Текст книги "Записки уральского краеведа"

Автор книги: Владимир Бирюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

ПИСЬМА ГОРЬКОГО

В числе писем, подаренных мне профессором Верой Николаевной Харузиной в июне 1921 года, было два письма Алексея Максимовича Горького. Горьковский почерк, как говорится, узнаешь за версту: буквы прямые, без всякого наклона, сразу видать человека сильной воли. В одном письме буквы довольно высокие, слитые между собой, зато во втором они низки и почти каждая стоит особняком, точно типографского исполнения.

Вот тексты обоих писем:

1

О приезде вашем, товарищ, домашние мои предупреждены и ждут вас. Квартира светлая, пустая. Я уверен, вы хорошо устроитесь.

Всего доброго вам и крепко жму руку супруги.

Ваш А. Пешков.

Чтобы вам не путаться по городу, вот адрес: Мартыновская, дом Киршбаум, – угловой, кварт. Пешкова.

А. Пеш…

Кто был адресатом этого письма, пока неизвестно. Нет также и даты. Не был ли адресат подпольщиком и лично мало знакомым Горькому человеком?

Обращает внимание, что слова «вам», «вас», «ваш» написаны с малой буквы.

Писано письмо на листке 21×13 см – половинке почтового четырехстраничного листка, с прямой еле заметной клеточной разлиновкой.

2

Милостивый Государь Владимир Александрович!

Извините еще раз за беспокойство, причиненное мною Вам, – позволяю себе выяснить причину моего молчания об отказе от квартиры в доме Вашем, ибо, как мне показалось, я не успел при свидании с Вами изложить причины эти достаточно ясно.

Квартира далеко от места службы жены моей и мала для нас – вот почему мы от нее отказались, известить Вас об изменении нашего решения мы не имели еще времени и не считали это важным, ибо не думали, что задаток будет возвращен Вами – вообще это не делается домохозяевами, и та корректность, которую проявили Вы – крайне редка.

Это увеличивает ее ценность и вызывает у нас чувство искреннего почтения к Вам, милостивый Государь.

Дороги не 50 р., а именно корректность, которая так редко встречается у нас в общежитии и потому всегда должна быть подчеркнута.

С истинным почтением А. Пешков.

Даты письмо не имеет. Писано оно также на так называемой почтовой бумаге, только бо́льшего размера – 27×21 см, и также с прямой, еле заметной клеточной разлиновкой.

Кто такой адресат Владимир Александрович, неизвестно. Можно предполагать, что это был довольно культурный человек, вероятно, и почитатель А. М. Горького.

СЕКРЕТАРЬ ГОРЬКОГО

Всегда с удивлением узнаешь, что выдающийся человек является уроженцем твоего родного края. Так, недавно курганская областная газета «Советское Зауралье» сообщила, что известный советский писатель Алексей Кузьмич Югов – уроженец села Каминского Звериноголовского района Курганской области.

Несомненно, для многих уральцев явится большой новостью, что ближайший соратник, «нянька» А. М. Горького – Иван Павлович Ладыжников – родился в селе Пески, в просторечии – Катайские-Пески, Катайского района Курганской области.

Об этом удивительном человеке, которого со времен своей молодости я знаю как «секретаря Горького», я и хочу рассказать.

* * *

В начале 1900-х годов А. М. Горький возглавил товарищеское издательство «Знание» после его реорганизации. Стали выходить книжки «Сборников товарищества «Знание», в которых помещали свои произведения Горький, Чехов, Телешов, Елпатьевский, Чириков и многие другие. Когда в том или ином «Сборнике» публиковали произведение Горького, ему предпосылалось несколько строк.

«Право собственности вне России закреплено за автором во всех странах, где это допускается существующими законами.

Г. г. переводчиков просят обращаться за разрешением на перевод и за справками к представителю автора, Ив. П. Ладыжникову»…

Выписываю это из 14-й книги «Сборников товарищества «Знание», издания 1906 г. Душа моя наполнилась гордостью: мой близкий земляк и какие дела он делает!

В конце 1920-х годов я узнал, что Иван Павлович живет в Москве и работает в акционерном обществе «Международная книга», магазин которой помещается на улице Кузнецкий Мост. Направляюсь туда, спрашиваю, как мне увидеть И. П. Ладыжникова.

– А вы пройдите вон туда.

Подхожу, вижу – сидит крепкого сложения человек.

– Не вы ли Иван Павлович?

– Да, а с кем имею честь говорить?

Я назвал себя. Иван Павлович обрадовался земляку, и пошли у нас разговоры…

Каждый раз, как я бывал в Москве, хоть на две минуты заходил к Ивану Павловичу и сообщал новости о родных местах.

В Москве тогда жило несколько выдающихся выходцев из города Шадринска и Шадринского уезда: скульптор И. Д. Шадр, библиограф Н. В. Здобнов и др. В один из приездов в Москву я подумал, а почему бы нам, шадринцам, не собраться вместе, не покалякать, не повспоминать о былых временах, о родных местах. Обошел я московских шадринцев, и вскоре мы собрались в квартире Шадра, в конце Большой Полянки. Предложил я землякам листик бумаги и попросил оставить на нем свои автографы. Теперь этот листик хранится в моем собрании.

В тот ли свой приезд в Москву или в другой я побывал у Ивана Павловича на его квартире, в Замоскворечье: Вишняковский переулок, дом 27, квартира 12. Хозяин ее рассказал мне, что он состоит членом жилищной кооперации, которая и выстроила этот многоквартирный дом.

В Москву Иван Павлович переехал вскоре после смерти своей жены. Комната, в которой принимал меня он, показалась мне убогой, неуютной.

Сейчас в этой квартире живет дочь Ивана Павловича Наталья Ивановна Ладыжникова.

В память о наших встречах Иван Павлович подарил мне небольшой фотопортрет.

В 1945 году, когда война уже окончилась, однажды я развернул «Известия» и прочел там очень краткое сообщение о смерти Ивана Павловича Ладыжникова. Ему тогда минул 71-й год. Было так больно читать о смерти этого человека.

И вот, когда не стало этого человека и сам я состарился, захотелось мне написать биографию своего земляка, который видел Ленина и работал по его указаниям.

Были использованы записи, сделанные мною со слов Ивана Павловича, когда я посетил его на квартире.

Иван Павлович говорил мне, что не то в седьмом, не то в восьмом «Ленинском сборнике» он поместил свои воспоминания о В. И. Ленине. К сожалению, ни того, ни другого сборника в свердловских библиотеках не оказалось. Ценные сведения я получил из «Архива А. М. Горького», выпуск седьмой, а также из четырехтомника «Летопись жизни и творчества А. М. Горького». Нашлись и другие печатные источники.

Удалось мне встретиться в Свердловске с племянницей Ивана Павловича – Валентиной Петровной, в замужестве Ястребовой, и записать от нее воспоминания о своем дяде.

Сведу теперь все эти материалы воедино.

* * *

Родился Иван Павлович 13(25) января 1874 года. Окончив Далматовское духовное училище (соответствует нашей семилетке) он прошел в Перми медицинскую фельдшерскую школу и стал работать там в больнице губернского земства. В имеющихся у меня архивных материалах писателя-большевика Я. Г. Безрукова есть большая карточка – коллективный портрет пермской интеллигенции «средней руки» – земских статистиков, акушерок, фельдшеров и разного рода служащих, и среди них – портрет Ивана Павловича средины 1890-х годов.

Не довольствуясь полученным образованием, Иван Павлович решил готовиться к экзаменам на аттестат зрелости и для этого приехал в Петербург. Еще в Перми, 16-летний, он встречался с народниками, и в первое время политические воззрения складывались под их влиянием. Впоследствии от народников отошел и примкнул к социал-демократам. В Петербурге он был заподозрен в революционной работе, арестован и выслан обратно в Пермь. Пробыв здесь до 1897 года, выехал в Нижний-Новгород. Здесь-то произошло знакомство Ивана Павловича с А. М. Горьким.

В Нижнем-Новгороде Иван Павлович ведет революционную работу. В 1901 году вместе с П. А. Заломовым он вошел в состав первого Нижегородского комитета РСДРП, тесно связанного с В. И. Лениным.

В 1902 году по почину Горького в Нижнем-Новгороде был открыт большой книжный магазин («Книжный музей»). По совету Горького на должность заведующего магазином был приглашен И. П. Ладыжников.

15 февраля 1903 года Горький пишет известному большевику К. П. Пятницкому об аресте И. П. Ладыжникова: «Заведующий «Книжным музеем» влетел – как говорят – здорово и надолго».

В октябре 1904 года, ввиду тяжелого состояния здоровья, Иван Павлович был выпущен из тюрьмы под залог и поселился в петербургской квартире А. М. Горького. В связи с этим Алексей Максимович в письме от 20 октября сообщает жене об освобождении Ладыжникова после сиденья в тюрьме в течение 21 месяца.

С этого времени Иван Павлович неразрывно связан с Горьким. Он становится близким другом Алексея Максимовича, верным помощником писателя в его общественной литературно-издательской деятельности.

В 1905 Иван Павлович уезжает за границу. В сентябре он пишет А. М. Горькому, что, по согласованию с В. И. Лениным, местом для партийного книгоиздательства намечена Женева и название его «Demos» («Народ»). В том же месяце ЦК РСДРП назначил редакционную коллегию издательства «Demos» в составе Е. Д. Стасовой, В. Д. Бонч-Бруевича, Р. П. Абрамова и И. П. Ладыжникова.

В октябре 1905 года Горький пишет Ивану Павловичу, что скоро пришлет рукопись пьесы «Варвары», и просит поместить в газетах заявление о представительстве И. П. Ладыжникова и полномочиях его за границей по литературным делам Горького. В декабре Иван Павлович сообщает А. М. Горькому, что к 1 января 1906 года «Demos» переносится из Женевы в Берлин, оформляясь юридически как издательство И. П. Ладыжникова.

Свою активную издательскую деятельность в Берлине Иван Павлович умело сочетал с конспиративной работой. Будучи членом хозяйственной комиссии ЦК РСДРП, он выполнял самые различные партийные поручения.

В конце сентября 1906 года Иван Павлович сообщает А. М. Горькому о предстоящих переговорах с Карлом Либкнехтом по поводу публикации воззвания к рабочим о помощи русской революции.

В мае 1907 года А. М. Горький живет у И. П. Ладыжникова в Берлине. Между прочим, Иван Павлович свидетельствовал, что именно он передал В. И. Ленину рукопись горьковской повести «Мать», и она была прочитана Владимиром Ильичем именно в Берлине.

В феврале 1908 года Горький сообщает Ивану Павловичу, что на Капри ожидают приезда В. И. Ленина, А. В. Луначарского и А. А. Богданова. Алексей Максимович приглашал и Ивана Павловича. Вскоре В. И. Ленин прибыл на Капри. Там же был и И. П. Ладыжников, который вскоре вместе с Ф. И. Шаляпиным и другими возвращается в Берлин.

Около 1910 года Иван Павлович перевозит в Петербург свою семью, но сам живет здесь мало, то и дело уезжает по издательским делам за границу. В 1913 году вместе с писателем Леонидом Андреевым он побывал на Капри, куда впоследствии приходилось ездить еще несколько раз.

А. М. Горький и Ладыжников едут сначала в Петербург, затем в Москву. Совместно с Ладыжниковым и писателем А. Н. Тихоновым создают новое издательство «Парус». Когда Горький начал издание журнала «Летопись», то вся организационно-техническая сторона легла на Ивана Павловича.

После Октябрьской революции А. М. Горький организовал издательство «Всемирная литература». Иван Павлович, несмотря на тяжелое заболевание, принимает деятельное участие в работе издательства, являясь членом редакционной коллегии.

В 1921 году в Берлине было создано советское акционерное общество «Книга» по изданию и торговле книгами, где активная роль принадлежит И. П. Ладыжникову. «Книга», впоследствии переименованная в «Международную книгу», широко развернула издание произведений А. М. Горького.

В декабре того же 1921 года Горький пишет из-за границы Ивану Павловичу, что начал работать (после болезни), говорит о денежных затруднениях, просит продать принадлежащие ему изделия из кости и нефрита. Вскоре же после этого Иван Павлович сообщает Горькому, что дело об издании полного собрания сочинений его находится на рассмотрении у В. И. Ленина.

В 1923 году в Берлине «Книгой» стало издаваться собрание сочинений Горького, и Алексей Максимович на первом томе этого собрания делает дарственную запись Ивану Павловичу:

«Мой дорогой, старый друг Иван Павлович, – с десятками людей – и очень крупных – были у меня отношения дружбы, но никто из них не вызывал у меня такого крепкого и нежного чувства любви, уважения и удивления душевной чистотою своей, как это вызвали Вы. Я не говорю уже о благодарности за все то, что Вами сделано для меня за время долголетней дружбы нашей.

– Крепко обнимаю.

М. Горький

5/X-23».

30 мая 1925 года Горький пишет Ивану Павловичу, что возмущен намерением эмигранта Струве издавать газету «Возрождение» монархического направления.

8 июня 1926 г. Алексей Максимович в связи со смертью жены Ивана Павловича пишет ему такое письмо:

«Дорогой, старый друг мой, – утешать я не умею, – да разве можно утешить Вас в таком горе? Я ведь знал Екатерину Ивановну, прекрасную душу, родного человека. Тут – нет и не может быть утешений, я понимаю.

А все-таки хочется сказать Вам что-то, милый мой Иван Павлович. Должны мы жить, обязаны работать, обязывает нас к этому чувство самоуважения. Начато, – надо продолжать.

Огромный труд, совершаемый в России, требует таких людей, непоколебимо честных, как Вы. Не в этом ли забвение несчастия, постигшего Вас?

И не забывайте, что у Вас осталась Наташа, человек, которому Вы еще надолго нужны. Не падайте духом, не показывайте ей, как Вам тяжело. Вы – мужественный человек, и Вы поймете, как тяжка была бы ей Ваша тоска и мука. А у нее – свои муки будут.

Я очень рад, что она будет жить у Е(катерины) П(авловны)[1]1
  Пешкова – первая жена Горького.


[Закрыть], это, мне кажется, не плохо для нее. Вы передайте ей привет мой.

Не следует ли Вам немножко отдохнуть? Не приедете ли с ней сюда? Вот бы хорошо было. Подумайте. Денег можно достать.

Я был бы очень рад видеть Вас и ее.

Крепко обнимаю. Будьте бодры, дорогой мой.

А. Пешков».

8.VI.26.

Вскоре после смерти жены Иван Павлович переезжает в Москву, где и остается до конца своей жизни.

Около сорока лет отдал Иван Павлович изданию и распространению партийной печати и художественных произведений лучших русских писателей. Советскому читателю есть за что вспомнить этого большого труженика. Вспомнить надо и за все то, что сделал И. П. Ладыжников для успеха дела, которому посвятил себя А. М. Горький. Несомненно, без помощи и участия своего друга великий писатель многого не смог бы сделать. Об этом говорит вся переписка А. М. Горького и И. П. Ладыжникова. Седьмой том архива А. М. Горького, изданный Институтом мировой литературы имени А. М. Горького, с 131 по 248 страницу включает 190 писем великого писателя к своему другу.

Письма А. М. Горького к И. П. Ладыжникову представляют огромный интерес как материал для биографии писателя. В них отражено участие Горького в двух важнейших издательствах – издательстве И. П. Ладыжникова в Берлине и в «Знании». Они освещают один из самых боевых периодов жизненного и творческого пути А. М. Горького – его участие в первой русской революции и революционно-пропагандистскую деятельность в 1906 году в Америке. Эти письма дают яркое представление о тесных связях Горького с большевистской партией, с революционной Россией.

* * *

Интересны воспоминания племянницы Ивана Павловича, Валентины Петровны Ястребовой, о своем дяде. Иван Павлович был похож на свою мать Евгению Александровну. Это была замечательная женщина: очень добрая, приветливая, всегда ровная. Таким же ровным, спокойным, готовым помочь другому человеку, даже несмотря на свою занятность, был Иван Павлович.

Племянница не слыхала, чтобы дядя когда-либо возвысил голос, а к людям он всегда обращался очень уважительно, даже племянницу, свою близкую родственницу, не иначе звал, как «Вы, Валя». Таким же образом он называл и свою домработницу – «Вы, Оля».

Хотя постоянная квартира Ладыжниковых была в Петербурге, Иван Павлович большую часть времени проводил в Берлине и в Россию приезжал ненадолго.

Ездила в Берлин и его жена Екатерина Ивановна. Дочь Наташа родилась там и, когда была привезена в Россию, почти не умела говорить по-русски, и пришлось учиться этому языку в России.

Валентина Петровна рассказывает такой случай, бывший с теткой во время поездки в Берлин. В вагоне с Екатериной Ивановной в одном купе оказался неизвестный ей мужчина. Он все расспрашивал, как она относится к известному попу-провокатору Гапону. Екатерина Ивановна высказала то, что тогда писалось в газетах. Своей назойливостью мужчина так не понравился Екатерине Ивановне, что она попросила проводника дать ей место в другом вагоне.

Поезд прибыл в Берлин, Иван Павлович пришел на вокзал встречать Екатерину Ивановну, и супруги видели, как назойливый мужчина, в котором был узнан Гапон, выбрался из своего вагона и пошел в другую сторону.

По воспоминаниям племянницы, одно время Ладыжниковы имели квартиру в Гонорином переулке, вблизи Политехнического института, в доме № 7. Сейчас этого переулка, в котором было всего три деревянных дома, совсем нет. А квартира была большая, о семи комнатах, так что одно время тут жили еще два студента – Сырокомский, впоследствии профессор, и Волков.

Валентина Петровна не помнит, чтобы дядя говорил дома о своих делах. Видела, что к нему приходило много народа, но кто – не помнит, если не говорить о писателе Тихонове. Несомненно, это был А. Н. Тихонов, выступавший под псевдонимом А. Серебров. Кстати, в «Летописи жизни и творчества А. М. Горького», том 2, стр. 564, читаем:

«Июль, 19 (1916 г.) – Петроградское охранное отделение отвечает на запрос Департамента полиции в связи с анонимным письмом о журнале «Летопись»: «Контора редакции ежемесячного литературного, научного и политического журнала «Летопись» и книгоиздательство «Парус» А. Н. Тихонова помещается в доме № 18, квартира 4, по Большой Монетной улице. Журнал «Летопись» направления «марксистского», издается означенным выше Тихоновым – горным инженером Александром Николаевичем Тихоновым, 34 лет, проживающим в доме № 20, квартира № 8, по Кронверкскому проспекту. Редактором журнала состоит горный инженер, дворянин Андрей Феофилов Радзишевский, 30 лет, проживающий в доме № 14, квартира № 17, по Гагаринской улице».

Вспоминает Валентина Петровна такой случай.

«Однажды дядя зовет меня по телефону. Я подошла.

– Это, Валя, вы?

– Я.

– Пошлите Олю ко мне с пальто…

Я удивилась, зачем ему пальто? Оказалось: дядя с кем-то ехал по Петрограду на машине. Вдруг их машину остановили двое. Велели шоферу убираться, а сами принялись обыскивать дядю и его спутника, забрали у них верхнюю одежду.

Это нападали бандиты.

Горький подарил дяде золотые часы с платиновой цепочкой, с надписью: «Моей няньке Ивану Павловичу Ладыжникову. М. Горький». Может, я передаю надпись не совсем точно, но смысл ее тот. Дядя очень боялся, не отобрали ли у него эти дареные часы. А они были такие плоские, что грабители их не нащупали и не взяли.

Это было в 1918 году».

Во время Великой Отечественной войны, когда началась эвакуация из Москвы, Иван Павлович привез дочь Наташу в Свердловск, и она жила в доме своей двоюродной сестры (ул. Октябрьской революции, 32, дом Ястребовых). После этого он вернулся в Москву и увез в Ташкент семью Горького: заботился о ней и после смерти писателя.

Рассказывает Валентина Петровна и про то, как она попала в Петроград. В 1911 году Иван Павлович приезжал на родину, был в селе Ключи, теперь Далматовского района Курганской области, где Валентина Петровна учительствовала в начальной школе. Стал Иван Павлович говорить племяннице:

– Ну, что в Ключах хорошего получите, Валя? Надо учиться…

В 1913 г. Валентина Петровна приехала в Петроград и устроилась без экзамена на высшие естествоведческие курсы Лохвицкой-Скалон (Невский, 88), где лекции читали В. Л. Комаров, А. Е. Ферсман, оба потом академики, Иностранцев и др. Курсы были частными, никаких прав не давали, но слушатели все же держали экзамены. Для получения прав преподавателя средней школы надо было еще выдержать экзамен при университете, – и Валентина Петровна успешно выдержала.

Вот все то, что мне удалось собрать о своем выдающемся земляке. Хотелось бы высказать пожелание, чтобы нашелся исследователь, который бы написал большую книгу об Иване Павловиче Ладыжникове, его окружении и друзьях.

ПРОТОТИПЫ НЕКОТОРЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ МАМИНА-СИБИРЯКА

Произведения Мамина-Сибиряка имеют огромное значение для изучения истории Урала и Приуралья. В художественных произведениях трудно находить конкретные, приуроченные к данной местности, событиям и лицам факты, так как автор творчески обобщил и типизировал подмеченный им материал в разное время и в разных местах. И тем не менее иногда это удается сделать. Интересно также находить в исторических материалах, в рассказах старожилов подтверждение рассказанного автором применительно к той или иной конкретной обстановке.

Попытаюсь показать результаты своей работы в отношении некоторых маминских художественных произведений.

Летные

Рассказы о беглых, которые поселились на Татарском острове и сблизились с местным населением. Осенью в деревне Тебеньковой (вымышленное название) случился пожар. Заподозрили беглых и одного из них бросили в огонь.

Остров  Т а т а р с к и й – название его напоминает урочища вблизи с. Бакланки Татарский-Бор, а также название села Ново-Петропавловского с другим названием – Татарка. Вот что мной записано о пожаре в этой Татарке в феврале 1942 года в г. Шадринске со слов уроженки (1872) с. Ново-Петропавловское (Татарка) Уксянского района Курганской области Елизаветы Петровны Ляпустовой, по отцу Колчиной – дочери волостного писаря.

«Про бродяг-то я много знаю. Много тогда их было и много о них говорили.

Я родилась в Татарке в том самом доме, который стоит недалеко от моста через реку. В нем волость была. Так вот я какой случай помню.

Мне было разве что лет семь так, не больше. Пришло двое бродяг к одной старухе и просят у нее сметаны. Она ни за что не дала.

– Есть, – говорит, – вашего брата…

Ну, те осердились и пригрозили:

– Ну, смотри, пустим красного петуха, тогда вспомнишь нас.

Сказали так и сами пошли. Пошли и ушли по дороге из деревни совсем. А тут случился пожар. Сперва-то тихо было. А сами знаете, как загорит сильно-то, начнется течение воздуха. И вот тут потянуло да и стало перебрасывать головешки-то. Да и пошло… Такой пожарище случился, что ужас: восемьдесят восемь домов сгорело – лучшая часть села.

Ну, значит, как загорело, та старуха и говорит:

– Да ведь это бродяги подожгли. Они вот только что здесь у меня были, сметаны просили, я отказала, так они пригрозили, что красного петуха пустят.

Тут люди вскочили на лошадей и в погоню за бродягами-то. Догнали их и привезли в деревню.

– Вы это подожгли?

Бродяги божатся:

– Не мы! Не мы! Не мы!

Тут закричали:

– Да что на них глядеть-то! В огонь их бросить!

Бродяг схватили и бросили в огонь. Те выкатились из огня и говорят:

– Братцы, вот ей-богу не мы!

Сами стоят и просят отпустить их. А народ озверел и ничего слушать не хочет. Опять схватили их и в огонь…

Бродяги, знать-то, раза два выкатывались из огня и все говорили, что вовсе не они подожгли. Ну, ничего не помогло, – их опять в огонь бросили. Так они там и сгорели.

И что ведь странно-то. Тут на крыльце волостного правления стоял старшина при знаке. Он ведь мог остановить, чтобы не бросали людей в огонь, а не остановил. И тут же священник был, с иконой стоял, значит, чтобы огонь не пустить. И он тоже ничего, ни слова не сказал, а тоже мог бы остановить… Так люди и сгорели.

Потом следствие было. И дело дошло даже до Казанской судебной палаты. Допрашивали старшину и священника. Долго дело-то тянулось. Чем уж оно кончилось, не знаю».

Хлеб

Роман «Хлеб» – лучшее из литературных произведений, показывающих внедрение капитализма в русскую деревню и распад ее патриархального быта.

К л ю ч е в а я – река Исеть.

З а п о л ь е – г. Шадринск.

С у с л о н – бывшее село Катайское, а теперь город Катайск.

В журнале «Русская старина» – 1916 г., книга XII-я, в сообщении некоего Шпецера приводится письмо Мамина-Сибиряка к редактору журнала «Наблюдатель» Пятковскому. Рядовой читатель и не подумает, что это письмо, втиснутое в сообщение никому не известного лица, имеет прямое отношение к «Хлебу». Дам с некоторыми сокращениями это письмо:

«25 мая 1891 г., Лесной.

Ваше превосходительство, Алексей Петрович.

Был лично в редакции неделю тому назад… Хотелось лично переговорить с Вами, но в тот четверг не удалось передать Вам своей карточки…

Предмет моих переговоров следующий: я хотел предложить Вам роман на 1892 год. Роман будет о хлебе, действующие лица – крестьяне и купец-хлебник. Хлеб – все, а в России у нас в особенности. Цена хлеба «строит цену» на все остальное, и от нее зависит вся промышленность и торговля. Собственно, в России тот процесс, каким хлеб доходит до потребителя, трудно проследить, потому что он совершается на громадном расстоянии и давно утратил типичные переходные формы от первобытного хозяйства к капиталистическим операциям.

Я беру темой Зауралье, где на расстоянии 10—15 лет все эти процессы проходят воочию. Собственно, главным действующим лицом является река Исеть, перерезывающая благословенное Зауралье. Это единственная в России река по своей населенности и работе; на протяжении 300 верст своего течения она заселена почти сплошь, на ней 80 больших мельниц, 2 города, несколько фабрик, винокуренных заводов и разных сибирских «заимок». Бассейн Исети снабжал своей пшеницей весь Урал и слыл золотым дном. Центр хлебной торговли – уездный город Шадринск процветал, мужики благоденствовали.

Все это существовало до того момента, когда открылось громадное винокуренное дело, а потом уральская железная дорога увезла зауральскую пшеницу в Россию. На сцене появились громадные капиталы – мелкое купечество сразу захудало. Хлебные запасы крестьян были скуплены, а деньги ушли на ситцы, самовары и кабаки.

Теперь это недавнее золотое дно является ареной периодических голодовок, и главным виновником их является винокурение и вторжение крупных капиталов. Все эти процессы проходят наглядно, и тема получает глубокий интерес. Я собирал для нее материалы в течение 10 лет и все не мог решиться пустить их в ход. Главное условие для меня то, чтобы не представлять в редакцию всего романа, а частями – первые части будут готовы к концу октября. Относительно условий гонорара, надеюсь, сойдемся. Вообще мне интересно было видеть Вас лично, чтобы переговорить об этом подробно, а всего не напишешь…»

Таким образом, это письмо кладет конец всяким сомнениям относительно прототипа местности, которая выведена автором в романе. Интересно также замечание о времени, в течение которого Мамин-Сибиряк работал над произведением – десять лет собирал материалы, наблюдая явления капитализации зауральской деревни.

С т а б р о в с к и й – заводчик Козелло-Поклевский, одна из ярких фигур в романе. Автор называет его «известным поляком из ссыльных». Поклевский не жил в Шадринске, его резиденцией был, по-старому, «завод», а теперь город Талица (Свердловской области), но в Шадринске существовал крупный винокуренный завод Поклевского и его дух царил везде и всюду над уральскими палестинами.

Литературный портрет Стабровского списан с управляющего шадринским винокуренным заводом Оттона Осиповича Миссуно, тоже поляка и тоже ссыльного по польскому восстанию 1863 года, – у меня имеется семейный портрет этого Миссуно: сам он, дочь Иоганна и сын Матвей. По словам дарительницы портрета, сын погиб в тюрьме, арестованный за революционную деятельность.

Известный публицист, врач В. О. Португалов, служивший в средине прошлого века во многих местах на Урале, в том числе в Шадринске, в своем очерке «По обе стороны Урала» («Дело», 1882), дважды обмолвился о водочном короле Урала:

«Водки там, благодаря неусыпной заботливости Альфонса Фомича Козелло-Поклевского, вволю, можете отогревать себя сколько угодно и, будьте уверены, что нисколько не обидите этим почтенного Козелло-Поклевского…»

«Как пьют на Урале, читатель может справиться у тамошнего богатейшего откупщика Альфонса Фомича Козелло-Поклевского, у которого по обе стороны Урала 14 винокуренных заводов и который довел монополию до таких утонченных способов, какие и не снились старым откупам…»

Более определенно о деятельности Поклевского говорится в IV-м томе «Исторического обзора деятельности Комитета министров». И не мудрено было не сказать, т. к. это стало грозить прямым интересам казны.

В 1874 году, по инициативе Поклевского, фактически был создан синдикат, или «соглашение» между винокуренными заводчиками Урала и Приуралья вести дело винокурения и торговли водкой по заранее составленному плану. Цель этого «соглашения» совершенно ясна – как можно больше выкачать барышей.

При этом было предусмотрено, во-первых, ограничение количества выкуривания спирта для каждого спиртзаводчика – участника соглашения. Одновременно с этим для каждого заводчика устанавливался район сбыта, в котором «хозяин» района должен держать цены на водку на определенном уровне.

Помимо этого, синдикат стремился захватить в свои руки и винокуренные заводы и «места раздробительной продажи» водки. Первое синдикату удалось легко, а второе – с большим трудом.

Установив высокие цены на водку, синдикат сократил ее потребление. Это отразилось на сокращении и акцизного сбора, что, по словам министра финансов Вышнеградского, нанесло казне убыток в 680 тысяч рублей. В целях противодействия синдикату министр финансов выдвинул вопрос о введении винной монополии. Комитет министров согласился на введение этой монополии только в Пермской губернии.

Решение это было вынесено в 1887 году. Когда в следующем году министр финансов предпринял первые шаги, синдикат пошел на уступки, дав согласие понизить цены на водку и вообще придерживаться указаний правительства.

Так сухо повествуют архивные документы, зато Мамин-Сибиряк особенно красочно показал роль Стабровского во всем этом деле, в частности, его стремление задушить своего конкурента Прохорова. Писатель показывает, как спаивалось временно дешевой водкой население Зауралья и как, наконец, Прохоров вынужден был сдаться. Так синдикат вышел победителем.

П о ж а р ы  в Шадринске были обычным явлением. Одно время они были особенно частыми. Пожарная полоса началась с 1870 года. Так, 21 августа ст. ст. на усадьбе дома Степанова, по теперешнему ю.-з. угол ул. Набережной и Луначарского, акушерка Кухарская, купив корову, решила «подкурить» ее, для чего вынесла в коровник горшок с углями, а над коровником был сеновал. Как раз стоял сильный западный ветер. Он так сделал свое дело, что в занявшемся пожаре сгорело 459 домов и 138 лавок. В это время в селе Крестах проходила знаменитая Ивановская ярмарка, так ветер почти за 30 километров уносил туда листы обгоревшей бумаги.