Текст книги "История русской армии. Том второй"

Автор книги: Владимир Никольский

Соавторы: Николай Орлов,Петр Ниве,Николай Михневич,Михаил Шишкевич,Павел Андрианов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)

Война 1788–1790 гг.

Милитаристские устремления Густава III ♦ Вступление русских войск в Финляндию ♦ Гибель русской эскадры в Роченсальмском проливе ♦ Итоги войны

После Абоского мира политическое положение Швеции все более и более клонилось к упадку вследствие умаления королевской власти и бессовестной продажности партий.

Так продолжалось до вступления на престол короля Густава III. Произведенный им, при помощи войск, государственный переворот 1772 г., по мнению французского историка Альберта Сореля, «спас независимость Швеции». Был восстановлен порядок управления, действовавший при Густаве Адольфе; сейму предоставлялось право ведения финансовой областью. Укрепление королевской власти, конечно, было невыгодно для России, которая всегда старалась поддерживать в Швеции борьбу партий во благо собственной внешней безопасности.

В Финляндии, несмотря на то что Густав III всеми мерами старался расположить ее в свою пользу, продолжало развиваться стремление отделиться от Швеции. Для успеха этих планов необходима была помощь извне, и эту помощь рассчитывали получить от России. Изменнические проекты подобного рода, возникшие еще в царствование Елизаветы Петровны, не прекращали появляться и при императрице Екатерине. После переворота 1772 г. возросло противодействие лиц, недовольных усилением королевской власти; во главе их скоро выделился Спренгтпортен.

Чтобы усмирить внутренних врагов, Швеции необходимы были успехи внешние, возможные только за счет России. К тому же отношения между Густавом III и Екатериной Великой были натянутыми. Императрица, однако, воздерживалась от активных действий против Швеции, не поддаваясь внушениям Потемкина воспользоваться малейшим случаем для захвата Финляндии. Екатерина отлично знала, что наше наступление развязывало руки Густаву, давая ему право, без согласия сейма, мобилизовать все средства страны.

Спренгтпортен, поступивший на русскую службу, старался внушить императрице мысль, что достаточно небольшой поддержки войсками, чтобы финны отделились от Швеции и искали покровительства России. Но в то время внимание Екатерины было устремлено на юг, где разгоралась война с Турцией. Политическое положение сделалось благоприятным для Густава III. Он обеспечил себе субсидии от Англии и даже от Турции, старался отвратить от нас нашего постоянного союзника – Данию, а с Финляндией всячески заигрывал, осыпая ее милостями, и в то же время принимал там деятельные военные меры.

Вообще, со времен войны 1741–1743 гг. шведы солидно потратились на то, чтобы укрепить свою восточную границу. Воздвигнуты были крепости Свеаборг (близ Гельсингфорса) и Свартгольм (в устьях реки Кюмени), из коих первая считалась неприступным оплотом Швеции; прочие пограничные укрепления усилены. Для противовеса русскому гребному флоту создан был так называемый «армейский» флот, специально предназначенный для действий в шхерах.

В 1788 г. войскам пограничных с Россией областей Финляндии было приказано готовиться к выступлению. Но Густаву нужно было, чтобы начала военные действия Россия, дабы иметь право сказать сейму, что он ведет войну оборонительную. Такого повода мы ему, однако, не давали. Войск в русской Финляндии было не более 13 тысяч; лучшая часть флота находилась в Средиземном море. Тогда Густав III задумал провокацию: переодел финских солдат в нашу форму и заставил напасть на свои же посты на границе Саволакса. Этот грубый фарс понадобился, чтобы заявить о своих правах по самозащите.

Ввиду малочисленности наших сухопутных сил на шведской границе и невозможности их усилить совет при императрице решил центр тяжести борьбы перенести на море, к берегам Швеции; в свою очередь, датчане должны были наступать во стороны Норвегии. Что же касается населения Финляндии и даже отчасти самой Швеции, то его предполагалось особыми манифестами привлечь на свою сторону, что послужило бы во вред королю Густаву.

Вице-президент военной комиссии граф Мусин-Пушкин 23 июля был поставлен во главе сухопутных войск русской Финляндии, численность которых была увеличена до 19,5 тысячи. При этой армии находился и великий князь Павел Петрович.

Граница наша со Швецией в северной своей части была почти беззащитной, и оттуда нетрудно было, опираясь на почти неприступную внутреннюю Финляндию (Саволакс), обойти с тыла наши войска и грозить Петербургу. Вместе с тем, сочтя хвастливые угрозы шведского короля, приглашавшего своих дам «танцевать в Ораниенбауме», достаточно серьезными, императрица сочла нужным переехать из Царского Села в Петербург, «для ободрения жителей», и, в случае надобности, намеревалась лично стать во главе гвардии и выступить к Осиновой роще (ныне ст. Левашово).

1 июля шведские войска в значительных силах перешли реку Кюмень и двинулись к Фридрихсгаму, под начальством самого короля.

Наши передовые части медленно отступали, так как первоначально было предложено на сухопутье держаться обороны. Но Спренгтпортен предложил перейти в наступление со стороны Олонецкой губернии, во фланг неприятелю, подступившему к Нейшлоту. Он рассчитывал привлечь на свою сторону карельское население и просил дать ему небольшие силы, но побольше денег…

Шведский флот, под начальством принца Карла Зюдерманландского, брата короля, встретился с эскадрой адмирала Грейга близ Кальбо-Грунда. У принца Карла было 15 линейных кораблей, восемь фрегатов и восемь мелких судов с 1200 орудиями; у Грейга – 17 линейных кораблей, восемь фрегатов и несколько мелких судов, всего 1400 пушек. 5 июля произошел ожесточенный бой, с огромными потерями для обеих сторон, но наша эскадра все же удержалась, а шведы отошли, хотя один наш корабль, «Владислав», отбившийся от своих, попал в плен.

Шведский флот укрылся в Свеаборге; наш ушел для ремонта в Кронштадт, но уже через две недели вышел в море, снова столкнулся со шведами между Свеаборгом и Ревелем, причем последние потеряли корабль «Густав Адольф», и, в конце концов, заблокировал шведский флот в свеаборгском порту. Кампания на море окончилась в нашу пользу, и на этот раз мы видим активное и притом – успешное выступление именно корабельного флота, до сих пор игравшего малую роль.

Главные шведские силы медленно подступали к Фридрихсгаму, занятому нашим гарнизоном, в то время как галерный их флот, двигаясь морем, прервал связь Фридрихсгама с Выборгом. Казалось, успех начинал благоприятствовать шведскому оружию, но неожиданно произошли совершенно своеобразные события.

В шведских войсках, собранных под Фридрихсгамом, началось брожение, подстрекаемое офицерами. Стали толковать о незаконности предпринятой войны, как не получившей одобрения сейма. В конце концов финские полки потребовали обратного ухода к шведской границе. Густав III сперва пытался успокоить бунтовщиков, но вскоре пал духом и 26 июля отошел к Хегфорсу, под прикрытие своего галерного флота.

Тем временем в отрядах финских войск, стоявших на Кюмени, близ местечка Аньяла, офицеры, собравшись между собой, заключили «конфедерацию», которая, лично от себя, обратилась к императрице Екатерине сначала только с предложением прекратить войну и начать мирные переговоры; но постепенно конфедераты, завязавшие с Петербургом непосредственные сношения через Спренгтпортена, раскрыли свои карты и обнаружили стремление отделить Финляндию от Швеции и отдаться под покровительство России.

Положение Густава III было незавидным. Он засел всего с 8-тысячным ненадежным войском (ибо финны покинули его) в рукавах Кюмени, где у него было еще до 30 судов галерного флота. Корабельный шведский флот был заперт в Свеаборге Грейгом, а другая наша эскадра, под командованием фон Дезина, делала набеги на южные берега Швеции. Наконец получены были известия о наступлении датчан на норвежской границе, и Густав поспешил уехать в Стокгольм, сдав командование Карлу Зюдерманландскому.

Тем временем на все предложения финнов и шведов с нашей стороны следовал один неизменный ответ: ни о каких переговорах не может быть и речи, пока шведские войска не отойдут с русской территории. Предложение об образовании самостоятельного Финляндского герцогства, под протекторатом России, у великой монархини сочувствия не встретило. Продолжая поддерживать в Финляндии смуту, вредную для Густава и ослабляющую боеспособность его войск, Екатерина в то же время побуждала Мусина-Пушкина к решительным действиям, что не соответствовало мнению Спренгтпортена, убеждавшего не вводить русские войска в шведскую Финляндию, дабы «не раздражать» финнов.

В сентябре к Мусину-Пушкину прибыла из Кронштадта гребная флотилия, после чего шведская армия покинула наши пределы: она вышла из дельты р. Кюмени и отошла к Ловизе.

Шведское правительство энергично приступило к розыску и аресту главных зачинщиков (из которых некоторых подвергли или заочно приговорили к смертной казни); финские же полки были расформированы и заменены на границе шведскими. В то же время престиж Густава был восстановлен успешными действиями против датчан. Кроме того, сам король созвал в 1789 г. сейм, который и предоставил ему право вступать в войну и заключать мир безо всяких ограничений.

Но необходимость продолжать военные действия против Норвегии не позволяла направить в Финляндию значительные подкрепления. К весне 1789 г. шведские сухопутные силы сосредоточились на Кюмени и в Саволаске. В конце мая было начато нашими войсками под командованием Михельсона наступление к Сен-Михелю, сперва удачное, но при Поррасальми шведы одержали верх, причем был ранен Спренгтпортен, сражавшийся в русских рядах. Тем не менее часть Саволакса с Сен-Михелем осталась в наших руках, чем обеспечивался фланг и тыл наших операций на линии реки Кюмени.

Здесь Густав, при поддержке гребного флота, перешел Кюмень в двух пунктах, но Мусин-Пушкин, действуя пассивно, отвел часть сил из Саолакса, для давления шведам во фланге, в силу чего неприятельские войска снова овладели Сен-Михелем. Однако неудача шведского генерала Каулбарса, разбитого у Кайпиайса генералом Денисовым, повлияла на Густава настолько, что он снова отошел в дельту Кюмени, выжидая здесь подкреплений. Кроме того, мы одержали еще более существенные победы на море. Несмотря на неприбытие главной шхерной эскадры принца Нассау-Зигена, бывший на месте отряд нашего гребного флота одержал верх над шведами при Поркаллауде и захватил Гангутскую позицию, чем значительно затруднил сообщения Финляндии со Швецией. Корабельный флот, под командованием адмирала Чичагова, одержал победу при Эланде (близ острова Борнгольма), загнав шведов в Карлскрону.

^{Вступление русских войск в Финляндию 31 мая 1780 г.}

Бездействие шхерной флотилии Нассау-Зигена (собиравшейся у Выборга) позволило шведам прочно укрепиться у Хегфорса со стороны моря и стать полными хозяевами в шхерах у Кюменьского устья. Наконец 4 августа столкнулись передовые части обоих галерных флотов, а 12 августа при Роченсальме, или Свенксзунде, верстах в 25 от Фридрихсгама, Нассау-Зиген, вместе с отрядом кораблей из эскадры Крюйса, атаковал шведскую флотилию и почти совершенно истребил ее, так что победу эту сравнивали с Чесменской. Затем произведена была нами у Бробю высадка в тылу противника, что повело к немедленному отступлению Густава. К сожалению, Мусин-Пушкин, по обыкновению пассивный, не перешел в наступление и не преследовал неприятеля, дав ему отойти совершенно безнаказанно.

Императрица рядом рескриптов выражала свое недовольство главнокомандующему, предписывая ему «пользоваться» робостью короля шведского и «искать неприятеля в собственной его земле». К сожалению, лучшие наши предводители находились в войсках, действовавших против Турции, вследствие чего пришлось мириться на северном театре с апатичным главнокомандующим, подготовившим нам далеко не выгодный для России Верельский мир. В результате и в 1789 г. ничего существенного достигнуто не было ни той ни другой стороной: обе они остались в прежнем положении.

К кампании 1799 г. императрица заменила Мусина-Пушкина графом Салтыковым. Корабельным флотом командовал Чичагов, галерным – Нассау-Зиген. Но эти три начальника друг от друга были независимы и получали повеления непосредственно от императрицы. Объединяющей полководческой воли, какой была в свое время воля Петра, не было. Салтыков резко восставал против этой системы разделения начальствования, и в своих письмах к Безбородко называл ее «разнобоярщиною», а флот – «союзным войском».

Положение сухопутной армии было незавидным; в ней числилось не более 23 тысяч солдат; сверх того – не менее 12 тысяч больных; силы армии ослаблялись выделением из нее наряда для обороны берегов по направлению к Петербургу.

Все подкрепления шли на усиление гребного флота, которому, особенно после Свенксзундской победы Нассау, придавалось теперь большое значение.

В свою очередь Густав III проявил лихорадочную деятельность. Кроме вооружения крепостей и усиления армии, он особенно озаботился увеличением своих сил на море. К 1790 г. шведы имели шхерный флот, вооруженный не менее 3000 орудий. Густав намеревался выйти в море с таким расчетом, чтобы предупредить соединение русских. В начале марта был атакован и разорен Балтийский порт; затем, 19 апреля, шведская эскадра из 28 судов появилась перед Ревелем, грозя зимовавшей здесь эскадре Чичагова, которая была более чем вдвое слабее (11 судов); помощи от бывшей в Кронштадте эскадры Крюйса нельзя было ожидать; к тому же море было покрыто плавающими льдинами.

Несмотря на тяжелое положение, Чичагов смело вышел из порта и, под прикрытием огня береговых наших батарей, завязал со шведами бой в Ревельском заливе, который окончился отходом шведского флота с большими повреждениями. За эту блистательную победу Чичагов награжден был орденом св. Андрея Первозванного и 1388 крепостными.

После ремонта близ Наргена шведский флот пошел к Кронштадту, стремясь предупредить соединение Крюйса с Чичаговым. 23 мая между Сескаром и Кронштадтом завязался бой, продолжавшийся и 24-го, причем Крюйс умышленно маневрировал, не ввязываясь в решительное столкновение, дабы выждать подхода эскадры Чичагова. Приближение последнего заставило шведские корабли искать укрытия в Выборгском заливе, где, как видим ниже, уже стояла гребная флотилия самого короля.

Первоначально Густав III вел эту кампанию на сухопутье, где сперва шведы имели успех в отдельных стычках передовых частей как в Саволаксе, так и на Кюмени; но уже 21 апреля шведы всюду были нами отогнаны за реку. Тогда Густав сделал ставку на гребной флот, дабы оттеснить нашу более слабую шхерную флотилию, а затем направить удар в обход Выборга, на Березовые острова (Бьёркё), рассчитывая, что к нему присоединится парусный флот, а сухопутные силы, форсировав Кюмень и оттеснив русских, обложат Выборг с запада и, быть может, обойдут его еще из Саволакса с восточной стороны. У шведского короля складывался широкий план взаимодействия сухопутных и морских сил. Направление же главного удара на Бьёркё, в обход Выборга, являлось серьезной угрозой Петербургу.

Сперва король попытался овладеть с моря Фридрихсгамом, но, не преуспев в этом, пошел к Выборгу, пользуясь тем, что наша главная гребная эскадра Нассау-Зигена еще изготовлялась в Кронштадте. Делая то там, то сям попытки высадиться, король вызывал в Петербурге опасения за разрыв сношений Салтыкова. Но все эти попытки были отбиты, а на острове Урансаари, близ Выборга, Буксгевден (будущий наш главнокомандующий в 1808 г.) нанес шведам серьезное поражение, взяв в числе трофеев четыре знамени.

Присоединение к королю корабельного флота не улучшило, а скорее ухудшило его положение, ибо следом за шведской эскадрой подошли соединенные русские, которые и заперли шведов в Выборгском заливе. О том, чтобы реализовать замыслы относительно Бьерке, не могло быть теперь и речи.

На шведской эскадре стал ощутим недостаток пищи, что повлекло за собой глухое недовольство и дезертирство. Густав, стараясь ободрить свои команды, заявлял, что он «блокирует Выборг».

Единственным выходом с выборгского рейда для шведов мог быть Березовый пролив, но оттуда с часу на час могла показаться эскадра Нассау-Зигена. Кроме того, на материке были наши сильные батареи.

19 и 20 июня шведы выказали попытку прорваться в направлении к Фридрихсгаму, чтобы отвлечь наше внимание от Березового пролива, но туда уже подходил Нассау-Зиген. Шведам пришлось принять бой в тесном пространстве Выборгского залива, где их атаковал принц Нассау уже под вечер и, несмотря на позднее время, пользуясь светлыми июньскими ночами, вел бой до самого утра, обратив в бегство неприятельские галеры. Тем временем шведские корабли двинулись в западном направлении; их встретила часть нашего флота, под начальством адмирала Повалишина, которая отразила их жестоким огнем. Тогда они сделали попытку пройти шхерным фарватером, но тут наткнулись на адмирала Ханыкова, который загнал большую часть кораблей на мель, где они и сдались. Принц Нассау, подоспевший к месту столкновения корабельных флотов, застал уже преследование Чичаговым прорвавшихся неприятельских судов, некоторые из которых были захвачены под самым Свеаборгом.

Сам Густав спасся на небольшой шлюпке и едва не попал в плен.

В Выборгском заливе шведы понесли жестокое поражение: они потеряли девять линейных кораблей и множество мелких судов; убитых и раненых было до 3000, а в плен взято до 5000 человек. Уцелевшие корабли шведов были заблокированы в Свеаборге нашим флотом, как и в 1788 г.; гребная флотилия укрылась в Роченсальме. Положение Густава III было критическим: флот обессилен; войско пало духом; оппозиция подняла голову.

«Надлежит всемерно стараться пользоваться плодами сей победы, – писала Екатерина принцу Нассау 27 июня, – и, распространяя военные действия, не дать отнюдь неприятелю ни времени, ни способов к его отдохновению и ободрению». Принцу рекомендовалось «нанести решительные и крайние удары гребному шведскому флоту», а затем «простерти» действия к Свеаборгу, при содействии армии, наступающей к Гельсингфорсу.

Принц Нассау тотчас же обложил шведский гребной флот между островами в Роченсальме. У шведов было всего 28 больших судов и 155 канонерок; Нассау располагал 105 канонерками и 50 большими судами. 28 июня, в день восшествия на престол императрицы Екатерины, принц решил напасть на противника, закрыв все входы в Роченсальмский пролив, и истребить его. Сильный ветер расстроил с самого начала нашу эскадру; постепенно ветер обратился в шторм. Будучи не в состоянии держаться на веслах, суда бросили якоря, с которых срывались; многие затонули, многие выброшены были на острова; люди спасались на шлюпках, множество потонуло. А противник осыпал их ядрами из глубины бухты, где ветер был менее силен.

Таким образом, в борьбе с непогодой вся флотилия Нассау потерпела страшное бедствие и погибла. Сам предводитель едва спасся. Урон был громадный: потеряно 54 судна, из них пять фрегатов; потеря людьми – до 10 тысяч, из них 6000, подобранных на островах и с обломков судов, попало в плен…

Известие о Роченсальмском погроме в Петербурге было получено 1 июля, как раз день служения благодарственного молебна по случаю Выборгской победы. Впечатление было ужасное. «Ничто мое сердце не сокрушило, как сие», – писала Екатерина Потемкину.

Предполагалось, однако, снова повторить ту же попытку, при содействии корабельного флота и сухопутной армии. Но 3 августа неожиданно был заключен мир со Швецией. Мир этот был заключен в Вереле (ныне Вяряль в Финляндии), и границы были оставлены неизменными, как до войны.

Война 1788–1790 гг. изобилует действиями на море, причем, в противоположность предшествующим и последующей финляндским войнам, в ней особенно активную роль играет корабельный флот. Он довольно согласованно действует и с другим видом морских сил – шхерной флотилией. Но при отсутствии должной связи с сухопутными операциями, кроме взаимного истребления морских сил, никакого реального результата не получалось. Каждый раз кампания оканчивается ничем, все надо начинать сначала; а кроме того, начавшаяся политическая интрига сбивает нас с толку, и мы упускаем целый ряд благоприятных положений.

Таким образом, блестящие удары на море Грейга, Чичагова и самого Нассау, кроме славы, не дают никаких особенно существенных результатов, не будучи скоординированными с действиями на суше. Они оказались уравновешены Роченсальмским несчастьем, а почти трехлетняя война не принесла никаких выгод.