Текст книги "История русской армии. Том второй"

Автор книги: Владимир Никольский

Соавторы: Николай Орлов,Петр Ниве,Николай Михневич,Михаил Шишкевич,Павел Андрианов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

Поход за Балканы

Выступление русских войск из-под Шумлы ♦ Переход через Балканы ♦ Неудачи турок у Айдоса, Ямболя и Сливна ♦ Русские у стен Адрианополя ♦ Переговоры о мире ♦ Заключение Адрианопольского мира

Распоряжение о переходе через Балканы отдано было Дибичем еще до прибытия к Шумле корпуса Красовского и называлось «Общий обзор движений войск при предназначенном переходе через Балканы, как войск, имеющих следовать за оными, и тем, кои остаются по сю сторону Балкан, для наблюдений наших сообщений». Располагая на театре войны силами в 65 тысяч пехоты, 22 тысячи конницы, главнокомандующий распределяет их следующим образом: а) для похода за Балканы 30 тысяч пехоты и 7 тысяч конницы; б) за Балканами (в Сизополе) уже находилось восемь батальонов; в) морем предполагалось перевезти 12-ю пехотную дивизию; г) остальные войска (117 батальонов, 76 эскадронов, 10 казачьих полков, 227 орудий) оставлены были частью для наблюдения за Шумлой (15 тысяч под начальством Красовского), частью на берегах Дуная и в Валахии. В общем из состава армии меньше половины предназначалось для перехода через Балканы, большая же часть армии оставалась для обеспечения операций на флангах и в тылу.

Предназначенные для движения за Балканы войска были разделены на три колонны. Левая – генерала Рота (13,5 тысячи) – колонна должна была выступить 30 июня из-под Шумлы и, следуя через Девно Дервишкиойей, Казакиойей, прибыть 8 июля в Монастыркиойю (128,5 версты). Правая – генерал-лейтенанта Ридигера (9 тысяч) – выступить из-под Шумлы 3 июля, следовать по дороге Праводы – Айдос; ей выдан был маршрут на восемь дней. Резерв – графа Палена (15 тысяч), при нем Главная квартира. Ближайшей целью было перейти через горы до линии Келелер – Монастыркиойя; дальнейшие действия зависели от обстановки за Балканами. Решив перейти через Балканы, Дибич вместе с тем не увлекается широкими планами, высказывая в данном случае сочетание решительности с осторожностью.

Для обеспечения войск продовольствием приказано было заготовить в Праводах 10-дневный запас на 30 тысяч людей и 10 тысяч лошадей. Во время перехода через горы довольствием пользоваться из запасов, имеющихся в обозах и солдатских ранцах.

Выступление наших войск из-под Шумлы происходило скрытно; уходившие части заменялись прибывшими из Силистрии. Дибич желал обмануть бдительность визиря.

Переход через горы был чрезвычайно утомителен. Погода стояла знойная. Взбираясь по плохим дорогам на горы, солдаты изнывали под тяжестью амуниции; кроме ружья и патронов приходилось нести на себе ранец, мундир, шинель, флягу с водой, 20 фунтов сухарей. Многие падали от изнеможения, были случаи смерти от изнурения. Отставшие лишь на месте ночлега догоняли свои части. На последних переходах полили в горах дожди, и движение по размокшим дорогам стало еще более затруднительным.

Небольшие отряды турок пытались преградить движение наших войск. Первая встреча с врагами в горах произошла 6 и 7 июля. Нашим колоннам пришлось форсировать переправы через р. Камчик: левой – у Дервиша – Иована, правой – ниже Кеприкиойя. Обе колонны успешно исполнили свои трудные задачи. 10 июля наши колонны перевалили через горы и начали спускаться в долину. Перед восхищенными взорами солдат расстилалась цветущая долина, а за ней – зеркальная поверхность Бургасского залива. Здесь в ожидании прихода армии находилась эскадра адмирала Грейга с большим числом транспортных судов, нагруженных всевозможными запасами. По суровым ущельям Балкан впервые раскатилось молодецкое русское «ура».

При дальнейшем движении наших колонн турки пытались задержать генерала Рота у Монастыркиойя, но были прогнаны и бежали в Миземврию. Крепости Бургасского залива Миземврия, Ахиола и Бургас после незначительного сопротивления сдались. Порт Сизополь еще раньше перешел в наши руки. Таким образом, с переходом армии за Балканы мы одновременно приобретали новую промежуточную базу на Черноморском побережье в Бургасском заливе. Эта база освобождала армию от особых забот по защите тыла и устройству сухопутных коммуникаций.

12 июля с небольшим запозданием против первоначального расчета армия Дибича спустилась с гор и сосредоточилась у Румеликиойя. В этот день главнокомандующий доносил императору Николаю: «Государь! Господь благословил усилия храбрых и несравненных войск, которых Вашему Величеству угодно было доверить моему командованию. Балканы, считавшиеся непроходимыми в течение стольких веков, пройдены ими в три дня, и победоносные знамена Вашего Величества развеваются на стенах Миземврии, Ахиолы и Бургаса, среди населения, которое встречает наших храбрецов, как освободителей и братьев…» Первый переход через Балканы нашей армии является светлым эпизодом в ее истории. Борясь с природой и вражескими силами, наши войска за девять переходов прошли 150 верст по незнакомой местности, в палящий зной, при самой тяжелой обстановке. Этот переход через преграду, считавшуюся до сих пор непроходимой, произвел ошеломляющее впечатление на турок. Они считали, что поход совершают огромные силы, что у Дибича по меньшей мере 100 тысяч войска. Такое заблуждение было для нас очень выгодным.

В то время как армия Дибича совершала трудный поход через Балканы, отряд Красовского, оставаясь у Шумлы, наблюдал за крепостью. Время от времени посылались разъезды для разведки окрестностей Шумлы с целью выяснить передвижение турецких войск; при этом с достаточной тщательностью контролировали район к востоку от Шумлы и не обратили должного внимания на местность к югу и юго-западу от крепости, т. е. оставили без наблюдения пути, связывающий Шумлу с забалканским районом. Такая односторонняя разведка не замедлила принести плачевные результаты.

Визирь, укрывшийся после Кулевчинского боя в Шумле, не заметил своевременно смены армии Дибича отрядом Красовского и долгое время не знал о предпринятом нами походе за Балканы. Только после перехода наших колонн через р. Камчик истина стала известной Решиду-паше. Тем не менее визирь принимает весьма энергичные меры, чтобы помешать дальнейшему, почти беспрепятственному движению русских войск. Притянув к себе из Рущукского округа отряд Гуссейна-паши, визирь выделил из Шумлы 12 тысяч регулярных войск и спешно направил этот отряд к Балканам, надеясь задержать нашу армию на перевалах к югу от р. Камчик. Этот отряд, следуя кружными путями, не успел задержать наши войска на перевалах, и тогда получил приказание визиря отойти к Айдосу, где и держаться до последних сил.

Турки ушли из Шумлы незамеченными Красовским, также скрытно перешли они через горы и неожиданно для нас сосредоточились к Айдосу. Об этом сосредоточении мы узнали только 13 июля, при подходе к Айдосу, от пленных и лазутчиков. После сосредоточения наших войск, перевалившихся через Балканы у Румеликиойя, главнокомандующий решил продолжать движение на юг, но с соблюдением осторожности, так как численность и группировка сил противника нам была неизвестна.

На 13 июля колонне Ридигера предписывалось наступать к Айдосу, но остановиться, не доходя до города, «с тем чтобы отнюдь не атаковать города Айдоса, буде неприятель там в силах находится; если же он в слабых силах, тогда можно занять город Айдос». Генерал Ридигер, хотя и располагал небольшими силами, но исходя из полученных сведений от перебежчиков и пленных, что к айдосскому гарнизону ожидаются новые подкрепления из Шумлы, решительно атаковал турок, рассеял их отряд и, захватив артиллерию, занял город.

Великий визирь, кроме отряда, выделенного от шумлинского гарнизона к Айдосу, выслал 16 июля из Шумлы еще один отряд силой в 15 тысяч под начальством Галиля-паши. Отряд этот скрытно сосредоточился в Ямболе и был обнаружен нашей конницей после сосредоточения армии Дибича в Айдосе. Генерал Красовский опять не выяснил своевременно, что из Шумлы ушел значительный отряд турок.

18 июля небольшой разведывательный отряд генерала Шереметева, подойдя к Ямболю, натолкнулся на массы турецкой конницы и, произведя усиленную разведку, выяснил, что город занят большим отрядом турок. После этого кавалерийского дела Галиль-паша не решался оставаться в Ямболе и отступил с пехотой по Адрианопольской дороге, а конницу отправил в Сливно. 23 июля Ямболь был занят нашими войсками. С занятием Ямболя наша армия расположилась на южном склоне Балкан, на фронте от Ямболя до Бургаса (80 верст по воздушной линии), имея вполне обеспеченные коммуникации от левого фланга. Для защиты тыла в центре и на правом фланге со стороны Шумлы и для связи с придунайской Болгарией заняты были три прохода через Балканы (из Чалывака в Карнабот, из Ченге в Айдос и из Дервиш-Иована в Бургас).

В конце июля армия Дибича получила подкрепление, но новые части до прибытия на театр военных действий несли столь большие потери от эпидемии, что немногим усилили забалканскую армию. В конце июля у Дибича было в Айдосе всего около 25 тысяч бойцов. Это все, что было в распоряжении главнокомандующего для дальнейших активных операций; прочие силы связаны были специальными назначениями (наблюдение за Шумлой, охрана тыла). Вновь оккупированный край за Балканами был приведен в порядок в административном отношении.

После утверждения нашей армии за Балканами ближайшим объектом действий для нее служил Адрианополь – вторая столица империи падишаха. Это был как бы последний оплот турецких сил на пути к Константинополю. Движение к Адрианополю было естественным продолжением забалканского похода. Но прежде чем осуществить его, нашим войскам пришлось еще раз уклониться в сторону от намеченного пути.

В последних числах июля получены были достоверные известия, что значительный турецкий отряд собрался у Сливна. Здесь были части Галиль-паши, отступившие из Ямболя, и новые подкрепления, присланные визирем из Шумлы. Дибич не мог, наступая к Адрианополю, оставить у себя на фланге значительные силы турок и поэтому решил первоначально покончить со сливненским отрядом, что и было исполнено 31 июля. Таким образом, попытка визиря воспрепятствовать наступлению нашей армии к Адрианополю не увенчалась успехом. У Айдоса, Ямболя и Сливна турецкие отряды последовательно терпели неудачи и, наконец, окончательно были рассеяны. Визирь, находясь в Шумле, ослабил свои силы последовательным выделением отрядов и потерял прямую связь с Адрианополем. Дибич обеспечил дальнейшее наступление к Адрианополю с тыла и с правого фланга и теперь мог двинуться без замедления к намеченной цели.

Хотя войск у Дибича было мало и он мог пополнить ряды полков, выждав подхода резервных частей, но, принимая во внимание спешное стягивание к Адрианополю турецких войск и быструю постройку укреплений, наш главнокомандующий предпочел быстроту действий численности, и 2 августа выступил через Ямболь к Адрианополю. Поход был тяжелым. Наступила знойная пора. Наши солдаты, непривычные к такой жаре, сильно страдали. Злокачественная лихорадка косила ряды. С каждым переходом армия таяла, как после кровопролитного боя. За шесть дней под палящим зноем войска прошли 120 верст, и 7 августа Дибич был у стен Адрианополя. В рядах его армии было не более 17 тысяч бойцов, и это под стенами сильной крепости, в сердце неприятельской страны, вблизи столицы падишаха. Биваки русской армии вечером 7 августа находились в 2–3 верстах от Адрианополя. Дибич с Толем выехали на рекогносцировку, предполагая на следующий день атаковать город.

В Адрианополе к этом времени собралось до 10 тысяч регулярной пехоты, 2 тысячи ополчения и 1 тысяча конницы. Жители также собрали до 15 тысяч вооруженной милиции. Местность вокруг города была чрезвычайно пересеченной, что способствовало упорной обороне, местами сохранились каменные стены с башнями. С незначительными силами, бывшими в распоряжении у нашего главнокомандующего, нельзя было окружить город; решительный же штурм мог при упорстве обороны закончиться неудачей. Однако проявлять осторожность в столь решительную историческую минуту было наименее всего уместно, так как могло обнаружить нашу слабость. Только непоколебимая решительность и быстрота могли обещать успех, и надо отдать справедливость нашему главнокомандующему: он оценил обстановку и проявил смелость в наступивший решительный и наиболее важный период кампании.

Неожиданное появление русских под стенами Адрианополя ошеломило турок. Почти никаких мер к обороне заблаговременно не было принято. Общая растерянность, нераспорядительность, разногласие между начальствующими лицами, тупое безразличие войск и паника среди населения – вот состояние Адрианополя в день появления у его стен русской армии.

Вечером 7 августа к Дибичу явились посланные от Ибрагима и Галиля для обсуждения условий сдачи города. Турки согласились сдать город в случае свободного отступления войск без оружия. Нам досталась в Адрианополе богатая военная добыча. Занятие русской армией Адрианополя произвело огромное впечатление не только в Турции, но и во всей Европе. Настроение в Константинополе было весьма тревожным. Теперь начинали верить, что столице Турции угрожает непосредственная опасность.

9 августа авангард нашей армии продвинулся к Кирклиссу и Люле Бургасу – удар заносился над Константинополем.

Падение Адрианополя совпало с целым рядом неудач для Турции. На азиатском театре победоносное шествие русских войск завершилось взятием Эрзурума. Страна была охвачена смутой. Сторонники реформ и защитники старого порядка вели борьбу. При таких обстоятельствах султан склонен был начать переговоры о мире.

^{Генерал-адъютант, генерал от инфантерии граф Иван Иванович Дибич}

Однако положение русской армии на театре войны было также очень тяжелым. В Адрианополе войска сильно страдали от невыносимой жары, дождей и недостаточного питания. Заболеваемость была огромной; госпитали были переполнены. Из тыловых областей шли неутешительные вести: Шумла держалась, генерал Киселев, назначенный командующим войсками на левом берегу Дуная, с трудом удерживал турок от нового вторжения в Валахию. Поэтому попытки турок начать мирные переговоры нашли благоприятный отклик в нашей Главной квартире. При этом все же Дибич считал, что дипломатические переговоры нужно вести с твердостью и решительностью, «на военный лад». Уместность с нашей стороны начать переговоры о мире, по мнению Дибича, подтверждалась тем, что 25-тысячной армии, бывшей за Балканами, было совершенно достаточно, чтобы дойти до Константинополя, но слишком недостаточно, чтобы предпринять какие-либо операции против города, насчитывающего 600 тысяч мусульманского населения, или чтобы овладеть европейскими замками на Босфоре. Нельзя отказать в правильности суждений нашему главнокомандующему: чтобы взять Константинополь, ему нужно было занять сильным отрядом Дарданеллы, сбить турок с крепких позиций между Адрианополем и Константинополем, форсировать флотом проливы и штурмовать Константинополь. Посильна ли была такая боевая задача изнуренной долгим переходом 25-тысячной русской армии?

17 августа в Адрианополь прибыли турецкие уполномоченные для переговоров о мире вместе с европейскими дипломатами, старательно заботившимися о скорейшем прекращении войны, угрожающей общему спокойствию. Граф Дибич поручил ведение переговоров князю Горчакову и статс-секретарю Фонтону, но вскоре их заменили назначенные государем граф Орлов и граф Пален. Первоначально переговоры продвигались успешно, но когда возник вопрос о размере контрибуции, турецкие дипломаты, ссылаясь на удручающее состояние финансов в стране, проявили полную неуступчивость. Быть может, поводом к проявлению такой неуступчивости были слухи о малочисленности русской армии, возможности вмешательства Австрии, наконец, известие о движении на выручку столицы 40-тысячного корпуса албанцев. Видя несговорчивость турецких дипломатов, Дибич объявил им, что возобновляет военные действия. В подтверждение этого наши войска двинулись к столице. 2-й корпус занял Визу, 6-й – Люле Бургас, за ним наступал 7-й корпус. Решительная демонстрация увенчалась полным успехом. 2 сентября мирный трактат был подписан уполномоченными обеих сторон. Главные основания мира заключались в следующем: границей в Европе по-прежнему оставались Прут и Дунай; в Азии к нам отходило Черноморское побережье от Кубани до поста св. Николая и крепости Ахалкалаки и Ахалцых. Коммерческий флот получил право свободного плавания через проливы. Греция стала свободной страной, Сербия – вассальным княжеством, Молдавия и Валахия получили отдельное управление.

Заключение

Война 1828–1829 гг. явилась новым этапом в вековой борьбе между Россией и Турцией. Эта война показала, что Турция не так слаба, как казалось нам и Европе. Понадобилось два года упорной борьбы на Балканах и Кавказе, чтобы сломить сопротивление государства, терзаемого внутренними смутами, да притом еще в эпоху коренной реорганизации вооруженных сил.

Война обнаружила многие дефекты нашей армии, на которые, однако, не было обращено должного внимания, так как окончательный результат войны был для нас благоприятен. Эффективный поход за Балканы, быстрый захват Адрианополя, непосредственная угроза столице Турции, растерянность турок – все это заставило нас позабыть о злоключениях под Браиловом и Шумлой, о тяжелых, тревожных днях, пережитых армией в кампанию 1828 года. После войны лишь немногие, одиночные участники боев старались подвергнуть обсуждению наши ошибки, разоблачить наши заблуждения, но их голоса не были услышаны. Только впоследствии ряд горьких испытаний в тяжкие годы Крымской кампании заставили нашу армию отказаться от роковых заблуждений и стать на правильный путь.

Разбираясь в обстоятельствах войны 1828–1829 гг., можно отметить нижеследующее. Силы, предназначенные нами для ведения войны на Европейском театре, не соответствовали поставленной важной цели. Армия наша долго готовилась к походу. Между началом явных приготовлений к войне и открытием военных действий проходит два года. Турки отлично воспользовались этим большим промежутком времени, чтобы организовать оборону страны. Несмотря на продолжительный срок подготовки, мы не собрали достаточных сведений о противнике.

Во время войны сказалась неудовлетворительность тактической подготовки армии. Конница не умела вести разведывательные операции; сведения о противнике добывались не кавалерийской разведкой, а от лазутчиков и пленных. Артиллерия, несмотря на увлечение строем в мирное время, проявила большую подвижность и умение как стрелять, так и маневрировать. Командный состав армии оказался не на должной высоте. У начальников всех степеней отсутствовали инициатива и умение разобраться в обстановке.

В течение первой половине войны (1828 г.) главнокомандующий не был обеспечен полнотой власти и должен был приводить в исполнение чужие предначертания. Но в 1829 г. этот крупный недочет устранили, и новый главнокомандующий получил полномочия, которые позволили ему действовать не по предписаниям свыше, а по обстоятельствам.

Неблагоустройство армии в продовольственном и санитарном отношениях привели к тому, что убыль от болезней намного превысила число жертв от вражеского оружия.

Энергичная работа черноморских моряков много облегчила тяжесть похода для нашей армии, особенно при операциях под Варной и после перехода через горы.

Нельзя не отметить, в заключение, что успешный исход кампании 1829 г. во многом зависел от решительности главнокомандующего, который, очутившись с горстью русских войск во вражеской стране, в 10 переходах от столицы падишаха, сохранил твердое и непоколебимое намерение довести до конца начатое дело.

Изучая же подробности операций во время похода 1828–1829 гг., нельзя не прийти к заключению, что при всей неудовлетворительности подготовки и при всех ошибках в стратегических комбинациях наша армия сделала гораздо больше того, чего от нее можно было требовать. В этом, как всегда, сказались исключительные природные боевые качества наших войск; их беззаветная храбрость, их исключительная выносливость, их самоотверженная преданность Родине. Такие войска и при ложной системе воспитания и обучения сделают свое дело честно и самоотверженно, история похода 1828–1829 гг. это красноречиво подтверждает.

Покорение Кавказа
Персидские и кавказские войны

Михаил Иванович Шишкевич, генерал-майор Генерального штаба

Первоначальные сношения России с Кавказом
Персидский поход Петра I
Отношения к Кавказу и Персии после Петра I

Сношения России с Кавказом возникают почти одновременно с образованием Русского государства. В X в. варягоруссы водворились на полуострове Тамани. Мстислав Удалой, князь тмутараканский, вел войны против косогов [100]100
  Косоги – народ, упоминаемый в летописях, вероятно, черкесы. – Прим. ред.


[Закрыть]. Знаменитая грузинская царица Тамара в первом браке была за князем Георгием, сыном Андрея Боголюбского.

Только с уничтожением татарского ига Московское государство входит в постоянное соприкосновение с Кавказом и русские выходцы начинают селиться на границе с кавказскими народами. В первой половине XVI в. из таких поселенцев на северных предгорьях восточной части Кавказского хребта образовалось гребенское казачье войско.

В 1555 г. гребенские казаки вместе с кабардинскими князьями выслали в Москву депутацию с просьбою о покровительстве. Царь Иоанн Грозный принял их ласково и пожаловал казаков вольною рекою Тереком с его притоками; велел им службу служить да беречь свою кабардинскую вотчину. Вступление царя в 1561 г. в брак дочерью кабардинского князя Темрюка, Мариею, еще более сблизило Россию с тамошними народами. По просьбе тестя и других кабардинских князей, на Терек были высланы воеводы с «огненным боем» и многими «ратными людьми», которые построили на левом берегу реки крепкий город, названный Терком.

Позднее, в 1590 г., царь Федор Иоаннович по просьбе кахетинского царя Александра послал войско с воеводой князем Григорием Заскиным против «государя шевкалов» (шамхала тарковского), которое, как гласит летопись, «много завоевало в землях шевкальских, многих побило, многих полонило и ранило самого государя шевкалов». С 1594 г. к титулу Московского царя прибавилось новое наименование: «государь иверские земли карталинских и грузинских царей».

Желание фактически поддерживать грузинских царей при Федоре Иоанновиче выразилось в посылке 5-тысячного отряда воеводы Андрея Хворостина и окончилось полной неудачей.

Через десять лет, именно в 1604 г., в царствование Бориса Годунова, поход против шамхала повторился. На этот раз к Таркам подступила 10-тысячная рать под начальством воевод Бутурлина и Плещеева. Однако, благодаря вероломству горцев, эта рать была истреблена почти поголовно.

Несмотря на неудачи силою оружия проложить путь к искавшим подданства России народам картвельского племени, послы кахетинских, карталинских и имеретинских царей беспрестанно являлись в Москву к царям Михаилу Федоровичу и Алексею Михайловичу с просьбами защиты и покровительства. Но Россия, занятая в это время борьбою с ближайшими соседями и внутренним устройством государства, не могла оказать действительной помощи Грузии.

Со вступлением на престол императора Петра I влияние России на дела Кавказского края становится более определенным и почти беспрерывным. Петр Великий обратил внимание на Каспийское море как на непосредственный торговый путь в Индию, но, чтобы воспользоваться, им необходимо было овладеть западным берегом этого моря или, по крайней мере, так утвердиться на Кавказе, чтобы иметь сильное влияние на персидские провинции, прилегавшие к Каспийскому морю. Для начала астраханскому воеводе Мусину-Пушкину в 1700 г. было приказано завести торговые сношения с шамхалом, и с этих пор развитие активной торговли со Средней Азией стало излюбленной мечтой царя, но борьба со шведами отвлекла его внимание от этой задачи. Полтавская победа развязала наконец руки Петру, и в 1711 г. он приказал укрепить Терки и дать городу более правильное устройство, образовав около крепости русское поселение. В 1712 г. потомки гребенских казаков, бежавших за Сунжу, были помилованы государем и переселены на левый берег Терека, чем и было положено начало терской линии.

Посланный в 1716 г для заключения торгового договора сержант Волынский [101]101
  Артемий Петрович, впоследствии кабинет-министр при Анне Иоанновне, казненный по проискам Бирона.


[Закрыть], подробно ознакомившись с Персией, убедил Петра занять богатые прикаспийские провинции, так как ими могли овладеть афганцы, угрожавшие тогда целости персидского государства. Эта мысль была принята тем более охотно, что как раз в это время шамхал тарковский Адиль-Гирей прислал посольство от себя и от всех горских народов Дагестана с просьбой принять их в подданство России. Для осуществления намеченной программы была послана экспедиция для изучения южного берега Каспийского моря, а назначенному в 1720 г. астраханским губернатором Волынскому было поручено тайно готовиться к персидскому походу.

К началу 1722 г. все приготовления были закончены. Пехота и артиллерия на собранных в Астрахани транспортах были отправлены морем, а конница пошла сухим путем через Моздокские степи. Во главе войск стал сам император и после двухдневного плавания он прибыл с флотилией в Аграханский залив. Здесь он осмотрел город Терки и, оставшись недовольным его расположением в сырой нездоровой местности, приказал войскам высаживаться на берег несколько далее в песчаных буграх, ближе к устью р. Койсу.

27 июля войска были свезены на берег, но в ожидании конницы, задержанной удачным нападением горцев у аула Эндери, оставались несколько дней.

После занятия Эндери конница беспрепятственно соединилась с главными силами, и весь отряд двинулся вперед. Как только русские войска перешли Сулак, шамхал тарковский, а за ним и другие горские владельцы прислали послов с изъявлением покорности. Петр не особенно верил их искренности, но тем не менее обнадежил всех своим покровительством и двинулся далее. 12 августа русские приблизились к Таркам с распущенными знаменами, барабанным боем и музыкой. Сам Петр в парадном платье на коне ехал перед гвардией, а за ним в карете, запряженной цугом, следовала императрица. За 5 верст от города государь был встречен шамхалом Адиль-Гиреем, который, сойдя с лошади, приветствовал императора с счастливым приездом, а потом поцеловал землю около кареты императрицы. В Тарках Петр пробыл несколько дней. 15 августа, в день Успения Богородицы, государь вместе с императрицей выслушал обедню в походной церкви Преображенского полка и по ее окончании положил на землю несколько камней, предложив сделать то же самое всем присутствующим. В несколько минут был набросан высокий каменный курган. На месте этого кургана теперь стоит город Петровск.

На следующий день войскам был объявлен поход. Были получены тревожные известия, что против русских двигаются значительные скопища горцев под предводительством уцмия каракайтагского. После шамхала тогдашний уцмий Ахмет-хан был одним из сильнейших владельцев Дагестана. Он без труда собрал до 16 тысяч горцев и хотел воспрепятствовать движению русских, но был разбит, его столица Утемишь (ныне незначительный аул Отемишь вблизи Дешлагара) была разорена и сожжена. Горцы, по выражению Петра, «бились зело удивительно: в обществе они не держались, но персонально бились десперантно, так что, покинув ружья, резались кинжалами и саблями». Пленных Петр приказал повесить в отмщение за смерть есаула и трех казаков, которые были зарезаны по приказанию уцмия, когда они доставили ему от государя письмо самого миролюбивого содержания.

23 августа император совершил свой торжественный въезд в Дербент, который отворил перед ним ворота без боя. Хан со своим народом и духовенством вышел навстречу с хлебом-солью, и один из знатнейших беков поднес государю городские ключи на серебряном блюде, покрытом богатою персидской парчой.

^{Приезд Петра Великого в Дербент. 23 августа 1722 г.}

Страшная буря, разбившая на море нашу флотилию с провиантом, расстроила планы Петра относительно дальнейшего похода. Государь приказал оставить в Дербенте сильный гарнизон, сам же с остальными войсками двинулся в обратный путь и близ Сулака, на небольшом его притоке, заложил крепость Св. Креста, куда и перевел почти весь гарнизон из крепости Терки, оставив в последней лишь ретраншамент и 150 человек.

Во время пребывания императора в крепости Св. Креста было получено известие о беспорядках в Дагестане.

Чтобы погасить мятеж в самом начале, Петр приказал послать тогда же новую эскпедицию в горы. Атаман Краснощеков, отправившийся туда с донцами и калмыками, решительно истребил все, что еще только оставалось от прежнего погрома, и тем успокоил население Дагестана.

После отъезда Петра военные действия продолжались под руководством генерал-майора Матюшкина. Для утверждения в новых владениях, с Дону была взята 1 тысяча семейств, из них половина поселена по р. Аграхани и образовала аграханское казачье войско, другая же половина пошла на усиление гребенских казаков.

Планируя дальнейшее покорение прибрежных персидских владений, Петр назначил особый отряд из двух батальонов пехоты под начальством полковника Шипова. В ноябре 1722 г. Шипов с небольшой флотилией вошел в Энзелийский залив и, спустив десант у Перибазара, занял Рящ [102]102
  Ныне Решт.


[Закрыть], главный город Гилянской провинции.

Когда положение наше в Ряще было упрочено, Матюшкин предпринял покорение бакинского ханства. С этой целью 20 июня 1723 г. он с 4 полками отплыл на судах из Аграханского залива и 6 июля был уже в Бакинском заливе. 21 июля 4 батальона под начальством полковников Астафьева и Безобразова были высажены на берег и двинулись к крепости. Десантный отряд расположился вокруг крепости и обметался рогатками. Подошедшие к городу семь судов, вооруженных 18-фунтовыми орудиями, открыли бомбардирование по городу и заставили замолчать бакинские пушки. Четыре дня длилась блокада, а на пятый неприятель вывесил белый флаг и сдал крепость.

Вслед за падением Баку нам покорились кубинское и ширванское ханства, а также персидские области Мазандеран и Астрабад. Но подчинение это было чисто внешнее, спокойствие в занятых областях поддерживалось лишь присутствием сильного отряда, в различных же местах обнаруживалось враждебное настроение к русским войскам. Гилянский отряд, которым в 1724 г. командовал генерал-майор Левашов, постоянно подвергался нападениям.

Все эти частные успехи не давали, однако, ощутимых результатов в отношении упрочения нашего положения в занятой стране.

Кончина Петра Великого, последовавшая в 1725 г., во многом изменила осуществление его первоначальных планов. Екатерина I хотя и отправила войска на усиление персидского корпуса, но далеко не в тех размерах, как это требовалось по обстановке. Положение русских в занятых областях становилось тяжелым. Шамхал, принявший подданство, теперь с уцмием каракайтагским и ханом казикумыкским бросились разорять сулакскую линию.