Текст книги "Экипировщик (СИ)"

Автор книги: Владимир Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

  Матвей, помимо зарплаты, имел цимес с того, что ему платил один осетин, поставщик паленой водки, которую продавали с этикетками очень крупной алкогольной фирмы, то есть торговали контрафактным товаром. Смушкин догадывался об этом, но, имея свою грядку, с которой имел свой личный цимес, в дела коллеги не лез – закон такой, что на чужой каравай рот не разевай.

  Но приварку Клеймёнова в один не очень прекрасный день пришёл конец – безопасники алкогольной фирмы, под маркой которой продавался фальшак, слили Матвея ментам. И Матвея повязали. И, судя по всему, хозяин алкогольного бредна проплатил посадку виноватого. Поскольку главный товаровед подчинялся только директору гастронома, то у ментов к Смушкину претензий не было. Жена Клеймёнова упрашивала Сергея Борисовича разделить участь однокашника и коллеги, но это была настолько глупая затея, да и подписей Смушкина ни под одной из арестованных бумаг, касающихся левой контрафактной водки, не было. Матвея посадили, жена с ним развелась и уехала к родителям на Украину.

  С тех пор ничего не слышал Смушкин о Клеймёнове и вот сегодня такая встреча. Как говорится, ложечки нашлись, но осадочек остался. Значит, Матвей до сих пор считает, что Смушкин обязан был разделить его, Матвея, участь. Но это ни понятиям, ни закону не соответствовало. И Александром Матросовым Смушкин не был, да и вообще...

  Смушкин плюнул с досады и приказал себе забыть про встречу с фантомом из прошлого.

  Но настроение было испорчено – неприятно быть проклятым.

  На подходе к дому смартфон сообщил Смушкину, что пришло новое письмо.

  Письмо было от некоей Зульфии Каримовой.

  Сразу же после этого позвонила Галина:

  – Это по моей команде одна из моих девиц тебе прислала сюрприз в рамках вчерашнего разговора. Так что Ленка пусть не беспокоится – это не соперница. Позвони, когда ознакомишься с документом.

  – Спасибо. Непременно – ответил Галине Смушкин.

  – У тебя что, зуб заболел? – поинтересовалась жена, когда Смушкин раздевался в прихожей.

  – Помнишь старинный скандал с Клеймёновым Матвеем и как его жена приезжала, упрашивала меня вместе с её дураком-мужем в тюрьму садиться? Встретился сегодня возле рынка. Я его сначала и не узнал. Так он изменился. Надо полагать, вышел из тюрьмы, и судя по всему, бомжом стал и меня проклял за то, что я тогда отказался с ним нары разделить, поскольку он меня в известность о своих жульничествах не ставил и бакшишем не делился.

  – Такое не забывается! – Лена посмотрела на стиральный порошок и вздохнула, – Смушкин, ну сколько раз тебе надо объяснять, что тебе было велено купить порошок, который называется «Аист-колор», а ты какой купил? Ты купил «Аист-автомат» – чувствуешь разницу?

  – Сейчас попробую на вкус и почувствую! – озлился муж.

  – Да уж, каким ты был, таким достался, орел степной... – вздохнула Елена и пошла на кухню, откуда вкусно пахла ванилью.

  Смушкин пошёл за женой.

  – Чем пахнет, можешь определить? – спросила Елена.

  – Ванилью.

  – Правильно. А вот это чем пахнет? – жена поднесла к носу мужа толченый чеснок.

  – Чесноком, разумеется.

  – Разница различаешь между ванилью и чесноком?

  – Конечно. А ты на что намекаешь?

  – А намекаю я на то, что между порошками тоже такая же разница, как между ванилью и чесноком. Пора бы научиться различать – не первый год замужем!

  – Да ладно тебе, Лен! Галка звонила, от неё весточка прилетела. Пойду читать.

  – Иди-иди, специалист по стиральным порошкам! К обеду булочки испекутся. Есть их будешь?

  – Булочки? Булочки буду. И вина бы выпил под эти булочки.

  – Там посмотрим. Ладно, иди работай, не мешай моему творческому процессу!

  Смушкин открыл файл, присланный Каримовой Зульфией. Бегло просмотрел и радостно потёр руки – техническое задание на систему было практически готово, нужно только оформить присланные медиками данные согласно требованиям нормативных документов.

  – Ура! – негромко воскликнул Смушкин и принялся за работу.

  Через час техническое задание по установленной форме было готово. Смушкин перегнал файл на рабочую флешку и позвонил Галине.

  – Привет! Ну вы молодцы, барышни! Я ваш должник. Проси, чего хочешь в рамках разумного, разумеется, все исполню, если смогу!

  – Вот был ты, Смушкин, купи-продаем, им и помрёшь! Ты следи за речью – свои обещания ты таким количеством условий обставил, которые практически освобождают тебя от их выполнения. Шучу я. У меня, как ты помнишь, свой интерес, так что бутылкой шампанского обойдемся. Только учти, я пью только хорошее и только брют!

  – Да помню я, Галя!

  – Погоди, не вешай трубку, у меня для тебя еще одна новость есть. Я позвонила своей коллеге из Лондона и попросила её по дружбе узнать, какие цены на это оборудование в той комплектации, которую тебе Зульфия выслала, для дилеров от производителя. Понял, о чем я?

  – Слушай, ты самая лучшая подруга моей жены, а, значит и моя, на всём земном шаре! Целую тебя нежно и по-братски!

  – Спасибо. Ленке привет. Как получу цены, так сразу скину тебе на почту уже сама. Каримовой про то знать ни к чему. Будь здоров!

  Обедали супруги Смушкины с хорошим настроением.

  По случаю деловой удачи откупорили бутылку настоящего кьянти, привезенного из отпуска Леной, а Сергею было позволено выпить в качестве бонуса сначала водки.

  После обеда Смушкин прилёг отдохнуть, закрыл глаза и мгновенно уснул.

  Приснилось ему следующее: будто садится он с ветхих деревянных мостков в старую плоскодонную лодочку зелёного цвета, выплывает на ней на середину красивого пруда, усеянного кувшинками и лотосами, видит на корме спиннинг и начинает забрасывать блесну. Но забросить никак не удаётся – то леска путается, то блесна оказывается слишком легкой, будто из фольги не порхает в воздухе, не удаляясь от лодки. Наконец, после нескольких попыток, забросить блесну удается и начинает он крутить катушку, а крючок блесны зацепился за что-то подводное и никак не удается вытащить его. Смушкин напрягает все силы, но крючок так крепко зацепился за что-то подводное, что лодка подтягивается к месту зацепа. Смушкину вдруг становится страшно, он бросает спиннинг на дно лодки, ищет весла, чтобы плыть к берегу, но весла куда-то пропали, а лодку всё ближе и ближе кто-то тянет к страшному месту, где под водой таится неведомое и ужасное. И тут дно лодки вскрывается, как консервная банка, но вместо воды оттуда появляется небритая морда утопленника, которая открывает рот и смеётся, отчего в груди у Смушкина холодеет и холод распространяется на ноги, он хочет прыгнуть за борт и спастись вплавь, но ноги не слушаются, ноги чугунные, тяжелые, чужие. Он начинает тонуть и под водой сталкивается лицом к лицу с утопленником, который открывает глаза и говорит «а ведь ты, Серёга, мой должник!» Смушкин узнаёт утопленника и от ужаса просыпается. На ногах добротно раскинулась Соня и похрапывает...

  – Тьфу, зараза, похоже, переел я булочек... – хрипло сказал сам себе Смушкин и тем самым разбудил собаку.

  Она зевнула, потянулась и, не спеша, сползла с хозяйских ног.

  «А ведь это впервые Сонька на кровать забралась и спала с нами. К чему бы?» – подумал Смушкин и решил вставать.

  Смушкин пошёл в ванную, вымыл холодной водой лицо и вернулся за рабочий стол.

   Глава 3 Воскресенье

  Коллега доктора Матвеевой из Лондона отработала быстро – рано утром в воскресенье цены для дилеров на систему в нужной комплектации Смушкин уже знал и крепко задумался. Наваривали АДС-квант так, что мама-не-горюй, да ещё на куда более слабую комплектацию, которую выдавали за самую крутую!

  – Пётр Николаевич, доброе утро! Я вас не очень обременяю своим ранним воскресным звонком? – вежливо поинтересовался у директора АДС-кванта Смушкин.

  – Здравствуйте! Ничего страшного – дело есть дело! – Смушкин сразу понял, что его визави находится в горизонтальном положении, скорее всего он еще в постели и, вполне вероятно, что смушкинский звонок разбудил его.

  – Дело в том, Пётр Николаевич, что мне удалось найти опытного научного консультанта, который будет работать с системой, которую мы надеемся купить у вас и этот консультант очень подробно представляет характер будущих задач, на основе которых мы уже составили техническое задание для будущей закупки и, соответственно, выбрали нужную нам комплектацию. Я могу выслать вам оба документа.

  Директор АДС-кванта задумался. Но ненадолго.

  – Хорошо. Присылайте.

  – Я не хочу быть назойливым, но, мне кажется, что в наших общих интересах после того, как вы ознакомитесь с нашими документами, нам было бы полезно лично встретиться и обсудить дальнейшие действия. Я предложил бы сделать это уже сегодня. Я могу подъехать хотя бы туда же, где мы встречались в прошлый раз.

  – Я подумаю. И вам перезвоню.

  – Спасибо, Пётр Николаевич! Буду ждать.

  Смушкин посмотрел в окно. И вдруг ему захотелось сделать что-то нестандартное, непривычное, начать нечто, до чего раньше руки не доходили.

  Он подошёл к книжному шкафу и взгляд упал на книгу в мягкой обложке.

  Вонг Кью Кит. «Цигун и здоровье».

  Смушкин откатил застекленную дверь шкафа и взял книгу. Открыл. На форзаце прочёл дарственную надпись «Моему другу Сергею от философа Миши. Читай эту книгу, понимай её, делай упражнения цигун и будешь здоров и счастлив.» Дата и подпись.

  Смушкин наугад открыл книгу и прочитал первое попавшееся: «Много современных техник повторяют характерные особенности движений разных животных: черепахи, журавля, обезьяны. Мастера прошлого верили, что особенности животных, такие, как: долгожительство черепахи, степенство журавля, проворство обезьяны – переносились на их образ жизни и действий.»

  Он усмехнулся это «мудрости» – точно, человек как мартышка, вечно старается подражать кому-либо. Причём, это касается исключительно всех.

  Малыш подражает родителям, студент – преподавателю, подчиненный – начальнику, бедный – богатому.

  А почему бы мне не скопировать поведение Иванушки-дурачка, ведь может сработать!

  Смушкин рассмеялся этой мысли и положил книгу обратно.

  Заниматься волшебной гимнастикой ему расхотелось, равно как и совершать любой другой подвиг, кроме, разве что, не расхотелось ему только одного – натянуть глаз на жопу всем этим моисеевичам-шиповым-полторакам, а заодно и всем прочим и не побрезговать заработать немножко денег, ибо обещания Моисеевича и даже директора Штанько И.И. поощрить его, Смушкина, за ударный труд еще ни разу не материализовались даже в виде почетной грамоты, не говоря уж о мелкой премии.

  А обещалось и одним и другим неоднократно. Это выглядело как в похабном анекдоте: когда хочется – всё обещаю, а после получения искомого оказывается, что у обещавшего склероз.

  В таком случае оставалось одно – наградить себя самому!

  И вовсе неважно, каков будет характер вознаграждения: материальный или моральный, важно только одно: сделать дело так, чтобы самому было приятно и чтобы потом мог сказать себе: а ведь кроме меня никто не смог бы этого сделать!

  И Смушкину стало весело.

  Встретились Смушкин и директор АДС-кванта Пётр Николаевич через два с половиной часа совсем недалеко от дома Смушкина в кафетерии. Пётр Николаевич решил сменить место встречи. Имеет право, благо Смушкину это выгодно – близко.

  Народу по случаю воскресного дня было немного.

  После рукопожатий и заказа кофе начался разговор.

  – Мы обсудили ваш вариант комплектации, который вы мне прислали. Это очень дорогой вариант и мы сможем сказать о возможности выполнения ваших пожеланий в рамках вашего же бюджета. Мы, разумеется, не можем работать себе в убыток. – сразу взял быка за рога директор АДС-кванта.

  – В убыток никто не может работать. Это закон природы. – Смушкин смиренно подтвердил его догадку.

  – Давайте искать компромисс.

  – Вот и я предлагаю найти компромисс, тем более, что мы имеем право приобрести аналог. К примеру, японского производителя. Вот этот, например, у ваших конкурентов. – И Смушкин передал предложение компании ХLL, которое он получил от барышни Снежаны.

  Шумилов ознакомился с документом и крепко задумался.

  – Могу задать интимный вопрос, Сергей Борисович? – после паузы спросил Шумилов.

  – Слушаю.

  – А с кем бы вы лично хотели работать, с нами или с XXL?

  – Вопрос некорректный, но я отвечу: с теми, кто предложит оптимальный вариант соотношения цены, комплектации и... – Смушкин выразительно замолчал.

  – Особых условий, верно? – Закончил его фразу Шумилов.

  – Вы сами это сказали. – Лучезарно улыбнулся Смушкин.

  – Но мы же дилеры и работаем на дилерских скидках, не задирая цен. – Почти искренне произнёс Шумилов.

  – Вот, посмотрите ещё один документик! – И Смушкин достал из портфеля распечатку донесения от лондонского источника доктора Галины. – Мне кажется, что при такой экономике вы многое можете себе позволить. И нужную нам комплектацию обеспечить и шесть процентов от стоимости контракта, которая вам известна, на благотворительность пожертвовать и сверхприбыль себе обеспечить.

  – Откуда это у вас? – тряхнул распечаткой лондонского донесения Шумилов.

  – Разве это ошибочные данные? – ответил вопросом же Смушкин.

  – Шесть процентов это же целых 15 миллионов! – полушёпотом воскликнул Шумилов.

  – Да, но я же не предлагаю пожертвовать на бездомных животных десять процентов, верно? – Улыбнулся Смушкин.

  – А вы знаете, сколько сейчас стоит обнал? – возмутился Шумилов.

  – Конечно. Но кто вам сказал, что это будет нал! Да бог с вами, Пётр Николаевич! Вы пожертвуете вполне приличному благотворительному фонду эти 15 средних единиц на законном основании по договору и переведете безналичные туда. Вдобавок, если вы помните, на благотворительность полагается налоговая льгота.

  Шумилов одним глотком выпил свой капуччино и, позвав официанта, заказал еще один.

  – Я должен подумать. Поэтому сейчас я не скажу ни да ни нет на ваши предложения.

  – Не вопрос. У нас есть время до вторника.

  – Но, чтобы не терять времени, давайте обсудим, уважаемый Сергей Борисович, алгоритм наших действий в случае моего согласия. Вы можете гарантировать, что заказ будет наш?

  – Нет, конечно. Если бы это была закупка у единственного поставщика, тогда другое дело. Аукцион электронный да ещё в открытой форме знаете не хуже меня, не дает никаких гарантий. Но мы с вами можем заложить в документацию несколько условий, которые ограничили бы доступ к участию в этой процедуре лишних компаний. Например, обеспечение участия в процедуре мы сделаем, разумеется, платной. Начальная максимальная цена большая, поэтому мне кажется, что одного процента, а это два с половиной миллиона рублей будет достаточно, чтобы на начальном этапе отпугнуть мелочёвку и индивидуалов. Для вас эта сумма подъёмная, надеюсь?

  – Вполне.

  – Тем более. Следующим этапом нашего марлезонского балета мы потребуем предоставление дилерского соглашения с компанией-производителем системы. Это не вполне законно, поскольку может поступить жалоба от кого-либо потенциального конкурента, что это требование ограничивает конкуренцию, но если жалоб не будет – то лишний барьер для чужих не лишний. В-третьих, мы обязательно потребуем обеспечения выполнения договора. Как вам удобнее и выгоднее – чтобы была банковская гарантия или депозит на нашем счёте и в каком объёме хотели бы видеть сумму обеспечения. Только имейте в виду, что маленькая сумма означает больше рисков, что найдется еще кто-то сторонний, кто может такое обеспечение осилить. Надеюсь, что условие поставки без аванса вас устроит по вполне понятным причинам.

  – Вы же наверняка потребуете обеспечения и под аванс... – раздраженно сказал Шумилов.

  – Обязаны согласно требованиям федерального закона. – ответил ему Смушкин.

  – Знаете тему! – зло и с уважением подытожил Шумилов.

  – Работа такая... – вздохнул Смушкин, – да, вот еще в условия конкурса можно было бы вставить обязательное требование об обучении персонала пользователя сертифицированным представителем фирмы-производителя. На всякий случай. Можно еще разные мелкие штучки применить в документации, которые отпугнут или дадут понять вашим конкурентам, что конкурс заряженный, если выражаться нашим с вами профессиональным жаргоном, то есть заточенный под конкретного поставщика.

  – Давайте думать вместе. А по поводу размеров и вида обеспечения я должен согласовать вопрос с бухгалтером и финдиректором. И с банком, само собой, если решим покупать гарантию.

  – Ещё маленькая мелочь: наша контора принимает гарантии только определенных банков. Могу выслать перечень для ваших финансистов и не прописывать это в документации, поскольку в данном случае умолчание будет миной для нежелательных гостей.

  – Грамотно. – Шумилов допил кофе и стал прощаться.

  – До свидания, Пётр Николаевич! Постарайтесь сегодня прислать ваши варианты обеспечения, чтобы завтра с утра я начал оформлять конкурсную документацию. Хочу на следующей неделе прислать вам номер извещения о размещении конкурса. Да, едва не забыл – вы сможете еще три-четыре штуки альтернативных предложения от разных фирм прислать с более высокими ценами, чтобы я под них запросы официальные оформил и наши службисты аналитику рынка правильную сделали?

  – Могли бы и не спрашивать об этом. Ещё в пятницу согласовал с кем следует. Мы тоже свою службу знаем, так что четыре КП от спарринг-партнеров к вечеру будут у вас. До встречи! Официант, счет! Я плачу, Сергей Борисович.

  По дороге домой Смушкин зашёл в магазин зоотоваров и купил Соньке пару упаковок жевательных костей, а в магазине цветов, что через дом от зоотоваров, купил три лилии – две белых, душистых и одну тигровую, без запаха. Цветы для жены. Всем сестрам по серьгам. Себе не купил ничего – личные подарки были отложены на потом.

  Смушкин уже подходил к своей парадной, когда вспомнил, что хлеб кончился, а возле отдела выпечки в магазине, выбрав «зерновой шведский», увидел холодильник с мороженым и два брикета смородинного пломбира добавил в корзину покупок – Елена из всех видов мороженого предпочитала именно этот сорт.

  На выходе из магазина Смушкин почти лицом к лицу столкнулся с Матвеем Клеймёновым, но тот, будучи крепко в подпитии, Смушкина не узнал, да и цветы, к счастью, Смушкин держал с удачной стороны на уровне своего лица, получилось что-то вроде маскировки. Смушкин, само собой, молча отвернулся и, не оглядываясь, пересёк улицу.

  Похоже, что Клеймёнов обитал где-то поблизости...

  Жена получила цветы и мороженое, собака – косточки, Смушкин – обед.

  Говорить Елене о встрече с Клеймёновым он не стал – зачем человека волновать. Сам же слегка огорчился. Интуиция ему подсказывала, что встреча не последняя, вдобавок странный вчерашний сон, о котором он сразу забыл, а после встречи вдруг вспомнил.

  У людей, которые каждый день рискуют и, порой, рискуют серьёзно, чувство опасности получает толчок к развитию из-за постоянного стресса и пусть порой подсознательного, но непреходящего чувства тревоги и ожидания проблем. Смушкин стал замечать за собой эту черту своей натуры, которой раньше не было вовсе или она просто дремала до поры, до времени. В первый раз предчувствие опасности, которое оказалось пророческим, случилось очень давно, почти лет тридцать тому назад и было это так...

  Смушкин, проработав два с половиной года после института товароведом в овощном магазине, только что устроился на подвернувшееся удачно место заведующего отделом парфюмерии в только что открытый универмаг в районе новостроек. Коммерция в ту пору процветала в полный рост и коммерция разнообразная. Пару раз он ловил своих подчинённых на попытках реализовать левый товар. Правда, это была мелочь – продавщицы реализовывали по две-три упаковки контрабандных духов или другой косметической дешёвой подделки помимо кассы, пользуясь, так сказать, служебным положением.

  На прежнем месте работы, то есть в овощном магазине, Смушкин прошёл «курс молодого бойца торгового фронта», где понял главный принцип торговли, тогда еще практически советской и этот принцип был: «бери по чину и делись». Торговые работники с опытом так и делали, а вот новые, особенно из молодых, поступали по-разному: одни пытались работать по-детски честно, а другие крысятничали, то есть приворовывали и не делились, а третьи, самые разумные, сразу усваивали правило и вливались в коллектив. Первые же уходили очень быстро, вторых после повторного рецидива крысятничества просто выгоняли с работы.

  Подчиненные Смушкину парфюмеры оказались из второй категории. Делиться не желали, а пытались продать левый товар втихую, не поделившись, тем более, что к каждой продавщице надзирателя не прикрепишь. Особенно нагло вела себя младший продавец Эльвира. Работать Эльвира начала буквально за несколько дней до прихода Смушкина и, как сообщила начальнику Маргарита Ивановна, продавщица еще с советским стажем, крысятничество началось именно с приходом Эльвиры, которая втянула в свою нелегальщину ещё двоих молодых продавщиц – Катю и Свету.

  Смушкин пару раз проводил воспитательные беседы с этой троицей, но с них как с гуся вода – ничего не действовало. Тогда Смушкин пообещал им, что сообщит об их проделках руководству универмага, на что Эльвира нагло заявила, что ничего у него не выйдет!

  Заместитель директора в самом деле странно реагировал на жалобу Смушкина, точнее, заместитель обвинил самого жалобщика в неумении работать с персоналом и посоветовал просто усилить контроль за товарооборотом.

  Смушкин начал следить за троицей и дважды пресекал откровенно неприкрытые попытки продавщиц сбыть левый товар, который они приносили в своих вещах и, когда Смушкин попробовал проверить содержимое их сумок, они устроили истерику с криками, что он хочет обворовать честных девушек. На их крики и визги появился милиционер, на участке которого находился универсам и, выслушав продавщиц, пообещал разобраться. На следующий день Смушкина вызвали в отделение милиции и сообщили, что на него поступило заявление от этой троицы, в котором они обвиняли Смушкина в краже их личного имущества.

  Смушкин написал объяснение и ушёл из милиции с тяжёлым сердцем. Но это было только начало эпопеи.

  На следующее утро возле универсама его остановили двое крепких ребят в кожаных куртках-косухах. Разговор был короткий: Смушкин приносит извинения Эльвире и больше не лезет в её дела, то есть не обращает внимание на продажу Эльвирой и её двумя подругами левого товара. В противном случае у него будут проблемы.

  Смушкин взвился и заявил этим двум в косухах, что в своём отделе он начальник. На это тот из двоих, который пониже ростом сказал:

  – Дело твоё, пацан! Мы тебя предупредили.

  Ходоки сели в серую девятку-ладу и уехали.

  Вот тогда впервые проснулось в душе Смушкина чувство опасности.

  Весь рабочий день он находился в состоянии грогги, выражаясь спортивно, ибо в течении нескольких лет вплоть до четвертого курса института, Смушкин тренировался в секции бокса, участвовал в любительских турнирах и в качестве заслуг имел звание кандидата в мастера спорта.

  А вот смена продавщиц в лице Эльвиры и Кати были довольны, хихикали, показывая при этом пальцами на Смушкина, когда видели его в торговом зале.

  В конце рабочего дня Смушкин напросился на приём к директору. Тот выслушал заведующего отделом парфюмерии и посоветовал уволить всю троицу по сокращению штатов, поскольку все равно через месяц планировалось изменить структуру учреждения по случаю предстоящей её приватизации. Несколько отделов, в том числе и парфюмерный, планировалось ликвидировать и на их базе создать малое предприятие, торгующее смешанным ассортиментом. Примерно то же произойдет и с другими видами товара, то есть будущая структура универсама после приватизации будет выглядеть по принципу холдинга (это новое слово Смушкин слышал впервые и только потом, на практике через некоторое время узнал, что это значит на деле).

  А до той поры, пока реформа не произойдёт, директор посоветовал во-первых молчать о предстоящих переменах, а во-вторых, фиксировать все случаи несанкционированной торговли, делая при этом вид, что ничего не видел и не слышал, чтобы при расформировании отдела предъявить эти случаи как повод для увольнения, если работницы будут возражать против увольнения по сокращению.

  Все пять недель до реформы Смушкин фиксировал, как ежедневно все более наглеющие барышни торгуют в государственном на тот момент учреждении-универсаме левым товаром, пропуская выручку мимо кассы и все пять недель не покидало его все растущее чувство тревоги и уверенности в приближении проблем.

  Ни из милиции по заявлению Эльвиры и компании, ни двое из серой девятки Смушкина не беспокоили, но этот факт не радовал его, он чувствовал, что дело не закончилось.

  И проблемы грянули почти одновременно, когда на общем собрании коллектива универсама было объявлено о приватизации учреждения и о его реорганизации с последующим сокращением штатных единиц.

  Когда на стенде объявлений был вывешен приказ о реорганизации и перечислены поименно все лица, подлежащие сокращению, три разъярённые фурии ворвались в маленький кабинетик уже бывшего заведующего отделом парфюмерии и, обвиняя его в том, что это по его инициативе их увольняют и что они дойдут до самых верхов в поисках справедливости и что Смушкин лично ответит за это неправедное увольнение, он, помня совет директора, вытащил из ящика стола бумагу с перечнем правонарушений Эльвиры, Кати и Светы, заявив при этом, что если они не угомоняться, то эта бумага будет послана в прокуратуру города. Взволнованные бывшие продавщицы убежали с криками об отмщении.

  Тем же вечером возле дома (неженатый еще Смушкин жил на другом конце города, на севере, вместе с родителями) на плохо освещенной детской площадке, которую Смушкин пересекал для сокращение дороги домой, на него напали трое. Он пытался отбиться, но даже навыки к.м.с. по боксу в лёгком весе не помогли – его сбили с ног и лежачего отпинали довольно крепко.

   Правда, дело обошлось без переломов и повреждения внутренних органов, но кровоподтеки и ссадины были впечатляющие. В травмпункте, куда он добрался самостоятельно, не заходя домой, ему предложили больничный, но он довольствовался справкой о нанесении лёгких телесных повреждений и утром пошёл подавать заявление о нападении в милицию. Заявление приняли, но ничего не обещали в части поимки хулиганов, поскольку потерпевший «легко отделался» и в настоящее время у милиции более серьёзных правонарушений по горло.

  Через два дня пришла повестка из милиции, где сообщалось, что в связи с тем, что в отношении гражданина Смушкина С.Б. возбуждено уголовное дело по статье хищение личной собственности, таковой обязан явиться к следователю такому-то. Дата, время, номер кабинета, подпись.

  Предчувствия беды оправдывались с ужасающей последовательностью.

  Вечером того же дня, когда была получена повестка, раздался телефонный звонок и молодой мужской басок попросил Смушкина выйти к подъезду, в противном случае выломают дверь и разговор будет другой. Смушкин в бинтах и с гематомами на видимых частях тела вышел из дому, захватив на всякий случай медный пестик, которым мама дробила орехи.

  – Красивый, ничего не скажешь! – захохотали двое из серой девятки. – Ты не бойся, мы тебя сегодня бить не станем, для начала ты уже своё получил. Короче, слушаю сюда: поскольку ты уволил Эльвиру, а она моя сестра, – сказал тот, который повыше, – Ты теперь наш должник и мы ставим тебя на счётчик. Каждый месяц будешь платить нам для начала по двести баксов. В общем, лечись, а ровно через месяц мы тебя найдём. Будь! – и серая девятка уехала.

  С той поры чувство тревоги никогда не покидало Смушкина.

  Плюс к этому чувству у него развилась прямо таки звериная интуиция и на людей и на события, причём, эта интуиция порой настолько точно подсказывала ему решение или знание о том или ином предмете, что Сергей Борисович, несмотря на советское прошлое и полусоветское воспитание, подразумевавшее примат материального над всем остальным, превратился во вполне приличного мистика, правда, никогда не забывавшего радости земные.

  А ту неприятную ситуацию из далекого прошлого, решить удалось при помощи его же, смушкинского, коллеги по боксёрской секции. Тот коллега по фамилии Аверьянов стал авторитетом городского уровня и довольно легко разрулил проблему Смушкина с братками, а заодно помог уговорить барышень забрать заявление о краже их личного имущества. Правда, в милицию пришлось-таки заслать немного денег. «Для гарантии», как сказал Аверьянов. Дело в ментовке было закрыто за отсутствием состава преступления а, что наиболее вероятно, просто выброшено в помойку – в те весёлые времена такое случалось часто, поскольку нормального учёта и контроля ни за какой областью деятельности бывшего советского человека уже не существовало, а новый ещё не родился на свет божий после великой демократической революции хрен знает чего.

  Из этого и еще нескольких неприятных, но поучительных событий Смушкин вынес бесценный опыт, выразившийся в нескольких принципах, которые Сергей сформулировал сначала для собственного употребления, а потом, когда обзавёлся семьёй и воспитывал своих дочерей, постарался передать детям в доступной для их возраста форме. Принципы эти очень просты и, как узнал впоследствии сам их автор, были открыты очень давно предыдущими поколениями:

  «Не верь. Не бойся. Не проси. За слова нужно отвечать. Бей первым. Лучше обмануть, чем обмануться. У всех по одной голове. Бессмертных не бывает. Доверяй только папе с мамой.»

   И ещё из той же области.

  Ближе к вечеру позвонил директор АДС-квант Шумилов Пётр Николаевич.

  – Мы согласны на депозит в размере десяти процентов от стоимости контракта, от аванса отказываемся, стоимость участия в конкурсе, предложенную вами, согласовываем, ваш вариант комплектации подтверждаем, срок поставки не более двух с половиной месяцев со дня подписания договора, условие обучения вашего персонала представителем производителя подтверждаем. Согласны на благотворительность в предложенном вами виде и размере. Все четыре альтернативных предложения вам отправлены на вашу почту. Регистрация на электронной торговой площадке АСТ-Сбербанк у нас имеется. Ждём информации от вас.

  – Отлично! Спасибо за добрые новости, Пётр Николаевич! Всего хорошего! Завтра я вам позвоню по результатам дня.

  – До свидания!

  – Лена, срочно собирайся, мы в театр идём!

  – Какой к чёрту театр, когда я не причёсана!

  – Обыкновенный. Имени Горсовета называется. «На всякого мудреца довольно простоты» пьеса Александра Николаевича Островского. История о том, как создаются и гибнут человеческие репутации. Собирайся, солнце, я не шучу! Четвертый ряд партера, середина. Два билета на руках и час времени до начала спектакля. Идти нам ровно семь минут до соседней улицы! Погода неплохая – минут четыре по Цельсию, облачно, атмосферное давление семьсот сорок четыре миллиметра ртутного столба, а вот сколько это паскалей – мне не ведомо!