Текст книги "Трюкачи (СИ)"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Пекальчук Владимир Мирославович
Трюкачи – роман завершен

Предисловие автора

Перед тем, как начать повествование, я хотел бы выразить свою признательность следующим людям:

Demi.gray

Маргарите Вареновой

Сергею Телицыну

Оксане Харламовой

Дмитрию Русинову

Д.Козлову

Мануэлю Ривере

Руслану Джерихову

Спасибо. Без вас этой книги могло бы и не быть.

***

В комнате отеля сидели двое. Один – колумбиец средних лет в белом пиджаке и с бриллиантом в ухе, второй, чуть моложе, больше походил на ковбоя в стетсоновской шляпе, только без револьверов. Однако проницательный наблюдатель заметил бы у 'ковбоя' глубоко посаженные глаза с цепким взглядом и дорогие, не очень вяжущиеся с простой кожанкой часы.

– Спасибо, что приехали, мистер Лейбер, – сказал колумбиец. – Я не буду напрасно тратить наше с вами время и сразу перейду к делу. Мне нужно, чтобы вы кое-кого нашли.

Тот, кого назвали Лейбером, внимательно посмотрел на собеседника и сказал:

– Если вы навели справки, дон Инкогнито, то, полагаю, узнали, что я не имею дел с картелями и наркотиками.

– Навел, – кивнул колумбиец, – что ж, я не стану спрашивать, как вы догадались, что я имею отношение к картелю. Ваш профессионализм, полагаю. Зовите меня Хосе, мистер Лейбер. Здесь, в этой комнате, я не как представитель своей организации, ваша помощь нужна мне лично. Помощь в деле, по большому счету, также не имеющему отношения к моей работе. Видите ли, мистер Лейбер... А хотя, лучше я сразу покажу вам видеозапись. Один взгляд дороже тысячи слов.

Он поставил на стол ноутбук и нажал несколько клавиш, затем повернул его так, чтобы Лейберу было хорошо видно.

На экране появился освещенный электрическим светом подвал или склад. В пяти метрах перед камерой сидел привязанный к стулу человек, слева и справа от него стояли субъекты весьма характерной наружности. Араб в дорогом костюме, несколько боевиков-колумбийцев, европеец с пистолетом, приставленным к затылку пленника.

Лейбер решительно развернул ноутбук экраном к собеседнику:

– Я еще раз повторяю вам, дон Хосе, что не желаю быть втянутым в дела картеля, как не желаю и быть о них осведомленным.

– Я это понял, мистер Лейбер, – спокойно сказал колумбиец, – и не предлагаю вам смотреть на казнь, как вы подумали. Будь это запись казни – я бы вам ее не показал. То, что вы увидите, очень вас удивит. Вы глазам своим не поверите.

– Ну ладно, – согласился ковбой.

– Вкратце, это произошло пятнадцать лет назад, в России. Человек на стуле оказался замешан в мутном дельце, к нему попала партия кокаина, которую он спустил в унитаз, если не соврал. За процессом наблюдал первый человек нашей организации, мой хозяин, проще говоря. Делом руководил Ибрагим, на тот момент он был хозяину... Можно сказать, как сын. Итак, дальше смотрите сами, а я переведу вам слова, так как вы не говорите по-русски и по-испански.

Человек на кресле что-то говорил арабу, затем – прямо в камеру, а один из боевиков переводил. Затем все засмеялись, кроме самого пленника.

– Сейчас он говорит моему хозяину, что хозяин не ведает, с кем связался, и предлагает извиниться перед ним, обещая, что в таком случае никого не убьет.

Лейбер недоверчиво приподнял бровь:

– Человек, которого собираются казнить, требует извинений и угрожает главе картеля? Я все верно понял?

– Да, именно так. Хозяин, само собой, посмеялся. И вот мы подходим к первому интересному моменту.

На экране появился боевик с ведром: готовилась пытка электрическим током. Пленника окатили водой, а затем случилось что-то странное. Бойцы картеля начали пятиться и креститься, и Лейбер внезапно сообразил, что у связанного человека крайне странная внешность: серая кожа, белые волосы и длинные, торчащие в стороны остроконечные уши. Затем в помещении погас свет, началась стрельба, послышались крики, замелькали сполохи выстрелов. Мимо камеры пролетело человеческое тело, еще одно, трудноразличимое во тьме, болталось на заднем плане, словно подвешенное. Вспышка огня, чей-то истошный вопль, луч фонаря, еще выстрелы, звук удара. Затем отблеск пламени, крики горящих людей. Все это продолжалось менее двух минут, потом откуда-то сбоку, вне поля зрения, послышались слова. Прямо перед камерой появилось лицо пленника – и оно, лицо это, скуластое и продолговатое, оказалось вовсе не человеческим. Серая кожа, длинные уши, длинное аристократичное, можно даже сказать изящное лицо, недобрый прищур отсвечивающих красным глаз.

Красноглазый заговорил с нотками торжества в голосе, и тут рядом с ним появился человек. Лейбер только по одежде опознал Ибрагима: обгоревшее лицо с вытекшим глазом узнать было бы проблематично. Ибрагим тоже заговорил, монотонно и глухо.

– Этот странный человек угрожает хозяину на русском языке, – пояснил Хосе, – а мертвец переводит на испанский. Он требует денег в обмен на жизнь хозяина и предупреждает, что доберется до него, если тот его потревожит впредь, при этом Ибрагим выдает адрес, где хозяин находится. А затем этот тип говорит Ибрагиму, что он ему больше не нужен.

Красноглазый щелкнул пальцами, и обгоревший Ибрагим рухнул головой прямо в камеру. Запись закончилась.

– Что скажете, мистер Лейбер?

Лейбер пожал плечами.

– Спецэффекты отличные. Актеры играют превосходно – того, загримированного, я бы номинировал на 'Оскар'.

Колумбиец вздохнул:

– Сейчас я угадаю, что вы думаете. Вы думаете, что это все кино. Так вот, мистер Лейбер, вы ошибаетесь. Все эти люди – они действительно погибли. Два дня спустя российская полиция так и нашла Ибрагима, уткнувшегося обгоревшим лицом в ноутбук, через который шла трансляция. Двенадцать мертвецов, убитых голыми руками, пожарным топором, стрелявших друг в друга, сгоревших в огне. Мистер Лейбер, вы работали на многих очень серьезных людей и способны отличать их от всех остальных. Вы моментально определили, что я – человек картеля, одному вам известным способом. Разве ваш нюх не подсказывает вам, что я пригласил вас сюда не ради розыгрыша?

– Так и есть, – развел руками Лейбер, – но мой разум отказывается верить в увиденное. Кадры из какого-то фильма, как мне кажется.

Колумбиец усмехнулся:

– В этом видео есть одна деталь, которую нельзя увидеть ни в одном фильме. Вы обнаружили, что человек в кресле странно выглядит, только когда его облили водой. До того момента его внешность вы не отметили, как не замечали до того все остальные наши люди.

Ковбой умолк, переваривая услышанное, затем сказал:

– Черт побери, а ведь вы правы.

– Я знаю, что прав. Вы – пятый человек на всем белом свете, узревший это видео. И все остальные, включая меня, увидели, что пленник выглядит вот так, только после того, как его окатили из ведра. Я больше вам скажу. Мой хозяин – человек храбрый и отчаянный. Трусы не становятся во главе картелей, сами понимаете. Так вот. Он испугался до смерти и заплатил, приняв этого типа за дьявола. Думаю, вы уже поняли, мистер Лейбер. Я хочу, чтобы вы нашли этого 'эль Диабло', или кто он такой.

Лейбер скептически покачал головой.

– Вашего хозяина и вас надули, – сказал он, – видите ли, Хосе, я не верю в совпадения. Знаете, кто такой ваш эль Диабло? Это, мать его налево, дроу.

– Дроу? Что это значит?

– Темный подземный эльф. Вымышленный народ. Сказочное существо, вы понимаете это? Все сходится. Цвет кожи, длинные уши, как у всех эльфов, красные глаза, белые волосы. Кто-то загримировался под темного эльфа и обвел вас вокруг пальца.

– Я соглашусь с вами, если вы объясните мне, как этот загримированный убил двенадцать вооруженных людей и заставил мертвого Ибрагима – а ведь это был при жизни на редкость лояльный и преданный человек – выдать местонахождение хозяина. А еще – объясните мне, как так вышло, что вы не сразу заметили его внешность. Послушайте, мистер Лейбер. Я расследовал это дело сам, потратил более миллиона долларов и пять лет. Двенадцать человек умерли именно так, как вы это увидели на экране. Трое сгорели, парочку зарубили, трое застрелены своими же, одного убили, швырнув о стену с такой силой, словно бедняга попал под грузовик. Сто тридцать два перелома. Это за пределами человеческих сил. Мой хозяин вот уже пятнадцать лет видит этого, как вы сказали, эльфа в кошмарах. Все еще думаете, что я вас разыгрываю? Он живет среди нас и прячется таким способом, что люди не видят его облик. Только вода выдает его.

Лейбер чуть подумал, затем спросил:

– Зачем его искать? Ваш хозяин откупился от него, прошло пятнадцать лет...

– Он нужен мне. Если я преподнесу хозяину голову 'эль Диабло' – получу руку его дочери и унаследую все предприятие. Я готов заплатить десять миллионов долларов за успех и перевести аванс на ваш счет прямо сейчас.

Ковбой понимающе кивнул.

– Солидные деньги. Но должен сказать, что, несмотря на весь мой талант, искать сказочных персонажей мне еще не приходилось. В ЦРУ не учат разоблачать эльфов, вы осознаете это?

Колумбиец вздохнул.

– Я догадываюсь. Но если вы не найдете – никто не найдет.

***

– Опять то же самое? – сказал Джейсон, входя в кабинет директора, хотя по мрачному, мрачнее мрака лицу начальника и сам все понял.

– Минус девяносто тысяч за тремя столами – первым, третьим и седьмым. За десять минут. Джейсон, куда ты смотришь, мать твою в бога душу?! Нас нагрели уже на триста тысяч баксов за три дня.

В этот момент подал голос третий присутствующий, заместитель по персоналу Джон Хемфри:

– А это не может быть случайностью? Нет, я понимаю, что убытки на рулетке – дело из ряда вон выходящее, но бывают же стечения обстоятельств?

Джейсон не любил его, а точнее, даже слегка презирал. Джон малый уравновешенный, но довольно бесхребетный и трусоватый. В людях разбирается, впрочем, а это главное. Собой Джейсон, к слову, тоже не гордился. Восемь лет назад, принимая под командование передвижной зенитно-ракетный комплекс 'Эвэнджэр', мог ли он представить себя в роли начальника службы безопасности такого отвратительного места, как казино? Нет, не мог. Но мина выбрала именно его машину, и можно считать везением, что миротворческая операция закончилась для Джейсона всего лишь инвалидностью. А на пенсию ветерана семью из пяти человек прокормить трудно.

Как бы там ни было, но сейчас и Джейсон Бриггс, и директор Липски, и Джонни Хемфри – в одной лодке, которая неожиданно дала течь.

– Джон, – раздраженно сказал Липски, – чушь-то не пори! У нас попросту воруют деньги! И ты прекрасно понимаешь, что обворовать казино на рулетке реально только в двух случаях! Либо крупье слепошарый, либо в сговоре с мошенником! Нам надо что-то предпринять, иначе просто прогорим, и нас за это по голове не погладят. Уволим всех причастных крупье, и надо искать им замену.

– Вашу племянницу тоже уволим? – сказал Джейсон, садясь в кресло без приглашения.

– А Барбара тут при чем?! – выпучил глаза директор.

– Она прямо сейчас стоит за третьей рулеткой. Мисс Томпсон попросила ее подменить – уехала в больницу к родственнику. Ну что, мистер Липски, вы поняли, что мошенник не нуждается в помощи наших крупье?

Хемфри бросил на Джейсона благодарный взгляд: теперь он не под ударом директорского гнева.

– Тогда, черт возьми, Джейсон, это твоя недоработка!

– Нет, сэр. Я могу сказать, чья она, но услышанное вам не понравится.

– И?!

– Ваша, сэр. Причина наших убытков – вы.

Липски, прежде мрачный, теперь начал багроветь.

– Будь так добр объясниться!

Джейсон невесело усмехнулся:

– Легко. Вы спросили, куда я смотрю? В момент, когда вы меня вызвали, я как раз просматривал записи камер за вчера и позавчера, и могу назвать вам мотив злоумышленника. Я не понимаю, как он делает то, что делает, но понимаю, почему.

Директор вытер платком лоб, вспотевший несмотря на все усилия кондиционера.

– Я слушаю.

– Позавчера мы потеряли сто десять тысяч на двух столах. Я просмотрел все записи и могу сказать следующее: выиграли эти деньги девятнадцать разных человек. Максимальная сумма выигрыша – двадцать две тысячи. И только трое выиграли дважды. За шесть минут на первом столе сделано четыре раунда. Выигрывала каждый раз ячейка, на которую делали самое большое количество ставок. После этого игра вошла в норму, но то же самое началось на второй рулетке. Семь раз подряд выигрывала ячейка с максимальной суммой ставок.

– Как такое может быть?

– Слушайте дальше. Вчера мы потеряли сто тысяч за тремя разными столами. Вначале пять убыточных раундов на первом столе, минус сорок тысяч. Затем восемь убыточных раундов на втором, но там играли мало и по мелочи, мы потеряли только пятнадцать тысяч. И затем – минус сорок пять на третьем всего за два раунда. Дважды кряду четыре разных человека ставили на 'зеро' – и выпадало 'зеро'. Еще одна деталь. Ни за одним из этих столов за два дня не появился дважды один и тот же игрок. Вы еще не понимаете, что происходит?

Липски бессильно развел руками:

– Вынужден признать, что нет.

– Я готов держать пари, что после просмотра сегодняшних видео мы получим ту же картину. Серии крупных проигрышей за каждым из убыточных столов по очереди. И выиграют случайные люди. Повторюсь, я не понимаю, как такое возможно, но знаю, в чем причина. Вы исходили из логичного предположения, что нас обворовывают, но на самом деле злоумышленника не интересуют деньги. Он подставил нас на баксы, отнял доверие к нашему персоналу. За четыре года, благодаря Хемфри, у нас не было ни единого случая воровства среди своих. Он подобрал в штат порядочных людей, но вот мы теряем деньги – и начинаем собачиться и подозревать наших сотрудников. Вы все еще не поняли, мистер Липски? Нас не обворовывают. Нам мстят. Я не возьмусь сказать наверняка, кто и за что, но... Мне кажется, вам следовало заплатить тому проклятому фокуснику, как договаривались.

В этот момент у Джейсона в кармане зазвонил телефон и заведующий игральным залом сообщил, что потеряно еще сто тысяч за несколько минут.

– Проклятье! – выругался, услыхав новости, директор, – надо что-то срочно предпринять! Он же сейчас прямо тут, внизу, в зале!

Джейсон пожал плечами:

– И что с того? Он ни разу не попал на камеры. Может, менял внешность, да. Но даже если мы действительно найдем этого фокусника – дальше что? Нам абсолютно не в чем его обвинить. На камерах не видно ни малейшего жульничества – у нас ничего против него нет. Даже то, что я только что рассказал – не более чем мои домыслы.

– Да срань господня, Джейсон! Вам платят за то, чтобы вы что-то делали, а не за то, что вы тут мне рассказываете, что ничего не можете! Что мне, казино закрыть?!

Шеф СБ хмыкнул, достал из кармана сигарету и без спросу закурил.

– Ну, как вариант, можете меня уволить, нанять другого специалиста и посмотреть, на что он сподобится. Второй путь – побеседовать с этим, как этого фокусника зовут... Диренни, да? Извинитесь перед ним, спросите, не он ли нам устроил тут судный день, и если признается – дайте отступного, чтобы оставил нас в покое.

Директор недоверчиво взглянул на него поверх очков:

– Вы в своем уме, Джейсон? Так он и признается, как же! И потом, смысл предлагать денег, если он и сам мог бы выиграть, сколько душе угодно?!

Тот кивнул:

– В своем. Если я прав – то признается. Когда люди мстят – им зачастую мало самого факта свершившейся мести. Мститель всегда хочет, чтобы жертва узнала, за что страдает. Чтобы горько сожалела о том поступке, за который расплачивается. И деньги – почему бы не взять? Деньги тут выступают не в роли собственно денег, а в роли материального воплощения принесенных извинений. Потому вопрос лишь в том, угадал ли я.

Липски коварно ухмыльнулся и потянулся к телефону.

– Если это он... Что ж, полиция нам не поможет, но найти справедливость можно не только у полиции.

Джейсон подумал, что звонить дону Луиджи – идея так себе. Мухлевать с рулеткой на расстоянии – это пахнет уже не фокусами, а чем-то посерьезней. За годы в армии он хорошо понял, для чего природа дала человеку страх перед неизвестным.

***

Тирр бросил фишку в щель 'однорукого бандита'.

– Три семерки, – негромко сказал он и дернул для вида рычаг.

Игральный автомат покорно выполнил приказ, в лоток посыпались жетоны. На сегодня достаточно, завтра он придет сюда снова. Тупые убогие людишки, скорее всего, не догадались, почему внезапно начали терпеть убытки, хотя кто знает. Вот чего они точно не знают – что Тирр только начал. Никто не может кинуть Тирра Волана, главу Дома Диренни, так, чтобы опосля горько об этом не пожалеть.

В кассе он обменял фишки на деньги и покинул казино, окунувшись в полумрак и неоновые огни ночного Лас-Вегаса.

До казино, где ему предстоит давать представление, два квартала. По пути надо бы сообразить себе чего на ужин, хотя лучше заказать сразу в гримерку: в ресторане на первом этаже казино прилично готовят лазанью и собу .

В кармане зазвонил телефон: Марго звонит. В Вегасе ночь в разгаре, а дома, в Японии, вечер.

– Привет, солнышко.

– Привет, Тирр. Как у тебя делишки? – услыхал он голос жены.

– Превосходно, как обычно. У меня запланировано еще четыре представления, а потом приеду к вам.

– Скучаешь?

– Ага. Как там младшенький?

Марго вздохнула:

– Знаешь, с одной стороны неплохо. В школе ему нравится, все как обычно. Но с другой... У него по-прежнему нет друзей. Не клеится что-то.

– Ну ты же понимаешь, что нельзя привыкнуть к большому количеству людей сразу, мгновенно, – утешил ее Тирр, – если бы ты до пятнадцати лет росла дома – у тебя тоже были бы проблемы со сверстниками. Он приспособится, не сомневайся.

На самом деле, он очень хорошо понимал, в чем загвоздка. Младшему катастрофически не хватает мастерства, чтобы скрывать свою внешность без побочных эффектов. Но это не так уж и плохо: чем меньше друзей, тем лучше.

За пятнадцать лет в этом мире Тирр так и не понял, что значат слова 'дружба' и 'друг'. Подобной дурью страдают людишки, но никак не дроу. Впрочем, свое собственное понимание слова 'друг' он все же вывел: друг – это человек, чье предательство вызывает больше страданий, чем предательство любого другого. И если так – пускай несуществующий бог этого мира сохранит юного Теодора, наследника Дома Диренни, от такой напасти, как друзья. Конечно, иногда дружба делает чудеса, заставляя одного человека залезть в горящий танк, чтобы вытащить оттуда другого, но, как правило, вреда от друзей гораздо больше, а что касается горящих танков, то Тирр давно вбил в голову сына простую истину: надейся на себя. Только на себя и ни на одну живую душу больше.

Проходя мимо автостоянки, он увидел пожилую пару, которая возилась у своего автомобиля.

– Вот же незадача, – вздохнул мужчина, – ключей нету. А запасные я дома забыл. Прямо хоть бей стекло...

– А толку? – урезонила своего спутника женщина, – тебе ведь придется еще и замок раскурочивать и проводки замыкать. Ты вообще знаешь, как завести машину без ключа?

– Что верно, то верно.

Тирр, проходя мимо, обронил:

– Какие-то проблемы?

Мужчина кивнул:

– Да вот, потерял ключи, а машина заперта...

На лице Тирра появилась легкая улыбка. Он подошел к машине и легонько постучал пальцем по дверце:

– Откройся, пожалуйста.

Замок щелкнул, выполняя замаскированный под просьбу приказ.

– Ого! – только и вымолвил незадачливый водитель, – я без понятия, как вы это сделали... Осталось только сообразить, как завести, и...

Тирр еще раз постучал по машине:

– Заведись, пожалуйста.

Мотор несколько раз фыркнул и заурчал на холостых оборотах.

– Потрясающе! – пробормотал мужчина, его спутница добавила: – вам, мистер, только угоном машин и промышлять...

– П-ф-ф...Орлы мух не ловят, – с усмешкой ответил Тирр и направился к входной двери.

– Постойте, – окликнул его водитель, – а это, случаем, не вы ли тот фокусник, которого там уже ждут?

Фокусник? Он сказал – фокусник? Ладно же.

Тирр обернулся и с наигранным добродушием обронил:

– Ну да, это я. А вы, к слову, куда едете?

– Домой вот собрались. Живем аккурат в Юте, у самой границы, – ответил мужчина.

Нескольких секунд хватило магу, чтобы взглядом нарисовать на багажнике автомобиля еще одну руну. На полпути домой, посреди пустыни, парочку ждет небольшой сюрприз: машина, покорная воле величайшего чародея двух миров, сломается. Будут знать, как называть мага фокусником.

Тирр пожелал им счастливого пути и пошел внутрь, а про себя подумал, что ему не так уж и долго осталось быть величайшим: придет время, и это звание у него отберет его сын.

В отеле Тирр вошел в лифт вместе с несколькими другими постояльцами, пока кабинка ехала с первого этажа на второй, он успел взглядом начертить на стенке руну подчинения, сотворил слабое заклинание круга тишины, повернулся лицом к остальным и лучезарно улыбнулся:

– Готов держать пари, леди и джентльмены, вы пока еще не догадываетесь, для чего я вас здесь собрал?

Ответом ему стали взгляды, полные абсолютного непонимания и зарождающегося в глубине души беспокойства. Тут двери открылись, маг, все так же улыбаясь, вышел и щелкнул пальцами. Двери закрылись, лифт поехал дальше, а затем, покорный воле мага, остановился между двумя этажами и погасил свет.

Тирр с улыбкой глядел в дверцу шахты лифта, словно прислушиваясь. Конечно же, он не может ничего услышать: круг тишины не позволит ни единому звуку выйти за его пределы, потому можно лишь догадываться, что происходит в кабинке. Не будь этой простой и ничего не значащей фразы – пассажиры подумали бы, что лифт сломался, да и все. Но вот теперь в их головах роятся мысли одна другой страшнее. Шутка ли, после слов странного незнакомца лифт останавливается, гаснет свет... Террористический акт? Проделки маньяка? Затем они пытаются дозвониться в администрацию отеля, потом – в службу спасения... И все тщетно. Ни один звук не покинет пределы круга – значит ни один звук, и неважно, как его пытаются передать, колебаниями воздуха или колебаниями радиоволн. Людишки изобрели мириады чудесных вещей, подобных волшебству, но настоящая магия – все равно сильнее.

Так что попавшим в ловушку пассажирам придется некоторое время провести в темноте и ужасе, пока либо администрация не заметит, что один лифт застрял, или же пока заклинание не рассеется, и это, может быть, станет для этих людей одним из самых впечатляющих воспоминаний за многие годы. Отличная шутка, что и говорить.

***

Так уж устроен мир, что работа на дядю Сэма, равно как и на любого другого 'дядю', приносит гораздо меньше прибыли, нежели работа на себя. Фрэнк Лейбер пришел к пониманию этого всего через три года службы. Вначале два года в ФБР, затем талантливого агента переманили большей зарплатой в центральное разведывательное управление. Всего за год Лейбер провел три операции, связанные с поиском разных людей, преуспев там, где до него потерпели фиаско коллеги с гораздо большим опытом. Поневоле окунувшись в мир промышленного шпионажа, наркотиков, торговли живым товаром, он, можно сказать, своими руками пощупал колоссальные средства, которые крутятся в теневом бизнесе. Конечно, это любому индюку и так понятно, но одно дело – понимать, совсем другое – увидеть собственными глазами багажник машины, доверху набитый пачками денег.

На самом деле, Лейбер никогда не был жадным до денег, а до грязных денег, из-за которых можно лишиться всего, включая свою жизнь – тем более. И с пути праведного, если разобраться не свернул. Просто так вышло, что двинулся параллельной дорогой.

Позвонил ему как-то бывший одноклассник и почти сразу, не тратя время на обычное 'привет, как поживаешь?', полюбопытствовал, не желает ли Фрэнк своими профессиональными навыками срубить бабла. Ничего криминального, боже упаси, просто у одного босса, крупной шишки, случилась ссора с семнадцатилетним сыном, вот и свалил пацан из дому в неизвестном направлении. Папаша, само собой, раскаялся, и рад бы извиниться, подкрепив извинения новой тачкой, яхтой или как там принято у богатых, да вначале поди ж отыщи.

Лейбер лишь плечами пожал: а отчего бы и нет, если платят хорошо?

Папаша-толстосум его не обидел, не торгуясь отслюнявил десять косарей на расходы, за выполненную работу вручил чек на сто тысяч и моментально потерял к сыщику интерес, торопясь на встречу с сыном. Пацана, кстати, искать долго не пришлось, уже на второй день, потратив всего пятьсот баксов, Фрэнк нашел его съемную квартиру в убогой меблирашке.

– Фрэнки, ты же Шерлок Холмс настоящий, – сказал ему потом приятель, – в этой трущобе его, сына мультимиллионера, точно никто бы не то, что не нашел – даже не додумался искать.

– Да ладно тебе, все-то и делов было, что понять образ мышления разыскиваемого, – отмахнулся Лейбер, но мысль на ус намотал.

Позже, обналичивая чек, он внезапно подумал, что эти сто десять тысяч для человека вроде его клиента – не деньги. Даже не мелочишка, а вообще не деньги. А талантливый профи зарабатывает двести тысяч в год с месячным оплачиваемым отпуском. Не то чтоб Лейберу не хватало – напротив, двести косых в год его, человека с весьма скромными запросами, вполне устраивали. Но работать полгода или два дня за одни и те же деньги – разница колоссальная. Так почему он должен работать полгода?!

В тот же день вечером он пригласил одноклассника, так шикарно подкинувшего ему прибыльное дело, вместе с его женой в ресторан и как бы между прочим намекнул, что впредь будет отстегивать двадцать процентов с дохода за каждую такую работенку.

И дальше пошло-поехало. Лейбер уволился из ЦРУ и занялся частным сыском, даже не открывая свое агентство. Зачем? Репутацию сыскаря, за большой гонорар способного найти человека, живого или мертвого, где бы он ни был, Фрэнк наработал быстро, в довесок приобретя вкус к легким, с его точки зрения, деньгам и хорошей жизни, покупаемой на эти деньги. Транжирой он никогда не был, в излишествах не нуждался, во все тяжкие не пускался – но если есть деньги, почему бы не брать от жизни лучшее? Одежда неброская – необходимость профессии – но сшита только хорошим портным. Машина неприметная, но хорошая и с форсированным движком. Жить во время 'командировок' – только в хорошем отеле, питаться, само собой, только в хороших ресторанах.

Правда, с девушкой Лейбер расстался. Вполне закономерно, что мужчины с высоким статусом, проще говоря – с деньгами, выбирают женщин соответствующего качества. Бывшая пассия, в принципе, была ничем не плоха, он даже подумывал о женитьбе, но... Кто станет покупать 'форд', если доходы позволяют ездить на 'бентли'? Так и с женщинами. Фрэнк Лейбер очень быстро, почти внезапно поднял свои возможности и свой статус, а бывшая, увы, не смогла ни отрастить натуральную грудь четвертого размера, ни изменить внешность на модельную, ни повысить свой статус другими способами. Так и осталась менеджером нижнего звена, в меру умной, обычной внешности. И тут уж ничего не попишешь.

Разумеется, Лейбер всегда прекрасно понимал, что других выдающихся достоинств, кроме высокого интеллекта, детективного таланта и денег, которые они ему приносят, у него все же нет, а значит, как ни крути, но красивых женщин в нем всегда будут привлекать деньги. Лейбер принял это как данность. Оно даже проще: не надо тратить время на ухаживания, отношения и так далее. Недаром говорят, что разница между свиданием с девушкой и вызовом ночной бабочки – в честности: путаны честнее. Рыночные отношения, 'ты мне – я тебе'. Или, в данном случае, 'я тебе – я тебя'. Плюс довесок в виде возможности менять женщин без каких-либо осложнений. Разнообразие – это всегда хорошо.

И такая жизнь Лейбера вполне устраивала. Правда, в тридцать пять лет у него все еще нет семьи, зато имеется большой счет в банке, вилла в Майами и записная книжка с телефонами женщин, о ночи с которыми подавляющее большинство мужчин может только мечтать.

Что нравилось особо – так это чистота работы. Ведь Лейбер не делает ничего противозаконного, просто ищет людей по просьбам других людей. Нередко приходится искать украденное или пропавшее имущество: он успешно находил картины и автомобили. Опять же, ничего незаконного. А если клиент собирается сделать с искомым человеком что-то нехорошее – ну так Фрэнк Лейбер тут при чем?

И вот теперь – работенка, самая странная из всех и самая высокооплачиваемая. Десять миллионов долларов... С таким состоянием можно завязать с работой навсегда. Сложность только одна: дон Хосе требует найти несуществующее. С другой стороны, аванс – двести пятьдесят тысяч долларов – уже у Лейбера. А значит – никаких шуток. Да, он не верил в эльфов раньше – но теперь должен поверить, потому что ему за это платят. За то, что поверит и найдет.

Сыщик взялся за дело основательно. Спешить некуда, ведь и так прошло пятнадцать лет. Первым делом он провел эксперимент. Вырезал из видеозаписи фрагмент, где эльф говорит со своими пленителями, а затем его обливают водой, убрал звук, после чего показал в виде прикола двум десяткам знакомых. Результат оказался впечатляющим: абсолютно все зрители обращали внимание на странную внешность привязанного человека – только человека ли? – лишь после того, как его окатывали из ведра.

Лейбер связался со старым знакомым из ФБР, психологом-криминалистом, и показал видео ему тоже.

– Марк, вот скажи мне. Если я вымажу рожу серой краской, одену контактные линзы, белый парик и накладные уши, есть ли возможность пройтись в таком виде по улице, чтобы никто не обратил на меня внимания?

Психолог покачал головой:

– Понятия не имею, как такое возможно. Ты смотрел свою видеозапись на предмет двадцать пятого кадра?

Лейбер, конечно же, смотрел. Нет там никакого двадцать пятого кадра даже близко. Но разговор натолкнул на идею. Он вырезал один кадр из фрагмента до обливания и показал трем десяткам знакомых с шутливым вопросом 'угадай, из какого фильма кадр'. И если половина опрошенных просто пожимала плечами, до другая половина отвечала что-то вроде 'какой-то боевик, наверное'. Ни один не задал вопроса о странной внешности человека на стуле, ни один не предположил, что это фильм про эльфов или вампиров.

Постепенно Лейбер всерьез поверил, что речь идет о чем-то, выходящем за рамки обычного и объяснимого. Дроу? Вся информация, которую он может найти по эльфам – исключительно вымышленная, ведь эльфы – вымышленные существа. Но если некий человек или не-человек идеально соответствует описанию дроу да еще и колдует, скрывая свою внешность и делая другие труднообъяснимые вещи, то почему бы не предположить, что и прочие сказочные особенности могут иметь место? Ну а кому знать об этом все, как не ролевику?

Лейбер достал телефон и набрал номер бывшего коллеги по службе в ФБР.

– Хелло? Джим? Здорово, давно не виделись. Это Фрэнк.

– Лейбер? Здорово. Как, сделал уже карьеру в ЦРУ?