Текст книги "Проклятие Ирода Великого"

Автор книги: Владимир Меженков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Римляне с восторгом встретили своего прославленного полководца. Он по праву носил прозвище Магн: никто не сделал для славы и могущества Рима больше Помпея. Свой первый триумф он справил, когда присоединил к Риму Европу. Второй триумф был назначен Помпею в ознаменование покорения им Африки. И вот сенат постановил отметить третьим триумфом победу Помпея над Азией. Благодаря своему великому полководцу Рим стал поистине мировой державой.

Третий триумф, в котором народ Рима увидел в числе многочисленных трофеев и золотой виноградник «Услада», а в толпах высокопоставленных пленных сыновей несостоявшегося царя Иудеи Аристовула, стал для Помпея, увы, последним. И причиной тому был Цезарь. Честолюбивые планы Цезаря стать единоличным правителем огромной державы не были секретом для оптиматов, прежде всего для Марка Катона. Он хорошо помнил похвальную речь Цезаря в бытность его квестором [40]40
  Квестор– низшая должность в сенате, на которую назначались люди, ведавшие городской казной. В описываемое время казной Рима ведали двадцать квесторов, что обеспечивало гласность и взаимный контроль друг за другом при распределении финансовых средств для различных нужд города. В императорскую эпоху значение квесторов упало вместе с уменьшением роли сената, и управление финансами полностью сосредоточилось в руках императора.


[Закрыть], которую тот произнес с ростральной трибуны над телом своей умершей тетки Юлии. «Род моей тетки восходит по матери к царям, по отцу же к бессмертным богам, – сказал он тогда. – Вот почему наш род облечен неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и самые цари». Только глухой не понял бы из этих слов, как далеко простираются замыслы Цезаря, и только полный тупица мог продолжать считать его защитником интересов народа, на который ему, в сущности, было наплевать. Особую опасность для республики Катон увидел в том, что Цезарь, в отличие от слишком многих политиков, берущихся за решение важнейших государственных дел на пьяную голову, был абсолютным трезвенником. В узком кругу оптиматов, которые вслед за Цицероном [41]41
  Марк Тулий Цицерон– знаменитый оратор, политический деятель и писатель. Сторонник и выразитель интересов оптиматов и восстановления республиканских порядков в том объеме, в каком они существовали до Суллы.


[Закрыть]любили повторять: «Когда я вижу, как тщательно уложены волосы Цезаря и как он почесывает голову одним пальцем, мне всегда кажется, что этот человек не может замышлять такое преступление, как ниспровержение римского государственного строя», – Катон неизменно возражал: «Цезарь единственный из всех нас, кто берется за государственный переворот трезвым».

После гибели Красса и смерти при родах своей дочери Юлии, жены Помпея, бывших товарищей по триумвирату уже ничто не связывало. Помпей недооценил силы народной любви к Цезарю, который во всех своих делах руководствовался принципом: «Необходимое нужно предоставлять слабейшим, а почетное – сильнейшим», – и переоценил свои силы как политика, которым он никогда не был. Когда противоречия между оптиматами и популярами достигли крайнего предела и гражданская война стала неизбежной, Помпей продолжал благодушествовать, говоря: «Стоит мне только топнуть ногой, как тотчас из-под земли появится и пешее и конное войско», – и, стремясь упрочить свое лидирующее положение в Риме, раздавал направо и налево высшие государственные должности своим приверженцам. Рубикон, однако, был уже перейдет. Цезарь появился под стенами Рима, и запаниковавшие оптиматы бросились к Помпею с упреками: «Враг у ворот города, что же ты медлишь топнуть ногой?»

8

Бесславный конец Помпея уже известен. Когда спустя некоторое время Цезарь прибыл в Египет, ему, как победителю, поднесли на блюде отрезанную и уже начавшую разлагаться голову Помпея и его знаки отличия. Цезарь взял с блюда одно лишь кольцо Помпея с печаткой, на которой был изображен лев, держащий в лапах меч, а голову полководца велел захоронить.

В Египте Цезарь задержался на долгих девять месяцев, и на то были свои причины, о которых он, преследуя Помпея, не мог и помыслить. Все дело было в том, что Цезарь влюбился. Так, по крайней мере, утверждали многие, кто входил в его ближайшее окружение. У Антипатра на этот счет было иное мнение. «Цезарь, – рассказывал он сыновьям, – решил укрепить влияние Рима в Египте, где в это время развернулась борьба за царскую корону, подобная той, что случилась между Гирканом и Аристовулом». Из того, что поведал Ироду ранее Секст, он склонен был верить больше отцу, чем досужим байкам о неземной красоте египетской царицы, в которую все, кто хотя бы раз видел ее, без памяти влюблялись. На самом деле все было и проще, и жестче. Вопреки своему имени, Клеопатра вовсе не была избалованной папочкиной любимицей [42]42
  Клеопатра– в пер. с греч. означает «славная по отцу»; взойдя на престол, получила имя Клеопатра VII Филопатра («любимица отца»).


[Закрыть]. Это была расчетливая коварная женщина, тщеславие которой ни в чем не уступало тщеславию Цезаря. После смерти своего отца Птолемея XII [43]43
  Птолемей XII– из-за сложной обстановки в Египте был вынужден бежать в Рим, где жил в доме Помпея в качестве гостя. Уступая нажиму Суллы, завещал Египет после своей смерти римлянам. По ходатайству Цезаря вернулся в 55 г. до н. э. в Египет, жестоко отомстил своим недругам и всю оставшуюся жизнь посвятил музыке, аккомпанируя хорам на флейте, за что получил прозвище Авлет («Флейта»).


[Закрыть]она в семнадцатилетнем возрасте вступила на трон в качестве соправительницы и жены своего двенадцатилетнего братца Птолемея XIII, который только-только вошел в пору половой зрелости и не интересовался ничем на свете, кроме женского естества сестры. Клеопатра поощряла этот интерес ребенка: пусть себе тешится, сколько его душе угодно, лишь бы не встревал в политику. Тут, однако, ее ждало разочарование: евнух Потин, занимавшийся воспитанием и образованием юного царя, без труда убедил его в том, что на свете существует множество других прелестниц, готовых по первому его слову доставить ему куда как больше удовольствий, чем это делает его сестра, позволяющая ему разглядывать свои интимные места. Для того же, внушал Потин ребенку, чтобы он был свободен в выборе, с кем ему ложиться в постель, а кого лишать этой великой милости, от него требуется одно: изгнать подальше от глаз Клеопатру и править Египтом под его, Потина, неусыпным руководством. Евнуха поддержала сестра Клеопатры и Птолемея принцесса Арсиноя, у которой были свои виды на верховную власть. Закружилась карусель помудренее, чем качели, на которых раскачивались Аристовул и Гиркан, выдирая друг у друга власть над Иудеей. Ко времени бегства Помпея в Египет тяжба в царской семье приняла особенно ожесточенный характер: Клеопатра, сосланная братом в Сирию, изо всех сил боролась за возращение трона, отнятого у нее Птолемеем XIII. Арсиноя стала подбивать жителей Александрии, среди которых было немало евреев, поднять восстание против расквартированного в городе римского гарнизона. Потин же довольно потирал руки в надежде, что царственные брат и сестры в борьбе за власть перегрызут друг другу глотки, и тогда единственным правителем Египта станет он, евнух, у которого не осталось никакой другой радости в жизни, кроме сжиравшей все его существо страсти обладания миллионами людей, которыми он станет управлять с той же жестокостью, с какой люди однажды обошлись с ним.

Потину нельзя было отказать в уме. Он понимал, что любое вмешательство извне сильных мира сего в затеянную им игру может расстроить его планы. Потому-то он и приказал убить бежавшего из Рима Помпея, не дав ему возможности ступить на берег. С той же решительностью он дал понять и Цезарю, что его пребывание в Египте пусть с небольшим, но войском, является нежелательным, и потому ему следует поскорей вернуться домой, благо цель, которую он перед собой поставил – уничтожить Помпея, – достигнута им, Потиным. Цезарь, однако, не спешил возвращаться в Рим. Тогда Потин решил, что непонятливому римлянину надо более ясно намекнуть, что дальнейшее его пребывание в Египте является нежелательным. Для этого он приказал кормить солдат Цезаря только черствым хлебом, на котором уже появилась плесень, говоря при этом: «Уж коли вы едите чужое, то должны быть довольны всем, что вам дают». В обед он выдавал солдатам исключительно глиняную посуду и деревянные ложки, уверяя, что всю золотую и серебряную посуду конфисковал Цезарь. Когда все эти меры не возымели действия, он прямо сказал Цезарю, что в Риме его ждут великие дела, не терпящие отлагательства, если он не хочет, чтобы за время его отсутствия в столице к власти снова вернулись оптиматы. На эти слова Потина Цезарь ответил с несвойственной ему грубостью: «Я самостоятельно решаю, какими делами мне следует заниматься в первую очередь, и меньше всего нуждаюсь в египетских советниках».

9

У Цезаря были свои планы относительно Египта, который был житницей Рима. Любые распри в царской семье могли обернуться срывом поставок хлеба в столицу, а такая перспектива не сулила Цезарю ничего хорошего. Он решил не покидать Египта до тех пор, пока не примирит Клеопатру с Птолемеем. Ему удалось возвратить из Сирии Клеопатру и тайно доставить ее в Александрию. Рассказывали, что Клеопатру пересадили с корабля в утлую лодчонку и доставили по Нилу к Цезарю в мешке, и что эта маленькая хитрость, придуманная самой царицей с тем, чтобы обмануть многочисленных шпионов Потина, следивших за всеми ее передвижениями, пленила Цезаря. Как бы там ни было, но Цезарю удалось помирить Птолемея XIII и Клеопатру и взять с них слово, что отныне они будут царствовать совместно. Птолемей и Клеопатра поклялись богами, что их разлучит одна только смерть, и довольный Цезарь назначил день для устройства пира в честь примирения царственной четы, после которого намеревался вернуться в Рим.

На этот же день Потин подговорил Арсиною начать восстание александрийцев против римского гарнизона. Сигналом к началу восстания, сказал Потин, станет убийство Цезаря, которое он берет на себя. Договорившись между собой, Потин и Арсиноя посвятили в свои планы командующего египетскими войсками Ахиллу. Ахилла одобрил идею освобождения Египта от римского владычества и обязался ко дню, на который был назначен пир, привести вверенные ему воинские части в полную боевую готовность. Достигнутую между собой договоренность Потин, Арсиноя и Ахилла скрепили клятвой и обильным жертвоприношением в храме Гора.

Ночь накануне дня примирения Клеопатра провела в спальне Цезаря. Она пришла туда, чтобы лично поблагодарить своего избавителя от ссылки и возвращение ей трона. «Тебе и твоему мужу и брату, – поправил ее Цезарь. – Я не хочу нарушать ваш давний обычай управлять страной совместно, в котором вижу залог стабильности государства». В подтверждение пользы совместного управления страной Цезарь рассказал Клеопатре о римской традиции избрания на высшие государственные должности двух консулов, наделенных всей полнотой власти. «Правда, – уточнил Цезарь, – мы избираем своих консулов сроком всего на один год, а ты со своим братом и мужем становишься соправительницей Египта пожизненно». Клеопатра слушала Цезаря рассеянно. А когда он закончил, заметила: «Ты забыл, что помимо консульского управления государством существует еще такая форма власти, как триумвират. И уж эта форма власти самая ненадежная». Цезарю не понравились слова Клеопатры. В них он услышал упрек в свой адрес, а если быть точнее, то не упрек даже, а обвинение в том, что он составил триумвират с целью уничтожить своих товарищей и стать единоличным правителем Рима. Вслух же он произнес другое: «Кого ты видишь третьим в вашем с братом совместном правлении Египтом?» «Потина», – коротко ответила Клеопатра. Цезарь рассмеялся. «Потина? – переспросил он. – Не слишком ли ты и твой брат считаетесь с этим евнухом?» Клеопатра сказала: «Ты не представляешь, какой это страшный человек. Брат всецело зависит от него, он не принимает никакого, даже самого простого решения, не обсудив его предварительно с Потиным. Все эти дни, которые ты гостишь у нас, они проводят вместе. А вчера я видела у Потина Арсиною. Они уединились и долго оставались вдвоем, потом к ним присоединился Ахилла, и они не выходили от Потина до глубокого вечера. Как ты считаешь, о чем эти люди могли так долго совещаться?» «Обсуждали меню завтрашнего пира», – пошутил Цезарь. «Пира, – отчужденно согласилась Клеопатра, – где главным блюдом станет твоя голова».

Это было уже слишком! Клеопатра смеет пугать его, Цезаря, который за версту чует малейшую опасность и всегда успевает хоть на шаг, но опередить своих противников и нанести им упреждающий удар? И что нужно от него этой молодой и неглупой женщине? Заступничества? Поддержки? Или она рассчитывает с его помощью расчистить себе дорогу к единоличному владению царством?

Цезарь спросил: «В тебе говорит сейчас страх за себя, недоверие к брату, или со мной сейчас беседует царица, ищущая союзника для осуществления каких-то своих, еще не вполне понятных мне планов?» «Во мне говорит интуиция, – ответила Клеопатра. – Обыкновенная женская интуиция, которая никогда меня не обманывала. И эта интуиция подсказывает, что завтра прольется кровь». Сказав это, Клеопатра разрыдалась. Цезарь привлек ее к себе, чтобы утешить, и обнял ее плечи. Клеопатра прижалась к нему всем телом, и Цезарь почувствовал, как ее хрупкое тело содрогается от крупной дрожи. «Успокойся, – сказал он, убирая с ее заплаканного лица волосы. – Ты, пожалуйста, успокойся, я позабочусь о том, чтобы завтрашний пир прошел весело и беззаботно». «Ты обещаешь мне это?» – спросила Клеопатра, прижимаясь к Цезарю еще теснее, и рука ее скользнула к животу Цезаря, а потом ниже. «Обещаю», – сказал Цезарь, чувствуя, как у него начинает кружиться голова. «Но даже если ты не справишься со своими врагами, – продолжала Клеопатра, жарко дыша в лицо Цезарю, – я спасу тебя, я уведу тебя в мой потайной грот, где ты забудешь обо всем на свете и найдешь отдых своей душе и наслаждение телу».

Цезарь любил женщин, и женщины любили его. В него влюблялись как юные созданьица, почувствовавшие первое томление плоти, так и зрелые матроны, искушенные в любовных утехах. Перед ним не устояли даже жена Красса Тертулла и первая жена Помпея Муция. Но то, что испытал он с Клеопатрой, превзошло самые дерзкие его представления о способностях женщин доставить мужчине наслаждение. Его словно бы взяла за руку сама богиня Венера и ввела в волшебный потайной грот, полный неведомых ему до той поры сокровищ, и скрыла его там, заставив забыть на время обо всем суетном и тленном, чем переполнен вещный мир.

Впрочем, наутро Цезарь снова стал Цезарем. Не очень веря в дурные предчувствия Клеопатры, он тем не менее отдал необходимые распоряжения, чтобы предотвратить возможную опасность. Вызвав начальника Александрийского гарнизона, он приказал ему расставить посты вокруг пиршественного зала и при малейшем подозрении о злокозненных намерениях египтян пустить в ход мечи.

Интуиция не обманула Клеопатру. Пир еще не начался, когда с улицы донеслись воинственные крики и брань. Это вышедшие из-под контроля Арсинои александрийцы, не дожидаясь условленного сигнала из царского дворца, пошли на штурм римских казарм. Потин, выхватив из-под полы кинжал, метнулся к Цезарю, но тут же был сражен центурионом Квинтилием. В пылу схватки, возникшей в зале, Ахилле удалось бежать. Цезарь позаботился о безопасности Клеопатры, вытолкнув ее в одну из боковых комнат, приказал схватить в качестве заложника Птолемея и глаз с него не спускать, а сам ринулся в самую гущу сражения, увлекая за собой товарищей.

10

Так началась не принесшая Цезарю лавров победителя Александрийская войны, растянувшаяся на девять месяцев и чуть было не стоившая ему жизни. По поводу этой войны ни в ту давнюю пору, ни позже ни у кого, включая отца Ирода Антипатра, не сложилось определенного мнения. Одни говорили, что в этой войне не было необходимости и что единственной ее причиной стала страсть Цезаря к Клеопатре. Другие считали главными виновниками войны царских прислужников, прежде всего могущественного евнуха Потина, по приказу которого был убит Помпей, изгнана Клеопатра и задумано убийство Цезаря. Как бы там ни было, а римлянам, вырвавшимся с схваченным в плен Птолемеем из дворца на улицы и соединившимся с соотечественниками, оборонявшимся в казармах, пришлось тяжко: им противостояли не только александрийцы, восстание которых возглавила Арсиноя, но и хорошо обученная армия Ахиллы. От римлян, окруженных в самом центре огромного города, насчитывающего свыше миллиона враждебно настроенных к ним жителей, теснимых со всех сторон опытными солдатами, которым была обещана награда в сто талантов за голову Цезаря, потребовались не только беспримерное мужество, но и все их знания и опыт, приобретенные в прежних сражениях.

Положение отчасти спасало то обстоятельство, что египтян было слишком много и они, желая получить обещанную награду, скорее мешали друг другу, чем заботились о грамотном ведении боя. Но главной причиной спасения Цезаря стало то, что из восставшей Александрии бежали многие мирные евреи, оказавшиеся меж двух жерновов. Некоторым из беглецов удалось добраться до Иудеи. От них-то Антипатр узнал о трагичном положении, в каком оказался Цезарь. Повинуясь какому-то шестому чувству незамедлительно встать на сторону Цезаря, а не ждать исхода войны между ним и египтянами, он обратился за содействием к царю Пергама [44]44
  Пергам– город-крепость в Малой Азии неподалеку от легендарной Трои, столица римской провинции Азия. Известен многими дворцами и культовыми сооружениями, в частности, грандиозным алтарем, посвященным Зевсу и Афине (ныне этот алтарь занимает центральное место в берлинском Пергамон-музее). В настоящее время гор. Бергама в Турции.


[Закрыть]Митридату и сирийцам, благодарным римлянам за то, что те избавили их от власти Тиграна. В короткое время он собрал разноплеменную армию и, возглавив ее, устремился в Египет, сокрушая по пути всех, кто оказывал ему сопротивление, или уговаривал колеблющихся, в их числе евреев, переселившихся в Египет еще во времена изгнанного из Иерусалима первосвященника Онии, перейти на сторону осажденных в Александрии римлян и помочь им продовольствием.

Тем временем положение римлян в Александрии стало не просто трагичным, а катастрофическим. Ахилла засыпал уличные водопроводные каналы песком, лишив Цезаря и его немногочисленное войско питьевой воды. Римляне, не считаясь с потерями, стали пробиваться к своим кораблям, стоящим на рейде, и отправиться за подкреплением. Ахилла предвидел этот маневр и отрезал им путь к морю. Тогда Цезарь сделал попытку прорваться к верфям, на которых можно было найти судно, в достаточной степени подготовленное к спуску на воду. Но и этот маневр Ахилла предвидел и заранее послал туда своих воинов, чтобы римляне, даже если им удастся захватить один из недостроенных кораблей, не смогли спустить его на воду. Цезарь, оказавшсь в ловушке, приказал поджечь верфи. Вспыхнувший пожар перекинулся в город, и огонь охватил множество домов, в том числе знаменитую Александрийскую библиотеку [45]45
  Александрийская библиотека– крупнейшее культурное учреждение древности, основанное в III в. до н. э. одним из полководцев Александра Македонского, первым царем Египта эллинистической династии Птолемеем I Сотером («Спасителем»). Для пополнения фондов этой библиотеки приобретались все пергаментные и папирусные свитки, какие только существовали в мире, а те свитки, которые нельзя было приобрести, переписывались и переводились на греч. яз. Так, в частности, по заказу Александрийской библиотеки был переведен с др. – евр. яз. на греч. Ветхий завет (т. н. септуагинта, или перевод 70-и толковников, приехавших из Иерусалима в Александрию на рубеже II–I вв. до н. э.; перевод этот предназначался для иудеев, живших в диаспоре и утративших яз. своих предков, а с возникновением христианства стал основой для перевода Ветхого завета на другие языки мира). Ко времени пожара, устроенного Цезарем, фонды Александрийской библиотеки насчитывали свыше 700 тыс. единиц хранения.


[Закрыть]. Птолемей стал уговаривать Цезаря отпустить его на свободу, обещая взамен немедленно заключить с ним мир. Цезарь сколько мог тянул с его освобождением, но когда Ахилла зажал его вместе с остатками римских воинов в клещи, оттеснив их к урезу моря, отпустил Птолемея. Тот, встретившись с Ахиллой и Арсиноей, приказал им немедленно покончить с римлянами и принести ему голову Цезаря, к которой он позже присоединит голову Клеопатры, а сам женится на Арсиное, сделав ее своей соправительницей. И вот в эту-то минуту в тыл египтянам ударила конница Антипатра.

Как ни спешил отец Ирода на помощь Цезарю, но в его планы вовсе не входило вступить в сражение с высунутым от усталости после долгого перехода языком. Завидев маяк [46]46
  Маяк– здесь имеется в виду 110-метровый Александрийский маяк, воздвигнутый на о. Фарос вблизи Александрии. Построенный в 299–279 гг. до н. э., этот маяк относился к одному из семи чудес света и оставался действующим свыше тысячи лет. Разрушился во время землетрясения 1326 г.


[Закрыть], он приказал конникам спешиться и дождаться, когда к ним подтянутся основные силы, состоящие из легко и тяжеловооруженной пехоты. Отдохнув и набравшись сил для решительного броска, он дал команду атаковать тылы войск египтян. Те никак не ожидали удара в спину и бросились бежать. Перестроившись в боевые колонны, Антипатр взял командование левым крылом на себя, а правое поручил Митридату. Опомнившиеся египтяне оставили Цезаря в покое и повернулись фронтом к союзническим войскам. В начавшемся сражении египтянам удалось смять крыло Митридата. Антипатр, разбив противостоящих ему египтян, соскочил с коня и берегом дельты бросился ему на помощь. Видя, что командир их ранен в плечо стрелой, за Антипатром последовали его воины. Кто-то увидел, как впрыгнувший в лодку Птолемей с частью египетских воинов стал грести к стоящим на рейде кораблям. Антипатр, истекающий кровью, приказал немедленно догнать их и уничтожить. «Пленных не брать!» – крикнул он отчалившим от берега солдатам. Солдаты выполнили его приказ, и вскоре огонь охватил корабли, на которые успели забраться Птолемей и его воины. Позже Антипатр узнал, что его армия, командование над которой взял на себя его соратник и друг Малих, довершила разгром египтян, а Цезарь объявил Клеопатру царицей, назначив ей в соправители и мужья ее младшего брата Птолемея XIV, который оказался еще моложе, чем погибший в огне Птолемей XIII, – ему только-только исполнилось одиннадцать лет. Ошеломленная таким решением Цезаря, Клеопатра воскликнула: «Ты забыл, Цезарь, ты все забыл!» «Что именно я забыл?» – спросил Цезарь. «Ты забыл в моем гроте своего сына!» – вскричала Клеопатра и залилась слезами. Цезарь только теперь заметил вздувшийся живот Клеопатры, обнял ее за плечи, как в ночь перед началом Александрийской войны, и сказал: «У меня есть жена, Клеопатра. Что касается тебя, то ты теперь царица, тебе и решать, как поступить со своим мужем» [47]47
  Совместное правление Египтом Клеопатры и Птолемея XIV продолжалось менее трех лет; в 44 г. до н. э., когда из Рима пришло известие об убийстве Цезаря, Клеопатра приказала отравить Птолемея XIV.


[Закрыть].

11

Спасшийся благодаря Антипатру Цезарь не хотел оставаться в долгу. Вернувшись в Рим, где добился провозглашения себя диктатором с неограниченными полномочиями, он отправился наводить порядок в Азию. Без особого труда одержав победу над войсками боспорского царя Фарнака [48]48
  Фарнак II– сын Митридата VI Понтийского. В 64 г. до н. э. Помпей назначил его царем Боспорского государства; во время войны Цезаря с Помпеем попытался отвоевать Понтийское царство, захватил Вифинию и Армению, но был разбит Цезарем в быстротечном сражении при городе Зеле.


[Закрыть], он отправил в Рим короткое донесение – «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил»), – посетил Дамаск и пригласил туда Антипатра с Митридатом. Оба они незамедлительно прибыли к Цезарю, причем если Митридат прибыл в сопровождении многочисленной свиты, то Антипатр с одним только Гирканом, чтобы тот, оставшись в Иерусалиме один, не наделал новых глупостей. Митридат в таких сочных тонах поведал Цезарю о героизме Антипатра, спасшего его от верной гибели, что тот проникся к отцу Ирода особой симпатией. Щедро одарив Митридата и его свиту, Цезарь вручил подарки и Антипатру и, сверх того, объявил о своем решении предоставить ему и членам его семьи римское гражданство. «Это означает, – добавил он, – что отныне ты и твои наследники освобождаются от всех повинностей, наложенных на Иудею Помпеем». Пригласив героев Александрийской войны и Гиркана за пиршественный стол, Цезарь поинтересовался у Антипатра: «Чем еще я могу утишить твою боль от раны, полученной в сражении в Александрии?» «Ничем, – ответил Антипатр и, взглянув на Гиркана, готового, по своему обыкновению, пролить слезы, добавил: – Разве что подтвердишь полномочия Гиркана как первосвященника Иудеи. – Чтобы убедить Цезаря в необходимости такого подтверждения, присовокупил: – Если бы не Гиркан с его красноречием и верностью союзническим обязательствам, мне было бы трудно собрать войско для похода в Египет». Цезарь внимательно посмотрел на Гиркана, взял в руки одну из своих записных книжек, с которыми никогда не расставался, и написал:

«Я, Гай Юлий Цезарь, избранный диктатором, сим объявляю сенату и римскому народу, что за доблесть и расположение назначаю самого Гиркана и его потомков первосвященниками и священнослужителями иерусалимскими и судьями народа. Равным образом остаются в силе все древние отношения как между отдельными иудеями, так и между первосвященниками и священнослужителями, равно как все постановления римского народа и сената относительно иудеев. Все местности, земли и поселения, которыми владели сирийские и финикийские цари в награду за свой союз с римлянами, отныне признаются собственностью Гиркана и иудеев. Гиркану, его сыновьям и их послам предоставляется право сидеть в театре среди сенаторов во время гладиаторских боев или травли зверей, и в случаях, когда бы они просили у диктатора или высшего римского сановника права присутствовать на заседаниях сената, то они должны быть допускаемы туда, и постановления сената должны сообщаться им не позже десятидневного срока».

Гиркан, выслушав этот текст, дал, наконец, волю слезам, а Цезарь, передав записную книжку своему секретарю для исполнения принятого им решения, снова обратился к Антипатру: «Какой лично для себя награды ждешь от меня ты? Избери по собственному желанию любой пост, ты тут же его получишь». «Я бы предпочел предоставить меру награды для меня самому награждающему», – ответил Антипатр. Отдав должное скромности Антипатра, Цезарь, не откладывая дела в долгий ящик, тут же назначил его правителем Иудеи, распорядившись вырезать свой указ на медной доске и поместить его в Капитолии в память его, Гая Цезаря, «правосудия и выдающихся заслуг Антипатра, сына Антипатра, перед Римом и римским народом».

Во время непродолжительного пребывания в Дамаске Цезарь сместил с занимаемых должностей всех сторонников Помпея, назначил вместо Скавра наместником Сирии своего родственника Секста Цезаря и, сопровождаемый Антипатром и Гирканом до Тира, вернулся морем в Рим. Антипатр же и Гиркан возвратились в Иудею, где Гиркан, исполненный решимости оправдать высокое доверие, оказанное ему Цезарем, решил восстановить стены Иерусалимского Храма, разрушенные Помпеем в ходе изгнания из него сторонников Аристовула, а Антипатр, уже в качестве правителя Иудеи, отправился в поездку по стране, объявляя повсюду: «Люди, преданные Гиркану, будут жить счастливо и спокойно, наслаждаясь благами мира и своим благоприобретенным имуществом. Те же, кто даст себя обольстить несбыточными мечтами, а также мятежники, преследующие свою личную выгоду, найдут в моем лице вместо заботливого друга – деспота, в лице Гиркана вместо отца страны – тирана, а в римлянах и Цезаре вместо руководителей и друзей – врагов».

Вернувшись в Иерусалим, он увидел, что Гиркан решительно ничего не сделал для восстановления Храма, и сам взялся за ремонтные работы. Не надеясь больше, что из Гиркана получится путный первосвященник, способный если не делом, то хотя бы словом править страной, Антипатр назначил своего старшего сына Фасаила начальником Иерусалима и его окрестностей, а Ирода начальником Галилеи.

12

И вот последний мазок в многофигурной картине, нарисованной Антипатром перед мысленным взором своих сыновей, – известие о гибели Секста от руки сторонника Помпея Басса Цецилия и вспыхнувшем в крупнейшей римской провинции бунте, грозящем перерасти в полномасштабную гражданскую войну между популярами и оптиматами.

Наступила долгая пауза. Слышно было, как под половицей скребется мышь. Наконец Антипатр спросил:

– Что скажете, дети мои?

– Ты мое мнение знаешь, – сказал Фасаил.

– Повтори его еще раз в присутствии Ирода.

– Я за то, чтобы выступить против Басса Цецилия, – сказал Фасаил. – В Риме уже наверняка знают о том, что случилось в Антиохии, и со дня на день следует ожидать прибытия туда дополнительных сил сторонников Цезаря.

– А что скажешь ты? – обратился Антипатр к Ироду.

– Я за объявление войны Бассу Цецилию.

– В таком случае, дети мои, – сказал Антипатр, – обсудим, не откладывая, какими силами мы располагаем, чтобы победить Басса.