355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Пекальчук » Живые и мертвые » Текст книги (страница 7)
Живые и мертвые
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 17:27

Текст книги "Живые и мертвые"


Автор книги: Владимир Пекальчук



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Старательно пытаясь смотреть в сторону, вампир вытер с груди девушки уже частично свернувшуюся и подсохшую кровь, не прикоснувшись к ее коже пальцами. Хотя отчаянная попытка соблюсти остатки приличия в такой ситуации, должно быть, выглядит со стороны крайне гротескно.

Клинок мандалы оставил в теле тонкий продолговатый прокол в два пальца, пройдя чуть правее левой груди сквозь грудную клетку прямо в центр сердца. Наверняка перебито ребро, или надсечена пара их… Хотя ребра – сущий пустяк для заклинания, способного восстановить целостность сердца… Наверное, пустяк.

– Готово, – сказал Зерван. Теперь главное не обращать внимания на желание врезать Баху в челюсть, когда он коснется груди Каттэйлы пальцами.

Но маг достал кисточку и принялся вычерчивать руны ею, макая в колбу со странной зеленоватой жидкостью. Вскоре на теле появились четыре странные руны, слегка фосфоресцирующие. Затем Бах посыпал их черным порошком, взял еще одну колбу непонятно с чем и, открыв рот девушки, влил туда две мерные ложечки. Еще одна колба ушла на рисование рун на каменном столе вокруг тела.

Вампир созерцал все это молча, уже ничего не спрашивая. Какая, ко всем святым и проклятым, разница, что во всех этих колбах?! Лишь бы получилось, и тогда компоненты не будут иметь значения. И если не получится, все это вообще не будет стоить выеденного яйца.

– Готово. Итак, я сейчас начну читать заклинание. Вы должны встать рядом с телом и положить левую руку на лоб, правую на живот. Когда я начну произносить слова, представьте себе, что вы – сосуд, наполненный жизненной силой. И эта жизненная сила перетекает из вас в нее. Мысленно вы должны звать ее по имени… вы же знаете ее имя, не так ли? – с беспокойством уточнил маг.

– Я знаю имя, которым она представилась, – мрачно ответил Зерван, – учитывая, что она оказалась разбойницей, нет никакой гарантии, что это ее настоящее имя.

– Вот это уже не очень хорошо, – Бах покачал головой, – но особых вариантов у нас нету. Словом, старайтесь мысленно звать ее так, словно хотите докричаться до Серых Равнин. Да, я понимаю, что вы плохо все это представляете, я тоже. Но ничего другого нам не остается… Вы готовы?

– Готов, – ответил вампир, занимая указанное место у лабораторного стола.

Осторожно он прикоснулся к остывшей коже и подумал, что если все сработает, то просто незачем будет посвящать Каттэйлу во все эти подробности. Хотя если девушка возьмет да откроет глаза прямо во время чтения заклинания… Будет конфуз. Но она, разумеется, должна будет понять, что при иных обстоятельствах Зерван ничего такого себе бы не позволил.

Внезапно вампир поймал себя на мысли, что уже думает о Каттэйле как о живой, и понадеялся, что это добрый знак. И в этот момент Бах начал читать заклинание. Зерван унял волнение и попытался представить себе, как его собственная жизненная энергия плавно струится по его жилам, просачивается через поры кожи и через них же впитывается в тело Каттэйлы. Какой она была бы, эта самая жизненная сила, будь она жидкостью? Холодной и освежающей? Горячей и согревающей? Вампир не знал. Возможно, во времена первейшего из эльфийских народов вампиры-эльфы знали, как это делается. Или, по крайней мере, было кому подсказать им. Но безымянный древний маг, старательно вписав в свою книгу рецепт воскрешения, ограничился лишь общим упоминанием о том, что надлежит делать восемнадцатому компоненту. Так что он, Зерван, попросту оставлен наедине со своими верой, надеждой и желанием сделать что угодно, лишь бы не ошибиться. Ах да… звать Каттэйлу по имени, пытаясь докричаться до Серых Равнин, если они есть, эти равнины. И вампир завопил, безмолвно и отчаянно, надеясь, что его мысленный зов достигнет души, так глупо расставшейся с телом.

Бах, тщательно выговаривая слова, не несущие никакого смыслового значения, но обладающие способностью повелевать таинственными магическими силами, читал строчку за строчкой, для уверенности водя по тексту пальцем, хотя четкость, с которой он произносил длиннющую формулу, указывала на многочисленные упражнения. Наверняка мастер магических наук, готовясь, возможно, к величайшему свершению своей жизни, репетировал чтение сотни раз в ожидании удачного для него стечения обстоятельств. В конце концов, не каждый день получаешь в свое распоряжение такую редкую пару, как вампир и по ошибке убитая им молодая женщина.

Так прошла минута, показавшаяся вампиру вечностью, и он уже начал отчаиваться, когда вдруг слой бурой жижи, образовавшейся от посыпания рисованных рун порошком, начал вздуваться пузырями, а от рисунка, начертанного магическим мелком на столе и позже обновленного странной жидкостью, стал подниматься синеватый дымок. Послышалось тихое клокотание.

Зерван прислушался, пытаясь понять, откуда оно доносится, и с ужасом понял, что из чуть приоткрытого рта Каттэйлы. Казалось, жидкость, влитая туда магом, начала закипать, а в душе вампира стремительно нарастало подозрение. Отстраниться от стола, перепрыгнуть через эту каменную плиту, схватить окаянного мага за горло и громогласно потребовать объяснений… нет. Нельзя прерывать процесс, если есть хоть какой-то шанс, то он единственный. А если Бах обманул его и сейчас творит какое-то совершенно иное заклинание, то заставить его ответить можно будет и чуть попозже, а сейчас нельзя позволить даже самым лютым подозрениям отнять у Каттэйлы ее крохотный, призрачный шанс… И стоило Зервану подумать об этом, как его ноги налились свинцом и колени начали подгибаться. Его сила просто вытекала из него, словно кровь из проткнутого тела.

Нечто подобное Зерван испытал в своей жизни лишь один раз, столкнувшись со сворой бхутов. И с тех пор не знал более кошмарного чувства, ибо даже чудовищная удушающая хватка дня по сравнению с этим – ничто.

Для вампира, равно как и для любого иного хоть чуточку мистического существа, нет страшней врага из плоти и крови, чем бхут, уродливый карлик-трупоед. Несмотря на внушительные зубы и непропорционально длинные когтистые руки, бхут не представляет особой опасности для вооруженного человека: рост не тот, да и силушки маловато, ни дать ни взять цирковой уродец. Вот только если б не его ужасная аура, рассеивающая любую мистику… Даже сильнейшие маги слабеют в его присутствии, а вампиры, баньши, оборотни и даже демоны, изредка забредающие из иных миров, страшатся бхутов словно огня.

Много лет назад Зервану встретилась на пути стая голодных трупоедов, и он до сих пор не очень-то и понимал, как смог выйти из той схватки победителем. Выжатый словно лимон, напрочь лишенный сил, наполовину ослепший от застилающей глаза тьмы, стоял тогда вампир, окруженный телами изрубленных уродцев, пальцы уже не могли удержать рукоять мандалы, ноги подгибались, сердце пыталось выскочить из груди. И полная опустошенность внутри, словно проткнули Зервана насквозь, выпустив из него кровь, потроха, силу и саму душу…

И вот теперь, стремительно ослабевая, вампир понял, что попался в хитрую ловушку чародея. Дымок, поднимающийся от каменной плиты, содержит в себе вытяжку из крови бхута, самый опасный для ночного охотника яд, и очень скоро превратит Зервана в безвольно лежащее на полу тело.

Глава 6
Когда судьба смеется

Королю Тааркэйду не спалось. Время для сна – спокойного сна – наступит чуть позже, когда он станет настоящим королем своей страны либо когда обретет вечный покой в попытке стать им.

На ночь глядя прибыл под личиной торговца овощами посол из Туманного Леса: пятеро Светлейших из шести согласились. Список их условий, впрочем, был мало того что длинным, так еще и отдельные пункты, скажем так, будет трудно объяснить простолюду. Одно лишь требование запретить охоту на баньши чего стоит. Пример, поданный Реннаром, королем Витарна, оказался заразителен, и теперь эльфы из восточного Туманного Леса требуют последовать ему, прекрасно понимая, что в общем-то держат монархов Эренгарда за горло. Тааркэйд готов был прозакладывать свои королевские штаны против портков последнего землекопа, что и эльфы Леса Песен, расположившегося на севере, потребуют того же, если, конечно, вообще согласятся. Хотя какое там «если», когда еще длинноухим выпадал такой шанс содрать с людей три шкуры?!

Молодой король, сидя на балконе, в задумчивости потягивал сладкое вино и глядел в небо, усыпанное сверкающими звездами, словно черный бархатный камзол – самоцветами. Тааркэйд сам не верил себе, ведь, казалось, только вчера он ухватился за единственный шанс унести ноги с родины, где долгая жизнь ему светила не больше, чем корона… и вот через совсем короткий промежуток времени он ввязывается в точно такую же борьбу, от которой сбежал ранее. Хотя тут-то как раз все понятно, дома он был один среди волков, а тут у него есть Леннара, готовая разделить с ним борьбу, судьбу и корону, если они победят в этой борьбе.

Тааркэйд залпом допил вино и поклялся себе, что победит. Он должен. Если не ради себя, то хотя бы ради Леннары. Совет Благородных, прибравший к рукам то, что им не принадлежит, поплатится за свою дерзость.

Король презрительно хмыкнул, вспомнив о дворянстве Эренгарда. Да уж, благородство – это слово, большинству из них непонятное. Куда делись те, кто всего семь или восемь десятилетий назад возвели страну на пик могущества? Где они, да Гилберы, да Вилмоты, ап Раймоны? Где такие, как ан Дэймеры, вышвырнувшие орду варваров силами всего двух тысяч воинов? Где люди вроде Вергана да Ксанкара, стоявшего насмерть с горсткой бойцов против полчищ обнаглевшего телмарского короля или его сына, защитившего стратегически важный мост от орков и спасшего целую армию, отходящую после безуспешного сражения с зеленокожими в конце Первой орочьей войны? Где теперь Дэги, Фаэнвиты, Броуки и весь цвет рыцарства былых времен? Увы, история Эренгарда, пестревшая прославленными именами и великими подвигами, закончилась, и все эти люди сами стали историей, образцом того, каким должен быть настоящий рыцарь и слуга короля. Только и остались в Эренгарде что ан Кранмеры, верные долгу и присяге… но и они, старый барон и его дети, уже сила, ведь у врага таких достойных людей вообще нету.

Конечно, найдутся еще храбрецы из нищего безземельного дворянства, которые рискнут поставить на кон свои головы в надежде вознестись из грязи в князи, однако их может оказаться недостаточно. Уж больно силы неравны.

Тааркэйд вздохнул, поставил бокал на столик и направился в опочивальню, попутно удивившись, как быстро он начал считать Эренгард своей родиной. Как бы там ни было, обратного пути нет. Он-то есть, конечно, можно просто забыть обо всем и довольствоваться ролью королька на веревочках, да только ни ему, ни Леннаре это не подходит. Пусть неравна борьба – тем сильнее будет фактор неожиданности. К тому же, если боги смилостивятся и Рольф не подкачает, Тааркэйд малость подравняет расклад таким союзником, что у Совета во главе с герцогом Кромбаром волосы дыбом встанут.

У двери, за которой уже видела третий сон Леннара, на невысоком стуле застыл, обняв свою алебарду, безмолвный дроу в закрытом шлеме. Разумеется, он даже не подумал встать при виде короля или отворить перед ним дверь. Каков наглец. Ну да ладно, не считает своего законного повелителя стоящим внимания – и Нергал с ним. Старым слугам, в конце концов, позволено многое, хотя бы просто потому, что прямо сейчас Тааркэйд будет сладко спать, не опасаясь заговорщиков: мимо такого стражника, как этот бессловесный темный эльф, не пройти никому.

* * *

Зерван с хрипом втянул воздух, уперся отяжелевшими руками в край каменного стола и вперил горящий взгляд в Баха, готовясь к броску. Сейчас этот чародей на своей шкуре узнает, каково это – иметь дело со старыми вампирами. Он думает, Зерван в ловушке… наивный. Сейчас лаборатория сама станет для магистра смертельной ловушкой, а он и не подозревает об этом, глядя в записи и сосредоточенно читая заклинание…

На секунду вампир задержался с прыжком, пытаясь понять, зачем продолжать ломать комедию, если предполагаемая жертва уже отравлена, а в следующий миг тело Каттэйлы на столе выгнулось дугой и принялось извиваться, словно в агонии.

– Держите ее! – завопил маг.

Зерван повиновался и навалился на Каттэйлу, но попытка не удалась: хрупкая рука уперлась ему в грудь и толкнула. Вампир почувствовал, что опоры под ногами больше нет. Он упал, кувыркнулся через голову и приложился ею же о шкаф. Сквозь звон в ушах пришло понимание того, что заклинание Первородных эльфов сработало, а слабость оказалась всего лишь результатом перетекания жизненной силы, или как это называется, в девушку.

Каттэйла, извиваясь на лабораторном столе, с еще большей легкостью оттолкнула от себя мага, попытавшегося помочь вампиру, и внезапно затихла. Зерван увидел, как ее грудь поднялась и опустилась. И еще, и еще. Девушка дышала.

Бах, поднявшись, короткое мгновение смотрел на нее, затем внезапно завопил не своим голосом и принялся прыгать по лаборатории, словно умалишенный:

– Получилось! Получилось! У меня получилось!! У меня получилось, получилось, получилось!!!

Он бегал, подпрыгивал, размахивал руками, не замечая, что сбрасывает со стеллажей емкости с ценнейшими ингредиентами и топчется по рассыпанным листам с записями, твердя всего одно слово:

– Получилось! Получилось! Получилось!

Вампир с трудом поднялся на ноги, доковылял до стола и не поверил свои глазам: от смертельной раны остался только свежий рубец. Бледная кожа медленно розовела, словно смерть все еще не желала отпускать добычу, вырванную не то что из пасти – из желудка, можно сказать.

Он взял со скамьи свой плащ и укутал Каттэйлу, затем приложил пальцы к шее. Никакого сомнения, сердце бьется, слабо и часто, но со все нарастающей силой. У Максимилиана Баха, бездарного мага, действительно получилось то, о чем не могли мечтать и сильнейшие чародеи.

Зерван подошел к магу, бесцеремонно схватил его за рубашку и залепил оплеуху, приводя в чувство. Тот мотнул головой, моргнул и умолк.

– Ох, я, кажется, чрезмерно обрадовался, – сказал Бах через секунду.

– Да ничего. Я тоже обрадовался, просто у меня нет сил прыгать и кричать, – криво улыбнулся вампир, – у вас, кажется, и правда получилось. Только теперь ей нужен лекарь, она очень слаба, да и глаза почему-то не открывает! Вы не дочитали заклинание!

Маг поскреб затылок:

– По правде сказать, там всего тридцать одна строчка, я читал их по кругу, согласно инструкции, до получения результата. А что слаба… ну так откачанный утопленник тоже, знаете ли, не сразу в пляс пускается! Так, давайте-ка разместим ее в комнате для гостей.

Вампир кивнул, осторожно поднял девушку на руки и двинулся за магом, превозмогая сильную слабость во всем теле. А старый мажордом, стоявший за дверью лаборатории все это время, смотрел им вслед круглыми глазами, видимо, такого бурного ликования от своего хозяина он не ожидал.

Бах отвел вампира на второй этаж и открыл одну из дверей.

– Вот сюда. Кладите на кровать, а я принесу нашатырь.

Зерван осторожно уложил Каттэйлу, подоткнул плащ и уселся за стоящий рядом стол, устало уронив голову на руки. Все это так невероятно. Подумать только, вернуть покойника к жизни! И хотя вампир с самого начала почему-то питал прямо-таки необычайную и чрезмерно наивную надежду, все равно теперь, когда это свершилось, боялся верить глазам, ушам и рассудку. Надо же, воскрешение умерших, выходит, немногим сложнее откачивания утопшего! Невозможно, нереально, неосуществимо! Но Каттэйла продолжала дышать, доказывая обратное. Что ж, осталось только привести ее в сознание и убедиться, что с ней все в порядке… насколько, конечно, может быть в порядке человек, прошедший через смерть и воскрешение.

Тут появился Бах с флакончиком. Зерван отобрал у него нашатырь, отвинтил колпачок и поднес к лицу девушки. Долгую минуту не происходило ничего, затем прелестный носик сморщился, Каттэйла чихнула и открыла глаза. Мгновение она глядела в потолок, моргая, затем сфокусировала взгляд на вампире.

– Где я? Сэр Зерван? Вы что тут делаете?! Как я тут?..

Зерван слушал ее голос, ослабевший, но такой приятный, и не замечал, как его губы растягиваются в усталой, счастливой улыбке.

– Вот теперь я, пожалуй, выпью, – сказал Бах сам себе и вышел, бросив: – Найдете меня на кухне, если что. Может быть, к тому времени я еще буду вменяем…

Каттэйла попыталась встать, однако силы еще не вернулись к ней. Вампир осторожно, но настойчиво уложил ее обратно и снова сел на стул.

– Так вы ничего не помните?

Она растерянно моргнула:

– В том и дело, что помню… Где вы меня нашли?

– Там же, где вы и ваши компаньоны напали на меня.

– Так это были вы?! – опешила девушка. – Я вас не узнала!

– Я вас тоже, по причине слепоты.

Каттэйла умолкла, переводя дыхание.

– Я серьезно ранена? – спросила она.

– Нет, полагаю.

Вампир увидел, как девушка ощупывает себя под его плащом, пытаясь найти рану или повязку. На миг ее глаза расширились: то ли найдя лишь рубец, то ли оттого, что обнаружила свою одежду расстегнутой.

– Нам с мастером Бахом, моим попутчиком, пришлось оказать вам помощь, – поспешно объяснил Зерван, – он, к счастью, маг…

– Я знаю, что он маг, – вяло ответила Каттэйла, – а что с моими…

– Они погибли.

На несколько минут воцарилось неловкое молчание, затем вампир спросил:

– Как вы себя чувствуете?

– Неплохо для человека, получившего удар в область сердца. Не знала только, что Бах смыслит что-то во врачевании. Он, вообще говоря, довольно бездарен.

Вампир только приподнял бровь. Видимо, Каттэйла узнала о маге больше, чем обычно узнают разбойники о своей предполагаемой жертве, если, конечно, вообще утруждают себя этим.

Девушка перевела дыхание, разговор утомлял ее, ослабевшую от смерти и последующего воскрешения.

– Как неудачно все получилось, – наконец печально вздохнула она, – и надо ж было вам, сэр Зерван, выбрать ту же дорогу… А я не узнала вас, и мои спутники погибли… Везение не могло продолжаться вечно.

– Я не выбирал, – медленно ответил вампир, – Бах нанял меня. Он опасался нападения, как видно, не зря. А ваши спутники… их судьба вполне закономерна, все разбойники заканчивают так, кто-то раньше, кто-то позже. Вы едва не последовали за ними, просто повезло, что маг… оказался под рукой.

– Вы не разбойников убили, – бесцветным голосом сказала девушка, – а двух достойных людей… Но это, конечно, не ваша вина.

Вампир ничего не ответил. Для разговоров время еще будет, а сейчас они оба крайне измотаны.

– Вам не помешает отдохнуть, – сказал он, – да и мне тоже. Я буду в соседней комнате, просто постучите в стену, если что.

– Вы… сердитесь на меня, сэр Зерван?

Он остановился в дверях:

– Нет. Ваша смерть очень опечалила бы меня. Спокойного сна, Каттэйла.

* * *

Зерван открыл глаза и несколько мгновений бездумно глядел в потолок. Затем повернул голову и убедился, что между окном и занавеской не просачивается свет. Значит, снова ночь. Ритуал проведен утром, выходит, он проспал день полностью и еще кусок ночи. Ничего удивительного, впрочем.

Вампир сел на кровати и похрустел шейными позвонками. Дикая ломота во всем теле, словно у раба после трудового дня в каменоломне. Опять же удивляться нечему.

Он принялся одеваться, сокрушаясь, до чего стал беспечным. Дрыхнуть без задних ног в доме незнакомого человека, будучи совершенно обессиленным… С таким же успехом можно выйти днем на людную площадь и завопить: «Я вампир, скорее несите колья и разводите огонь!»

Но в дверь никто не ломился, шума толпы в коридоре не слышно. Кажется, никто не торопится волочь Зервана на костер – и на том спасибо, похоже, Бах заслуживает доверия.

Вампир застегнул пряжки на дорожных сапогах из мягкой кожи, нацепил пояс с метательными ножами и мандалой и вышел из комнаты, поклявшись себе, что такую беспечность он проявил в последний раз, иначе полсотни лет до пробуждения Таэль ему нипочем не протянуть.

Каттэйла все еще спала: ей пришлось и того хуже. Зерван осторожно прикрыл дверь, отправился искать мага и тотчас же наткнулся на Суафа.

– Где хозяин? – медленно и внятно спросил вампир.

Слуга несколько секунд бессмысленно пялился на него, затем наморщил лоб, подумал и указал рукой в дальний конец коридора. Зерван отправился туда, вошел в нужную дверь и оказался в библиотеке.

Бах находился тут, среди своих книг, лежащих на столах и стульях. Толстенные фолианты лежали везде, даже на полу, раскрытые в разных местах. Сам маг обложился тремя томами сразу, и по его всклокоченной шевелюре и покрасневшим глазам вампир понял: магистр магических наук провел бессонный день, несмотря на то что минувшие день и ночь тоже не спал.

– Доброй ночи, – поздоровался Зерван и заметил: – Неважно выглядите, мастер Бах. Вам не приходило в голову немного отдохнуть?

– Да я привычен к напряженной работе, – отмахнулся тот. – Вы сами-то как? И как наша, хм, пациентка?

– Много лучше, чем утром, и я и она. – Вампир поморщился, унюхав легкий запах перегара.

– Это превосходно. Мой триумф, полагаю, можно считать почти абсолютным.

– Почти? – насторожился Зерван.

– Ну да. Пока я не пойму хотя бы приблизительно, как это работает, – мне не то что жизни спокойной не будет, я даже помереть не смогу по-человечески.

– А не все ли равно? Заклинание работает, вы можете его продать, попутно вписав свое имя в анналы истории магии…

– Нет, Маэнэмма свидетельница, не все равно! – возмутился Бах. – Я не делец от магии, как вам, возможно, показалось! Я маг, пусть бездарный, но до мозга костей! Я ученый! И я хочу понять, как этоработает! Не ради денег, не ради славы – я просто хочу понимать! Знать больше, понять еще одну тайну природы! Знание ради знания! Потому что любое знание – уже сокровище! Хотя кому я это объясняю…

– Да нет, тут мы с вами схожи. Вы даже напоминаете мне кое-кого…

– Кого же?

Вампир прикусил язык. Не рассказывать же магу о Древнем, обитающем в ванне с живительной жидкостью в глубине горного массива Зирааверд.

– Одного мудреца, как-то раз очень мне помогшего, – уклончиво ответил Зерван. – Он тоже считает, что знание – сокровище само по себе. Только мудрец этот еще и любит этими сокровищами делиться. Безвозмездно. Правда, как раз магия – единственная наука, в которой он несведущ.

– Жаль. Может быть, как-нибудь меня познакомите с ним?

– Может быть. Я, собственно, вот зачем заглянул. Вы точно уверены, что все прошло как надо? Мне не дает покоя та легкость, с которой Каттэйла нас пораскидывала. Вы еще ладно, а я-то куда побольше да потяжелее буду.

– Полагаю, избыток жизненной силы, эдакая агония наоборот. Я тут немного порылся в книгах, и некоторые гипотезы у меня уже есть… Сам механизм примерно таков. Все ингредиенты, которые были использованы, ну кроме вас, встречаются в очень многих исцеляющих заклинаниях… Да что там во многих – во всех. Нет ни единого целительного ритуала, где не был бы использован хоть один компонент из тех семнадцати, что и в нашем случае.

Вампир навострил уши. Информация для него в общем-то бесполезная, но все равно любопытно. В конце концов, что, если не врожденное любопытство, привело его год назад в катакомбы Древних на встречу с Учителем, как и во множество других мест, где он успел побывать за свою жизнь?

– Это, я бы сказал, не совпадение, а закономерность – притом без исключений, – разглагольствовал тем временем Бах, – налицо сходство ритуала воскрешения с менее загадочными заклинаниями. Потому мое мнение таково, что суть процесса сводится по большому счету к исцелению тела… но, в отличие от других ритуалов, мертвого, а не живого. Именно потому и нужен сторонний источник жизненной силы, то есть вы. Вампиры куда живучее простых людей, и потому вашей жизненной энергии хватило на двоих, так сказать.

– Звучит разумно, – согласился Зерван, – сходство с откачиванием утопленника полное. Устраняем причину смерти, и человек снова оживает…

– Абсолютно верно, – кивнул Бах.

– Но только зачем тогда звать душу покойника? Утопленников откачивают без подобных хитростей.

Маг поскреб подбородок:

– Вот на этот вопрос я и искал ответ. И полагаю, нашел. Душа привязана к телу до тех пор, пока тело цело. Разрушаем тело – освобождаем душу. Так вот. Когда человек захлебнулся, тело остается целым и способным к жизни, стоит лишь убрать из легких воду и заставить дышать, а сердце – биться. Душа все это время остается в теле – до тех пор, пока тело не начнет разрушаться от разложения. Утопленник, скажем так, умирает не в момент, когда захлебывается, а чуть позже, и вот эти несколько минут между вдохом воды и тем рубежом, когда откачать уже невозможно, он еще не мертв, хоть и не жив. Поэтому его можно успеть вернуть к жизни и без магии. А вот в нашем случае мы имели поврежденное тело, неживое и без души… Вот потому-то и требовалось вернуть душу обратно, в противном случае мы, вероятно, получили бы в итоге неповрежденное, исцеленное тело, как в случае с утопцем, но без души. А если души нет – сами понимаете. Человек минус душа равно труп. Целый, но труп. Я бы даже сказал, живой труп. Не оживший мертвец, а живой труп. Полагаю, это была бы интересная тема для некромантов…

– Да к йоклол некромантов. Стало быть, Каттэйла все равно что и не умирала вовсе?

Маг заметно скис, и вампир почуял неладное.

– Боюсь, что не все так хорошо. Ритуал несовершенен сам по себе. Я тут как следует посидел со словарем и перевел примечания автора этой книги. Первое последствие, возможное, заключается в том, что душа изменится, побывав на Серых Равнинах или где-то там. Воскрешаемый может просто сойти с ума, к примеру. У нас этого, похоже, не наблюдается. И второе… Дело в том, что в процессе призыва души образуется сильная связь между душами зовущего и призываемого. Проще говоря, душа девушки теперь привязана к вашей.

– Звучит как-то нехорошо.

– Оно и есть нехорошо. Из написанного вытекает, что связь эта сильнее, чем связь ее души с телом.

– Ну и что из этого? Какие будут последствия?!

– Никаких… пока вы рядом. Но если вы удалитесь на некоторое расстояние друг от друга, ее душа покинет свое тело и устремится к вам. Каттэйла умрет, а у вас появится персональный призрак. Вообще, вам бы следовало расспросить какого-нибудь некроманта, я ведь по душам не особый знаток…

Вампир прислонился к дверному косяку, ошалело моргая и пытаясь осмыслить, в каком дрянном положении оказался.

– Постойте! Как это – привязана? Разве душу можно привязать?!

– Разумеется. Слыхали про ревенантов? Это мертвое тело, к которому привязана его же душа. Разумеется, подобная практика запрещена даже там, где некромантия как ветвь магических наук разрешена, ибо это, прямо скажем, противоестественно, богопротивно и бесчеловечно. Приведу еще пример. Что есть привидение? Это душа, которая по каким-либо причинам превозмогла зов Послежизни и осталась в нашем мире. Это может быть незаконченное дело, проклятие, да множество причин есть. Душа, привязанная к чему-либо в нашем мире живых.

– Ладно, а как вы объясните засилье неупокоенных мертвецов в Мертвых горах? – пустил пробный шар вампир, пытаясь выяснить, насколько хорошо Бах разбирается в том, о чем говорит.

– Затрудняюсь сказать. Как считают многие некроманты, есть некая причина, мешающая покойникам в тех местах отправляться в Послежизнь. В этом случае душа остается в мертвом теле просто потому, что связь с трупом хоть и предельно слаба, но существует, и, если душу не увлекает за пределы мира живых зов Послежизни, она остается в мертвом теле. По крайней мере, пока тело не разрушится окончательно.

Вампир сник. Похоже, маг достаточно просвещен в данном вопросе. В отличие от него, сам Зерван точно знал, что именно мешает покойникам в Мертвых горах отправляться в мир иной. Таинственный артефакт неизвестного происхождения, укрытый в недрах горного кряжа, вот эта причина. Всего год назад солнечные эльфы, вымирающие и загнанные в угол, собирались с его помощью наводнить живыми мертвецами Эренгард и Монтейн… И именно Таэль была тем единственным магом, способным осуществить управление артефактом. Теперь она спит, напоенная «Слезами вечности», а Совет князей, лишившись последней надежды, был вынужден играть по правилам, навязанным ему Зерваном. И вот сейчас на левой стороне груди вампира татуировка клана Этиан, а по его следу идет Тальдира, княжна клана Веспайр и сильнейший боевой маг солнечного народа.

Зерван тряхнул головой. Чем дальше в лес, тем больше эльфов. Он, кажется, просто притягивает к себе неприятности. Сначала охотники Зиборна Битого, потом проклятая Тальдира, теперь это. Да уж, ближайшие пятьдесят лет обещают быть весьма нескучными… и, может быть, их будет поменьше, чем пятьдесят, если Зерван не перестанет черпать похлебку башмаком.

– А вы уверены, что в примечаниях написано именно это? В конце концов, эльфийский письменный еще сложнее устного, особенно с учетом того, что речь-то о языке Первородных, на котором уже не говорят несколько тысяч лет.

Бах покачал головой:

– Нынешний устный эльфов, возможно, имеет мало общего с языком Первородных. Однако письмена эльфов остались те же. Даже сейчас высшие эльфы, лесные и дроу говорят на трех крепко отличающихся наречиях, но письменный у всех один и тот же. Показательно, я бы сказал. Так что если не верите… – Маг открыл увесистый том в нужном месте и ткнул пальцем в письмена. – Вот оригинал текста. Вот рядом лежат два словаря – один по письменам высших, второй по письменам лесных. Переведите сами – и получите то же самое, что и я. Вот, взгляните, начиная с этой руны и до этой.

Вампир с кислым выражением лица заглянул в книгу. Витиеватые, изящные письмена первого эльфийского народа, аккуратно выведенные древним магом, совершенно ни о чем ему не говорили. Четыре строчки значков, обрекающих Каттэйлу на его, Зервана, компанию до конца жизни и, может быть, даже после нее.

Он махнул рукой:

– Не вижу смысла перепроверять ваш перевод. Скажите мне только одну вещь, мастер Бах. – Вампир вперил в мага горящий взгляд, ничего доброго не предвещающий. – Вы наперед знали об этом побочном эффекте, не так ли?

Бах выдержал этот взгляд:

– Отвечу вопросом на вопрос, сэр Зерван. Если бы вы наперед знали об этом эффекте, то отказались бы возвращать ее к жизни?

Вампир сжал зубы и ничего не ответил.

– Вот видите, – вздохнул маг, – ваш вопрос оказался риторическим. Ответ на него не имеет значения. Впрочем, я скажу больше. Этот ритуал – магия эльфов, рассчитанная на эльфов. Тот факт, что он оказался пригоден для людей, не дает никаких гарантий от самых непредсказуемых последствий.

Зерван, уже покидавший библиотеку, обернулся в дверях:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю