Текст книги "Задира (СИ)"

Автор книги: Владимир Малый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Вот только в этот раз ладони схлопываются прямо у его картошкообразного носа.

Здоровяк моргает от неожиданности и пропускает несильный, но обидный удар ладонью по лбу.

Это даже скучно описывать: настолько банально развивался мой показательный урок. Бугай, подобно быку, каждый раз вставал, разбегался или размахивался и падал. Но падал каждый раз по-разному! Я и сам слегка возгордился своими умениями, которые просыпались в мышечной и обычной памяти по мере протекания учебного боя.

А вот потом произошло нечто такое, что меня несказанно удивило. Когда Здоровяк поднялся с земли в седьмой или восьмой раз он заставил меня избирательно моргнуть.

Не знаю, заинтриговал ли я вас, но сам я тогда удивился неимоверно. Избирательность моего моргания состояла в том, что вся окружающая действительность осталась для меня вполне себе видимой, а вот этот здоровяк начисто пропал из моего поля зрения, появившись на обозрение уже в непосредственной близости от моей удивленной особы.

Естественно, от его сильного и неспешного удара я уклонился и снова заставил беднягу обниматься с землей-матушкой.

На этот раз я не стал отпускать его руку, чтобы не терять тактильного контакта, потому что мне не понравился его фокус. К тому же мне пришла в голову идея: и показать ученикам болевой, и узнать у иллюзиониста, как он смог меня одурачить.

Но второму не суждено было сбыться: все толпа, как один бросилась на меня, выхватывая из высокой обуви небольшие ножи.

Это что же получается, бунт?!

А еще, из увиденного можно сделать вывод, что у моего громоздкого подопечного тоже есть нож?

Не тот ли нож, что мгновение назад воткнулся мне в область печени?..

Глава 5

Стар-р-р-ый знакомый и новые пр-р-р-оисшествия

Нож еще даже толком не вспорол кожу, а вся доступная моей памяти жизнь пронеслась у меня перед глазами. Небо, телега, засада, купол, псы, потешная девчонка, возомнившая себя бойцом… И потом, словно в компенсацию того, что помню я до безобразия мало, в памяти мелькнула еще какая-то нечеткая, размытая, но довольно интригующая картинка.

Мелькнула и пропала. А я будто бы очнулся от какого-то легкого ступора, осознавая, что пока мое больное сознание тут считает ворон, натренированное тело пытается спасти наше общее Я.

По факту вышло так, что краем глаза увидев резкое движение внизу, я автоматически начал уходить от возможного удара, сильнее при этом выворачивая руку, взятую до этого на болевой. Маневр сей рассчитан был на безоружную руку, поэтому лезвие небольшого ножа действительно проделало во мне неглубокое, но все же непредусмотренное природой, а от того – весьма неприятное отверстие.

Складывающаяся ситуация не давала возможности для размышлений. Бугай еще только ронял нож, чтобы начать баюкать поврежденную руку, а я уже, словно отряхивающаяся от воды собака, приводил свои мышцы, связки и сухожилия в состояние полной боевой готовности. По телу словно пробежало несколько мелких волн, вводя меня в подобие какого-то транса. Передо мной была вооруженная толпа неплохо обученных людей, и эти люди хотели, чтобы я умер.

Поскольку мои интересы шли вразрез с их желаниями, одна из сторон конфликта останется лежать здесь, а вторая пойдет объяснять Учителю, что тот плохо воспитал своих учеников…

Звуки хлопающих крыльев сверху за спиной. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это все тот же ворон, который своим появлением уже дважды предупреждал меня об опасности. На этот раз он опоздал – я и сам вижу добрых два десятка ножей и столько же пар холодных решительных глаз.

Хотя, решимость меняется на опасливое недоумение, пока большая черная птица пикирует к земле и садится между мной и толпой, расправив на удивление длинные крылья и явно не собираясь их складывать.

– Ср-р-р-ам! – полуговорит полукаркает ворон, обращаясь к оторопевшим юнцам. – Позор-р-р-ище! Ор-р-р-авой пр-р-р-отив безор-р-р-ужного!

Молодежь нерешительно переглядывается друг с другом. Я же мысленно хлопаю себя по лбу и, не спуская глаз со всех действующих лиц, медленно приседаю и поднимаю лежащий у моих ног нож.

Этот маневр не укрывается от глаз моих курсантов и добавляет им решимости.

Толпа снова, как один, качнулась в мою сторону.

– Сдур-р-р-ели?! – снова приступает к переговорам изумительная птица. – Бр-р-р-итоголовый пор-р-р-ешит подр-р-р-азделение р-р-р-азом – дур-р-р-ак р-р-р-едкостный! Утр-р-р-ом зар-р-р-ежет – вечер-р-р-ом р-р-р-аскается!

Потом эта нахальная птица повернула голову ко мне.

– Вер-р-р-ни вер-р-р-зиле ор-р-р-ужие, юр-р-р-одивы! – прокаркал ворон. – Желтор-р-р-отики нер-р-р-вничают! Позор-р-р-но р-р-р-уки мар-р-р-ать кр-р-р-овью р-р-р-ебенков!

– Детей! – автоматически поправил я птицу, броском втыкая нож в землю по самую рукоять.

– Р-р-р-едкостный пр-р-р-идурок... – проговорила птица таким тоном, что сразу стало понятно: умей она закатывать глаза, однозначно так поступила бы.

Немного побуравив меня снисходительно-укоризненным взглядом ворон взмахнул крыльями, которые до этого так и не удосужился сложить, поднялся в воздух и молча, как и подобает приличной птице, улетел в том же направлении, откуда и появился.

Курсанты долго провожали его взглядами. Я же себе такой роскоши позволить не мог, так как понимал, что молодежь находится от меня на расстоянии уверенного броска ножа, и отвлекаться на всякие чудеса мне было не с руки.

– Не трогайте его! – прозвучал у меня опять-таки из-за спины голос Четвертой. – Учитель рисковал жизнью для того, чтобы он здесь оказался. Мертвым Бритоголовый нам пока не нужен.

Накаркал-таки ворон! Теперь с его легкого крыла это прозвище ко мне пристанет всерьез и надолго.

Но нет худа без добра: ножи с завидной скоростью исчезли из поля зрения, а курсанты всем своим видом вновь показывали готовность выполнять мои команды.

Я быстро оглянулся через плечо – ни птицы, ни, к сожалению, Четвертой видно не было.

Ладно, посмотрю в полглаза на воспитанниц.

Не отдавая себе отчет в том, что делаю, я одним резким движением вправил несостоявшемуся убийце руку и, прежде чем тот вскрикнул, сам подал голос.

– Переходим к упражнениям на гибкость! – довольный своей находчивостью скомандовал я, хлопая в ладоши, а потом и потирая их, в предвкушении приятного глазу зрелища.

Да, смотрелись курсантки в местной униформе очень даже выгодно. Все девушки изначально стали в пары с юношами. Ни одной чисто женской пары не было ни в поединках, ни теперь. И никто друг друга не жалел ни тогда, ни сейчас. Работали все с полной самоотдачей, не просто отбывая время, а стараясь получить максимум от всех упражнений.

Хорошо, что напавшие недавно на нас со стариком воины не были даже наполовину столь прилежны. Иначе мне тогда пришлось бы ой как туго.

В итоге я так воодушевился всеобщим желанием учиться и совершенствоваться, что даже перестал любоваться курсантками. Все ребята были прямо молодцы.

Назад мы вернулись той же дорогой и в том же темпе. Пробегая мимо поляны с густой и мягкой травой, я сделал привал и повалял на лужайке парочку курсантов из тех немногих, что сходу научились группироваться при падении. Несколько раз при этом краем глаза замечал движение где-то на самой периферии зрения – Четвертая явно интересовалась новыми знаниями, но, видимо, гордость была сильнее профессиональной любознательности.

Короче, вернул я курсантов домой с горящими глазами и морщинами на гладких до этого переносицах. Народ усиленно размышлял над тем, как полученные знания изменять привычную для них манеру ведения боя без оружия.

Бойцов у меня перехватил хмурый и неразговорчивый Седьмой.

Как я почти сразу же понял, он был кем-то вроде диверсанта. Обучал молодняк скрытому перемещению и бесшумному умерщвлению. Особенно мне понравился прием, где Седьмой показывал, как в прыжке ломать шею полностью экипированному стражнику. На манекене был шлем, крепившийся к голове ремешком, протянутым через подбородок от уха до уха. Инструктор с грацией большой кошки прыгал за спиной манекена и резко дергал шлем на себя. Край шлема впивался в шею так, что я охотно верил – редкая шея выдержит такую нагрузку.

Интересно, кого здесь готовят из этих ребят?

Вопрос был важным, и за ответом я отправился сразу. Старика искать не пришлось. Он сидел на лавке у входа в дом и вертел в руках уже знакомые мне по приключению в поле металлические предметы.

– О, – проговорил я, – накопытники! Что с ними случилось, помялись?

– Как говоришь? – улыбнулся старик. – «Накопытники»? Что ж можно и так их назвать. Нет, знак, который дает им большую прочность я нанес чуть ли не в первую очередь. Теперь вот думаю, как сделать, чтобы конь с их помощью мог не впадать в ступор, чтобы больше не вышло, как тогда при ментальной атаке Загонщиков.

– Лошадиный аналог сапог-скороходов сделать хочешь? – всплыла из подсознания информация о сказочных предметах. – Чтобы они сами несли лошадь куда следует?

– Как вариант, – кивнул старик, – а тебя не удивляет это мое желание?

– Желание – нет, – усмехнулся я, – у меня у самого желаний – хоть отбавляй. Меня больше волнуют пути их воплощения.

Старик молчал и выжидательно смотрел мне прямо в глаза.

Я быстро проанализировал все, что вчера и сегодня со мной происходило (благо не так давно все эти события уже пролетели у меня перед глазами) и пришел к выводу тут творится какая-то чертовщина.

Тренировочные штаны не скрывали место укуса, но следов клыков Загонщика я не видел. Взглянув на свой правый бок, я убедился, что рана затянулась, и шрама уже практически не видно.

Может я брежу после того самого укуса? Хотя, и до него со мной происходили не слишком объяснимые вещи: когти, вырастающие из моих пальцев, мерцающее стекло, которое удалось миновать только благодаря этим подкопытникам…

– Тогда, в поле, – наконец, проговорил я, – это ведь было не стекло?

– Да, – кивнул старик, – я буду говорить с тобой начистоту: ты для меня запертый сундук, и что выскачет наружу, когда этот сундук откроется, никому не известно. Но, раз мне суждено было тебя найти, я сделаю все для того, чтобы ты раскрылся.

– Тогда начни, пожалуйста, с рассказа о том, почему твои ученики меня чуть не убили?

Старик не удивился: обмен информацией у них тут явно был поставлен на поток.

– Все те вопросы, на которые ты не можешь найти ответы, – начал рассказ старик, – так или иначе связаны либо на прямую с Даром, либо с его проявлениями. Как правило, все, что кажется выше человеческих способностей или природных явлений – итог использования Даром. Ты понимаешь, как должны работать сапоги-скороходы, о которых ты только что говорил?

Я кивнул, не слишком понимая, к чему ведет разговор мой собеседник.

– Так вот, – продолжил он, – а принцип их работы должен быть основан на Даре.

– Ты про волшебство? – автоматически уточнил я и тут же почувствовал, что произнося это слово, едва не вывихнул себе язык.

В разговоре повисла пауза.

– Что ты только что произнес? – первым нарушил молчание старик. – Чей это язык?

Я молчал, повторяя про себя это слово и постепенно понимая, что оно никак не отторгается моим сознанием, что это нечто естественное и привычное. Если не языку и голосовым связкам, то моей потрепанной памяти.

– Не помню, – честно признался я. – Значит, в мире есть Дар и с его помощью все умеют творить чудеса?

– Не совсем так, – поправил меня непонятно от чего напрягшийся старик, – очень небольшая часть людей может оперировать Даром. Это одновременно и спасение, и проклятие нашего общества.

До общественных проблем мне дела не было, меня больше интересовало собственное здоровье, поэтому я напомнил про попытку убийства меня любимого.

– Да же к тому и веду! – слегка даже возмутился старик. – В обществе всегда было расслоение на владеющих Даром, их непосредственных приближенных и остальных. А ты увидел, как представитель третьей самой многочисленной и социально незащищенной группы применяет Дар. Пускай и делает это на запредельно низком уровне.

– Значит, колдовать могут все, а не только элита? – догадался я.

– Нет, – охладил мой пыл собеседник, – колдовать, как ты выразился, могу здесь только я. И благодаря моему исключительному таланту, ребята усилием воли могут теперь ненадолго становиться прозрачными, передавая эту способность вещам, к которым в тот момент прикасаются.

– А меня ты сможешь научить быть невидимым? – не без надежды в голосе уточнил я.

– Прозрачным, – поправил меня Учитель, – невидимость – это просто обман зрения, а прозрачность – способность пропускать свет сквозь себя. Для этого нужно просто научиться быть чистым душой. Тот ученик, что не может получить от меня подобный дар, прекращает обучение и приносит пользу нашему общему делу иными способами.

Старик сделал паузу и вопросительно посмотрел на меня.

Его немой вопрос понятен, но я сам не могу ответить: хочу ли я знать, что это за их общее дело. Откуда-то мне абсолютно точно известно, что чем меньше ты знаешь, тем крепче спишь. И моя пятая точка подсказывает мне, что я очень хочу крепко спать.

– Те, кто послал нам наперерез Загонщиков, не придут сюда за нами? – спросил я у старика совсем не то, что он собирался услышать.

– Если и придут, то не сразу, – почти полностью скрыв удивление, ответил Учитель, – ты, когда на поле храпеть начал, не всех тварей успел убить. Мне пришлось прервать маскировку и заговорить, чтобы обезопасить нас от Загонщиков, а заодно и от их хозяев. Все, кто попытается пройти по нашим следам, идти будут мучительно долго и уйдут очень далеко отсюда.

– Ты не можешь колдовать молча? – искренне заинтересовался я.

– Не совсем, – отчего-то скривился старик, – оперирование Даром – это как шестое чувство. Если ты его прячешь, то должен пожертвовать и еще одним из базовых пяти. Обычно я стараюсь жертвовать обонянием, но в тот раз Дар согласился заснуть только со вкусом, практически полностью парализовав мне язык.

Сколько же у меня вопросов! А старик ждет только одного – чтобы я поинтересовался делом всей его жизни… Но я уже из принципа заговариваю о своем.

– То есть, там, в роще, меня могли зарезать только потому, что ты не хотел сохранить свое инкогнито?

– В бору, – скрипнув зубами от досады, поправил меня Учитель, – это был сосновый бор. К тому же нас тогда повязали такие восторженные раздолбаи, играющие в матерых лазутчиков, что я просто не успел просчитать их действий, так как не ожидал подобной некомпетентности.

– Некомпетентности? – возмутился я. – Да еще полсекунды промедления, и их командир меня бы убил!

– В этом, в том числе, и была его некомпетентность, – заумный Учитель явно оседлал любимого конька, – подчиненных он инструктировал в процессе нашего пленения, хотя времени до этого было достаточно, чтобы тихо подрубить сосну, пытал тебя неправильно, даже на мужское достоинство не покусился, убивать решил раньше времени…

– Согласен, согласен, – прервал я раздухорившегося старикана, – но моему горлу было бы безразлично: профессионал его перерезал или дилетант!

– Очень странно слышать подобные высказывания от высококлассного профессионала, пускай и совсем непомнящего себя, – нахмурился старик.

– Вот именно об этом мне и нужно было с тобой поговорить, – оживился я, – обычно, когда моей жизни или здоровью угрожала прямая опасность, у меня отрастали пугающие даже меня своими размерами и остротой когти. Сегодня же, когда один из учеников ковырял ножом в моем боку, мне пришлось самому выкручиваться из опасной ситуации, и в этот момент вся известная мне жизнь промелькнула у меня перед глазами.

– И? – заинтересованно вклинился в монолог Учитель.

– И помимо куцых воспоминаний, промелькнуло что-то неясное, но смутно знакомое. Словно память попыталась вернуться, но сил у нее на это не хватило.

Учитель прикрыл глаза и какое-то время сидел молча. Потом на его лице заиграла сначала слабая, а потом уже и широкая озорная улыбка, делающая старика моложе сразу лет на двадцать.

– Я придумал, как затормаживать твои когти, и к кому обратиться за помощью в вопросе подвергания твоей жизни опасности! – самодовольно заявил нахальный старец.

– Четвертая! – негромко позвал я приглянувшуюся мне девушку. – Учитель хочет, чтобы ты устроила на меня пару-тройку покушений!

Свист воздуха, рассекаемого быстро летящим острым предметом, послужил мне ответом на необдуманно брошенную фразу.

В последнее мгновение я отдернул голову в сторону, и небольшой метательный снаряд пролетел мимо.

– Если Четвертая специально не промахнулась, то это невменяемая особа хотела отрезать мне ухо! – возмутился я, апеллируя к старику. – У меня итак на голове довольно бедная обстановка, куда мне еще и без уха?!

– Это еще что! – уже во все крупные белые тридцать два зуба улыбался Учитель, наслаждаясь моим неподдельным возмущением. – Сейчас мы еще тебе на руки эти вот накопытники наденем!!!

Я хотел, было, возмутиться и перейти на личности, и даже пошире открыл для этого рот, но мгновенно изменившееся лицо Учителя заставило меня передумать и резко обернуться, чтобы проследить направление его взгляда.

Вдалеке виднелись клуб пыли, а над ними возвышалось что-то вроде необычно массивного знамени.

– Снова эти твари висельника к нам везут… – каким-то дрожащим, что ли, голосом произнесла Четвертая.

Интерлюдия

Нерассказанная притча

Казалось, я зря боялся за наемницу. После вспышки всепоглощающего гнева женская часть стража практически мгновенно взяла себя в руки. Ни на лице, ни на одежде не было и намека на что-то постороннее.

– Ворон! – спокойным тихим голосом позвала она, глядя на два наших с Бродягой неподвижных тела.

Сначала послышался шум хлопающих крыльев, а уже потом буквально сформировавшаяся из воздуха птица опустилась на землю перед вызвавшим его существом.

– Я почти сожалею, что в свое время выбрала не тебя, – проговорила женская ипостась Стража, – исходя из принципа равновесия, наказав двух чужих марионеток, я должна наградить не меньшее число. Но правила гибки, как совесть и принципы мужского воплощения стража, потому я тоже буду оригинально. Итак, Ворон, я награжу тебя одного, но дважды: ты получишь назад свое тело, сохранишь память о произошедшем – это раз. Ты вернешься в ту точку, откуда тебя выдернули, но с полной информацией о том, что произошло за день до того момента и, что должно было случиться в течение часа после – это два. Так что все будет в твоих руках. Мое слово сказано. Ты благодарен мне?

– Пр-р-р-изнателен! – проговорил ворон с таким неприкрытым сар-р-р-казмом, что женщина едва вновь не вышла из себя.

Однако, отдам ей должное, она умела сохранить лицо. Легкое движение бровей, и ворона не стало.

– А где же ты собираешься раздобыть ему тело? – подал голос мужчина. – Неужели сотворишь? Это будет очень щедрый поступок!

– Вот еще! Тратить такую уйму изначальной энергии, да еще и не на свою фишку! – самодовольно улыбнулась женщина. – В прошлый раз при его наказании я законсервировала тело. Собиралась развлечься, да как-то времени не нашла. Тем не менее, оно мне пригодилось.

– Запасливая сволочь, – услышал я тихое, но злое шипение Бродяги, – чтобы спутать ей игру, я готов жить дальше даже червяком или слизнем!

– Не могу представить, как ты можешь усложнить ей жизнь в теле слизняка, – с некоторым сомнением возразил я.

– Она может на мне поскользнуться! – не полез за словом в карман мой товарищ.

Вспомнив о его несуществующих карманах, я снова слегка забеспокоился.

– Там твое тело в неизменной юбке уже довольно долго лежит без движения, – обратил я внимание товарища на очевидную опасность, – или здесь только проекции наших тел? Моя-то оригинальная вообще в другом мире.

– Здесь все настоящее, но вы по умолчанию – эфемерные. Сейчас и ваши оболочки реально здесь существуют, но в любой момент могут бесследно исчезнуть и где-то там останутся только оригиналы, – снова вернулся к нам Страж в адекватной своей ипостаси, – Проклятье Бродяги, будь оно классическим, потребовало бы от моей половины слишком много энергии. Поэтому Таллан в действительности сам пытает себя благодаря своим незаурядным способностям к оперированию Даром. Только потому, что свято верит в действие проклятия, наложенного на него всемогущим существом. Проклятие действительно было, но действовало не больше суток, только чтобы Бродяга убедился в его реальности, а дальше он уже сам за счет собственных ресурсов воплощал в жизнь замысел этой сумасшедшей. А ваши настоящие оболочки в действительности сейчас все еще на погружающемся в пучину корабле. Все оставшиеся в живых моряки засвидетельствуют, что никто из вас не выжил. Бродяга, Экуппа и Элизи образовали воздушный пузырь и внутри него умудрились открыть портал. Однако из-за условий открытия он крайне нестабилен и вас может разбросать по всему миру. Это уже решит жребий. Ну, еще и жульничество моей второй половины. Она уже много раз подыгрывала своим фишкам, думая, что я этого не замечаю, возможно, именно поэтому она и сама обвиняет меня в мошенничестве.

– Вы не собираетесь ей мешать? – осторожно возмутился Бродяга, заметно демотивированный тем, что долгие годы мучил сам себя.

– Если бы я мог, то даже оказал бы ей незаметную помощь, – рассмеялся мужчина, – вы удивитесь, но я свято верю в то, что в нашей игре выиграет тот, кто меньше всего приложит для этого усилий. Не без нюансов, конечно, но основной посыл именно такой.

– Как та девушка из притчи, с крышкой от чайника, в котором должна закипеть вода? – догадался я. – Но какие у вас для этого основания?

– Основания для веры? – пришел черед возмущаться и полуСтражу. – Никаких! Просто по неизвестным причинам мне кажется, что Создатель этого мира подыгрывает гуманоидам. Причем тем, кто однозначно определился со своим полом. Раньше Страж состоял из нескольких ипостасей, но постепенно мы с моей половиной полностью впитали их в себя. Последняя третья была тоже была гуманоидом, но являлась, как это принято говорить в мире Евгения, небинарной личностью, и мы с «подругой» без всяких сожалений и с легкостью разорвали ее пополам, как только она совершила роковую ошибку в игре. А вот по пятой ипостаси – большой разумной кошке, которую давным-давно поглотила горячо любимая вами стерва, я до сих пор скучаю. Возможно, именно это заставляет меня не давать ей выигрывать.

– Это как, своим невмешательством? – не удержался я от колкости в адрес полуСтража.

– Порой, чтобы расстроить чьи-то планы, достаточно просто им не мешать, – флегматично заметил мой собеседник.

– А что за крышка-то от чайника? – подал голос Бродяга. – Что у вас вообще за манера давать часть информации, а потом замолкать? Не люблю вас за это! Это неприлично даже на фоне того, что вытворяет это похожее на женщину существо.

– Я тебе эту притчу как-нибудь потом обязательно расскажу! – не смог сдержать я улыбку, вызванную праведным гневом друга.

– А я приложу усилие, чтобы его обещание сбылось! – поддержал меня полуСтраж.

Отвлекшись на беседу, мы с Бродягой упустили момент, когда с нашими телами стало происходить что-то непонятное. Мое тело стало очень быстро разлагаться, а кости вскоре рассыпались и вовсе рассыпались в прах. Смотреть на это было неприятно, но и взгляд отвести у меня не получалось. А потом и меня самого закрутило, завертело, и я последний окинул взглядом мертвый мир и снова погрузился во тьму.

Те же, но уже без Жени

– Куда его? – спросил Бродяга, почувствовав, что Евгения уже нет рядом.

– По моим прикидкам в твое тело. Последнее время ей почему-то нравится играть в наперстки душами, – ответил мужчина.

– В то, что на корабле? Ну, да, то, что здесь, тоже уже разлагается… а меня, значит, в Ворона?

– Да. Но, боюсь, ты получишь только тело, без способностей.

– Ну, это уже слишком! – возмутился Бродяга. – Оставьте хоть что-то!

– Не переживай, – мягко попросил полуСтраж, – я обещаю, что оставлю тебе ровно столько способностей, сколько потребуется тебе, чтобы отыскать твоего друга в твоем же теле.

– А что будет потом? – мгновенно успокоившись, полюбопытствовал Бродяга.

– За кого ты меня принимаешь? – деланно возмутился его собеседник. – Так далеко я не заглядываю! Когда знаешь все наперед, жизнь становится безобразно однообразной…

Я начальник – ты дурак!

– Слушай сюда, ничтожество – повторять я не буду. Когда вы у себя на корабле шагнете в портал, используй весь имеющийся Дар, чтобы удержать возле себя обеих девчонок. Единственным оправданием в моих глазах будет то, что их от тебя оторвало вместе с твоими никчемными руками. Ну, еще можешь сдохнуть, конечно. Но учти, если околеешь, не выполняя мое поручение, а просто так, от какого-нибудь несчастного случая, то не жди, что клочья твоей души обретут покой. Как бы тупа ты ни была, все равно прекрасно понимаешь, что я тебя везде достану. И даже не вздумай задавать вопросы! Захлопни рот и запоминай.

При этих словах та, кого мы знаем, как Язву, еще плотнее сжала и без того необычно тонкие губи и для верности торопливо прикрыла рот ладонью.

– Когда ты с подопечными выйдешь из портала, – уже спокойнее и даже со скукой в голосе продолжила женская часть Стража, – основной твоей задачей по-прежнему останется опека Фиолетовой девчонки. К этому добавится еще и присмотр за Белой. До последнего делай все возможное, чтобы они не разделялись. У них передо мной полная свобода воли. Влиять на обеих могу только через своих фишек. Пытайся незаметно свести Фиолетовую с Пурпурными. Они и сами будут искать с ней встречи. Не убивай никого из их представителей, если они найдут вас раньше, чем вы их. После этой встречи полностью переключайся на Белую. Основная задача – не дать ей вернуться на остров. Если поймешь, что избежать возвращения невозможно – убей подопечную, и я посчитаю твою миссию завершенной. Все предельно ясно? Можешь отвечать.

– Все предельно ясно! – выпалила Язва и тут же снова прикрыла губы ладонью.

– Не смей попугайничать! – медленно, едва ли не по слогам протянула женщина, и около ее оскаленного рта заклубился холодный воздух.

– Все ясно предельно! – практически выкрикнула Язва, рефлекторно сжимаясь в комок, будто ожидая физического наказания.

– С какой же падалью приходится иметь дело, – пожаловалось самому себе существо в женском обличии, – как выигрывать сложную партию с такой швалью? Ты, безмозглое отродье, даже не удосужилась узнать, что делать с мужиками, если кто-то из них перенесется вместе с вами! Так что слушай дальше. Лысого с вами точно не будет. Если встретишь его потом, что маловероятно, убей или устрани уродца как-то иначе, сразу, как только поймешь, что на это у тебя есть хоть какие-то шансы. Это третье по важности задание. Что касается отца Фиолетовой… ну, что ты округляешь глаза, убогая? Как я до сих пор не размазала тебя по ближайшей стене?!

Теперь Язва закрывала трясущимися руками не только губы, но и все лицо, чтобы лишний раз не злить свою хозяйку.

– В общем, ее отец будет тебе только на руку: старый пес поможет с обеспечением безопасности. Еще я возлагаю на него серьезные надежды. Есть вероятность, что он, как генератор, находясь рядом с Фиолетовой и Белой, сможет активировать потенциал полностью ушедшего в небытие Зеленого клана, которому не досталось аналога в оттенках Красного. – голос полуСтража стал тихим и даже мечтательным. – Это было бы замечательно, но вероятность, опять-таки, исчезающее мала, в нем восьмая часть крови Зеленых. Поэтому просто сотрудничай с ним. Если будешь убивать лысого кобеля, делай это втайне от генератора. С основным, пожалуй, все. Мелочи я сейчас запихну тебе в голову тем способом, что так безумно нравится нам обеим…

Вот теперь девушка затряслась всем телом и попыталась, как была – на четвереньках, отбежать прочь. Однако дрожь, сотрясавшая девушку, была настолько крупной и частой, что Язва почти сразу же распласталась на земле и, ломая ногти о прячущиеся под пылью камни, тихо подвывая от ужаса, попыталась отползти в сторону ближайшее стены. Естественно, попытка оказалась тщетной.

– Ты стала хорошей актрисой, моя любимая марионетка, – мурчала эта демоническая женщина, надвигаясь на уже обездвиженную ее взглядом жертву, словно удав, ползущий к замершему в смертельном ужасе кролику, – но я заметила, как ты переигрываешь с проявлениями страха в то время, как я пользую твоих товарищей. Пора бы понять, что я вижу тебя насквозь и понимаю, что просто мое присутствие рядом тебя уже до полусмерти не доводит. Что ж, этого стоило ожидать: часто применяемое оружие быстро затупляется. Исходя из этого, спешу обрадовать тебя тем, что мучительное ожидание ужасного для тебя подходит к концу, потому что мы переходим к финальной части нашего общения!

И вот теперь крик Язвы стал по-настоящему леденящим душу. Нет, это был даже не крик. Девушка была так непередаваемо напугана обещанным общением, что язык отказался ей повиноваться. Утробное мычание из парализованного ужасом горла – вот что это было.

И тут правая рука полуСтража стала почти прозрачной. В этот же миг правая рука девушки, перестав дрожать, медленно, будто специально растягивая время, ухватилась за свисающую прядь волос и резко потянула ее вниз.

Голова девушки дернулась. На серую пыль упали две слезинки

Вот только катиться они начали еще до того, как Язва могла почувствовать боль от выдранного с мясом клока волос…

– Ну вот, ты зачем-то снова делаешь больно сама себе, и опять ничего не можешь с этим поделать! – издевательски укоризненно произнесла тварь, у которой прозрачными были уже обе руки.

Большие почерневшие от муки глаза Язвы в тот момент были похожи на две вселенные – вселенные безысходной беспомощности.

Обещание

– Я буду следующий? – не своим голосом от испытываемой смеси сопереживания и злобы спросил Бродяга.

– Не волнуйся, тебя я больше мучить не дам, – тихо и уверенно произнесла мужская половина Стража, – ни снаружи, ни изнутри.

– Значит, раньше ее мучили снаружи? – догадался Таллан.

– Да, но любое насилие над телом она терпела очень достойно. Но вот стоило моей изобретательной половине только намекнуть на то, чему мы только что были свидетелями, как девчонка сломалась. У каждого свой предел прочности и свои слабые стороны. С этой стороны девушка оказалась абсолютно беззащитной.

– Забирай у меня все, что хочешь, только скажи, как я могу помочь тебе ее поглотить? А если скажешь, то оставь это знание в моей памяти! За это я сделаю для тебя все, что ты только сможешь себе представить!

– Я подумаю, Бродяга, я обязательно над этим подумаю. Очень сложно, знаешь ли, иметь возможность вмешаться и не делать этого. А еще сложнее – делать это порционно. Однако для тебя и Евгения я сделаю исключение и постараюсь прийти на помощь в самый последний решающий момент. Это я тебе могу обещать. А теперь лети, пока она занята. Чем больше ты удалишься отсюда, когда она про тебя вспомнит, тем проще мне будет подкорректировать ее направленное на тебя воздействие.