Текст книги "Апокалипсис 2060"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Не понял? – удивился президент. – Ученые вроде в бога не верят, вам же ваш подход к действительности веру не позволяет. Вы же атеисты.

– Не все атеисты, – криво усмехнулся ученый. – К тому же с возрастом поневоле приходишь к вере в бога, не в Христа конечно, а во что-то огромное, разумное, создавшее нас и нашу солнечную систему. Уж если великие Эйнштейн и Оппенгеймер признавали божественное начало, то нам простым смертным просто деваться некуда, тем более что накопилось немало данных о том, что создатель все-таки существует.

– Не просветите? – президент отпил глоток кофе. – Хотелось бы знать, почему ученые в него поверили.

– Дело в солнечной системе, которая явно создана искусственно, и в ДНК, которая собрана так же, как и любая компьютерная программа, определенными блоками, – неохотно проговорил академик. – Заметны следы разума в строении вещества, там тоже существуют закономерности, которые говорят о том, что создано все посредством некой пока непонятной для нас программы, по крайней мере та же блочность отчетливо заметна. Ученые спорят об это много, но между собой, наружу не выносят, чтобы не спорить о разных глупостях.

– Понятно, – улыбнулся президент. – Продолжайте.

– Так вот, главная версия на сегодня состоит в том, что душа покинула бренное спящее тело и теперь бродит где-то по миру, не собираясь возвращаться обратно, – вздохнул ученый. – Многие считают, что когда она нагуляется, то вернется обратно в тело, и человек очнется.

– А если душа не вернется, то не очнется? – фыркнул насмешливо премьер-министр. – Вот за что я и всегда любил науку, так за то, что у нее есть ответы на все вопросы – правда, большей частью неправильные. Хорошо, что спящие не представляют для нас большого интереса, и мне не надо вникать в то, где бродят их души.

– Это для вас они не представляют интереса, – недовольно покачал головой академик. – А нам наоборот очень интересно, что это за ген их защищает от солнца, и можно ли его пересадить, если не нам, то будущему потомству, не собираемся же мы сидеть под землей до конца света…

– А свет разве уже не кончился? – насмешливо спросил премьер. – Если бы не атомная электростанция мы бы уже давно сидели в темноте, и шансов увидеть его у нас просто не было.

– Мы просто частный случай эволюции, – произнес академик, с вызовом оглядев присутствующих, в ответ получив кривые усмешки. – И возможно ее тупиковая ветвь. Те, кто сейчас находятся наверху, останутся и создадут новую прекрасную цивилизацию, а мы сгнием в темноте и подземной сырости.

– Прекратить! – остановил их перепалку президент. – Куда вас обоих понесло? Стоит нам всем так начать думать, мы точно станем реликтом прошедшей эпохи, а этого делать не стоит. Мы должны верить, что найдем путь на поверхность, и если не мы, то наши дети и внуки, и сегодня здесь собрались для того, чтобы составить перспективный план развития нашей цивилизации и найти нужные решения. Так что давайте этим и займемся. Кто начнет? Министр сельского хозяйства?

– После реформы кабинета – министр продовольствия, – ответил большой грузный мужчина. – Мы провели инвентаризацию всего, что у нас имеется, и можем с уверенностью сказать, что продуктов хватит с учетом естественной убыли населения примерно на пятнадцать-двадцать лет, но это без учета собственных ресурсов.

– Что это за ресурсы такие у нас появились? – спросил президент. – Рассказывайте.

– Грибы уже растят на пятнадцати станциях, – продолжил министр. – Осетров начинают разводить на трех станциях, месяца через три к ним добавится еще пять, на них сейчас пытаются разобраться с водой, если ее будет достаточно, то выроют котлованы и устроят бассейны. Ученые предложили разводить водоросли, технология достаточно простая, нужна только вода и тепло, думаю, уже через месяц получим первый урожай. Есть еще варианты, о которых я пока бы не хотел говорить, потому что они не проработаны, но думаю, в недалеком будущем мы сможем полностью снабдить себя продовольствием.

– Вот что я называю обстоятельным и правильным докладом, – заявил президент. – Все понятно и главное – оптимистично. Вот такие планы по министерствам я бы и хотел услышать.

– Мы собираемся часть производств переносить под землю, в частности производство роботов, средств связи и телекоммуникации, – торжественно проговорил министр промышленности. – Прорабатываем несколько вариантов: либо тянем туннель к сырью, либо будем полностью роботизировать добычу и перевозку. Кроме того готовим к запуску связь и телевидение, думаю уже через полгода начнется вещание и заработают коммуникаторы. Для телевизионщиков уже начали создавать павильоны.

– Хорошо, реально и просто, – покивал президент. – Чем раньше начнем развлекать людей, тем больше их останется. Самое страшное, когда человек остается наедине со своими мыслями. Нельзя этого допускать, мысли ему должны в голову вложить мы, и они должны быть оптимистичными. Министр культуры, что вы об этом скажете?

– Ну вот и культура понадобилась, говорил же, без нее никак, – пробурчал довольно министр. – Мы работаем. Сценаристы пишут сценарии мыльных опер, в которых будет рассказываться о любви под землей, главным героем будет спасатель, который в конце концов погибает, спасая героиню…

– Не надо подробностей! – замахал руками президент. – Розовые сопли вы пускать умеете. Что еще?

– Готовим несколько ток-шоу, в одном из них вас пригласим поучаствовать, – улыбнулся министр. – Снимаем несколько документальных фильмов о жизни наверху и о бедствии, которое мы пережили. Хорошо работают светохудожники…

– Светокартины это хорошо, – засмеялся президент, и министры дружно его поддержали. – Особенно этой Анюты Ивановой. Ее картины особенно хороши.

– Анюты Петровой, – поправил президента премьер-министр. – Мы, кажется, хотели ее наградить премией? Что там у нас с этим?

– Хотели, но потом отложили, – ответил министр культуры. – Думали провести награждение наверху с помпой, с телевидением и прессой, а не получилось, потому что обратно под землю залезли.

– Что ж, как только появится первый канал телевидения, наградим прилюдно, чтобы люди знали нашу героиню в лицо, – сказал президент. – Запланируйте это мероприятие сразу после запуска телевидения.

– Хорошо, – министр культуры записал что-то в своем коммуникаторе. – И будем, конечно, настраивать людей на то, что в недалеком будущем солнце успокоится, и мы выйдем наружу.

– Не так, – поморщился президент. – Люди должны верить, что в ближайшем будущем ученые найдут такие материалы, в которых мы все сможем спокойно ходить под этим солнцем. Что будут построены новые дома, и в них можно будет жить на поверхности. Создайте какой-нибудь сериал о героическом ученом, который рискуя жизнью, создает новый защитный материал, и гибнет ради блага всех людей. Ну и обязательно, чтобы любовь там была, желательно чтобы ее было много и с разными женщинами, не мне вас учить. И чтоб в каждой передаче, в каждом фильме пропагандировали любовь и материнство, нам нужно восполнять убыль населения. Обязательно надлежит ввести какой-нибудь орден, которым будем награждать многодетных матерей, и следует принять закон, по которому им будут представляться отдельные квартиры.

– И где мы их им будем представлять? – осведомился министр по чрезвычайным обстоятельствам. – У нас пока только палатки в метро и ничего больше.

– Надо рыть туннели и в них создавать жилые блоки, и на каждой станции свои, – ответил президент. – При этом следует уходить в глубину, там теплее и можно ставить тепловые электростанции. Нам не стоит надеяться на те станции, что находятся на поверхности, через какое-то время мы просто не сможем обслуживать АЭС. Предлагаю, министру по энергетике в первую очередь заняться созданием альтернативных источников энергии, подключить ученых, инженеров.

– Извините, – воскликнул головой министр спорта, который что-то быстро и активно записывал, чем вызвал улыбки всех министров. – Так мы теперь под землей будем жить? Наверх больше не поднимемся? Никогда?

– Предпосылок на то что мы сможем вернуться на поверхность, немного, – ответил серьезно президент. – Вероятнее всего, нам придется жить под землей очень долгое время и настраиваться следует именно на это. Вам тоже. Попросите у министра по строительству, чтобы он вырыл вам помещение под спортзал, тогда вы сможете провести кубок по какому-нибудь спорту, который не требует больших затрат, а мы обязательно покажем это по телевидению. Мы не знаем, что будет происходить дальше, но готовиться надо к худшему. Так что думайте, господа, как будем жить под землей, как детей растить, какой быт налаживать. Не стоит относиться к жизни под землей, как к временному затруднению, считайте, что это навсегда, как ни горько это звучит.

– Есть такое животное – крот, – задумчиво проговорил премьер-министр. – Когда-то он существовал на поверхности, но в силу временных обстоятельств оказался под землей и вынужден был приспособиться там жить. Должно быть он тоже считал, что пройдет немного времени, и ему удастся вернуться. Однако, этого не произошло, впрочем, из этой грустной истории следует, что и под землей жить можно.

– Пустоты в земной коре встречаются по всему миру, и подземная цивилизация может действительно существовать, учитывая достаточно комфортные условия жизни под землей, – задумчиво произнес президент. – Упоминание о подземной цивилизации в мифах разных народов и на других материках встречается достаточно часто. Трудно найти народ, у которого не было бы сказаний о существах, живущих во мраке подземелий. Говорят, что они гораздо старше человеческого рода и ведут свое происхождение от карликов, обладающих тайными знаниями и ремеслами. В скандинавском фольклоре этих карликов называют гномами, в русском фольклоре – чудь белоглазая, у коми – чудами. Отсюда следует вывод, мы не первые, кого природа загоняет под землю, и что жизнь развивается по спирали. Но если выжили гномы, то выживем и мы.

– Не хотелось бы, да придется, – вздохнул премьер. – Куда деваться, станем гномами…

* * *

Жил Бут шикарно. Раньше о таком он даже мечтать не мог. Первое – работать не надо. Совсем. Второе – все к твоим услугам. Захотел шикарно одеться, едешь в центр города, заходишь в бутик и одеваешься. О таких тряпках он мог только мечтать, потому что они стоили больше, чем он зарабатывал за полгода. Теперь он их носил каждый день. Еда тоже была. Правда, в основном консервированная. Но девчонки понемногу научились обращаться с электрической плитой, которую он притащил из одной элитной высотки и подключил к солнечной батареи, и стали готовить такие блюда, что он можно сказать, язык свой проглатывал, так было вкусно. Ну, а если учесть, что каждую ночь он спал с разными девушками, причем как падишах сам выбирал себе спутницу на ночь, то это было уже настоящим чудом.

В общем, у него было все, о чем мечтает любой нормальный мужик. По большому счету получил все, что хотел от этой жизни. Куча красивых девчонок, и ни за одной бегать не надо, ухаживать, они итак все к нему благосклонны. Чему-то учиться? Но он пока не знал, стоит ли вообще получать новые знания, и даже не задумывался о том, что будет завтра. Пока у него было все, что нужно, и это было прекрасно. Еды хватит лет на десять, если будут все также планомерно обследовать близлежащие магазины, а за это время многое может произойти.

Живи и радуйся, но его каждый вечер посещала тоска, и он напивался, пил, правда, он не один, а с толпой девчонок, которым было не меньше чем ему тоскливо. Ведь вроде и у них все было. Драгоценностей нацепляли на все части, скрытые и открытые, какие только смогли придумать, причем выбирали изделия только с платиной, бриллиантами, отдавать предпочтение только авторским работам. На улицу выходили лишь в вечерних платьях от лучших дизайнерских домов, готовили в них же, только радости это почему-то не приносило. И Бут понимал почему: дело было в том, что завидовать стало некому.

Раньше каждая девушка искала наряды непохожие на других, чтобы можно было выйти на улицу в чем-то необыкновенном, что есть только у нее, и пройти, покачивая бедрами, наслаждаясь завистливыми взглядами конкуренток и заинтересованными взорами мужчин. А когда, через какое-то довольно короткое время, такое начинали носить все, то на девушку уже мало кто смотрел, больше обращая внимания на тех, кто надел что-то новое, более шикарное, или более открытое.

Не зря же в двадцать первом веке мода постоянно колебалась от полной открытости до полной закрытости, комбинезоны на этой волне и появились. Девушки начали носить такую одежду, где фигура больше угадывалась, чем виделась. Правда, продержалось такое недолго, появились новые ткани, которые облегали тело не хуже второй кожи, и даже полностью закрытая комбинезоном девушка казалась даже более раздетой, чем одетая в короткое платье.

В новом времени не стало ни моды, ни завистливых взглядов. Девчонки исполнили все свои желания о красивых тряпках, и теперь понемногу успокаивались, понимая, что тех, кто выжил, этим не удивишь, так как тряпки и драгоценности легко найти во многих магазинах, они стали доступны, а значит, неинтересны. Скоро Дик заметил, что девчонки перестали носить драгоценности и переоделись в обычные рабочие комбинезоны, потому что в них было удобнее, и только на ночь выбирали себе прозрачные пеньюары, чтобы соблазнить его.

Все стало другим, многое потеряло смысл. Наступало трудное время, когда всему следовало учиться заново, потому что знания прошлого абсолютно не подходили. Все, что изобрело человечество обесценилось, и это можно было спокойно выбрасывать в помойку и забыть, как нечто абсолютно ненужное. На поверхности выжили лишь молодые люди – те, у которых знаний о прошлой цивилизации осталось немного, да и оно им было ни к чему: выживать не помогало, а создавать что-то, пока не требовалось.

Может быть позже, когда человечество снова размножится, ему потребуются потерянные знания. Только шансов на это немного, информация сегодняшней цивилизации хранится на электронных носителях, которые можно прочитать только с помощью компьютера, а вряд ли хоть один доживет до новых времен. Также исчезли знания прошлой культуры, содержавшиеся на кристаллах, люди их распилили на куски и стали носить в качестве украшений. Так возможно и в будущем, кто-то будет с гордостью носить на цепочке флешки, не понимая для чего они были созданы.

Обитали они в большом особняке, неизвестно кому принадлежащем, комнат было много, так что разместились шикарно. Этот дом Дик выбрал потому, что он имел солнечную батарею на крыше, к которой и был подключен весь особняк. Водоснабжение было автономным, как и канализация, так что они жили на уровне ушедшей цивилизации без особых проблем.

Самого Бута девушки поселили в огромную комнату, когда-то служащую бальным залом, в нее притащили кучу матрацев из ближайшего мебельного магазина и застелили ими добрую половину комнаты. Теперь рядом с Диком могли разместиться все девчонки, а было их уже двадцать пять. И теперь утро Бута начиналось с того, что он выпутывался из кучи обнаженных женских тел и шел в ванную. Днем они катались по городу, собирая продукты и понравившиеся им вещи из магазинов. А вечером пили спиртные напитки и занимались любовью. Жизнь была простая, понятная и замечательная, и если бы не ощущение того, что мир, в котором они жили, погиб, было бы совсем прекрасной.

Но от мыслей об умершей цивилизации было некуда деться, они преследовали и его и девушек с утра до вечера, да и как могло быть иначе, если за стенами особняка лежал мертвый город?

С другими парнями и девчонками они почти не контактировали, да и смысла в этом никакого не было. Каждая группа собирала продукты на своей территории, стараясь не залезать на чужую, причем границы как-то определились сами. Иногда при встрече парни обменивались девчонками, потому что со временем у некоторых из них начинал портиться характер, они теряли ощущение реальности, требовали к себе особого отношения, пытались парня поставить перед необходимостью жить только с ней одной, что, естественно, вызывало ярость других девчонок.

Начинались драки, в ход шли даже ножи. Сначала таких девушек просто изгоняли, но они быстро умирали от тоски и депрессии или кончали жизнь самоубийством. Поэтому парни решили производить обмен. Обычно это шло им на пользу, пожив в другой группе, девушки быстро приходили в себя и начинали вести себя адекватно новому времени.

Причину этого маленького сумасшествия Дик хорошо понимал: жила себе девчонка, вокруг нее находился понятный ей мир, и с детства ее учили жить в нем. Ей рассказывали, какое будущее ее ждет, что нужно сделать для того, чтобы оно осуществилось, и она готовилась к этому. И вдруг этого всего не стало. Вообще ничего. Исчезли родители и старшие, к которым можно обратиться за помощью или за ответами на сложные вопросы. Исчезли младшие, а, оказывается, без детей жизнь вообще становится малопонятной и бессмысленной.

Но главное потерялось будущее, его просто не стало, если раньше еще как-то можно было представить, что будет дальше, то теперь оно виделось огромным белым листом. И становилось страшно, когда оставшиеся в живых начинали понимать, что будущее придется писать им, или исчезнуть, как исчезли миллиарды живущих не так давно рядом с ними людей. Это была страшная правда, и каждый ее переживал по-своему. Некоторые девчонки просто уходили, запирались в пустых квартирах и там тихо умирали в слезах и тоске, отказываясь от пищи, движения и жизни. Дик видел в глазах этих девушек смерть и понимал, что он не представляет и тысячной доли того, как устроено все в этом мире.

Почему они отказывались от жизни, причем легкой и простой? Что их не устраивало? Что было не так? Почему в них не было той яростной воли к жизни, что так присуща их предкам? Почему они выбирали смерть? Чего им не хватало?

Он думал над этим, разговаривал с девушками, наблюдал за ними и их поведением, и все больше понимал, что женщины устроены иначе, чем мужчины. Раньше у него такой возможности не было, девушки являлись для него чем-то иным и странным, только теперь они стали привычной и повседневной действительностью.

Понемногу Бут начал понимать, как им важно кому-то нравиться. Многие из них даже сейчас перед тем, как выйти на улицу, делали макияж, мыли волосы, красили ногти и многое другое, хоть прекрасно знали, что смотреть было некому. Раньше было понятно, сделать себя красивой, нарисовать себе лицо, одеться позавлекательнее: чтобы пройти по улице и поймать на себе несколько взглядов мужчин, увидеть несколько улыбок, услышать пару сальностей насчет своей фигуры. И рабочий день до апокалипсиса эти милые создания начинали с обсуждения, на кого больше посмотрели мужчины, кто кому улыбнулся, и у кого какие отношения – это составляло большую часть их жизни, интерес и азарт, конкуренция и цель.

А теперь этого не стало, и они оказались выбиты из жизни. Они учились производить впечатление, готовились к этому всю прежнюю жизнь, и вдруг в мире без мужчин словно исчезли краски, и все стало бессмысленным. И они не могли это пережить, погружались в тоску и депрессию, потому что мужчины были зеркалом, в котором они отражались, исчезли зеркало, пропало и отражение, а значит, они сами.

Сам Дик считал, что если нет смысла в жизни, то это еще не повод для смерти, вдруг он найдется позже? Но девушки думали иначе, тоска и отчаяние шли у них из самой глубины женской сути.

Когда Бут учился в университете, там изучали многое, в том числе и этологию – науку о поведении животных. В ней кроме всего прочего рассматривались случаи самоубийств животных, массовых и единичных, и всегда в основе лежала задача выживания рода, племени, семьи. Слабые должны умереть, таков закон. Возможно поэтому девушки уходили из его племени, чтобы умереть, потому что были неспособны к новой жизни.

Дик понимал, произошел только первичный отбор, а будет еще вторичный, третичный и так далее. Сначала по нужным генам, затем по выживаемости, и люди станут проходить все эти стадии. Понятно же, что трем десяткам выживших парней не удастся оплодотворить девятьсот девчонок, хоть они, конечно, стараются изо всех сил. И причина не в том, что не смогут физически, просто какая-то часть девчонок не сочтет никого из них благоприятным партнером для рождения детей, поэтому из выжившей тысячи людей потомство дадут от силы двести женщин, а то и меньше.

А что будет дальше одному богу известно: может число людей будет уменьшаться от поколения к поколению, или станет увеличиваться.

Конечно, если бы мир исчез так, как предсказывали провидцы, в огромной огненной вспышке ядерного взрыва, и оставшиеся ютились по вырытым норам, занимаясь собственным выживанием, воспринималось бы все проще. На праздные мысли просто не осталось бы времени, люди дрались бы за кусок хлеба. Но все произошло так тихо и незаметно, что это просто выбило из колеи: люди без затей легли спать, а проснувшись, обнаружили, что мир изменился, исчезли животные, насекомые и растения, и сородичи.

Как-то Дик видел сериал, в котором рассказывалось, как будет рассыпаться все, что сделано людьми, когда те исчезнут, причем подразумевалось, что произойдет это мгновенно и тихо, без взрывов и катаклизмов, и сейчас этот сценарий словно осуществился по мановению странного режиссера, за одним огромным исключением – исчезли не только люди, но и все живое.

И что было странным, а может наоборот закономерным, девчонки не беременели, хоть никто из них не пользовался противозачаточными средствами, и детей хотели все. Казалось, сама матушка природа толкала девчонок к нему, ни одну ночь он не ночевал один, и, как правило, успевал побыть с тремя, четырьмя, а то и больше.

Но ничего не происходило. Сначала девчонки стали заключать между собой пари, кто вперед залетит, но месячные у всех приходили регулярно. Возможно, причина была в Дике, хоть он точно знал, что и в других группах младенцев не появлялось. Что-то было не так в воздухе или в мире вокруг них, и это нечто давило, пригибало к земле.

А потом совершенно внезапно началась зима. Без осени, без обычных моросящих дождей и ливней, просто однажды проснувшись, они обнаружили, что выпал снег, причем такой белый, какого раньше никогда не видели. Стало холодно, отопление почти не грело. Теперь утро Дика начиналось с того, что он лез на крышу, чтобы очистить от снега солнечные батареи, иначе к обеду замерзала вода в трубах, и они начинали лопаться, и тогда ему приходилось заниматься их сваркой.

За продуктами они больше не ездили, это стало невозможно, так как снег покрыл все магистрали, улицы и проспекты. Автобус начинал вязнуть в сугробах уже в паре метров от ворот. Вместе с людьми исчезли бульдозеры, снегоочистители и коммунальные службы, город медленно, но верно покатился к своему разрушению.

Без этих каждодневных поездок стало скучно и грустно, девчонки все чаще стали плакать, зарываясь в одеяла и подушки. Жить не хотелось больше никому. Пили они теперь уже с утра, сначала для сугреву, а потом от тоски. Запасов продуктов у них хватило бы не на один год, поэтому об еде думать не стоило, а вот чем занять бесконечные дни и ночи, стало проблемой. Любовь дело хорошее, но и она со временем приедается, а больше развлечений у них не имелось. Следовало что-то придумать.

И в один прекрасный день Дик отправился пешком в город, чтобы наведаться в те магазины, где еще должны были остаться планшетники, которые позволяли смотреть фильмы и сериалы. Флешек, на которых они были записаны, хватало в магазинах.

Правда, девчонки не отпустили его одного, с ним пошли еще трое. Провозился он довольно долго, сначала нашел автомобиль на солнечной батарее, снял ее, притащил в магазин, подключил к системе, и стал ждать, когда появится солнце и даст хоть немного электрического тока. Потом зарядил свой коммуникатор, и на экран вылезло сообщение от Анюты: «Милый Дик, где ты? Мне без тебя плохо, я умираю…»

Его сердце стиснуло такой острой болью, что он пошатнулся и упал бы, если бы его не поддержали. Он не думал, что внутри него все еще живет любовь к этой странной девушке. Это было невероятно и очень больно.

* * *

Анюта жила как во сне, точнее в кошмаре, который однажды начавшись, никак не хотел кончаться. После болезни ее тело покрылось розовым проплешинами, превратив ее в жуткую пятнистую уродину, похожую на гиену. Она однажды видела фильм об этих животных, они выглядели точно также как она после болезни – на темной коже розовые проплешины, и лицо и такое же страшное. Точнее морда. Она не могла видеть спокойно свое голое тело, старалась не снимать халат, и спала в пижаме, хоть раньше нравилось спать только раздетой.

Она не знала, зачем ей жить. Все стало неважным и глупым. А люди вокруг казались ей белыми, глупыми, ленивыми червями, копошащимися к глубине земли. Зачем им двигаться, чего-то хотеть, если все уже произошло? Свершилось!!! Именно это слово приходило ей все чаще в голову. Прошел страшный суд, и лучших забрали, оставив под мертвой землей тех, кто испытание не прошел, и теперь им предстояло жить в аду, потому что он всегда находится под землей.

Они больше не смогут видеть солнце, не вдохнут воздух, пахнущий травой и зеленью. Все ушло, пропало, умерло. Остались только мертвые люди, ползающие по длинным ходам и туннелям. Они мертвы, хоть еще и двигаются, потому что жизнь это нечто другое, чем унылое существование в темноте, на которое они обречены.

Чтобы выбросить из головы эти ужасные мысли, она создала очередную светокартину, которая длилась та не больше десяти минут, но была настолько тягостной и страшной, что люди не выдерживали, закрывали глаза и сидели до окончания картины с прижатыми к лицу руками, по которым текли горькие слезы. Страх и горе, тоска и ужас, одиночество и отвращение к сами себе – вот главные чувства, которые возникали при просмотре.

Картина начиналась с падения солнца на земли. Огромный желтый диск неожиданно становился багрово-белым, срывался с голубого неба и падал на гигантский притихший город в центре которого стоял красный Кремль с башнями на которых, сияли рубиновые звезды, словно налитые кровью.

Люди с душераздирающими криками разбегались в стороны, падали и сгорали, превращаясь в кучки пепла, который уносил в пустое безоблачное небо ветер. Взрывались машины, накренялись дома, вздувался огромными волдырями асфальт и лопался, наполняя воздух темным чадом и гарью.

Потом солнце снова поднималось вверх и зависало на нежно-голубом небе, а внизу под землей ползали оставшиеся в живых люди. Они совокуплялись друг с другом в темных узких ходах, превращаясь постепенно в огромных белых червей, выедающих изнутри смердящее тело мертвой планеты. И эти образы сопровождала тягучая, глубокая музыка, въедающаяся в каждую пору, заставляя дрожать от страха и омерзения к самим себе.

Картина не заставляла никого заниматься любовью, наоборот, после просмотра люди старались держаться подальше друг от друга. Часто мужчины и женщины, придя на просмотр вместе, расходились поодиночке, избегая смотреть в глаза партнеру. Но картину заказывали все станции. Смотрели с ненасытной жадностью, и плакали потом навзрыд. Странно это было и непонятно. Впрочем, тосковать и плакать тоже входит в потребности нормального человека, и эти чувства нужны иногда даже больше чем любовь, потому что заставляют переосмысливать жизнь, понять то, на что люди в радостном, спокойном состоянии неспособны. Именно эмоции и превращают людей в нечто большее чем звери, борющиеся за выживание.

После того как она выплеснула из себя эту светокартину Анюте стало легче. Совсем ненамного. Она по-прежнему не могла смотреть на себя в зеркало без отвращения, и ей все еще было мучительно жалко погибшего мира, но она могла жить дальше. Бродить по освещенным туннелям. Разговаривать с людьми. Сидеть перед компом, сочиняя музыку и создавая новые картины, не только плакать и тосковать по тому, что никогда не вернется.

Жизнь постепенно приходила в норму. Метро с каждым днем все больше превращалось в настоящий подземный город, в котором имелись свои улицы – туннели, районы – станции, своя инфраструктура и свои культурные заведения. По городу начали ездить небольшие пассажирские поезда в пару вагонов и грузовые с открытыми платформами.

Недалеко от кремлевского бункера выкопали зал, который оснастили для просмотра светокартин, к нему подвели несколько туннелей и ветку метро, создав таким образом новую станцию, которой дали ее имя – Анюты Петровой. Отдали это вновь созданное пространство ей, в качестве премии за вклад в культуры страны. Ане было непонятно, о какой стране идет речь, но станцию она приняла под свое начало потому, что для нее внутри выстроили огромную квартиру-студию, установили оборудование и теперь она могла творить свои картины, не выходя из дома. Народ понятное дело мгновенно окрестил ее студию «Петровкой».

Конечно, это принесло ей дополнительные обязанности, теперь ей приходилось руководить своей станцией, составлять графики просмотра, создавать все новые и новые произведения для того, чтобы не пустовали залы, и заказывать чужие светокартины у художников, к которым она неплохо относилась. После того как в метро стали ходить поезда, на ее станцию стали приезжать люди отовсюду, а поскольку просмотр светокартин всегда приводил к одному и тому же, то есть к неудержимому сексуальному буйству, то весь зал обставили мягкими диванчиками, для удобства дополнительно смонтировали душевые, бар и устроили танцевальную площадку, создавая таким образом огромный развлекательный центр.

Он быстро стал популярным среди подземной молодежи, поэтому был всегда полон народа и приносил немало дохода. Деньги ходили все те же, что и наверху до апокалипсиса, только их стало значительно меньше, потому что вклады оставшиеся наверху в банках, причем большей частью в электронной форме, просто растаяли и исчезли. Богатые стали если не бедными, то неимущими, правда, они в большинстве своем умерли, а те, кто еще жил, понимали, что проживут ненадолго.

Пятидесятилетних были единицы, в основном они жили в кремлевском бункере, благодаря тому, что тот находился на большой глубине и обладал мощной защитой, которая и позволяла им как-то существовать. Сорокалетних было больше сотни, может тысяча, и дальше по возрастной шкале шло возрастание. Самое большое количество выживших оказалось в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет. Они легче адаптировались, их организм легко перестроился под реалии подземной жизни. Ниже семнадцати лет никто не выжил. Апокалипсис словно срезал верхний и нижний пик популяции, оставив только наиболее приспособляемую и гибкую его часть. Теперь молодежи предстояло создавать новую подземную цивилизацию со своими ценностями и идеалами.