Текст книги "Экипировщик (СИ)"

Автор книги: Владимир Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

  Смушкин Сергей Борисович резко пошёл в гору. Он переведен замом к Зинченко и работает в столице вахтовым методом. В ночь с воскресенья на понедельник уезжает экспрессом в столицу, а вечером в пятницу самолетом домой к жене Лене и собаке Соне.

  Жена и собака категорически отказались перебираться в Москву.

  Лучшая подруга Елены Галина регулярно заезжает к Смушкиной, которая числится переводчиком в той же процветающей конторе.

  Дамы пьют кофе с коньяком или просто вино, ведут задушевные женские разговоры и Галина, уходя, всякий раз напоминает, как удачно тогда пришла ей в голову идея, которая дала новые возможности отечественной микробиологической науке. Ведь в противном случае купленное за бешеные казенные деньги оборудование сейчас гнило бы без толку в подвале института земной коры.

  Собака Соня слушает женские разговоры и ждёт на побывку любимого хозяина.

   Глава 10. О прошлом

  Февраль того же года. Соединенные Штаты Америки.

  Сергей Лабутин происходил из очень хорошей семьи.

  Его прадед Василий вступил в большевистскую партию во время так называемого «ленинского призыва» летом 1924 года. Младший сын мелкого торговца из Киева сделал удачный выбор и быстро пошёл в гору по партийной линии. Через десять лет он уже трудился в аппарате одного из районов города Москвы. А еще через шесть лет – в аппарате ЦК.

  Во время войны был членом военного совета фронта. Его сын Илья, дед Сергея, начинал войну заместителем редактора дивизионной газеты, а после победы над фашизмом перешел на работу в МИД.

  Первая жена Ильи Васильевича была бездетной и хворой. Умерла она в Вене, где муж в то время работал четвертым секретарем посольства. Через полгода после похорон Илья Васильевич женился на дочери ответственного работника министерства тяжелой промышленности Эмме Борисовне и у них родился сын Петр, будущий отец Сергея.

  Петр Ильич окончил МГИМО и начал трудовую деятельность сначала в Бонне в торговом представительстве СССР, а потом (так начальство решило) оказался очень полезным работником советского консульства в Сан-Франциско. Здесь и родились все его дети: Марк, Юлия и Сергей.

  Сергей родился в ночь на новый 1992 год. К тому времени Илья Васильевич уже был весьма не бедным человеком, будучи содиректором совместного советско-американского предприятия, которое официально занималось высокими технологиями. В реальности же это предприятие занималось поиском перспективных технологий в особенности в области оборонной промышленности, собирало досье на ведущих специалистов из союзных республик СССР.

  В СССР же поставляли ширпотреб: видеомагнитофоны тайваньской «желтой» сборки и кассеты с боевиками и порнушкой, телевизоры и персональные компьютеры далеко не самых последних модификаций.

  Уже через год Илья Васильевич обзавёлся (пока через подставное лицо) скромной недвижимостью и уже вполне достойной суммой в американской валюте в лихтенштейнском банке. Илья Васильевич участвовал в организации поездки в США будущего президента России Ельцина, в свите которого уже были люди, которые вскоре стали распоряжаться всей Россией. Знакомство с ними и подняло Илью Васильевича на такую высоту благополучия, о которой он и мечтать не мог. Началось с того, что одной из первых просьб практически всех членов свиты было оказание помощи в открытии счетов в западных банках и желанием подыскать что-либо из недвижимости, где-нибудь поближе к теплому океану.

  Илья Васильевич стал просто незаменим, особенно в недалеком будущем, когда Ельцин и его команда пришли к власти. Потом появились младореформаторы, потом бывшие комсомольцы и дети советской номенклатуры, превратившиеся в богатейших людей после приватизации. Всем был нужен Лабутин Илья Васильевич для выполнения особых условий и для помощи в святом деле приобщения к жизни в сияющем граде на холме, то есть в Соединённых Штатах Америки.

  И богатела его семья, как на дрожжах. Вскоре появился и особняк в Майями и не одно ранчо в Техасе и пентхаус в престижном районе Сан-Франциско и стал господин Лабутин И.В. миллиардером. Долларовым. Не делал он только одного, сколь ни склоняли к этому его новые друзья из новой России.

  Лабутин не вкладывал ни цента в бывшую родину.

  Младший сын Сергей Ильич, один из будущих наследников папиных капиталов, тем временем рос, учился в самых престижных заведениях США, имел по праву рождения статус гражданина этой великой страны и, благодаря отцовским капиталам и его контактам с чиновниками нескольких администраций президента Соединенных Штатов, в молодые годы водил дружбу и знакомства с отпрысками очень серьёзных американских семейств, владевших «заводами, газетами, пароходами» и весьма крупными фирмами. В особенности это касалось тех американских предприятий, фирм и университетов, которые были заинтересованы в советских технологиях, хороших специалистах из СССР и торговавших с Россией.

  В России Сергей бывал не более десятка раз в общей сложности время пребывания там составляло не более нескольких месяцев.

  Говорил он по-русски с акцентом и своей родиной считал США, хотя имел в довесок к американскому, еще и российский паспорт.

  Впоследствии Сергей Лабутин стал студентом Калифорнийского Технологического Университета, довольно успешно его окончив.

  Когда Сергей отучился, Илья Васильевич имел с сыном серьезный разговор.

  Суть разговора состояла в том, что историческая родина Лабутиных, успешно развалив почти всю свою промышленность и прочее народное хозяйство, при содействии чего семья Лабутиных крайне преуспела и очень хорошо заработала, вдруг при президенте Путине решила возрождаться.

  Этот момент так же следовало не упустить и помочь исторической родине и в этом процессе.

  А это значит, что нужно быть в первых рядах, не упуская возможностей, которых предостаточно, и которые, как всегда в русской традиции, являются административными, то есть, попросту говоря, тот первый в очереди, кто ближе к царю и его боярам, тот близок и к русской казне. Суть дела проста: нужно организовывать поставки в Россию всего, чего только можно и что не запрещено здешними, уже родными для Лабутиных, вашингтонскими властями. Поставлять готовы все – медикаменты, оборудование для швейных фабрик, шьющих военную форму и сапоги для русских солдат, бурильные установки для добычи нефти, которую русские поставляют на запад, конфеты, штаны, очки, да хоть валенки, если будут платить.

  А для того, чтобы платили именно нам, Лабутиным, нужно искать контакты в министерствах, государственных корпорациях, во властных структурах, наконец.

  Вот тебе, Сергей Ильич, и придется этим заняться. Хватит с девками валандаться, да раз в квартал дорогие авто менять. Пора заняться приращением семейных капиталов.

  Для начала, сынку, тебе придется самостоятельно съездить в Москву, организовать там еще одно представительство одной из наших компаний и войти в контакт с нужными людьми.

  – А для начала, Серж, я тебя познакомлю с одним ответственным работником из России. Он сейчас здесь, в Калифорнии. У него новая жена здесь рожает. У них хижина неподалёку, почему-то в том месте, где наши, то есть американские деятели культуры живут.

  – Этот человек из России работает в министерстве культуры? – спросил Серж.

  – Нет, этот человек из России трудится в компании, которая управляет активами академии наук нынешней России.

  – Я не понял связи русской науки и Голливуда.

  – А ее нет. Просто русские любят хвастаться у себя на родине, что их соседями в Америке является какая-нибудь кинодива или поп-звезда...

  – Странные они люди, эти русские...

  – Просто разные. Мы, вообще-то, тоже русские.

  – Извини, отец, но я – американец.

  – Ну тогда тем более, должен поработать на благо своей семьи. Чтобы не терять времени и не сбавлять темпа, с этим деятелем из России мы встретимся завтра утром. Он нас пригласил в гости.

  – Договорились.

  На следующий день в условленное время Лабутины были на вилле Шварцманов.

  Леонид Шварцман, дородный мужчина с обрюзгшим лицом встретил их в воротах небольшой усадьбы.

  – Рад приветствовать земляков! Милости прошу к нашему шалашу! Против барбекю под рюмку бурбона возражений не будет? – приторная улыбка не слезала с лица хозяина, но глаза были холодные и сверлящие.

  – Привет, Леонид! Раньше русские угощали «Столичной», а теперь бурбоном. Времена изменились или русские тоже? – пожал руку Шварцману Лабутин-старший. – Знакомься, это мой младший сын Сергей.

  – Серж Лабутин, – протянул руку Шварцману младший.

  – Леонид. Можно просто Лёня. Прошу сюда! – Хозяин провел гостей вглубь небольшого сада, где вкусно пахло из-под навеса. Сели за садовый столик из дорогого дерева. Кресла тоже были недешевые, не пластиковые, какие много удобнее на открытом воздухе.

  – Не будем терять времени. Перейдем к делу. Нет, Леонид, мне кофе. – Старший Лабутин отхлебнул кофе из чашки и продолжил, – Ты работаешь в московской компании, которая управляет активами русской академии наук.

  – Российской академии наук! – мягко, но с нажимом поправил Лабутина-старшего Шварцман. – Тружусь в должности заместителя директора. Курирую финансы, в основном и еще кое-какие функции, которые на меня возложены. – Шварцман налил себе бурбона и по-русски, одним глотком, выпил. Сергей молчал.

  – Отлично! Тогда конкретный вопрос. Учитывая нынешнее состояние русской промышленности, львиную долю приборов и оборудования для научных исследований русская, извини, российская академия наук закупает за границей, это общеизвестный факт.

  – Разумеется. – Шварцман налил себе еще рюмку.

  – Я и мой сын владеем некоторыми производствами, где производится оборудование, используемое в научных разработках многими здешними и европейскими университетами. – продолжил Илья Васильевич.

  – Очень интересно! – Шварцман выпил, на этот раз ограничившись половиной рюмки.

  – Наше предложение состоит в том, что мы хотели бы, чтобы русская академия наук в лице, предположим, тебя, уважаемый Леонид, рассмотрела вопрос закупки нашего оборудования. Разумеется, с учетом твоих личных интересов.

  – Еще интереснее! – Шварцман отодвинул бутылку и налил кофе себе. – Вопрос обсуждаемый. Я могу поспособствовать положительному решению. Мой интерес каков?

  – Пять процентов от стоимости сделки, – допив кофе, ответил Лабутин-старший.

  Шварцман задумался, поднял глаза к небу, потом встал, обошел два раза вокруг стола, сел, выпил почти полностью чашку кофе и ответил:

  – Значит так, господа Лабутины! Я могу дать команду для рассмотрения вопроса о включении в план закупок будущего года вашего оборудования. Но мне нужно согласовать этот вопрос с руководством соответствующего отделения академии, которому ваше оборудование подходит по профилю. Это раз. Второе: для включения в бюджет я должен буду обратиться в министерство финансов и решить вопрос финансирования закупок именно вашего оборудования. Третье: для обоснования закупок именно этого оборудования необходимо будет провести независимую экспертизу, подтверждающую необходимость приобретения для нужд профильного отделения академии наук именно вашего оборудования и, чтобы не было сомнений и разночтений у других интересантов, а, как вы понимаете, не одни вы, господа Лабутины, приходите с такими предложениями, нужно согласовать еще один интимный вопрос: не ущемлять интересы других лиц. Вы понимаете, о чем я?

  – Разумеется! Ваша цена? – поставил пустую чашку на стол Лабутин-старший.

  – Двенадцать процентов! – ответил Шварцман.

  – Нет, это слишком дорого. – Илья Владимирович встал из-за стола. – Спасибо за кофе, нам пора. Мы обратимся к другому лицу. В администрации вашего президента.

  – Подождите, уважаемый Илья Владимирович! – Шварцман возмущенно воздел руки к небу. – Поймите, мне же тоже нужно делиться там, в России. Пяти процентов мало! Давайте еще обсудим...

  – Семь процентов и точка. – Лабутин нагнулся, чтобы взять с соседнего стола папку с документами.

  – Побойтесь бога, Илья Владимирович! Ну хотя бы восемь! – Жалобно воскликнул Шварцман.

  – Семь с половиной. Торг окончен!

  – Согласен! Но три процента сразу после утверждения бюджета, остальные по отгрузке товара.

  – Три сразу – да. Остальное только по получении денег при окончательном расчете.

  – Хорошо. С кем решать оперативные вопросы?

  – С Сергеем. Сергей, дай Леониду свои координаты. – Лабутин-младший протянул Шварцману свою визитную карточку.

  – Очень приятно, молодой человек! С моей стороны на связи будет мой племянник. Он здесь живет, в смысле в Штатах. Только в Вашингтоне. У него небольшая консалтинговая фирма. Он с вами свяжется.

  – Всего хорошего!

  – Значит так, Сережа, – садясь в машину, сказал сыну Лабутин-старший, – приготовь прайс-лист по продукции обоих приборостроительных компаний с упором на нынешние тенденции мировых научных трендов. В России любят пообезьянничать. Предлагай как системы, так и отдельные приборы и узлы с учетом двух вещей: отсутствием возможности автономной работы, а также максимальной стоимости обслуживания и ремонта. И учти, что в отношении русских существуют серьезные санкции и эти санкции будут только усиливаться.

  – То есть мне не включать в список предлагаемой продукции ту, которая запрещена для поставок в Россию?

  – Наоборот. Это уже не твоя забота, как мы будем решать вопросы логистики. Это значит, что на оборудование, на которое распространяются санкции, стоимость увеличишь в два, нет, в три раза.

  – Я понял. А как же с этим, с русским коррупционером, ты будешь решать вопрос его взяток?

  – Пока я. Потом ты, когда разберешься в деталях. Разница между русским и другим коррупционером одна – в цене. Люди везде одинаковые. Ну а через две недели будь готов ехать в Москву. Надо начинать еще одно дело.

  – Подписывать будем что-либо с этим Леонидом?

  – Будем. Но потом. На сегодня важно только, что сделка состоялась и стороны остались довольны друг другом.

  Уже на следующий после встречи со Шварцманом день Сергею Лабутину позвонил племянник Шварцмана из Вашингтона.

  Поговорили по существу вопроса.

  Сэм, он же Семён по российскому паспорту по фамилии Мильштейн, сразу же предложил вариант будущей работы на первое время, разумеется, который вполне устроил Лабутиных.

  Мильштейн предложил не открывать на начальном этапе представительства в Москве, а заключить дилерское соглашение с уже работающей российской фирмой, которая занимается профильными поставками оборудования из Европы для российских университетов и научных учреждений. Фирмой владеет муж родной сестры мильштейновской жены Миры Пётр.

  Фирма называется АСТ-квант.

  Лабутин-старший дал согласие и через неделю дилерское соглашение между американскими компаниями и ООО АСТ-квант было подписано и скреплено печатями.

  Шварцман немного подвёл Лабутиных. Подвох состоял в том, что аналогичное оборудование только другого производителя, уже было включено в план и профильному отделению академии, которое занималось вопросами изучения микроорганизмов, системы, производимые обеими лабутинскими фирмами, были не нужны.

  Шварцман уже было хотел сообщить Лабутину-старшему о такой неприятности, но уж больно жаль было терять еще один источник дохода и Леонид Семенович не стал торопиться.

  И правильно сделал, поскольку, как известно, судьба играет человеком, а человек играет на трубе и труба может оказаться очень даже кстати.

  Труба и оказалась кстати.

  Но не музыкальная труба, а газопроводная.

  Есть при РАН (Российской Академии Наук) комиссия по борьбе со лженаукой.

  Поскольку изобретателей и «научных гениев» в России ничуть не меньше, чем в другой части земного шара, а еще больше шарлатанов от науки, то в свое время была и создана эта комиссия, чтобы одни шарлатаны (от науки) к другим шарлатанам (от власти) не имели прямого доступа, работали через фильтр грубой очистки.

  Много чудесного видят и слышат, а особенно – читают члены этой комиссии. Как получать электричество от однополюсного аккумулятора или при помощи металлической палки особенной конструкции, которую следует воткнуть в землю в 12 день лунного календаря, подключить к ней сетевые провода и пользуйся почти дармовой электроэнергией сколько влезет, как читать мысли вражеских начальников с помощью специальной кастрюльки и так – почти до бесконечности.

  Леонид Семёнович Шварцман некогда трудился лаборантом в институте, которым руководил основатель этой комиссии Виталий Лазаревич Гинзбург.

  Гинзбурга Шварцман видел всего несколько раз на общих собраниях коллектива, но зато регулярно пил водку с неким Алексеем Распоповым, ставшим уже при демократии доктором наук и подвизавшимся в качестве консультанта в упомянутой выше комиссии.

  На одном из совещаний после долгих лет разлуки старинные знакомые опознали друг друга и продолжили воспоминания на фуршете по окончании мероприятия. Неплохо выпили и договорились о встрече, состоявшейся впоследствии. На этой встрече Алексей Михайлович предложил Леониду Семёновичу попробовать поработать совместно с целью получения прибыли.

  Идея была проста и, в то же время, элегантна. У Алексея Михайловича накопился целый архив так называемых народных академиков, то есть сумасшедших, полусумасшедших или просто необразованных изобретателей-любителей всего и вся, а также их «открытий» и «изобретений». Некоторые из них были очень похожи на настоящие.

   Для подтверждения работоспособности этих измышлений псевдогениальных умов требовались научные исследования. Деньги, само собой, нужно было использовать только те, за которые не придётся отвечать. Разумеется, отчетность об их расходовании должна была быть грамотной. А эту часть совместного проекта Распопов брал на себя. Шварцману предлагалось найти средства. Концессионеры прекрасно понимали, что источником финансирования с такими условиями может быть либо бюджет, либо средства одной или нескольких государственных корпораций, поскольку за частные инвестиции отвечать приходилось как минимум, свободой, а порою и головой.

  Из нескольких псевдопроектов Шварцману понравился один.

  Это было предложение некоего бывшего учителя биологии с Алтая, ныне глубокого пенсионера. Этот энтузиаст-изобретатель якобы вывел особый вид бактерий, которые могли жить только в среде природного газа, который, как известно, в основном состоит из метана. Но самое главное – эта бактерия не только повышает количество метана в природном газе, но и неким образом (это и был главный секрет изобретателя) защищает трубы любых газопроводов, от магистральных до внутридомовых от разрушения, делая их абсолютно безопасными и, практически, вечными, то есть не требующими ремонта и замены.

  Таким образом, если верить идее изобретателя с Алтая, экономический эффект в масштабах страны просто фантастический. Для проведения научно-исследовательских работ необходимо было специальное оборудование и профильное научное учреждение, которое могло бы выполнить техническое задание, разработанное на основе этого, вне всякого сомнения, крайне выгодного для российской газодобывающей, газотранспортной, а так же газораспределительной систем.

  После получения международного патента можно было бы наладить выращивание штаммов этих бактерий для продажи по всему миру.

  Концессионеры обсудили детально предстоящий проект и уже через квартал с небольшим необходимые документы были готовы.

  ТЭО (технико-экономическое обоснование) было завизировано комиссией в составе представителя профильного отделения РАН (Российской Академии Наук), начальника отдела перспективных исследований министерства природных ресурсов, председателем экспертной комиссии министерства экономики, заместителем председателя бюджетной комиссии государственной думы и прочая и прочая и прочая.

   На основании ТЭО было подготовлено ТЗ (техническое задание) с прилагаемой к нему спецификацией необходимого оборудования, заключение независимой экспертизы на закупку оборудования конкретного производителя путём открытого аукциона в электронной форме.

  Был подготовлен проект решения профильного комитета по бюджетной политике министерства налогов и сборов. Заказчиком работы должно будет выступать министерство экономического развития в рамках программы импортозамещения.

   Отсутствовала только одна бумага – протокол о намерениях с будущим Исполнителем данной НИР.

  Поскольку вопрос сам по себе был деликатный, то исполнитель должен был быть не из приближённых, а уж тем паче, не из аффилированных организаций. И сама процедура закупки должна выглядеть чисто, чтобы без сучка, без задоринки.

  И тут в поле зрения Распопова возник член-корреспондент Моисеевич, с которым Распопов неоднократно пересекался как с таким же, как он сам, консультантам в борьбе с научными еретиками. Моисеевич выслушал Распопова и пообещал доложить о предложении директору.

  Доложил Штанько И. И. с добавлением, что это по воде писано и, вообще, не по профилю и что он, Моисеевич, всего лишь гонец, принесший весть, а решать не ему, а директору.

  Штанько выслушал доклад Моисеевича и воспринял его как очередную эфемерную идею, поскольку идей и предложений от разного рода людей приходилось Штанько выслушивать немало и в столице во властных коридорах, и в заграничных командировках от западных и восточных коллег-ученых и предпринимателей, и у себя в институте тоже.

  Разумеется, Штанько благосклонно покивал головой и сказал, что это очень интересно, поскольку может сулить увеличение внебюджетных доходов учреждения.

  На том и расстались и забыли про разговор до глубокой осени, когда тема неожиданно для всех выстрелила.

  А произошло это потому, что к началу четвертого квартала выяснилось, что происходит катастрофическое недовыполнение по запланированным расходам в особенности по программе импортозамещения.

  И тут как раз в тему, пусть малой толикой (всего-то четверть миллиарда рублей!), но, тем не менее, есть почти готовая предпроектная разработка по такому необходимому направлению, как повышение эффективности газотранспортной системы страны.

  Шварцман и Распопов потирали руки.

  В срочном порядке Шварцман вылетел в США для встречи с Лабутиными.

  Лабутины и Шварцман подробным образом обговорили детали сделки, которая неожиданно обрела реальность и сулила в дальнейшим продолжением банкета.

  После переговоров Шварцман заехал проведать свою калифорнийскую фазенду и, в одиночестве сидя в гостиной, допивая бутылку любимого бурбона (молодая жена с ребенком была к тому времени была эвакуирована в испанское поместье), когда раздался звонок от Распопова, который сообщил, что дедок-изобретатель полезного микроорганизма умер. Патента у дедка оформлено не было, только заявка на изобретение.

   И это, с одной стороны, хреново, поскольку придётся ограничиться только приобретением оборудования, а с другой стороны очень даже неплохо, поскольку в отчётах об эффективности затрат на закупленное оборудование можно с полным основанием сослаться на форс-мажор. Свидетельство о смерти изобретателя, унесшего секрет своего изобретения в могилу, вполне железобетонное объяснение, что тема не состоялась, а купленное оборудование вот оно, в натуре и даже работает. То есть все по-честному, казенные деньги истрачены целевым назначением.

  И в результате всех этих событий Сергей Борисович Смушкин был разбужен телефонным звонком. Звонил член-корреспондент Моисеевич.

  Часы на стене напротив кровати показывали 8.38 утра 11 декабря.

   За окном лениво падал редкий снег.

  Приложение. Из приватных записей Ильи Лабутина, гражданина США.

  "Я делю людей на две категории: умных и не умных. Умные от неумных отличаются тем, что самостоятельно могут во всём найти пользу для себя, в особенности – выгоду. Неумные же ищут тех, кто их осчастливит. Как пример умных прежде всего привожу американцев и англичан. В качестве неумных могу отметить большинство африканцев и латиносов. Африка – колыбель человечества. Лук и стрелы и даже колесо изобрели африканцы, а потом почему-то они превратились в негров и одичали. Примерно то же происходит и с русскими.

  Читаю (когда это получается в свободное время) мемуары современников о периоде жизни российского и советского общества с 19 века по конец 20, а потом сравниваю с личными наблюдениями и прихожу к не самому приятному для нашего народа выводу: русские деградируют и сдают свои позиции. Самый живой и наглядный пример – гибель СССР и сдача нынешней Россией территорий, населённых соотечественниками на милость туземцам. А вот малые народности и этносы, наоборот, испытывают подъем и начинают вытеснять русских с территорий, которые теперь вошли в состав их независимых государств или автономных областей и округов. Это в первую очередь нынешняя независимая Украина, это Казахстан и страны Средней Азии. О Прибалтике вообще умолчу – там откровенный апартеид. В странах бывшего социалистического лагеря времена содружества с СССР считаются оккупацией. Так называемый «русский мир» переживает период упадка, а, может быть и идет к своей гибели. Самые толковые специалисты были перекуплены еще до начала распада СССР, а дальнейшая политика руководства демократической Россией есть не что иное, как слепое, безмозглое и неграмотное копирование западной системы всего и вся, начиная от государственного строительства и заканчивая образованием, здравоохранением, наукой. Не могу сказать, что экономики у них нет. Экономика есть и в республике Лесото и в забавной стране Сомали. Вопрос, какие это экономики! Вот такая же примерно экономика существует сейчас и в России. Это нечто среднее между кустарным производством, феодальной системой управления жалкими остатками отраслей, оставшихся после уничтожения советской экономики и весьма существенным количеством признаков, характерных для экономики протекторатов или колоний. Моё мнение на этот счет простое: Россия, как существенный фактор мировой экономики кончилась во всём, за исключением добычи и поставки промышленно развитым странам сырья и полуфабрикатов самого низкого уровня переработки. При той чехарде с перманентным реформированием системы образования через пару-тройку поколений качество рабочей силы в России будет таким же, как в Мексике или в африканских странах. Вывод таков: русский народ не имеет будущего, как великий народ и обречён на ассимиляцию и превращение его в народ малый, населяющий преимущественно территории возле полярного круга и удаленные местности в глухой тайге. Кто в этом виноват? Во-первых, это судьба. Во-вторых, неумение самих русских решать свои текущие дела мирным путем, а не кровопусканием, то есть самоуничтожением. И, в-третьих, русские выполнили свою историческую задачу: освоили и начали благоустраивать самые плохие и труднодоступные участки планеты, но, не сумев закончить этот процесс, станут гумусом для других народов, которые придут на их место и продолжат цивилизованное и современное освоение этих территорий.

  Сейчас появилась целая плеяда плакальщиков по СССР. Как из глубоких и не очень пенсионеров, со слезою на глазах вспоминающих златые дни своей молодости, так и молодых людей, которые о действительности, существовавшей в СССР имеют примерно такое же представление, как о битве при Калке или о Пелопонесских войнах.

  Если первых понять можно и их печали вполне объяснимы, то со вторыми сложнее. Плакальщики из старшего поколения очень часто упирают на то, что в СССР была вполне конкурентная экономика и деиндустриализация, последовавшая после его развала, главная и величайшая ошибка новых демократических в кавычках властей. Но это далеко не так. Советская экономика, начиная со времен сталинской индустриализации первых пятилеток всегда был ориентирована только на решение одной задачи: на самообеспечение, то есть в режиме политической парадигмы «социализма в одной стране», да еще находящейся во вражеском (буржуазном) окружении, абсолютно всё, начиная от разведки добычи сырья и заканчивая производством конечного продукта, делалось не для продажи на внутреннем рынке и, уж тем более, на рынках внешних, а исключительно для обеспечения нужд исключительно своей экономики.

  Да, была псевдо-конкуренция внутриотраслевая, но только в области вооружений. Поскольку в СССР была только одна форма собственности – государственная, исключительно формально разбитая на два вида: государственная как таковая и колхозно-кооперативная (потом сюда добавили уже после войны собственность общественных союзов и объединений), то ни о какой конкуренции дело не шло. Предприятия, выпускавшие один и тот же вид продукции не могли конкурировать друг с другом на внутреннем рынке по причине его отсутствия, а изначально были нужны исключительно для работы в конкретной производственной цепочке, то есть один завод шарикоподшипников работал только на авиапромышленность, другой шарикоподшипниковый завод, выпускавший аналогичную продукцию – для министерства путей сообщения, третий – для станкостроения и т.д. и т.п. Отсутствие конкуренции даже при особо контролируемой и лелеемой системе ГОСТов, не мог заменить конкурентный отбор....

  Искоренение инициативы кулаков-торговцев-деловых в соввремя дало результат: возникло племя и целые поколения пофигистов, т.е. новая общность советских людей стала думать не о том, как лучше работать, а как лучше «закосить» от работы, сделать поменьше и побольше украсть. Людей понять можно: большевистская номенклатурная система создала настолько изощренные формы эксплуатации за счет низкой оплаты труда людей, системы обязательных займов, бесплатных субботников-воскресников, колоссального разрыва доходов между рядовыми советскими рабочими (не говоря уже о колхозниках) и высшем партийным руководством, что новая общность советских людей ответила этим самым пофигизмом, откуда родилось и «тащи с работы каждый гвоздь, ведь ты хозяин, а не гость», и «хочешь жни, а хочешь куй – все равно получишь ...!» и так далее. То есть народ большевики отучили от нормальной работы и деловая активность населения заменилась всенародным пьянством – природа не терпит пустоты.

  В настоящее же время так называемая «демократическая Россия» пожинает плоды большевистского режима и его же гибели: демографический провал, нищее население, лишенное всех прав, кроме иллюзорной свободы, политическая апатия населения, недоверие к власти, которое весьма вероятно приведет к бунту, всеобщий непрофессионализм начиная с верхушки власти и заканчивая мельчайшим чиновником, уничтожение целых отраслей промышленности и экономики.