Текст книги "Задира (СИ)"

Автор книги: Владимир Малый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 7

Здесь могла быть ваша реклама

Закончив длинный и содержательный разговор с Учителем, я вынужден был поспешить в места не столь отдаленные по очень даже неотложным вопросам. К сожалению, путь мой оказался не так короток, как хотелось. Для начала пришлось распластаться на земле, чтобы через мгновение снова оказаться на ногах и попытаться вступить в бой, которого, впрочем, не случилось поблизости. Четвертая просто, сдаваясь, подняла руки вверх и напомнила, что просто исполняет приказ Учителя.

Отвести взгляд от капитулирующей девушки было трудно, но я все же справился. В стене дому у самого угла, из-за которого мне только что довелось показаться, торчали два небольших дротика. Пускай на руки девушки я смотрел меньше всего, но все же успел увидеть по небольшой трубочке, зажатой в каждой из ладоней.

– Пружины? – поинтересовался у нее, оборачиваясь.

– Верно, – ответила девушка, – правда; не очень хорошие – приходится заряжать непосредственно перед применением, иначе слабеют и оружие превращается в детскую игрушку.

– Да, – кивок головой, – я слышал их скрип, а потом треск под твоими ногами. Топорно работаешь!

– И много ты видишь разбросанных по округе сухих веток? – с кукольно-наивным личиком интересуется Четвертая, поддевая носком сапога половину палки и отправляя ее в полет в моем направлении.

А ведь права бестия: нет здесь никакого мусора. Сама нашла и притащила сюда, чтобы дать мне шанс разминуться с опасностью. Однако дротики зашли в древесину неглубоко, значит дело в смазке на наконечниках…

– Яд? – уточняю у девушки.

– В слабой концентрации, – отвечает она, – максимум для крепкого мужчины – галлюцинации и судороги.

– Да, я довольно крепок, – согласно киваю с самодовольной миной на лице, – а если бы схватил оба дротика?

– А вот это мы еще не проверяли, – абсолютно серьезно отвечает мне эта пигалица, медленно опускает руки, разворачивается, и так же медленно и очень эффектно уходит в направлении противоположном тому, где находится уборная.

Однако, я так недвусмысленно физически заинтересован ее нарочито виляющей походкой, что вот прям немедленное посещение заветного места мне сейчас не светит, как бы того ни хотелось. Поэтому обращаю дополнительное внимание на повод для нашей следующей встречи с этой милахой. Дротики из стены извлекаю осторожно, чтобы не выпачкать пальцы в смолянистой субстанции, в коей испачканы их наконечники. Работа штучная, вряд ли ими тут разбрасываются. Следовательно, от меня явно ожидают их возвращения.

Хитрая бестия!

Что ж, я не заставлю себя ждать!

Следующее покушение я пережил сразу по выходу из сортира. Неслышимый и невидимый Седьмой, видимо рекрутированный Четвертой, поджидал меня, лежа на крыше строения с удавкой наготове. Что ж, спасибо, что хотя бы дождался выхода, а не навестил меня непосредственно внутри строения.

Тут же выяснилось, что у меня фантастические рефлексы и изумительно-каменные мышцы шеи, а у Седьмого слабо-прокачанное веко правого глаза – мой палец вообще не почувствовал его сопротивления…

Потом было много просто криков и отборной ругани. После чего я выяснил, что Учитель умеет лечить наполовину вытекший глаз. Этот факт здорово меня впечатлил. Однако дар речи я едва не потерял не в момент удивления, а после очередного покушения.

Оказалось, что у пары моих подручных курсантов есть необычные пробужденные стариком симбиотические таланты: узнавать фобии человека и транслировать человеку детально прорисованные образы.

Что вам сказать… хорошо, что перед туалетом меня встретила именно Четвертая, потому что я едва не обгадился, когда попал под дождь из больших пузатых сколопендр!

Мне даже заорать от ужаса не дали. Стоило только открыть рот, как он сразу же стал заветной целью сотен или даже тысяч насекомых. Я упал и стал кататься на земле, давя несуществующих многоножек и пытаясь заткнуть руками все предусмотренные природой отверстия, не имеющие естественной защиты. Вот тут-то и выдалась возможность возблагодарить небеса за узкие тренировочные штаны, которые все-таки украсили мой зад после того, как старые были испачканы в крови и пыли. Так вот неприкосновенность этого самого зада пока оставалася в относительной безопасности, что хоть как-то меня подбодряло.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Да и длился он едва ли больше трех-четырех секунд. Примерно столько же мне понадобилось, чтобы убедиться, что все уже позади. Однако полностью прийти в себя мне не дал паук. Нет, не так – ПАУК! Размером с половину ближайшего сарая. Находясь на волоске от разрыва сердца, я, вдруг непроизвольно вскинул вверх правую руку, сплел из пальцев какой-то неимоверно затейливый кукиш и выплюнул сквозь стиснутые зубы некие странные звуки.

Наваждение сразу же исчезло. А вот все пространство передо мной в пять метров шириной и вдаль чуть ли не до горизонта (тут я, конечно, слегка приукрашиваю) сразу же приобрело четко угадываемую структурированность: в косички заплелось все, что только было физически на это способно!

– Серьезно? – раздался из-за спины голос Учителя. – Косички?! Кто на тебя нападал, армия растрепанных девчонок? Какие у тебя заковыристые фобии, однако!

Ваш покорный слуга настойчиво приказал своей левой руке перестать закрывать ухо и ближайшую ноздрю, и отправляться помогать правой избавлять мои челюсти от спазма. Рот во время галлюцинации закрылся так надежно, что и теперь был неприступнее хорошего банковского сейфа.

Видя, что мои усилия не приводят к решению проблемы, Учитель, снизошел до помощи.

Коснувшись ладонью моего лба, он просто велел мне открыть рот и заговорить.

Первое получилось с легкостью и благодарностью, а вот заговорить сходу не вышло.

Учитель приподнял бровь, еще раз пристукнул меня полбу и велел сказать хоть что-нибудь.

Я, округлив глаза, лишь развел руками.

– Пройдет, – пообещал старик, – нужно просто еще раз напугать или вывести на другие сильные эмоции.

Я хотел сказать ему пару ласковых за подобный рецепт, но, видимо, мое возмущение не было настолько сильной эмоцией, чтобы воплотить желание в жизнь.

– Даже не надейся, – буквально промурлыкала Четвертая мне на ухо, когда Учитель удалился на приличное расстояние, – бессловесным ты мне нравишься куда сильнее, так что походи и помучайся.

В ответ я лишь шлепнул ладонью по ее обтянутому штанишками заду и, играючи заблокировал последовавшие за этим пять или шесть ударов. В этот раз дальше злить я ее не стал. Просто парой легких и слегка неприятных толчков в живот и грудь просадил ей дыхание и отскочил в сторону, давая девчонке спокойно насытить организм кислородом.

– Как ты это сделал? – отдышавшись, угрюмо уточнила Четвертая.

Я показал на свой рот и развел руками в стороны, как бы сочувствуя тому, что не могу поделиться с ней боевой мудростью. Однако ширина и лучезарность моей улыбки убедительно говорила совсем другое.

– Не все так просто! – хитро улыбнулась девушка, и лицо ее, вдруг, стало совсем другим: более живым и человечным, что ли. – Если хочешь, чтобы я помогла тебе, придется и самому немного попотеть, как думаешь, это ведь справедливо?

Конечно же, при желании можно было с легкостью ей отказать, но мне хотелось провести с ней побольше времени, поэтому ответом Четвертой был мой энергичный кивок.

Взяв меня под локоть девушка не спеша зашагала в ту сторону, куда мы с курсантами убегали для первого вводного занятия. Мне, естетсвенно, пришлось следовать за ней, тихо теряясь в догадках относительно ее намерений.

– Никто из нас не скажет никому ни под какими пытками, что ты умеешь оперировать Даром, – начала она, когда мы отошли подальше от поселения, – но местный надсмотрщик хоть и редко, но бывает в сознании, и тогда он может почувствовать твою силу, а это нам не нужно.

Мое очередное пожатие плечами должно было сказать девушке, что диалог со мной сейчас – не самое увлекательное и познавательное занятие.

Но Четвертая, казалось, была вполне удовлетворена текущим состоянием дел.

– Учитель говорит, что этот сменный маг, – как ни в чем не бывало, продолжила она, – был бы магистром Фиолетовых, если бы те сохранились: даже обладая урезанными возможностями Пурпурных, он достиг больших высот в ментальной магии. К несчастью для себя, он зациклил свой талант на собственной персоне и теперь почти все время живет в мире контролируемых грез. Бытует мнение, что если бы не слуги, он уже давно умер от обезвоживания. Здесь он начальник лишь номинально, основная его задача – запоминать свои особенно чарующие грезы, а потом передавать их Эллесу – главе Красных.

Я слушал девушку, все еще е понимая, к чему ведется эта беседа.

– У тебя тоже очень большой потенциал, – кажется, приступила-таки к сути Четвертая, – когда ты полностью осознаешь себя, у нас будет шанс нейтрализовать его сумасшедшее ментальное поле, чтобы в любой момент иметь возможность подойти вплотную к нему, или хотя бы к его слугам. Ведь достаточно будет убить или обездвижить их, чтобы время само сделало за нас грязную работу – избавило этот мир мага, живущего в мире иллюзий.

Все это время, проговаривая довольно жестокие слова, девушка не сводила взгляда с висельника. Теперь, когда телега с помостом не двигалась, к лохмотьям бедняги прицепили табличку со светящимися буквами. Прочитать текст послания я не мог, но смысл и без того был ясен.

– Салид настолько силен, что даже находясь в полном забытье делится своей аурой со слугами, – продолжила девушка, – мало того, что они неуязвимы для физического воздействия издалека, так еще к ним и не подойти с дурными намерениями. Перед тобой словно воздух сгущается и чем ближе слуга, тем сложнее тебе двигаться. Ближе всего я смогла подойти к одному из них, когда к нам сюда первый раз привезли одного из Братьев. Точнее, тогда это была Сестра. Она была совсем голой и на ней видны были следы пыток…

Последние слова Четвертая произносила уже надтреснутым голосом и в итоге замолчала так и не закончив мысли. Но мне и так все было ясно. Хорошо, что она тогда смогла сдержаться. В противном случае мы бы, как минимум с ней бы здесь не разговаривали. А, как максимум, никаких подпольных диверсантов уже бы не было и в помине.

Немного помолчав, девушка вспомнила про недавние дротики и уточнила, захватил ли я их с собой.

Я кивнул и осторожно полез в карман, стараясь достать их, не нарушая, так сказать, целостности упаковки – тройного слоя грубой ткани, обмотанной вокруг их наконечников.

– Попался! – практически вскрикнула Четвертая.

Одновременно с этим я почувствовал посторонний острый предмет, пронзающий мочку уха.

– На сантиметр выше – и ты труп! Самый обычный и бесполезный! Что, съел?! Даже такие крутые как ты, оказываются смертными, причем порой очень даже внезапно смертными!

Торжеству девчонки не было предела.

– Шея бы тоже подошла, – раздраженно проговорил я.

– Надо же! Излечился, болезный!

Сделала удивленно-глупое личико Четвертая и патетически всплеснула руками. При этом бестия снова умудрилась спрятать свой тончайший стилет так, что я не понял, куда именно он пропал, и от этого градус моего внезапного раздражения почему-то подскочил еще выше.

– Все, прекращай, подурачилась и хватит!

– Это я подурачилась? Ты бы глянул в зеркало: да у тебя на лбу здоровенными светящимися буквами написано: «Дурак»!

Она приблизилась вплотную и попыталась пальцем прочертить на моей лысине символы местного алфавита. По какой-то причине это меня практически взбесило, и я едва сдержал себя от того, чтобы сделать ей больно. Вместо этого просто ткнул ее пальцем в точку на ее теле, на время парализуя руку, что она протягивала к моей голове.

Отпрянув назад, Четвертая оторопело взглянула сначала на непослушную конечность, потом – недоуменно на меня.

– Действительно, Дурак! – с горечью в голосе произнесла она, раз вернулась на каблуках и быстро скрылась из виду.

Да что ж со мной не так?! Девчонка же просто со мной заигрывала! Дурачилась. Как маленькая радовалась своей небольшой победе. А я что? Вызверился на нее. Здоровенный неуравновешенный лысый идиот! Допустим у меня нервы на пределе из-за того, что я ничего о себе не помню и не знаю, согласен, что ситуация, когда на меня все время нападают лишаем меня душевного спокойствия, которого и до этого не было и в помине, так еще эта дебильная креативная неоновая вывеска на манекене, стилизованном под труп!

«Здесь могла быть ваша реклама!». Ничего тупее придумать не могли?!

Стоп… Какая еще реклама? О чем это я?

Протерев глаза, вновь уставился на табличку «украшавшую» фигуру повещенного бедолаги. На ней все еще светились неизвестные мне иероглифы, но и развидеть только что прочитанную вместо них странную фразу было уже не суждено.

– Реклама, – пробормотал я, как бы пробуя слово на вкус, – ваша реклама…

В висках начало сильно ломить. Боль накатывала мощными волнами. Вскоре я уже не мог молчать и каждая новая волна боли выдавливана из меня негромкий стон.

Однако боль была не одна, вместе с ней ко мне приходили и образы. Они были зрительные, звуковые, вкусовые, обонятельные и осязательные – все разом, в одном неимоверно запутанном клубке. В конце концов, я попал под дождь из боли с градом из этих клубков.

Казалось, что ему не будет конца, и я попросту сойду с ума. Собравшись с силами, поднялся и попытался дойти до дома Учителя, но упал лицом вперед, не сделав и пяти шагов. Уже падая, я услышал откуда-то сверху:

– Дер-р-ржись! Скор-р-ро пр-р-риведу стар-р-рика!

Мрак.

Благодатный мрак, разом избавивший меня от всех неприятностей.

Однако и мрак способен отступить, когда тебя приводят в сознание, настойчиво и упорно долбя клювом в одну и ту же точку, расположенную над переносицей.

Не открывая глаз, я попытался отмахнуться от вредного будильника. Помогло это лишь на время. Потом удары посыпались с новой силой. Пришлось просыпаться.

С минуту я оглядывался по сторонам, осматривая знакомый уже дом Учителя. Потом закатал рукава рубахи и взглянул на свои руки. От плеча и до кончиков пальцев ни единого волоска.

– Это что ж получается, – спросил я у старика и лукаво глядящего на меня Ворона, – все, что было после морского сражения, – не сон? А я теперь в теле Бродяги?

– Сообр-р-ражаешь! – прокаркал Ворон.

– Конечно, это хорошо, что я снова мужчина, и что опять при памяти, но как-то нехорошо с Талланом получилось…

– Пер-р-реживу! – снова включилась в беседу громадная птица.

Старик сидел в углу и явно наслаждался нашей беседой и моим наиглупейшим выражением лица.

– Бродяга, дружище, тебя что, запульнули в тушку этой прекрасной гордой и исключительно благородной птицы? – уточнил я даже и не пытаясь скрыть улыбку радости от того, что и друг снова рядом, и я уже не беспамятный болванчик.

– Пер-р-рья!!! Пр-р-релесть! Кр-р-расота! – прокаркал Бродяга, расправив крылья и медленно кружась передо мной на месте, давая получше себя рассмотреть.

Несколько секунд я сидел в недоумении, отгоняя от себя мысли о том, что друг успел сойти с ума, пока я был не в себе, но потом, озаренный внезапной догадкой разразился поистине гомерическим хохотом.

Мой многострадальный друг так долго и безнадежно был абсолютно лысым, что теперь чистосердечно хвастался передо мной своим повсеместным густым иссиня-черным перьевым покровом!

Жалко только, что долго продлиться нашему веселью было не суждено.

Входная дверь распахнулась настежь, в дом буквально влетел Седьмой и, задыхаясь, выпалил:

– Салид проснулся! Слуги несут его сюда!

Глава 8

Высокая цена видений

– Через окна! – скомандовал Учитель.

Но за мутноватыми стеклами уже угадывались неподвижные человеческие силуэты.

– Сколько у нас времени?!

Казалось, мой вопрос застал старика врасплох. Он молча смотрел в одну точку, и по его лицу словно бы пробегала какая-то мелкая рябь. Потом оно мгновенно расслабилось, и глуповато-счастливая улыбка, вдруг, разделила лицо на неравные части, прорезав его от уха до уха.

Ворон без лишних слов вспорхнул и, как смог, угнездился над входной дверью, показывая свою готовность, если не навредить агрессорам, то хотя бы оскорбить их свойственным всем летающим птицам действием.

Тут же обнаружилось, что и Седьмой выглядит не намного лучше своего учителя: та же блаженная улыбка в купе с безмятежным взором священной коровы на многолюдной индийской улице. Здорово же их накрыло. Странно только, что мы с Бродягой все еще себя контролируем.

– Всем, кроме Генератора, покинуть халупу! – прозвучала команда, отданная одновременно вялым и властным голосом.

Звук, казалось, исходил со всех сторон сразу, словно стены и окна враз обрели дар лениво-приказной речи.

Словно зомби, только всю жизнь и делавшие, что ждавшие этой команды, старик и юноша, механически скупо передвигаясь, покорно вышли на улицу.

– Как тебе будет удобно общаться, незнакомец: внутри здания или снаружи? Как по мне, так оба варианта неприемлемы, но и мои апартаменты в этой глуши – это сплошное убожество.

В этот раз в интонациях голоса сквозили слабое любопытство и заинтересованность.

И только теперь я понял, что общается маг со мной ментально. Ответить я попытался так же, используя уже имеющийся у нас канал связи и вооружившись знаниями, почерпнутыми у Четвертой.

– Внешний мир одинаково скучен, сер и пресен, что внутри любых стен, что за их пределами, поэтому место нашего общения мало может сказаться на его качестве.

– Тогда я все же приглашу тебя выйти наружу, – решил заканчивать с игрой в свободу выбора местный маг, – воздух здесь свеж и чист, да и хозяин этой развалюхи не так прост, как пытается казаться. Я бы предпочел общаться подальше от того места, где нас обоих могут ждать сюрпризы.

Заговорщически подмигнув ворону, я спокойно вышел на улицу, где меня встретил полулежащий в мягком переносном троне далеко не первой молодости болезненно-бледный мужчина. Ни его слуг, не моих знакомых по близости видно не было.

– Прошу извинить меня, уважаемый, что не предлагаю Вам присесть, – произнес доходяга, – сам я довольно непрактичен, а мои помощники не догадались прихватить с собой ничего подходящего для нашей беседы на равных.

Идея уравнять нашу беседу, подняв свою задницу со своего одновременно полутрона и полукресла магу в голову явно не пришла. Что ж, я никогда не отличался гипертрофированной гордостью – постою. Запомню эту ситуация, но пока внимания на ней заострять не стану.

– Ничего страшного. Когда-то от одного мудрого человека я услышал мнение, что в ногах правды нет. Потом, помолчав, он добавил, что нет ее и выше.

Мой ответ понравился местному сменному князьку.

– Я надеялся, что к нам в гости заглянул человек, которому есть чем поделиться с умирающим от скуки любителем иллюзий. Ты очень хорошо и чисто транслировал мне свой ответ. Уверен, что ты легко и во всех деталях мог бы поделиться со мной и образами, – не стал тянуть резину Салид.

Нехороший он, все-таки, человек. Ни «здрасьте» тебе, ни представиться, ни горячего, ни горячительного напитка предложить даже не подумал. Сразу стал просить об услуге…

– Требовать, мой незваный гость, требовать! – все тем же довольно монотонным голосом поправил ход моих мыслей этот недоделанный телепат. – Я никогда и ничего не прошу даже у равных, не говоря уже о тебе, или приютившем тебя сумасшедшем старике, из-за которого я уже который год должен приезжать в эту глушь и довольствоваться только собственными иллюзиями. Но его мне трогать нельзя, а вот на гостей никакие запреты не распространяются. А по поводу гостеприимства, так я тебя не звал, и не я тебя будил. Первый всплеск Дара я еще стерпел, но когда тут у меня под носом начали заклинания на ментальном уровне применять, да еще и на память завязанные, тут уж никто бы не удержался. Вот я и пришел.

– Ты заврался, Салид! – шлю я собеседнику фразу и образ своей наглой ухмылки, которую я раньше несколько раз подмечал на лице у Бродяги. – Ты только что при мне воздействовал на старика и его ученика. Так что твои слова – ментальный ветер.

– Если ты думаешь, что я и дальше буду перед тобой оправдываться или отчитываться, то ты либо наглец, либо дурак. Надеюсь, что потраченное на тебя время, окупится – не люблю тратить его на дураков. Внимай и запоминай: ты раскроешь себя для меня и я получу все, что мне понравится. Если ты сделаешь это добровольно, не омрачая мне процесса познания, то я оставлю тебя и всех остальных в живых. Доступно? Или же ты все-таки умственно отсталый и нужно повторить дважды?

Я не стал скрывать от него свои мысли, а только снова послал вслед за ними открытую и наглую усмешку.

Ответный поток сознания окотил меня неожиданно ледяной яростью.

– Если я приму решение убить старика и всех его молокососов, то и глава клана Красных мне не указ. Мне плевать, зачем они все ему нужны, и почему он не уничтожит их, как делает это с другими подпольщиками. Мне вообще начхать на то, что вообще происходит в реальном мире до тех пор, пока он поставляет мне материал для путешествия в тонкий мир видений. А тебя, наглеца, я выдою досуха! Пускай появится неприятный привкус, зато материала хватит надолго!

Стоило ему прекратить гневную тираду, как меня стало погружать в мягкое и теплое облако, которое обволакивало и тело и сознание. Этот вампирюга знал свое дело…

– Подожди! – встряхнувшись, как мокрая собака, всем телом, внезапно вскрикнул я, заставляя мага поморщиться, будто от зубной боли. – Я сам тебе сейчас отдам именно то, что тебе нужно. Я брошу тебе три длинных видения, и, если они тебе понравятся, то четвертое просто снесет тебе голову, и о пятом ты будешь буквально молить меня на коленях!

Первое время маг молчал во всех диапазонах, потрясенный такой наглостью, но потом все же ответил.

– Задиристый. Это похвально. Я принимаю твой вызов. Но учти: если первое ведение меня не впечатлит, то дальше я сам буду медленно, но верно тебя потрошить. И делать я буду это очень-очень долго!

Делать мне ничего особенного не пришлось. Салид настраивал широкий пропускной канал, а я старался хоть как-то отслеживать его манипуляции, понимая, впрочем, что ничем не смогу ему помешать, если маг решит ментально меня поработить. Весь расчет был на то, что передо мной не просто безвозвратно зависимая личность испорченный гедонист, но еще и отчаянный гурман, который действительно не хочет, чтобы у вкуса желанного и долгожданного нового блюда появился какой-то откровенно лишний оттенок.

Что ж, мои надежды оправдались. Салид, будучи уверенным, что он полностью контролирует ситуацию, а мне деться от него просто некуда, не стал склонять меня к подчинению, а просто быстро и качественно подготовился к приему «пищи».

Это было похоже на что-то среднее между просмотром фильма и сном. Время изнутри и снаружи шло по-разному. И, не знаю почему, но мне казалось, что маг дополнительно замедлял свое восприятие транслируемой мною информации, как бы растягивая получаемое от нее удовольствие.

Не мудрствуя лукаво, я устроил местному гедонисту показ старых добрых исторических фильмов. Выбор тематики был очевиден: показанный в фильмах мир технологически мало отличался от того, что нас окружал, а отсутствие Дара в моем понимании должно было и возмутить, и заинтриговать Салида. Начал я с моего любимого Гладиатора.

Маг просмотрел его от начала и до конца, не прерываясь и, кажется, не дыша.

– Неплохо, – произнес он, и это были первые слова, что я от него услышал своими торчащими на лысой голове ушами. – Совсем неплохо. Очень необычно. Куча невозможных глупостей. Масса вольнодумства. Странная сказка. Необычная. В чем-то ты был прав…

Последние слова дались ему с трудом. Очевидно, последний раз разговаривал обычным для всех людей способом он довольно давно. И лишь сильное волнение побудило мага менталиста к вербальному общению.

– Подожди немного, – произнес он, успокоившись и, потому – мысленно, – сейчас я все запомню в мельчайших деталях, чтобы можно было использовать все это потом фрагментарно или вперемешку с другими фантазиями.

Я безропотно ждал, усиленно думая о разных пустяках из мира кинематографии.

Когда Салид дал понять, что готов к следующему сеансу, я выдал ему Храброе сердце.

В этот раз эффект получился обратный. Маг снова просмотрел все, не отрываясь, но по окончанию фильма был сильно разочарован.

– Это, практически, то же самое! – возмутился он. – Я и сам мог бы придумать нечто подобное, после предыдущей иллюзии! Этот вкус мне уже знаком. Да и внешний вид блюда похож на прежнее! Ты планировал и дальше кормить меня одним и тем же?

– Нет, – стараясь казаться самим воплощением спокойствия, ответил я разгневанному потребителю моих пиратских показов, – сейчас я покажу тебе то, что берег на самый крайний случай!

Я не зря вспомнил о пиратах: дальше на сцену выскочил неподражаемый Джек Воробей из Пиратов Карибского моря. Да, там был порох со всеми вытекающими из этого последствиями, но моя рыбка уже была на крючке и поначалу серьезные опасения за исход рыбалки уже отошли на задний план.

Джек не подвел. Салид был в восторге.

Но сначала маг отдал должное саундтрекам всех трех фильмов. И снова голосом.

– Музыка! – воскликнул он, дав небольшого петуха, из-за отчасти атрофировавшихся голосовых связок. – Как я сразу этого не понял? Мелодичные звуки могут усиливать эффект восприятия! В твоих иллюзиях совсем нет ощущения присутствия: ни запахов, но дуновения воздуха, но вот музыка… она очень сильно влияет на восприятие. Это открытие. Нет, это откровение! Наконец-то годы моего прозябания вознаграждены!

– А как тебе капитаны из последней иллюзии? – подбросил я дровишек в пламя его всепоглощающего восторга.

– Да, это уже другое дело. В этот раз ты действительно взял совсем иную высоту. Дар, конечно, как-то очень странно применяется, и артефакты сильно шумят, да и не всегда их действие получается прицельным, но все герои иллюзии очень убедительны, капитаны, да, тоже хороши. Ты отменно фантазируешь, лучше моих слуг даже когда они сильно болеют. Что там у тебя на очереди?!

– То, что щекочет нервы и заставляет сердце биться быстрее, – скромно ответствовал я, – приступим, что скажешь?

– Умолять не стану, но могу пообещать тебе жизнь. Долгую и обеспеченную.

– Хочу от тебя одну пустяковую для твоих возможностей услугу, – произнес я вслух, и в моем голосе явственно прозвучали нотки мольбы и вынужденной покорности.

– Излагай, только быстро!

Удовлетворенные люди часто бывают щедры, поэтому я, уже ментально, ковал железо не отходя от кассы.

– У меня есть друг, ему очень сложно говорить. Мог бы ты сделать так, чтобы мы с ним могли общаться так же, как сейчас с тобой?

Салид нахмурился.

– Ты разбираешься в манипуляциях с Даром и должен понимать, что для этого твой друг должен быть рядом со мной. Однако ни в поселении, ни в лагере по соседству нет никого нового. Ты – единственный здесь чужак, кроме «похоронной» команды. Не хочешь ли ты сказать, что водишь дружбу с одним из их братии?

– Нет, мой друг здесь, в доме, – поразил я мага своим ответом, – позвать его?

– Зови!

Вид у мага был скорее заинтригованный, чем настороженный. Видимо, ни меня, ни моего потенциального друга он серьезной угрозой своему здоровью не считал.

– Бродяга, будь добр, яви себя миру, – сказал я, распахивая и без того не до конца притворенную дверь в дом Учителя.

Из проема показался царственно вышагивающий ворон. Вид у него был настолько спесивый, что с ним не сравнился бы и самый расфуфыренный павлин.

– Скажи что-нибудь, – подал голосовую команду маг.

– Пр-р-роворонила вор-р-рона вор-р-роненка! – прокаркал мой друг. – Тепер-р-рь пр-р-ронися р-р-размахом тр-р-рагедии, недовер-р-рчивый дар-р-роносец?!

– Забавный экземпляр! – телепатически обратился ко мне Салид. – Он еще не знает, но уже состоит в моей свите вместе с тобой и с этого мига способен передавать свои мысли на расстоянии метров, наверное, в десять в условиях прямой видимости собеседника. Больше не могу сделать – птичья голова просто взорвется при таких усилиях. А она мне еще какое-то время будет очень даже нужна!

– Дружище, скажи мне какое-нибудь слово без звука «Эр», – мысленно обратился я к Бродяге.

Тот удивленно зыркнул на меня, поплотнее захлопнул клюв и в довольно краткой форме ментально уточнил?

– Например?

– Уже неплохо, – от души похвалил его я, улыбаясь во все тридцать два зуба, – твой «Эр» стал звучать гораздо приятнее!

– Чесать мой лысый череп!!! – мысленно заорал ворон и начал выделывать сальто, не сходя с места и почти не задействуя при этом крылья.

– Продолжай! – услышал я приказ Салида. – Радоваться будете после, а сейчас заставь мое сердце биться быстрее!

– Для этого нужно будет полностью проникнуться иллюзией и поверить в нее!

– Не учи меня работать с видениями! Продолжай!

И я продолжил.

Маг, живущий больше в иллюзорном, чем в настоящем мире, уже зная и понимая, с чем ему предстоит столкнуться, и как сделать так, чтобы транслируемые мной фантазии были для него максимально реальны, с максимальной самоотдачей принялся за дело.

Все шло хорошо, просто замечательно, до тех пор, пока из его распоротого сразу в пяти местах живота не начали вываливаться внутренности…

Он даже не понял, что все это происходит с ним не в том и не в этом мире, а на их границе.

Да, если в моем родном мире еще живы создатели фильма Кошмар на улице Вязов, то они могут гордиться – их фильм спас, если не наши с Бродягой жизни, то свободу уж точно.

Я сразу же прервал трансляцию и хотел избавить Салида от страданий, но ворон остановил меня.

– Не подходи. Он все еще опасен. Выглядит он так, словно уже не жилец, но вот его аура остается еще очень насыщенной.

Сам я не обучен просматривать ауры, но зато склонен верить друзьям. Поэтому остался наблюдать за происходящим со стороны.

Умирал маг довольно долго. Он до последнего пытался то лечить себя, то убить Крюгера. Какие-то раны у него понемногу зарастали, какие-то расцветали на новых местах.

В конце концов голова мага отделилась от его тела и, удивленно вращая глазами, будто бы спрашивая: «А как это я здесь оказалась?!», покатилась в нашу сторону.

– Все, – прокомментировал Бродяга, – он умер, и знаешь, что, дружище?

– Что?

– Этот чудик умер счастливым. Зуб даю!

– Но-но! Ты нашими зубами не сильно-то разбрасывайся! Кто знает, может они тебе когда-нибудь еще и пригодятся!

– Очень хочется в это верить, дружище, очень! – похлопал меня по ноге крылом ворон. – Спасибо за подарок! Безумно бесила необходимость подбирать слова. Всю жизнь я всегда и всем говорил первое, что приходило мне на ум, и вот до сегодняшнего дня расплачивался за это.

– Не такая уж и высокая цена, согласись! – улыбнулся я, почесывая его затылок.