Текст книги "Адмирал Ушаков"

Автор книги: Владимир Снегирев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Противник вторично был приведён в смятение. Ушаков же, выйдя с ближайшими кораблями из линии-, устремился на адмиральский корабль, чтобы взять его на абордаж. Но турецкие корабли, не выдержав нашего огня, уже начали спускаться под ветер ^19.

Вскоре неприятеля охватила настоящая паника, и бегство сделалось общим, несмотря на энергичную попытку капудан-паши удержать бегущих. Видя это, Ушаков поднял сигнал: «Вступать по способности в кильватер адмиралу и поставить все паруса». Началась погоня за турецкими судами, спешившими уйти из-под опия русской эскадры. Однако нагнать султанский флот и совершенно истребить его Ушакову всё же не удалось: -более быстроходные турецкие суда оставили за собой нашу эскадру, и к 6 часам вечера затихли раскаты последних выстрелов.

Таким образом, благодаря новой победе Ушакова попытка Кучук-Гуссейна высадиться на берегах Крыма потерпела полный крах.

Тем временем Потёмкин деятельно готовился к дальнейшему наступлению яа суше, целью которого являлось взятие Измаила. Лиманская эскадра должна была обеспечить действие левого фланга нашей армии, яа севастопольский же флот возлагалась задача поддерживать эти комбинированные операции и (препятствовать попыткам неприятеля произвести высадку десанта где-либо в -русском тылу.

Флот султана, оправившись от поражения, уже крейсировал в значительно усиленном составе между Аккерманом и Генд-рой. Кучук-Гуссейн, которому в советники дали старого моряка Сеид-бея, повиднмому, намеревался преградить лиманской флотилии путь к Дунаю. Ушаков полагал, что наступил самый подходящий момент дать туркам генеральное сражение. Но Потёмкин медлил: он не хотел прерывать переговоры с визирем, склонявшимся ‘к заключению перемирия. Переговоры, во время которых закончились последние приготовления нашей армии и лиманской флотилии, затянулись до конца августа. С прекращением их севастопольский флот 25 августа вышел в море. По плану операций, лиманская флотилия должна была перейти– на Дунай с целью оказать там поддержку сухопутным войскам-. Но турецкий флот, расположившийся между ГаджибееМ « Тенд-рой, запирал -выход судам флотилии.

Ушакову было приказано Потёмкиным отогнать или раз–бить турецкий флот.

28 августа Ушаков появился перед неприятелем, спокойно стоявшим на якоре. На турецких кораблях, не ожидавших столь внезапного нападения, поднялась страшная суматоха: турки стали рубить якорные канаты и, в беспорядке подняв паруса, старались уйти к Дунаю.

Ушаков, не теряя времени на построение флота в боевой порядок, приказал поставить все паруса и двинуться на противника. Он хотел отрезать отставшие суда турецкого флота, и это заставило капудан-пашу с ближайшими кораблями повергнуть назад и выстроить свою линию баталии на обратный курс. Таким образом, русский флотоводец заставил противника принять бой в невыгодной для последнего обстановке. Теперь, когда уже не было опасности, что турки могут уйти, Ушаков построил свои суда в боевой порядок и, подойдя к неприятелю на картечный выстрел, стремительно напал на него.

Основной удар был направлен на головные корабли противника, на которых находились турецкие адмиралы. После часового боя флот противника пришёл в замешательство, а когда Ушаков ввёл в сражение резервные фрегаты, линия турецких судов окончательно расстроилась. Авангард «противника, а за

ним и вся его эскадра, спешно поворачивая под ветер, уходила к Дунаю. Только ночь прекратила преследование бегущего противника.

С наступлением утра Ушаков возобновил преследование неприятельского флота. Семь кораблей, в том числе вице-адмиральский корабль «Каятудание», находившийся под командой Сеид-бея, сдались. Сеид-бей с 18 офицерами после упорного сопротивления был взят в плен; его корабль, в который вскоре после этого попал брандокугель (зажигательный снаряд), взлетел на воздух, и большая часть команды погибла. 66-пу-шечный корабль «Мелеки-Бахри» («Владыка морей») сдался без сопротивления с экипажем в 560 человек. Один 77-пушеч-ный корабль затонул, не дойдя до Варны. В сражении при Тендре турки потеряли свыше 2 тысяч человек; потери русских исчислялись 21 убитым и 25 ранеными.

Такая огромная разница в потерях объясняется, с одной стороны, исключительной смелостью и решительностью атак русских корвблей, с другой – меткостью их орудийной стрельбы. Открывая огонь, Ушаков опешил сблизиться с противником. «Дистанция ружейного, даже пистолетного выстрела – ив картечь!»—таков был обычный приём Ушакова, неизменно ¹ приводивший в замешательство противника, который начинал беспорядочный огонь без .надлежащей наводки и выдержки, а потом, страшась абордажного бояГотступал.

Победа при Тендре парализовала активность неприятельского флота, который не «мог уже больше мешать продвижению сухопутных войск к Дунаю. Только теперь план координированных операций армии и флотилии, разработанный Потёмкиным, «мог быть приведён в исполнение.

Потёмкин был в восторте от действий Ушакова. «Наши, благодаря богу, – писал он 29 августа Фалееву^{20, – такого перцу туркам задали, что любо. Спасибо Фёдору Фёдоровичу!»}

Два дня спустя после сражения «при Тендре Ушаков пришел с флотом в Гаджибей. На следующий день эскадру посетил Потёмкин, горячо благодаривший за одержанную победу всех, от старшего до младшего. Ушаков получил за Тендру редкую награду – орден Георгия 2-й степени.

Какое большое значение придавал сам Потёмкин этой новой победе Ушакова и доблести его соратников, явствует также из приказа главнокомандующего Черноморскому адмиралтейскому

правлению. «Знаменитая победа, – писал Потёмкин, – одержанная черноморскими силами под предводительством контр-адмирала Ушакова в 29 день минувшего августа над флотом турецким, который совершенно разбит и рассыпан с лотерею своего адмиральского корабля «Капуданис», сожжённого, и другого корабля с иными ещё судами-, в плен взятого, служит к особливой чести и славе флота Черноморского... Да впишется сие достопамятное происшествие в журналы черноморского адмиралтейского правления ко всегдашнему воспоминанию храбрых флота черноморского .подвигов».

В следующие три месяца военные действия сосредоточились на Дунае. Заключение мира со Швецией улучшило военное положение России. Теперь можно было обратить все силы против Турции. Но Порта всё ещё делала величайшие усилия, чтобы удержаться на Дунае. Стянув сюда значительные -войска, она сильно увеличила гарнизоны крепостей Тульчи, Браи-лова, Килии и в особенности Измаила, в стенах которого помещалась целая армия ® 30 тысяч человек.

В середине октября лиман окая эскадра вошла под командованием де-Рнбаса в Дунай и приступила к очищению реки от неприятеля. На севастопольский флот, стоявший на якоре у дунайских гирл была возложена задача охранять флотилию с моря. Тем временем наши крейсеры беспрепятственно вели поиски непосредственно у турецких берегов, нигде не встречая военных судов неприятеля, так как до конца камлании этого года он уже не показывался на море.

В начале ноября, после взятия Тульчи, снабжавшей средствами борьбы крепость Измаил, флотилия де-Рибаса прошла вверх по Дунаю и 18 ноября отрезала Измаил с реки. Начались операции сухопутных войск, поддержанных артиллерией нашей флотилии с Дуная. 11 декабря, после штурма, не имеющего примера в истории, Суворов взял считавшийся неприступным Измаил. В штурме этой крепости приняла участие и флотилия, на кораблях которой находились три колонны (иэ девяти) штурмующих войск.

Взятие Измаила и победы «а море давали России возможность перенести войну во внутренние -владения Турции «и угрожать её столице. Положение Турции было крайне тяжёлым. И всё же, когда Потёмкин предложил Турции мир, Порта отклонила это предложение в надежде, что международная обстановка изменит её положение. Действительно, к 1791 г. политический горизонт России, несмотря «а мир со Швецией ²¹

и победы на юге, сильно омрачился. Падение неприступного Измаила обеспокоило западноевропейские державы. В связи с этим Пруссия двинула свои войска к границам Курляндии, Польша грозила выступлением, флот Англии готовился к походу в Балтийокое море. Со своей стороны Турция, рассчитывая победить Ушак-пашу численностью, строила и собирала суда, где только было можно. Французские морские инженеры руководили спешной постройкой крупных боевых судов по последнему слову тогдашней техники. Из подвластных султану африканских владений (Триполи, Тунис, Алжир) для усиления флота были вытребованы тщательно отобранные суда во главе с восемью адмиралами. На многих турецких кораблях находились опытные английские и французские офицеры. Большое значение имели суда, состоявшие под командой алжирского паши Сеид-Али, старого пирата, славившегося своей храбростью. Сеид-Али поклялся султану, что из похода он привезёт с собой в Константинополь самого Ушак-пашу в клет-ке. Наступал решительный момент. В июне русскими войсками была взята дунайская крепость Бранлов, а вслед за этим (28 июня) Репнин разбил у Мачина 80-тысячную турецкую армию под начальством великого визиря Юсуф-паши. В начале июля флот султана в составе 18 кораблей, 17 фрегатов и множества мелких судов вышел из Босфора в Чёрное море.

Ещё 11 мая Потёмкин писал Ушакову: «Считая флот готовым к выходу в море, я сим предписываю вам тотчас выступить по прошествии весенних штормов... Я вам поручаю искать неприятеля где он в Чёрном море случится, и господствовать там так, чтобы найти берега были ему неприкосновенны». Задержанный противными ветрами, Ушаков вышел (в море только в самом конце июня, когда Турция потерпела ещё одно сильное поражение на сущ$, потеряв Анапу, опорный пункт на берегах Кавказа.

Разослав по всем направлениям свои крейсеры, Ушаков, согласно приказанию Потёмкина, шёл к берегам Румелнн. Флот султана (последний ресурс Турции) был обнаружен 31 июля стоявшим в полном своём составе под прикрытием береговой батареи около мыса Калиакрня..

Был праздник рамазан-байрама и почти все турецкие моряки беспечно проводили время «а берегу. Неожиданное появление Ушакова поразило их, как гром среди ясного неба. Капудан-паша был приведён в такое смятение появлением ²²

русского флота и уже выигранной нм на-встренной позицией, что, не успев даже собрать с берега осек своих матросов, приказал рубить канаты « вступить под паруса. Турецким адмиралам с большим трудом удалось выстроить свои флот в линию.

Русский флотоводец, эскадра которого (6 кораблей, 12 фрегатов, 2 бомбардирских судна и 17 мелких судов) была в два раза меньше турецкого флота, направил свои суда между берегом и неприятелем, чтобы оттеснить его в (море.

Это был необычайно смелый манёвр, .решиться на который Ушаков мог только потому, что твёрдо был уверен в мужестве и уменьи своих подчинённых. Сам он не раз говорил: «В случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый мз нас сделает своё дело». Пройдя под огнём неприятельских батарей, Ушаков обеспечил себе более -выгодное положение но отношению к противнику, после чего энергично атаковал турецкий флот. •

Сеид-Али попытался было ответить контратакой и вышел на ветер с двумя ближайшими кораблями. Ушаков, угадав намерение турецкого адмирала поставить наш авангард в два огня, дал сигнал своей эскадре: «Атаковать соответствующие неприятельские корабли». Затем сам он на корабле «Рождество христово» ураганом обрушился на корабль Сеид-Али, осыпая его на расстоянии всего лишь полукабельтова ^{22 картечным залпом всего борта. Проходя под кормой противника, Ушаков дал новый залп, разрушивший корму и сбивший бизань-мачту со всеми парусами. При этом, зная о хвастливом обещании Сеид-Али привести его пленником, Ушаков уопел крикнуть ему: «Сеид-бездельник! Я отучу тебя давать такие обещания». И действительно, корабль противника, весь разбитый, ушёл под ветер и был спасён от нового удара только следовавшими за ним двумя кораблями, которые заслонили его от Ушакова.}

Сражение, продолжавшееся с 5 до 8 с половиной часов вечера, было выиграно. Ушаков, выведя из строя главного противника, врезался в середину султанского флота, громя ближайшие суда, линия которых была сбита. Турецкие корабли один за другим быстро тер’яли строй, сбивались в кучу, которую русская артиллерия поражала без промаха. Отстреливаясь наудачу, турки думали только об одном—как можно скорее уйти из этой свалки. «Наконец флот наш, – писал Ушаков в своём донесении Потёмкину,—всею линиек» совсем окружил неприятеля и производил с такою отличной живостью жссто– ²³

кий огонь, что, поврсдя многих в мачтах, стеньгах, реях и парусах, не считая великого множества .пробоин в корпусах, принудил многие корабли укрыться один за другого. При начале же ночной темноты (в 8 часов вечера) флот неприятельский был уже совершенно разбит до крайности и бежал стеснённого кучею под ветер... обратясь к нам кормами; и потому суда наши, сомкнув дистанцию, «гнались за ним и беспрерывным огнём били его из носовых пушек, а которым было способно, и всеми лагами Особенно разбиты и повреждены были все пашинскне (адмиральские. – В. С.) корабли».

Только темнота и наступивший штиль остановили преследование. Турки уходили на буксирах шлюпок. Общие потери-неприятеля превысили -полторы тысячи человек; потери нашего флота были «крайне незначительны – 45 человек убитыми и ранеными.

Новая победа Ушакова произвела большое впечатление не только в Константинополе, но и в Европе.

Поражение флота и слух о том, что Ушаков идёт на Стамбул (Константинополь), ускорили окончание войны. Селим III распорядился немедленно прекратить военные действия т²⁴ отправил к Потёмкину танца с просьбой о заключении мира и приостановлении действий нашей армии и флота.

Потёмкин в ответ на донесение Ушакова о сражении при Калиакрии писал ему: «С удовольствием получил я рапорт вашего превосходительства об одержанной... победе, которая, возвышая честь флага российского, служит и к особливой славе вашей. Я свидетельствую чрез сие мою благодарность вашему превосходительству, поручаю вам объявить оную и всем соучаствовавшим в знаменитом сем происшествии. Подвиги их не останутся без должного «возмездия».

Потёмкин сдержал своё обещание: награды всем участникам «знаменитого происшествия» на самом деле были щедрые. Сам победитель получил 14 октября 1791 г. орден Александра Невского и имение в Тамбовской губернии.

Потёмкин не дожил до заключения мира. Он умер 5 октября 1791 г., а 29 октября в Яссах был заключён мирный договор, согласно которому Россия приобрела часть Молдавии между Днестром и Бугом и восстановила во всех пунктах условия Кучук-Кайнарджийского трактата.

Это было достигнуто благодаря героизму простого русского солдата, в исключительном мужестве которого велнкнй Суворов (всегда черпал силы и уверенность в своих победах; этому

же всемерно способствовали русские матросы, выученные и воспитанные Ушаковым.

В непродолжительный срок (1788—1791) Ушаков одержал на .Чёрном море четыре блестящие победы. Ьго действия всегда были победоносны, а между тем ему -пришлось выступать далеко не в благоприятных условиях. Ьосиными противниками Ушакова были известные военные деятели Турции второй половины XVIII в. Эски-Гассам и Кучук-Гуссейн, прославленные руководители турецких морских сил. Во вторую русско-турецкую воину флот султана был уже совсем нс тот, что в первую, когда Свиридов в Архипелаге почти при каждой встрече с турками, уничтожал их суда. Эски-Гассан, обратив внимание «а существенные недостатки вверенного ему флота* вызвал в Турцию корабельных строителей из Франции– и Швеции. Его преемник Кучук-Гуссенн продолжал начатое преобразование с ещё большей энергией. Необычайной деятельностью оживились при нём верфи в Константинополе, Синопе, на острове Родос. Вскоре французские кораблестроители доставили Порте много больших 80– и 74-пушечных кораблей, построенных по новым, принятым в Тулоноком адмиралтействе чертежам. Оборудованный западными инструкторами .по-европейски, турецкий флот, всегда значительно превышавший своей численностью русский, без сомнения, являл собой грозную силу. Все начинания Эски-Гассана и Кучук-Гуссейна энергично поддерживал султан Селим III, вступивший на престол в 1789 г. Незаурядный государственный деятель, ом. был представителем «передовых кругов правящего класса феодальной Турции. Ещё во время войны он принял меры к усилению своей армии и флота, в результате чего морские силы Турции достигли того состояния, о котором только что говорилось.

В противоположность этому Ушаков располагал кораблями сравнительно небольшими, наскоро построенными во время войны и преимущественно по старым чертежам, валкими и с недостаточной силы артиллерией вследствие ограниченных средств, которыми располагали недавно основанные адмиралтейства в Херсоне, Николаеве и Севастополе. Русские корабли, не обшитые «медью и постоянно обраставшие ракушхалш -и травой, имели более медленный ход, нежели турецкие. Эти корабли не всегда могли нагнать и остановить бегущего неприятеля, несмотря на сильные повреждения у последнего в рангоуте и парусах.

И все-таки, вопреки всем перечисленным трудностям и осложнениям, высокие качества воспитанного Ушаковым личного состава флота, блестящее искусство командующего, новые

тактические приёмы, боевой опыт, предусмотрительность, смелая решимость в нужный момент, наконец личная отвага дали Ушакову возможность совершенно разгромить на море сильного врага и тем самым способствовать скорейшему заключению победоносного мира.

6. СТРОИТЕЛЬСТВО СЕВАСТОПОЛЬСКОГО ПОРТА. ВЫСТУПЛЕНИЕ В СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ ПОХОД

Война кончилась. Русскому флоту было приказано возвратиться в свои порты. Снова наступили годы мирной деятельности Ушакова, протекавшей на Черном море, в Севастополе.

Здесь еще в 1783 г. была устроена временная база для наших кораблей. Первым начальникоЕМ этого военного поселения был контр-адмирал Мекензи, после его смерти – контр-адмирал Войнович, а с 1790 г. главное начальство над Черноморским флотом принял, как упоминалось выше, Ушакоз. В январе следующего года он был назначен руководителем Черноморского адмиралтейского правления. Впрочем, в этом звании Ушаков пробыл недолго. После смерти Потёмкина императрица назначила в 1792 г. председательствующим Черноморского адмиралтейского правления Мордвинова, и, таким образом, Ушаков, за которым было оставлено только командование флотом и управление Севастополем, оказался лицом подначальным.

За время 1790—1791 гг. Ушаков, постоянно отрываемый военными действиями, не мог много сделать для Севастополя. Строительство последнего началось уже «по заключении Ясского мира,– когда Ушаков с обычной ■энергией и умением приступил к благоустройству вверенного ему поселения.

В те времена пустынные берега Севастопольского залива были покрыты мелким лесом и кустарником и только бедная татарская деревушка виднелась тогда в самом отдалённом углу одной из бухт. В приезд Екатерины (1787) в Севастополе было около 40 домов, большей частью казённых, казармы для офицеров, пристань и десяток русских и греческих лавочек; в адмиралтействе, расположенном на том же месте, что и нынешнее, находилась небольшая кузница, мачтовый саран и два небольших магазина. При Ушакове всё это приняло совсем другой вид.

Устройство порта, верфей, доков, набережной, рынков, постройка новых зданий, проведение дорог – всё было предме-

Схема главнейших передвижений эскадры адмирала Ушакова в 1793-180Э гг.

том неусыпных забот грозного победителя турок. Замыслы покойного Потемкина относительно устройства Новороссии и Крыма, в частности Севастополя, были, как вообще все его планы, очень обширны. После его смерти, -при новом руководстве, все планы очень сузились; многие проекты Потёмкина остались неосуществленными, но -всс-таки Ушаков в пределах возможного, бесспорно, достиг (В отношении Севастополя гораздо большего, чем это сумел бы сделать другой на его месте.

За время управления Ушакова в Севастополе было построен но обширное адмиралтейство с магазинами и разными мастерскими; берег, около которого стояли на якоре корабли, фрегаты н другие суда, нивелирован (уравнен), так что на нём можно было удобно располагать корабельное ашущество и разные запасы; на береговых высотах вокруг гавани были построены •каменные, крытые черепицей казармы. Порох хранился в глубоких пещерах, специально вырытых большей частью в Инкер.мане. На Северном и Южном входных мысах были сооружены две мощные батареи. Был выстроен двухэтажный каменный госпиталь на 300 человек и казармы для больничных служителей. Ушаков постоянно заботился о иовоустроеннолт госпитале, следил за улучшением питания больных. С большим вниманием относился он к санитарному состоянию Севастополя: озаботился устройством колодцев и снабжением города пресной водой, а равно и жизненными припасами. Для удобства жителей Севастополя был. устроен (перевоз через бухты на вольнонаёмных гребных судах, выделено место для загородных прогулок. Ещё Потемкин поручил Ушакову раздать, по его усмотрению, вблизи Севастопольского порта флотским штаб-офицерам небольшие участки земли для заведения хуторов с огородами. Теперь это было приведено >в исполнение Ушаковым, благодаря чему окрестности тогдашнего Севастополя стали заселяться.

К 1797 г. Севастополь представлял совершенно иную картину по сравнению с тем, чем он был непосредственно после войны. Головачёв, автор книги «История Севастополя», изданной з 1872 г., писал, что «за время управления Ушакова Севастополь гораздо скорее обстроился новыми зданиями, нежели во всё продолжение своего остального существования».

Само собой разумеется, что к делам, касавшимся непосредственно флота, Ушаков относился особенно рев-носино. В Севастопольском порту никакого нового строительства судов (если не считать самых мелких) тогда не было. Здесь пооиз-водилась только починка и исправление кораблей, к чему Ушаков ггрн-ступил немедленно же. по окончании войны. Вникая во все подробности, он постоянно посещал верфи и доки и строго следил за тщательностью ремонта.

Однако деятельность Ушакова в значительной мере тормозилась недостатком средств. На содержание Черноморского флота отпускалось ежегодно 2112 264 рубля – сумма по тому времени весьма немалая, – но вследствие отсутствия этой суммы или несвоевременного её доставления Севастополь зачастую оставался вовсе без денег. Тогда Ушаков, как это видно из его переписки с Мордвиновым, давал взаимообразно в контору Севастопольского порта из своих личных сбережений илдг из денег, занятых им на стороне, иногда по нескольку тысяч сразу. Делал он это исключительно для того, чтобы не остановилось производство начатых работ, причём деньги, истраченные тогда Ушаковым на казённые надобности, были возвращены ему казной только десять лет спустя.

Память о плодотворной деятельности Ушакова в Севастополе сохранилась в некоторых севастопольских названиях. Так, домик Ушакова на главкой улице Севастополя, против Адмиралтейских ворот, (впоследствии приобретённый в казну и значительно расширенный, назывался домом Ушакова^{25; неподалёку от города одна из лощин, прилегающая к рейду, получила название Ушаковой балки; мыс в Корабельной бухте, где обычно стоял ошвартованный корабль «Св. Павел», которым командовал Ушаков, и где находилась казарма его команды, назывался Павловским.}

В 1792 г. Ушаков был вызван в Петербург. Екатерина пожелала увидеть героя, так прославившего на море её царствование, она «встретила в нём,—говорит Р. Скаловский,—человека прямодушного, скромного, мало знакомого с требованиями светокой жизни. Строгий адмирал, созданный для моря, вполне носил на себе отпечаток этого призвания и далеко не мог выражаться столь же– метко и красноречиво, как заставлять говорить орудия на батареях своих кораблей».

Многие ® подобном случае сумели бы использовать свою поездку в столицу, чтобы снискать в дальнейшем «высочайшие милости». Но «строгий адмирал» оставался всё той же «смолёной курткой», какой он был в дни молодости* и ему нечего было делать при дворе. Ушаков скоро покинул Петербург и вернулся в Севастополь, где его ждало Чёрное море и любимое дело. Всё же он не остался без награды: в 1793 г. он получил чин вице-адмирала.

В царствование Павла I (1796—1801) Ушакову пришлось испытать большие неприятности по службе в связи с неприязненными отношениями, установившимися с Мордвиновым. Их разногласия, начавшиеся еще за несколько лет перед тем, в 1798 г. настолько обострились, -что однажды Мордвинов в присутствии командиров кораблей позволил себе в каюте корабля «Св. Павел» сделать Ушакову несколько замечаний в самой резкой форме. Служебная субординация удержала тогда Ушакова, по природе вспыльчивого, от возражений. Однако Ушаков счел необходимым написать Мордвинову и указать, что от подобных действий страдает служба, дисциплина и доверие подчиненных к начальнику.

Зная вообще недоброжелательное к себе отношение Мордвинова, Ушаков не удовольствовался только этим и тогда же (8 мая 1798 г.) открыто обратился с письмом к Павлу, з котором писал: «Ревность и усердие о сохранении интереса вашего императорского величества с некоторого (времени подвергли меня гневу и негодованию моего начальника (Мордвинова.– В. С.)... Смерть предпочитаю я легчайшею несоответственному поведению и бесчестному служению; подчинённые усомнятся во мне в доверенности и надежде; военная дисциплина и субординация придут в упадок».

В ответ на это Павел приказал Коллегии войти в подробное рассмотрение жалобы Ушакова. Адмирал, занятый тогда формированием боевой эскадры, на запрос Коллегии ответил, что «объяснений с надлежащими подробностями сделать не имеет Бремени» и что недоброжелательные поступки Мордвинова без всякого с его, Ушакова, стороны повода он объясняет тем, что «во время предшествовавшей войны, пред двумя старшими пред мною определён был начальствующим по флоту и по Черноморскому Правлению, хотя я в оном назначении никакими происками не участвовал».

Главной причиной недоброжелательного отношения Мордвинова к Ушакову была уверенность, будто Ушаков ещё при Потёмкине способствовал его, Мордвинова, отставке. Необходимо заметить, что помимо Мордвинова Ушаков с течением времени нажил себе достаточно недоброжелателей среди лиц, завидовавших служебным успехам и всё -растущей популярности флотоводца из «лапотных дворян». Всяческими происками они старались по возможности (вредить Ушакову, правда безуспешно: Ушаков был слишком большой и нужный человек для России, и не так-то просто ‘было «затереть» его и отстранить от флота. Вскоре он был назначен -руководителем военно-морского похода в Средиземное море.

Международная обстановка в царствование Пазла была край' не напряжённой. С 1792 г. начались громкие победы французских революционных армий, штььками опрокидывавших феодальный строй европейских монархий. Коалиции, выступавшие против Французской республики, одна за другой терпели поражение. Австрия, Пруссия, Англия опасались за свою дальнейшую участь и с надеждой взирали на Россию. Вначале освободительные войны Французской республики нс грозили непосредственным интересам России, но со ©торой половины 90-х годов XVIII в. при Директории войны Республики уже приобретают совершенно 'иной характер.

«...войны великой французской революции,– писал Ленин,– начались как национальные и были таковыми. Эти войны были революционны: защита великой .революции против коалиции контр-революционных монархий. А когда Наполеон создал французскую империю с порабощением целого ряда давно сложившихся, крупных, жизнеспособных, национальных государств Европы, тогда «з национальных французских войн получились империалистские, породившие в свою очередь национально-освободительные войны против империализма Наполеона» ^26.

С 1796 г. начались победоносные походы генерала Бонапарта, 'будущего императора Наполеона. Нанеся тяжёлые поражения Австрии, Бонапарт завоевал северную Италию, бывшую под властью австрийцев, Ионические острова и ряд крепостей в. Албании, на западном побережье Балканского полуострова. Таким образом, у России на Ближнем Востоке появился грозный противник, с которым Турция легко могла вступить в военный союз, для того чтобы вернуть себе всё утраченное ею на Чёрном море.

•Вскоре русское правительство получило секретную информацию, что по соглашению с Портой французский флот будто бы собирается войти в Мраморное море.

Ушакову было приказано, как только он узнает о появлении французской эскадры в Черном море, «немедленно, сыскав оную, дать решительное сражение». Казалось, что не сегодня-завтра начнётся война с Францией и Турцией. Нов отношении последней обстановка внезапно н резко изменилась. Выяснилось, что фра!Гцузский флот вместо Мраморного моря высадил около Александрии экспедиционную армию ©о главе с самим Бонапартом, который быстро завладел Египтом, вассалом Оттоманской империи. Благодаря этому не приходилось опасаться воз-■можного союза между Турцией и Францией; напротив, теперь Турция могла стать для России полезным союзником.

Непосредственным поводом к войне явился арест (1797), по приказанию Бонапарта, на острове Замте русского консула, 'запрещение населению Ионичеоких островов под страхом смертной казни вступать в какие-либо сношения с Россией и в особенности захват в 1798 г. Бонапартом, по пути в Египет, острова Мальта, который находился под особым покровительством Павла I.

Как только русское правительство узнало о захвате Бонапартом Мальты, Павел приказал Ушакову 'безотлагательно проследовать с порученной ему эскадрой к Босфору и предложить султану всяческую помощь русского флота, где бы Турция этого ни пожелала. *

13 августа Ушаков вышел из Севастополя в море по направлению к Константинополю, предварительно выслав туда своего представителя с предложением о союзе. Под начальством Ушакова, поднявшего свой флаг на корабле «Св. Павел», состояли 6 кораблей, 8 фрегатов и 3 брига с 746 орудиями и 7 132 человек команды, в том числе 1 300 солдат. Силы эти по сравнению с предстоявшей им задачей были незначительны. Но «люди и матросы были отборные, корпус офицеров отличнейший; все они не один уже раз бывали в деле, а большая часть из них воспитана и обучена, можно сказать, была самим адмиралом» —рассказывает по этому поводу участник похода капитан ^-лейтенант Метакса.

Но $сл« личный состав эскадры не оставлял желать ничего лучшего, то корабли были в весьма плачевном состоянии. Вот что по этому поводу говорилось в донесении Ушакова от 5 августа доверенному лицу Павла адмиралу Кушелёву: «Долгом поставляю к сведению вашему донестъ, что корабли и фрегаты ъ прошлую войну строились с великой поспешностью, только чтоб поспевали на военное дело, и от такого поспешного построения нс так крепки, а часто и многие гнилости уже в членах показываются. Артиллерия на всей эскадре весьма тяжёлая, по сему всегда, когда хожу я на море, стараюсь, для сохранения судоз, избегать крепких ветров...»