинуться в Чечню и затем направиться против Кази-муллы и его сборищ. Выполнение первой части плана привело к уничтожению 60 непокорных аулов, 80 же изъявили покорность, выдали аманатов [113]113
  Аманат – заложник; человек, взятый в залог. – Прим. ред.


[Закрыть]и дали обещание не содействовать замыслам Кази-муллы. К 23 сентября экспедиция в Чечню закончилась. Кази-мулла удалился в Гимры, где вместе с Шамилем занялся усиленным укреплением этого селения, а также Унцукуля и Ирганая. Селение Гимры, лежащее на правом берегу Койсу, окружено труднодоступной местностью. 17 октября наши войска подошли к Гимрам и в течение 2 дней штурмовали селение, в одной из башен которого находился Кази-мулла с Шамилем. Шамилю удалось спастись, но Кази-мулла был убит, Гимры были взяты.

Смерть Кази-муллы произвела сильное впечатление на горцев, но не уменьшила их пылкости. Учение имама сильно запало в умы горских народов, и стоило только явиться способному проповеднику, чтобы мюридизм проявился с новой силой. Таким проповедником явился Гамзат-бек, ученик и сподвижник Кази-муллы. К июню 1834 г. Гамзат-беку удалось подчинить себе большую часть дагестанских обществ и владений; оставалось только Авария, не желавшая присоединяться. Тогда Гамзат-бек решил овладеть ею силой. Собрав до 20 тыс. человек, он подступил с ними к Хунзаху. Во главе Аварии в это время стояла ханша Паху-бике. Выдающаяся по уму и энергии, правительница притворно согласилась следовать учению имама, но отказалась от газавата против русских и просила оставить ее в покое. Не имея возможности овладеть укрепленным Хунзахом открытой силой, Гамзат-бек прибег к вероломству. Он потребовал к себе для весьма важных переговоров двух старших сыновей Паху-бике и предательски убил их. Хунзахцы более не сопротивлялись, правительница была также убита, Гамзат объявил себя ханом Аварии и стал вводить в ней строгие правила мюридизма, что не понравилось населению, и против него состоялся заговор. 19 сентября 1834 г. Гамзат был убит.

Несмотря на кратковременность деятельности Гамзата, она имела весьма важные последствия в отношении нашей борьбы за водворение русской власти на Кавказе. Кази-мулла положил начало объединению различных городских обществ Дагестана и указал им возможность борьбы с нами. Гамзат-бек, истребив аварских ханов, устранил окончательное препятствие к дальнейшему объединению дагестанских народов. Кроме того, приняв самовольно титул имама, он указал предприимчивым людям возможность следовать его примеру.

Таким предприимчивым человеком явился Шамиль, второй сподвижник Кази-муллы. Шамиль не был так религиозен, как Кази-мулла, и опрометчив, как Гамзат-бек. Превосходя их обоих умом, настойчивостью, прозорливостью и значительными военными дарованиями, Шамиль в течение 25 лет вел борьбу с Россией, иногда весьма успешно.

^{Станица Наурская на Северном Кавказе. Самозащита казачек в отсутствие мужей}

Во время убийства Гамзата, Шамиля не было в Хунзахе. Узнав о смерти имама, он собрал партию отчаяннейших мюридов и бросился с ними в аул Новый Гоцатль. Там он захватил награбленное имущество и уцелевшего младшего сына Паху-бике, единственного наследника аварского ханства, которого приказал немедленно убить. Но овладеть Аварией ему не удалось, так как аварцы, устрашенные этим новым злодеянием, обратились к полковнику Клюки фон Клугенау, командовавшему тогда войсками в Дагестане, с просьбою о назначении правителем Аварии Аслан-хана казикумухского до совершеннолетия Султан-Ахмет-хана, сына убитого Гамзатом Нуцаль-хана, старшего сына Паху-бике. Клугенау, оттеснив скопища Шамиля, 20 октября пришел в Новый Гоцатль, где Аслан-хан был объявлен правителем Аварии, а население приняло присягу на верноподданство русскому императору.

Наступившая зима лишила нас возможности предпринять что-либо в Дагестане. Шамиль же в течение всего 1835 г. не проявлял своей деятельности, работая в тишине и усыпляя внимание русских властей ложною покорностью. Но в начале 1836 г. уже обнаружилось возрастающее значение Шамиля и его враждебные замыслы, вследствие чего главнокомандующий, барон Розен, предписал генерал-майору Реуту двинуться к Унцукулю и, если окажется возможным, то дойти до Ашильты – местопребывания Шамиля.

В течение 1837 г. действия на левом фланге ограничились лишь несколькими экспедициями. Важнейшим событием этого года является просьба аварцев поставить в Хунзах русские войска с целью избавить себя от притязаний Шамиля. Занятие главного пункта Аварии было возложено на генерал-майора Фези. 29 мая Фези прибыл в Хунзах и, оставив там небольшой гарнизон, 3 июля двинулся к Ашильте, близ которой на неприступном утесе стоял замок Ахульго, где находились семейство и имущество Шамиля. Сам же Шамиль был в ауле Тилитль. 11 и 12 июня Фези овладел обоими этими важными пунктами и направился к Тилитлю, чтобы покончить с самим Шамилем.

Тилитль был одним из неприступных аулов, тем не менее 5 июля после предварительной бомбардировки, Фези приказал штурмовать его. Не видя возможности бороться с русскими войсками, Шамиль выслал парламентера с согласием покориться. Фези вступил в переговоры и этим совершил крупную ошибку: во-первых, выпустил из своих рук Шамиля и, во-вторых, вступая с ним в переговоры, признал в нем владыку над непокорными нам горцами. Таким образом, заключенным с Шамилем условием уничтожались все плоды удачных экспедиций Фези, и Шамиль получил возможность продолжать борьбу с нами.

В 1837 г. было обращено особое внимание на правый фланг и Черноморскую линию. Была подчинена Цебельда и начат ряд укреплений по побережью Черного моря, которые строились со стороны Сухума и от правого фланга Кавказской линии, которой в это время командовал генерал-лейтенант Вельяминов. Последним были построены Ново-Троицкое и Михайловское.

После посещения императором Николаем I Кавказа в сентябре 1837 г. Розен был уволен и на его место назначен командиром отдельного Кавказского корпуса генерал-лейтенант Головин 1-й.

В начале 1838 г. главное внимание было обращено на побережье Черного моря. С целью утвердиться на нем из Крыма были направлены два десантных отряда: один – под начальством генерала Симборского в Абхазию и другой – под начальством генерала Раевского на Таманский полуостров. Первый отряд 11 апреля высадился у устья реки Сочи и построил Навагинское укрепление. Таманский отряд 12 мая высадился у устья реки Туапсе и построил там укрепление, названное Вельяминовским, затем у устья реки Шапсуго – Тенгинское. На месте же прежней турецкой крепости Суджук-Кале при устье реки Цемес была заложена крепость, впоследствии город Новороссийск.

Собранный в Тамани отряд под начальством Раевского в течение лета произвел ряд высадок по Черноморскому побережью и устроил укрепления: в устье реки Субаши, названное Головинским фортом, в устье реки Псезуапе – Лазаревский форт и в промежутке между Анапою и Новороссийском – форт Раевского. 15 мая последовал приказ по корпусу, которым все укрепления на восточном берегу Черного моря, от устья Кубани до границ Мингрелии, а также Абхазия и Цебельда, соединялись в одно укрепление под названием Черноморской береговой линии. Начальником всей линии был назначен генерал-лейтенант Раевский.

Это важное мероприятие прекращало возможность проникновения эмиссаров и провоза оружия со стороны Турции, так как все пункты, удобные для приставания судов, были заняты укреплениями. Тем не менее вновь образованная линия не была достаточно обеспечена вследствие того, что укрепления были слабой профили [114]114
  Здесь: недостаточно прочно сооруженные. – Прим. ред.


[Закрыть]и имели незначительные гарнизоны.

Кроме того, климатические условия восточного берега Черного моря оказались весьма неблагоприятны. В осень и зиму 1839–1840 гг. гарнизоны приморских укреплений были так ослаблены больными, что не представлялось никакой возможности не только закончить верки и внутренние постройки, но не имелось даже под ружьем необходимого числа людей для их обороны. С другой стороны, в горах западного Кавказа начался страшный голод. Горцы мучительной голодной смерти предпочли гибель с оружием в руках и смело решились идти на грабеж и разбой, мечтая завладеть запасами укреплений.

7 февраля 1840 г. большие толпы неприятеля окружили форт Лазарева, который к этому времени еще не был окончен и достаточно вооружен артиллерией. Гарнизон укрепления составляла 4-я мушкетерская рота Тенгинского полка капитана Марченко, ни разу еще не бывшего в делах против неприятеля. Рано утром вышедший бить зорю [115]115
  Здесь: давать сигнал к подъему. – Прим. ред.


[Закрыть]барабанщик увидел неприятеля и ударил тревогу, но было уже поздно – горцы ворвались в укрепление, бросились к офицерскому флигелю и казармам и почти весь гарнизон уничтожили, уведя в плен не более 16 человек.

Этот неожиданный успех ободрил горцев, и 29 февраля они захватили укрепление Вельяминовское, а 17 марта лазутчик-черкес дал знать, что горцы в числе более 12 тысяч собираются напасть на укрепление Михайловское. В укреплении находилось до 500 человек. Начальником гарнизона был старший из ротных командиров штабс-капитан Лико, пользовавшийся всеобщей любовью и уважением за свое бесстрашие, непреклонную волю и справедливое отношение к подчиненным. Получив известие о падении фортов Лазарева и Вельяминовского и зная, что гарнизон, имея много больных, не в состоянии занять все протяжение огня, штабс-капитан Лико разделил укрепление углубленным ретраншаментом [116]116
  Ретраншаменты – вторичные преграды внутри укрепления, дающие возможность гарнизону отступить и удержать за собой внутреннюю территорию. Располагаются за теми частями укрепления, которые более других подвержены атаке. – Прим. ред.


[Закрыть]на две части.

Собрав всех офицеров и нижних чинов, Лико объявил им об угрожающей опасности, напомнил долг присяги и данное ими обещание начальнику Черноморской линии генералу Раевскому не сдаваться живыми, в крайнем же случае взорвать пороховой погреб и погибнуть вместе с неприятелем. На последний подвиг вызвался рядовой Тенгинского полка Архип Осипов. Штабс-капитан Лико потребовал его к себе и договорился с ним в присутствии всех офицеров. Осипов присягнул, что подожжет порох тогда, когда черкесы будут отбивать замок у погреба. О намерении Осипова было объявлено по гарнизону.

С вечера 18 марта каждую ночь в 12 часов весь гарнизон выходил на бастионы, а Осипов запирался в пороховом погребе. Так продолжалось до 22 марта. Часу в 4-м ночи с 21 на 22-е один из часовых заметил приближение горцев и сообщил об этом фельдфебелю Харитону Комлеву. Тот приказал стрелять. Видя, что они открыты, горцы с гиком бросились на укрепление, но были опрокинуты штыками. С 4 до 8 часов утра гарнизон укрепления отбивался от многочисленного неприятеля, но почти все защитники были перебиты и к 10 часам утра горцы ворвались в укрепление. Около 3 тысяч их бросилось к пороховому погребу и начали отбивать замки. Крыша погреба и все вокруг усеяно было неприятелем. Но вслед за стуком отбиваемых замков последовал страшный взрыв. Архип Осипов свято исполнил свой долг, и черкесам достались дорогой ценою лишь развалины Михайловского укрепления.

К концу 1840 г. Черноморская береговая линия была восстановлена, кроме того, часть Кубанской линии было решено перенести на реку Лабу, построить несколько новых крепостей, а территорию между старой и новой линиями заселить станицами Кавказского линейного казачьего войска.

На восточном Кавказе события в 1838 г. ограничивались небольшими походами в Салатавию и вверх по Самуру для усмирения волновавшихся вольных самурских обществ. Результатом этого похода было изъявление покорности самурцами.

Однако небольшие экспедиции не могли оказать влияния на уменьшение распространения мюридизма и помешать упрочению власти Шамиля в горах Дагестана. Чтобы нанести Шамилю более решительный удар в пункте его пребывания, весною 1839 г. было решено отправить в Андию для овладения укрепленным аулом Ахульго – резиденцией пророка – два отряда: один, из 9 батальонов, 22 орудий, роты саперов, 5 сотен казаков и свыше 3 тысяч милиции, под начальством генерал-адъютанта Граббе, должен был действовать со стороны Чечни от крепости Внезапной; другой, в составе 11 батальонов, 22 орудий, роты саперов, 2 сотен казаков и около 1 тысячи милиции, собранный у укрепления Хазры, под начальством генерала Головина, предназначался для действия на Самуре. Перед выступлением чеченского отряда было получено сведение, что один из деятельных сообщников Шамиля – мулла Ташав-Хаджи, собрав в Ичкерии значительные силы, намерен помешать отряду Граббе.

Двинувшись в Ичкерию, чеченский отряд весь май месяц был занят истреблением селений и уничтожением шайки Ташав-Хаджи и только в конце мая смог двинуться к селению Чиркату. При аулах Буртунай и Алмак чеченский отряд встретил упорное сопротивление передовой толпы Шамиля, силою до 4 тысяч человек. Главные же силы Шамиля находились у селения Аргуани на спуске к реке Андийское Койсу. Находясь на труднодоступной местности, селение Аргуани было еще усилено искусственными преградами. Подошедший к селению наш отряд оказался в затруднительном положении: перед ним было сильно укрепленное селение, а с фланга и тыла высокие горы, занятые противником. В таких условиях отступление, разумеется, было невозможно. После двухдневного штурма, стоившего нам 635 человек убитыми и ранеными, селение было взято. Шамиль бежал в Ахульго.

Устроив мост на Андийском Койсу, Граббе перешел с левого берега на правый и обложил Ахульго, но неприступность укрепленного аула и понесенные при Аргуани потери заставили Граббе обратиться к генералу Головину с просьбой о высылке подкреплений из самурского отряда. Между тем этот последний, выступив в конце мая из укрепления Хазры, без особых затруднений дошел до аджиахурских высот, занятых значительными силами противника, устроившего по всему гребню завалы из камней. За завалами засело до 6 тысяч лезгин, готовых к упорному сопротивлению.

Ночью 31 мая эти завалы были взяты 3 ротами Тифлисского полка. Горцы, захваченные врасплох, едва успели сделать несколько выстрелов. С рассветом обнаружилось, что противник очистил аджиахурскую позицию и отступил. Дальнейшее движение отряда совершалось беспрепятственно, и 5 июня Головин занял Ахты, главный пункт этого края. Результатом действий Головина стало окончательное подчинение самурцев и учреждение Самурского округа с военным управлением. По Самуру была устроена укрепленная линия, чем достигалось разобщение мусульманских провинций Закавказья с лезгинскими племенами Дагестана. При селении Ахты возвели прочное укрепление, имевшее важное стратегическое значение для этого края.