Текст книги "Пётр Машеров. Беларусь - его песня и слава"

Автор книги: Владимир Величко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– В таком случае надо вводить и творческие вступительные экзамены,– в свою очередь, предложил министр, что-то недоговаривая...

– А почему бы и нет? – тут же согласился Машеров.– В любом творческом вузе абитуриент, прежде чем его допустят к вступительным экзаменам, доказывает, насколько он талантлив, на конкурсе. Художники несут на суд комиссий свои картины, этюды, журналисты – публикации, драматурги – сценарии, актеры – способность перевоплощаться в ситуации... А что несут будущие педагоги?

– Пока ничего! – признался министр.– Зачисляем по общему баллу...

– Это же трагедия для таланта! – воскликнул Машеров,– у подростка душа лежит к физике, математике, но тройка по зоологии, и что же – дорога на физмат ему закрыта? То же по литературе, истории?..

– Это не совсем так. Но вы, Петр Миронович, близки к истине: нет у нас пока точного критерия и системы отбора будущих педагогов,– согласился Минкевич.– Думали, но пока не нашли...

– Плохо, значит, думали,– улыбнулся Петр Миронович.– Ну не может быть, чтобы не было таких критериев. Взять хотя бы любовь к детям, коммуникативные способности... Ведь такое обнаруживается в раннем возрасте. Словом, я не собираюсь открывать вам Америку, Михаил Гаврилович, но настоятельно прошу вместе с учеными, преподавателями педвузов, директорами школ определить принципы и критерии целевого набора и творческого конкурса будущих учителей.

Окна служебных кабинетов работников, имевших отношение к образованию, светились позже обычного. Люди постепенно вникали в суть дела. В городах и селах стали строить квартиры и дома для учителей. Например, в колхозе имени М. Сильницкого Полоцкого района по инициативе председателя правления Героя Социалистического Труда Е. Кимстача возвели для учителей 8 домов коттеджного типа. Такому примеру следовали многие хозяйства. В Минске на берегу Свислочи, рядом со стадионом «Динамо», вырос Дом учителя – дворец-красавец.

Вторую часть целевой программы составили две проблемы: кого учить на учителя и как учить? Перед педвузами встала новая задача – отработать методику точного «прицела» и «попадания» в своего абитуриента. Эту проблему решала триединая система отбора: факультатив «Юный педагог», педсовет школы и отдел народного образования, а на пороге вуза – вступительный экзамен или собеседование по специальности. Ясно, что после такого «фильтра» мнений взыскательных экспертов в педвузы стало приходить больше ребят, не просто любящих школу, но и с явно выраженными способностями к работе в ней. И что характерно: юноши и девушки, прошедшие трудовую закалку в школах и на производстве, занимали лучшие рабочие места по своей специальности. И здесь новая педагогика ставила высокие баллы профессионализации среднего образования.

В корне менялась и «технология» подготовки будущего учителя в педвузе. На первое место вместо нудных предметных методик вышло педагогическое мастерство. На спецкурсах и семинарах особое внимание уделялось постановке голоса и дикции, жестикуляции и умению владеть собой – словом, внешним манерам и культуре поведения. Далее отрабатывались его внутренние «рычаги»: педагогический такт, способы убеждения и внушения, пути разрешения конфликтных ситуаций между учителем и учеником... А если еще учесть, что будущий учитель занимался хореографией, музыкой, вокалом, то и впрямь подготовка педагога в известной мере напоминала методы и средства воспитания актера, и в этом не было ничего удивительного. Работа учителя и актера во многом сродни друг другу: и та, и другая – искусство. Недаром классик педагогики А. Макаренко вспоминал: «Настоящим мастером я сделался только тогда, когда научился говорить «иди сюда» с 15-20 оттенками, когда научился давать 20 нюансов в постановке лица, фигуры, голоса...»

Творчество – как цепная реакция. Одно хорошее дело рождает два-три новых, а те – еще по два-три... Как только о реформе Машерова стало известно в стране, к нему стали обращаться охаянные Минпросом СССР учителя-экспериментаторы – педагоги «новой волны» Ш. Амонашвили, И. Волков, Е. Ильин, С. Лысенкова, В. Шаталов, М. Щетинин. Они присылали рукописи новых книг, и лучшие из них по указанию Машерова были изданы в минских издательствах. Приходили новые методики, учебные программы, результаты экспериментов.

По утверждению С. Павлова, настоящим откровением для общественности республики стали выступления педагогов-новаторов по Белорусскому телевидению. Вот их кредо: «На нашу долю выпала честь учить детей без отбора и отсева. Приемы и навыки такого учения мы в наследство не получили и поэтому обязаны вырабатывать их сами. То, что веками повторяли выдающиеся педагоги-гуманисты, что прежде было мечтой, стало для нас простой житейской необходимостью: мы должны дать нашим детям новые стимулы учения.

Какой бы слабый класс нам ни достался, мы десятилетиями не ставили детям плохих отметок, не жаловались родителям на учеников, не делали замечаний на уроках – оказывается, так учить можно. Более того, так учить во много раз легче. Попытки принуждать детей силой изматывают педагога».

Все понимали, что такая педагогика – ответ на вызов времени, на задачу поистине мирового значения: дать каждому среднее образование, обучить всех. И тех, кого в прежние времена учить не стали бы. Старая педагогика как раз и базировалась на неизбежности отсева и, естественно, отборе учеников. Средний всеобуч эту возможность устранял. Учить надо было всех: и тех, кто горел желанием, и тех, кто этого не «хотел», не сортируя детей на «слабых», «сильных» и «так себе», не распихивая их по разным школам. Да и такой возможности не было.

Школы «с уклоном» этой проблемы не решали. К тому же Машеров не принимал всерьез никаких «уклонов». Кроме одного – в будущее!

Постепенно приходило понимание новой педагогики: не просто обучение и воспитание без принуждения и наказания, а обучение и воспитание без надобности в принуждении и наказании; не просто учеба без страха и «двоек» – а без надобности в них. Так рождалась, складывалась новая педагогика _ педагогика сотрудничества, когда учитель, наставник с открытым сердцем идет навстречу своему ученику, а ученик с открытым сердцем стремится навстречу учителю – открывателю мира.

Свое видение дальнейшего углубления школьного обучения Машеров изложил в речи на VI съезде учителей Беларуси 4 мая 1978 года. Это был сгусток выношенных им идей, плод работы ума и сердца. Опубликовав ее во всесоюзной «Учительской газете», главный редактор Н. Парфенова прислала письмо, в котором писала:

Дорогой Петр Миронович!

Вспоминаю творческую и вместе с тем деловую атмосферу съезда, Вашу речь, в которой было высказано столько глубоких мыслей о воспитании детей, о труде учителя, о перспективах школы. И, конечно, незабываема та душевность, подлинная человечность, которой было проникнуто Ваше выступление.

Наряду с образованием первый секретарь ЦК КПБ несущими опорами государства считал науку и культуру. Альтернативы им, подчеркивал он, нет. Передовая наука и культура позволяют обществу жить гордо и независимо. В I960—1970-е годы в республике с одобрения официальных властей складывались научные школы, составившие впоследствии костяк научно-производственных комплексов и крупных центров. Они становились передовым рубежом прогресса. Широкое признание получили исследования наших ученых в области математики, физики, ядерной энергетики, химии, биологии и т. п.

В начале 2009 года Национальная академия наук Беларуси отмечала свое восьмидесятилетие. Выступая на состоявшемся по этому поводу торжественном заседании, лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов вспомнил историю о том, как академик Антон Севченко обратился к Петру Мироновичу с просьбой выделить 100 тысяч инвалютных рублей для покупки зарубежного спектрометра. Машерову доложили, что есть только валютные средства, которые предназначены на закупку шведского кафетерия самообслуживания. И тогда Машеров сказал: «Один шведский кафетерий самообслуживания не изменит ситуацию с общественным питанием в городе Минске. Один хороший прибор в лаборатории может изменить ситуацию в целой области науки, поэтому давайте отдадим эти деньги университетской лаборатории Севченко».

Подобных примеров можно привести много. Именно обращение к науке позволило развивать в Беларуси передовые отрасли промышленности (точное машиностроение, приборостроение), разрабатывать важнейшие компоненты космических программ, обеспечивать большой объем заказов военно-промышленного комплекса. Республика являлась пионером в оптических исследованиях, лазерной физике и технике, в ряде направлений электроники. Это было время дерзких мыслей, оригинальных проектов, находивших воплощение в новых видах конкурентоспособной продукции. Стратегия машеровских реформ заключалась в том, чтобы вывести Беларусь в интеллектуальные лидеры и коренным образом изменить жизнь людей. Сегодня трудно поверить, что такие грандиозные перемены происходили в регионе, где до Октябрьской революции две трети жителей не умели ни читать, ни писать.

Петр Миронович рассматривал культуру как пространство свободы и самоопределения, феномен цивилизационного масштаба. Оберегая культурные архетипы, он оберегал человеческую самобытность, трепетно относился к великим подвижникам-предкам, связь с наследием которых делает нас духовно богаче и чище. По его просвещенному мнению, очень важно, чтобы литература, кино, театр, СМИ, художественная самодеятельность занимали подобающее место в социогуманитарной парадигме, продвигали в массы сокровенные идеалы, укрепляли менталитет нации. От этих слагаемых в общественном сознании, от чистоты человеческой души зависит, в конечном счете, ход истории.

Да и успех воспитания. Впустите в свой мир Ефросинию Полоцкую и Кирилла Туровского, Александра Пушкина и Льва Толстого, Янку Купалу и Ивана Шамякина, и вы никогда не будете способны на дурные поступки и мысли. Художественная культура озаряет ум, согревает душу, возвышает человеческое в человеке. Альберт Эйнштейн, ученый с мировым именем, утверждал: чтение книг великого русского писателя Федора Достоевского дало ему больше в смысле научных прозрений, чем изучение специальных работ по физике.

Машеров разделял мысль славного уроженца Беларуси Адама Мицкевича, подчеркивавшего, что нация свидетельствует о себе через свою классическую литературу. Благодаря произведениям своих великих творцов республика мощно заявила о себе в Советском Союзе и Европе.

У белорусского лидера было ясное понимание того, что литера– тура позволяла вырваться из плена догматики, подняться и увидеть такую модель развития, которая не нарушала бы поле кристаллизации мысли, позволила бы стимулировать экономическую модернизацию и давала бы простор вольному цветению народной жизни. Ведь литература всегда была опорой общедемократического, ценностно ориентированного сознания. Она не только проявляла внимание к «маленькому человеку», но и отстаивала историческое благоразумие, подоинно духовные основания государственности против номенклатурного произвола «больших людей», уповавших на угрозы, силу и жестокость.

Плодотворная культурная политика проводилась с особым тактом. Аристократы духа – писатели, художники, композиторы, артисты – испытывали уважение к власти. Вдохнувшие воздух свободы «шестидесятники», словно бродильный элемент, оздоровляюще действовал на моральную атмосферу белорусского общества. Их творения широко пропагандировались. На презентациях новых книг, спектаклей шел интересный обмен мнениями с участием Машерова. Творческая элита убеждалась, насколько у первого лица республики было сильно понимание замысла того или иного произведения, трезвый взгляд на природу происходящих процессов. Неудивительно, что его боготворили за гуманную, человеческую позицию. И любили, даже если в чем-то не соглашались, зная, что никто так не оберегал литературу и искусство, которые благоприятным образом влияли на мировоззрение людей.

Представители творческой элиты могли зайти в ЦК к Машерову и поговорить откровенно. Леонид Левин, один из авторов мемориального комплекса «Хатынь», рассказывал, что министр культуры СССР Екатерина Фурцева настаивала на сносе уникального творения, как не отвечавшего требованиям соцреалистического искусства. Заступился Петр Миронович. Более того, он был инициатором выдвижения мемориала на получение Ленинской премии, памятника, который, по словам американского президента Никсона, стал достопримечательностью страны.

Машеров развеял тучи, сгустившиеся над Русским театром после постановки пьесы венгерского драматурга Имре Мадача «Трагедия человека». Это было, как говорил известный режиссер-постановщик Борис Луценко, сложное философское произведение, да еще на грани допустимого при господстве атеистической доктрины в освещении прошедших эпох. Борис Иванович взялся за его воплощение на сцене, думая о том, что ему представится возможность попасть в страну, найти могилу отца, погибшего под Будапештом на войне. Премьера была принята публикой на «ура». Однако некоторым функционерам спектакль показался абстрактным, о чем доложили первому секретарю ЦК. Главхуд попросился к нему на прием. Луценко сумел доказать свою правоту и на всю жизнь сохранил многократно усилившееся восхищение Петром Мироновичем, который понимал театр, поддерживал и поощрял творческих людей.

Неизгладимое впечатление создалось о белорусском лидере и у народного артиста республики Геннадия Гарбука, радующего зрителей своим творчеством в Национальном академическом театре имени Янки Купалы. На «Субботней встрече» в редакции газеты «Белорусская нива» Геннадий Михайлович рассказал:

– Камедыя «Пагарэльцы» з такім скрыпам праходзіла! I паставілі толькі таму, што Макаёнак сябраваў з Машэравым, якога Андрэй Ягоравіч запрасіў на прагляд. Чыноўнікі не прапускалі, Міністэрства культуры – ні ў якім разе! Вы што! Пра работнікаў ЦК! Ого! А Машэраў паглядзеў: «А што тут такога? Усё правільна». Ён быў, як кажуць, чалавек без мух у носе. Дэмакратычны. Без гонару. I гэта было не найграна. Гэта была яго чалавечая сутнасць.

Машеров, по сути, являлся покровителем художественного коллектива «Песняры». Когда в 1970 году ансамбль стал победителем Всесоюзного конкурса артистов эстрады, Петр Миронович пригласил ребят в рабочий кабинет в ЦК на беседу. Это, по их оценке, был содержательный диалог о пропаганде белорусского песенного искусства, раскрывающего душу народа, сохраняющего и развивающего его культурное наследие. Призвал дальше все делать красиво, вспомнив крылатую пушкинскую строчку: «Служенье муз не терпит суеты». Затем поинтересовался бытовыми проблемами. Узнав, что у многих нет жилья, оказал содействие в его предоставлении, а также помог приобрести импортную музыкальную аппаратуру. Для этого провел переговоры в Минфине СССР и добился выделения необходимой суммы.

Внимание было не разовым, а постоянным. В программе «Через всю войну» ретивые чиновники узрели «нечто» выходящее за рамки дозволенного. Ансамбль «Песняры» могли «прихлопнуть». Петр Миронович заступился. Более того, направляясь во главе делегации на съезд коммунистов ГДР, он настоял на том, чтобы этот коллектив принял участие в культурной программе, выступил с концертами перед местным населением и советскими воинами.

– Петр Миронович благословил ансамбль и меня на поездку в США,– рассказывает композитор Игорь Лученок.– Зарубежная пресса назвала приезд белорусских музыкантов «русским вторжением на западном рок-фронте». Американскому слушателю понравился необычный вокал участников ансамбля, манера исполнения, самобытные песни, фольклор незнакомого народа. По сути, «Песняры» открыли миру европейскую страну Беларусь. Были представлены и мои песни на слова Максима Богдановича, Янки Купалы, Аркадия Кулешова. Тепло принимали «Веронику», «Алесю», «Добры вечар, дзяўчыначка». За две недели побывали в шести штатах, проехав на автобусе две тысячи триста миль. По возвращении домой в день рождения Мулявина, 12 января, мы встретились с Машеровым. Подробно рассказали о гастролях, о том как отзывались о них американцы. Он слушал, улыбался и гордился тем, что именно мы первыми в Советском Союзе совершили песенный прорыв за океаном.

На 10-летний юбилей «Песняров» Петр Миронович с высшим руководством прибыл во Дворец спорта. По случаю знаменательной даты последовал Указ Президиума Верховного Совета республики о присуждении руководителю ансамбля Владимиру Мулявину звания «Народный артист БССР», а другим артистам – звания «Заслуженный артист БССР». Творческий коллектив в знак благодарности исполнил любимую песню Машерова «Александрына», ставшую народной:

Мне не забыцца песні той даўняе вясны:

– На Мурамскай дарожцы стаялі тры сасны...

Хадзілі мы, спявалі, і з песняй ты цвіла.

Александрына, помніш, якою ты была?

Цяпер магу прызнацца, тады пачаў кахаць,

Цябе з ніякай кветкай не мог я параўнаць...

Неожиданно в середине дня первый секретарь ЦК появился в театре Янки Купалы в канун 50-летия Национального академического. Шла репетиция «Амнистии» Николая Матуковского. Тихонько, как рядовой зритель, присел в партере, чтобы никому не мешать. Актеры увидели знаменитого соседа и остановили представление. Он приветливо сказал:

– Продолжайте, продолжайте.

Режиссер спектакля произнес:

– Да мы, Петр Миронович, собственно, уже и закончили.

Машеров подошел к сцене и, опираясь на спинку кресла, с присущей ему улыбкой спросил:

– Ну что, купаловцы, как собираетесь праздновать юбилей?

Появившиеся в зале директор театра Иван Михалюто и парторг Зинаида Броварская начали излагать программу. Петр Миронович их деликатно остановил:

– О ней мне все известно. Мероприятия вы наметили обширные. Но я хочу знать, что может Центральный Комитет партии для вас сделать? Конечно, будут награды. Я дал указание министру культуры выдать всем работникам премии в размере оклада. И приглашаю труппу на правительственный ужин во вторник, когда у вас будет выходной. Согласны?

Все дружно зааплодировали.

Спустя годы актер Юрий Сохарь в книге «Светлая печаль» писал:

День выдался сухим и теплым, хотя на дворе был конец ноября. Небольшими группами, а то и в одиночку, гордо подходили мы к Дому приемов. Нас встречали люди в штатском, внимательно посмотрев на тисненные золотом именные приглашения, вежливо пропускали дальше. В холле с нас бережно сняли верхнюю одежду, и мы оказались в большом зале, ярко освещенном роскошными люстрами и бра. Столы, стоявшие буквой «П», уже были накрыты, предполагался фуршет. Вдоль сцен выстроились ряды красивых девушек в национальных костюмах. Тихо играла музыка: здесь работали талантливые режиссеры.

Ровно в 17-00 музыка умолкла, и из боковой двери вышел Машеров, ведя за собой всех членов Бюро ЦК, которых мы приветствовали бурными аплодисментами. Петр Миронович произнес «нараспев» короткую речь, поздравил с юбилеем, пожелал всем здоровья и предложил тост за процветание театра. Угощали «по-богатому».

Машеров шел по рядам и пожимал актерам руки, иногда останавливался и о чем-то разговаривал – так он отдавал дань уважения купаловцам.

После приема мы побрели в Дом актера. Гудевшей там братии эмоционально рассказывали о прошедшем мероприятии «у Мироновича».

Не оставалось в долгу руководство республики и перед художниками. Петр Миронович распорядился построить для них квартиры с мастерскими на улице Сурганова. А на улице Некрасова по его указанию возвели прекрасное здание творческих мастерских Академии искусств.

От мастеров кисти требовал одного: чтобы написанные ими картины, портреты воспринимались сердцем, служили эстетическому воспитанию белорусов.

В живописных холмистых Раубичах возвели несколько трехэтажных домов, в которых выделили для ста ученых и писателей небольшие скромные дачи.

Нельзя не согласиться с мнением поэта Геннадия Пашкова: к удачливым в творчестве коллеги относятся предвзято. Это в полной мере ощутил на себе патриарх белорусской литературы Алесь Савицкий. Вышедший в журнале «Полымя» его роман «Тры непражытыя дні» – сильное с художественной точки зрения произведение. Тем не менее оно вызвало бурю в прессе. Известный критик Алесь Мартинович вспоминал: «Знайшліся “цнатліўцы”, якім вельмі не спадабалася, як на той час смела вырашае аўтар тэму кахання. На сённяшні дзень, дык у “Трох непражытых днях” нічога крамольнага і не было. Падумаеш, галоўныя героі свабодна выяўляюць пачуцці. I зусім не ханжы яны, а звычайныя людзі, якім хочацца чалавечага шчасця, узаемнасці, якіх палохае адзіноцтва».

Тогда Савицкий работал заведующим сектором литературы ЦК КПБ. Завистники стремились насолить ему побольше. Чтобы их не дразнить, Алесь Онуфриевич написал письмо Машерову, в котором изложил свой взгляд на сложившуюся ситуацию и попросил об отставке.

Что же было дальше? Об этом можно узнать из книги пи «Сонца на ўсіх адно», которую он вручил мне с дарственной надписью: «Шаноўны Уладзімір Паўлавіч! Няхай заўжды над тваёй жыццёвай дарогай свеціць сонца, а на кожным скрыжаванні пані Удача ўсміхаецца ласкава. 3 паклонам партызанскім Алесь Савіцкі». Вот небольшой фрагмент.

Калі ў часе гаворкі – а яна ішла да поўначы – у кабінет зазірнуў другі сакратар, Машэраў сказаў:

– А ўсё ж такі посаду яму трэба падабраць. ЦК што? ЦК вытрымае. А ён можа зламацца...

Тады я вазьмі ды скажы ў адказ:

– Няўжо вы, Пётр Міронавіч, лічыце, што ў былога камандзіра падрыўной групы мужнасці меней, чым у былога партызанскага камісара?

Машэраў смяяўся ад душы!

Не один десяток лет на «вольных хлебах» оказался для писателя весьма плодотворным в творческом плане. Из-под его пера вышли новые романы, повести, публицистика. Ему присуждена литературная премия России «Прохоровское поле». За детскую трилогию «Дзівосы Лысай гары» удостоился Государственной премии Республики Беларусь.

Да и тот нашумевший роман под новым названием «Толькі аднойчы» еще при жизни Машерова был издан отдельной книгой в издательстве «Мастацкая літаратура» и с интересом встречен читающей публикой.

Человеческое машеровское соучастие в своей судьбе ощутил и будущий ярчайший интеллектуал современности Вячеслав Степин. Воспитанник БГУ, он преподавал философию и эстетику в политехническом институте. На одной из лекций объяснял: «Социализм должен демократизироваться, чтобы обеспечить научно-технический прорыв и высокую производительность труда». Расплата за вольнодумство последовала незамедлительно: его исключили из партии. Следовательно, речь шла об утрате профессии. Спасло великодушное заступничество Петра Мироновича. Степин смог восстановиться в партии, продолжил научные изыскания, бережно сохраняя свою историко-культурную среду, считая СССР огромной и самобытной цивилизацией.

Очередную книгу «Становление научной теории», которая вышла в издательстве БГУ в 1976 году, он подарил Машерову. С автографом:

«Глубокоуважаемому Петру Мироновичу от автора, который обязан Вам своим становлением как в научном, так и в личностно-человеческом плане».

Вячеслава Семеновича избрали академиком РАН, президентом Российского философского общества. Возглавлял Институт Философии РАН. Работая в Москве, не утрачивает связи с Беларусью, старается участвовать в общих проектах, входит в состав координационного совета по связям между российской и белорусской академиями наук. И непременно добрым словом отзывается о Машерове, в личности которого слились в единое целое Беларусь, ее благо.

Следующая история с точки зрения сегодняшнего дня может показаться фантастической. Это было в 1959 году. Директор и учителя сельской школы приехали в Минск. Отоварились. Одну учительницу «забыли», а грузовичка и след простыл. Она бежит по проспекту с авоськой, плачет, машет руками. И тут остановилась легковушка. Женщина все рассказала. Ее пригласили в машину и на 25-м километре от Минска догнали грузовичок. Мужчина отчитал директора, велел ему перебраться в кузов, а в кабину усадил запыхавшуюся женщину...

Как вы догадались, этим мужчиной был Петр Миронович.

В 2011 году юридический факультет БГУ выдал тиражом в 50 экземпляров мою книгу «Профессора, наденьте ордена!» В нее вошли документальные очерки о ветеранах минувшей войны, докторах наук, заслуженных юристах Республики Беларусь: Анатолии Головко, Николае Юркевиче, Андрее Дулове, Василии Чигире и Степане Дробязко. В послесловии к изданию декан факультета Сергей Балашенко назвал своих коллег «цельными натурами, настоящими учеными, составляющими золотой фонд университета».

Жизнь испытывала на прочность этих людей. Они мужественно преодолевали военные невзгоды, выпавшие на их долю, стали яркими личностями, корифеями науки.

Машеров знал эту «великолепную пятерку». Он часто выступал в БГУ на собраниях с докладами. Обладал феноменальной памятью.

Профессор Чигир рассказывал мне:

– Петр Миронович заприметит в актовом зале и во время перерыва обязательно подойдет, расспросит о делах. Некоторых из нас агитировали перейти на управленческую работу. Решили переговорить с Петром Мироновичем. Он констатировал: «Вы преданы науке. И продолжайте ею заниматься. Готовьте хорошие учебники, обучайте и воспитывайте грамотных специалистов. Наука в современных условиях – залог развития общества и государства. Без нее, как говорил нобелевский лауреат Жолио-Кюри, любая страна «неизбежно превращается в колонию».

А вот летчику-космонавту Климуку, прикоснувшемуся к «дыханию иных миров», Машеров при встрече порекомендовал не отказываться от доверия командования возглавить отдел по работе с кадрами. И добавил: «Скажу тебе по-человечески: партия дважды не предлагает». Правильность принятого решения подтвердилась жизнью. Петр Ильич прекрасно зарекомендовал себя на новом месте, совершил третий полет к загадочному звездному океану. Был повышен в должности – в течение 13 лет являлся начальником центра подготовки космонавтов.

Интересное суждение высказал легендарный белорусский тренер Эдуард Малофеев:

– Своим пониманием и своей жизненной правильностью, что ли, Петр Миронович произвел на меня огромное впечатление. Помню случай: я заиграл в минском «Динамо», в сборной, меня стали приглашать везде. Звали во все московские команды, звали в Киев, Тбилиси, Кишинев... Узнав об этом, Машеров дал мне совет. «“Медвежонок”,– он меня так всегда называл,– ты сейчас растешь, и не дай бог тебе сменить команду. Я считаю, что та команда, где ты играл, должна стать да тебя родным домом. Переходя в другой клуб, ты нарушаешь гармонию своей души, оставляешь ее частичку. Это очень скользкий путь».

Дружина Эдуарда Васильевича своей красивой, виртуозной игрой творила чудеса на футбольном поле. Благодаря Малофееву минское «Динамо» стало чемпионом СССР. И поныне болельщики вспоминают об этом с неподдельной гордостью.

У Машерова был тонкий художественный вкус. Поэтому его решения в сфере искусства всегда были верными и своевременными. В частности, Петр Миронович поддержал предложение о создании Театра-студии киноактера. По словам его художественного руководителя, режиссера Александра Ефремова, они единственные, кто сумел сохранить театр в постсоветское время. И теперь высокие гости, приезжающие из Москвы, других столиц на Минский международный кинофестиваль «Лістапад», с завистью говорят: «Какие вы молодцы!»

Драматург Андрей Макаенок «по подсказке» Петра Мироновича написал комедию-репортаж «Таблетку пад язык», которая вместе с пьесой «Трыбунал» в 1974 году отмечена Государственной премией БССР имени Якуба Коласа.

По представлению белорусского ЦК и правительства звание Героя Социалистического Труда было присвоено поэтам Петрусю Бровке и Максиму Танку, скульптору Заиру Азгуру, чьи произведения обогатили отечественную и мировую культуру. Многие деятели литературы и искусства удостоились других высоких государственных наград. Машеров редко ошибался в людях.

По указанию ЦК КПБ в республике начали издаваться полные собрания сочинений национальных поэтов и прозаиков. Пьесы белорусских драматургов заняли подобающее место в репертуаре театров. Еще при его жизни увидели свет весомые тома «Белорусской энциклопедии». В Минске возвели памятники народным песнярам Янке Купале и Якубу Коласу, другим выдающимся творцам. В деревне Вязынка Молодечненского района создали Купаловский мемориальный заповедник. Когда вынашивалась идея об открытии Белорусского государственного музея народной архитектуры и быта, место для него около истоков тиховодной Птичи и легендарной Менки подсказал Машерову Владимир Короткевич – большой знаток отечественной истории, создавший такие литературные шедевры, как романы «Каласы пад сярпом тваім», «Хрыстос прызямліўся ў Гародні», «Чорны замак Альшанскі», повести «Дзікае паляванне караля Стаха», «Сівая легенда», поэтические баллады, поэмы, очерк «Зямля пад белымі крыламі». Появился археологический комплекс «Берестье» на месте раскопок городища XIII века.

Были созданы условия для развития газетной и журнальной периодики. Доктор исторических наук, профессор Олег Слука, ссылаясь на данные ЮНЕСКО отмечает: «В 1970 году БССР по информированию населения вышла на одно из первых мест в Европе вместе с такими странами, как Швеция, Голландия, Германия, Швейцария и др. Насыщенность информацией, безусловно, положительно влияла на общеобразовательный и интеллектуальный уровень населения и была мощным фактором формирования общественного сознания».

Машеров часто организовывал для творческой элиты семинары с выездом в различные регионы республики. Складывалось плодотворное партнерство между интеллигенцией и властью.

Машеров благодаря интуиции и эрудиции, философскому складу ума высказывал гипотезы, раздвигавшие горизонты видения. Умел пересмотреть подходы, когда этого требовала жизнь. Знал, чего надо избегать. Улавливал дыхание, поступь времени. Вера в человека, в прогресс, в будущее – один из постулатов его политики. Петра Мироновича беспокоила не личная карьера, а судьба великой державы.

В период подготовки к празднованию 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции Политбюро ЦК КПСС приняло решение о выпуске книг первых секретарей ЦК компартий союзных республик, в которых рассказывалось бы о достижениях за годы Советской власти. В план-проспект своей будущей книги Машеров включил раздел, посвященный формированию свободной, гармонично развитой личности. Однако вскоре из московского Политиздата последовала просьба его изъять.

– Чье это мнение? – поинтересовался Петр Миронович.

– Если откровенно, то не наше.

Для Машерова было ясно, что приказ исходил от члена Политбюро ЦК КПСС М. А. Суслова, не замечавшего сложности и противоречивости духовного процесса.