Текст книги "Живые и мертвые"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Бах открыл калитку и сделал приглашающий жест.

– Воры в гости не заглядывают? – поинтересовался Зерван.

Бах самодовольно хохотнул:

– Нет, разумеется. Кому охота заживо изжариться дремлющим огненным гейзером?!

Вампир окинул двор наметанным глазом. Все серо, лишь светлая фигура мага да тусклое остывающее тело Каттэйлы на руках. Нигде ни пятнышка, ни пульсации, ни любого иного проявления магии. Высокая чувствительность к магии и способность видеть ее глазами – один из многих даров вампиризма своей жертве. За свою затянувшуюся жизнь Зерван обошел сотни, если не тысячи, смертоносных магических ловушек и полагал, что вряд ли от него укроется даже самая искусная из них.

– Готов держать пари, во дворе нет ни одной магической ловушки.

– Ясное дело, – снисходительно откликнулся маг, – я же говорил вам, что я бездарь. Но я чуточку смыслю в алхимии. Немного серы, масла и еще кое-чего, все это перемешано и упрятано под плитой на дорожке, по которой мы сейчас идем. Ну и неприятный мне человек, местный сплетник, который туда наступил. Бедняга отделался диким перепугом и сожженным камзолом, но теперь весь город свято верит, что у меня кругом упрятаны магические огненные гейзеры, сжигающие воров и иногда по ошибке срабатывающие на посетителей… Вы понимаете меня, не так ли?

Зерван хмыкнул:

– Воистину, страх – лучшая защита.

– Вот именно. Ну а на крайний случай…

Они как раз дошли до входной двери, и маг постучал в нее висящим рядом молоточком. Минуту спустя заскрипел засов, дубовая створка, обитая металлом, открылась внутрь, и перед гостем предстал привратник – юноша ростом под два метра, с лицом, на которое наложила свою печать умственная неполноценность.

– Суаф, пусть отец готовит лабораторию и мелки принесет, – коротко распорядился Бах и, глядя ему вслед, обратился к вампиру: – Суаф способен схватить человека за шею и ноги и сломать о колено, словно палку. Хотя с вами у него номер не прошел бы, я думаю, но любому вору было бы крайне неразумно сюда влезать. Парень нем, но слух у него такой, что эльфы завидуют.

– Интересный выбор прислуги, – заметил вампир.

– Умный выбор, – парировал Бах, – парень без меня пропадет, до того он туп. Его отец слишком стар, чтобы пускаться в авантюры, и он надеется, что я позабочусь о Суафе, когда его не будет. По правде говоря, больше о нем некому заботиться. Другие маги боятся за свои секреты, прячут от слуг все что можно. А я сплю спокойно, зная, что моя прислуга меня не предаст. Один для этого слишком ограничен, другой слишком стар – и оба зависимы от меня. Я для них благодетель.

Бах оказался с хорошей хваткой, признал про себя вампир. Мизерный талант к магии в паре с недюжинным умом – сыну купца этого хватило, чтобы устроиться в жизни с удобством и достатком. Маги не боятся, что их караван разграбят, корабль утонет, товар испортится, деньги обесценятся. Просто живи и занимайся любимым делом – магией. А уж она-то своему адепту с голоду помереть не даст.

Бах зажег светильник и поманил вампира за собой. Они прошли по длинному мрачному коридору с кучей дверей и оказались в лаборатории. Несколько секунд спустя появился седой старик, наспех одетый, и молча поклонился.

– Так, вот и мой дворецкий, подготовка займет время… Положите ее вот сюда, – указал маг на каменный стол посреди зала, вампир молча выполнил распоряжение.

Мертвенная бледность только придала Каттэйле привлекательности. Есть нечто неуловимо прекрасное в спокойных лицах усопших. Смерть стирает с них тревогу, беспокойство, волнения. Вся мирская суета больше не касается того, чей дух отправился на Серые Равнины, в Послежизнь или куда там отправляются души умерших.

И этот чудовищный контраст спокойствия мертвого и скорби живых только подчеркивает весь ужас смерти.

Смерти не нужно бояться, по мнению одного философа. Ведь пока мы живы, ее нет, а когда приходит смерть, нас уже нет, так зачем бояться, если мы никогда не встретимся с нею? Вампир вспомнил это извращенное изречение и горько вздохнул. Со смертью встретиться можно, когда умирает кто-то, кто тебе дорог. Хотя тот древний философ, гедонист презренный, наверняка никого и не любил, кроме себя.

Пока мастер Бах давал указания своему управляющему, Зерван вглядывался в лицо Каттэйлы. Он, старый вампир, перевидал на своем веку немало смертей. Скольких сам убил – и не счесть. Но вот собственноручно убивать по ошибке тех, кому не желал смерти, еще не приходилось. А тут – женщина, пусть бандитка, но с первых же секунд очаровавшая Зервана, погибшая от его руки по нелепому стечению обстоятельств…

Или, может быть, это не случайность. Возможно, Судьба все же не отпустила свою непокорную жертву, не простила того, кто так дерзко обыграл ее на ее же собственном поле. Не удалось заставить убить свою возлюбленную – ну Каттэйла вместо Таэль… какой убогий и мелочный поступок для Ее Величества Судьбы. Если, конечно, именно она виновата в произошедшем.

Тем временем Бах закончил отдавать распоряжения и повернулся к вампиру:

– Ну вот, все будет готово через несколько часов. Мне требуется заняться кое-какими приготовлениями самому, а вас я могу пока разместить в комнате для гостей…

Зерван мрачно проводил старого слугу взглядом. Нет, разумеется, он и не ожидал, что Каттэйла воскреснет, как только окажется в обители мага-грамотея, но ожидание… ожидание в надежде и неизвестности – пытка. Несколько часов, необходимых Баху на подготовку ритуала, наверняка покажутся одними из самых долгих часов в жизни вампира.

– Нет. Я подожду тут.

– Как угодно. Перекусить не…

– Нет.

– Что-нибудь нужно?

– Нет.

Он уселся на скамью у стола, на котором в безмятежном спокойствии смерти застыла Каттэйла, положил рядом свой плащ и приготовился ждать с терпением, достойным камня.

Глава 5
Кто жив, кто мертв?

Ночная степь, такая знакомая и такая чужая. Те же звуки, шорохи, запахи, крики животных и птиц. Те же звезды над головой, те же тучи, те же луны. И все равно – чужая степь. Чужая сторона. Страна людей, не орков. Трава чуть выше и сочнее, чем пожухлая поросль, к которой так привыкли ноги, да грунт помягче, не каменистый, а влажный и податливый.

Такая знакомая степь, родная сестра-близняшка жаркой орочьей страны. Такая похожая и в то же время совсем другая: сходство только усиливает щемящую тоску. Ведь на родину уже не суждено вернуться тому, кто мертв. В чужом, враждебном краю найдет он свой конец и свое последнее пристанище. Вторую могилу, от которой не нашел сил отказаться. Где она будет? Может быть, в поле, может быть, у мощенной камнем дороги, может быть, у стен какого-нибудь города. Может быть, стервятники да шакалы растащат его кости. Но совершенно точно одно – там, на том месте, будет много, очень много вражеских трупов.

Приятная тяжесть в желудке придала новых сил. Жареного барашка умять – это не кусочками сушеного мяса питаться. Теперь бы еще найти место для хорошего отдыха, потому как вторгнуться в Телмар уставшим глупо. Конечно, хотелось бы, чтоб все эти муки закончились поскорее, но и к предкам явиться, сделав дело спустя рукава, воину не к лицу. Главное – есть цель и есть способ достижения ее. А мелкие неудобства вроде необходимости терять время на сон и еду можно и потерпеть.

Далеко впереди показалось большое разлогое дерево. Растущее посреди поля, такое же одинокое и отверженное, как и мертвый Сын Ветра посреди чужой степи. Лучше места для отдыха не придумать.

Он улегся у подножия степного исполина, подложив руку под голову, и задумчиво посмотрел в ночное небо сквозь крону. Интересно, приглядывает ли за ним старый гро-Бакхг, подумалось сквозь накатывающуюся дремоту.

Телмарские рабовладельцы появились как всегда нежданно, на этот раз их было особенно много. Впрочем, сыны Элкада предвидели это и приняли меры, благо шаман предсказал точно, откуда они придут. Знаешь, с какой стороны ждать врага, – можешь устроить засаду.

Арситар и его братья долгие часы неподвижно пролежали в воде у берега небольшой речушки, скрываясь в тине, и их терпение боги вознаградили сторицей: вражеская колонна не заметила затаившихся воинов. Люди любят двигаться вдоль рек, иначе найти воду в орочьих степях бывает непросто. Правду говорят старые мудрые шаманы: знай своего врага, потому что если непобедимость заключена в себе самом, то возможность победы – как правило, в противнике. А вот люди – глупцы. Могли бы и сообразить, что их будут ждать.

Далеко впереди послышались крики, раскатисто прокатился боевой клич элкадских братьев, враги начали в спешке разворачиваться в фалангу. Арситар скосил глаза влево, затем вправо, встречаясь глазами с товарищами, словно говоря: еще немного, и мы покинем эту тину, в которой испачкались по самые ноздри. Осталось лишь дождаться нужного момента.

Бой с самого начала сложился для телмарцев плохо. Слабачье убогое слишком сильно полагается на боевых магов, но при этом даже не догадывается переодеть их в доспехи рядовых солдат. Что есть маг среди солдат для воина степей? Выделяющаяся мишень. А элкадские орки – превосходные пращники все как один.

И вот теперь телмарцы лишились своих магов еще до того, как те смогли сделать хоть что-то. Сами виноваты, в конце концов, ведь это они, людишки, заставили сынов степи использовать пращи в сражениях. Слишком слабые, чтобы драться один на один, они нападают стаями. Слишком трусливые, чтобы сражаться как воины, они придумали топоры на длинных палках, чтоб удержать врага на расстоянии. А когда и алебарды не помогли – применили луки. Расшвыривать плотные ряды несложно, срубать копья и алебарды противника теперь учат каждого мальчишку, ну а пращой умеют пользоваться даже женщины. Так что телмарцы сами виноваты в том, что на их головы обрушился дождь камней. Безусловно, в том, чтоб забросать врага камнями издали, словно мальчишка куропаток, чести мало. Но какие враги – такая и тактика.

Арситар слушал барабанный бой булыжников по щитам противника и ждал. Он бы ринулся в круговорот битвы прямо сейчас, но есть план боя и есть приказы вождя. А приказ… это приказ.

Тихий шепот ветра стал сильнее, шуршание песка, перегоняемого с места на место, – громче. Все-таки шаманы мудры и дисциплинированны, они точно знают, что и как должно быть сделано, хотя и им тоже наверняка хотелось бы обрушить на врагов свою ярость, а не магию. У каждого шамана-заклинателя в шатре всегда лежит в углу старый боевой товарищ, напоминая о славных днях молодости, и каждый из них с радостью пустил бы его в ход. Но мудрость предков обязывает их распорядиться своими талантами на благо рода, презрев личную жажду битвы и славы.

А ветер уже завывает, вняв объединенной песне нескольких заклинателей, и гонит перед собой пыль. Теперь против работорговцев не только ярость орков, но и мощь природы. Пора!

Арситар первым поднялся из тины и шагнул на берег. Вдохнул сухой, горячий воздух – и вот уже боевой клич Детей Ветра катится по степи из конца в конец. Вперед! Только вперед!

Когда отряд, посланный племенем Ветра на помощь Элкаду, налетел на обоз противника, это оказалось страшнее степного смерча. Конюхи, прислуга, повара бросали все и разбегались по степи. Глупцы, край орков беспощаден к людишкам, кто не найдет свою смерть в бою – сдохнет, как падаль, днями позже. Но большинство побежало как раз туда, куда нужно, – искать защиты у солдат. Хаос и неразбериха – вот то, что требуется для победы.

Рывок – и вот уже враги рядом. Арситар метнулся вперед, расшвыряв парой ударов группу пикинеров, большинство из которых умерло еще до того, как ударилось оземь. Люди метались между повозок, на которых надеялись увезти младенцев – будущих рабов, но которые стали для них самих западней. Исполинские зеленокожие воины просто переворачивали телеги, давя замешкавшихся и сея еще больший беспорядок, а их топоры собирали обильную жатву. Смерть телмарцам!

– Убивайте всех! Чтоб ни один не ушел живым! – громогласно возвестил Наавогх, лидер отряда, и Сыны Ветра откликнулись, повторяя всего одно слово: смерть! смерть! смерть!

Глупец, закрывшийся от удара щитом, разрублен вместе с ним. Слабаки, неспособные отразить удар топора, им стоило бы поискать себе рабов попроще! Арситар метался между телегами, разя направо и налево. Колонна телмарских рабовладельцев – это не эренгардский город, тут нет женщин, тут нет мужчин-невоинов. И потому даже не надо смотреть, куда бьешь: все, что имеет цвет кожи, отличный от зеленого или серого, – заклятый, смертельный враг.

Исход боя стал очевиден почти сразу. Пылевая буря, поднятая магией шаманов и шаманок, ослабила людей, отобрав у них волю к победе. Каждый думал о том, как выбраться живым из этой мясорубки. Самые сплоченные отряды оказывали сопротивление, но передние ряды, сражающиеся с элкадцами, еще даже не знали, что по их армии уже ударили с тыла. А скоро в бой должны вступить и маги, теперь уже помогая воинам не ветром, но огнем.

Даже не потеряй люди почти всех магов в самом начале, они были обречены. Глупые, ограниченные Младшие, они с горем пополам переняли у Старших – орков и эльфов – их магию, но не научились пользоваться ею мудро. А уж в том, как орочьи шаманы умеют творить заклинания сообща, даже эльфам, прирожденным магам, не сравниться с детьми степей, так что телмарцы были обречены, как ни крути.

Звон стали, треск раскалываемых щитов, нагрудников, черепов и ребер, крики людей и боевые кличи элкадцев – все смешалось в такую какофонию, в которой даже чуткий слух орков уже не различал команд своих вождей, а будь тут хоть один эльф – у него и вовсе уши в трубочку свернулись бы. Некоторые сержанты еще пытаются командовать, но их крики тонут в общем гвалте, да и желающих выполнять приказы уже нет.

Прямо перед Арситаром появился всадник на коне, украшенном дорогой сбруей. Люди есть люди, им плевать, что коня вся эта мишура обременяет. Если командир – значит, должен быть в роскошных доспехах, и конь должен быть в таких же цацках. На миг подумалось: а что, если бы его, Арситара, вождь вот так вырядился? Старый мудрый гро-Дака в толпе своих соратников не то что не выделяется – наоборот, и не скажешь, что этот старый, вечно ухмыляющийся воин в многократно латанной куртке на самом деле предводитель племени Ветра. Но вот когда доходит до сражения, один взмах его топора – и сразу становится понятно, кто здесь вождь и почему. Или на совете, когда говорят все и много, разве сможет хоть один человек догадаться, кто тут вождь? Да никогда в жизни. Но вот наступает момент, когда должно быть принято решение, клюющий носом старик поднимает голову, ухмыляется и произносит короткую, емкую речь. И тогда сразу становится ясно, почему гро-Дака – вождь племени уже девяносто лет подряд.

А людям этого не понять. Их короли выряжаются в сверкающие камни, на которые могли бы накормить весь свой народ, живут в огромных домах, где могло бы поселиться полплемени. О том, что истинный вождь выделяется среди своих соплеменников только в бою и на совете, им говорить бесполезно.

Вот и этот, с позволения сказать, командир. Драпает, оставив гибнущее войско на произвол вполне предсказуемой судьбы. Может быть, не сверкай он позолотой нагрудника, как луна в ночном небе, зеленокожий исполин не обратил бы внимания на него, занимаясь другими врагами. Может быть, он даже спасся бы. Но тщеславность погубила этого командира.

Топор прочно застрял где-то в хребте разрубленного почти напополам врага. Арситар рванул его, выдирая заодно и кишки, но куда там, тело не желает отдавать клинок, времени наступить ногой и потянуть как следует уже не остается. Ну и ладно! Он бросился вдогонку, командир, завидев, что стал объектом непосредственного интереса, пришпорил коня. По-тихому свалить не удалось, и он ломанулся прямо по своим же солдатам. Еще миг – и он исчезнет, а Арситар просто увязнет, как в болоте, в толпе людишек. Между ними десять шагов, сейчас или никогда!

Он ринулся вперед, словно степной ветер, и оттолкнулся ногами, родная земля придала прыжку мощи. Может быть, не будь нагрудник так щедро позолочен, командир бы спасся. Может быть, не будь конь так отягощен лишним весом, он вынес бы своего седока из пекла битвы. Может быть, рука Арситара не дотянулась бы самую малость, будь доспех коня чуточку легче… Но люди слишком любят украшения и в качестве драгоценности избрали самый обременительный и бесполезный металл, тяжелый, словно свинец.

Зеленокожий воин настиг врага в прыжке, вытянутая рука легла на край кирасы у самой шеи. Рывок – и с воплем ужаса человечек бьется в объятиях титана.

Арситар схватил его за шею правой рукой и потянул голову командира к себе, одновременно второй рукой уперся в нагрудник. Почти сразу раздался хруст, и враг обмяк, но он продолжал тянуть, напрягая каждый мускул своих сильных рук. Треск, хруст, последний рывок – и вот тело падает наземь, орошая песок степи кровью из разорванных артерий. Дело сделано.

Арситар, возвышаясь над колышущимся морем людишек, словно скала над водой, высоко поднял оторванную голову в позолоченном шлеме. Его торжествующее «Граааааааааааа!» прокатилось по степи и заставило сражающихся – и людей и орков – на одно мгновение забыть обо всем и взглянуть в его сторону.

– Грааааааааааа! – раздалось со всех сторон. У каждого племени свой боевой клич, но и у моандорцев, и у элкадцев, и у племени Ветра, и у всех остальных орков мира один клич победы. Один клич на всех, и победа тоже одна на всех.

И тогда люди просто побежали в разные стороны, как тараканы. Немногие из них, затерявшись в степи и избежав ее опасностей, вернутся домой, в Телмар, чтобы рассказать, как огромный орк оторвал голову их командиру. Десятитысячная отборная армия разорителей и похитителей детей перестала существовать всего за четверть часа, уничтоженная, стертая в пыль праведной яростью.

Этот день стал днем большой победы всего орочьего народа и огромным личным триумфом того, кого раньше звали Арситаром, но кто теперь всего лишь безымянный мертвец в чужом краю.

Он открыл глаза, прервав свой сон, шестым чувством понимая, что рядом кто-то есть. И не ошибся: около десятка высоких воинов в плащах стоят неподалеку. В следующую секунду осенило: да это же эльфы! Проклятье!

Он вскочил на ноги, но отвернуться не успел.

– Это не будет преступлением – поговорить со мной, – мягко произнес приятный женский голос, – я, скажем так, не живее тебя.

Предводительница отряда, так хорошо и гладко говорящая на языке орков, сделала шаг вперед. Капюшон скрывал ее лицо, тем более что ростом она хоть и повыше людей, но орку все равно только до груди. Видны лишь подбородок и изящные, тонкие губы.

– Что нужно дочери леса? – угрюмо поинтересовался изгой.

– Не леса – Солнечной Равнины. Я ищу кое-кого. Ты пришел из Альвейдорна, людского свинарника. Не видел ли там человека, окутанного тьмой?

Вот оно как. Это, стало быть, высшие эльфы, солнечный народ. Некогда им принадлежала вся земля, которая не лес и не орочьи степи. Даже та, на которой они сейчас стоят. Долгая война с людьми, восставшими против их правления, поставила солнечных эльфов на грань вымирания, но всего год назад тысячелетняя война внезапно закончилась. Эту новость рассказала ему Моара, которая, казалось, знала больше, чем говорила. Ну да сестра – она такая. Всегда знает много, на то и шаманка.

И вот теперь отряд высших эльфов ищет в краю людей человека, окутанного тьмой. Зачем? Не его дело, в конце концов.

– Нет. Не видел. Я был в городе днем, а окутанные тьмой боятся солнца.

– Этот – не боится. А куда ты путь держишь, воин?

– В Телмар.

Эльфийка чуть улыбнулась:

– Полагаю, скоро в Телмаре будет большой траур, дрянной скот получит что заслуживает, и я лишь сожалею, что не из моих рук. Мои пожелания хорошей битвы с тобой, воин.

Она повернулась и пошла прочь, ее отряд двинулся следом. Изгой проводил ее взглядом и задумался. Концы с концами в ее словах не сходились, она лгала. Люди-кровососы всегда окутаны тонким слоем тени, которую только проницательный взгляд орка и может обнаружить, ни эльфы, ни тем более люди неспособны разглядеть этот сверхъестественный саван, как неспособны зачастую видеть духов. И если дочь солнечного народа, который всегда отчаянно ненавидел вампиров, считая их разносчиками чумы, сама ищет такого… Зачем? Уж не ради мести ли? Да, она сказала, что мертва, как и он, вот только вокруг ее стройной фигурки не вились клубы тени. Она сама не вампир, а значит, ее слова – ложь с целью выудить сведения у орка, которому запрещено говорить с нею. И ведь она знала это, сука гиены! Подлая дрянь без чести и совести заставила покойника, ничего дурного ей не сделавшего, совершить очередной тяжкий проступок – и только лишь в глупой надежде, что этот орк повстречал среди множества людишек одного нужного ей!

Он засопел, с трудом подавив желание броситься вдогонку и на ее горькой участи показать всему миру, что бывает с теми, кто пытается обмануть орка. Однако уже почти сорвавшийся с губ крик ярости так и не прозвучал: убить эту паскуду не стоит ничего, но погибнуть в бою с ее телохранителями и разменять свою великую цель на пару желтоглазых душонок крайне эгоистично и бесславно. Все-таки предки мудры и справедливы, они не поставят в вину простодушному сыну степей коварное вероломство сладкоречивой длинноухой дряни.

* * *

Итак, вновь мимо. Да Ксанкар не проходил через Альвейдорн. Восточнее – леса эльфов да земли орков, западнее – дорога на столицу Эренгарда. Еще дальше на запад болота, раскинувшиеся на много верст. Что ж, сомнений нет. Человечишка действительно направляется в столицу.

Тальдира огорченно вздохнула, хоть и ожидала подобного хода. Прятаться в навозной куче иногда безопасней, чем в крепости, любую цитадель можно взять, но не каждый враг найдет в себе мужество копаться в дерьме. Да, людишка останется людишкой, даже если все эльфы мира признают его одним из своих. Но она, Тальдира Веспайр, никогда не согласится назвать клыкастую скотину братом.

Если вдуматься, чужая душа – потемки, даже если это душа другого эльфа. Таэль Этиан не иначе проклята богами любовью к человеку, и в общем-то не ей, Тальдире, судить княжну Этиан. Да Ксанкар, безусловно, просто забыл, кто и что он есть, посмев полюбить княжну высших эльфов, но это его трудности опять же. Пускай бы себе любил, кому какое дело до него.

Княжна повернулась к идущему следом Каару:

– Как я и думала. Идем к Эрнхолдкипу.

– Как прикажете, госпожа. Как вы намерены выманить да Ксанкара из города?

Конечно, вампир очень хитер и изворотлив. Противник достойный, жаль только, ничего более достойного в нем нет. Его план, предложенный Совету, сработал… Тальдира еще тогда, сжав зубы, призналась себе, что план да Ксанкара с точки зрения всеобщего блага солнечного народа куда лучше нового – и, видимо, последнего – витка старой войны. И за это она, может быть, простила бы ему свои тысячи раз впустую обожженные пальцы и столетия бессмысленных тренировок. Молча смирилась бы со своей однобокой ущербностью и полнейшей бесполезностью. Может быть. В конце концов, долг любого лидера – презреть личные интересы, пожертвовать ради своего народа всем, чем потребуется.

Но увы. Да Ксанкар, сделав для солнечного народа больше, чем весь Совет князей, не преминул показать свою гадкую человечью натуру. И он заплатит за это. Назвался эльфом, клыкастая скотина, разносчик чумы?!

– Назвался груздем – полезай в котелок. Мы поглядим, какой ты эльф, – сказала Тальдира, обращаясь к находящемуся где-то далеко вампиру, и в ее глазах зажглись недобрые огоньки, когда она повернулась к Каару. – Думаю, мы могли бы заставить ублюдка покинуть Эрнхолдкип, если среди людишек поползет слух, что да Ксанкар в городе. Хотя это я оставлю на крайний случай, нарушать секретность договора с Зиборном нельзя. Разведаем обстановку и будем решать.

Все же решения Совета князей недостаточно для того, чтобы человек стал эльфом, подумалось ей. По крайней мере, пока есть хоть кто-то чтящий древние традиции и не утративший гордости древнего народа.

* * *

– Кажется, все готово. – Бах поставил рядом с Каттэйлой еще несколько склянок и потер руки. – Ну, будем молиться богам, чтобы все получилось!

Вампир медленно поднялся со скамьи:

– О да. И лучше бы они услышали тебя.

В воздухе повисла мрачная угроза, но маг только махнул рукой:

– Ну конечно получится! У меня все раньше получалось. Вся магия, которую я расшифровал, действует как описано. Уж Первородные знали, что писали в своих книгах. Хотя, по правде говоря, ничего подобного я раньше не творил: рядом с магией возвращения к жизни ничто, творимое нынешними магами, и рядом не стояло! Вы хоть понимаете, что я стану величайшим магом из ныне живущих?! Я, Максимилиан Бах, смогу возвращать к жизни тех, кто уйдет преждевременно!

– И тогда тебе точно придется несладко. Ради такого заклинания многие с радостью спустят с тебя шкуру. А потом убьют, чтобы остаться единоличным обладателем этой магии, – вернул мага с небес на землю вампир.

– Не переживайте, – отмахнулся Бах, – вы о себе подумайте! Вы хотя бы понимаете, что вас, вампиров, перестанут сжигать и протыкать кольями?!

– Это почему же?!

– Потому что вы – такой же компонент заклинания, как и корень мандрагоры. Более того. Согласно записям, вампир, участвующий в ритуале, должен искренне хотеть вернуть умершего обратно. Это значит – рабство исключено. Каждый король, дворянин, вельможа, которые захотят иметь гарантию того, что умрут от старости, а не от яда или меча, будут вынуждены холить и лелеять «своих» вампиров. А то, не приведи Хамрут, компонент ритуала возьмет и заартачится. Затаит обиду – и все, случись что, преждевременная отправка в Послежизнь обеспечена.

Зерван на миг задумался. Вот он, ответ на молитвы многих вампиров. Если они действительно станут нужны людям, гонения прекратятся. А вместо этого вельможи начнут превращать в вампиров своих преданных слуг… И вообще, начнется настоящая эпидемия вампиризма. Перспектива крайне неоднозначная.

«Да полно, – сказал вампир сам себе, – ничего не получится у этой бездари, пшик выйдет, и Бах уйдет в запой, скорбя о своем несостоявшемся величии, а ты… ты пойдешь рыть могилу».

Он одарил мага взглядом исподлобья и мрачно повторил:

– Ты все-таки молись, чтоб у тебя получилось.

Бах кивнул:

– Получится.

Старый слуга внес в лабораторию поднос с разноцветными камешками. Магические мелки, догадался вампир, каждый такой мелок содержит один или несколько алхимических компонентов, и некоторые маги высшего класса способны определить состав и предназначение мелка всего лишь по его цвету.

Бах взял из отделения с черными мелками один и принялся рисовать на лабораторном столе странную эллипсоидную пентаграмму.

– Давно собирался заказать лабораторный стол другого цвета, – посетовал он, – что ни заклинание, то корень мандрагоры. А мелок-то черный получается, плохо видно общую картину. Но я уже наловчился, вначале много заклинаний из-за этого не получалось…

– Ты меньше болтай и рисуй внимательно! – осадил его Зерван.

– Да готово все уже. Вот только допишу тут… и тут.

Маг убрал поднос с мелками на подоконник и взялся за склянки. На столике у стены появились, вынутые из шкафа, десятки колбочек, реторт, маленькая жаровня и еще куча вещей, которые Зерван не то что видел впервые, но даже не знал, как называются.

– Никогда бы не подумал, что магию можно вот так просто приготовить в стеклянном сосуде, словно подделку шарлатана-алхимика, – пробормотал он.

Бах отреагировал тотчас же:

– А алхимию-то не обижайте. Это серьезная наука, и не ее вина, что некоторые пытаются получить золото из мочи или всучивают дуракам поддельные эликсиры вечной молодости. В магии тоже шарлатанов полно, но вам-то это не мешает ее использовать, не так ли?

– Так вы еще и алхимик?

– Слегка интересуюсь, я же говорил… одна четверть на три мерки… Просто я слишком умен для экспериментов по превращению свинца в золото, а для более серьезной работы времени нет. Я все-таки выбрал магическую стезю. Но практика работы с ингредиентами мне очень помогла, когда я взялся за расшифровку рун Первородных… так, а этого сюда две мерки… и желчи…

Вампир умолк, глядя на хитроумные манипуляции мага. Если переливание из склянки в склянку и перемешивание палочкой помогут вернуть Каттэйлу из места, откуда нет возврата, это будет превосходно… и смешно. Если б человек оживал в раскатах грома, потоках льющейся живой воды и сполохах молний, ритуал был бы под стать результату. А вот так вот, перемешивая Хотат знает что с Хамрут пойми чем…

Но это не имеет значения на самом деле. Лишь бы сработало. Лишь бы Каттэйла вернулась, лишь бы исчез тяжеленный камень с души. Лишь бы снова Зерван мог скользить сквозь ночи долгих лет свободным, никому ничего не должным и ни перед кем не виноватым. Долгие семь десятилетий с хвостиком вампир жил по колено в крови и грязи, запачкал руки и душу и в том, и в другом, но две вещи сохранил незапятнанными: честь и совесть. Жить с чистой совестью легче, даже если в грязи все остальное, может быть, именно потому Зерван прожил столько, сколько редкий вампир протянет. Плыть по течению легче, если грехи не тянут на дно.

Маг тем временем потер вспотевшие ладони:

– Ну вот… Теперь, кажется, все.

Он достал из сундука толстенную книгу и раскрыл на нужной странице, предварительно заложенной тонкой полоской крашеной кожи. Бах явно готовился к этому моменту много времени, оно и неудивительно. В последующие минуты решится, будет ли он величайшим из магов или просто получит щелчок по носу и будет поставлен на свое место умного, но бездарного мага.

Бах зашевелил губами, видимо репетируя текст заклинания, затем вынул из книги вложенные внутрь листы со своими записями.

– Что ж, приступим. И пускай Хамрут поможет нам…

– А мне что делать? – поинтересовался вампир.

– Перво-наперво требуется нарисовать на теле несколько рун и убрать кровь и грязь, если таковые имеются. Полагаю, будет лучше, если эту несколько интимную процедуру выполните вы, все же вы ее знали… Хотя рисовать руны должен буду я все равно. Вот, возьмите. – И он протянул Зервану чистую батистовую тряпочку, смоченную спиртом.

Вампир сжал зубы. В последнее время ему пришлось сделать многое из того, чего раньше делать вообще не приходилось, и раздевание незнакомой в общем-то мертвой девушки не есть что-то из ряда вон выходящее. Он расстегнул куртку Каттэйлы, затем рубашку, основательно испачканную кровью. При ударе в сердце тонким острым клинком крови обычно бывает немного, но достаточно, чтобы пропитать тонкую ткань.