Текст книги "Полный дом смерти"

Автор книги: Владимир Михальчук

Итак, Джувил погиб во время ограбления чрезвычайно защищенного кабинета. Первая смерть в цепочке множества странных убийств. И исчезновение важнейшего документа, за который Княжество Хаоса отдаст половину своих владений. К тому же из-за паршивой похищенной марки Валибур может пасть под ударами врагов. Замечательные перспективы у моего расследования!

15

Самоубийства

– У вас есть какие-нибудь версии случившегося, господин бель-ал Сепио?

В глазах Шамура бель-ал Сепио плескалась пустота. Блуждающие зрачки превратились в булавочные иголки, на висках и скулах набухли темно-синие вены. Старик мелко подрагивал и пускал слюну. Явный признак сумасшествия. Или отравления токсическими веществами…

Сквозь плотно закрытые окна в дом не доносились завывания ветра. И все же на дворе бушевала гроза – где-то далеко захлопали ставни. С грохотом разлетелось стекло за соседней стеной. Коридорами пронесся тонкий визг – так бывает, когда в закрытое помещение врывается холодный ветер. Загромыхали пустые доспехи, что-то упало и с тяжелым звоном покатилось по лестнице. Я даже подумал, что поместье переживает сумасшествие вместе со своим хозяином.

Лучше бы дворецкому позакрывать все окна, не то семейка бель-ал Сепио разорится на хорошенькую сумму, чтобы восстановить интерьер после вторжения бурана.

– Что с вами? У вас приступ? Есть какое-нибудь лекарство?

Старик опустился на пол, перевернув свое кресло. Язык вывалился изо рта, на губах появились клочки пены. Глаза до упора закатились, в полумраке кабинета засверкали налитые кровью роговицы.

Я намеревался всадить в шею Шамура один из анализаторов. Возможно, господина бель-ал Сепио отравили перед моим приходом? Чтобы не сболтнул чего лишнего. Или это хроническое?

Нет, папаша Сепио не выглядел умирающим от психической травмы. Я больше склонялся к мысли, что он находится под действием психотропного вещества, разрушающего мозг.

Щуп мозгомпьютера почти прикоснулся к приоткрытому рту старика, но конвульсии вдруг прекратились. Шамур еще несколько раз постучал кулаками в пол и непонимающе посмотрел на меня. Оторви мне хост, но я не успел проверить папашу!

Пришлось убрать магический агрегат подальше.

– Вам лучше?

– О боги… – простонал отец Марии. – Опять оно.

– Что такое?

– Я ведь катался по полу, раздирал халат на груди, вопил что-то неразборчивое? – вместо ответа поинтересовался он.

– Почти. Катались и раздирали – было. Но все происходило совершенно бесшумно.

Господин Шамур с трудом поднялся, придерживаясь за ножку упавшего кресла. Подошел к стене и нажал большим пальцем куда-то чуть ниже батального полотна. С мелодичным звоном отошла широкая панель. За ней оказался маленький, но доверху набитый бутылками бар. Старик достал оттуда большой бокал, размерами почти не отличающийся от ведерка, и плеснул себе чего-то приторно пахнущего.

По комнате разлился дурманящий аромат дорогого амброзиума. Я поморщился, но решил не вдаваться в нравоучения о вреде алкоголя. Папаша бель-ал Сепио заслуживал глоточка пьянящего напитка. Бедняга.

– Это началось после исчезновения пятна. Я начал вдруг терять сознание в любых условиях и в любое время дня. Чаще всего беспамятство проявлялось поближе к ночи, но и днем я не мог спокойно вздохнуть. Самое паршивое – после таких припадков у меня напрочь отсутствовали воспоминания. Я даже не соображал, где нахожусь.

Так-так. Моя версия об отравлении становилась все более вероятной. Учитывая провалы сознания, господин Шамур имел все шансы считаться подозреваемым номер один. Отрубился – пошел убивать. Затем пришел в себя и ничего не вспомнил с чистой совестью. Очень удобно. К тому же только старичок имел возможность хапнуть свою марку и вынести ее за пределы хорошо защищенного поместья.

– Хвала богам, после смерти Донны я никогда не выхожу из комнаты.

– Это могут подтвердить?

Старик дернулся, будто его ударили. Он догадался, что я подозреваю его во всех тяжких.

– Да. Дверь заперта со стороны коридора. Ума мне хватило, чтобы позаботиться об этом, едва пришло осознание, что в состоянии припадка мое безмозглое тело может чего-нибудь натворить.

– А секретные ходы?

Некоторое время он оценивающе разглядывал меня. Словно впервые увидел.

– Вы не дурак, – наконец сообщил он.

– Всеми силами стараюсь выглядеть максимально умным. И все же, есть такие вещи?

– Да, в этом доме есть потайные коридоры. Посмотрите на толщину стен. Но этот кабинет, оружейная и музей филателии не оснащены секретками.

– Почему же?

– Мы с Донной очень боялись воров. Даже будучи уверенными, что система охраны поместья безотказна и невероятно могущественна, мы оставили три комнаты абсолютно автономными и не соединенными с тайным коридором. Войти сюда, повторюсь, можно только с моего позволения! Даже Донна не имела права входить, ее постигла бы такая же участь, как и проникшего в дом злоумышленника.

– Вижу, вы тоже не дурак.

Он промолчал, потягивая амброзиум из своего монструозного бокала.

– Не возражаете, если я осмотрю поместье?

– Прошу, – без колебаний пригласил меня старик. – Можете хоть по кирпичику разобрать это поместье, если вам удастся найти убийцу моих родных и близких. Больше того!..

Папаша вдруг бросился к противоположной стене. Я поежился от неожиданности, когда он вдруг пролетел мимо меня и приблизился к картине с изображением милашки Донны. Что-то зашуршало, мозгомпьютер сообщил об активации могущественного заклятья.

Картина слегка подалась вперед и плавно отъехала вбок, обнажая серебряные петли и крепкую дверцу стенного сейфа. Поколдовав над замками и прошептав несколько паролей, старик с трудом открыл свое хранилище и по пояс погрузился в него. Затем последовала та же операция, но только в обратном направлении.

Шамур вылез из сейфа, закрыл дверцу и задвинул картину на место. Он вернулся ко мне, подтаскивая тяжелый с виду мешок.

– Здесь десять тысяч валлов. Почти все, что осталось мне от распределения наследства дочерям и выплаты жалования прислуге на ближайшие десятилетия. Деньги мне не нужны: мертвых не вернешь, а у меня совершенно нет потребностей в дополнительном богатстве.

Я молчал, еще не понимая до конца, куда клонит господин бель-ал Сепио.

– Вот, – он протянул мне мешок и позвенел содержимым. – Деньги будут ждать вас в привратницкой Насса.

– Насс – кровавая орхидея?

– Да. Он отдаст вам все это богатство, если вы предъявите мне убийцу. Насс получит инструкции. А вы получите деньги, даже когда я умру. При условии, конечно, если вам все же удастся найти преступника!

– Очень заманчивое предложение, – согласился я.

На столь значительную сумму мне свезло бы прикупить настоящий дом в окрестностях богатых кварталов. Или несколько лет не знать финансовых затруднений.

– Согласен!

Мозгомпьютер мигнул. Это означало, что Отдел Регистрации Клятв и Электронный Фиксатор Епитимий зарегистрировали наше с бель-ал Сепио соглашение и признали его законным. На какой-то миг мне показалось, что я богат и начисто лишен жизненных несуразиц.

– У вас есть еще какие-то вопросы? – спросил старик. – Я плохо себя чувствую.

– Несколько, – вздохнул я. – Простите за долгий разговор. Но надо надеяться, он того стоит.

Мои глаза пожирали драгоценный мешок. В мозгах же лихорадочно вертелись шестеренки. Клянусь своей поизношенной репутацией, что в кратчайшие сроки найду убийцу и потащу его в Крематорий. Мелко нашинкованными частями!

– Слушаю вас, – Шамур со стоном присел, прижимаясь бокалом-переростком к виску.

– Во-первых, что вам известно о смерти сына? – я старался максимально допросить папашу бель-ал Сепио. Что-то подсказывало: больше мы не встретимся. По крайней мере, в этой жизни. – Как он умер и при каких обстоятельствах?

– Как вам известно, Джувила не стало в ту проклятую ночь, когда исчезла марка. В котором часу его убили – неизвестно. Предположительно между вторым закатом и первым восходом. Плюс-минус несколько часов. Тело моего сына… – сквозь рыдания, – нашла прислуга. Кажется, Парто – служанка. Он лежал возле лестницы, за несколько шагов от входной двери. Керамическая ваза с цветами, из тех, что так лелеяла Донна, размозжила ему голову.

– Ваш сын – оборотень?

– Конечно! Чистейших кровей перевертыш.

– Почему же тело не регенерировалось?

– Мозг превратился в кашицу. Семейный врач засвидетельствовал, что к тому же Джувилу пробило спинной мозг осколком керамики…

М-да, после таких повреждений никакой оборотень не поднимется.

– Хорошо…

– Что?! – господин бель-ал Сепио посмотрел на меня с открытой ненавистью. – Что тут хорошего?!

– Прошу прощения. Все очень плохо. У меня просто вырвалось – я анализировал факты.

– А… Прошу вас, больше не указывайте признаков оптимизма. Мне от них очень худо.

А мне становится дурно от твоей прискорбной физии.

– Договорились, – я сконфуженно подобрался.

– Еще вопросы?

– Да. Как умер повар? И когда?

– Через два дня. Он готовил мне мой любимый суп из болотных устриц. Кажется, приступы беспамятства немного отходят, когда организм насыщается ядом болотниц.

– Понятно. А скажите, у вас был припадок в то время, когда скончался кулинар? – фактов пока не хватало, чтобы выбросить Шамура бель-ал Сепио из списка подозреваемых.

– Нет. Я плохо чувствовал себя только накануне этого дня.

– И как же умер повар?

– На кухне стоит большой чан для варки первых блюд. Бедный Оракль неудачно поскользнулся и мгновенно захлебнулся кипятком, парализованный кислотами устриц.

Болотницы или болотные устрицы невероятно ядовиты. Впрочем, на оборотней этот яд не действует, как на обычных смертных. Перевертыш получает кратковременный паралич и не может двигаться каких-то несколько минут. Этого как раз хватает, чтобы задушить его. Или сварить заживо.

– Повар Оракль был оборотнем?

– Да, Сущность Синицы.

– Время, когда это произошло?

– После второутрия, где-то через час после него.

– Ваш сын общался с Ораклем? У него были какие-нибудь контакты с другими работниками поместья?

– Вы в чем-то подозреваете моего сына? – папаша бель-ал Сепио даже подскочил на кресле.

– Пока что нет, – солгал я. – Но мне необходима информация.

Старик немного успокоился и вновь обратился к своему амброзиуму.

– Джувил, как и я, практически не покидал своей комнаты. К нему заходила только горничная Парто. Она и разносила еду от Оракля в мой кабинет и спальню Джувила.

В заметках появилась новая подозреваемая. Парто контактировала с убитыми, могла владеть какими-нибудь их секретами. Я поставил ее в очередь на беседу. И тут же нашел новые вопросы. Раз в деле появилась женщина, значит могло заблагоухать изменой и предательством. К сожалению, такой мир.

– У вашего сына была любовная связь с кем-нибудь из обитателей поместья или вне его?

– Шутите?! – удивился Шамур. – Какие связи, если сидишь в четырех стенах и не выходишь на белый свет?

Да уж, старик знал, о чем говорит.

Горничная стремительно вознеслась поближе к вершине списка потенциальных убийц. Надо быть либо полным кретином, либо не знать о существовании сексуального влечения, чтобы торчать в своей спальне и не оприходовать симпатичную служанку.

– Скажите, как выглядит Парто? – на всякий случай поинтересовался я, даже зная, что скоро с ней побеседую.

– Обычная молодая девушка, лет восьмидесяти – восьмидесяти пяти.

– Спасибо. Еще несколько вопросов.

По виду старика я понял, что ему, как и мне, ужасно надоел этот затянувшийся диалог. Но расследование требовало жертв.

– Слушаю вас.

В моем животе заурчало. Организм навязчиво потребовал первым посетить место убийства повара Оракля.

– Что случилось с пажом?

– Пиваскас чистил доспехи. Лопнуло крепление и он погиб под тяжестью магиталла.

– Он человек?

– Да, единственный не-оборотень в моем доме. Эх, надо было брать на работу только перевертышей! Кстати, Пиваскас был совершенно нем и глух, даже читать не умел. Это устранит ваш вопрос насчет его возможных контактов с убитыми?

– Соглашусь. У вас были припадки во время смерти пажа?

– Я уже слышал этот вопрос.

– И все же?

– За день или за два до этого. А может, за несколько часов… Но точно не в то время.

Следовательно, старик отпадал. Моя версия насчет параллелей между припадками Шамура и «самоубийствами» уже несколько раз не оправдалась.

– Как погибла Сельвия?

– Выбросилась из окна. И, заявляю, со мной не случались припадки в этот день.

Еще один выстрел по разрушенной версии.

– Мария сообщила, что Сельвия некоторое время держалась за оконную створку. Это никак не вяжется с информацией о самоубийце.

– Поди пойми этих сумасшедших, – пожал плечами сумасшедший господин бель-ал Сепио.

Я улыбнулся ему, словно ребенку.

– Сельвия общалась с кем-то из убитых?

– Нет. Она за день до этого приехала из Валибура. Мы не виделись сорок лет, и некоторые слуги даже ее не узнали. Даже мне не удалось пообщаться с ней – узнал о ее приезде уже после самоубийства.

Очень странно! Девица приезжает к родственникам только для того, чтобы сигануть из окна их гостеприимного поместья. В этом деле загадок больше, чем желудочных бактерий в утробе бастарка.

– Кто еще погиб из домочадцев?

– Конюх… Нет, второй помощник конюха – Орлен. Его зарезали в пьяной драке где-то в окрестностях Валибура. Больше об этом ничего не знаю – расспросите прислугу.

– И, конечно же, вы не в курсе, с кем общался этот Орлен из ваших родственников?

– Не имею понятия. Я узнал о его существовании лишь тогда, когда Лумиль принес мне просительную на организацию похорон.

– Кто следующий?

Чувство аппетита стремительно превращалось в мясорубку. Живот содрогался, требуя немедленного вливания. Не то переварит сам себя…

– Неделю назад в Дубльвилль по делам вернулся Торли. Он родом из Окраиновки, где в Университете учатся мои дочурки. По просьбе Олиель я приютил паренька. Он, кстати, оказался славным парнем, даром что торговец канцелярщиной. Из него мог бы получиться отличный жених для Олиель…

Купец, по заключению врача, захлебнулся в ванной. Предположительно поскользнулся на кусочке мыла, упал, ударился головой и потерял сознание. А дальше – проще. В легких нашлась мыльная вода. И никаких следов насильственной смерти. Папаша Сепио во время кончины гостя спокойно спал и чувствовал себя отлично.

Погибший с кем-либо из семьи бель-ал Сепио не успел.

– Последним умер частный детектив Рекул…

При упоминании сыщика мне стало дурно. Я почему-то ощутил шершавую петлю на шее. А что, если в этом доме так приветствуют всех частных детективов?

Детектива нанял сам Шамур, которому надоели «самоубийства». Старик во что бы то ни стало хотел поймать стоящего за всем подлеца, отомстить и найти свою марку. Впрочем, о реликвии они с наемником-ищейкой не говорили.

– Мы пообщались с Рекулом минут пятнадцать, и тут случился мой припадок, – продолжил старик. – Я попросил, чтобы он пришел с визитом на следующее утро. Но бедняга так и не вернулся. Его нашли повешенным над кроватью собственной комнаты, куда поселила его прислуга. Мне это все очень не понравилось, и я приказал, чтобы больше никого не пускали в дом. Даже моих дочерей! Надо будет залепить Нассу штраф – за то, что открыл калитку перед еще одним частным детективом.

Да « еще один частный детектив» и сам бы не прочь держаться подальше от этой психушки. Но последнее желание погибшей Марии…

– Что ж, большое вам благодарствие, – я поднялся. – Вы очень помогли мне и приблизили день расплаты с преступниками.

– Надеюсь, – Шамур изрядно набрался амброзиума и смотрел сквозь меня.

– Последний вопрос. На прощание, если можно.

– Валяй!

– Как вы думаете, почему умер Джувил?

Старик помолчал, поигрывая бокалом в руках.

– Думаю, он увидел вора, укравшего мою марку. За это и поплатился жизнью. Бедный мальчик…

Ну да, ну да. Бедный…

Что ж, посмотрим. Почему-то мне казалось, что сынок Шамура бель-ал Сепио – ключевая фигура в этой игре.

16

Домочадцы

Дворецкий привел меня на первый этаж, в большую светлую комнату, обставленную всевозможными печами, кухонными причиндалами, плитами, камерами магического холода и прочими милыми для глаза безделушками. Одним словом, мы оказались в кухне.

Сульма – тощая, как мышиная шея кухарка, – являлась, наверное, самым жизнерадостным существом в этом царстве слез и проклятий. Миловидная женщина-лич, умершая лет двести назад, постоянно улыбалась и все норовила ущипнуть меня костлявыми пальцами.

Я шутливо уворачивался и сыпал комплиментами. Ах, какое у вас личико – точно у живой. Ах, как здесь восхитительно пахнет – вашей кухне любой ресторан позавидует. Готовите шестнадцать блюд одновременно? Ах, вы самая лучшая стряпуха на весь Большой Мир! Никогда не думали поучаствовать в боях кулинаров на аренах Свин-ринга? Очень рекомендую. Даже замолвлю за вас словечко перед кем следует. Не сомневаюсь – вы имеете все шансы выиграть – да хоть сто! – чемпионатов подряд.

Язык кухарки омертвел, потому она не выговаривала буквы «ж» и «щ». Однако, ее дружелюбная аура от этого совершенно не страдала.

– По-моему, – смеялась Сульма, повторяясь уже в который раз, – вы бабник, дорогой Ходша! А я ненавишу бабников!

– Совсем нет, – я горячо отказывался принимать реальность. – Однолюб и поэт. Никакой не бабник!

– Ничего, мне давненько не попадались такие неотразимые господа. Вы не тот детектив, что был до вас. Тот мужлан сидел здесь, вот на этом самом месте, насупившись и изобрашая из себя большую шишку. Хоть и не бабник, но ушасно противный тип. А вы – другой. Приятный собеседник, льстец и хитрый искуситель шенских сердец.

Я старательно краснел и пожимал плечами. Повезло же так – познакомиться с кулинаром-психологом.

– Пока найдем для вас самую большую тарелку, глубокоувашаемый Ходша, не хотите ли продекламировать какой-нибудь из ваших стихов? Вы ведь «ценитель и созидатель поэзии», по вашим словам. Шду стихи, иначе не покормлю!

Наблюдая за сноровкой, с какой Сульма передвигалась между плит и чанов, я старательно рылся в памяти. Последнее время поэтический дар не слишком меня баловал. Но если я не хотел остаться голодным – приходилось изворачиваться.

– Ну, предположим…

 
Душа легонько подсказала
Мне путь средь коридоров тьмы,
Я взял дворецкого, и мы
На кухню бодро прискакали.
И засияли небеса –
Мы здесь узрели чудеса:
Такую милую девицу,
Хозяйку, скромницу, сестрицу
Для всех нуждающихся в ней.
И сердце, будто воробей,
в груди затрепетало.
Так дайте же нам сала!
Немного первого в тарелке,
Четыре блюдечка салата,
Сырка, колбаски, сервелата,
Жаркое подойдет из белки.
Еще хочу вон то салями
И маленький кусок хлебца –
Ну, накормите молодца! –
Навек готов остаться с вами
За благодатную еду.
Кормите, а не то уйду.
 

– Аха-ха-ха! – личоборотень, даром, что сотни лет назад умершая, всплеснула руками, схватилась за передник и зашлась заразительным хохотом. – Вы действительно бабник.

– С чего вы взяли? – я жрал обеими руками, не поленившись, впрочем, воспользоваться столовыми приборами. Меня окружила теплая атмосфера кастрюлек, дымящихся блюд, противней, супниц и доверху наполненных тарелок. Восхитительно!

– А кто еше способен за пару минут слошить такой чаруюший стих для шеншины? Это ведь не заготовка?

– Нет, конечно. Уж очень хотелось набить желудок поплотнее.

– Еше и честный! – кухарка опустилась рядом со мной на стул. Она уперла сжатый кулачок в острый подбородок и весело посмотрела на меня. – Далеко пойдете.

– Иду, пока ноги несут.

– И за словом в карман не полезете.

– Скажите, вы случайно не работаете на полставки свахой?

– Аха-ха-ха! – высохшее лицо, покрытое морщинами и парочкой выеденных могильными червями отверстий, приблизилось к моему. – Работаю!

– И не сомневался. Чей заказ выполняете сейчас?

– Опять стихи? Аха-ха! Присматриваю за госпошами Натоли и Олиель. Слышала, вы уше познакомились с ними?

Следовательно, несмотря на заверения, что не интересуется слухами, дворецкий все же трепал языком.

Я притворился каменным изваянием и постарался своим отношением не испортить сестричкам репутацию.

– Очень милые девушки, целомудренные и сдержанные в суждениях.

– Они-то? – деланно ужаснулась Сульма. – Да эти девочки мушиков на завтрак шрут.

Да уж. Припомнить только страстную ночь. Мне тогда казалось, что меня действительно пережевали и выплюнули. Сестры бель-ал Сепио – ненасытные дрянные девицы.

– Очень благодетельные и очень милые, – повторил я, абсолютно себе не веря.

– И кто вам больше понравился? – вкрадчиво поинтересовалась кухарка, пристально посматривая пустыми глазницами.

Вид ее затылка изнутри, проглядывающего через «глаза» черепа, не очень сопутствовал размышлениям.

– Они одинаково добры… – пробормотал я. Сознание хихикнуло и скрестило руки на груди.

– Так-так, – задумчиво произнесла стряпуха. – Все мушики западали на моих девочек, за одним исключением… – Она вздохнула, словно ей была неприятна мысль о загадочном неприступном мужчине. – Что ш, не вы первый, и уш точно не вы – последний. Вторым исключением не стали. Значит, вы тоше попали под воздействие их девичьих чар.

Она не спрашивала, она констатировала факт.

Я промолчал. Эта женщина читала меня как развернутый свиток. Пришел черед отвоевывать инициативу, пока меня окончательно не заболтали и не женили на одной или, что предпочтительно, на обеих девицах.

– Не возражаете, если я задам несколько вопросов?

– Спрашивайте, а я пока помешаю бульон.

– Не откажусь от дополнительной кружечки, о великая и несравненная повариха.

– Ладно, льстец. Вы свое получите.

– Для начала поведайте: кто тот невероятный мужчина, не поддавшийся чарующей красоте сестриц бель-ал Сепио? Горю желанием с ним познакомиться.

– Не выйдет, – личоборотень неопределенно махнула рукой. – Торли уше в могиле.

– Торли? Возлюбленный Олиель?

Кухарка невозмутимо погрузила длинную ложку в ближайший чан и стала ею хорошенько загребать. Со стороны это выглядело, будто Сульма плывет по бурному течению на хлипкой лодке и яростно отбивается от высоких волн.

– Он самый. Даше не знаю, чего моя Оли нашла в этом типе? Когда я расспрашивала его об их отношениях, он бросил всего пару слов. Точно считал ее не возлюбленной, а предметом мебели! Этот уродец явно не любил мою Олиель!

– Уродец?.. Неужели такой несимпатичный?

Я даже подался вперед. Мне очень не терпелось узнать, каковы же достоинства подлеца, который смог очаровать мою недавнюю любовницу.

– Нет. Симпотный милашка. На таких постоянно бабы клюют. Личико, как у подростка, длинные волосы, весьма мускулистый. Вот только угрюмый и неразговорчивый. Что твой демон из Дальних Кругов. Кашется, таких называют молчунами.

– Есть такой подвид демонов-шпионов, – я насторожился.

Среди вкуснющих запахов кухонного ремесла, сопряженного с благоуханием вездесущих цветов, пробился аромат загадки. Интуиция подсказывала, что эта информация непосредственно относится к убийствам.

Итак, в деле появилась тень демона. Хотя, чего я прицепился к глупой аналогии? Женщина-лич брякнула первое подвернувшееся слово, а глупый детектив сразу же ударился в анализ. Прямо как во второсортном романчике. Нет, Ходжа Наследи – лучший из лучших, мое место на белоснежных страницах бестселлеров. Так что демона пока отложим в длинный ящик.

– Торли малоразговорчив? Неужели такой мог понравиться Олиель?

– Откуда я знаю? Мои девчонки частенько влюблялись не в тех, в кого следовало.

Кхм, удар ниже пояса.

– Таковы все девушки.

– Ну да, ну да… Козлам везет на хорошеньких принцесс, принцессам ше никогда не фартило.

Философская фраза. Надо бы запомнить.

Кухарка оставила ложку-весло и переместилась к следующему чану. Оттуда доносился кисловатый запах лимона и кипящей крови. Вероятно, там находилась пища для цепных вампиров, конуру которых я заметил у подвала поместья.

– Что вы можете рассказать о погибшем Джувиле?

– Совершенно ничего. Когда-то он встречался с молодой Парто, но это было года два назад. В последнее время Парто амурничала с Орленом.

Опа! Невнятная и маленькая, но зацепочка. Мне все больше не терпелось познакомиться с горничной, которая, возможно, имела любовные связи сразу с двумя убитыми.

– Благодарю, моя милая властительница кастрюль и попирательница блюд! Не просветите меня насчет местных слухов? Почему в этом доме умирают люди и оборотни? Кто за этим стоит?

– Я мало чего знаю. Многие шильцы, даше из семейки бель-ал Сепио, обходят меня стороной. Старые расовые предрассудки…

Когда-то Валибур воевал с Мертвым Баронством, государством мертвяков. Война забрала многие миллионы жизней, но оборотням удалось на корню уничтожить армию ходячих трупов. С тех времен, даже не помня причин войны, многие валибурцы ненавидят зомби, личей и прочих представителей мертвой жизни.

– … Молодой Дшувил погиб совершенно нелепо. Говаривают, кто-то сбросил на него вазу с цветами. Сама я этого не видела – у меня была неделя в гробу.

«Неделей в гробу» мертвяки называют свой сон. Они не могут спать подобно нормальным оборотням, людям и другим живым существам. И все же должны отдыхать, если не хотят рассыпаться кусками холодной плоти. Во время мертвого сна ходячие трупы регенерируются и возвращаются к «жизни». Спят, естественно, в хорошо вентилируемых гробах и саркофагах.

– А что случилось с поваром?

– Неприятная история. Его толкнул доспех…

– Что?! – едва не заорал я. Опять доспехи, уже в который раз.

Действительно, в высокой нише на кухне возвышались блестящие бока штурмовой брони боевого оборотня. В рукавицах находилась поварешка, но от этого доспех не переставал выглядеть очень злобно.

Активационная камень-кнопка на груди казалась мертвой. Мозгомпьютер не почувствовал магии. Как и в тот раз, когда на меня свалилась алебарда.

– Вы уверены? Как там его… Оракля толкнули?

Сульма остановилась и уперла руки в боки. Ну настоящая кухарка! Вот только мертвая.

– Конечно, уверена. Видела это собственными дырками глаз. Когда бедняшка проходил мимо этого чудовиша, оно подставило ему подношку. И кулинарный гений, которому я и в подметки не годилась, сверзился в чан.

Кухарка указала на самое большое приспособление для варки еды. Широкое, как бассейн и примерно в полтора моих роста высотой. Даже не будучи парализованным, попавший туда легко смог бы утопиться.

Я хотел спросить, умел ли Оракль плавать; если нет, то без сомнения, он имел все шансы не выбраться оттуда живым. Но память подсказала, что в чане находилось варево из ядовитых устриц. Следовательно, паралич и медленная смерть.

– Вы не пытались его вытащить?

– Конечно, пыталась! – вознегодовала повариха. – Но я не высока… Пока сбегала за стулом, пока поднялась. В обшем, он уже плавал распухшим брюхом вниз.

– Сочувствую.

– Да ладно, – улыбнулись высохшие губы. – После его смерти мне подняли шалование.

Я поразмышлял, а не вписать ли и Сульму в свой список. Под шапкой «подозреваемая в убийстве кулинара». Но не стал.

Ну не могут хладнокровные убийцы готовить столь вкусный паштет и разносолы!

– А что случилось с пажом?

– Говорят, его тоше прихлопнул доспех. Но другой, на третьем эташе.

Хорошо. Еще один потенциальный киллер из закаленного магиталла.

Я поднялся и прошел по кухне до стоящей на низеньком постаменте брони. Как и ожидалось, никаких следов магии или чужеродного влияния. Без них доспех не смог бы подвинуть ногой, как заявила кухарка. Может, ей показалось?

– Про Сельвию ничего не знаете?

– Почти ничего. Я не видела ее до похорон. Кстати, хоронили несчастную в закрытом гробу. Могу только представить, как она покалечилась об острые скалы. Но говорят, что после приезда молодая госпожа не произнесла ни слова.

– Такая хмурая?

– Хуже! Привратник шипел, что девушка казалась чернее смерти. Она, без сомнений, единственное в доме сушество, которое действительно покончило с собой.

Запомним этот факт. Но верится с трудом.

– Как я понял, с другой стороны от дома обрыв? – дурацкий вопрос. Мог бы и сам догадаться, если кухарка говорила о скалах.

– Таки есть обрывчик. Километра два глубины – далеко падать, пока не хлопнешься в горную речку. Сливаю туда помои – никто не шалуется.

– Позволите? – я подошел к указанному окну-мусоропроводу.

На подоконнике темнела засохшая кашица разнообразных блюд. Воняло от него похуже, чем от вспотевшего бастарка. Также насыщенно и противно.

За окном открывался замечательный вид. Но меня на какое-то мгновение обуздал животный ужас.

Дом бель-ал Сепио стоял на высоком плато, выступающем далеко на север. Фундамент поместья доходил почти до каменистого обрыва, по которому тянулась тоненькая дорожка, отгороженная от провала невысоким бортиком. А дальше начинался настоящий ад.

Мой взгляд не меньше трех секунд летел над острыми пиками скал, расщелинами и плоскими головками круч. Гористая местность начиналась где-то внизу под моими ногами и плавно текла до самого небосклона. Лишь на северо-востоке виднелась большая проплешина. Там заканчивалась змеистая речка, и открывался малюсенький клочок океана.

Я прочистил горло и отошел от окна. Мельком отметил, что правее, на перилах бортика, отделяющего бездну от тропинки, зияет хорошая вмятина. Наверное, именно туда, собравшись полетать, угодила Сельвия.

– Говорите, Парто имела одновременную связь со вторым помощником конюха и господином Джувилом?

– Нет, я этого не говорила. Не заставляйте меня окончательно разочароваться в сышиках! Не притягивайте за уши мои…

– Простите великодушно, – поспешно вскричал я. – Просто в мыслях представил желаемое за действительное. Готов на коленях молить вас о пощаде, звезда моей кухни!

– Ну каков же бабник! – опять расхохоталась кухарка. – Но, нет. Парто хоть и не хрустальная девица, но она не вернулась к молодому хозяину. Только приносила еду в его комнату. И, отмечаю, не оставалась там более нескольких минут!

Да, за парочку минут ничего не успеешь. Ни вернуться к старому любовнику, ни крепко с ним «подружиться» в память о былых временах.

– Не подскажите, где можно увидеть честнейшую из горничных?

– Здесь ше – на первом эташе. Ее комната находится рядом с поворотом на кухню.

– Благодарствую. Но меня еще кое-что интересует.

– Ладно уш, симпатичный, спрашивайте.

– Кто зарезал Орлена?

– Мошет Раух или Пэйр? – задумалась кухарка. – Конюх и его первый помошник. Они постоянно пили втроем. Вполне мошет быть, что Орлен получил ношик в брюхо от кого-нибудь из этой парочки.

– Следовательно, вы не в курсе драки в порту Валибура?

– Нет, я порядочная барышня и не гуляю по злачным местам, – улыбнулась Сульма. Она мне все больше и больше нравилась.

Если когда-нибудь накоплю достаточно денег и обзаведусь собственным имением – сманю кухарку к себе. Какая приятная мечта для моего желудка!

– Про детектива Рекула вам тоже ничего неизвестно?

– Ничего не знаю. Такой ше молчаливый угрюмый шпрот, как и Торли. К тому ше кончили они одинаково. Не люблю молчаливых.