Текст книги "Живые и мертвые"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 4
Неслышная поступь рока

Тааркэйд забросил ногу на ногу и поднял руку. Слуга тотчас же вложил в нее бокал вина.

– Друг мой Рольф, тебе опять не повезло. Героическое деяние вновь украли у тебя из-под носа, да еще и оскорбили. Могу только догадываться, что ты чувствуешь после этого…

– То же, что и человек, которому высморкались в карман дважды, – пожал плечами рыцарь. – Я мотаюсь по стране, пытаясь хоть где-то облегчить жизнь народа, и каждый раз остаюсь в дураках. И что хуже всего, эта громадина зеленорожая просто испортила голову. Размозжила так, что ни один таксидермист чучела не сделает.

Сидящие за столом сдержанно засмеялись, глядя, как король расплывается в добродушной улыбке.

– Да и ладно. Голову тигра на стену повесили как дар, все отлично. Голову оборотня, купленную за деньги, вешать как-то не с руки. Купленный трофей – не трофей. Вы понимаете меня, господа?

– Разумеется, ваше величество, – поддакнул баронет Фаннард, – только осмелюсь напомнить, что вы значительно увеличили награды за истребление всяческих кровожадных тварей, выплачивая деньги из вашей собственной казны. Ни один король до вас столько не тратил на это, и народ должен был сам нанимать охотников. Пусть за деньги, но такие трофеи все равно ваши законные по праву.

Остальные присутствующие дружно закивали, соглашаясь, и Тааркэйд поймал себя на желании по очереди врезать кубком по каждой подхалимской роже, начиная с Фаннарда. Ладно, ему недолго осталось терпеть и улыбаться в ответ на их безыскусную, примитивную лесть. В конце концов, этих вот уродцев, сыновей состоящих в Совете Благородных дворян, он сам выбрал себе в собутыльники: тонко льстить не умеют, ибо ума, хвала Хамруту, нет. А это как раз самое главное.

Тааркэйд едва заметно улыбнулся, вспомнив, как ловко натянул нос сегодня отцу этого недалекого льстеца, барону Фаннарду, когда тот принес молодому королю на подпись указы, составленные Советом от имени короля без малейшего участия последнего. Барон уносил указы, еще больше утвердившись в мысли, что Тааркэйд просто глупый юнец.

– Ее величество королева Леннара, – возвестил слуга, открывая дверь и с поклоном пропуская супругу короля, за которой, чуть хромая, следовал телохранитель в кольчуге и шлеме с опущенным забралом.

Дворяне тотчас же встали с кресел и поклонились, Леннара жестом пригласила их сесть обратно.

– Припозднилась слегка, – словно извиняясь, сказала она и опустилась в кресло, пододвинутое телохранителем.

– Ну вообще-то ты умудрилась пропустить все три перемены блюд, – улыбнулся король.

– О, это пустяки, – махнула рукой Леннара, – главное, чтоб вишневый пудинг никто не уронил, как в прошлый раз. А то столько шуму было из-за пустяка.

При этих словах все покосились на застывшего позади нее воина и его оружие. В прошлый раз нерасторопность едва не стоила слуге жизни: бедолага только чудом уберег голову от взмаха алебарды. И теперь чудовище в закрытом шлеме только и ждет повода, чтобы исправить свою промашку, восстановить репутацию и продемонстрировать мастерство умерщвления.

– Ваше величество, надеюсь, вы объяснили вашему верному слуге, что пол, испачканный пудингом, отмыть труднее, если он в придачу еще и кровью залит? – попытался пошутить барон Олватти.

– Я собиралась, но подумала, что с его воспитанием опоздала лет на триста, – отшутилась королева, – к тому же так обидно, когда разливают мой любимый пудинг.

Тааркэйд переглянулся с женой и чуть заметно кивнул: дело сделано, спектакль сыгран. Долгие два часа, потраченные впустую, на застольную болтовню с подлизами и шпионами. Увы, но на это приходится терять еженедельно немало времени, зато Совет уверен, что на закрытых званых ужинах короля только пьют, едят и болтают. И потому если на один из этих ужинов будет приглашен кто-то особенный, никто ничего не заподозрит, даже если не будет приглашен ни один из шпионов.

– Кстати, друг мой Симон, – обратился Тааркэйд к Фаннарду, – что у нас с завтрашней охотой?

– Все почти готово, мой повелитель, – поклонился тот, скосил глаза на зловещую фигуру за спиной королевы и быстро добавил: – Но я еще должен лично проследить за последними приготовлениями, дабы все было сделано превосходно. Вы же знаете, за слугами всегда нужен глаз.

Он откланялся и покинул зал. Следом за ним, под разными благовидными предлогами, потянулись остальные. Что и сказать, телохранитель жены не самый приятный тип, мягко говоря. А спектакль с разлитым пудингом сделал его настоящим монстром в глазах тех, для кого это представление предназначалось. Слишком уж велик страх перед дроу, даже у тех, кто сам никогда не имел дела с этими коварными темными эльфами. Шутка ли – пытаться убить слугу просто за то, что он разлил любимый пудинг королевы! А что же будет за чуть больший проступок?!

За столом остались только король, королева и Рольф ан Кранмер да пара старых преданных слуг рядом: его камердинер и служанка Леннары. И бессловесный дроу-телохранитель за спиной королевы.

– Рольф, так что там с эльфами в Альвейдорне? – сразу перешла к делу Леннара.

– Я виделся с тремя старейшинами, двое городских и один из лесу, с титулом Светлейший. Они намерены еще обсуждать ваше предложение, но скепсиса я не заметил. Склонен надеяться на благоприятный исход переговоров, – доложил рыцарь и продолжил: – Благодаря этому орку мне даже не пришлось терять время на поиски оборотня. Так что я еще по кабакам послонялся переодетым да народ послушал. Бароном Видвиком недовольны решительно все: он из года в год все сильнее притесняет народ. А виконт Ремзин Морхолтский набрал в свое войско еще две тысячи люду. В Морхолте я тоже был, когда обратно ехал.

– Его армия и так самая большая на сотню верст вокруг его феода, – заметил Тааркэйд. – На что ему столько? С кем воевать собрался? Уж не вознамерился ли отобрать Альвейдорн у Видвика?

– Не могу знать, – пожал плечами Рольф, – но Совет этого точно не одобрит.

– Вот и я подумал. А что за орк-то?

Рыцарь развел руками:

– Да орк как орк, только тощий и оборванный. По-нашему ни слова не понимает, но умен. И клянусь всеми богами, такого огромного зеленокожего я в жизни не видывал. Метра два с половиной росту будет да вес пудов девять-десять, даром что отощал. И топор еще на три пуда. На голове оборотня древесная кора осталась – не иначе орчина его о дерево колотил, пока не забил насмерть. Укокошить оборотня, словно щенка, о дерево – представляете себе такое?!

– Вот таких бы нанять, – мечтательно протянул король, но Леннара и Рольф одновременно покачали головами.

– Не получится. Вот уж кому от нас ничего не нужно, так это оркам, – вздохнула королева, – и свою священную гору они нам не скоро простят, отец зря с ними схлестнулся. Да и народ не поймет.

Тааркэйд глотнул из бокала.

– Вот что, Рольф, как там с бродягой в тигровой шкуре?

– Как в воду канул. Да, кстати. В Морхолте изловили шпионов из Монтейна. Я узнавал у капитана, их арестовавшего, как они попались. Оказывается, напали на какого-то охотника прямо в кабаке и утверждали, что он вампир Зерван да Ксанкар. Капитан аж смеялся, когда рассказывал это.

– А охотники что?

– Да ничего, они его не смогли убить. Он стоял рядом с капитаном при свете солнца, так что…

– Понятно. Сейчас брось все силы на поиски этого бродяги. И пошли людей сестре навстречу – Кира задерживается, беспокоиться начинаем.

Рыцарь кивнул:

– Понятно. Вы полагаете, это может быть сам Зерван да Ксанкар, даже несмотря на то, что Кира своими глазами видела, как его расстреляли из арбалетов?

Монаршая чета обменялась лукавыми улыбками.

– Любовь моя, распорядись отыскать тот портрет, о котором ты говорила, – сказал король.

* * *

– Барон Фаннард! – возвестил слуга.

Санг вир Кромбар, герцог Ларнский, отложил в сторону письмо приказчика.

– Проси, – сказал он, незаметно вздохнув: Фаннард когда-нибудь доконает его своей непунктуальностью и безалаберностью.

Барон, низенький толстячок в роскошной и ни капельки ему не идущей тунике, появился в дверях и засеменил к нему, на ходу расплываясь в улыбке.

– Приветствую вас, ваша светлость, уж не обессудьте за не вполне своевременный визит!

– Рад вас видеть, барон. Садитесь, будьте любезны, – пригласил Кромбар гостя и подумал, что назвать двухчасовое опоздание не вполне своевременным визитом может только такой плут, как Фаннард.

– Что у нас с указами?

Барон полез в свою сумку:

– Вот они, ваша светлость. Кроме одного. Указ о повышении верхнего предела подушной подати Тааркэйд не подписал. Предложил повысить налог с купцов.

Тонкие губы герцога тронуло подобие улыбки.

– Хорохорится щенок, значит…

– Вообще-то его доводы прозвучали разумно, – пожал плечами барон Фаннард. – Крестьян куда как больше по сравнению с купцами, а слупить с них много не выйдет. К чему всем нам массовое недовольство черни? Да еще и за гроши? С купцов получим столько же, а недовольных стократ меньше.

Кромбар улыбнулся чуть шире. Барон Фаннард, спору нет, человек умный. Оратор так вообще просто превосходный, в ситуациях, когда надо показать черное белым, он незаменим, и чем большее количество слушателей требуется обвести вокруг пальца, тем искрометнее софистика, потоком льющаяся из уст барона. Не родись он сыном дворянина – был бы актером, не иначе. Что и говорить, ценный сподвижник.

Вот только проницательного взгляда боги ему не дали. За какую ниточку дернуть, какой ноткой на какую струнку в человеческой душе надавить – нутром чует, а заглянуть в эту самую душу не дано. Но это и хорошо, иначе кто знает, кто был бы председателем Совета Благородных, он или барон.

– Да пусть хорохорится, – добродушно пояснил Кромбар, – это совершенно естественно и ожидаемо. Щенок отчаянно пытается держаться королем, по большому счету для того, чтобы не упасть в собственных глазах. Уперся подписывать самый незначительный из документов, вы не находите, барон?

– Хм… верно ведь, ваша светлость.

– Знаю, что верно.

Герцог водрузил на нос пенсне и взял почтительно протянутый ему свиток указов, сломал печать.

– Что с остальными? Подписал не глядя?

– Почти. Расспрашивал о смысле каждого поданного на подпись указа, пока не дошла очередь до торговой пошлины на крупный рогатый скот. Когда я попытался объяснить ему про необходимость держать пошлину на том же уровне, что и соседи, Тааркэйд скривился так, словно я при нем лимон надкусил и предложил ему огрызок. Отмахнулся от меня и дальше подписывал, лишь взглянув на заглавие.

– Вот оно, бахвальство юнца. Выглядеть владыкой в собственных глазах ему важно, как доходит до скучных дел, которыми обычно занимаются истинные правители, – так нос воротит, – пробормотал герцог и добавил: – Сын ваш что рассказывает?

– Да ничего ровным счетом. Бражничество и охота в голове у Тааркэйда да распускание хвоста перед супругой. Лучше скажите, ваша светлость, что будем делать с претензиями Саргона на Сольведтир? – напомнил Фаннард.

– Вопрос сложный, мой друг. Еще помозгуем, но я склоняюсь к мысли, что разумнее будет отдать. Саргону нужен повод для войны, мы ему не дадим такого. Либо король Телмара довольствуется графством, либо выглядит в глазах всех соседей завоевателем, что будет стоить ему разорванных торговых соглашений и разоряющихся купцов. Нет купцов – тощая казна. Выбор довольно прост, не так ли?

– Нынешний граф Сольведтир вряд ли будет доволен, – покачал головой барон.

Герцог издал смешок:

– Кто бы сомневался. Мне этот мелкий выскочка да Ваард никогда не нравился. Ну да ладно, дадим ему взамен часть земель ан Кранмера, видят боги, старый барон и так земельки набрал поболе некоторых графов.

– Вот это будет сделать несколько затруднительно, – с опаской заметил Фаннард.

Да, барон парень смышленый и понимает реалии, но трусоват. Спору нет, Пейн ан Кранмер старик непростой, из того же материала слеплен, что и сам Санг вир Кромбар. Только больно уж прямолинеен и бесхитростен.

– Барон, да вы никак сомневаетесь во мне? – Герцог Ларнский насмешливо приподнял бровь, и его взгляд, слегка преломленный стеклами пенсне, стал лукавым.

* * *

– Ну вот, скоро Мальврен, – возвестил мастер Бах, миновав покосившийся указатель, – еще час пути, и мы дома. Кстати, сэр Зерван, а вы путь-то куда держите?

Всю дорогу тщедушный маг тащил свою драгоценную ношу, решительно отказавшись от помощи. Хотя книга весит никак не меньше полпуда, и тащить ее под мышкой в высшей мере неудобно.

– Да никуда конкретно, – пожал плечами вампир, – куда ведет дорога да ноги идут, туда и путь мой лежит.

Чуть впереди у самой дороги застыли по обе ее стороны, словно часовые, два толстых дуба. И на стволе одного из них острый взгляд хищника заметил тонкую светлую деталь, весьма контрастирующую с темной корой дерева. Миг спустя Зерван понял, что это часть головы выглядывающего из-за дуба человека. В других обстоятельствах он остался бы незаметным, но тьма неспособна скрыть тепло тела от глаз вампира.

Зерван покрутил головой по сторонам, но больше никого не заметил. Кто бы ни стоял за дубом, он, видимо, один. И это, скорей всего, разбойник, порядочные люди не прячутся за деревьями у ночных дорог.

– Вас никто не должен встретить по пути? – поинтересовался вампир у мага.

– Нет. А что?

– Нас уже ждут. Вас, точнее. Идите, как шли, я этого удальца сейчас удивлю.

Конечно, разбойник издали заметил огонь лампы в руке мага и теперь думает, что готов. И наверняка рядом есть кто-то еще, просто потому, что если грабитель один, то напасть на двоих прохожих он не рискнет.

Когда до дуба осталось шагов десять, перед глазами словно вспыхнуло солнце, и Зерван запоздало подумал, что стареет. Слишком уж беспечен стал, размяк. Один прокол за другим. Ведь мог бы предвидеть, что у разбойника может быть что-то хитрое про запас, и это может быть вовсе и не разбойник, а кто-нибудь точно знающий, на кого охотится. А рука тем временем сама вытащила из ножен мандалу.

Ослепленный вспышкой вампир растерянно слушал вопли перепуганного мага и лихорадочно соображал, что делать. Он ослеп, как крот: ярчайший огонь, какова бы ни была его природа, да по глазам, привыкшим к тьме. Хотел удивить разбойника, а в итоге сам оказался на его месте. И теперь последняя надежда – на слух.

Шаги слева, быстрые, противник пытается обойти его. Зерван заученным движением выбросил в ту сторону левую руку с раскрытой в пародии на приветствие ладонью. Короткое, резкое и такое привычное слово заклинания – и вот уже разбойник, сбитый с ног невидимой силой, отлетает в канаву. «Волна гнева» – превосходное заклинание для того, чтобы расшвыривать врагов во все стороны, и уж разбойнику, не знающему никакой магической защиты, против нее не устоять. Но в тот же миг вампир услышал дыхание и звуки шагов справа от себя и позади, хотя был уверен, что рядом только один грабитель. Да, стареет, теряет хватку и осторожность.

Больные вампиризмом не стареют в привычном понимании этого слова, но груз прожитых лет не сбросить с плеч. Прожить затравленным ночным хищником семьдесят с лишком лет – это много, очень много. Парадокс, но бессмертные нестареющие вампиры живут с момента обращения десять – двадцать лет, реже тридцать и умирают чаще всего от огня или стали. Многих губит неграмотность, отсутствие понимания сути болезни и себя самого – эти гибнут быстрее всех. Кто-то, не в силах смириться со своим проклятием и всеобщей ненавистью, скатывается на путь кровавой мести всему миру. Такие живут подольше, но при этом становятся первоочередными мишенями охотников за наградой. Кто-то, лишенный всего в одночасье, ищет отраду в наслаждении кровью – их жаждут убить не только люди и эльфы, но и другие вампиры.

Зерван после долгих размышлений на этот счет пришел к выводу, что все дело в прожитых годах. От такой жизни просто нельзя не устать, и, если б вампиры могли седеть, многие поседели бы меньше чем через десять лет, а кто-то и вовсе в первые дни. И потому большинство вампиров погибает, как ни странно, от старости. Кто-то прекращает год за годом бороться, словно в первые дни, цепляться за жизнь – хотя жизнь ли это? Устает, ослабляет хватку… а дальше охотники, вампиры-эльфы или темный, неотесанный простолюд делают свое дело. А кто-то устает настолько, что сам начинает искать смерти, даже не отдавая себе отчета. Люди не рассчитаны на долголетие эльфов, дварфов или орков – и с этим ничего не поделать даже вампиризму. Физическая молодость еще не панацея от старости. А он, Зерван да Ксанкар, стар, должно быть, очень стар и при всей своей личной мощи, характерной для старых вампиров, слишком устал от жизни, полной лишений и почти беспросветного одиночества.

Он крутнулся вправо, пытаясь достать невидимого противника клинком, но промахнулся, не рассчитав расстояния. Проклятье, пока глаза вновь обретут способность видеть, его и мага убьют раз по двадцать каждого. Однако и теперь в рукаве еще есть козыри.

Зерван всегда гордился тем, как получается у него «вуаль тьмы»: без единого жеста и звука, как у чародея дроу. Поле боя в одно мгновение окутала абсолютная тьма, черней, чем сердце самого коварного из темных эльфов, которые, собственно, и изобрели это заклинание. Никто не способен видеть в этой неестественной магической темноте, кроме творца заклинания. И тот факт, что и сам творец слеп как крот, просто уравнивает всех.

Мастер Бах вопил словно резаный и носился туда-сюда, пытаясь выбраться за пределы действия магии, как будто не понимая, что только мешает своему охраннику обнаружить врагов на слух. А те, к слову сказать, подобрались опытные головорезы, замерли и не шумят. Хотя в этом как раз ошибка: время ведь против них. Все зависит только от того, что быстрее произойдет: к Зервану вернется способность видеть или рассеется магическая темень.

Вот шаги слева и свист – так рассекает воздух дубинка. Кто-то пытается нащупать своим оружием вампира, ударить наугад. Неясное движение справа, светлый силуэт: глаза наконец-то начинают оправляться от временной слепоты. Ну теперь держитесь!

Зерван обрушился на противника со всей мощью, но тот сумел отразить сильнейший удар своим клинком и тотчас же контратаковал одновременно и мечом и дубинкой. Разбойник с мечом? Зажиточный сукин сын, видимо, хорошо подготовился. Последовал короткий обмен ударами.

Противник попался вампиру непростой, не такой сильный и не такой быстрый, но весьма искусный. Конечно, до Черной Райлы ему как до небес вприпрыжку, но за спиной уже слышны шаги второго разбойника. Если и товарищ его так же искусен – плохо дело. А ведь где-то тут есть и третий. Ну что ж, с Райлой вампир справился с помощью хитрости, хоть она и мастерицей оказалась, – значит, и с этими справится.

Он ухватил мандалу двумя руками, нанося сильные удары и заставляя противника пятиться, отчаянно отбиваясь мечом и дубинкой. Все ближе и ближе шаги за спиной, главное – подгадать момент.

Свирепый замах и удар справа налево, по дуге. Да, разбойник обязательно разорвет дистанцию и заставит вампира промахнуться и потерять равновесие… Так и случилось.

Враг стремительно отпрыгнул назад, клинок просвистел в паре сантиметров от него и по инерции пошел дальше налево. Зерван, якобы пытаясь удержать равновесие, повернулся на левой ноге вокруг своей оси, и подкрадывающийся сзади разбойник, вооруженный дубинкой, разгадал маневр слишком поздно, когда вампир молниеносно шагнул вперед правой, увеличивая расстояние удара на целый шаг и игнорируя занесенную дубинку. Они ударили друг друга одновременно, у Зервана зазвенело в голове, но смертоносная эльфийская сталь вспорола и кольчугу, и грудную клетку. Грабитель булькнул кровью и повалился навзничь, а вампир завершил свой разворот, вновь повернувшись к первому противнику, бросившемуся в атаку, и нанес повторный удар наобум. Клинок разбойника звякнул, вылетев из руки, сам бандит пошатнулся и попытался выставить перед собой дубинку, но Зерван, еще раз крутнувшись вокруг своей оси и изменив направление удара, обрушил на него еще более сильную атаку наискосок сверху вниз. Мандала остановилась, только разрубив ключицу, ребра, грудную клетку и застряв в хребте разбойника.

Рывком вытащив оружие из оседающего трупа, вампир развернулся и увидел, как маг отчаянно борется с третьим разбойником. Тот одной рукой пытался опустить вниз книгу, которую Бах использовал как щит, а второй – треснуть его дубинкой. Зерван бросился на помощь, но грабитель запустил в него свою дубинку и выхватил кинжал, намереваясь ударить не то мага, не то его охранника. Вампир уклонился от брошенного в него оружия и нанес колющий удар. Разделявшее их расстояние было бы велико для такого выпада, будь у него простой меч, но ведь мандала по длине слегка превосходит обычные одноручные клинки.

Разбойник вздрогнул, когда тонкое жало из эльфийской стали вошло в его сердце, странно всхлипнул и осел в дорожную пыль.

– У-у-у, сволочи, паскуды! – задыхаясь, пролепетал Бах. – Подумать только, а? Они хотели нас зарезать из-за книги, которую даже не в состоянии прочесть!! Неучи, болваны безмозглые, кретины!!!

Но Зерван его не слушал, все еще пытаясь понять, что такого странного было в том последнем всхлипе. Он наклонился, предчувствуя непоправимое, убрал с лица покойника капюшон плаща, и его сердце сжалось, обливаясь кровью.

Перед ним, глядя широко открытыми глазами в темное ночное небо, лежала Каттэйла.

Вампир застыл, горестно склонив голову. Да, он подозревал, что девушка из тех, что ходят по краю, разбойница или охотница – непринципиальное различие. Да, нутром чуял, что еще встретится с ней и, может быть, схлестнется в смертельном поединке. Так и случилось, Каттэйла оказалась разбойницей, только на душе почему-то не легче.

– Ну, сэр Зерван, неплохо же вы с ними справились, я ведь редко ошибаюсь в… – Маг осекся, заметив, что его провожатому нет никакого дела до похвал. – Надо же, женщина, – хмыкнул он, – что за времена настали.

Вампир промолчал и с трудом подавил в себе желание врезать по тощей роже. В конце концов, Бах-то ни в чем не виноват… Или виноват?! Подозрительность, умудренная опытом десятков прожитых лет и сотен пережитых передряг, услужливо поддакнула: да, нечисто дело. Бандиты, хорошо подготовленные и оснащенные диковинной вспышкой, устраивают засаду на безлюдной дороге. Причем двое из этих троих даже ухитрились спрятаться от взгляда вампира-хищника – задача та еще. Они наверняка просчитали мага, предугадали, что он сменит маршрут, но ждали одного. На него и вспышку приготовили, чтобы сбить с толку и помешать защищаться магией… которой Бах особо не владеет.

Да ко всем проклятым эти размышления. Каттэйлу жаль невообразимо, но тут уж ничего не поделать, она сама выбрала свою судьбу. Узнала ли она в провожатом его, Зервана, – этого уже не спросить, хотя если по уму-разуму, то вряд ли Каттэйла рискнула бы, уже зная, на что способен ее бывший попутчик. Ну а сам вампир, почти ничего не видящий после ослепления, ее не узнал тем более.

– Да чего ж вы стоите, – нетерпеливо поторопил спутника маг, – идемте скорее, вы что, никогда не виде…

– Заткнись, а? – мрачно предложил ему Зерван, затем наклонился, закрыл невидящие глаза девушки и поднял ее на руки, подумав при этом, что ноши тяжелей и обременительней, чем мертвая женщина, которую он очень не хотел видеть мертвой, ему не выпадало, и зашагал, понурясь, дальше.

Бах моментально умолк, стоило ему уловить в прежде вежливом голосе ледяные нотки, но любопытство взяло верх спустя десять шагов.

– Простите, а куда вы ее несете-то? Вы хотите получить награду?.. – осторожно поинтересовался он.

– Заткнись, пока цел! Это все из-за тебя и твоих проклятых книг! – прорычал вампир, но тотчас же взял себя в руки. – Просто… я не могу вот так оставить ее здесь. Похороню где-то возле города, только добуду лопату…

– Это потому, что она женщина?

– И поэтому тоже! За все гребаные сто пять лет я ни разу…

«…Ни разу не убил женщину, хотя не раз они пытались убить меня!» – примерно такую фразу собрался выпалить Зерван, но еще до того, как эти слова сорвались с его губ, понял, что проболтался.

– Так вы ее знали, – спокойно подытожил Бах, семеня рядом, – а еще вы, оказывается, вампир.

– И ты слишком спокоен как для человека, узнавшего это, – хмуро ответил Зерван.

– Да боги с вами, сэр Зерван. Опасны только молодые да дикие… такие не живут долго. Знаете, тут такая интересная возможность возникла, которую я хоть бы очень хотел, да не осуществил бы. А тут раз – и на блюдечке, свеженькое тело и вампир, это тело при жизни знавший… И полагаю, ваши взаимоотношения были, скажем так…

Вампир быстро, но осторожно уложил Каттэйлу на землю и схватил мага за воротник, сдавив тощую шею и подняв его в воздух:

– Пожалуй, я тебя, циничного ублюдка, сейчас убью! Ты хоть понимаешь, сукин сын окаянный, что…

– Вы неверно меня поняли, – прохрипел маг, – я хотел предложить вам вернуть ее к жизни…

– Так ты еще и некромант, оказывается?

– Ничего подобного, – с достоинством, насколько позволяли это руки вампира на его горле, возразил Бах, – я говорю не о поднятии в виде нежити. Я говорю о возвращении к жизни, понимаете, к жизни, а не к нежизни!

Зерван недоверчиво скривился, но опустил Баха на землю.

– Я, по-твоему, совсем несведущ в магии? Сугубо теоретически оживление с помощью магии возможно, все маги, включая эльфов, тут единодушны, но это никому не удавалось пока – и многие считают, что никому и не удастся. Никому!

– Никому, кроме Первородных, – спокойно парировал маг, – да, для возвращения погибшего человека к жизни требуется огромное количество жизненной силы и невообразимая прорва магической энергии. В том и загвоздка, что только десяткам магов одновременно это по силам, однако гармонично направить такие магические потоки уж точно невозможно никому. Но вы забыли, что Первородные сумели свести всю магию к ритуалу. И надо же, в одной из моих книг этот ритуал описан. И самое главное, что все семнадцать компонентов мне известны и в наличии имеются. Единственная сложность в том, что для проведения ритуала требуется двое участников. Кроме самого мага нужен вампир, знавший покойного и всеми фибрами души желающий вновь увидеть воскрешаемого живым.

Зерван с неприкрытым скепсисом уставился на Баха, а тот поднял с земли свою книгу и спросил:

– Так каков ваш ответ? Если мы решаем попытаться, то необходимо сделать вот что…

Он достал из кармана маленький пузырек, макнул в него палец и начертил на остывающем лбу девушки витиеватый символ.

– Маленький некромантский трюк, позволяющий телу очень долго оставаться свежим, – пояснил Бах.

– Я так и знал, что ты некромант, – пробурчал вампир, вновь поднимая Каттэйлу на руки.

– По-вашему, кузнец, несущий на рынок выкованный им меч, – воин? – парировал маг. – Руна, начертанная на теле специальным составом, – средство хранить его долго, не более того. Если я научу этому мясника, чтоб он мог долго хранить говяжьи туши, мясник тоже станет некромантом?

– Так этому просто научиться? – проснулось любопытство в вампире.

Тоска и ощущение безысходности слегка отпустили его душу: в конце концов, Бах сказал, что может вернуть девушку к жизни. Вдруг он не лжет и невозможное возможно? Вдруг ему действительно удалось расшифровать самый невероятный из ритуалов?!

– Ведь вы же умеете использовать заклинание магической тьмы, – хмыкнул маг, – хотя вряд ли являетесь магом в полном смысле этого слова. Так отчего нельзя научиться чертить всего одну руну?

– Все вампиры имеют склонность к магии.

– Ну и что? Вы все равно в ней ничего не смыслите, просто заучили это заклинание, не так ли? Я тоже ни уха ни рыла не смыслю в магии Первородных. Никто не смыслит. Нет ни единого человека или эльфа, который мог бы объяснить, как сложнейшие заклинания были превращены в ритуалы, требующие всего лишь точного следования инструкции. И тем не менее все это действует.

Вампир задумался и споткнулся, едва не уронив Каттэйлу. Проклятье, надо смотреть под ноги, а не витать в облаках, тем более с такой ношей на руках.

– Почему некроманты не продают это зелье, что у вас в кармане? – спросил Зерван через минуту.

– Потому что толика снадобья, уходящая на начертание одной руны, стоит дороже любой говяжьей туши, это раз. Только кровь скорпикоры и корень мандрагоры чего стоят. Опять же, стань этот рецепт известен широким массам – в мире не останется ни корней, ни скорпикор. Разве только в местах, где людей пока нет.

Вскоре впереди показались огни у ворот.

– Как мы пройдем мимо стражи? – забеспокоился Зерван.

Он мог бы перебраться через стену, дело пустяковое, но не представлял себе, как сделать это с мертвой девушкой в руках. Тем более что веревки у него нет.

– Просто пройдем, да и все. Стража привыкла к моим, так сказать, чудачествам, тем более что я им слегка приплачиваю, чтоб не задавали глупых вопросов. Я скажу, если спросят, что вы – мой клиент, а это – ваша больная сестра. В конце концов, я рыба хоть и мелкая, но в таком крошечном прудике, как Мальврен, и ерш – щука.

Стража действительно ни о чем не спросила, молча открыв перед магом калитку в воротах и так же молча закрыв ее за вампиром.

Правда, без конфуза не обошлось: когда Зерван повернулся боком, чтоб не зацепить головой или ногами Каттэйлы ворота, капюшон спал с ее лица, открыв взорам стражников мертвенно-бледное лицо девушки. Пришлось сжать зубы и сделать вид, что ничего не произошло, хотя оба часовых наверняка заподозрили что-то. Просто не могли не заподозрить, что женщина на руках незнакомого человека мертва.

Однако вопросов все равно не последовало: у стражника в занюханных городках вроде этого в карманах не особо звенит, и то, что маг, торгующий невиданными рецептами, называет небольшой приплатой, может составлять существенную часть доходов работяг кирасы и алебарды.

Спящий город встретил вампира тишиной кривых темных улочек. Некогда Мальврен представлял собой крохотную крепость на вершине небольшого холма – так, три башенки да стены в два человеческих роста. Постепенно вокруг укрепления выросла целая деревня, еще позже разросшаяся до целого города, с превосходными фортификациями на случай набегов варварских орд. Однако лет триста назад варваров оттеснили далеко на север, крепость утратила стратегическое значение. С тех пор Мальврен только хирел, и теперь лишь высокие каменные бастионы напоминают о его былом величии. Но и на них денег у местного феодала нет, лет через сто стены придут в плачевное состояние.

Мастер магических наук Максимилиан Бах обитал в большом, слегка мрачном особняке, обнесенном металлической оградой, увитой плющом. Над этой зеленой стеной высились стройные кипарисы. Должно быть, днем дом выглядит куда менее мрачно, окруженный зеленью, подумалось вампиру, да только в последний раз он любовался пейзажем при свете солнца очень много лет назад.