Текст книги "Полный дом смерти"

Автор книги: Владимир Михальчук

Соавторы: Александр Скорняк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

4. Полиция

Веки никак не желали открываться. Впрочем, закрыться до конца они тоже не собирались. Я лежал с полуприкрытыми глазами, пялясь в бездонное небо.

Восход уже проклюнулся из-за туч, над горизонтом поднималось первое светило Большого мира. Окрестности озарялись бирюзовым и синим светом. Туманная дымка Восточных болот лениво колебалась, рассеченная косыми первоутренними лучами. Светло-изумрудный оттенок магической защиты сменился бежевым. Ближайшие башенки охраны загрохотали, опускаясь под землю – отправились на Тринадцать кругов, чтобы пополнить боевой магозапас.

Первая попытка встать не увенчалась успехом. Зато живой – могло случиться и что-нибудь менее приятное. Например, меня бы убили. Уверен, что в этом случае я поднялся бы когда-либо вообще.

Весьма довольный тем, что не отдал концы, я повторно попробовал встать. Не удалось.

Затылок лишь едва приподнялся над черепицей и тут же с грохотом опустился. В голове отдалась боль, и голова заорала моим хрипловатым голосом. От виска к виску словно бы ударила молния. Перед глазами потемнело.. Затем понемногу стало легче.

«Не завидую пьющим, – подумал я, с трудом поворачиваясь на бок. – Наверное, именно так должно выглядеть похмелье».

Я валялся на той самой крыше, что и ночью. Меня покрывала мелкая пленка росы, мускулы свело от мерзкой судороги. Валибурские рассветы довольно холодны – это я испытал на собственной шкуре.

– Чыгыжыхылыднытык, – промямлили непослушные губы.

Это означало: «Чего ж холодно так?»

Впрочем, сейчас моей дикции не позавидовал бы даже немой.

Первое солнце уже перебралось через горы Хаоса. Как и всегда, несколько скал не выдержали присутствия горячего диска на небосводе. Горы пустились в бегство, пытаясь спастись от солнечных лучей. Поднялся невероятный грохот ударяющихся камней. Над востоком вспучилась громадная туча пыли – где-то сошла лавина. Облако поспешило к Валибуру, чтобы через полчаса рассеяться под ветром или разбиться о купол магической защиты.

Меня всегда интересовал вопрос: почему это горы Хаоса так не любят дневного света? Почему они всегда норовят убежать, выдирая каменные корни из земли? Горы по своей сущности довольно ленивые гранитные создания. Ночью их ни за какие коврижки не сдвинешь с насиженного места. А утром они вдруг как с катушек слетают и несутся, что есть мочи. Самые мелкие и юркие даже ухитряются спрятаться от восхода под сенью более высоких и медлительных товарок.

Впрочем, солнце быстренько настигает беглянок. Искупавшись в горячих лучах, скалы замирают вновь. Пылевые тучи потихоньку ниспадают обратно, усеивая снежные шапки бурыми разводами грязи и промышленных отходов Валибура.

Поглазев на пики, за которыми располагается Княжество Хаоса, я почувствовал, что сил прибавилось. Мне даже удалось приподняться и со стоном усесться на краешке крыши.

Улица внизу еще была пустынна. В самом ее конце, рядом с поворотом на Смерть-авеню, валялось бездыханное тело вампира. Из тех, кто ночью решал свои проблемы с помощью кулаков.

– Интересно, он издох или просто побит до полусмерти? – спросил я у солнца.

Светило безразлично покатило дальше, не обращая на меня никакого внимания.

Если бы кровопийца отдал концы недалеко от моего дома, это стало бы причиной нового рандеву с госпожой инспектором. А моя бывшая женушка никогда не откажется от мысли запрятать меня за решетку. Словом, будет лучше, если вампир окажется жив.

Приободренный вампиролюбием, я все-таки поднялся на ноги. Немного покачался и едва не сверзился с крыши. Выругался и полез в чердачное окно.

Вещественное доказательство в виде лука, конечно же, не обнаружилось. Убийцей тоже не пахло. Только сумасшедший мог бы предположить, что киллер пристроился рядышком с моим избитым телом и только ждет, чтобы сдаться в руки правосудия. Наивных мыслей по этому поводу я не держал.

Интересно, а почему это убийца меня не прикончил? Едва ли ему (или ей?) понравился вид моего окровавленного лица. Что-то спугнуло? Или…

Не в силах преодолеть тупость пришибленного мозга, я добрался до дежурки. На воротах стоял малознакомый мне тип.

Внешне охранник почти не отличался от ночного привратника. Такой же худощавый и седой, как старик. Теодорус находился тут же – его потрепанные сандалии виднелись из-за приоткрытой двери дежурки.

– Приветствую, – сдержанно поздоровался я, шагая бочком. Чтобы он не увидел громадную, не меньше персиковой косточки, шишку у меня на затылке. Еще полицию вызовет – с него станется. Объясняй потом, что делал и с кем дрался по чужим чердакам. – Желаю приятного дня и красивого второго утра.

– Желаю в ответ, – кивнул мне стражник. – Вы не здесь живете. Откуда держите путь?

Так я тебе и скажу, что ночевал на крыше. Не хватало мне ареста за бродяжничество.

– Из пентхауса, – нашелся я.

– Да? – тип заморгал и почесал в затылке.

Я оставил его недоумевать и проскользнул за ворота. Пусть этот дурак чешется хоть до скончания века и Страшного Судилища. Ведь пентхаусов здесь отродясь не водилось. Откуда они в дешевой ночлежке для низших и ниже среднего классов горожан?

Естественная регенерация организма потихоньку «рассасывала» шишку. Мне становилось легче.

Родной арендованный дом встретил меня пустотой и легким запахом табачного дыма. Вспомнив, что хочу курить, я извлек примятую пачку из кармана куртки и тут же задымил.

Наиболее странным казался тот факт, что меня не «почистили» после удара. Ну какой преступник в здравом уме не пороется в закромах у жертвы?

Когда я брякнулся на крышу, нормальный убийца тут же перерезал бы мне глотку. Это во-первых. Во-вторых, он точно избавил бы меня от «Карателя» на поясе и содержимого карманов. И третье, наконец. В укромном месте на штанах у меня висит магический брелок с ключами от дома. Его тоже не взяли и не обворовали квартиру. Испугались?

– Неужели мне попался преступник-идиот? – спросил я у письменного стола, выключая настольную лампу.

Свет горел в квартире целую ночь. Через разбитое окно внутрь пробрались целые сонмища пси-мух, крылатых клещей и фей-кровопийц. Пришлось извлечь из ванной тяжелое грязное полотенце и заняться уборкой.

Мне не удалось убить хотя бы одно насекомое – движения были медленными из-за головной боли. Но своего я добился. Все пси-мухи и прочая живность исчезли в окне, угрожающе жужжа и матерясь на насекомьем языке.

Тяжко вздыхая, я позавтракал каменным сухарем, неожиданно нашедшимся на кухне. Затем вооружился рулоном бумаги и принялся заклеивать продырявленное окно. Когда в кабинете слегка потемнело, а ветер уже не так трепал края одежды, я разделся и поплелся в ванную комнату. Негоже приходить в Главное управление со слипшимися от крови волосами и помятой мордой.

Хорошенько оттершись и несколько раз намылив голову, я медленно выбрался на кафель – просушиться. Вмонтированный под потолком магический фен раздраженно завыл, обдавая меня струями тепла.

Воздух был на удивление приятным. Пахло любимым травяным шампунем и кактусовым гелем для душа. Головная боль проходила, и медленно возвращалось хорошее настроение. Хвала регенерации оборотней – самому быстрому естественному восстановлению организма!

Я тщательно выжал излюбленный хвост. Обернулся теплым полотенцем, побрился и надушился одеколоном «Мистер Пшик-Пшик: Сорвиголова». Помахал хвостом под магической сушилкой, причесал его и пригладил волосы на макушке. У меня довольно короткая прическа, потому хватило четырех раз – прошелся маленьким металлическим гребнем.

Что у меня сейчас за дело? Мертвая девушка, подозревающая многочисленные смерти в отцовском доме и твердящая, что за нею гонятся неизвестные. Двое мужиков криминальной наружности преследуют ее, чем подтверждают слова девицы. Потом убийство в моем кабинете. И покушение на меня, наконец.

– Нет, это не покушение, – подумал я вслух, с трудом втискиваясь в кожаные ботинки.

Я кому-то нужен, потому и не убили. Зная, что меня наняли расследовать дело, убийца решил немножко подождать. Стало быть, тут два варианта. Первое: массовые «происшествия» в доме Марии – его рук дело. Он решил подождать результатов моего расследования. Так сказать, провести эксперимент. Если мне удастся найти что-нибудь важное, бросающее на киллера тень – он тут же меня ликвидирует. Знает, подлец, что я не сотрудничаю с полицией. А раз нет детектива, нашедшего улики, значит, нет и самих улик. Правдоподобно.

Второе: убийца Марии бель-ал Сепио не имеет отношения к предыдущим трупам. Это более фантастический вариант. Зачем убивать хорошенькую девушку, если она ни в чем не виновата? Впрочем, может, она и не была столь ангельски чистой, как казалась.

Мысли медленно кружили в голове. Но на ум пока ничего дельного не пришло. Под первым номером в расследовании по-прежнему маячило Полицейское управление. А дальше видно будет.

Я рывком захлопнул входную дверь. Вернее, это дверь захлопнулась сама, едва не отдавив мне пальцы.

Привычно поругав тяжелую створку с безопасного расстояния, мое постанывающее тело двинулось к подземному гаражу. Низенький гремлин-привратник оторвался от какой-то книги и поприветствовал меня кивком. Повинуясь его мысленному приказу, неподалеку загрохотали, приподнимаясь, железные ворота.

– Далеко собрался, видать, – сказал трескучий голос, – раз ласточку берешь.

Я пожал плечами и решил не вступать в разговоры. Какой от этого прок, если, после моей попытки защититься, гремлин ударится в глупые насмешки? Зачем давать старику возможность в очередной раз пройтись юмористическими изысками по кровному имуществу Ходжи Наследи?

«Ласточкой» сию магмашину назвал бы лишь умалишенный. Среди десятка разноцветных фитильмобилей, стоящих в гараже, мой определялся не только по уровню потрепанности и помятости бампера, но и по запаху. Серебристая покраска, когда-то горделивая и блестящая, превратилась в бурое нечто, усеянное пятнами ржавчины. Полуспущенные колеса, которые никогда не получалось накачать до конца; испещренное трещинами лобовое стекло, изогнутый после удара в столб номерной знак «ХН-3176-А», обозначающий «собственность Ходжи Наследи, регистрационный номер 3176, округ Анаанари»; дверки, одна без стекла, между ними и кузовом изрядные промежутки, куда можно просунуть коготь бастарка (очень толстый коготь); четыре дырки от стрел в крыше. Вот он, мой фитильмобиль.

Я скривился при виде красного «Фрикаделли», припаркованного рядом. Ты смотри, Пивский, даром что работает в морге, а на какой машине ездит. Не зря говорят: мертвецы отдают все свое богатство без остатка, ничего не требуя взамен. Сосед когда-то признался в пьяном угаре: ворует у покойников. После такого откровения мое мнение о Пивском резко упало до минусовой отметки.

Я прошелся вокруг его фитильмобиля и сделал то, благодаря чему в моем личном деле есть фраза: «Невыносимый злобный тип». А именно принялся бесстыдно портить чужое (без сомнений, наворованное) имущество.

– Нехорошо прикарманивать у мертвых, – я, высунув от усердия язык и воровато оглядываясь, гвоздем нацарапал на капоте «Фрикаделли» шикарное матерное слово. – Слегка потратишься на краску…

Рохля будет рад до хрипоты в горле. Пускай потом докажет, что это в гараже распроказничались. Гремлин первым начнет отрицать. Мол, не надо ставить машину, где попало, тем более у морга – там зомби шалят.

Ну да, ребячество, абсолютно несвойственное взрослым мужчинам, занимающимся частным сыском. Но уж таков Ходжа Наследи, прошу меня простить. Вот такой вот я – слегка инфантильный, но находчивый. И невероятно справедливый.

Довольно отряхнув ладони, я грохнул дверкой собственного фитильмобиля. Жалобно взвизгнули петли, из-под днища с шорохом отпала грязь и несколько кусочков металла. По всей видимости, эта магическая машина дышала на ладан и обещала помереть еще до конца года. Надо менять.

Денег на новый фитильмобиль у меня не водилось. С такими доходами, как мне везло в последний год, я мог бы позволить себе разве что велосипед. Но Ходжа Наследи – известный частный детектив, а не какой-то там спортсмен. Далось мне напрягаться? Лучше ездить хоть на разбитом, но самоходном корыте, чем крутить педали.

Подумав так, я уселся на место водителя, подняв обильную тучу пыли из обшивки сиденья. Рулевой рычаг со скрежетом встал на место, освободившись от противоугонного замка. На мою машину не позарился бы даже слепой воришка, но я пользуюсь этим приспособлением из обычной вредности. Пусть данный фитильмобиль может угнать любая малолетка. Но зачем же давать кому-нибудь повод? Пусть побольше мучаются, пытаясь отпилить замок.

Заклинание фитиля пришлось прочитать четыре раза. На пятый, когда я был готов сбегать за чем-то тяжелым и разворотить рулевую панель, магмашина прислушалась к молитвам.

Мотор чихнул и, каждую секунду повизгивая клапанами, заработал. Магелектрический сервомоторчик пожаловался на несправедливую жизнь, но все же приспустил стекло на левой дверце. Внутрь салона пробралось некоторое количество воздуха. Это позволило мне вдохнуть и открыть глаза.

Полгода назад в моем фитильмобиле убили одного скунсоборотня. Как понимаете, после смерти этот уважаемый валибурец не стал благоухать приятней, чем при жизни. Вот уже пятый месяц я обвешивал салон фитильмобиля всякими пахучими елочками, дубками и осинами. К сожалению, ничего не помогало – ни косметика, ни специальные шампуни. Наверняка скунсовому амбре суждено скончаться вместе с машиной.

Невыносимо почавкивая болтающимися покрышками, фитильмобиль подчинился и кое-как выбрался из гаража.

Выезд из дома спланировал весьма нехороший архитектор. Или же кто-то слегка напортачил в строительных планах. Или забыли закончить проект. Мало ли что. Но ворота гаража упираются прямиком в перекресток. Причем выезжать приходится на одну из самых запруженных и опасных дорог – здесь пролегает продовольственное сообщение между районами. То есть: каждые пять минут – грузовик, каждые полминуты – фургон, каждые несколько секунд – мелюзга вроде остальных видов фитильмобилей.

А выезжать приходится, если не хочешь проторчать в гараже до вечера, когда иссякнет поток машин. Потому надлежит каждый день рисковать.

Представляете? Едет себе многотонная фура, проезжает перекресток. По сторонам – ни души, потому как движение перекрыто магическим регулировщиком. Водитель грузовика спокойно нажимает на газ. И тут буквально из воздуха прямо ему под колеса вываливается мелкая легковушка. И все –поминай как звали – дорожно-транспортное происшествие на ровном месте. Срамота! ДТП на глазах колдофора, который, словно светофоры в других мирах, регулирует уличное движение.

На дорогу из гаража можно выскользнуть лишь только в промежутке между переключением сигналов магрегулировщика. Это примерно три секунды. И пока они наступят, приходится ждать.

Слева и справа от капота фитильмобиля неслись разнообразные машины. Кое-где маленькие, городские, смешивались с громадами грузовиков. То тут, то там виднелись изысканные кареты богачей и бизнесменов, запряженные парочками пегасов. К перекрестку приближалась многотонная глыба тюремного катафалка, в котором перевозили заключенных вампиров.

Над крышами домов, вовсю усеянными слоганами вроде «Пей только свежую кровь! Минздрав предупредил», пролетел служебный дельтаплан темных эльфов. Наверное, последний дежурный отряд спешил на покой. Тьмэльфы очень не любят дневного света, он для них еще хуже, чем для вампиров осина.

Сверху донеслись грязные ругательства:

– Чтоб оно сгорело… солнце… это!..

– Летим быстрее … куда подальше…

Солнце, конечно же, не обиделось, лишь слабые отблески заиграли на боках дельтаплана. Будто дразнились: вы только попробуйте высунуться из своей леталки, болтуны, – мигом испепелим.

Расовая неприязнь темных эльфов к солнцу – повод для забастовок солнечных зайчиков. Раз в полгода лучи собираются на митинг на Главной площади Валибура. Галдят что-нибудь нелестное в сторону чернокожих остроухов и шумной бандой направляются в кварталы Подземных деревьев. Там происходит нешуточная схватка между представителями света и адептами тьмы. Заканчивается все к вечеру: зайчики возвращаются обратно к первому или второму светилу, а потрепанные и убитые тьмэльфы, кому не повезло, летят поправлять здоровье в котлы в Тринадцати кругах. Когда поднимается Черная Луна, темные эльфы воскресают и накатывают на валибурские таверны. Отовсюду льются песни наподобие «Темному эльфу – темное пиво, чтоб солнце угасло, чтоб оно сгнило».

Пока я таращился на дельтаплан, магический регулировщик мигнул третьим глазом и принялся загибать пальцы на левой руке в белоснежной перчатке. Приготовились!..

Четырехэтажные постройки, в основном, жилые, уходили вдаль, чередуясь с приземистыми магазинчиками и громадами магимаркетов. К воротам Потустороннего базара в конце улицы спешили милые старушки в передничках – горничные и поварихи. Они всегда выползают ни свет ни заря, чтобы потешить хозяев сдобной выпечкой и салатами из свежих овощей. И остановить их может только волшебное слово «переучет». Несгибаемый народ, ради хозяина пойдет на убийство, только бы раздобыть охапку свежего шпината.

Я подумал о несправедливости жизни. У меня отродясь не бывало ни повара, ни горничной. Всегда готовлю сам, периодически обжигаясь и расплавляя кастрюли. Прелесть холостяцкого существования.

Конечно, ко мне захаживают женщины, причем довольно часто. Но они, к сожалению, воспринимают мою персону как аппарат для плотских утех. Еще никому из них не пришло в голову, что некий Ходжа Наследи очень не против покушать вместо того, чтобы кувыркаться в постели. Эх… Может, не нашлась еще счастливица, готовая звенеть посудой в награду за теплоту и ласку, а?

На этой мечтательной ноте я заметил, что время пришло. Магический регулировщик спикировал с насеста и воспарил перед притормозившей группой фитильмобилей. Передний ряд машин остановился как вкопанный, принудительно заскрипев тормозами – подчинился могущественному колдовству магрегулировщика. Задние повозки привычно загудели и разразились ругательствами, не видя жестов колдофора.

Магический полицейский повернулся спиной к остановившимся и дунул в серебряный свисток. Улица Одинокой повстанки тут же ожила.

Десяток или больше фитильмобилей, стоявших на перекрестной дороге, взревели и покатились вперед. Пока они не добрались до перекрестка, мне надлежало вклиниться в движение.

От всей души я нажал на газ, взывая ко всем богам, чтобы они меня услышали. Сперва лениво, а затем и грозно содрогнулся мотор. «Ласточка» дернулась и устремилась навстречу опасностям.

Целый миг ушел на неприятное чувство. Машина будто повисла над перекрестком и… внезапно заглохла в самом его сердце.

Истошный вопль разрезал мне уши. В следующий миг я понял, что вопль принадлежит мне. Впрочем, так происходит всегда – не люблю вдруг останавливаться на пути у многотонных фургонов.

Подстрекаемая моими перепуганными выкриками «ласточка» застенчиво хохотнула поршнями и медленно покатилась вперед.

К моему огромному счастью, фитильмобиль все же соблагоизволил разогнаться и увезти меня прочь. Правда, сперва ударился передним бампером в бордюр, когда я не успел наклонить рулевой рычаг. Брусчатка щедро брызнула искрами. Бампер громыхнул и подскочил – меня мотнуло вперед, – затем опустился багажник. Еще один ослепительный сноп искр – на сей раз сзади, со стороны проезжей части.

Ударившись затылком о подголовник, я все же ухитрился нажать на педаль ускорения. В ином случае меня бы просто задавили. Такие уж в Валибуре порядки: раз ты поехал не по правилам, значит, тебя на дороге не существует. Следовательно, задави тебя кто-то – судить его не станут. Не было инцидента.

Едва не подтолкнув меня в багажник, мимо пронесся тюремный фургон. Из кабины высунулась зеленая голова в черно-синей шапочке тюремщика.

– Смотри куда едешь, кретин! – крикнул гоблин.

– Утрись ты к такой матери! – не менее грубо ответил я, привычный к подобного рода диалогам на дороге.

– Эй! – крикнул мне регулировщик. – Вы крышку диска забыли!

– Благодарствую, – я помахал ему рукой через окно. – Заберу по возвращении.

Да-да, кроме ругани, на валибурских дорогах случаются также и милые беседы.

Металлический кругляш одиноко прокатился по тротуару, распугивая прохожих, и затих под вывеской «Спортманеры: консультация».

Надо будет поблагодарить домоправителя Хайкла и его архитекторов – за отлично спланированный выезд. Причем благодарить долго и упорно, до потери последней капли крови – пинками и зуботычинами.

Главное Управление выглядело как обычно: хмурые окошки, беспорядочная лепнина на фасаде, да задумчивые изваяния в виде гарпий, химер и побитых ветрами драконов.

Величественная туша центральной Башни возвышается над городом почти на полтора километра. Издали она похожа на толстый исполинский пенек неправильной формы, обросший разнообразными грибами департаментов. Окон почти не видно, они теряются посреди безвкусно разбросанных фурий, горгулий и волнообразной лепнины из колдетона. Здание выкрашено в темно-серые тона, отчего на любого созерцателя тут же нападает уныние. Бездонный колодец входных ворот зияет, будто пасть голодного бастарка. Внутри поблескивают серебристые клыки приоткрытых ворот.

Я объехал Управление с левой стороны и углубился в маленький служебный квартал. Можно поставить большой и жирный плюс руководству ГУБНИКИСа – оно беспокоится о подчиненных и делает все, чтобы облегчить им жизнь. Здесь размещаются маленькие кафе для персонала, всякие тренажерные залы, бассейны, корты, раздевалки и прочая полезная мелочь. Усталые оперативники коротают здесь время до или после службы. Весь этот комплекс так и называется – бульвар Релаксации оперативников и менеджеров, сокращенно – БРОМ. Очень милое местечко, спокойное.

Когда-то и я отдыхал в тенистом парке между магутбольным полем и маголейбольной площадкой, сиживал на ярко-зеленых лавочках с табличками «только для служебного пользования», распивал тонизирующий коктейль «Усталый оперативник». Славные деньки, хотя весьма своеобразные. К примеру, вспомню о многочисленных ранениях, смертельной опасности, смертельной скуке и смертельных же дозах адреналина едва ли не каждый день. На оперативной работе я мог помереть в любой момент, и единственное, что радовало – организация похорон за государственный счет.

По-моему, уход со службы стал самым умным решением в моей жизни. Правда, почти ничего не изменилось с того времени. Работа частного сыщика едва ли отличается от полицейской рутины. Вот только вольным специалистам платят намного больше, чем рядовым детективам в форме с клыкастыми погонами. Какой-никакой, а плюс таки нашелся.

Я медленно проехал четыре поста вооруженной охраны. Везде показывал персональный жетон частного детектива и ножны с «Карателем». Судорожно похрипывая двигателем и вызывая сочувствующие взгляды, фитильмобиль едва взобрался на крутую горку. Далее – спуск мимо секции рукопашного боя к северному углу Управления.

Сзади, если смотреть со стороны набережной, к центральной Башне Управления прижимается добротный шестиэтажный Дом полиции. Его фасад совершенно не похож на монструозную архитектуру Древних, построивших Башню.

Полицейское Управление Валибура является частью Главного Управления. Довольно странно, но мэрия уделяет полиции намного больше внимания и выделяет больше средств, чем всему ГУБНИКИСу. Поэтому величественная домина «Отстойника», как называют Дом полиции в народе, выглядит намного лучше и дороже центральной Башни.

Высокие колдетонные ангелы восседают на тяжелых подоконниках из разноцветного мрамора. Они упираются крыльями в широкий фронтон, разукрашенный резвящимися нимфами и фавнами. Верхушку треугольной крыши венчает голова гигантского шакала – символ Полицейского Управления. На двух других краях фронтона лежат полуобнаженные девицы в колдетонных туниках. Одну из них зовут Калибдра – древняя богиня справедливости. Ее соседка и соперница – Изистра, мать-основательница зла и преступлений, покровительница Уняжества Хаоса. Скульпторы специально разместили богинь на самом верху полицейского здания. Это будто символизирует вечный баланс между порядком и хаосом, злом и, как ни банально, добром.

У Калибдры довольно крупные бедра. Зато Изистра может похвастаться выдающимися молочными железами.

Я привычно вытаращился на отлитые из колдовского бетона божественные формы и, как всегда, слегка промахнулся при парковке. Опомнившись, я резко нажал на тормоз. Толчок едва не выбросил меня сквозь лобовое стекло. Что-то зазвенело, раздался противный скрежет. Следом полилась рулада отборнейших ругательств.

Ну и что поделать? Езда никогда не принадлежала к моим сильным сторонам.

– Ходжа! … … … тебе пусто было! – заорал знакомый голос.

Мысленно я тут же втянул голову в плечи. Внешне же, наоборот, – приосанился. Проскрипел дверкой своего фитильмобиля и выбрался на белый свет.

Как и ожидалось, прямо перед моим носом потрясала маленькими кулачками бывшая жена.

– И ты посмел?! – завопила она, присела рядышком с иссиня-черным «Рогатти» и потрогала пальцем покореженный задний бампер машины.

– Это твоя? – невозмутимо поинтересовался я, пытаясь не замечать на покраске чужого фитильмобиля бурые пятна краски моего собственного.

Из внушительной вмятины в багажнике «Рогатти» торчали осколки магического пластика. Они до боли напоминали куски бампера моего «Жучено».

«Вернусь домой – перетяну какой-нибудь лентой, – горько подумал я. – А то еще передок отвалится».

– Что «моя»? – взвизгнула Юласия.

Тут до нее дошло, и она покраснела.

На нас глазели со всех сторон. Из многочисленных окон Полицейского управления высунулись заинтересованные рожицы. Кто-то бормотал: «Гляди-гляди, сейчас наша опять с бывшим склоку устроит».

На пороге, в сопровождении двоих патрульных гноллов, остановилась суккуба в боевом обмундировании уличной шлюхи. То бишь в сверхкоротком платьице, полупрозрачном бикини и с невообразимо хаотичной рыжей шевелюрой. Волосы ниспадали с плеч и переплетались с обильной растительностью подмышек. И кому такие нравятся?

Проститутка внимательно посмотрела на меня и послала воздушный поцелуй. От незримого засоса меня качнуло.

– Молодец, красавчик, – низким басом прогундосила суккуба. – Молодец, что врезал этому подонку. Он полчаса ломался – жалел накинуть половину слитка.

Под пламенным взглядом инспектора гноллы опомнились и загремели цепями. Шлюха попыталась еще раз магически поцеловать меня с дистанции, но я уклонился.

Стало быть, моя «ласточка» только что протаранила одного из клиентов рыжеволосой. Странные у него вкусы, учитывая размеры обуви суккубы и небритые подмышки, скорее напоминающие челку сенбернара.

– Я спросил: это твоя машина? – пришлось напомнить Юласии о нашем разговоре.

Краска исчезла с ее лица, оно стремительно побледнело. В глазах загорелись такие огни, что распоследние демоны позавидуют.

Зеваки из Управления подверглись яростному взгляду. Миг, и всех как ветром сдуло. Даже несколько пешеходов поспешили ретироваться в подворотни. Весь город знает: инспектор полиции – страшная баба. А ее бывший муж – тот еще несчастный идиот, раз женился на подобном создании.

– Нет, это не мой фитильмобиль, – деревянным голосом произнесла экс-жена.

– Еще бы, – подначил я, – твоей зарплаты даже на ездовой фонарь не хватит.

– Смотри, чтобы твоей хватило.

Ноздри Юласии раздувались с пугающей скоростью. Можно подумать, я не стукнул только что какого-то богача, а переехал ее любимую матушку. Мамаша у инспектора, кстати, та еще штучка. Хуже стервы не найти, будь она неладна…

– Надеюсь, хватит, – проворковали томным голосом. – Ведь придется заплатить.

С мелодичным шипением дверка «Рогатти» поехала вверх. Из мягкой кожаной утробы вылез худосочный златоволосый тип в твидовом костюме.

– Здоров, Раваш, – я сказал это так, словно плюнул в кучу помоев.

Ну конечно! Из-за кого может так волноваться бывшая? Это ведь ее любимый братец, граф дел-ар Пиллио.

Молодой парень, не стукнуло и девяноста. Характером еще гаже, чем моя ненаглядная бывшая – хвала богам! – теща. Очень худой, что указывает на пристрастие графа к наркотикам. Подбородок заносчиво задран, холеные пальцы поигрывают бриллиантовым брелоком фитильмобильной сигнализации. Смотрит на меня, как на раздавленную крысу – кривит губы и едва не зажимает рот обеими руками. А я за один такой взгляд готов любому челюсть своротить. Не люблю, когда унижают взглядом.

День у меня сегодня не особо удачный. И как же так угораздило – повстречаться со столькими неприятными персонажами за один присест? Но это еще цветочки, я ведь пока не зашел в Управление Полиции.

Раваш известен всему Валибуру как весьма поганый тип. Дело даже не в родовых чесночных плантациях, где семейство дел-ар Пиллио использует рабский труд вампиров-наркоманов. Молодой человек считается одним из самых богатых и, несомненно, самых извращенных горожан. Он любит всех: и девочек, и мальчиков, и даже маленьких эльфийских феечек-крылаток. Говаривают, парнишка как-то даже пытался влезть на самку бастарка. В общем, конченый похабник.

Для Юласии братишка как чирей на мягком месте. Своими похождениями и пьяными дебошами в населенных проститутками кварталах Раваш серьезно портит белоснежную репутацию неподкупного инспектора полиции. Госпожа Наследи (она еще не успела сменить фамилию после развода) едва не магическим образом вытаскивает богатого недоноска из всяких афер. Наркоманские оргии в борделях Юласия выставляет как следственные эксперименты. Участников драки, в которой принимал участие несносный Раваш, загребают под стражу, аргументируя нападением на «секретного агента полиции». И так далее.

Юласия здорово треплет себе нервы с братишкой-подонком. Моего терпения не хватило бы и на первую переделку, названную «полицейской операцией», когда Раваш из ревности почти зарезал свою подружку.

– Это тебе платить?! – деланно изумился я и сделал угрожающий шажок навстречу графу. – У меня есть страховка.

– И все же заплати, – потребовал господин дел-ар Пиллио. Он даже не вздумал отодвинуться. Вот же дурак! Или специально провоцировал, зная мою вспыльчивую натуру? – В двойном размере. Ты мне испортил день…

Юласия не успела ничего предпринять. А я уже возил Раваша мордой по брусчатке.

Ну, накопилось за долгое время. А лучшего повода и не придумать. Единственный минус – множество свидетелей, было бы лучше подстеречь засранца где-нибудь в уютной подворотне.

Видите ли, платить этому гнойному прыщу! В двойном размере! Аха-ха!

– Запомни, сынок, – приговаривал я, плотнее прижимая физиономию Раваша к дороге. – Никогда, – шмяк-шмяк, – не называй… – шмяк-склык, – старших на «ты»!