Текст книги "Оружейник (СИ)"
Автор книги: Владимир Пекальчук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Глава 4
Наутро отряд, никем не обнаруженный, двинулся дальше. Данила сделал для себя вывод, что территория, по которой они продвигаются, подконтрольна серым уродцам. Он видел издали еще две деревни, тоже разоренные, да и вообще у него возникло стойкое ощущение, что в этих краях разыгралось то, что Гитлер называл тактикой выжженной земли: навстречу не попалось ни души.
Чуть позже объявился гоблин-кавалерист, судя по тому, что на своем кабане он держался неуверенно – поддатый с утра. Видимо, успел помародерствовать, хотя Данила его в этом не винил, так как и сам был бы готов обшаривать карманы мертвых ради фляжки с хоть каким-нибудь пойлом. Ричард готов был отдать полцарства за коня, а Данила променял бы весь мир на что-то высокоградусное, что заставит его забыть ужасы, пережитые за эти дни.
Примерно в полдень, когда инженер уже начал подумывать о еде, на горизонте появилась кавалерия. По меньшей мере двести конных воинов, в основном лучников, во главе с отрядом тяжелой конницы, и вся эта орава двигалась бодрой рысью навстречу.
Оказалось – свои. Диалог между двумя командирами был предельно краток, после чего Данилу высадили из повозки и подвели к нему коня.
– А ничего, что я на коне с роду не сидел? – скептически поинтересовался инженер.
Произошла заминка. Когда командир рыцарей понял, что Данила не умеет ездить на коне, то сразу предъявил эльфам претензии. После короткой перебранки один из орков схватил инженера за шиворот и чуть ли не забросил в седло. Сразу же кто-то привязал Даниле к ногам веревку, пропустив ее под брюхом лошади. Находчивые, мать их налево.
А потом тяжелая кавалерия взяла инженера в кольцо и во весь опор помчала в ту сторону, откуда пришла. Командир вел лошадь Данилы за своим конем, так что ему даже не пришлось разбираться с управлением идейного предка мотоцикла. Вся остальная кавалерия сразу же рассыпалась по сторонам, видимо, для раннего обнаружения противника. Оглянувшись, Данила еще успел увидеть, как прежний отряд, бросив телеги, движется обратно в направлении концлагеря, а эльфы и орки пешком уходят в сторону ближайшего леса.
Можно подводить итоги. Вся эта спецоперация была проведена для спасения одного-единственного человека, Данилы Разумовского. И крупное соединение кавалерии выслали навстречу за ним персонально. С одной стороны, это приятно, когда тебя охраняет такая толпень вооруженных людей. Но с другой – инженер все еще не понимает, в чем его ценность. И если вдруг окажется, что он какой-то там Избранный, от которого потребуют спасти мир или, что еще хуже, кого должны принести в жертву… Однако гораздо более реальным виделся другой вариант.
Эльф похищает Данилу с Земли и гибнет, прикрывая его отход. Разумовский устраивает побег, во время которого его товарищ погибает, опять же жертвуя собой ради спасения инженера. Ну это еще ладно, банальная логика вроде «все равно двоим не спастись» плюс героизм товарища. Но затем неожиданно появляется сводный отряд из зеленого уродца, двоих высокоразвитых орков и нескольких эльфов и доводит дело спасения Данилы до логического завершения. А потом оказывается, что их еще и отряд людей ждет. Слишком уж много совпадений.
В принципе, Разумовский вполне допускал, что в параллельном мире эльфы, орки и люди вполне могут жить дружно, с одной стороны, они не обязаны враждовать только потому, что в земных книжках разные расы непременно воюют. Но с другой стороны… Да взять людей-землян хотя бы. История человечества – история войн. Люди друг с другом ужиться не могут, какова вероятность, что такие разные существа, как орки и эльфы, будут мирно уживаться, если даже однородная масса людей на это не способна?
И потому весьма вероятным выглядело предположение, что все они вместе не потому, что им хорошо в компании друг друга, а потому, что пришлось объединиться. Совершенно очевидно, что люди, эльфы, орки и зеленый гоблин сообща противостоят серым гоблинам и их тупым слугам. И такая компания могла озаботиться спасением Данилы только потому, что ему, Даниле, отводится какая-то важная роль в этой войне. Инженер, конечно, был бы не прочь отомстить серым и за издевательства над собой, и за других людей – да только каким образом? Впрочем, Данила полагал, что этот момент похитители разъяснят, как только языковой барьер будет преодолен, и опасался, что услышанное ему сильно не понравится.
Поздно вечером эскадрон, миновав по пути две реки, еще пару деревень, не разоренных, но все равно пустых и покинутых, достиг небольшого города, тысяч на двадцать населения.
Город оказался более или менее таким, каким Данила представлял себе средневековые города, но без помойных канав и вони, характерных для европейского средневекового города. Дома в два-три этажа, кирпичные, кровля черепичная, в окнах – стекло вместо бычьих пузырей. Дорога вымощена булыжником, есть фонари, правда, не зажженные. Неплохо так для средневековья. Вот только город оказался пустынным и тихим, на улице редкие стражники, собаки да кошки.
Город был выстроен вокруг замка, куда более солидного, чем вчерашняя крепость, однако Данила отметил, что на самом деле замок этот – скорее гибрид крупного поместья и замка. Крепостные стены есть, и высокие, но местами вместо бойниц – хоть и зарешеченные, но окна, башни широки и массивны, причем, судя по габаритам и окнам, в них тоже жилые помещения. Одним словом, весь комплекс было бы правильнее назвать обителью, пригодной для обороны, чем оборонительным укреплением, пригодным для длительного обитания. Видимо, война в этих краях прежде была нечастым гостем.
Отряд впустили внутрь, и вот здесь уже, на обширном дворе, Данила увидал людей, тысячи две, разместившихся под наспех сколоченными навесами вокруг костров с котелками. В дальнем углу отгородили загон для скота – только коровы и свиньи. Лошадей нет, во время осады они бесполезны, так как пища из них похуже, чем из коровы или свиньи. Очевидно, замок в ожидании нападения, большое количество солдат, стоящих на стенах и спящих прямо у их подножия, только подтверждает эту догадку. Причем нападение настолько вероятно, что все жители города, кто не поместился в замке, видимо, уже сбежали вглубь страны.
В замке навстречу эскадрону вышел пожилой человек в кольчуге, сильно походивший на солдата, принадлежность к крупным шишкам выдавали только аристократические черты лица да перстень с красным камнем на пальце. Владелец замка, скорее всего. После короткого разговора с рыцарем-командиром он отдал несколько распоряжений, эскадрон начал спешиваться, появились слуги и стали распрягать коней.
Самого Данилу вместе с двумя десятками рыцарей проводили в довольно тесную для такого количества людей комнату, вскоре слуги принесли пищу: мясо на тарелках, хлеб, нарезанные сырые и вареные овощи и фрукты, некоторые из них Данила видел впервые, а также молоко и вино. Стол накрывать не стали, все равно на нем едва уместилась еда, двадцать человек не усадить. Из столовых принадлежностей – только бокалы, стопка тарелок, ножи и вилки. Вилки, к удивлению инженера, были изогнутыми, хотя в Европе они оставались прямыми вплоть до восемнадцатого века. Еще большее удивление вызвали салфетки из бумаги: Данила полагал, что в средневековье их быть просто не могло. Не то, чтоб он был историком, просто сцена из одного романа, в которой рыцарь-дворянин вытирает жирные руки о собственную бороду, очень запомнилась.
Пока служанки расставляли еду на столе, еще четверо слуг принесли два пустых ведра и несколько кувшинов с водой, и Данила осознал, насколько здешнее средневековье не похоже на земное. Рыцари подходили к слугам и мыли руки, подставляя их под струю воды из кувшина.
Данила тоже помыл руки, мысленно радуясь, что его шансы сдохнуть от дизентерии или другой «антисанитарной» болезни меньше, чем он думал, и вместе со всеми набросился на еду, вначале подсмотрев, какие тут застольные манеры. Оказалось, что даже кусок хлеба тут руками брать не принято, при этом командир попытался показать гостю из другого мира, как правильно пользоваться столовыми принадлежностями. Данила саркастично хмыкнул и изящно крутанул в пальцах вилку, демонстрируя, что держит ее не первый раз в жизни.
Жареная свинина пошла на ура, затем смели и все остальное. Вино пить инженер не стал, ограничившись молоком, которым запивал краюху несладкого, не особо свежего, но вполне приличного белого хлеба. При этом он отметил, что хлеб все же держат руками, а некоторые сотрапезники предпочитают есть руками даже мясо и снимают его с вилки, однако правило «из общей тарелки еда берется только вилкой» соблюдалось неукоснительно. Данила мимоходом подумал, что этот обычай, скорее всего, имеет строго утилитарное назначение. Получается, тут знают о микроорганизмах. Чем дальше, тем интереснее, хотя подобное знание во времена средних веков не более удивительно, чем та же электроэнергия.
После ужина Данила, краснея, жестами показал, что ему необходимо совершить действия, закономерно следующие за приемом пищи. Эта пантомима, вопреки ожиданию, не вызвала никаких ухмылок. Позвали слуг, и те отвели гостей к сортирам, явно господским: на подставке у двери горит светильник с благовониями, отхожие места разделены ширмами. Аккуратно нарезанным листам туалетной бумаги инженер уже не удивился, хотя на всякий случай во время трапезы припас пару салфеток. В конце концов, бумагу в гигиенических целях на Земле стали использовать еще за несколько столетий до рождества Христова, правда, только в Китае, в Европе для этого служили сено и солома. Но здешняя культура, во многом схожая с земным средневековьем, также очень сильно отличается по многим пунктам, это Данила уже принял как данность.
Потом слуги убрали стол и лишнюю мебель и притащили матрасы, одеяла и простыни. Инженер не был уверен насчет того, сколько человек до него пользовалось постельным бельем, но надеялся, что хотя бы вшей не подхватит. Будь его воля – предпочел бы вообще не раздеваться, но вся одежда после нескольких дней в концлагере, пробежки по лесам и купания в озере пришла в негодность и подванивала неслабо. Данила по этому поводу испытывал также и психологический дискомфорт, от остальных пахнет, в основном, лошадьми и немного – потом, а вот от него…
Оказалось, подобная идея пришла в голову и кому-то еще, потому что вскоре появился слуга, благообразный старичок вроде дворецкого, и принес охапку одежды, знаками показывая, чтобы Данила отдал ему свое рванье. Инженер поблагодарил его полупоклоном, вызвавшим некоторое замешательство, и с огромным наслаждением натянул на себя чистую рубаху на завязках, набедренную повязку, тоже на завязках, штаны, чулки, опять же с завязками, и что-то вроде камзола. Не сказать, что одежда ну очень удобна, еще и великовата оказалась, но это фигня. Чего еще хотелось – это помыться, но с этим, насколько он понял, придется потерпеть.
Еще одним мелким неудобством был запах всего постельного белья, одеял, матрасов. Слабый, чуть резковатый, похожий на запах свежескошенной травы или еще чего-то в этом же роде. Назвать его приятным было бы сложно, неприятным – тоже. Данила, впрочем, от этого пострадал мало, так как очень быстро заснул, несмотря ни на запах, ни на то, что спать пришлось на полу, ни на два десятка глоток, из которых храпела как минимум каждая третья.
Выспаться толком, правда, не удалось, так как отряд поднялся еще затемно: командир явно спешил. Впрочем, даже короткий сон очень сильно помог, к тому же, ночью не донимали ни клопы, чего Данила очень опасался, ни даже комары. Возможно, странный растительный запах как раз призван бороться с этой напастью.
Им принесли поесть, затем рыцари стали готовиться к отправке. Инженер успел повстречать в узком коридоре замка эльфа, одетого в добротный камзол совершенно обычного покроя и с несколькими свитками под мышкой, к которому слуги обращались очень почтительно. Ранг или должность его для Данилы остались загадкой, не хозяин замка, но и не слуга. Возможно, писарь, счетовод или маг. Получается, эльфы, пусть и малочисленные, все же живут среди людей. Эту догадку подтвердил один из часовых замка: во время выезда Данила заметил у ворот лучника вполне человеческой наружности, но с несколько удлиненными заостренными ушами. Видимо, полукровка.
За замком простиралась земля, на которой командир не опасался встретить врага, инженер понял это, поскольку общий темп скачки несколько снизился, а по сторонам и вперед были отправлены лишь небольшие группы боевого охранения, все остальная кавалерия держалась одной колонной.
Скачка, тем не менее, была утомительной, к полудню Данила окончательно натер себе все то, что по каким-то причинам не успел натереть накануне, но стойко терпел все лишения. Отряд все это время держал путь значительно правее той горы, на которую Даниле указал усач, и потому теперь горный хребет высился слева. Позже эскадрон миновал достаточно крупный, по средневековым меркам, город, не заезжая в него, а ближе к вечеру на горизонте прямо по курсу появились стены довольно большого и хорошо укрепленного города, построенного у горного склона. Видимо, цель путешествия.
Так оно и оказалось. Перекидной мост с грохотом опустился перед ними, ворота открылись, и Данила с первого взгляда изнутри догадался, что это, вероятно, столица или как минимум один из ключевых городов.
Дома живо напомнили ему виденный на фотографии трансильванский дом, в котором в детстве проживал небезызвестный господарь Валахии, Влад Дракула. Три этажа, первый «полуторный», почти без окон, второй и третий обычные, относительно малая площадь окон по отношению к площади стен. Попадались также дома в два и четыре этажа, иногда с балконами, чаще без. Развалюхи и откровенно бедняцкие дома почти не попадаются, по крайней мере, в кварталах, по которым ехал Данила. Горожане – люди как люди, деловито снуют туда-сюда, что-то носят, возят тачки, иногда навстречу попадаются телеги, поспешно, насколько это может сделать гужевой транспорт, уступающие дорогу кавалерийскому эскадрону. В общем, средневековый город, и довольно благоустроенный, на первый взгляд. На одной площади даже фонтан стоит.
Рядовые всадники почти сразу отвалили куда-то, должно быть, в казармы, а группа рыцарей, конвоирующая инженера, все целеустремленно двигалась к центру города, и вскоре Данила увидел перед собой не что иное, как самый настоящий дворец, выстроенный из белого мрамора, или, по крайней мере, облицованный им. Крыша ярко-красная, окна – высокие стрельчатые. Этажей целых пять, из них три нижних – полуторные, два верхних – антресольные, но тоже высокие. Украшали дворец несколько высоких башен и шпилей, поднимающихся на добрых тридцать метров, а то и выше.
Данила отметил про себя, что дворец этот покруче Лувра будет, по крайней мере, он выше и с конкретного ракурса выглядит весьма впечатляюще, даже если общая площадь окажется поменьше, чем у Лувра, в любом случае, у его владельца точно все в порядке и с казной, и с архитекторами. Также инженер пересчитал замеченную стражу: двое у ворот, в которые въехал отряд, по двое у всех увиденных дверей. При этом стража – в парадных доспехах, в руках щиты с гербом и пики с вымпелами. Ограда – высокая, из позолоченных прутьев, но перебраться через нее – раз плюнуть. Что ж, страна явно благополучная, раз монарх не нуждается в крепостных стенах и толпе охраны.
Во дворе рыцари спешились, сняли с лошади инженера, у которого ноги затекли уже так, что пришлось обождать минуту для разминки. У двери, судя по всему, не парадной, как и ворота, кавалеристы сняли шлемы. Командир переговорил со стражниками и незамедлительно получил разрешение войти.
Изнутри дворец оказался не очень, но Разумовский сообразил, что это коридоры и помещения для прислуги, высокие хозяева и гости сюда не захаживают.
Командир несколько раз о чем-то спрашивал стражников и слуг в роскошных ливреях, пока наконец навстречу не вышли трое мечников, причем главный из них оказался здоровенным громилой, грохотавшим многопудовыми доспехами при каждом шаге, ростом чуть поменьше давешних орков, но явно с орочьей кровью в жилах: лицо, как у орков, клыки поменьше, чем у них. Точнее, клык: второй обломан. Глаза человеческие, карие, а не белесые, как у орков, и кожа тоже обычного цвета. Через все лицо шрам, на щеках – шрамы поменьше.
Двое других – тоже амбалы, но не такие здоровые и с гораздо менее выраженной примесью орочьей крови. У всех троих короткие, массивные мечи с широкими лезвиями, вполне пригодные для боя в замкнутом пространстве. Вот и ответ, почему снаружи так мало «парадной стражи»: настоящая охрана внутри.
Тут возникла заминка: полуорк знал в лицо командира рыцарей, но хмуро, исподлобья, косился на Данилу. Разумовский попытался дружелюбно улыбнуться, но охранник этим не впечатлился. Последовал короткий спор, командир убеждал полуорка беспечным голосом, тот продолжал коситься на инженера. Наконец, охранник принял решение и отдал короткую команду. Двое других амбалов заняли места по бокам от Данилы и взяли его под руки. Понятно, считают опасным.
– Ты, должно быть, конченный дебилоид, – с вежливой интонацией произнес Разумовский, – каким, мать твою за ногу, образом я, весящий втрое меньше тебя и едва живой, могу угрожать кому-либо? Параноик хренов.
Номер прошел: полуорк, конечно же, не понял и благодаря вежливому тону не догадался, что его обругали. Он сделал знак, вся процессия двинулась за ним.
Данилу провели по коридорам и ввели в зал, в котором вокруг большого стола расселась целая толпа хорошо одетых людей, на самом столе – кипы свитков чернильницы, перья, вроде бы и карта местности.
Командир рыцарей поклонился, грохнул себя кулаком по нагруднику и коротко доложил, остальные рыцари тоже грохнули кулаками по броне, и это прозвучало почти как залп. Один из людей за столом, молодой мужчина с бородкой, затрудняющей точное определение его возраста, сказал что-то остальным присутствующим, те поднялись и потянулись на выход. Видимо, он и есть король, хотя по одежде не скажешь. Однако жест, которым его приветствовали рыцари – тот самый, который сделал командир первого, маленького отряда, при виде начертания слова из трех значков. Стало быть, слово то вот этого человека и обозначает. Он тем временем остановил нескольких пожилых, почтенно выглядящих человек, встал и сделал несколько шагов навстречу.
Произошел короткий диалог с командиром, во время которого главный внимательно изучал Данилу, а Данила – его. Молод, двадцати пяти нет, а может, едва двадцать.
Затем он заговорил, обращаясь к Разумовскому, но инженер покачал головой и показал пальцем на свой карман, насколько это было возможно рукой, находящейся в крепком захвате. Полуорк потянулся к этому карману, но его господин что-то негромко сказал. Полуорк сделал шаг назад, а стоящий справа охранник отпустил руку Данилы.
Инженер медленно, чтобы не провоцировать параноидальную охрану, достал их кармана медаль, полученную от погибшего товарища, и протянул главному. Тот взял ее, перевернул, всматриваясь в значки на медали, сжал губы в узкую линию. Видимо, ему что-то не понравилось.
Затем он коротко переговорил с одним из своих людей, который оказался эльфом, и сделал знак тем, кого оставил в комнате. Один из них шагнул вперед, глядя на Данилу, и заговорил.
– Я не понимаю. Донт андэстэнд. Нихт ферштейн. Я говорю только на этих трех языках, если вы их не понимаете – я вас тоже не пойму, – ответил Данила.
Его, ясное дело, не поняли. Присутствующие пытались говорить с ним, наверное, на двух десятках языков, и Разумовский, само собой, не понял ни слова. Затем произошел спор между главным и одним из «мудрецов». Мудрец горячо в чем-то убеждал, главный не соглашался. Возникла пауза, молодой вельможа явно пытался принять тяжелое решение, и Данилу начало мучить нехорошее предчувствие. Затем вельможа тяжело вздохнул и отдал короткий приказ эльфу.
Эльф знаком поманил охрану и еще одного «мудреца» за собой. Данилу провели по нескольким коридорам и лестнице и завели в небольшую комнату на первом этаже, все окна в которой были завешены тяжелыми шторами. Весь свет – от закрепленных на стене и потолке кристаллов, дающих слабый, но равномерный свет.
Тут внезапно с потолка свесилось черное, словно первородная тьма, щупальце и схватило идущего впереди эльфа, подняв в воздух. Данила завопил от страха и попытался ломануться назад, но с таким же успехом муравей мог бы сдвинуть с места пару слонов. Эльф тоже завопил, но, судя по тону, слетающие с его языка слова были ругательствами.
В дальнем конце комнаты отворилась дверь, и оттуда появилась то ли девочка, то ли виденье.
В первый момент Даниле показалось, что из двери выплыло платье, одетое на человека-невидимку со светящимися фиолетовыми глазами, и только секунду спустя он увидел, что это хрупкая, невысокая девочка с темно-серой кожей, хорошо сливающейся с темнотой комнаты. Еще чуть позже он разглядел длинные эльфийские уши.
Щупальце само собой разжалось и исчезло, отпуская эльфа, и тот шлепнулся на пол, смягчив падение руками. Последовала новая порция ругани, на которую новоприбывшая состроила удивленную гримасу вроде «я вообще не понимаю, о чем ты говоришь», Данила ее тем временем хорошо рассмотрел.
По всей видимости, это была вовсе не девочка, а молодая женщина, маленького роста, худенькая, но грациозная, с точеными чертами лица и изящной шеей, на которой слегка выпирали хорошо очерченные трапециевидные мышцы. Быстрые, плавные движения также свидетельствовали: темная эльфийка дружит со спортом. Вопрос только – с каким.
Она тем временем подошла совсем близко и с неприкрытым интересом рассматривала инженера, но не совсем как женщина – мужчину. Скорее, как невиданную зверюшку, раба или вещь. Хреновая примета.
Последовала еще одна тирада эльфа, после чего темная повернулась и сделала приглашающий жест. Вся процессия вошла в следующую комнату, и вот тут Даниле стало действительно страшно: на полу здесь была нарисован большой круг диаметром метра так три с половиной, весь исписанный письменами и расчерченный линиями. Не пентаграмма, на которой приносят жертву демону, но что-то до пугающей пустоты под ложечкой похожее.
* * *
Несколько дней прошли в тишине. Т'Альдин прикинул, что если в первый поход по тоннелям в поисках еды были найдены только жировик да широкохвост, то на следующий раз ожидать тучных стад добычи глупо. А вот драуков повстречать – это раз плюнуть. К тому же дробить свои и так малые силы не стоит. Потому отряд в полном составе поднимался на поверхность, чтобы освоиться и попривыкнуть.
– Лазая наверх без веской причины, мы можем напороться на поверхностников, – проворчал Л'Тилл.
– Не возле гор, – покачал головой Т'Альдин, – тут мы вряд ли кого встретим, все знают, что вблизи гор можно стать добычей боевого отряда из нашего города.
Они разведали местность на небольшом расстоянии вокруг. Как и ожидалось, никаких нормальных укрытий для дневки обнаружить не удалось.
– Ну и как нам добраться до анклава под далекими горами, если мы не можем и на шаг отойти от нашего собственного Подземья?! – вопрошал Ринкор.
– Что-нибудь придумаем. В самом крайнем случае нам придется привыкать к яркому свету, хотя бы настолько, чтобы солнце не ослепляло нас полностью, чтоб мы днем не были совершенно беспомощными. Знаю, звучит ужасно, но у нас может не оказаться другого выхода.
– Это невозможно!
– Невозможно добраться до Гло'карнаса через Глубокий Туман или допрыгнуть до луны. А привыкание к свету – вопрос времени.
Через несколько дней они уже примерно знали местность вокруг. Т'Альдин, как оказалось, плюнул в темноту, но попал в свирфнеблина: поблизости через лес действительно проходила дорога. Наблюдения показали, что пользуются этой дорогой редко, одиноких путников не бывает, ездят по ней только люди, зачастую большими группами и всегда – вооруженные.
– Значит, знают, что тут можно повстречать наши отряды, – подытожила Каэлис.
– Или разбойников.
На следующий день отряд предпринял дальний поход, длительностью в половину ночи. Двигаясь в направлении, противоположном месту восхода солнца, Т'Альдин вышел к краю леса, сразу за которым раскинулись поля, а за полями вдали мерцали огни.
– Поселок, я думаю, человеческий.
Ар'Кай всмотрелся вдаль.
– Мне кажется, за ним и правее я вижу еще огни, не уверен, очень уж далеко. Но кажется, там дальше целый город. Как мы пойдем на запад, если это страна людей?!
Т'Альдин вздохнул. Раньше он никогда не интересовался поверхностью, как и любой другой представитель его народа. Максимум, что должен знать обычный илитиири – как выжить на поверхности и где находятся поселения врагов. Дальность похода поверху – в любом случае не более половины ночного перехода, обо всем, что дальше, знать незачем, потому что добраться туда все равно невозможно. В нормальных условиях время пребывания илитиири на поверхности ограничивается наступлением рассвета – и точка. И вот теперь, попав в ненормальное бедственное положение, Т'Альдин остро нуждается хоть в каких-то знаниях о поверхности.
– Да, наши дела плохи, – согласился он вслух, – если прямо на пути поселения людей, придется идти обходными маршрутами, а это потеря времени. Правда, существует еще один способ, но донельзя рискованный.
– И какой же? – спросили несколько кадетов одновременно.
– Миновать людей ночью. Видите поля? Вот эта высокая трава, которая нам по шею будет, приносит зерна, которые перетираются в белый порошок и идут на изготовление самых дорогих лакомств. Мы можем днем спать в этой траве, накрываясь плащами, а ночью идти дальше. Безусловный плюс в том, что людям и в голову не придет искать нас в своих же полях. Однако риск тоже велик, потому что люди могут наткнуться на нас в процессе полевых работ, а мы понятия не имеем, когда и как они работают на полях и насколько опасно там прятаться. И что хуже всего – даже понаблюдать не сможем, потому что если люди и посещают свои поля – то днем.
– Заросли густые, – заметил Ринкор, – обнаружить нас можно будет, только наткнувшись, заметить с расстояния – никак.
– Угу. Но если все же наткнутся – каюк, днем мы слепы и беспомощны.
– Да уж, плохи наши дела.
– Чем дальше, тем чаще я думаю о походе через тоннели драуков, – сказала Заар'Ти, – да, опасно, но всего один переход – и мы в безопасных тоннелях Гло'карнаса…
– Я тоже об этом не забываю, – согласился Т'Альдин, – и удерживают меня не драуки, а зараза. Я готов пари держать, что Гло'карнас вымер.
По дороге обратно Ринкор подстрелил какую-то птицу. Добыча оказалась кстати, мясо оленя уже подходило к концу. Конечно, птицы на всех не хватит, но в соседнем от лагеря тоннеле можно набрать немного грибов и сварить похлебку. К тому же, вскоре Т'Альдин нашел заросли ягодных кустов.
– А ты уверен, что они съедобны? – спросила Каэлис.
Т'Альдин хотел было ответить, что эльфы едят их, но вовремя спохватился.
– Я ел их, когда был на поверхности, – сказал он, – как видишь, не умер.
За четверть цикла четырнадцать голодных ртов в двадцать восемь рук обобрали кусты подчистую. Еда не особо сытная, но желудок, вроде бы, доволен.
Они вернулись обратно в лагерь.
– Значит, сегодня варим бульон из птицы, жировика и широкохвоста, – решил Т'Альдин, – оленину поедим завтра. А потом сделаем марш-бросок до людского поселка и запасемся продовольствием. Уверен, мы найдем и овощи у них на полях, и живность во дворах.
– Их поселки обычно сторожат собаки. Это такие звери, которые, учуяв чужака, поднимают шум, люди держат их на привязи у своих жилищ, – сказала Каэлис.
– Шум – не проблема. Ты заклинание «Круг тишины» знаешь? Если собаки на привязи – наложила чары и все, зверь пусть хоть охрипнет от воплей. Кстати, а эти собаки, они съедобны?
– Без понятия.
– Проблема в том, что люди непременно обнаружат разорение, даже если мы возьмем совсем немного, – возразил Ринкор.
Т'Альдин ухмыльнулся:
– И плевать. Обнаружить обнаружат, но не подумают, что это были илитиири.
– Почему ты так считаешь?
– А ты сам помозгуй. Если мы приходим куда-то, то только чтобы устроить резню и захватить пленников для жертвоприношения Ллос. И вот теперь это будет работать на нас. Если у них пропадут овощи и домашняя птица, но никто не умрет – люди подумают на кого угодно, на себя, на эльфов, на бродячих торговцев – но только не на нас.
– Хм… А ведь верно.
– Знаю, что верно.
В этот момент прямо из глаза Л'Тилла появился наконечник стрелы, и он молча рухнул головой в костер, опрокидывая котелок с кипящим бульоном.
– Драуки!!
Все схватились за оружие, а из дальнего тоннеля в пещеру влетела туча стрел. Ситуацию спасла Каэлис, почти мгновенно выбросив навстречу стрелам сложенную в глиф ладонь. Метательные снаряды под воздействием защитного заклинания остановились в воздухе и попадали.
Кошмарные полудроу-полупауки хлынули сразу из двух тоннелей, потрясая оружием и шипя от ярости. Защелкали наручные самострелы, посылая во врагов отравленные дротики. Т'Альдин попал дважды и выхватил саблю, чтобы добить корчащуюся тварь, но тут ее добил кто-то другой, а Т'Альдину пришлось отражать атаки нового неприятеля.
Несмотря на внезапность нападения и численное превосходство, драукам не удалось перебить отряд сразу. Первые нападающие были остановлены залпом самострелов, затем Каэлис пустила в ход свою магию, хлеща потоками пламени налево и направо, а пещера была тесновата, что при крайне широких габаритах паучьих тел драуков помешало последним использовать перевес в количестве. В рукопашной атаке отряд, сомкнув строй, перебил нескольких тварей, потеряв еще одного кадета, но тут появился драук-маг и оставил илитиири без поддержки колдуньи, связав Каэлис магическим поединком.
– Отходим на поверхность! – крикнул Т'Альдин, – иначе не продержимся!
Он улучил момент и метнул кинжал, попав драуку-колдуну, полностью поглощенному схваткой с Каэлис, в шею. Рядом забился в конвульсиях еще один драук: Ринкор, покинув строй и находясь за стеной товарищей, стрелял из лука, почти каждым выстрелом разя не в глаз, так в горло.
Отряд отступал к поверхности. Драуки, сориентировавшись после первой неудачи, преследовали своих заклятых врагов, стреляя из луков: тоннель еще уже, чем пещера, торчащие в стороны паучьи ноги мешали им поместиться более чем по двое в ряд, в то время как кадеты образовали строй из шести бойцов, за которым находились Каэлис и еще пять стрелков.
Однако тут из бокового коридора вывалились новые твари, все смешалось в хаосе сражения. Несколько кадетов, не сговариваясь, накрыли себя «вуалью тьмы», полусферой, сотканной из темнейшей темноты, в котором видеть мог только сотворивший заклинание. Ослепли все и разом, как илитиири, так и драуки.
