Текст книги "Аргонавты вселенной (редакция 1939 года)"

Автор книги: Владимир Владко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

НАД ЗАРОСЛЯМИ ВЕНЕРЫ

– Винтовка… моя винтовка осталась возле ракеты! – это было первое, о чем вспомнил Гуро.

Схваченный сильными, жилистыми лапами за талию, он висел под самым туловищем стрекозы. Руки и ноги его были свободны. Он мог двигать ими – совсем как человек, которого подвесили бы за пояс к потолку комнаты. Гуро делал руками и ногами неуверенные движения пловца, как бы пытаясь сохранить равновесие. Разумеется, это было ни к чему; стрекоза крепко держала его. Немного спустя это сообразил и Гуро.

Как случилось, что стрекоза схватила его без какого бы то ни было отпора? Гуро честно сознался сам себе: он не ожидал подобного поведения от летучего хищника. Ему думалось, что стрекоза просто пролетит над ущельем и опять исчезнет. Затем эти выстрелы Василия… Охотник решил, что юноша попал в стрекозу, и она падает, раненая. Вышло же вовсе не так!

Он понял свое положение лишь тогда, когда увидел сверху ракетный корабль, который быстро отдалялся от него, ущелье, красное знамя на высокой скале, товарищей – в виде маленьких черных точек. Ветер дул ему навстречу, он знал это, слыша беспрерывный свист в микрофоне шлема, свист, который смешивался с надоедливым жужжанием стрекозы. Хищник все время пел какую-то, ему самому лишь понятную, песню победы.

Все это произошло так молниеносно, так неожиданно… Удар лапами по плечам, затем что-то рывком дернуло его вверх и все. Гуро лишь в воздухе понял все, он, известный своей инициативностью, своей способностью быстрее всех реагировать на опасность.

Страшная злоба охватила Гуро. Его, опытного, бывалого охотника и путешественника, схватила как волк овцу гигантская стрекоза, это несчастное насекомое, и несет теперь в воздухе как мертвую куклу, как свою будущую закуску!.. Это произошло на глазах у всех товарищей. Позор!.. Что будут делать они без него? Кто защитит их при неожиданном приключении, если Гуро не сумел защитить сам себя?..

Задыхаясь от гнева, Гуро проверил свое оружие. Кинжал был с ним, его короткий, широкий кинжал. На поясе висели две гранаты, в кобуре остался маленький автоматический пистолет, заряженный разрывными пулями. Вот он!

Быстрым движением Гуро выхватил пистолет. Первой его мыслью было выпустить несколько пуль в туловище и голову стрекозы, но тотчас же он сообразил, что этим он немедленно лишил бы жизни самого себя. Убить стрекозу можно, если не убить, то по крайней мере напугать выстрелами так, что она выпустит из своих лап добычу. Но…

Он взглянул вниз. Под ним медленно проплывали верхушки высоких деревьев, густые чащи тропических растений. Вот из зарослей показалась острая скала, еще, еще… Стрекоза летела, вероятно, на высоте около двухсот метров. Упасть с такой высоты вниз без парашюта, – нет, на это он не согласен.

Гнев исчезал, сменяясь тем холодным спокойствием, которое всегда проявлялось у Гуро, когда он чувствовал настоящую и серьезную опасность. Мозг напряженно работал, отмечая все малейшие перемены положения его тела, все малейшие движения хищника.

Охотник чувствовал, как время от времени сжимаются лапы стрекозы, словно хищник проверял, жива ли его добыча. Ничего не поделаешь. Нужно ждать. Главное, чтобы стрекоза не очень интересовалась им во время полета. Сядет же она когда-нибудь, наконец! Тогда… о, тогда Гуро не замедлит поговорить с ней как следует. А пока что – нужно сохранять полное спокойствие, не раздражать хищника, выдавать себя за почти мертвое тело.

Гуро свободно опустил руки и ноги. Он не шевелился. Вся жизнь его, вся энергия переключились на работу мозга.

Хотелось еще раз посмотреть на ракету, на товарищей. Но корабля уже не было видно, он исчез среди скал глубокого ущелья. Только красная точка знамени еще виднелась вдали. Гуро невольно вздохнул: удастся ли ему увидеть еще раз это знамя? И тотчас он упрекнул сам себя: это была неподходящая мысль. Никакого ослабления воли, никакого упадка духа! Только при этих условиях можно думать о спасении.

Самое ущелье Гуро видел хорошо. Он узнавал его по высоким скалам, торчавшим вверх, как пять растопыренных пальцев. Так вот как оно тянется, это ущелье… Настоящее русло высохшей реки, глубокое и неровное.

Ущелье извивалось среди леса. Оно образовывало неправильный полукруг. Высокие нагроможденные скалы закрывали один его конец. За скалами сверкающим серебром блестела большая река. Она текла почти рядом с ущельем. Дальше, справа, река впадала в большое озеро. Сюда же спускались крутые склоны ущелья.

Неожиданная смелая мысль мелькнула в голове Гуро. Он даже присвистнул:

– Вот какая картина!.. Ну, ладно, посмотрим!

Рука охотника подвинулась вдоль тела, нащупывая широкий карман на груди скафандра. Там лежал его маленький фотоаппарат. Гуро осторожно достал его и, не поднимая к глазам, направил объектив назад, в сторону ущелья, реки, озера, нажал на спуск. Провернул пленку, еще раз нажал. Так. Это уж будет верно. Спрятал аппарат. И вполне своевременно.

Лапы стрекозы теснее прижали его, подтягивая ближе к гигантской голове. Гуро не сопротивлялся, внимательно наблюдая сквозь стеклянные окна шлема, как медленно поворачивалась к нему голова стрекозы. Вот он увидел сжатые зубы хищника, несколькими острыми резцами сходившиеся к отверстию рта. Вот голова еще повернулась. Стрекоза хотела рассмотреть свою добычу.

Лапы ее подвинули человека вперед, еще ближе к голове. Гуро увидел, как повернулся к нему огромный, зеленый и прозрачный глаз. Собственно, это был даже не глаз, а множество маленьких глазок, выпуклых и ярких, в каждом из которых отражался его блестящий шлем. Все глазки, составленные как соты, образовывали один гигантский глав.

Стрекоза поворачивала голову направо, налево, рассматривая Гуро. Казалось, она была изумлена странным видом своей добычи. Ведь никогда еще в ее лапах не было человека, да еще одетого в скафандр с круглым металлическим шлемом.

– Эх, если б я тебе был так же не по вкусу, как ты мне, – тихо произнес охотник, смотря прямо в глаза хищника, – вероятно, ты тогда бы и не дотронулась до меня!..

Но этим и ограничилось его реагирование на движение стрекозы. Руки и ноги охотника, как и раньше, неподвижно свисали вниз; он выжидал. Он твердо помнил: никакой борьбы в воздухе.

Большие прозрачные сетчатые крылья быстро махали над ним. Стрекоза увеличивала скорость.

– Неужели же ей не тяжело нести меня, мои семьдесят кило? – подумал охотник.

Под ним все также проплывали леса и заросли, кое-где прорезанные реками и озерами. Одно пятно внизу обратило на себя внимание Гуро. Среди сплошного зеленого покрова, одевавшего поверхность Венеры, было странно видеть это темное, почти черное пятно. Это было похоже на следы пожара, но как мог произойти тут пожар? Разве что молния ударила… Да и то, это не совсем напоминало следы пожара. Ведь тогда пятно было бы черным. А теперь Гуро ясно видел коричневые стволы деревьев, даже с ветвями. Странный цвет зависел только от того, что эти деревья были, пожалуй, без листьев.

– Гм… интересно было бы посмотреть, – подумал охотник.

Внезапно Гуро был вынужден прервать свои наблюдения, потому что к его ногам что-то прикоснулось. Не двигаясь, охотник взглянул.

Стрекоза все теснее притискивала его к себе, она сжимала человека еще одной парой лап.

Неожиданно умолкло опротивевшее жужжание, остался только неустанный свист ветра.

– Стрекоза что-то надумала, – решил Гуро.

И действительно, стрекоза медленно подтягивала шлем Гуро к своей голове. Гуро увидел, как широко раскрылся ее рот и растянулись его зубчатые края. Стрекоза старалась втянуть шлем в рот, желая, по-видимому, полакомиться человеком еще в воздухе.

– Э, нет, это не входит в мои планы! – громко заметил Гуро. Сжавшись, как пружина, он дернул головой. Зубчатые края рта скользнули по шлему, не схватив его, и сомкнулись над ним. Стрекоза опять раздраженно зажужжала.

Но дальнейших попыток попробовать добычу она не делала. Можно было подумать, что хищник удивлен необычным поведением и видом существа, которое он нес в лапах. Гуро опять замер, не делая ни одного движения. Больше ему ничего не было нужно.

Стрекоза резко изменила направление, сделала большой полукруг над лесом и начала снижаться, выбирая подходящее место, чтобы сесть.

Гуро почувствовал, как сильно забилось его сердце: приближалось время решающей борьбы. Он опять осторожно положил руку на кобуру пистолета. Однако, через несколько секунд он подумал:

– Что даст мне выстрел? Стрекоза – это насекомое. Даже если я ей попаду в голову, она все так же крепко будет держать меня лапами. Ее конечности подчиняются не голове, совсем не голове. Нервные центры насекомых лежат где-то в груди. Смотри-ка, как засело в мозгу то, чему когда-то учился в школе. Ладно, теперь это пригодится!

Оставив пистолет в левой руке (охотник стрелял левой рукой не хуже, чем правой), Гуро осторожно достал из ножен свой короткий и широкий кинжал.

Стрекоза тем временем нашла себе место. С победоносным жужжанием она опускалась на вершину большого старого дерева, которое возвышалось над лесом, как гигантская свеча. Теперь охотника держали опять лишь две передние лапы. Две задние пары вытянулись вниз, готовые схватиться за дерево. Крылья почти неподвижно повисли в воздухе, создавая над Гуро сказочный прозрачный шатер, блестевший всеми цветами радуги.

Напрягшись, подобрав все мускулы, охотник ждал. Ясно, что стрекоза не сделает с ним ничего, пока не сядет. Внимание! Внимание!.. Вершина дерева приближалась, приближалась, охотник опускался на нее как в колыбели.

И вот стрекоза легко села на вершину. Задние ее лапы схватились за ветви. Они закачались под тяжестью гиганта. Стрекоза несколько раз переступила лапами, умещаясь удобнее. Ветви перестали качаться. Стрекоза сидела удобно и цепко.

Ее голова опять повернулась правым глазом к Гуро. Хищник нацеливался, как ему удобнее начать пожирать добычу. Рот его медленно раскрывался. Передние лапы, все так же цепко державшие Гуро, слегка повернули его и начали поднимать вверх головой ко рту стрекозы.

Прямо над собою Гуро видел грудь хищника, покрытую прозрачным слоем хитина. Отдельные сегменты и пластинки хитина соединялись тонкими полосками кожи, позволявшими им двигаться. Как раз над ним была такая полоска. Под тонкой кожей что-то ритмично двигалось, переливалось.

Настало время действовать. Шлем охотника был уже под самым ртом хищника, подтягиваемый все ближе и ближе.

Отчаянным, молниеносным движением Гуро неожиданно перевернулся в лапах стрекозы. Теперь он словно лежал на спине, повернувшись грудью к телу хищника. Стрекоза, удивленная неожиданным движением, закрыла рот, но тотчас же опять раскрыла его и опять потянула человека к своей пасти.

Кожа между двумя толстыми пластинками хитина была теперь прямо перед глазами Гуро. Охотник еще раз быстро прицелился – и сильным ударом вонзил кинжал в эту кожу. Лезвие легко проткнуло ее и вошло глубоко в тело. Руку Гуро обдал поток зеленоватой жидкости, но он все так же быстро повернул кинжал в ране и резким взмахом руки распорол грудь хищника надвое.

В тот же самый миг он почувствовал, как содрогнулись лапы, державшие его.

Очевидно, он повредил нервные центры. Крылья стрекозы бешено забились, поднимая сильный ветер. Стрекоза подпрыгнула, жужжание оборвалось, превратилось в хриплое булькотание. Хищник еще раз подпрыгнул. Это было то самое, чего Гуро имел основание бояться больше всего. Стрекоза пыталась опять полететь, не выпуская человека из лап.

– Нет, на это я не согласен! – воскликнул он.

Быстрым движением левой руки он поднял пистолет и выпустил подряд несколько пуль в хищника, в его распоротую грудь, в голову, в туловище. И каждый выстрел отвечал ему коротким взрывом. То разрывались внутри стрекозы разрывные пули. Теперь Гуро уже ничего не видел. Стеклянные окна его шлема были залеплены зеленоватой массой, вылетавшей после каждого взрыва разрывных пуль из разорванной груди хищника. Но лапы все еще цепко держали охотника.

И вот они опять содрогнулись. Одна из них бессильно повисла. Гуро остался прижатым к чудовищу только одной лапой. Вот разогнулась и эта. Перевертываясь в воздухе, ничего не видя, но сжимая в одной руке кинжал, а в другой пистолет, – Гуро катился вниз, катился по густым ветвям гигантского дерева, ниже и ниже.

Густой зеленый мрак поглотил его. Он слышал треск ломавшихся ветвей, чувствовал удары об ветки, но не мог ничего сделать, даже не мог ни за что ухватиться, потому что окна его шлема были затемнены зеленоватой кровью стрекозы. Еще удары, уже мягче. Послышался уже не треск, а сочный хруст, словно бы лопались арбузы или тыквы. Еще миг – и падение остановилось. Охотник лежал на чем-то мягком и влажном.

Первым своим движением Гуро спрятал кинжал в ножны, а пистолет в кобуру. В этом вновь проявились его привычки и рефлексы бывалого путешественника и охотника. Что бы там ни было, а прежде всего нужно беречь оружие.

Потом он одну за другою тщательно проверил, перещупал свои конечности. Все было, к счастью, в порядке. Ни одного перелома, ни одного вывиха. Только болело плечо – видимо, от сильного удара о какую-нибудь ветку.

На ощупь Гуро нашел какие-то широкие, мягкие листья и протер ими стекло шлема. Теперь он видел.

Густые заросли папоротника. Мягкий, влажный грунт. Отдельные столбы деревьев погружались в сплошные тучи зеленой листвы, – настолько густой, что сквозь нее почти нигде не было видно неба. Раненая, если не убитая, стрекоза осталась где-то там, наверху. Здесь, внизу, было тихо и спокойно. Гуро был свободен, он мог возвращаться домой.

Это легко было сказать. Как возвращаться, куда? Никакой компас не мог помочь охотнику. Проклятая стрекоза несколько раз меняла направление полета. Гуро мог быть теперь на расстоянии всего двух-трех километров от ущелья, где лежал ракетный корабль. Но это расстояние могло быть и значительно большим. Однако, не самое расстояние усложняло дело, не оно было главным препятствием.

Куда идти, вот вопрос. Всюду одинаковые заросли, всюду лес. Связаться с товарищами по радио? Но маленький передатчик в шлеме Гуро обеспечивал связь на расстоянии пятисот-шестисот метров, не больше. Однако, Гуро попробовал все-таки озваться:

– Товарищи! Слышите ли вы меня?

Как и следовало ожидать, никто ему не ответил.

Гуро сел удобнее, собираясь о мыслями. В самом деле, что делать? Куда бы он ни пошел, какое бы направление ни выбрал, все равно, в девяносто девяти случаях из ста он не нашел бы ракеты. Ждать здесь? Чего, кого? Кто найдет его здесь, кто пойдет за ним? Кто знает, куда именно понесла его стрекоза? Сидеть и ждать помощи было бессмысленно.

Новая мысль прорезала мозг Гуро – и это было всего страшнее; на сколько еще времени ему хватит кислорода? Наморщив лоб, охотник припоминал:

– Он переменил резервуар с оксилитом сегодня утром. После этого он даже не снимал шлема. Впрочем, нет. Снимал, когда обедал. На обед ушло еще с час. Теперь – он взглянул на часы – половина пятого. Началась работа в десятом. Значит, пять с половиной часов он расходовал запасы своего кислорода. Оставалось еще шесть с половиной часов дыхания. Немного, совсем немного в его положении!

– Шесть с половиной часов, а затем – конец, – вполголоса произнес Гуро. – Хорошо было бы покурить…

Положение было безнадежным, Гуро рассеянно следил за тем, как покачивались перед ним кружевные листья папоротника. И в ущелье, где лежит ракетный корабль, листва папоротника покачивается так же безразлично, как и здесь. Какая бессмыслица!.. Спастись от опасности, вырваться из когтей гигантской стрекозы, прямо, можно сказать, выбраться из ее челюстей, – чтобы погибнуть здесь, в зарослях, задохнуться от недостатка кислорода?.. И это тогда, когда им удалось уже полностью выполнить свою задачу: найдены и инфрарадий, и ультразолото?.. Бессмыслица!

Лучше чем кто-нибудь другой, Гуро понимал, что такие размышления ничего не дают, только вредят, потому что отнимают драгоценное время. В особенности это было плохо в его положении, когда время его дальнейшего существования целиком зависело от количества кислорода в резервуаре скафандра. Каждая минута дыхания забирала какую-то часть кислорода – окончательно и бесповоротно. И когда он не расходует эту минуту дыхания разумно, осмысленно, не использовывает ее для опасения, – он сам отнимает у себя жизнь.

Гуро понимал все это.

– Стоп, товарищ, – сказал он себе. – Стоп, нельзя расходовать время и кислород на никчемное самокопание. Это самоубийство! Нужно решать, что делать…

Разумеется, нужно. Но – что именно? Допустим, человек заблудился в лесу. Он может попробовать определить, где у него юг и север, восток и запад, сделать отсюда выводы и двигаться, куда нужно. Что мог делать Гуро? Разве он знал, в каком направлении лежит ракетный корабль? Нет, он не знал ничего. Юг был для него тем же самым, что и север, что и восток, и запад. Всюду было неведомое, угрожающее, неверное, враждебное. Эти гигантские деревья, пальмы, папоротники, это непрестанное жужжание бесчисленных насекомых – все было чуждым, странным, все подчеркивало его оторванность от товарищей, друзей.

Даже привычные ему вещи, с которыми он свыкся как с самим собой, – теперь раздражали его, издевались над ним.

Вот взгляд Гуро упал на его ручные часы. И минутная стрелка, словно она только и ждала этого взгляда, начала быстро бежать по циферблату. Никогда, никогда в жизни ока не мчалась так! Никогда в жизни Борису Гуро не хотелось так, чтобы она замедлила свой бег, чтобы она застыла на месте!.. Каждое деление циферблата – частица истраченного кислорода, частица прожитой жизни, отбираемая автоматически от тех шести с половиной часов дыхания, которые еще остались ему. Нет, уже не шести с половиной, а шести с четвертью!.. Проклятая стрелка, куда ты спешишь? Остановись!

Гуро со злобой смотрел на часы. Где его быстрый и гибкий ум, который умел до сих пор находить выход из любого труднейшего положения? Почему теперь охотник стал таким беспомощным, почему он не способен ничего придумать для собственного спасения?.. Никого ему не нужно сейчас вытаскивать из беды, никому не нужно помогать, кроме самого себя. И он бессилен помочь самому себе!..

Да, он всегда находил выход из критических положений. Но разве мог он сейчас опереться на что-нибудь надежное? На товарищей, хотя бы они были и близко? Вообще, на людей, которые могли помочь ему чем бы то ни было… Раньше были люди, люди вокруг него, а теперь – он один. И никого. И ничего. Одиночество!

Большая сине-красная бабочка покружилась вокруг его головы и села на лист папоротника. Ее нежные крылья дрожали, несравненный рисунок их вобрал в себя самые лучшие краски с палитры природы. Бабочка медленно подвигалась вдоль листа, словно чего-то ища. Гуро молча смотрел на нее несколько секунд и вздрогнул. Ему показалось, что из-за дерева, которое образовало глубокий коричневый фон для нежных красок бабочки, что-то выглянуло. Охотник спохватился. Его правая рука лежала на расстегнутой кобуре пистолета, левая нащупывала кинжал. Что там такое?..

За деревом не было ничего. Должно быть, случайное движение папоротника под порывом ветра обмануло охотника. Испуганная резким движением человека, бабочка поднялась с папоротника и полетела. Гуро проследил за ней, пока бабочка исчезла за деревьями, и криво усмехнулся.

– Нервы, товарищ, у вас не в порядке, – сказал он сам себе. – Вам уже начинает мерещиться всякая чертовщина… Спокойнее, товарищ, так вы себе не поможете…

И опять его охватила злость. Нет, будь что будет, а он найдет выход. Он докажет, что он разумный человек. Не может быть, чтобы он погиб здесь, не может этого быть! Это было бы бессмысленно!

Гордый, уверенный в себе человек кричал сам на себя:

– Ты не смеешь сдаваться, ты должен найти выход! Ты – сильный, крепкий человек, иди, ищи! Бессмысленно сидеть тут дольше. Понимаешь, бессмысленно?

Но этот гордый, уверенный в себе человек, отвечал самому себе иначе, отвечал насмешливо и наперекор:

– Да, бесспорно, это будет бессмысленно. Двигайся, человече, двигайся. Но – почему же ты не идешь? Сделай одолжение, дорога свободна, иди куда угодно. Ракета может быть и прямо перед тобой, и позади, и слева, и справа. Двигайся – и помни, что каждый твой шаг почти наверняка будет отдалять тебя от твоей действительной цели, – от корабля, от товарищей. Хотя нет, разве такова твоя действительная цель? Разве это то, что тебя ожидает? Нет, твой действительный путь – к смерти от удушения. Иди куда угодно, все равно ты пойдешь, независимо от направления, именно этим верным, настоящим путем, единственным, который тебе остается. Уважаемый товарищ, это будет вашей последней прогулкой, идите, – сделайте одолжение, идите!..

Закрыв глаза, Гуро изо всех сил стукнул себя кулаком по шлему, пытаясь хоть этим заглушить голос насмешливого, безжалостного человека. Напрасные усилия! Голос продолжал – и ему ничего не мог противопоставить первый голос гордого, уверенного в себе человека. Голос продолжал:

– Идите, сделайте одолжение! Идите, товарищ Гуро! Не задерживайтесь, все равно ничего не поможет… ничего… смерть от удушения – вот что вас ожидает…

– Проклятый! – воскликнул Гуро, сжимая руками шлем. Он хотел заткнуть руками уши, чтоб не слышать. Но руки его сжимали только металл шлема. Спокойный насмешливый голос шептал ему на ухо дальше и дальше. Это было почти сумасшествием. Это было нестерпимо. Голос то издевался, то приобретал искренние дружеские интонации, словно маскируясь, чтоб через какое-нибудь мгновение опять насмехаться. Гуро уже не владел собой. Он бросался от дерева к дереву, слушая этот изменчивый и насмешливый голос, звеневший у него в ушах.

– Идите, идите, сделайте одолжение, товарищ Гуро! Вас никто не задерживает, вам никто не мешает… никто не беспокоится о вашей судьбе… беспокоимся, беспокоимся, беспокоимся… идите, все равно кислорода не хватит… потому что может не хватить кислорода… мы беспокоимся… все равно вас никто не услышит, не услышит… и вы никого не услышите, не слышите… слышите ли вы, товарищ Гуро, слышите?.

Этот голос, маскируясь, сделался похожим на голос Василия. Нет, он окончательно сошел с ума!..

– Слышите ли вы нас, товарищ Гуро?.. Прислушайтесь, прислушивайтесь, мы беспокоимся, потому что у вас может не хватить кислорода… прислушивайтесь, идите к нам. Мы поможем вам найти дорогу… Мы уверены, что вы спаслись, товарищ Гуро…

Всякому сумасшествию бывают границы. Почему этот голос, тихий и проникновенный, утратил теперь свою насмешливость, звучит так встревоженно?.. Да что это, наконец? Вот он, тихий голос Василия. Он здесь, совсем близко:

– Мы ждем вас, товарищ Гуро! Пеленгируйте нас, пеленгируйте. Нам удалось наладить мощный радиопередатчик корабля, мы ищем вас по радио, товарищ Гуро…

Что? Это не мерещится? Это не сумасшествие? Это действительно говорит Василий?

Обняв обеими руками ствол дерева, склонив бессильно голову, Гуро прислушался. Он почувствовал, как капли пота стекают по его лбу, он ощутил, какими влажными стали вдруг его глаза – и ему не было стыдно этого. Он забыл уже про сумасшедшие мысли, он весь превратился в слух. Пеленгировать ракету? Мощный передатчик?

– У вас в шлеме, товарищ Гуро, есть рамка. Ее надо вытащить и поставить так, чтобы ее плоскость была направлена прямо вперед, куда смотрят ваши глаза. Тогда поворачивайтесь, поворачивайтесь медленно. Мои слова будут звучать то тише, то громче. Найдите такое направление, когда мой голос будет наиболее громким, – и идите на него, чтобы он все время звучал громко. Это будет то самое направление, в котором вам нужно возвращаться домой. Я буду говорить все время, все время вы будете иметь возможность проверять направление. Не забывайте проверять направление, товарищ Гуро, потому что нужно идти лишь тогда, когда мой голос будет наиболее громким. Идите быстрее, потому что мы боимся, что у вас не хватит кислорода. Товарищ Гуро, слышите ли вы нас? Мы ждем вас, товарищ Гуро. Пеленгируйте нас, пеленгируйте нас…

Все таким же встревоженным голосом Василий продолжал говорить, вызывая Гуро, не зная, слышит ли он его, или не слышит…

Гуро усмехнулся и выпрямился. Нервности его как не бывало. Исчезло все. Исчезли призраки, исчезла борьба голосов в его ушах. Он глубоко вздохнул, наощупь нашел на шлеме маленькую выдвижную рамку.

Так. Он поставил ее прямо перед собою. Начал медленно поворачиваться. Голос Василия сначала стал тише, затем опять начал делаться громче. Дальше, дальше, вот оно направление!

Теперь голос Василия звенел прямо возле ушей. Этот, милый, родной, взволнованный голос остроумного и ловкого юноши. Дорогой Василий! В тот раз тебя спас Гуро; теперь ты спасаешь охотника!

– Пеленгируйте нас, пеленгируйте! Я буду говорить все время, все время вы можете проверять направление. Спешите, потому что мы очень беспокоимся за вас, хотя в уверены, что вы спаслись от стрекозы…

Да, он спасся от стрекозы: это было очень просто по сравнению с дальнейшим. Он поспешит, чтобы успокоить товарищей, чтобы расцеловать милое и родное лицо юноши, который держит в руках тоненькую ниточку, вытаскивающую охотника из диких зарослей тропического леса!.. Держи эту нитку, Василий, держи!

– Мы ожидаем вас, товарищ Гуро, спешите!.. Пеленгируйте нас все время, пеленгируйте!..

Вперед! Кажется, все так, как нужно. Голос Василия слышно так лучше всего. Ошибки быть не может.

Чащи смыкались плотным кольцом вокруг человека в скафандре, дикие растения преграждали ему путь, насекомые с жужжанием пролетали сзади него, стараясь обратить на себя внимание. Папоротники путались между ногами, мешали идти. Но Гуро шел вперед и вперед, ни на что не обращая внимания.

Он спешил. Все мысли его были направлены на голос Василия, он следил за его беспокойными интонациями, он шел вперед.

И только раз за полчаса он остановился. Он увидел ту самую сине-красную бабочку, которая прилетала к нему вовремя того сумасшествия. Бабочка летела перед ним несколько минут, затем опять села на лист папоротника. И на этот раз Гуро свернул со своего пути, чтобы не испугать свою знакомую.

– Будь здорова, милая! Вряд ли мы еще встретимся с тобой, ты обо мне наверное не вспомнишь. А я о тебе и о твоих цветистых крыльях буду помнить всю жизнь, будь уверена. Потому что такие минуты не забываются. Всего!..

И размахивая кинжалом, Гуро двигался далее быстрой походкой, выбирая себе путь между папоротниками и стволами деревьев и все время прислушиваясь к беспокойному голосу Василия, который звал его и указывал ему дорогу.

Гуро спешил. Только бы хватило кислорода…

Лес казался бесконечным; да разве не был он таким и в действительности? В этом Гуро убедился еще тогда, когда летел над ним в когтях гигантской стрекозы. Сколько километров он пролетел над необозримыми девственными зарослями?..

Лес надвинулся на охотника со всех сторон, лес смотрел на него тысячами глаз своих невидимых обитателей, лес был полон неожиданностей и тайн, подстерегавших человека, преграждавших ему путь, затруднявших, задерживавших его на каждом шагу.

Большие деревья, увенчанные буйными зелеными шапками листьев, сами по себе не очень мешали Гуро. Он легко обходил их, все время проверяя направление, которое указывал ему голос Василия. Но часто лес воздвигал перед охотником настоящие заграждения. Цепкие ползучие растения переплетались сложным кружевом, сотканным из живых крепких канатов. Они свисали с огромных деревьев, перекидывались с одного на другое, перепутывались… Такие преграды тянулись на сотни метров, превращаясь в сплошную непролазную стену. Обходить их было бы слишком долго, и охотнику приходилось разыскивать скрытые под большими толстыми листьями лазейки, перерубать тонкие растения своим кинжалом, ужом пролезать сквозь узкие проходы, чтобы через несколько минут очутиться перед новой такой же преградой.

Гуро то поднимался на крутые холмы, на которых гордо высились прекрасные пальмы и кипарисы, то с трудом передвигался по вязким трясинам, засасывавшим ноги и словно обувавшим их в свинцовые сапоги…

Вот путь ему преградило неширокое, но длинное озеро. В нем была жизнь. Какие-то диковинные твари то и дело вспрыгивали из мутной воды в погоне одна за другой, опять погружались в воду, барахтались в ней. Вот плывет огромный черный жук; за ним тянется длинный желтоватый хвост, поднятый вверх и заканчивающийся кривым жалом, как у скорпиона. Вот зеленая жаба величиной с человеческую голову… Но вместо широкого жабьего рта – у жабы твердый клюв между большими круглыми глазами.

Коричневая гадина с маленькими ножками и большим, высоким гребнем, извиваясь, выпрыгнула на поверхность и стрелой упала на зеленую жабу. Она обвила ее широкую шею и в ту же секунду ужалила в спину. Жаба с визгом перевернулась на спину, дрыгая лапами…

Гуро на минуту даже забыл, что у него нет времени для наблюдений. Он спохватился: нельзя, ни на миг нельзя задерживаться! Но как пройти дальше? Обходить кругом?.. Это потребовало бы слишком много времени. Попробовать перейти озеро вброд?.. А все эти твари?.. Ведь они могут напасть…

– Ну, пусть попробуют!..

Охотник смело вошел в воду и двинулся вперед. Вода поднималась все выше. Вот она уже доходит до талии, до груди… Но еще несколько шагов – и дно опять начало подниматься.

– Товарищ Гуро, мы ждем вас! Спешите, товарищ Гуро, мы очень беспокоимся, что у вас не хватит кислорода… – напоминает охотнику взволнованный голос Василия.

Да, только бы хватило кислорода!..