Текст книги "Экипировщик (СИ)"

Автор книги: Владимир Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

  Спектакль удался. Играли артисты лихо.

  Особенно хороша получилась роль Клеопатры Львовны Мамаевой у народной артистки страны Жуковой, а еще выделялся из хорошего ансамбля в лучшую сторону молодой артист в роли гусара Курчаева. Артист в роли Глумова-младшего до классических высот не дотягивал.

  Смушкины не спешили домой, хотя было уже поздно, спектакль длинный, да и Сонька ещё не гулена, но уж больно хорошим было настроение и погода не подкачала – небо очистилось, светила ярко убывающая луна – был восемнадцатый лунный день.

  – Лена, я тебя люблю! – Смушкин наклонился и поцеловал жену в холодную нежную щёку.

  – Что с тобой, Смушкин? – Повела бровью жена, – Я, тебя, конечно, тоже люблю, но поясни свою реплику – денег заработал, что-ли?

  – Нет, но скоро у меня для тебя будет хорошая новость – я это чувствую.

  – Сплюнь, чтобы не сглазить!

  – Тьфу-тьфу-тьфу!

  – Ты через какое плечо плюёшь, дурачок? – Ласково пожурила жена.

  – Через то, чтоб тебя не обрызгать!

  – Дурак ты, боцман! И шутки у тебя такие же. Пошли домой – собака не гулена, а завтра на работу!

   Глава 4 Понедельник

  Правильно в своё время сказали популярные фантасты, что понедельник начинается в субботу.

  Еще по дороге на службу позвонила Смушкину на мобильник из жилконторы, точнее из управляющей компании заместитель директора Петрова Амалия, которая жила в соседнем доме и познакомились они на почве собак – у неё были две французские бульдожки, белая с бурыми пятнами и светло-коричневая. Эти две бульдожки гуляли без поводков, слушались хозяйку еще более выразительно, чем Смушкина слушалась Сонька. В самом начале знакомства пара гнедых, как называла бульдожек хозяйка Амалия, напали на Соньку и напали очень грамотно: белая со стороны хвоста, а светло-коричневая – спереди. Но впоследствии это забылось и собаки подружились. Поскольку график работы, а, значит и график прогулок с собаками у Смушкина с Петровой совпадали, то общались они по-соседски и почти по-дружески, но на вы.

  – Сергей, доброе утро еще раз! Вы можете говорить?

  – Вполне. Слушаю вас, Амалия.

  – Утром по понедельникам у нас происходит инструктаж дворников. Так вот, начальнику наших дворников один дворник с улицы Мясниковской и двое с Рыночного переулка сообщили, что бомжеватого вида мужчина интересовался у них, не проживает ли в домах, которые они обслуживают, человек по фамилии Смушкин, которого зовут Сергеем. Приметы называл очень похожие на ваши. Поскольку начальник дворников обязан сообщать о странных вещах, происходящих в его ведомстве, он и сообщил мне об этом. Имейте в виду.

  – Спасибо, Амалия! Я знаю этого интересанта. Не далее, как в субботу встретились у рынка. Старый знакомый, бывший приличным человеком, а теперь спившийся то-ли бомж, то-ли просто алкаш. Обижен он на судьбу, в которой сам и виноват. Но считает при этом виновником своих бед меня. Еще раз спасибо!

  Через два часа, причесав все документы по предстоящей закупке до нужной кондиции, Смушкин отправил их в два адреса: Булкиной и Ильенко и стал ждать результата их мнений.

  Поскольку вопрос закупки был горящим и на контроле у самого высокого начальства учреждения, ответы пришли быстро. Оба были положительными. Через час обе начальницы обещали дать официальные заключения в части своих функциональных обязанностей. И через час обе выполнили обещания. Уже до начала обеденного перерыва Смушкин начал поход по кабинетам начальников разного уровня и подразделений, визы которых следовало собрать в порядке подчиненности и принятого в их учреждении порядка.

  И, ещё не пробило восемнадцати часов, как все необходимые подписи были собраны и изрядный по толщине пакет документов был положен на стол финансовому директору Шиповой Тамаре Александровне для утверждения и передачи оного для публикации на сайте государственных закупок. Электронную форму этого пакета документов Смушкин, получив последнюю визу, уже отправил на почту госпожи Булкиной.

  Первая часть поставленной руководством задачи была решена.

  Понедельник оказался удачным днём тем более, что еще по дороге домой госпожа Булкина сообщила Смушкину, что завтра в районе 10.00 московского времени она вышлет ему номер извещения о том, что процедура закупки оборудования способом открытого аукциона в электронной форме запущена официально.

  Смушкин набрал телефон Шумилова:

  – Добрый вечер, Пётр Николаевич! У меня неплохие новости – очень высока вероятность, что завтра после 11 часов я сообщу вам номер извещения о закупке. Процесс пошёл, как говорил некогда большой начальник.

  – Спасибо, Сергей Борисович! У нас тоже всё на товсь! Список банков от вас я получил и уже договорились с одним из них о предоставлении гарантии.

  – Вы же говорили, что будете внесете деньги нам на депозит! Что-то изменилось?

  – Ничего не изменилось, но мы посчитали, что нам выгоднее предоставить гарантию. Ведь наверняка в типовом договоре будет фигурировать выбор для поставщика: в качестве обеспечения выполнения договора поставщик обязан предоставить банковскую гарантию или внести денежный взнос на счёт заказчика. Разве не так?

  – Так. Думаю, что нашим финансистам это без разницы тем более, что никто кроме нас с вами не в курсе, что мы ведем диалог. Надеюсь, что и вам выгоднее оставить это в тайне.

  – Разумеется, можете не беспокоиться, у нас обоюдный интерес в этом контракте.

  – Очень рад, что наши отношения развиваются в духе дружбы и взаимопонимания. До завтра!

  – До свидания!

  Смушкина несколько озадачило изменение позиции АДС-кванта в части обеспечения контракта. Но, с другой стороны, с точки зрения здравого смысла им выгоднее через два с половиной месяца получить свой денежный залог в 25 миллионов назад, чем заплатить за банковскую гарантию 15 миллионов и списать их на расходы.

   Впрочем, слова Шумилова могут быть блефом хотя бы потому, что они решили проверить его, Смушкина, информацию о том, гарантии каких банков принимает смушкинская контора.

  Ведь можно договориться с банком о приобретении гарантии, но сделку не закрывать до тех пор, пока не появится извещение о закупке, а впоследствии и проект договора после публикации результатов аукциона. И в таком случае время на оплату гарантии или внесение денежных средств для обеспечения выполнения договора будет, то есть можно будет выбрать тот вариант, который наиболее выгоден на текущую дату.

  То есть Шумилов еще вполне может передумать. Если завтра, во вторник, Булкина сумеет провести извещение о закупке на сайт, то главной текущей проблемой станет противодействие появлению нежелательных участников аукциона, а по существу – нельзя допустить на аукцион никого, кроме АДС-кванта.

  И главным врагом сейчас становится компания XXL. А что на самом деле знает он, Смушкин, об этой лавочке? – Да практически ровным счётом ничего. И это большое упущение. Чёрт, хочешь-не-хочешь, а придётся беспокоить Степаныча.

   А к Степанычу нужно обращаться, имея в виду то, что потом придётся с ним рассчитываться. И не деньгами. Денег Степаныч не берёт...

  Степаныч – бывший сокурсник младшей дочери Смушкиных, который вместо работы в швейцарской фирме, где продолжает делать карьеру дочь Смушкиных, предпочёл жизнь свободного художника-программиста, а если по-простому – фрилансера. Степаныч, он же Лёня Степанов, работает по договорам с различными, в том числе и зарубежными работодателями. Работает из дома. Степаныч – превосходный программист, Смушкин-старший даже иногда завидует, что Степаныч на голову выше, как специалист, его дочери. Но уж что есть, то есть.

  Смушкин по некоторым, особо щепетильным вопросам получения конфиденциальной информации обращается не к младшей дочери , а именно к Степанычу по двум причинам: Степаныч профессиональнее и, вдобавок, может работать как свободный художник, то есть решать поставленные задачи творчески, Анфиса же профессионал крепкий, но узконаправленный, привыкший работать в западной компании в четко очерченных рамках. И, во-вторых, родную дочь вовлекать в рискованные ситуации Смушкин просто не мог, а Степаныч хотя и не чужой, но и не родной ведь.

  Живёт Степаныч с женой Эрикой. Она русская немка. У них трое детей и, ближе к весне, они ждут четвёртого. Две старшие дочери и младший (на текущий момент) – сын. На подходе второй сын. Такой, понимаешь, дивный комплект. Судя по всему, останавливаться на достигнутом Степаныч и Эрика не намерены.

  Живут Степановы в небольшой двухкомнатной квартире на той же улице, что и Смушкин. Через три дома в стороны главного городского проспекта.

  Смушкин запарковался во дворе на привычном месте у собственной парадной и, не заходя домой, пошёл к Степанычу.

  Дверь открыла Эрика.

  – Привет! А ты всё хорошеешь, красавица! Муж дома? – К Степанычу можно было приходить без предварительного согласования – он редко отлучался из своей берлоги.

  – А где ему ещё быть! Колдует, как всегда, у себя на антресолях! Заходите, Сергей Борисович! – Ответила улыбчивая, как всегда, Эрика. Озабоченной или грустной её мало кто видел.

  Угловая часть одной из комнат квартиры Степановых была двухэтажной, благо при высоте потолков в четыре метра это представлялось вполне возможным. Второй этаж – собственноручное изобретение и архитектурная разработка принадлежали Эрике, а воплощение в жизнь были личной заслугой Степаныча. Площадь второго этажа составляла примерно шесть-семь квадратных метров, доступ осуществлялся посредством довольно искусно сработанной лестницы-трапа.

  Это было рабочее место Степаныча, его берлога, как он называл эту надстройку. Несколько компьютеров, множество разнообразной периферии, даже кульман советской постройки имелся здесь. На кульман были приклоты цветными кнопками какие-то чертежи, схемы, таблицы и еще множество непонятных для Смушкина документов.

  – Привет компьютерным гениям! – стоя на верхней ступеньке, приветствовал хозяина Смушкин.

  – Здравствуйте, Сергей Борисович! – Степаныч, не вставая из видавшего виды кресла из искусственной кожи, приветствовал гостя. – Как дела?

  – Дела нормально. Но дело к тебе есть. И дело конфиденциальное.

  – Так ведь с делами негрифованными вы ко мне не приходите. Чем могу помочь? Садитесь вон на сюда – Степаныч кивнул на крутящийся старый деревянный табурет, какой раньше стоял у пианино для игры на этом инструменте. Такой же табурет был у Смушкина на даче, табурет отвезли туда после того, как дочь их старшая, Юлия, перестала заниматься музыкой. Пианино сначала хотели продать за ненадобностью, но потом передумали теперь оно стояло в углу гостиной квартиры Смушкиных. Иногда, будучи в гостях, на нём барабанили внуки, которым этот инструмент был музейной редкостью – родители учили их совершенно другим вещам.

  – Чем могу быть полезен, Сергей Борисович? – Степаныч оторвался от экрана монитора. Вообще-то перед ним было три монитора и все включены. На какой из них конкретно смотрел перед этим хозяин, было неясно.

  – Мне нужно знать по возможности всё об одной компании, об их учредителях, активах, контрактах, дилерских соглашениях, доходах, расходах, операциях, особенно специфических, которые могут заинтересовать налоговые органы и финансовый мониторинг банков, сведения об участии в торгах на всех площадках, в том числе, если это, конечно, возможно, в закрытых конкурсах в части госзакупок. Есть ли или были в прошлом у них проблемы с выполнением договорных обязательств. Отдельно хотелось бы выяснить, поставляли ли они кому-либо продукцию конкретного производителя. Числились ли когда-нибудь в списках недобросовестных поставщиков, причем, как в государственных закупках, так и частных. Ещё интересуют их финансовые схемы в части ухода от налогов. В основном, это всё.

  – Немало вас интересует, но и не очень много. Работы часа на два-три. Напишите вот на бумажке название фирмы и ИНН, а так же общие данные оборудования и исходники производителя этого оборудования.

  – Я тебе оставляю копию их коммерческого предложения, там всё изложено. Когда можно будет зайти за результатом и какова цена вопроса?

  – Эрике сегодня захотелось осетрины, но не копченой-солёной-маринованной, а натуральной, хотя бы свежезамороженной, но лучше живой – она сама приготовит как ей требуется. Огромной рыбины не нужно, а килограмма на 2-3 вполне сгодится. Цена вопроса такая. А по срокам – сделаю сегодня, но ближе к полуночи. Срочную работу нужно выполнить. По почте, само собой, пересылке сведенья не подлежат, так что придётся зайти лично.

  – Завтра после работы зайду – устроит?

  – Вполне!

  – Спасибо. В части осетрины понял. Сейчас сбегаю на рынок – если есть нужный экземпляр, занесу.

  На рынок Смушкин успел перед самым его закрытием. Нужный экземпляр выловили из беломраморного некогда бассейна и до самой степановской квартиры трепыхался осетр в специальном пакете-судке с водой, бунтуя против своей, осетриной, судьбы, которую явно подозревал.

  Эрика с благодарностью приняла подарок-аванс и Смушкин отнёс контейнер к ним на кухню.

  – Лёнька! – крикнула Эрика мужу, – спустись, помоги мне! Сергей Борисович принёс то, что нужно! Только ... (тут она запнулась) ... только чистить рыбину тебе предстоит – я не справлюсь. Он живой и брыкается!

  – Сергей Борисович живой и брыкается? – раздалось с антресолей.

  – Да нет же, осётр! – рассмеялась Эрика.

  – Приятно аппетита, ребята! Кстати, а где все ваши наследники? – удивился Смушкин, не увидав никого из троих младших Степановых.

  – Барышни в бассейн ушли, они у нас самостоятельные, а младший пирамиду строит, – и тут раздался детский вопль из соседней комнаты, – ну вот, пирамида не состоялась!

  Смушкин через пять минут было дома.

  – Привет! Выведи-ка собаку – она беспокоится, такое впечатление, что ей нужно срочно выйти. Хотя бы на десять минут выведи, а я заодно ужин приготовлю – сегодня много работы было, я сама недавно только пришла. – сразу озадачила мужа Елена.

  Смушкин вывел Соню.

  Ей действительно было срочно нужно и она присела по делам, как только вышли из парадной во двор.

   Убрав за собакой, Смушкин выбросил пакет с собачьим содержимым и вывел Соньку на улицу. Народу было много. Их тихая, когда он купил здесь две квартиры и объединил в одну, улица, а было это больше пятнадцати лет назад, за это время радикально изменилась.

  Коммуналок, как в советское и раннее постсоветское время, здесь почти не стало. Изменился в принципе состав жильцов – в центре теперь живут люди небедные, а это значит, что услуги для них должны быть в шаговой доступности. Вот и появились на этой и соседних улицах кафе, рестораны, салоны красоты для людей и собак, бутики и прочие учреждения, предоставляющие услуги населению, у которого есть деньги.

  Неудобство в этом изменении тоже присутствовало – возникли проблемы с парковкой, а по вечерам почти вся проезжая часть превращалась в огромную и нескончаемую пробку, из-за ресторанов, особенно летом, стало очень шумно и многолюдно.

  А Соня не уважала многолюдство – сказывалась её приютская молодость. Оттого по вечерам она гулять не любила. И Смушкин выводил её ближе к полуночи, когда людской и автомобильный поток уменьшался.

  Собака жалась к стенам и Смушкин уже собрался возвращаться, как услышал слева знакомый пропитый голос:

  – Так вот ты где живёшь, буржуй! – эти слова произнёс Матвей Клеймёнов. – Теперь ты у меня попляшешь! – Сказал это, словно плюнул Матвей в лицо Смушкину и направился в сторону рынка.

  Смушкин пожал плечами и набрал код на калитке, что в воротах своего дома.

  Неприятно стало на душе и чувство опасности проснулось.

  Поужинали.

  Смушкин сел за компьютер, но не работалось – встреча с Клеймёновым выбила из колеи. С одной стороны, этот спившийся бывший коллега вроде бы не должен был представлять реальную опасность, хотя что можно ждать от потерявшего социальный статус пропойцы, хоть удар кирпичом по голове, хоть ножом под ребро. Заявлять в полицию – глупо. Прошлые опыты с правоохранительными органами не принесли ничего, кроме дополнительных проблем и дополнительных трат.

  Хотя бандитско-братковское время осталось в прошлом и милиция теперь именуется полицией, в работе правоохранительных органов не слишком радикально что-либо поменялось.

  Смушкин думал: может, дать этому козлу денег малую толику, чтоб отвязался? Но это плохой путь – один раз взял, пропил – второй раз заявится и так до бесконечности. Да и давать-то не за что – вины за Смушкиным перед Матвеем не числилось вообще. Ну, работали в одном заведении, это было. Ну попал человек в оборот, но не с участием Смушкина, а из-за своей жадности да глупости! Так что ни с какого перепугу Смушкин не должен был взять на себя часть клеймёновских проблем! Ни по закону, ни по понятиям. А это значит, что придется терпеть. Впрочем, самое худшее – это неизвестность. А это значит, что придётся при следующей встрече поговорить с Матвеем, чтобы выяснить его позицию до конца, а там видно будет.

  На том Смушкин остановил развитие мыслей в этом направлении и занялся другим делом, а именно поиском в своей и соседних областях подходящего дома отдыха или пансионата, куда они с женой поедут для встречи Нового года. Ехать за границу хотя бы в ту же Финляндию или Швецию на праздничные дни, как в последние несколько лет, он не предполагал.

  Отчего-то вспомнился новый год, который встречали с родителями и еще живыми тогда дедом и бабкой по материнской линии.

  Дед и бабка жили в собственном доме не очень далеко за городом – в их деревне было кольцо автобуса, который ходил оттуда, то есть от деревни Холмы до городской окраины. Дед с бабкой держали полное деревенское хозяйство: корову, кур и двух коз. И, уже не помнил Смушкин, по какой причине тогда встречали новый год, а, может быть просто приехали в один из первых январских дней все втроём навестить стариков.

  Смушкину было тогда года четыре, но он хорошо запомнил, как они сидели утром за праздничным столом с кипящим самоваром, из деревенской печки бабка достала чугунок с очень вкусной кашей, а потом один за другим два пирога – один с капустой, а другой с клюквой. Потом маленький Сережа с дедом Колей пошли кормить корову и коз. В доме электричество было, а в сарае, где содержался скот, они пошли с керосиновым фонарём. Потом ловили курицу по огороду, которая ухитрилась выскользнуть через дверь, когда они входили в курятник, чтобы насыпать курам жёлтой крупы (по всей видимости – пшённой).

   Ёлки у деда с бабкой в доме не было. Зато в углу комнаты была так называемая «божница», то есть специальная полка с иконами и постоянно горевшей лампадкой. И ночью, когда маленького Серёжу уложили спать, он долго смотрел на этот огонёк, который освещал строгие лица маленького бога и его матери. Снег в огороде у стариков был почему-то голубоватого цвета и на вопрос Серёжи, почему снега такого цвета не бывает в городе, дед Коля ему ответил, что здесь снег чистый и в нём отражается небо. День был действительно очень солнечный и почему-то не очень морозный, несмотря на начало января.

  Бабка Лиза пила чай вприкуску: специальными щипчиками раскалывала кусок сахара на очень маленькие кусочки, потом наливала чай из чашки в блюдце, клала один из этих кусочков себе в рот и с одним таким кусочком выпивала большую чашку чаю. Серёжа попробовал пить таким же образом, но было несладко и он больше не стал копировать бабкин метод чаепития. Дед с отцом потом пилили дрова двуручной пилой и дед очень ловко раскалывал на четыре части отпиленные кругляши.

  Потом, на следующий день ближе к вечеру дед и бабка провожали Сережу с родителями до автобусного кольца. Кольцо представляло собой маленькую площадь, с одной стороны которой был высокий забор, за которым виднелось большое двухэтажное деревянное здание, которое называлось Розовая Дача, видимо потому, что стены здания были выкрашены розовой краской. К вечеру похолодало и Сереже нравилось глубоко вдыхать, а потом выдыхать холодный воздух, который белым облачком поднимался к фиолетовому небу с яркими звёздами и почему-то белым месяцем. Мать, увидев это, завязала Сереже рот шерстяным шарфом, чтобы не простудился и они сели все втроем на самое заднее сиденье. Серёжу посадили к окну. Окно было затянуто гусиными лапками морозной наледи, в которой Сережа продышал дырку и через неё наблюдал, как сгущаются сумерки и мимо пробегают огни фонарей. Хотя на самом деле это не огни пробегали, а двигался автобус...

  Незаметно приблизилась полночь. Жена уже давно спала. В кабинет пришла собака, села рядом на ковер, потом легла, потом зевнула и уснула. Смушкин, не дождавшись весточки от Степаныча, выключил компьютер и пошёл в спальню. Собака затопала сзади, но не в спальню, а на своё законное место в прихожей, забралась на свой диванчик и понедельник закончился.

   Глава 5 Вторник

  Булкина своё слово сдержала – ещё не было одиннадцати, как на почте Смушкина появился номер извещения о размещении на сайте государственных закупок пакета документов на проведение открытого аукциона в открытой форме, где заказчиком выступал институт по изучению земной коры, который объявлял о начале процедуры закупки роботизированного комплекса, в состав которого чего только не входило – от специальных приборов для подготовки биоматериала уровня вирусов для последующего их изучения до трёх электронных микроскопов, способных рассмотреть молекулы и ещё много-премного чего очень сложного и очень научного.

  Смушкин тотчас же отправил номер извещения работнику фирмы АДС-квант Василию для сведения и, выйдя в коридор, позвонил директору Петру Николаевичу Ш., как и обещал в понедельник.

  – Аукцион объявлен, Пётр Николаевич! Теперь главная проблема – отсечь потенциальных конкурентов, поскольку по требованиям законодательства мы обязаны были в конкурсной документации указать общее название закупаемой продукции с добавкой «или аналог». Вот аналоги и надо отсечь. Я лично не нашёл других фирм, кроме XXL. Вы же лучше меня знаете свой рынок и, при наличии еще кого-то нам неплохо бы и в этом плане объединить усилия, чтобы прийти к общему знаменателю.

  – Спасибо. Отлично. Я уже в курсе – Василий доложил, он отслеживает подобные закупки и сразу увидел, что ваша контора объявила конкурс. По поводу XXL будем думать, а других реальных конкурентов по поставкам аналогичного оборудования просто нет.

  – Я понял. Будем продолжать процесс. До связи.

  Смушкин набрал телефон Шутовой, чтобы доложить о выполнении указания, однако Тамара Александровна была уже в курсе – Булкина, само собой, подсуетилась, доложила непосредственной начальнице, какая она хорошая и как быстро она выполнила мудрое указание руководства. Смушкин усмехнулся – он ни капли не сомневался, что будет именно так, но субординация есть субординация, он обязан было доложить Шутовой и сделал это.

  Рабочий день прошёл в штатном режиме.

  Ничего особенного и нового не произошло.

  Поставив машину во дворе на обычное место, Смушкин пошёл к Степанычу. Того не было дома.

  Зато все остальные четверо (даже пятеро, если считать очередного наследника, который пока ещё не появился на свет) Степановых были дома.

  Гвалт в квартире стоял конкретный. Смушкин подумал, что если бы в нынешнем возрасте ему пришло немного пожить в такой интересной обстановке, он бы повесился – слишком всё было нестандартно и активно.

  Ждать слишком долго отца семейства не пришлось – он явился минут через двадцать после прихода Смушкина.

  Разгрузившись на кухне, Степаныч пригласил Сергея Борисовича к себе на антресоли, куда, кстати, вход подрастающему поколению был возможен только с разрешения отца.

  – Вот распечатка, где ответы не только на все вопросы, которые вы поставили, Сергей Борисович, но и немножечко информации в виде бонуса, поскольку осётр оказался хорош и технология приготовления Эрике удалась.

  Смушкин по диагонали пробежал глазами два с половиной листа формата А4 и остановился на бонусной информации, где было указано, что в настоящее время против фирмы XXL идет судебное разбирательство по иску федеральной антимонопольной службы и представителя заказчика некоего ФГУП (федерального государственного унитарного предприятия) о неполном выполнении договорных обязательств по некоему госконтракту (номер, дата и т.д. указаны). А это значит, что до решения суда фирма-ответчик является недобросовестным поставщиком.

  – Отлично! Спасибо, Лёня! Ты мне очень помог! Бывайте здоровы! – провожать Смушкина высыпал в прихожую весь личный состав Степановых.

  – До свиданья, дядя Сережа! – ответил хор под руководством мамы Эрики.

  Те данные, что раздобыл Степаныч, было принципиальным.

  Раздобыть сведения о том, что XXL является недобросовестным поставщиком по закрытому (то есть с грифом секретности) государственному контракту, в открытом доступе было практически невозможно.

  Так что осётр сделал своё дело!

  Итак, в сухом остатке: XXL, если захочет участвовать в аукционе, объявленном смушкинской конторой, очень сильно подставится и, вдобавок, это будет откровенным нарушением положения о государственных закупках, хотя конкретного требования, что участники аукциона не должны быть занесены в список недобросовестных поставщиков, Смушкин, при подготовке документов, преднамеренно не указал.

  И, как выяснилось, правильно сделал.

  Был в справке, составленной Степанычем, ещё кое-какие факты, на основании которых можно было отклонить заявку XXL в случае подачи оной на участие в аукционе. Но это были неоднозначные факты, которые оспаривались, но на подачу апелляций тоже нужно было время, которое играло на руку заказчику и, разумеется, Смушкину тоже.

  Во дворе курили двое соседей Смушкиных, один Васильев, владелец квартиры напротив смушкинской, второй Будько со второго этажа. Смушкин пожал руки обоим и вошел в свою парадную.

  В этот момент из полуоткрытой кандейки, где дворники хранили свой инструмент : лопаты, грабли, а по зимнему времени скребки и пешни, выскочил, как на пружине, неопрятный человек в в вязаной шапке, надвинутой как маска, на половину лица, почти до рта с прорезанными дырками для глаз и наотмашь, от плеча, резанул Смушкина по левому предплечью чем-то очень острым. Смушкина спасла реакция бывшего боксёра-любителя – он успел отшатнуться вправо, но полностью уйти от удара не удалось – справа была стена. От резкого движения Смушкин упал правым коленом на первую ступеньку лестницы и заслонился от нового удара поднятой левой рукой.

  Нападавший взмахнул вооруженной рукой еще раз и попал по левой кисти Смушкина, острое железо разрезало перчатку.

  Затем злоумышленник рванул на себя входную дверь, которая еще не успела закрыться – в холодное время дверной доводчик работал медленно и выбежал на улицу.

  – Держите его! Он пытался меня зарезать! – Закричал страшным голосом Смушкин и, вскочив на ноги, бросился за убегавшим.

  Тому не повезло – на его пути докуривали свои сигареты Будько с Васильевым – один из них, увидев Смушкина, с левой руки которого капала кровь (освещение дворов было очень ярким, за что спасибо управляющей компании), дал подножку нападавшему, тот упал, опасная бритва выпала у него из рук. Втроём (Смушкин еще не чувствовал боли), человека скрутили и сорвали с лежащего шапку с дырками. Это был Клеймёнов.

  – Ты что, ё...ся, Матвей? – ничего другого в голову Смушкину не пришло.

  – Убить тебя мало! – прошипел злоумышленник.

  Полиция и скорая приехали быстро и почти одновременно.

  Раны Смушкину наскоро перевязали и отвезли в травмпункт неподалёку.

  Полицейские надели наручники на Клеймёнова и, записав данные пострадавшего и свидетелей, уехали.

  Раны Смушкина оказались не очень глубокими порезами, хотя кровоточили довольно прилично.

  На плечо наложили три шва, на кисти же швы не понадобились.

  От госпитализации он, само собой, отказался, тогда ему предложили прийти завтра с утра на перевязку, он согласился, поблагодарил за оказанную помощь и уже скоро был дома – травмпункт находился в десяти минутах ходьбы.

  Елена уже выпила успокоительного и почти спокойно расспросила, что все-таки произошло между Смушкиным и Клеймёновым, что дело дошло до попытки убийства.

  – Крыша съехала у Матюши, вот и весь диагноз, все нормально, дорогая, опасности для жизни нет, дурак в тюрьме, теперь ему дорога или обратно на зону или в больницу имени Кащенко, то есть в психушку на принудительное лечение. А при таком правонарушении, как попытка убийства, это, насколько мне известно – пожизненное. У одной дамы, она пару лет назад на пенсию вышла у нас на работе, сынуля, будучи под кайфом, застрелил на почве личной неприязненности двоих, правда, не до смерти. Они ему ответили в грубой форме, когда он травкой добавлял на балконе. Поддавали ребята внизу, на скамейке. Он взял отцовское ружье и начал палить по пьяным придуркам. Признали невменяемым и уже седьмой год лечится. Женщине было сказано, что он оттуда не выйдет никогда.

  – Ты с ним, с Матвеем говорил о чем-либо? – не унималась Елена.

  – Я его увидел, когда он меня опасной бритвой хотел по горлу полоснуть. Спросить не успел, зачем и за что. Лен, у нас где коньяк или водка – выпить надо, черт побери!

  Лена принесла бутылку водки и бутылку коньяка.

  Смушкин, не раздумывая, откупорил водку и налил почти полный стакан.

  Выпил. Закусывать не стал.

  Потом налил еще полстакана. Выпил. Пожевал корку хлеба и попросил постелить ему на диване в кабинете – раненый он человек, как-никак.

  Через четверть часа Смушкин спал, как убитый.

  Ближе к одиннадцати позвонили по домашнему телефону из полиции. Попросили позвать потерпевшего. Елена ответила, что он вернулся из больницы и спит.

  Полицейский попросил передать Смушкину, чтобы он зашёл завтра до 19 часов в отделение для дачи показаний. Елена пообещала, что скажет мужу об этом завтра утром. Потом вспомнила, что собака не гулена и не кормлена.

  Вывела Соню ненадолго, потом покормила и, выпив еще солидную порцию валерьянки с пустырником, легла спать тоже.

  Смушкин проснулся рано – не было и семи.

  Плечо почти не болело, а вот порезанная кисть саднила.

  Пальцы шевелились, но когда он попробовал поднять руку, то сразу почувствовал рану.

  Смушкин, морщась, оделся и, захватив паспорт и справку, которую ему выдали давеча, тихонько вышел из дому, цыкнув на Соньку, которая собралась гулять и крутилась у входной двери. Елена ещё спала. На улице подморозило. В травмпункте пришлось подождать – буквально перед ним повели на гипс пожилого мужчину – упал, поскользнулся, очнулся в травме.