Текст книги "Трюкачи (СИ)"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Он повернулся к Киоко спиной и пошел прочь.

Девочка быстро взглянула на упавший предмет и узнала кошелек Уруми.

– Ты что, гнался за ней только затем, чтобы вернуть кошелек?! – изумилась она.

Йома остановился и оглянулся:

– Я догадываюсь, что ты себе навоображала – но да, просто хотел вернуть. И все.

– Кретин, ты же ее до полусмерти напугал!

Тот лишь пожал плечами:

– Я-то что мог поделать? Когда я ее окликнул, она просто бросилась бежать. Если бы она убежала – как потом найти?

– У нее в кошельке ученическое удостоверение!

– Я не заглядываю в чужие кошельки.

– Даже так? Вообще-то, она учится за стеной от тебя, в соседнем классе!

– А я откуда знал? Первый раз твою подружку увидел.

– Это потому, что на переменах она боится выйти из класса, чтобы с тобой не встретится! – заявила Киоко.

Йома в ответ лишь ехидно ухмыльнулся:

– Я бы ни за что не выбрал себе такое лицо, но людям при рождении такого права не дают. И я с этим ничего не могу поделать.

– Тебя, похоже, оно вполне устраивает, не так ли?

– Мое лицо – моя трагедия. Я не знаю, что ты видишь на нем, лишь догадываюсь, что ничего хорошего. Но что бы ты по моему лицу ни прочла – мне сейчас просто грустно.

Он повернулся и пошел прочь.

Киоко проводила его взглядом и негромко сказала:

– Уруми, вылезай уже!

А сама торопливо двинулась следом за уходящим Йомой и окликнула его:

– Погоди... Хочу понять одну вещь.

Он обернулся:

– Какую?

– Если ты не такой, каким выглядишь на самом деле – почему бы тебе не перестать пользоваться своей внешностью? Ты сетуешь на свое лицо – но нагнал страху на всю школу, стал сильнейшим банцу. Это ведь твой выбор.

Йома зловеще усмехнулся:

– Нет, не мой. Меня сделали защитником школы, не спросив, и я сам даже не сразу понял это. Я не дрался с Куродой, он хотел меня проучить, но испугался. Я никого не бил в парке Ханами. Меня пытались побить двое из Бенибэ, но это один из них ударил второго, не я. Я не сделал ничего из того, что мне приписывают. Вообще никого и пальцем не тронул.

Киоко смутилась, услышанное оказалось слишком неожиданным.

– А Такехиса тогда что?

– А что Такехиса?

– Отмороженный он. И ты с ним водишься по собственной воле.

– Оглянись вокруг. Много ты видишь желающих дружить со мной? Дэлайла только что уехала обратно в Штаты, с кем мне еще водиться? Я и так до четырнадцати лет рос дома, в одиночестве. Юдзи, конечно, не ангел – но я вожусь с ним, потому что он единственный, кто не против водиться со мной. Вот и все.

– М-м-м... извини, что спросила.

– Ничего страшного.

Вернувшись обратно, Киоко снова позвала Уруми:

– Да вылезай уже, трусиха. Ушел он.

А про себя подумала, что все это чересчур невероятно для искусной лжи.

***

Телефон зазвонил посреди ночи.

– Йоклол возьми! – выругался Тирр, – за такое хочется убить! Кто?!!

– Оказывается, тут по соседству есть служба психологической помощи, – сонно пробормотала Марго, – и наш номер отличается на одну цифру... К нам теперь часто звонят посреди ночи самоубийцы всякие... Я выключить забыла вечером... Спи спокойно.

Маг ухмыльнулся. Конечно же, забыла, его стараниями. После того как младший ушел спать, он быстренько утащил Марго в их спальню, после чего они вспомнили бы о внешнем мире только при землетрясении или там ядерной войне. Хм... самоубийцы? Забавно.

Телефон снова зазвонил.

– Выруби его на расстоянии, – посоветовала Марго, – огненный шар брось, что угодно, лишь бы заткнулся...

– Сейчас.

Тирр надел халат, вышел в коридор, притворил дверь в спальню и снял с аппарата трубку.

– Моси-моси ?

– З... здравствуйте, это телефон доверия? – раздался несмелый мужской голос.

– Слушаю вас, – отозвался маг и пошел на кухню: за четыре часа с Марго он растратил бездну энергии, надо бы что-то покушать.

– Простите, а что с вашим акцентом?

– Я долго жил в США, – ответил он.

– Я... понимаете, я хочу покончить жизнь самоубийством.

– С работы уволили или жена ушла? – пальнул наугад Тирр.

– Жена... Как вы угадали? – удивился собеседник.

– Ну вы же не первый сюда звоните.

– Д-да... да, конечно, вы правы... То есть, на самом деле, она давно ушла, четыре года уже...

– И что же, вы только сейчас надумали? – искренне удивился маг.

– Вы понимаете, сегодня мой день рожденья... Ну то есть был, то есть вчера – сейчас ведь уже за полночь...

– Без четверти четыре, если быть точным.

– Да... И вот сегодня, то есть вчера, мне исполнилось сорок лет...

– Поздравляю.

– Не с чем тут поздравлять, – вздохнули на том конце провода. – Я весь вечер просто просидел на кухне. У меня и гостей-то не было...

– Не звали, или не пришли?

– Да некого мне звать! Жена ушла, нового никого с тех пор... как-то не сложилось... Друзей в общем-то тоже нет... с работы, что ли, кого? Как будто мне там эти рожи не опостылели... никто там, кстати, даже и не вспомнил, что у меня юбилей...

– Стало быть, я угадал дважды, с карьерой у вас тоже не сложилось.

– Да какая там карьера! Сижу там каждый день, как проклятый, с девяти до шести, а меня до сих пор воспринимают, как мальчика на побегушках! Йошихара, сделай то, Йошихара, сбегай туда... поксерь эти бумаги и отнеси Кодаме-сан... У Кодамы-сан, между прочим, для этого секретарша есть! Дура двадцатилетняя с наштукатуренной мордой... Мой начальник на восемь лет моложе меня и говорит мне 'Йошихара', а я ему – 'Кодама-сан'...

– Ну, хорошо. А что вы сделали, чтобы это изменить? – поинтересовался Тирр, доставая из холодильник салат из морепродуктов.

– В смысле, что сделал? Говорю же, работаю там каждый день, как...

– Это я понял. Вы приходите на работу, которую терпеть не можете – поправьте меня, если я ошибаюсь...

– Ненавижу!

– Ну еще бы, – хмыкнул маг. – Приходите и тупо отсиживаете от сих и до сих, мечтая, чтобы день поскорее закончился. Никакой инициативы, естественно, не проявляете, планами и перспективами не интересуетесь, любое поручение воспринимаете, как наказание, а не как повод проявить себя – не говоря уже о том, чтобы выйти на начальство с собственными идеями. Творческий подход вам чужд. Так чего ж вы хотите? По-моему, отношение к вам как к работнику – вполне адекватное.

– Просто мне не повезло с работой.

Тирр проглотил кусочек маринованного кальмара и хмыкнул:

– Так за чем же дело стало? На свете тысячи профессий. И миллионы рабочих мест.

– Да, но... в сорок лет как-то поздно начинать все сначала, – вздохнул Йошихара.

– Что же мешало вам подумать об этом раньше?

– Ну, я не знаю... привык как-то... надеялся, что-то еще изменится...

М-да. Типичнейший неудачник, среди людей таких завались. То ли дело дроу: каждый из них стремится наверх. Каждый из них готов для этого идти по головам и трупам. Одни достигают цели, другие гибнут по пути. Неудачники есть у всех народов, но люди с этим как-то умудряются смиряться, живут, чтобы в итоге пытаться покончить с собой. Как глупо. Неудачники есть и у дроу, но они совсем иные. Дроу либо добивается успеха, либо гибнет в попытке. Неудачник-человек – тот, кто не пытается вообще.

– Надеялись, но ничего не предпринимали, совершали одни и те же действия и ожидали иного результата. Ясно. Жена вас только поэтому бросила, или и другие причины были?

– Ну, поэтому тоже... Чего ты, говорит, добился, работаешь за гроши, повышения и то попросить не можешь... другие каждый год в тропиках отдыхают, а мы даже на Окинаву съездить не можем... Машина – старая 'тойота', да и ту ты разбить умудрился...

– Разбили?

– Ну джип дорогой, 'Ниссан', передо мной встал как вкопанный, а я что сделаю? Так и влетел ему в зад... а полиции что, кто сзади, тот и виновник... еле расплатился... А 'тойоту' так и отдал на слом, и не продашь ее, и починить не на что, не говоря о том, чтоб новую купить...

– Четыре года?

– Почти пять уже...

– И за это время вы не только не смогли скопить денег на новую машину, но и не пытались найти более денежную работу? Да и за все предыдущие годы тоже...

– Ну, вы же знаете, где мы живем! Это вам не Штаты, тут нас сто двадцать шесть миллионов на крохотном архипелаге, поди пробейся...

– Знаю. Некоторые жители этого архипелага к сорока годам стали миллиардерами.

– Ну нету у меня способностей к бизнесу... не всем дано.

– Понятно. Значит, работать под чужим началом вы не умеете, начать свое собственное дело не можете. Ну а что вам дано, в таком случае?

– В смысле?

– В прямом. Хоть какие-то таланты у вас имеются? Пусть даже коммерчески невостребованные.

– Н-ну... я не знаю...

– Может, вы стихи пишете?

– В училище писал, потом забросил...

Тирр проглотил порцию салата и предложил:

– Прочтите что-нибудь.

– Ну, я уже не помню... ну... вот, например: 'Когда гуляли с тобой мы под полной луной, твои глаза светились, как полночные звезды'...

– Ясно. Хокку писать и то вам не дано. Ну, про музыку и живопись я уже и не спрашиваю... Это вы будущей жене такое писали?

– Н-нет... была другая девушка, однокурсница... я, по правде сказать, тогда так и не решился с ней объясниться...

– Ясно. И ни под какой луной вы с ней тоже не гуляли. А с будущей женой вас, очевидно, мама познакомила?

– А вот и нет! Ну то есть не совсем... тетя.

– Итак, – подытожил маг, – жена бросила вас потому, что вы – тряпка и размазня без каких-либо заметных способностей, будь то в возвышенных или в практических областях. Это все, или есть еще причины? Лысина, дурной запах изо рта или от ног?

– Откуда вы...

– Опыт, Йошихара, опыт. Знаете, сколько таких, как вы, я уже перевидал? Ну давайте, договаривайте уж до конца. Раз позвонили, то нечего скрытничать. Вы импотент, не так ли?

– Нет! Ну то есть не совсем... 'это' я могу, а вот детей у нас никак не получалось... Доктор жене сказал – с ее стороны все в порядке...

– А вам что сказал доктор? Вы обследовались?

– Вы понимаете, я с детства ужасно боюсь ходить по врачам...

– Понимаю. Знаете, в чем ваша главная проблема, Йошихара-кун? – фамильярно спросил Тирр.

– В чем?

– В том, что вы лузер. Классический и безнадежный.

– Кто?

– О, небо, вы и английского не знаете? Loser. На японский это слово обычно переводят как 'неудачник', но это в корне неверный перевод. 'Лузер' происходит от глагола to lose – 'проигрывать'. Проигравший всегда знает, что сам виноват в своем проигрыше, и окружающие это знают, и относятся соответствующе. И поэтому, кстати, западный проигравший сохраняет шанс добиться выигрыша в будущем. Но у вас не так. 'Неудачник' происходит от слова 'удача'. Вы во всем вините слепой случай, рок, фатум, обстоятельства, ближних, дальних, работу, природу, небеса, весь мир – но только не самого себя! И вместо того, чтобы пытаться что-то реально исправить, вы будете умиляться собственной непутевостью и пить сакэ.

– Я не пью сакэ! Ну чуть-чуть разве что... когда на работе что-нибудь отмечают и всем наливают...

– Но все равно не пытаетесь ничего исправить. Видите ли в чем дело, Йошихара. Вы в этом мире никому не нужны. Вообще никому. Абсолютно. Вы – нуль. Ничтожество. Пустое место.

– И... это говорите мне вы? Сотрудник телефона доверия? Я думал...

– Вы думали, что вас тут будут утешать и отговаривать? Вы позвонили, чтобы услышать сладкую ложь вместо правды? Странные у вас представления о доверии... Собственно, вы и врачей боитесь по той же причине. И, что самое интересное, я ведь не сказал вам ничего нового. Вы же позвонили потому, что сами поняли свою никчемность по всем статьям. Точнее, поняли вы это давно, ну а признали только тогда, когда вам стукнул сороковник. Вот, кстати, еще одна классическая глупая пошлость у таких, как вы – привязывать оценки своей жизни к круглым датам. Да какое значения имеют эти цифры, круглые лишь потому, что у нас на руках по десять пальцев? Если человек ничего из себя не представляет в возрасте тридцать девять лет одиннадцать месяцев двадцать дней – неужели надо ждать еще десять дней, чтобы признать его жизнь провальной? Неужели за эти дни что-то изменится? Вы ведь сами сказали – вам уже поздно пытаться начать жизнь заново. Не могу с этим не согласиться.

– И что же по-вашему... мне и в самом деле стоит... ну...

Тирр кровожадно ухмыльнулся в трубку.

– Вы с этого и начали разговор, не так ли? Впрочем, нет, не так. У вас кишка тонка даже на это. Настоящие самоубийцы никому не звонят посреди ночи, даже записки редко оставляют – они просто идут и делают свое дело. А истеричные психопаты и ничтожества, неспособные обратить на себя внимание ничем иным, поднимают шум на всю округу: 'Ах, смотрите, смотрите, мне плохо! Ах, жалейте, утешайте меня, не то я с собой что-то сделаю!' Только ничего вы не сделаете. Поговорив со мной, вы уляжетесь в свою одинокую постельку и до утра будете жалеть себя, а утром с больной головой опять потащитесь в ненавистный офис, чтобы делать там работу за директорскую секретаршу, которую вы ненавидите и считаете дешевой шлюхой потому, что она никогда не даст такому, как вы. Описать вам дальнейшие перспективы, Йошихара-кун? Впереди у вас – ничего, кроме одинокой старости. Без семьи, без друзей, без любимого дела. Без денег, что весьма немаловажно. И без приличного здоровья, учитывая ваше отношение к медицине и отсутствие силы воли, необходимой для поддержания себя в форме. И вы все это понимаете не хуже меня. Но, тем не менее, не сделаете то единственное разумное, что еще можете сделать. Потому что вы трус.

– А вот и сделаю! Сделаю, йокай бы вас побрал! И моя смерть будет на вашей совести!

– Ну разумеется, пенять на зеркало – как это умно и оригинально...

– Я уже влез на стул! Послушайте... я понял, это такая шоковая психотерапия, да? Сейчас вы скажете, что на самом деле не все так плохо? Только говорите скорее, потому что я и в самом деле стою на стуле с петлей на шее...

– Никакой психотерапии. Терапия в вашем случае бессильна. Знаете, почему я говорю вам все это, Йошихара? Потому что я не психолог из службы помощи неудачникам, это частный дом. Вы даже номер нормально набрать не смогли. Вот что я вам скажу. У вас, по большому счету, три варианта. Первый – соберите волю в кулак и шагните со стула, вы жили как размазня – хоть умрите как человек. Второй вариант – наберите номер правильно, попадите к психологу, который будет вас отговаривать и лгать о том, что не все так плохо. Только он не поможет, потому что я уже сказал вам правду, и в конечном варианте вы все равно придете к варианту номер один.

– А третий? – в голосе Йошихары сквозила безнадежность.

Тирр отправил в рот кусочки тунца вперемешку с креветками и заработал челюстями. Он уже поиздевался над несчастным вволю, теперь же еще и эксперимент можно поставить интересный.

– Третий... Как бы вас натолкнуть на очевидную мысль, которую вы не видите в упор... Вы стоите на стуле?

– Стою...

– С петлей?

– Да.

– Ну так вот. Если прямо сейчас вы готовы шагнуть вперед и расстаться с вашей убогой жизнью – значит, терять вам уже нечего и бояться нечего. У вас еще один, последний шанс все исправить. Или хотя бы попытаться.

– Как?

– Измените свое поведение. Придите завтра на работу, когда начальник обратится к вам 'Йошихара' – при всех отчитайте его, как сопляка, поинтересуйтесь, почему его родители не научили сына уважать старших. Но при всех, понимаете? Поручат сделать что-то, что положено делать секретарше – громко поинтересуйтесь, за что тогда платят секретарше...

– Ну и шуточки у вас! Это же... это...

Тирр засмеялся:

– Йошихара, вы идиот? Уже собрались из жизни уйти, но боитесь увольнения?! Вам страшно всего лишь потребовать у других уважения? Так вы его не заслуживаете, коли так. Вы кусок дерьма, Йошихара. Смелее, чума вас забери, вперед! Либо к начальнику в кабинет, либо со стула – у вас третьего варианта нет, потому что любой иной путь в конечном итоге все равно приведет к петле!

В трубке послышалось сопение, затем Йошихара сказал:

– А ведь вы правы. Бояться начальника, не боясь смерти... Смешно. Я сделаю так, как вы говорите...

– Только это, запишите мой номер, позвоните и расскажите, что получится. Самому интересно.

Он выключил трубку и принялся за салат. Позади послышались тихие шажки.

– Знаешь, я была уверена, что ты доведешь беднягу до самоубийства, – улыбнулась Марго, садясь на соседний стул.

– Да я так и собирался, – признался Тирр, – мне просто стало любопытно, получится ли у него хоть что-то.

***

– Доброго утра, аники, – поздоровался Такехиса как ни в чем не бывало.

– Доброго, Юдзи-кун, – ответил Тео.

Он опасался, что 'младший брат' обидится за валяние на полу – но вроде бы нет. И то хорошо.

– Вас тут, как мне кажется, вызывают на поединок, – вполголоса сказал Такехиса, – причем девчонка. Она не уточняла, но сказала передать, что будет ждать вас на следующей перемене на заднем дворе. Там, где вы Куроду укатали.

– А с чего ты взял, что непременно поединок? – приподнял бровь Тео, – вдруг на свидание пригласить?

– Потому что она вся такая правильная и высокоморальная, и таких, как мы, не переносит на дух, и у нее в активе есть пара драк с банцу еще в средней школе. Я подозревал, что мне придется ставить ее на место, но не думал, что она на вас осмелится замахнуться... Киоко Хираяма, дочь сэнсэя Хираямы. Первый кю у нее.

– А это уже интересно. Я просто встречался с ней не далее как вчера.

– Оп-па! – оживился Такехиса. – Так вы ей наваляли, аники, а она жаждет реванша?

Тео с осуждением покосился на 'младшего брата':

– Как я мог бы ей навалять? Она же девочка. Мне известно, что в Японии у женщин особых привилегий нет – но воспитан я в совсем других традициях.

– Только не говорите мне, что она вас побила, а вы не дали сдачи!!

– Ну, она попыталась поначалу, но не получилось. Так что никакой драки не было.

– А зря. Ваша репутация может пострадать. Надо было хотя бы немножко проучить...

– Ну и зачем? Юдзи, тебе не приходило в голову, что у меня было гораздо больше причин проучить тебя, когда ты на меня со своей зубочисткой кидался?

– Хм... ну да, вы правы, как обычно. Только все-таки тогда вы свою репутацию защитили, а теперь...

– Эх, Юдзи... да пойми ты, что мне плевать на репутацию. Если бы Курода, агрессивный тупица, сам на меня не напоролся – я бы, вероятно, сейчас был бы просто странным учеником, а не номером один. Вначале Курода. Потом ты совершил ту же ошибку. А могли бы до сих пор выяснять с ним, кто из вас первый, кто второй... Хотя, судя по тому, что собой представляет Курода, конфликт с ним был неизбежен, да и с тобой тоже. Вы просто искали легких путей, типа повысить репутацию, поколотив страшного гайдзина, и сами ускорили ход событий. Это вы сделали меня монстром, поработившим всю школу за одну неделю, такие вот дела, Юдзи. Мне не нужна ни школа, ни звание номера первого... хотя ты вряд ли поймешь. Не парься, в общем. Спасибо, что передал приглашение.

***

На большой перемене Рюиджи решил сходить за такояки через парк, но стоило ему выйти за ворота и сделать десять шагов, как он наткнулся на Киоко-сан и Уруми Кацураги, которые, притаившись за кустами на небольшом бугорке, со шпионским видом смотрели куда-то на территорию школы.

– А что вы это делаете, Киоко-сан? – спросил он.

Киоко шикнула на него и прошептала:

– Тихо! Иди сюда и смотри, только молчи!

Рюиджи занял наблюдательную позицию, на возвышенности едва хватило места на троих, зато отсюда, привстав на носки, можно было заглянуть через школьный забор. Вид, правда, открывался не очень: школьный двор, слева – левое крыло, а перед ним – узкое пространство между стеной и забором, куда на переменах забиваются желающие покурить вдали от учительского ока.

На этот раз в 'коридоре курящих' – группа второклассников, среди них пара девчонок, одну, Харуку Мисима, Рюиджи знал, так как та жила по соседству с додзе Хираяма. Вторая училась в том же классе, что и Мисима.

Сам Рюиджи не курил, ибо курить – здоровью вредить. Собственно, это была чуть ли не первейшая мысль, которую сэнсэй Хираяма доносил до своих новых учеников. Путь каратэ – это путь самосовершенствования, устранение собственных недостатков, и курение – один из них. С этим просто нельзя было не согласиться. Сам же Рюиджи к курящим относился несколько сдержаннее: это их собственный выбор.

Так, в наблюдении, прошла минута, на протяжении которой в нем боролись дисциплина и недоумение: сказано стоять тихо – значит тихо, но на что же тут смотреть? И когда Рюиджи уже собрался жестами попросить разъяснений, на сцене внезапно появилось новое действующее лицо, притом наименее приятное из всех возможных.

Демоны принесли Йому собственной персоной.

Точнее, Йома шел себе спокойно через двор к выходу, тоже, видимо, собравшись за такояки, но увидел группу курящих, несколько секунд постоял, пристально глядя на них, изменил маршрут и двинулся прямо в 'коридор курящих'. Сами курящие, увидев идущего к ним Йому, занервничали, кто-то даже отодвинулся подальше, пытаясь спрятаться за спинами других.

А этот гайдзин, подойдя поближе, впился хмурым взглядом в Харуку. Послышались робкие заискивающие 'доброго дня, Теода-сан'.

– Ага, привет, – мрачно отозвался Йома, продолжая исподлобья разглядывать девочку, и Рюиджи внезапно подумал, что ему, может быть, все же стоит вмешаться.

В самом деле, Юдзи поблизости нет, Йома один, а рядом еще и Киоко-сан. Так что дело, если подумать, не такое безнадежное, как тогда, со стаканом...

– Тебя зовут Харука, да? – внезапно спросил Йома.

– Да, – ответила девочка, и Рюиджи по голосу понял, что она сильно нервничает, если не сказать – боится.

– Знаешь, я периодически вижу тебя тут, и ты мне очень напоминаешь кое-кого... Девочку из школы в России, где я раньше учился.

Голос Йомы звучал неожиданно спокойней, че ожидалось, и у Рюиджи на душе полегчало: может быть, обойдется и без его вмешательства, потому как ему страшно от одной мысли, что придется вступать в конфронтацию с Йомой. Хотя отголоски зловещего все равно витают в воздухе, так что...

– Правда, тогда она была на два года старше меня, – продолжал между тем гайдзин, – но я был в нее едва ли не влюблен, и даже собирался, когда подрасту, жениться на ней. Она выглядела очень взрослой, как ты, и тоже курила.

Повисла неловкая пауза. Худо было всем, кроме, пожалуй, самого Йомы. Присутствующим явно не по себе, теперь они не только под прицелом мрачного взгляда, но еще и чувствуют, что оказались лишними свидетелями, если Йома вдруг решил объясниться в любви. Самой Харуке еще хуже: такое объяснение со стороны 'номера один' для нее чревато либо ну очень неприятными отношениями, либо, в самом лучшем случае, если ей хватит смелости отшить Йому – отсутствием любых отношений до конца школы, потому что ссориться с ним из-за подружки вряд ли кто в школе осмелится. Это, само собой, при условии, что Йома воспримет отказ адекватно, если нет – страшно и подумать, что может случиться.

– А что потом? – робко спросила Харука, надеясь хоть как-то прервать затянувшееся неприятное молчание и ускорить развязку.

– Потом? Потом она заболела и перестала ходить в школу, – пожал плечами Йома, – я навещал ее несколько раз, вначале в больнице, потом дома, когда ее выписали... умирать. Последние два года жизни она ела, пила и дышала через дырочку в горле... Ох, я, кажется, наговорил лишнего. Ладно, Харука, извини, что помешал. Воспоминания нахлынули... Я пойду, а ты кури себе, кури...

Последняя фраза прозвучала чуть ли не как проклятие. Йома флегматично развернулся и, сунув руки в карманы, двинулся к выходу.

Рюиджи, Киоко и Уруми отошли от ограды, и Рюиджи заметил, что девочкам тоже не по себе. Тяжелый эпизод из фильма под названием 'жизнь' они подсмотрели.

– Ну и ну, – пропищала Уруми, – кошмар просто.

– Да уж, ему только в фильмах ужасов сниматься, – подтвердила Киоко.

Рюиджи чуть помолчал и хотел уже спросить, а за чем же они первоначально собирались наблюдать, когда рядом со своей тенью на асфальте увидел еще одну, четвертую, и почти физически почувствовал охвативший его могильный холод еще до того, как услыхал зловещий голос.

– Ну и как? – мрачно сказал Йома.

Ответ Киоко был самым неожиданным из всех, которые Рюиджи мог бы ожидать.

– Просто супер! Ты играл великолепно. Тебе бы в кино сниматься...

–... В ужасах и без грима... – добавила Уруми, предусмотрительно стоя позади Киоко.

– А я и не играл, – мрачно отрезал Йома, – просто выучил монолог и зачитал, как по бумажке.

– Но получилось все равно отлично.

– Ну и хорошо. Ладно, пойду я за такояки. Хорошего вам дня.

Он прошагал дальше по дорожке в сторону ларьков, и тогда к Рюиджи вернулся дар речи.

– Что это было?!

Киоко хихикнула:

– Я договорилась с Теодором, чтобы он устроил маленький спектакль для Харуки. Вышло все как по нотам.

– Так то, что он говорил...

– Все я придумала, он на самом деле в России вообще не ходил в школу.

– Но зачем?!

Киоко хитро улыбнулась:

– Госпожа Мисима – наша соседка, и я всегда рада ей помочь. Она никак не может заставить дочку бросить курение – вот я и устроила для Харуки спектакль. Йома справился на 'отлично'.

– И... в чем смысл? По-моему, он только испортил ей настроение и напугал.

– Именно. Ты о такой штуке, как психологический якорь, слыхал? Теперь каждый раз, когда Харука возьмет в руки сигарету – будет вспоминать о Йоме. И о том, что перспектива пить, есть и дышать через дырочку в горле и умереть молодой – вполне реальна.

Рюиджи почесал затылок.

– Ну да, в этом есть смысл. Но, Киоко-сан, как ты умудрилась договориться с Йомой?

Та в ответ снова улыбнулась:

– А тут нет ничего сложного. Достаточно перестать видеть в нем ходячее зло.

***

Опять аэропорт. Паспортный контроль, посадка, взлет. Правда, у самолета Тирра ждал сюрприз: его с улыбкой встретил командир экипажа и попросил сдать все оружие или предметы, на них похожие.

Маг отдал ему зажигалку и ухмыльнулся:

– Дарю на добрую память: все равно я некурящий.

Надо будет придумать себе новое развлечение. Шутка с гранатой смешная – но уже наскучила.

Рейс вылетел вечером – так что в Вегас Тирр попадет ближе к полудню, предварительно выспавшись в самолете. Подзаправившись сэндвичами и чаем, он поудобнее устроился в кресле, перебирая в уме свои дела, сделанные и предстоящие.

В Японию, получилось, слетал напрасно, помощь не понадобилась: адвокат Йонага справился отлично, оба нападающих получат вполне приличные сроки. А вот с их главарем Тирру встретиться не удалось: поганец исчез. Йонага сумел установить, что Кавадзо, мозг шайки, свалил на Окинаву, нанялся на сейнер и отбыл в океан. Рыбак недоделанный, ежу понятно, что просто испугался последствий, узнав, что за него взялся печально известный юрист. Ну и ладно, Тирр жену и сына повидал – тоже хорошо.

Практически сразу после того, как маг высадился в аэропорту Вегаса, зазвонил мобильник.

– Алло?

– Это иллюзионист Диренни, верно? – уточнил незнакомый голос.

– Он самый. С кем я говорю?

– Меня зовут Джейсон, и я теперь уже бывший шеф службы безопасности казино 'Ройал Флэш'. Помните, да?

– То, где мне недоплатили полторы тысячи? Конечно, помню. А с чего это вы бывшим стали, Джейсон?

– Я уволился. Давайте начистоту, мистер Диренни. Это ведь вы каким-то образом устроили нам судный день с рулеткой?

Тирр беззвучно засмеялся. Проняло их таки.

– Что вы, я понятия не имею, о чем вы! – с наигранной фальшью возразил он, словно говорил: 'ну конечно же я, кретин!'.

– Значит, все-таки вы, как я и думал. Я сопоставил факты и ваше расписание в других казино и пришел к выводу, что это вы нам мстите каким-то образом. Выигрывают все время разные люди, но... все-таки я был хорошим шефом СБ.

– Это ваши догадки, не более того.

Джейсон хмыкнул:

– Так и есть, всего лишь мои догадки. Но приятно знать, что чутье не обмануло. В общем, мистер Диренни, я позвонил вам, чтобы предупредить. Директор Липски искренне верует, с моей подачи, что вы и есть виновник больших финансовых потерь. Мое предложение пойти на мировую он отверг и решил обратиться к некоему дону Луиджи Франко. Слыхали о таком?

– А должен?

– В общем, это лидер местной мафиозной семьи, крышующей минимум треть Вегаса. Собственно, я уволился из-за несогласия с таким... решением. Так что, мистер Диренни, ожидайте встречи с парой молодчиков, если не уедете. И это, сделайте одолжение, удалите мой звонок из памяти своего телефона, хорошо?

– Конечно, Джейсон, спасибо, что позвонили. Всего вам доброго.

Итак, жизнь внезапно становится не такой скучной, как раньше. Тирр довольно ухмыльнулся, выходя из аэропорта, и подозвал такси:

– Вези в 'Ройал Флэш', – велел он водителю.

Как в старые добрые времена, в одиночку против всех, надеясь только на себя, свои ум и хитрость – и свой великий магический талант. В последние годы именно этого Тирру так недоставало, так что теперь он подстегнет своих врагов, чтобы схватка была интересней.

В казино он вошел неузнанным: магия великая сила. Простое заклинание маски чужого лица не только не позволяет людям распознать в серолицем длинноухом блондине чужака, оно может обмануть даже отца, который не узнает родного сына, а ведь Тирр с момента своего попадания на Землю его усовершенствовал. Дома, на Ториле, оно было не особо полезно – а тут без него прямо никуда.

Купив в кассе несколько фишек, маг двинулся к 'одноруким бандитам'. Вначале медленно прошелся вдоль ряда игральных автоматов, словно выбирая самое везучее место, но на самом деле цепким взглядом чертил на каждом руну, подчиняющую бренную материю воле чародея. Затем та же операция была проделана со вторым и третьим рядами, и только потом довольный собой Тирр уселся за свободный автомат в четвертом ряду. В самом деле, есть чем гордиться: ни один из известных ему магов не был способен чертить руны лишь взглядом, а Тирр Волан, ныне глава Дома Диренни, им же уничтоженного и им же возрожденного, величайший маг двух миров – может.

Он бросил в щель фишку, молча приказал автомату выдать три семерки и для вида дернул за рычаг. В лоток посыпался выигрыш, лампочки и мелодия на автомате возвестили окружающим, что игрок сорвал куш. Раздались жидкие аплодисменты других игроков и завистливые вздохи. Вторая попытка – второй джекпот. Карманы раздуваются от фишек.

– Мистер, да вы просто маг! – воскликнул кто-то.

Знал бы ты, жалкий червь, насколько угадал... Ну же, где эти ублюдки из службы безопасности?

Вскоре появились и они. Игра в кошки-мышки: служба безопасности знает, что к ним повадился мстительный иллюзионист, чьи трюки способны презреть теорию вероятностей и сами законы физики, но не знают, кто он и как выглядит, магическая руна на лбу делает свое дело. Два выигрыша подряд – этого достаточно, чтобы привлечь их внимание. Слева двое, справа один, камеры на потолке – все они следят за каждым движением игрока, сорвавшего джекпот дважды. Жертвы на своих местах – время начинать экзекуцию.