Текст книги "Апокалипсис 2060"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Сейчас да, но откуда мне знать, что я буду думать после того, когда все это закончится? – Бут огорченно покачал головой и пошел к двери. Не ожидал он, что их свидание так быстро закончится. – Вероятнее всего и тогда да, я же люблю тебя…

– Любишь?! – Аня посмотрела на него с таким ужасом, что Дик тут же выскользнул за дверь и помчался к лифту. Что обозначало выражение ее лица, но не знал, да и если честно, то и знать не хотел. Все было кончено с ним и с миром, поэтому какая разница, кто и кого любил? – Постой!!!

Дверь закрылась за ним, Бут дошел до лифта, спустился вниз, прошел мимо привратника и зашагал к метро. Он и на самом деле не очень задумывался над тем, кто сможет выжить, а кто погибнет. Конечно, слабые и больные вряд ли смогут перенести даже две недели сна в игровом кресле, им же нужен врачебный уход, лекарства, а кто все это даст? Шансов у них нет, как и у грудных детей. Малышам нужно грудное молоко, а как мать сможет кормить их во сне? Похоронная команда городу нужна и не одна. Народу умрет много, и тот новый мир, который родится после этого катаклизма будет совсем другим.

По крайней мере проблема перенаселения планеты будет решена. И живые вряд ли будут завидовать мертвым, потому что весь мир будет лежать у их ног. Захочешь жить в Америке, живи, хочешь в Европе – пожалуйста. Выжившим везде будут рады, да и границы вероятнее всего исчезнут, потому что горстке людей, вышедшим из-под земли, они будут не нужны. Как не потребуется старая религия, которая учила повиновению и покорности. Все потребуется изобретать заново, даже бога придется придумать другого, более мудрого и готового прощать, а не уничтожать всех подряд.

Дик вернулся домой и напился, а потом пил уже в кресле, когда объявили тревогу, и даже заснул с бутылкой, когда в манжету на руке пошло снотворное. Мир почернел и исчез. Совсем. Просто съежился и превратился в точку. И он полетел в черноту ночи.

Глава пятая

Лада Гольдберг сидела в новом только что открывшемся ресторане в большой компании, пила вино, ела хорошо приготовленный бифштекс и рассуждала о том, куда приведет человечество эра промышленных роботов. Она рассказывала о том, что чем быстрее становятся чипы, тем в больших областях человека заменяет автоматика. Практически по мощности и скорости обработки данных процессоры уже сравнялись с человеческим мозгом, а по памяти и возможности проводить параллельные вычисления многократно его превосходят. Ученым осталось только разобраться в том, как работает человеческий разум, и тут же появится первый по-настоящему самостоятельный робот.

А после этого машины вытеснят человека из всех областей, где еще используется ручной труд, в том числе из творческих специальностей, где считалось, что мощные процессоры не способны создавать нечто новое, невиданное ранее. Но уже не один десяток лет, о чем мало кто знает, многие произведения искусства создаются роботами. Книги, картины, телевизионные фильмы со спецэффектами и без них, мультипликационные фильмы, особенно сериалы – все уже давно делается в студиях мощными компьютерами, пока еще никто не смог отличить человеческое произведение от компьютерного. Конечно, пока все это творится под человеческим присмотром, но уже ясно, что скоро присмотр станет не нужен, наоборот – роботы станут присматривать за человеком, чтобы он не натворил чего ненужного.

Лада как раз начала доказывать, что скоро произведения искусства будут различаться по качеству, если плохо и неинтересно, то любому сразу понятно, что его создал человек, а если ново, оригинально и великолепно, то робот, потому что они не умеют ничего делать плохо.

Только она перешла к доказательной части, как на ее коммуникаторе проявился неизвестный номер, почему-то мигающий красным, как при террористической тревоге. Девушка недоуменно включила связь, и увидела женщину-бота, которая сообщила о том, что надвигается солнечный ураган, и ей следует немедленно проследовать к ближайшей станции метро.

Гольдберг недоуменно прослушала сообщение во второй раз, и только, когда автоматика повторила его в третий, поняла, что мир полетел в тартарары, а значит, ей если она не хочет попасть под его развалины, следует бежать до ближайшего входа в подземку. К несчастью, она никогда не была под землей в Москве, обычно девушка передвигалась на электромобиле по поверхности, и о том, что находится под ногами, имела очень смутное представление. Правда, в Англии она проехала один раз в тамошнем метро, и увиденное там ей настолько не понравилось, что Лада больше не рисковала, а приобрела небольшую электрическую машинку и ездила на ней в университет, благо стоили кары в туманном Альбионе недорого.

Она быстро просмотрела карту, увидела, где находится ближайший вход в метро: оказалось совсем недалеко, потом украдкой оглядела зал, надеясь увидеть тех, кто еще кроме нее получил сигнал тревоги. На ее удивление никто не шел к двери. Получалось, что из всех посетителей ресторана, где обедала довольно таки богатая публика, только ей посчастливилось иметь пропуск под землю? Остальные, выходит, обречены, и больше никого из них она никогда не увидит?

Лада недоуменно хмыкнула, не поверив своим мыслям, улыбнулась девчонкам со своей фирмы, которых угощала обедом, подозвала официанта, оплатила счет, попросив тех, кто остается, ни в чем себе не отказывать, и быстро ушла, сославшись на важную деловую встречу. К метро ее привел коммуникатор, который указывал ей на какие самодвижущиеся пешеходные дорожки вставать, куда переходить, и к каким эскалаторам направляться.

Чувство тревоги в ней понемногу росло и способствовало этому как ни странно то, что все вокруг выглядел мирным и обычным: никто никуда не спешил, не кричал от страха, на лицах людей мелькали улыбки, некоторые пары даже целовались.

Первые признаки того, что сигнал тревоги не является чей-то шуткой, она заметила у входа в метро – возле него стояли люди в военной форме вооруженные автоматами, рядом с ними находились бронированные машины «Марс» с расчехленными пулеметами. Лица спецназовцев были серьезны, а на двери висела голографическое объявление написанное красными тревожными буквами о том, что в связи с ожидающейся террористической атакой, подземка временно не работает, и предлагалось воспользоваться наземным транспортом. Лада подошла к дверям, и один из полицейских, стоящих отдельно от военных, кивнув на объявление, попросил ее отойти, тогда она нерешительно достала свой красный пропуск.

Лицо полицейского сразу изменилось, стало внимательным и осторожным, он открыл перед ней дверь и попросил пройти внутрь, сообщив о том, что дальше ее встретят и проводят другие. Девушка пошла вперед, но едва прошла пару метров, как ее снова остановили полицейские, которые провели ее к специальному сканеру, который не только просветил ее на наличие оружия и взрывчатки, но еще провел полную идентификацию личности, по ДНК, папиллярным линиям и радужной сетчатке глаза. Как только ее фото на экране замигало зеленым, полицейские расслабились, любезно проводили ее до эскалатора и рассказали, как добраться до той станции метро, которая должна стать местом ее постоянного пребывания.

Вагоны прибывали по расписанию, но в них никого не было, похоже, станции метро уже закрыли для обычных пассажиров. Гольдберг насчитала всего двадцать человек, которые стояли на перроне, выглядели люди испуганными, многие держали в руках вместительные сумки, в которых видимо находилось то, что им требовалось для жизни под землей. Девушка только в этот момент поняла, что совершенно неподготовлена к произошедшему. Она настолько привыкла к тому, что нужные ей вещи можно купить в любом месте Земли, что даже в заграничную поездку никогда не брала с собой ничего кроме легкой сумочки, в которой лежали лишь кредитные карты, коммуникатор и небольшой запас наличных.

Что она будет надевать каждый день, какую косметику станет использовать, где будет брать то множество мелочей, без которых современная женщина не представляет себе жизни, она не знала, но надеялась, что мудрый отец подумал и об этом, иначе бы заранее ее предупредил. На платформе, на которой она стояла, ожидая нужного поезда, понемногу скапливался народ, причем, как она поняла, большая часть собиралась здесь и остаться. Они держались особняком, вокруг них крутился человек в форме в красной фуражке с черным околышем, отдавая распоряжения рабочим, и следуя его указаниям, они устанавливали на краю платформы и частично на запасных путях большие армейские палатки, в которых вероятно людям предлагалось жить.

Лада презрительно скривилась, не понимая как в этих пластиковых жилищах можно вообще находиться, несмотря на то, что в них устанавливали надувную мебель и биотуалеты. Но поскольку мнения ее никто не спрашивал, она благоразумно промолчала, решив для себя, что сама она в такой палатке жить точно не будет, и если им с отцом предложат такое жилище, то она тут же потребует себе более комфортное, причем немедленно. У кого она потребует, кто ей должен его был дать, Лада не знала, но такие вопросы всегда мастерски решал ее отец, а то, что он сможет их решить, в этом у нее сомнения не имелось.

Скоро подошел поезд, она заранее морщась от того, что увидит, вошла неохотно внутрь. Поезд тут же тронулся, поскольку других пассажиров не имелось. В вагоне было пусто, пахло дешевым дезодорантом, но в целом все выглядело нисколько не хуже чем в Лондонской подземке. Девушка села на сиденье из кожзаменителя и пластика, вытащила коммуникатор и задумалась над тем, кому же ей позвонить перед концом света? Конечно, учитывая степень секретности и доступа в метро, позвонить он могла только Николаю Светлову ее парню, пропуск у него в метро тоже имелся, правда, на другую станцию, что по большому счету не имело никакого значения. Ясно же, что она в любой момент сможет к нему приехать, и они прекрасно проведут время вместе, или вообще будут ездить каждый день друг к другу в гости, тем более что по карте метро станции находились совсем рядом. Наверняка под землей будут устроены рестораны и уютное кафе, так что у них найдется, чем заняться.

– Николай, ты где? – спросила девушка, набрав номер, и увидев на экране знакомое лицо. Выглядел Светлов как-то растерянно и жалко, глаза тревожно бегали, он явно нервничал, таким его Гольдберг еще не видела. – Привет!

– Я в Париже, – ответил Светлов. – Ты представляешь, только что получил сигнал тревоги. Мне предписано немедленно явиться на ту станцию метро, которая записана в моем пропуске.

– Я тоже такой получила, поэтому и звоню, – улыбнулась Лада. – Хотела узнать, когда ты ко мне приедешь, и как мы будем встречаться?

– Ты что не понимаешь?! – голос у Николая сорвался, он помрачнел, а губы у него задрожали. – Я нахожусь в чужой стране, мне до Москвы лета четыре часа, а самолеты в воздух не поднимаются! У них здесь тоже сигнал тревоги, и поэтому воздушное сообщение остановлено. Мне предлагают ехать поездом, но это небезопасно, да и долго – даже скоростной экспресс сможет добраться до России только за двадцать часов. Машиной еще дольше, да и менее комфортно. Боюсь, вдруг не успею, и этот солнечный ураган обрушится на Землю, когда я еще буду мчаться в поезде.

– Не волнуйся, – произнесла Гольдберг. – Не думаю, что все так плохо. Вероятнее всего, ураган придет только через сутки, а правительство объявило тревогу заранее, чтобы люди успели попасть на те станции, которые у них написаны в пропусках.

– Ты о каком правительстве сейчас говоришь? – поинтересовался мрачно Светлов, глядя на нее светло-серыми глазами, в которых плескался страх. – О русском или французском? Или ты считаешь, что весь мир перестраховывается? Мне только что позвонил приятель из Америки, вообрази, там тоже объявили сигнал тревоги!! Ты можешь такое представить? Там тоже проблемы!

– Думаю, что все будет хорошо, и каждая страна решает свои вопросы по-своему, – ответила девушка. Разговор ей внезапно стал неинтересен. А сам Николай показался ей жалким и раздавленным существом. Не такого человека хотела бы она видеть своим мужем. Ничего же еще не произошло, а он уже перепугался и чуть ли не плачет, а что будет если возникнут на самом деле серьезные трудности, или его жизни будет угрожать настоящая опасность, он что в штаны наложит? – Позвони, когда будешь в Москве. Извини, но мне нужно выходить, поезд подходит к моей станции.

– Да, – Николай тяжело вздохнул и грустно улыбнулся. – На всякий случай давай попрощаемся.

– Давай, – Лада подошла к двери. – Я буду ждать твоего звонка. Прощай.

– Прощай, – словно эхо отозвался мужской голос. – Я постараюсь приехать, хоть на это нет ни единого шанса…

Девушка отключила коммуникатор и вышла в раскрывшиеся двери. Она была абсолютно уверена, что Николай вернется в Москву вовремя, и все будет прекрасно, а то, что он рассказывает, это всего лишь игра. Конечно, немного драматизма в отношениях никому еще не мешало. Когда, якобы, рядом бродит смерть, все становится загадочным и сложным, хоть на самом деле это просто игра. Ну не может с ее парнем что-либо случится! Он богат, с ним постоянно рядом находятся телохранители, которые его защитят от любых возможных проблем – что с ним может произойти? А вот то что он трус, ей не нравится, стоит подумать о замене.

Лада сошла со станции и сразу к ней подошли два полицейских, проверив в очередной раз пропуск и отпечатки пальцев, и убедившись в том, что она действительно приписана к этой станции, показали на мужчину в красной фуражке, который важно выхаживал по перрону, отдавая распоряжения толпившимся вокруг него рабочим.

– Это начальник станции, на время солнечного шторма он будет комендантом этого поселения, вам следует подойти к нему, потому что именно он распределяет людей по местам.

– По каким местам? – спросила Лада, брезгливо оглядывая перрон. Ничего нового она не увидела, здесь, как на всех других станциях мимо которых она проезжала, устанавливали огромные армейские палатки на перроне. – В палатках? Неужели ничего другого нет?

– Наше дело проверить пропуск, – ответил полицейский. – По всем остальным вопросам обращайтесь к начальнику станции.

Лада отошла от тронувшегося поезда, подождала, пока он скроется в туннеле и набрала номер отца.

– Папа, я на станции, что мне делать дальше?

– Уже на станции… – голос на мгновение замолчал, потом продолжил. – Поднимайся наверх по эскалатору, ко входу на станцию, наши здесь собрались. Не стоит мешать организации нашего быта рабочим и инженерам, когда все будет готово, нас пригласят.

Лада прошла по перрону, добралась до эскалаторов и поднялась наверх. Еще когда она стала подниматься, то услышала далекую музыку, а когда добралась, то чуть не оглохла. В самом вестибюле происходила самая настоящая вечеринка, каких она повидала немало. Вдоль стен были расставлены столы с выпивкой и закуской, и люди бродили от одного стола к другому, выпивая и закусывая. Кое-кто танцевал на свободном пятачке в центре, кто-то просто пил, остальные же люди расположились небольшими группками и разговаривали.

В общем, это была обычная атмосфера клуба, в которую Лада легко вписалась. Взяв бокал с дорогим французским шампанским, она пошла по кругу, разыскивая отца. Настроение у нее еще больше поднялось, когда она увидела несколько знакомых парней и девушек, в которыми не раз тусовалась. Все ее тут же тревоги улетучились: ну не может конец света наступать под такую ритмичную музыку! Это карнавал, а не апокалипсис. Кто-то придумал очень веселую шутку. Сначала немного страшно, но потом все становится очень здорово. Лада тоже встала в круг и начала танцевать., решив, не стоит стоять в стороне, когда так весело, потому что жизнь коротка и быстро проходит.

Скоро появятся первые морщины, а после этого все станет совсем скучно. Неплохо кто-то придумал с этим концом света, все пугаются, а потом вдруг узнают, что это лишь розыгрыш, и эти пропуска на вечеринку…

* * *

Илья запер массивные стальные двери и посмотрел на мать, которая с плохо скрываемой тревогой следила за ним.

– Что будет дальше, Илюша?

– Не знаю, мама, – он сел к небольшому пульту, запустил вентиляцию, которая работала от защищенного дизель-генератора, и отключил все незащищенные источники питания. Теперь они ничего не могли слышать и видеть, но зато Сергеев был уверен в том солнечный ураган не уничтожит электронику, трансформатор и многочисленные провода и схемы. Конечно, он позаботился о том, чтобы все имело особую защиту, но против мощного выплеска электромагнитной энергии специально придуманная им изоляция могла и не сработать. Если отец окажется прав, тогда все будет очень плохо, и этот мир вероятнее всего погибнет, но тут уж ничего не поделаешь. – Слишком мало данных.

– Это убежище придумал твой папа?

– Да, – Сергеев сел рядом с мамой, взял ее руки, уже покрытые старческой сеткой морщин, чтобы немного согреть. – Он оставил для меня чертежи и записку, в которой написал, что возможно его убьют.

– Убьют? – недоуменно заморгала женщина. – Илюша, бог с тобой. Он умер от инфаркта, у меня имеется заключение врачей о том, что это естественная смерть, там есть результаты экспертизы…

– Это все ерунда, мама, на бумаге можно написать все, что угодно, – Илья зажег спиртовку. – Давай, попьем чайку.

– Почему ерунда?

– Есть несколько препаратов, которые при попадании в кровь вызывают инфаркт, – Сергеев смотрел, как кипит крупными пузырями вода в стеклянной колбе, как расплывается коричневыми разводами чай, как поднимаются и опускаются вверх разбухшие чаинки, и грустно улыбнулся. Ему нравится только такой чай, его заваривал отец, когда он приходил к нему в лабораторию. Это всегда было вкусно и необычно, особенно с мягкой карамелью, которую продавали в институтском буфете. – Некоторые материалы экспертизы прямо говорят о том, что против отца был использован один из таких препаратов, но даже это не столь важно, а вот то, что отец оставил в тайнике для меня подробную инструкцию, что делать, говорит именно о том, что он был уверен в том, что его убьют.

– Но кому понадобилась его смерть? – мать приложила руки к губам, словно боясь что-то сказать не так. – Он же заурядный ученый, работал в обычном НИИ, даже не занимался оборонкой – зачем его убивать?

– Твой муж, мама, а мой отец предсказал апокалипсис, притом такой, какого не было со дня сотворения мира, – проговорил Илья, разливая чай по кружкам. – И не просто предрек, но и предоставил множество данных, которое можно проверить. Практически он назвал дату гибели этого мира, поэтому мы сейчас сидим в бункере его конструкции, и миллионы людей по всему миру также как и мы ждут под землей в бетонных убежищах исполнения его предсказания.

– Пусть так, но убивать то его зачем? – женщина с благодарностью взяла в руки кружку и отхлебнула. – Кому понадобилась смерть простого ученого?

– Отец написал и об этом, – Илья сел рядом, достал карамель, снял бумажку и бросил ее в рот и с грустью еще раз осознал: нет, вкус не тот, что в детстве, все изменилось. – В день своей смерти папа делал доклад в Кремле президенту и премьеру, где рассказал, что и как произойдет, а потом добавил, что о предстоящем апокалипсисе следует рассказать всему миру, тогда у людей в других странах появится возможность подготовиться к предстоящей катастрофе, и их спасется намного больше. Именно за эту фразу его и убили. Я понимаю отца, он не мог иначе, хоть и прекрасно осознавал, что власть держащие ему не дадут рассказать о предстоящем апокалипсисе миру.

– Но почему? – мать тоже взяла конфетку, она уже успокоилась, только в глубине ее темных глаз колыхнулась печаль. – Разве это преступление?

– Нет, это не преступление, – Сергеев грустно хмыкнул. – Все дело в том, что ресурсы нашего мира ограничены. Наша страна первой стала скупать продовольствие, затем игровые кресла, не знаю, зачем и кому они понадобились, а после этого множество других нужных для выживания ресурсов. И Россия успела раньше других запастись всем необходимым для выживания, практически весь годовой бюджет, а также огромное количество спешно взятых кредитов были пущены на это. Если предсказанный отцом апокалипсис не произойдет, то наша страна окажется банкротом, но если он прав, то закупленные продукты смогут спасти много русских людей. Думаю, если бы об отцовском прогнозе своевременно узнал весь мир, то вряд ли бы это удалось. Наши политики, как это не грустно признавать, спасали наш народ, убивая моего отца.

– Он всегда был романтик, – женщина заплакала. – Я знаю, что он не мог поступить иначе. Он не был патриотом, потому что всегда считал, что наша огромная планета и есть родина разумных существ. Он же и мне говорил о том, что нашей семье и всему миру предстоят тяжелые испытания, и что постарается сделать так, чтобы у нас все было хорошо, притом говорил так, что было ясно одно – его самого с нами не будет.

– Он очень любил тебя, мама – Илья обнял ее. – Весь этот бункер он придумал для того, чтобы тебя защитить. Он даже написал список того, что ты любишь и назвал его приоритетным.

– Он был хорошим, добрым, нежным, и главное, настоящим человеком от начала до конца, – мать погладила сына по руке. – Он никогда не обманывал, не трусил и всегда отстаивал свои убеждения.

– Я одно не могу понять, – у Сергеева самого показались на глазах слезы. – Если он знал, что его убьют, если был абсолютно уверен в том, что это произойдет, почему вообще пошел на этот доклад в Кремль, и почему им сказал, что объявит всему миру о предстоящем конце света. Зачем он это сделал?

– Иногда, сынок, бывают моменты в жизни, когда главное не собственное выживание, и даже не выживание своей страны, а нечто большее, – тихо проговорила женщина. – Однажды он мне сказал эту фразу, и я его поняла.

– Что большее? – Илья вскочил и забегал по небольшой комнатке бункера, в которой они находились. Слезы бежали по его щекам, ему хотелось понять, почему отец оставил его одного перед всем враждебным миром. – Выживание всех людей планеты? Но тогда почему он не опубликовал свою статью в интернете, это же можно было сделать так, чтобы она появилась только после его смерти. Почему он этого не совершил? Почему? Ради чего он умер?

– Он произнес эти слова не ради всей планеты, а ради своей души, – мать вздохнула. – Я знаю это. Твой отец говорил мне, что можно делать многое, но нельзя изменять своей душе. Иногда стоит подумать и о ней. Мне кажется, сейчас самое время вспомнить, что мы люди немного отличаемся от животных, что у нас есть бессмертная душа, о которой все забыли. Именно сейчас и начнется то, что называют страшным судом, на нем каждый ответит за то, что натворил на этой многострадальной земле. Мне кажется, твой отец был готов к этому, ему есть что сказать и чем оправдаться…

– Какой страшный суд?! – Сергеев остановился, смотря с жалостью на мать. – О чем ты?

– Вот этот суд, – женщина подняла руки вверх. – И он начинается, я чувствую это.

Вверху что-то бабахнуло, потом что-то тяжелое навалилось на них. Илья застонал и упал мешком на бетонный пол, мозг захлестнула темная огненная волна, в голове все закрутилось и перемешалось, дикая боль пронеслась по всему телу, его затрясло и выгнуло так, что затрещал позвоночник, а потом весь мир куда-то исчез. Вот он был и его не стало…

* * *

Отец стоял среди группы таких же как он одетых в строгие дорогие костюмы людей, обсуждающих проблемы сегодняшней экономики, и какое воздействие на нее окажет предстоящий апокалипсис, причем из разговора было ясно, что никто до конца не верит в то, что нечто страшное действительно произойдет. Для этих людей конец света был продолжением игры в монополию, в которую они играли, когда покупали предприятия, увольняли людей, продавали акции и товары. Для них это были только цифры, новые открытые карты, которые следовали учитывать в новом раскладе мировых тенденций.

Лада многих из них знала, одних из новостей по телевизору, другие не раз приходили к ним домой или в офис к отцу. Девушка вежливо здоровалась, слушала комплименты и переходила от одной группы к другой, не забывая пригублять шампанское, постепенно добираясь до отца. Подойдя к нему, она тронула его за локоть и спросила шепотом:

– Папа, ты взял мои вещи?

– Вещи? – старший Гольдберг недоуменно посмотрел на нее и снова повернулся к мужчине, с который о чем-то тихо разговаривал. – Зачем? Все купим здесь…

– Где купим, папа? – Лада была настойчива и снова тронула его за локоть. – Посмотри по сторонам, эта станция метро, здесь нет магазинов и бутиков.

– И что? – отозвался рассеяно отец. – Какие-то ларьки должны быть и здесь, они просто находятся в переходах. Небольшие, конечно, магазинчики, но там наверняка многое купить. – Гольдберг повернулся к группе рядом. – Господа, никто из вас не занимался снабжением этой станции? А то моя дочь хочет прикупить что-нибудь из одежды и не знает, где находятся магазины.

– Магазинов здесь нет, но я подписывал документы о снабжении этой станции, – отозвался высокий мужчина. – Там точно были продукты и одежда. Правда, вряд ли приобретали какие-то изыски, насколько помню – обычные комбинезоны.

– Мою дочь не устроит обычный рабочий комбинезон, – недовольно покачал головой отец, морщась от громкой музыки, из-за нее приходилось прислушиваться к собеседнику да и самому говорить на повышенных тонах. – Ей нужно что-то более приличное.

– Наверняка это найдется внизу, – мужчина хмыкнул. – В накладной было много разных пунктов, что-то мы ей обязательно подберем.

Неожиданно музыка смолкла, и суровый мужской голос раздельно и четко произнес:

– Просьба всем отправиться вниз. Поступил сигнал со спутника слежения, до начала солнечного урагана осталось десять минут, после этого вероятнее всего отключится электричество и придется спускаться по остановленным эскалаторам. Не создавайте панику, действуйте организованно, в первую очередь вниз должны сойти женщины, старики и дети. Не спешите, все эскалаторы настроены на спуск, времени должно хватить с запасом. Слушайте дежурных, они находятся у каждого эскалатора и ответят на все ваши вопросы, если они возникнут.

– Началось, – произнес задумчиво отец. – Пойдем, дочка, вниз, решение вопроса с твоей одеждой временно откладывается.

Мгновенно все эскалаторы оказались забиты, и дорога для бизнесменов оказалась закрыта. Тогда вперед выдвинулись до этого момента незаметные телохранители, они мгновенно оттеснили людей от среднего эскалатора и финансисты стали спускаться вниз, продолжая вести неторопливый разговор, словно ничего необычного вокруг не происходило. Правда, если присмотреться, было видно, что не так уж они были спокойны: глаза нервно блестели, носогубные складки углубились, морщин на лбу тоже добавилось.

Скоро вся платформа внизу оказалась заполнена встревоженными людьми. Телохранители дружно выдвинулись вперед, им навстречу шагнули люди в пятнистых комбинезонах, вооруженные автоматами, до этого незаметные среди толпы. Охрана потянулась к оружию, но отец их остановил:

– Сначала послушаем, что скажут.

– Командир службы безопасности станции, майор Кобзев, – представился один из людей в пятнистых комбинезонов. – Вашим людям придется сдать свое оружие. На время нахождения в метро оно будет иметься только у полиции и у нас. Это распоряжение касается всех, исключений не предусмотрено. Жить вам придется тоже вместе со всеми, любые льготы отменяются.

– Вы хоть знаете, с кем имеете дело? – лениво осведомился Гольдберг, он потянулся к коммуникатору, набрал номер, тихо о чем-то переговорил, потом протянул аппарат к майору, тот взял его в руки с некоторой брезгливостью и поднес к уху.

– Что?! Извините, господин генерал, у меня приказ в связи с переходом на мобилизационный режим, подчинение идет только по команде, проговорил он четко и громко. – Ваши приказы для нас недействительны до окончания солнечного шторма.

И тут что-то произошло. Ладе показалось, что весь город обрушился ей на плечи. Заскрежетали эскалаторы и остановились, люди, которые на них спускались, от резкого толчка покатились вниз, крича и воя от боли, а потом на платформу упала страшная тишина.

Это было жутким зрелищем девушка смотрела по сторонам и видела, как люди с искаженными от крика лицами беззвучно падали на каменную плитку. Через пару секунд замигали мертвенно бледным светом светильники, понемногу снижая накал.

По рельсам пронеслись яркие багровые всполохи, уносясь в темный туннель, синие искры побежали по оружию и всему металлическому, что имелось на людях, стоящих рядом с туннелем. Впервые Лада обрадовалась тому, что не носит на себе драгоценности из золота, платины и других благородных металлов. На ее глазах жены финансистов, хватались за обнаженные шеи, на которых висели массивные цепочки с православными крестиками, пытаясь сорвать их с покрывающейся на глазах волдырями кожи, и падали на каменный пол с искаженными болью лицами.

На платформе на ногах не остался никто, сама девушка также упала на пол, только падала она бесконечно долго, поэтому успела увидеть многое. Она заметила белые блестящие шары в глубине туннеля, летящие оттуда серебристые зигзаги молний, взрывающиеся на всем металлическом, что встречалось им на пути. Лада заметила, как волна неземного блестящего света, похожего на Северное сияние, заколыхалась над платформой, освещая подземное пространство вместо погасших светильников. Как с пола поднимались вверх былые и желтые коконы энергии, отделяясь от тел людей и растворяясь в ярком свечении. Как огромный свод стал прозрачным и она смогла увидеть металлические балки, арматуру, темные вкрапления камня, улицу, дома и машины над головой, в которых корчились, умирая люди от пронизывающих их тела электрических разрядов.

Сколько это продолжалось, Лада не знала, может быть час, может быть день, а может всего минуту, но когда все закончилось, она вновь стала слышать звуки, в основном хриплые стоны и плач несущиеся со всех сторон, а когда через бесконечно долгое время загорелся свет, то вдруг обнаружила, что лежит среди мертвых людей. Тишина сменилась шорохом и треском разрядов.

Женщины и дочери бизнесменов, которые носили на шее золотые украшения, лежали с мертвыми синими лицами, а кожа, с которой соприкасался металл, почернела, на ней остались лишь черные полосы и кругляши, а сами цепочки, кресты и украшения исчезли. Телохранители покоились рядом, все еще держа оплавленные куски пистолетов в руках. Спецназовцы валялись рядом, сжимая в обуглившихся руках черные обгоревшие автоматы. Финансисты, многие из которых имели кардиостимуляторы сердца, как ее отец, и другие имплантаты, позволяющие им комфортно жить, лежали мертвыми среди своей охраны.