Текст книги "Все равно!"

Автор книги: Владимир Кусакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

На следующую ночь я вышел вместе со своей стаей на промысел.

Мне нужна была горячая вода, бритва, мыло, и нормальная одежда, в которой я мог появиться на улицах города, тогда как моим товарищам было нужно мясо и побольше. Нам годился любой мясной магазин, поэтому мы не пошли в старый город, я боялся заблудиться в переплетении узких улочек. К тому же, откуда там магазины? Бухара по окраинам была пустынна, народ сидел за дувалами или в квартирах, ночная жизнь только в районе Регистана, может ещё вокруг Дворца имени Абу Али ибн Сины, а там где были мы, даже патрули не заезжали.

Впереди шёл я и Красотка, остальные бежали позади в трёх шагах. Иногда она оборачивалась и рычала на стаю, чтобы держались подальше. Никто не может идти с хозяином рядом, кроме неё!

Я рассчитывал на магазин, но получил гораздо больше. Мы шли мимо забора ограждающего большую территорию, до ворот на которых висела доска с золотыми буквами: "Бухарский мясокомбинат имени Раджабова". За сеткой я заметил две тени доберманов, следящих за нами издали.

– Это оно.– сказал я Красотке.

Она недоуменно посмотрела на меня.

– А как мы попадём внутрь?– спросили её глаза.

– Это не проблема.– ответил ей, -А вы сможете справиться с двумя сторожевыми псами?

Её глаза обиженно блеснули.

Я вынул нож и рассёк пятимиллиметровые прутья изгороди. Отогнул.

– Заходите!

Она вошла первая, за ней последовала вся наша компашка, они сразу направились к ожидающим доберманам, которые уже начали перетаптываться в неуверенности. Я видел как моя стая взяла их в полукольцо, прижав к стене здания. Если я не ошибаюсь, то собаки чувствуют волны смерти исходящие от себе подобных. Им было страшно перед двумя десятками голодных безжалостных глаз.

Один доберман не выдержал, подошёл к Красавице, и упал на спину с видом побеждённого. Он ещё умильно поскуливал, когда она одним движением своих громадных клыков разорвала ему брюхо. В это же время остальные налетели на второго. Короткий визг, и всё было кончено. Красавица подошла ко мне, потёрлась головой о мою руку.

– Я правильно сделала?– спросили её глаза.

– Ты молодец!– сказал я, -Теперь мы пойдём через проходную.

С этой стороны дверь в проходную была не закрыта, бабай вооруженный револьвером заткнутым за поясной платок халата, дремал в кресле у пульта управления воротами и большой красной кнопки аварийной сигнализации.

Услышав наши шаги по мозаичным плитам, он открыл глаза, пытаясь сфокусиривать взгляд на чём-то позади меня, потом повернулся посмотреть на телевизор, на тёмном экране которого отражалась вся наша компания, наконец он не придумал ничего лучшего, как встать на колени, приложиться лбом к полу и замереть.

Красавица приняла всё это как очередную добычу, и сделала попытку подойти к нему. Я хлопнул её по морде. Она извинилась. По собачьи.

Примерно как:

– Ах, прошу пардону, мой господин! Надеюсь наши отношения не пострадают из за этого никчёмного инцидента?

Я улыбнулся ей. Она это заслужила.

Поднял бабая за воротник, забрал наган, у него так тряслись руки что он мог поранить себя.

– Где остальные сторожа?

Он постарался ткнуть трясущимся пальцем на дверь, на которой было написано что-то по узбекски, но я понял.

Внутри спали четверо, я оглядел комнату – идеальное место, окна нет, кондиционер, металлическая дверь. Я затолкал бабая внутрь.

– Разоружай их!

Он послушно обшарил их вещи и принёс мне ещё четыре нагана.

– Вы что, музей ограбили? – спросил я его.

Он слабо улыбнулся, не зная как реагировать. То-ли согласиться, то-ли нет.

– Сидите здесь тихо.– дал ему последний совет. -Хоп?

– Хоп майли!– согласился он, тряся головой.

Я закрыл их на замок, нисколько не сомневаясь что они будут сидеть тихо до самого утра, и открыл дверь ведущую на комбинат.

– Добро пожаловать, дорогие друзья! В самый настоящий собачий рай!

Столы, на которых лежала продукция мясокомбината, оставшиеся неубранными с вечерней смены, были полны сообразительных толстых крыс, которые завидев нашу компанию моментально скрылись в технологических отверстиях.

Я оставил собак под присмотром Красавицы в разделочном цехе, а сам пошёл в административный корпус. Окна на втором этаже были распахнуты. Я влез и пошёл сразу на третий, справедливо полагая что директор комбината не может сидеть рядом с бухгалтерией. В коридорах горел ночной свет, и мне не составило особого труда найти приёмную этого великого человека. Дверь была таких размеров, какие обычно делают в похоронных конторах на Западе, чтобы выносить гробы. Этот, по видимому, водил сюда слонов, или все коровы идущие на убой имели у него аудиенцию. За кабинетом была комната в стиле будуар, на мой взгляд слишком пышно и вычурно, чтобы расслабляться одному. Громадный гардероб и душ, были самой замечательной находкой. Я постригся, сбрил бороду и переоделся в директорский костюм. Он оказался шире меня на два размера и жал в плечах, но это можно было потерпеть. Не собирался же я ходить в нём всю жизнь.

Мои собаки уже наелись и не желали никуда уходить. Красавица подошла ко мне, посмотрела недоверчиво на мою новую, пахнущую чужим запахом одежду, узнала и потёрлась своей громадной головой.

– Пошли отсюда!

Она побежала следом, по дороге ухватив несъеденную полутушку барана, закинув её чисто по-волчьи, за спину. Остальные припустились за ней.

Мы расстались на улице, им нужно было идти домой, а мой путь лежал к станции, до которой ещё надо было добраться. Слёз и душераздирающих сцен не было.

– До свидания, собачки!

Я сменил свою сумку на громадный кожаный портфель и напоминал, в изменчивом утреннем свете, не то плохо подстриженного банковского служащего, не то проигравшегося в карты мелкого служащего. С любой стороны глядя, я был ни при чём. И это радовало.

Держа курс всё время на минарет Калян, я вышел на площадь Регистан, рядом с которой уже начинал собираться базар. Походив по рядам около часа, я обменял мою обременительную одежду на скромную чёрную майку, джинсы и австрийскую солдатскую летнюю куртку, неведомо какими путями попавшую сюда с Альпийских курортов. Тёмные очки и кепка афганка завершили портрет. За портфель мне предложили брать чего захочу, но я захотел только баул НАТОвского образца, где их солдаты таскают свои личные вещи, и место за занавеской, чтобы переложить мою добычу.

После этого я направился прямо в парикмахерскую, где меня тут же спросили, кто это меня так оболванил?

Ответил как Шварценеггер в фильме "Красная жара".

– Армия!

После чего никаких вопросов не возникло. Короткая причёска. Что ещё?

К десяти утра я был уже на вокзале и направился на то место где днём раньше я покупал манты. Он должен был меня вспомнить. Вряд ли кто-нибудь покупает у него манты десятками.

Я остановился в нескольких шагах, и скоро услышал:

– Что зря стоишь, сынок. Купи манты пока горячий!

– Дед, у тебя же там один лук.– сказал как пароль.

– Почему говоришь один?...– начал, он и оборвал самого себя. -Это ты, сынок? Совсем тебя не узнать!

Говоря это он крутил пакетик из бумажки.

– На поезд не ходи, ищут тебя. Отсюда тоже уходить надо.

Он бросил свой пакетик, и взял таз в охапку.

– Пошли, быстрее!

Через площадь мы вышли на боковую улочку, где под инжиром у дувала стоял двухсотый Мерс.

– Лезь на заднее сиденье, и ложись.

Дед уселся за руль и тронул машину с места.

– Обьясни хоть, в чём дело?

– Вчера ты садился в девятый вагон. Потом все забегали. Люди Курханджона были убиты в девятом вагоне. Утром ты приходишь на станцию опять. Я дурак, да?

А вот это что?

Он протягивал через плечо листовку, напечатанную по-узбекски, с портретами нескольких людей. Один был с бородой и усами, другой был без бороды и усов, но это был я.

– Все одинокий русский мужчина проверяют. Тебе нельзя туда. Никуда нельзя. Ждать надо! Мой имя Искандер, а твой как?

– Жека, а ты я смотрю непростой старик, Искандер.

– Ты мне вчера большой деньга дал, старика пожалел. Искандер добро помнит.

На одной из улочек, в десяти минутах езды от вокзала, старик завёл машину в ворота, открывшиеся сами по себе.

– Не удивляйся,– сказал он -это как радио в машине, когда подьезжаю близко, ворота открываются.

– Ты должно быть миллионер, бобо. А зачем же ты манты продаёшь?

– Человек должен что-то делать. Разве это плохой занятие?

– Не хочешь сказать...

– Почему? Скажу, только не сейчас. Вылезай!

Из-за угла дома вышел человек с чем-то вроде серпа в руках и остановился, внимательно глядя на меня.

– Скажи ему Жека, что у тебя в сумке, а то он беспокоится.

Я медленно достал из сумки АК и пистолет, точно такой как дал мне Мишка – ТТ, интересно как он смог угадать, что там оружие?

– Успокоился Абдуллоджон? Возьми и спрячь это, пока. Не беспокойся,– обратился он ко мне, -Пока ты здесь, на тебя даже муха не сядет, Жека. Иди в дом, я покажу тебе твои комнаты, отдохни. Вечером поговорим.

Перед тем как уснуть, я суммировал то что видел в особняке Искандера.

Пока я видел только трёх телохранителей. Второй заходил ко мне и спрашивал, что господину угодно? Третий сидел в амбразуре под крышей дома, я бы его никогда не заметил, если бы не неестественная тень внутри. Но это не значит, что их всего трое.

Вечером из уважения к гостю, старик распорядился накрыть стол, на европейский манер. Побормотав что-то со сложенными у лица руками, он сделал жест омывающий его, взял лепёшку из большого блюда, разломил пополам и подал одну мне, своими крепкими узловатыми пальцами.

– Я знаю о чём ты хочешь меня спросить.– он вздохнул. -Ты получишь ответы, но сначала я должен узнать тебя. Ответь мне на вопрос, тебе было трудно справиться с теми двумя?

– С какими, теми?

– Я не хотел заглядывать так далеко назад.– сказал он. -Про Австрию я видел целое кино.

Он хлопнул в ладоши. Зажёгся экран телевизора. Происходящее на экране заинтересовало меня, потому что в главной роли был я, выходящий из агентства Аэрофлота. Трёхминутку я досмотрел до конца, обрывавшуюся на отъезжающем такси.

– Мне интересно как было вчера в поезде, Жека.– он отпил воды из высокого серебряного кувшина. -Расскажи мне.

Я видел неподдельный интерес профессионала, поэтому рассказал всё. А зачем мне скрывать? До того момента, как я появился на вокзале сегодня утром.

– Аллах послал мне тебя, сынок!– наконец сказал Искандер. -Видимо теперь моя очередь говорить.

Вкратце его речь сводилась к тому, что существовавшие раньше феодально-байские отношения, качественно изменились. Исчезли стоны и ропот замученных непосильной работой на бая декхан, хотя и это сохранилось в современном Узбекистане, но в очень маленьких количествах.

– Люди должны быть свободны, но также они должны нести ответственность за принимаемые ими решения. Если допустим, декханин хочет заработать много денег, и он заставляет свою семью работать в поле день и ночь, то он получит в конце года, колоссальную сумму за свой хлопок. Но дети лишатся образования.

Очень нечасто, но среди них попадаются очень талантливые. Таким мы помогаем. Мало того, мы помогаем их семьям ни в чём не нуждаться. Но, мы не благотворительная организация. Всю жизнь после этого, любая информация попавшая к ним в руки, будет ложиться вот на этот стол. Мы не делаем различия по национальности или вероисповедованию. Потому что информация не имеет ни того, ни другого.

– Но вам же понадобится много лет, чтобы это всё начало работать и приносить доход!

– Прошла уже тысяча лет, Жека. Может быть больше. Просто двадцать лет назад появились компьютеры и Интернет. Ты спросил не миллионер ли я? Ты можешь себе представить, сколько можно собрать золота за тысячу лет?

– Это прямо просвещённый феодализм, какой-то! А что вы делаете с теми, кто отступился?

– Ещё проще, Жека. Мы просто лишаем такого своей поддержки, он становится парией, на которого можно охотиться, можно ограбить или убить. Его попросту не будут замечать, даже самые близкие люди. Никто не хочет лишиться стены, за которую всегда можно спрятаться.

– Почему о вас никто не слышал?

– Ты знаешь как стать знаменитым и чтобы тебя все узнавали? Перестань быть невидимым, объяви принародно поддержку одному из кандидатов, скупи пол-страны. Это всё.

– Значит вы невидимки?

– Исмаилиты всегда были невидимками. Только времена меняются и наше общество тоже. Нам не нужно зелёное знамя газавата У нас другой знак.

– И какой?

Искандер засмеялся.

– Ты не поверишь, но это значок Интел инсайд, только по-арабски.

– Почему вы всё это мне рассказываете?

– Потому что... ты должен выполнить мою просьбу, и я хочу чтобы ты знал, от кого она исходит. Пока ты спал, все наши ресурсы были задействованы, чтобы узнать о тебе как можно больше. Сейчас мы обладаем полным пакетом информации.

– И если я откажусь?

– Ты этого не сделаешь, потому что знаешь последствия.

– Ты вредный и гадкий старикашка!– сказал я, -Говори, что ты хотел от меня?

– Извини Жека, они украли мою внучку Лейлу...– из его глаз катились слёзы.

– Ну-ну старина, не плачь, нет бы сразу сказал, а то напугал ежа ...– дальше я продолжать не стал. -Лучше расскажи всё что тебе известно.

Они действительно знали обо мне всё. В этом я убедился, перелистывая страницы моего досье на компьютере. Они знали о синтетике белого пластика , изготавливаемого на заводе в Германии, а также сумму моего ежедневного дохода. Теперь и я узнал об этом. Там были перечислены все агентства, прямо или косвенно интересующиеся мною. С этими я поступил просто. Старик сказал что информация обо мне будет бесплатной и доступной. Согласен. Только всегда нужно помнить о сыре, который бывает бесплатным только в одном месте.

Я немного изменил данные о себе, и послал их всем респондентам. Пусть порадуются. Они хотели меня найти? Чудесно! В примечаниях указал конечный пункт своей одиссеи, у них будет время чтобы подготовиться к встрече.

Следующий был маленький файл Лейлы Хамидовой, ученицы пятого класса, фотографии, любимые игрушки ... Обезьяна. Так. Была похищена пять дней назад... организация "Стражи Аллаха". Что хотят? Поставить своего человека во главе организации исмаилитов. Кого именно? Папу девочки, известного государственного деятеля Иди-Мурата Хамидова, который и оформил этот коварный план.

Я встал, потянулся. На часах четыре часа утра. Открыл дверь в коридор. Пусто.

Сказал вполголоса:

– Искандер, зайди ко мне!

Он вошёл через три минуты. Ожидание в глазах.

– Здесь не сказано... Мурат Хамидов, твой сын?

– Нет!

– Тогда, ты выдал свою дочь за плохого человека... Мне будут нужны несколько... впрочем, список лежит на столе. До полудня всё должно быть готово.

Он кивнул, взял листок и вышел.

Я сделал последний звонок в Германию, моему начальнику службы безопасности.

– Жду!– сказал коротко.

Сразу несколько спутников зарегистрировали сигнал телефона и место из которого он был сделан. GPS со смещёнными координатами – очень полезная вещь!

Меня прямо сейчас можно ехать ловить в Ташкент. Бог в помощь!

Оставалась ещё пара часов на сон, что я и сделал.

– Привет, Франц!– сказал я, открывая глаза.

– Здарвствуйте, господин Президент!

– Меня зовут Жека, запомни это, если не хочешь чтобы я звал тебя господин начальник службы безопасности.

– Я запомню...

– Что случилось?

– Моя мама умерла вчера, не приходя в сознание. Похороны завтра.

– Я отправлю тебя домой.

– Подожди!– он задержал меня около двери. -То что ты собираешься делать, опасно?

– Да.

– Тогда я с тобой. Ты хотел этого.

– Но я не знал...

– Это сейчас не играет никакой роли.– произнёс он с железным тевтонским упрямством. -Если я опоздаю, она поймёт.

Я не воспитатель в детском саду. Взрослые люди сами выбирают свой путь. Я согласился.

Полимер синтетика белого пластика он привёз с собой. Инструкции по применению я прочитал в своём файле. Теперь предстояло на практике убедиться, насколько хорошо это молочко.

Шкура и маска обезьяны, сшитые из бледно-жёлтого меха неизвестного мне животного, были пропитаны пластиком и высушены до полимеризации при температуре 85 градусов. Здесь была ещё одна странная конструкция из титановых полос с сервомоторами и пневматическими цилиндрами.

– Это не воздух,– пояснил Искандер, -там газ, хватает на двенадцать часов работы. НАСА готовила этот прибор для Марсианской программы.

– Я не собираюсь на Марс. Мне просто нужно удлиннить руки, для стопроцентной достоверности. Помогайте одеться!

После того как меня одели, мне пришлось ещё пятнадцать минут подвигаться, чтобы привыкнуть к необычно длинным рукам-манипуляторам. Я был похож на снежного человека, таким как его видели множество людей в горных и таёжных районах.

В клетку стоящую на грузовике я запрыгнул как настоящая обезьяна. Франц вооружённый винтовкой заряженной ампулами с высокотоксичным препаратом НСХ только рот раскрыл.

– Ну как?– спросил я, пробуя прутья клетки на излом.

– Я бы никогда не поверил что ты человек.– сказал Искандер. -Да поможет вам Аллах!

Мы ехали в аэропорт, на ожидавший нас чартер. Люди перевозят обезьяну, что тут такого? Я включил таймер, время пошло.

В аэропорту Душанбе нас ждал старый, полуразвалившийся МИ-24.

Франц выпустил меня из клетки и водил за собой, привлекая внимание аэродромных служб, которые не решаясь подойти поближе, обсуждали меня, вернее обезьяну, показывая на нас пальцами.

Мы ждали радио и телевидение, а их всё не было, хотя о нашем прилёте они были информированы час назад. Франц навёл справки, оказалось что единственная дорога, соединяющая город и аэропорт – перекрыта для проведения операции связанной с трафиком наркотиков какой-то местной банды.

Смысла ждать их уже не было, время утекало. План рушился.

– Франц,– попросил я, -прогуляй меня около пассажирского терминала.

– Туристы?

– Они родимые, только не засмейся, когда врать будешь.

Он привязал меня снаружи, уверяя таможенников что это совершенно безопасно, и он никогда не видел существа добрей и приветливей чем я.

Туристы были, они высыпали на воздух всей своей неорганизованной толпой, и сразу же организовали пресс-конференцию, стараясь держаться подальше от меня.

Франц разъяснил им, что я снежный человек, пойманный в горах Афганистана год назад, немецкой научной экспедицией, и содержался в Берлинском зоопарке для проведения научных изысканий. Теперь же настала пора выпустить меня на свободу, что они и собираются сделать на границе.

– Мы нисколько не сомневаемся, что это удивительное существо найдёт своих родственников.– сказал он в заключение. -С новейшими достижениями в области электроники, мы сможем следить за его перемещениями из любого конца света.

– Вы используете для этого военные спутники? – спросил один из туристов.

– Я надеюсь что это был последний вопрос.– ответил Франц, отрекомендовавший себя доктором Францем Грубером из института криптозоологии в Бонне. -Не думаю, что здесь присутствуют столь наивные люди, которые полагают что спутники делятся на военные и гражданские. Многоканальные линии связи позволяют использовать военные спутники в мирных целях, и наоборот.

В нашем случае, мы используем систему "Евросат", которая несомненно является одной из самых демелитаризованных. Спасибо за внимание.

Мы ещё не успели отойти, как новости из Таджикского аэропорта стали сенсацией номер один, вместе с фотографиями и короткими клипами дурного качества, разнесённые с мобильных телефонов.

– Ты этого хотел?– спросил Франц, когда мы забирались в вертолёт.

– Если это повторят в новостях два-три раза, мне будет достаточно.– Вообще я был доволен, только мы потеряли слишком много времени и весь намеченный график был сбит. Мои манипуляторы для ног и рук должны были выключиться через восемь с половиной часов.

Похищенная девочка была уже в Афганистане, в зоне ответственности талибан, где после вывода русских пограничников в 2004 году, образовалась чёрная дыра, через которую в страну транзитом шли наркотики, оружие, литература и вся остальная сволочь, целью которой в 90-х являлось свержение прорусского режима президента Рахмонова, но сейчас всё окончательно было расставлено на свои места, и никто больше не мешал караванам ходить туда и сюда. Всем было заплачено, и обещано ещё больше.

Группа "Стражей Аллаха" расположилась на сопредельной территории за рекой Пяндж, дождаться ответа из Узбекистана. Задумавшие эту операцию не сомневались, что ответ будет положительный, и срок истекал завтра 28 декабря в 9:00 часов утра. После этого девочка будет уведена вглубь страны и продана, как продаются тысячи других детей, без надежды на спасение. Люди Искандера засекли их местонахождение по сигналам радиопередачи, в десяти километрах от границы, в ущелье рядом с замёрзшей речкой без названия. Я собирался сойти в пяти километрах от их лагеря, потом по моему сигналу вертолёт должен зайти с южной стороны и Франц получит возможность отрезать им путь к отступлению. Их не должно быть больше тридцати.

В 5:40 мы пересекли пограничную речку и углубились на Афганскую территорию.

Пилот снизился до двух метров, ниже было опасно из-за камней засыпанных снегом, я спустился вниз помахав на прощание Францу, и побежал на четырёх конечностях к лагерю бандитов, который должен быть находиться с другой стороны горы. Настала ночь, но луна заливавшая своим светом окрестности, помогала ориентироваться на тропе контрабандистов. Где-то впереди у них наверняка секрет перекрывающий подступы к лагерю. Я не хотел тревожить их раньше времени, поэтому скоро оставив тропу в покое, спустился на замёрзшее русло реки. Двоих часовых я заметил наверху, было холодно и они ходили взад-вперёд, один курил и рассказывал что-то другому, одетому в зимний халат и меховую шапку. Появление страшного чудовища из реки, парализовало их настолько, что они не смогли бежать, когда забросив их автоматы в снег я стал подгонять их по направлению к лагерю. Довольно скоро они очухались, увидев что ни один из них пока ещё не съеден и не убит, и с сумашедшими воплями кинулись от меня. Я пыхтел сзади иногда издавая рёв, как натуральная горилла.

За двести метров до палаток, я послал сигнал Францу надавив на кнопку трансивера. После этого я выпустил его из рук, мне он был больше не нужен.

От палаток раздались два выстрела, потом крик и тишина. Они ждали, пока подбегут свои, и вообще было непонятно что происходит.

Я сел прямо на тропу когда часовые достигли палаток, уселся в снег и начал делать дурацкие звуки, откуда мне знать как снежный человек жалуется на судьбу? Из лагеря послышался разговор, потом хохот. Несколько человек вышли из тени. Языка я не понимал, зато прекрасно представлял о чём они говорят.

Сообщения в новостях из Душанбе уже достигли их ушей, и теперь все они все желали посмотреть на ужасное но добродушное животное, а мне нужен был их главный – Нигматулла Рахимов и узнать где находится Лейла. При освобождении заложников, слишком много людей погибает от кретинических выстрелов в разные стороны. Я не хотел чтобы случайным выстрелом в меня, попали в девочку. Поэтому я дал им накинуть мне на шею верёвку и затащить себя в лагерь.

Кто-то важный вышел из центральной палатки, в темноте было плохо видно лицо, но я его узнал сразу. Нигматулла! Масляная плоская рожа лоснилась в лунном свете, отражавшемся от снежного покрова гор. Одной рукой он застёгивал пуговицы на штанах. Сердце ёкнуло. Лейла! Не обращая внимания на их крики и верёвку затянутую вокруг шеи, я нагнулся и заглянул в палатку.

Голая девочка сидела на кровати сделанной из десятка восточных одеял, и рыдала беззвучно. Она не заметила меня, её глаза были полны слёз и боли.

Я повернулся назад. Среди этих дикарей не нашлось ни одного, чтобы заступиться за маленькую девочку.

Своими огромными лапами я стал делать просящие знаки и бить себя в грудь.

Повторюсь, языка я не знаю, но то что они говорили, было понятно без перевода.

– Гляди, командир, он хочет эту девку! Может ты отдашь её ему, а мы посмотрим что он будет с ней вытворять?

Я закивал головой и заревел как буйвол.

– Во! Он понимает по нашему!

– Ну конечно, он же прожил здесь в горах много лет. Вот и выучил. Эй, обезьяна! Если мы дадим тебе девчонку попробовать, ты никому не расскажешь?

Нигматулла обернулся к своим нукерам.

– Хорошо что вы не убили его. Самир, принеси камеру! Скажем что обезьяна украла у нас девку, и затрахала её до смерти. Отпустите его, как отбежит на сто метров – стреляйте трассерами, в кино впечатления больше!

Самир! Ты где сын шайтана?

Он прибавил ещё несколько ругательств по-русски.

– Не снимай, подожди пока отбежит немного!

Меня отпустили. Я издал радостный рёв и запрыгал к палатке. Их смех сопровождал меня.

Снаружи готовились к съёмке, Нигматулла расставлял людей чтобы не попали в камеру раньше времени и для более прицельной стрельбы. Режиссёр, твою мать!

Лейла испуганно захлебнулась, я остановился.

– Это я Лейла! Твоя маленькая обезьянка Чика. Я пришёл спасти тебя! Одевайся.

Дети отличаются от взрослых тем, что верят в чудеса. Она поверила что её маленькая обезьянка стала большой, и пришла ей на помощь.

За спиной уже начали орать:

– Давай быстрей, обезьяна! Чего ты ждёшь?

Она нацепила на себя кое-что из одежды валяющейся по сторонам, я схватил одеяло, плотно её обернул и прижал к своей груди. Потом задом, на трёх лапах, вылез под приветственные крики дикарей. Повернулся и побежал по тропе на север. В это же время послышался звук винтов вертолёта заходящего на посадку.

Я прибавил ходу, не было смысла теперь притворяться. Надо было срочно уходить из под обстрела. Сзади раздались выстрелы, но стреляли в другую сторону. Звук вертолёта начал удаляться, значит Франц уже занимает оборону. Пуля ударила меня в спину и отскочила, то ли молочко, то ли марсианский гидро, или газоусилитель работает. Я спрыгнул под обрыв и бежал так ещё минут пять, пока не решил что хватит. Забрался на отвесную скалу, посадил Лейлу в снег, сказал: "Я скоро", и упрыгал навстречу разгорающемуся бою Франца с дикарями.

Вернее они сосредоточили на нём весь свой наличный боевой потенциал.

Франц отвечал одиночными, и это их развеселило. Одного человека всегда можно снять даже не прицельно, просто долби, пока долбится, а шальная пуля всегда найдёт свою цель. Они не знали что он снайпер и прошёл выучку в Чечне, где никто не выбрасывал патроны на ветер, как они сейчас. Кроме того его доспехи были обработаны, как и моя шкура. В древних русских преданиях говорится о чудесном соке, жаль что секрет утерян. Обычная рубаха вымоченная в этом растворе приобретала крепость стали, и не рубилась мечом. Потом всё было забыто, началась эпоха насильственного христианства. Волхвов и колдунов знавших секреты убивали, помучав перед смертью, только конец двадцатого века подытожил реальность сказок и научно-технический прогресс. Всё возвращается.

Если они и чувствовали во всём этом подвох, то не совсем понимали причём здесь обезьяна? Решив что я не утащу девочку далеко, они сосредоточили свои силы на непонятном снайпере с таинственного вертолёта.

Я пришёл на помощь Францу, и своими лапами-манипуляторами убил десяток из них, прежде чем они опомнились. Шкура защищала меня лучше, чем три бронежилета третьей категории надетых один на другой. Больно конечно, но в угаре схватки когда адреналин течёт из ушей, не до синяков и шишек.

Нигматулла увидев что взбесившуюся обезьяну не берут пули, упал на снег и притворился мёртвым. Мои рычаги были слишком неповоротливы чтобы вязать узлы, поэтому я сломал им руки, всем кто остался жив. Они не могли уйти отсюда, я бы никогда не позволил им этого.

– Франц,– закричал я, -Kommen Sie mir, bitte!

Чёрт знает что на меня нашло, что я заговорил на немецком.

Он поднялся из сугроба и пошёл пошатываясь ко мне.

– Что с тобой?– спросил я.

Он махнул рукой.

– Протез сломал, когда прыгал с вертолёта.

Что-то хрупнуло и Франц завалился на бок.

– Ну вот,– сказал он, -теперь уж точно сломался. Надо было его тоже намазать.

– Почему этого нет в твоём личном деле?– я был сердит на него и на себя. Не заметить что человек без ноги!

– А зачем?– серьёзно спросил, он и сел.

Я устало махнул рукой.

– Чего уж теперь... Я сейчас за девочкой, а ты тогда поползай вокруг и свяжи их всех.

– Как?

– Как хочешь.

И я ускакал.

Лейла ждала меня на том же самом месте и кричала:

– Чика, я здесь!

Её надо было срочно лечить. Я не психолог, но есть один способ, как вывести ребёнка из придуманного им мира. Закон само-собой против этого, потому что те кто их придумывал, никогда не были в шкуре ребёнка, или моей обезьяньей. Судебные разбирательства ранят детскую психику больше, чем то что с ними сделали. Сознание того, что отсидев свои 7-8 лет насильник вернётся, может навсегда погрузить неокрепшую душу во тьму шизофрении или паранойи. Кому как. А кто собственно сказал что дети должны быть детьми, инфантильными созданиями умиляющими родственников своими идиотскими вопросами?

Так вот: Если идёт война, то дети должны быстро становиться взрослыми и терять иллюзии насчёт доброго дяди, который примчится на помощь. Это всё стереотипы голливудских фильмов, и я не собирался им следовать.

В живых осталось двенадцать дикарей, остальные были уже мертвы или готовились отойти в мир иной. На двадцатиградусном морозе это довольно быстро.

Манипулятор мог держать нож, которым я выдолбил три ямки в каменистом покрытии дороги, вытащил титановые колья державшие палатку и установил их острыми концами кверху. Подтащил Нигматуллу и его двух нукеров, разрезал им штаны сзади, и вытряхнул их на тропу.

Лейла пряталась за пологом одной из палаток, не в силах смотреть на своих мучителей.

Нигматуллу и двух его людей я посадил на корточки, прямо на расставленные колья, на шее верёвка, не дающая им подняться и на сантиметр.

– Лейла,– позвал я, -Иди сюда!

– Я боюсь.– ответила она, глядя на неподвижно застывших бандитов.

– Я не должен её жалеть!– повторил про себя, подходя к ней и беря её за руку.

Она дрожала как листок на ветру, но пошла зажмурившись, и спотыкаясь на каждом шагу.

– Сегодня ты стала женщиной не по своей воле, Лейла. Один из этих ублюдков сделал тебя такой. Женщина уже не ребёнок, и она должна уметь отомстить. Если этого не случится, ты никогда не станешь достойной своего дедушки Искандера.

Он должен гордиться тобой. Ты хочешь этого?

– Да!– ответила она.

– Ты понимаешь что должно произойти?

– Они должны умереть!

– Они не просто умрут, сначала они позавидуют всем мёртвым.

Я протянул ей свой нож.

– Это Лунный нож, Лейла. Сотни миллионов лет, металл из которого он сделан летел из Дальнего космоса, посланный создателем.

– Аллахом?

– Это самое святое оружие, которое когда-либо касалось рук человека. Ты готова?

Она застыла с ножом в руке около одного из нукеров, потом наклонила голову.