Текст книги "Бананы и Лимоны"

Автор книги: Владимир Арро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Возвращение

Уж как его сильно тискали, мяли и дергали! И не только одноклассники, а вся школа, оказывается, заметила его отсутствие. На переменах только и слышно было:

– А вот и Петя пришел!

Он и не подозревал, что пользуется такой известностью.

– Петя, – просили некоторые, – расскажи, как ты дрейфовал!

Петя смущенно улыбался и отвечал:

– Ошибка молодости…

А многие возмущались:

– Тоже, герой!..

В первый же день к нему прикрепили отличников из старших классов. Отличники составили расписание – по какому предмету и когда будут ему помогать.

А уж учиться ему как хотелось! Так всегда бывает после каникул или болезни. На уроках Петя старательно слушал и еще более старательно писал. И хотя внешне он мало чем изменился, все же появилась у него какая-то непонятная привычка: смотреть в окно и надолго задумываться, особенно когда за окном медленно падал снег.

Савва даже слегка подталкивал его в бок:

– Петя, ты чего, Петя…

– Да-да, – шептал Петя. – Конечно… Сейчас.

О чем он думал в эти минуты? Может быть, при этом он успевал краешком глаза видеть правый локоть, правую щеку, правое ухо – одним словом, все Алисино правое? Трудно сказать. Но во всяком случае, для него было загадкой, почему во время его болезни она ни разу к нему не зашла. Эта загадка его очень мучила.

Алиса встретила его без особого восторга, но и без иронии. Просто она улыбнулась ему и сказала:

– Ну, наконец-то выздоровел.

И все.

К этой фразе Петя мысленно подставлял разные окончания:

«Ну, наконец-то выздоровел. Целую вечность не виделись».

«Ну, наконец-то выздоровел, как я рада».

«Ну, наконец-то выздоровел. Дурак ты, дурак!»

Но как ни старался Петя, истинного отношения Алисы к нему он так и не понял. И давно жалел, что так глупо вел себя в тот день… на реке…

В ожидании лифта

Однажды они возвращались из школы вдвоем с Лешей Копейкиным. Шли проходными дворами. Они сами не знали, зачем им понадобились проходные дворы – ведь они никуда не спешили. Падал мокрый снег. Он опускался на асфальт и булыжники крупными хлопьями и тут же превращался в серую слякоть. Только деревья, скамейки и газоны были белыми.

То ли таинственная тишина дворов, то ли плавное кружение снега привело Петю в задумчивое состояние. Он сказал:

– Леша, вот что я хотел спросить у тебя… Ты когда-нибудь дружил с девочками?

Леша Копейкин воскликнул:

– Ну что за вопрос! Конечно, дружил. Я и сейчас с ними дружу, разве это плохо?

– Да нет, Леша, ты не понял, не со всеми сразу, а только с одной.

– С одной?… Наверное, нет. Не знаю. Но, конечно, когда-нибудь буду дружить. Да я и женюсь когда-нибудь, вот увидишь.

– Знаешь что, – сказал Петя, – пойдем проверим противопожарную безопасность в одной квартире.

– Зачем? Тебе поручил Василий? – удивился Леша Копейкин. Петя молчал. – Но я все равно согласен, пойдем.

Они вышли на проспект, а потом на набережную, как раз у того злополучного места, где Петя дрейфовал.

Чем ближе они подходили к высокому новому дому, тем сильнее сомневался Петя, надо ли им туда идти.

– Э, да здесь Алиса живет! – сказал Леша Копейкин, когда они остановились у парадной.

– Да, это Алиса.

– Ты хочешь проверить противопожарную безопасность в ее квартире?

– Ну да, а почему бы нет?

Леша Копейкин пожал плечами.

– Пойдем проверим.

– Постой! – сказал Петя. – Лучше не надо. Я тебе признаюсь, Леша, тут все запутано. Дело совсем не в этом.

Просто я хочу дружить с Алисой, а она не хочет. И от этого у меня очень сложное душевное состояние.

– С чего ты взял, что она не хочет! – воскликнул Леша Копейкин. – Еще как хочет! Она каждый день у меня спрашивала: «Ну, что он там, какая температура, что у него болит?»

– А почему же не приходила?!

– А потому что за косы знаешь как дергали!

– Кто дергал?

– Кто, Савва! Я даже с ним чуть из-за этого не рассорился. Поймает ее где-нибудь в коридоре, схватит за косу: «У-у, ведьма, это он из-за тебя на льдину бросился, говори, будешь с ним дружить?!»

Теперь-то Пете все стало ясно.

– Ах, Савва, – воскликнул он, – ну, злодей!..

– Хочешь, я ее сейчас позову? – спросил Леша Копейкин. – Ты ей скажешь, что хочешь с нею дружить.

– Позови, Леша! Скажи – ненадолго.

Петя стоял внизу и ждал, пока погаснет красный глазок лифта. Это значит Леша Копейкин достиг девятого этажа. Он был с ними сейчас, наверху, перед Алисиной дверью.

«Алиса, один человек хочет тебя видеть». – «Если это Савва, то скажи ему, что его грубостями я сыта по горло». – «Нет, это не Савва, это другой человек». – «А почему он сам не идет?» – «Он стоит внизу, потому что у него очень сложное душевное состояние». – «Ну, что же, тогда я иду». Алиса на минуту возвращается в квартиру, накидывает пальто и свой белый пуховый платок. Открывается дверь…

В этот момент и впрямь наверху щелкнуло, снова зажегся глазок, и лифт загудел.

«Едут… – думал Петя, обмирая от страха. – Ну, сейчас все решится». Он поправил галстук, проверил, все ли пуговицы у него застегнуты, и постарался принять позу как можно более непринужденную, прислонившись для этого к стене. «Добрый день, Алиса… – готовился он сказать в следующую минуту. – Извини, что мы тебя потревожили…»

Лифт остановился. Но из него вышел только один Леша Копейкин. На лице его можно было заметить растерянность.

– А где же Алиса? – спросил Петя.

– Она там… Она плачет. Она сидит на ступеньках и говорит, что будет так сидеть до вечера. Понимаешь, она потеряла ключ от квартиры…

– Ключ… – сказал Петя задумчиво. – Постой, значит, ключ…

В следующую минуту он уже бежал по улице, а Леша Копейкин – за ним.

Появление Пети

Вероятно, многие помнят, какое сильное оживление случилось в тот день на набережной возле магазина. Люди занимались своими будничными делами: сновали по ту и по эту сторону огромных витрин, гуляли с детьми и собаками, несли новогодние елки.

А в это время из арки, которой заканчивается Предпоследняя улица, перед тем как выходит на набережную, выглянула красная морда какой-то странной машины. Кабина ее была необычайно высокой и по обе ее стороны бесшумно крутились маленькие оранжевые маяки. Они постоянно вспыхивали и угасали, как будто искали кого-то, или предупреждали об опасности, или звали на помощь. Туловище машины, состоящее из металлических блестящих конструкций, медленно проходило под аркой, и казалось, ему не будет конца.

Наконец все это невиданное сооружение выползло на набережную и застыло невдалеке от нового девятиэтажного дома. Повинуясь чьей-то воле, вероятно, все-таки разумных существ, сидевших в высокой кабине, конструкция неожиданно зашевелилась.

В это время машина уже обратила на себя всеобщее внимание. Дети, гулявшие с няньками по набережной, бросили все и помчались вперед, чтобы разглядеть машину поближе. Точно так же поступил прогуливавшийся неподалеку детский сад. В магазине тоже все изнывали от нетерпения выйти поскорее на улицу, чтобы понять, что происходит. Возле отдела «Рыба» раздался неосторожный вопрос:

– Что, горит?

– Что горит?

– Кто сказал – горит?

– Говорят – горит.

Очереди моментально рассыпались: кто прильнул к стеклам, кто выбежал на улицу. Продавцы вышли из-за прилавков. Кассовые аппараты умолкли.

– Кто сказал – горит? – возмущенно спрашивал директор магазина. – Посмотрите, ни огня ни дыма не видно! Продолжайте торговлю.

Но вернуть покупателей и продавцов к прилавкам уже не было никаких сил.

К общему удивлению, из кабины показалась фигурка обыкновенного мальчика. Мальчик вовсе не стал спускаться вниз по ступеням, как это все ожидали, а, наоборот, полез наверх. Он прошел вдоль всей конструкции, как юнга по палубе, и залез в маленький контейнер, оплетенный металлической сеткой, похожий на те, что болтаются на «колесе обозрения» в Центральном парке культуры и отдыха. Затем он потуже завязал свой пионерский галстук, застегнул пальто на все пуговицы, проверил аварийный пояс и звонко крикнул:

– Василий, давай!

Зажужжал двигатель, запели шестеренки, и контейнер, покачиваясь на конце ажурной стрелы подъемника, медленно поплыл вверх. Все, кто стоял внизу, закинули головы, а дети закричали «ура» и захлопали.

Поднимаясь все выше, Петя увидел и реку, забитую льдом, и крыши домов, и верхушки деревьев. И ему показалось, что это тот миг в его жизни, которого он всегда ждал.

«Лечу! – думал он, весь переполненный восторгом, которого еще никогда не испытывал. – Лечу-у!..» Он даже руки раскинул наподобие крыльев, но, конечно, от этого полет его не стал ни быстрее, ни медленнее. Неукротимая сила, которую он чувствовал за своей спиной, плавно несла его вверх.

Но полет был недолгим. Стрела вынесла контейнер к балкону на самом последнем этаже нового дома.

Петя, не оглядываясь вниз, как у них было условлено с Василием, спрыгнул на балкон, открыл форточку, а затем и всю оконную раму.

Короче говоря, через две минуты Петя уже был в прихожей и открывал наружную дверь.

Легко себе представить душевное состояние Алисы, сидевшей на ступеньках перед закрытой дверью и решившей так сидеть вплоть до прихода родителей. Не трудно также понять, как она страдала, слушая мяуканье голодного Матадора. Но можно ли передать ее смятение и испуг, когда она услышала, что дверь в квартиру за ее спиною открылась!

Алиса вскочила и просто застыла на месте и онемела. Сквозь слезы она увидела, будто в дверях стоит Петя и жестом приглашает ее войти. Сначала она решила, что это ей просто мерещится, но потом вытерла глаза и увидела, что да, действительно, в дверях стоит Петя! Он улыбается и жестом приглашает ее войти!..

– Ты – Петя?… – спросила она на всякий случай, потому что никак не могла понять, что же все-таки происходит.

– А ты сомневаешься?

– Сомневаюсь…

– Да нет, это я. Можешь даже потрогать.

Алиса и в самом деле дотронулась до него, и Петя – счастливый – засмеялся.

– Ну, что же ты стоишь, – сказал он, – входи!

И Алиса вошла.

Но так осторожно, так недоверчиво, как будто это была не ее собственная квартира, а рыцарский замок или буддийский храм.

– Будь как дома, – сказал Петя. – А мне пора.

– Ты уже уходишь? – испугалась Алиса. – Не уходи, Пятя!

– Нет, не могу, – сказал он. – Меня ждут.

– Ну да… – сказала она.

– До свидания, Алиса, – сказал он, отступая к балкону.

– До свидания, Петя.

– До свидания, Алиса. Можешь мне верить.

– А я верю, Петя.

– До свидания, Алиса, – в последний раз сказал Петя.

– Куда же ты?…

– Туда.

– Туда?… Ну да, я понимаю…

Вряд ли Алиса понимала, зачем Петя вышел на балкон. Но она ему верила.

А Петя, счастливый, как космонавт, совершивший прогулку по лунной поверхности, вернулся в контейнер, в последний раз посмотрел на Алису и нажал кнопку с надписью «спуск».

В левом нижнем углу

Был день, когда мама вышла к завтраку сильно расстроенная. Папа хмуро помешивал сахар в чашке и старался уклониться от Петиного тревожного взгляда.

– Что случилось, граждане? – спросил Петя, недоумевая.

Мама ответила:

– Да нет, ничего…

– Нет, все-таки что-то случилось. Да, папа?… Если не хотите говорить, то не говорите, но хотя бы намек сделайте.

Папа сказал:

– Я думаю, нельзя от него скрывать.

Мама пожала плечами:

– Делай, как знаешь…

Тогда папа молча встал из-за стола, прошел в свой кабинет и вернулся с газетой.

– Мы с тобой мужчины, Петя, – сказал он, – и нам ни при каких обстоятельствах нельзя унывать.

В газете на первой полосе сообщалось, что войска капитана Бимбы и парашютисты Жана Леруа вчера на рассвете вступили в столицу республики. Президент убит, народное собрание распущено, производятся массовые аресты. Кроме этого сообщения, в газете была статья под заголовком: «Трагедия маленького народа».

– Что же это?… – растерянно спросил Петя. – Как же это?… Ведь были же митинги, были протесты…

– Значит, этого оказалось мало, – сказал папа.

– Что же нам теперь делать?

– Петя, ты не все дочитал.

– А что, есть еще что-нибудь?

– Вон там, в левом нижнем углу. Набрано мелким шрифтом.

– «По сообщениям агентства Франс-Пресс, – прочитал вслух Петя, – Временный военный комитет потребовал возвращения на родину всех работников дипломатических миссий и представительств, аккредитованных в социалистических странах. Кроме того, отзываются все студенты, обучающиеся в Советском Союзе…»

Петя посмотрел на родителей.

– Значит, Мишель и Андерс… Папа, это значит, что Мишель и Андерс должны поехать туда?…

– Да, Петя.

– Но они же их арестуют!

– В том-то и дело! – воскликнула мама. – Они вызывают их для расправы.

– Папа, мама! – воскликнул Петя. – Да это же очень просто! Зачем им туда ехать?… Ни в коем случае им нельзя туда ехать! Пускай остаются у нас, в Советском Союзе! Что, им здесь плохо? Или работы не хватит?

– Я тоже так думаю, – сказала мама.

– Петя, у тебя все остынет, – сказал папа. – Пей чай.

Прекрасные планы

Все следующие дни Петя и его класс занимались тем, что обсуждали, как Мишель и Андерс останутся навсегда в Советском Союзе. Они кричали, перебивая друг друга.

– Ну, и черт с ним, с капитаном Бимбой! Он еще свернет себе шею! А врачи? Да врачи где только не нужны!

– В санаториях нужны врачи!

– Да что в санаториях, а в экспедициях?

– Да что в экспедициях, а на кораблях?

– Да что на кораблях, а на Северном полюсе?

– Да что там на Северном полюсе, – сказал Петя, – врачей теперь даже в космос посылают!

В общем, все сходились на том, что Мишеля и Андерса у нас ждет блестящее будущее. Да это и не удивительно: ведь страна наша большая и вон ей сколько нужно врачей!

Мишель должен был стать четыреста сорок одна тысяча двести шестьдесят пятым врачом, ну, а Андерс, соответственно, четыреста сорок одна тысяча двести шестьдесят шестым!

Ну, а в их профессиональных успехах после благополучного выздоровления Пети никто и не сомневался. Просто считалось, что лучших врачей и не бывает. Савва даже как-то намекнул на то, что если бы к нему согласились ходить Мишель и Андерс, то и он не прочь заболеть.

Оставалось только решить, где они будут проводить каникулы.

– Пусть идут к нам в пионерский лагерь пионервожатыми, – сказал Савва. Но Петя с ним не мог согласиться.

– Пионервожатыми – это работа, а им надо отдыхать.

Тогда вмешался Леша Копейкин:

– Ребята, а пусть они поедут к моей бабушке в деревню! У нее, знаете, яблоки, вишни в саду – так и висят.

– Да они со скуки помрут с твоей бабушкой! О чем они будут с ней разговаривать?

– Да зачем разговаривать? Рыбу ловить! В лес за грибами! И потом, ведь я же там буду!

– Ты-то будешь, а мы?

– Нет, – сказал Петя, – все не так. Надо, чтобы мы летом были все вместе с ними. Я предлагаю поход!

– Поход, правильно! На Кавказ!

– На Урал!

– На Байкал!

– Да что там на Байкал, на Дальний Восток!

– Вот это идея! Ребята, надо немедленно к Акиму Макарычу!

И всей гурьбой они двинулись в директорский кабинет.

– На Дальний Восток, Аким Макарыч! – закричали они.

– Или на Байкал!

– На Урал можно!

– Ну, в крайнем случае – на Кавказ!

– Постойте, постойте, – сказал Аким Макарыч, – что-то я не очень вас понимаю: когда, зачем?

– Да летом! С Мишелем и Андерсом!

– При чем тут Мишель и Андерс?

– Да им же на каникулы-то ехать некуда! У них же капитан Бимба!

– Да и вообще они останутся в Советском Союзе, Аким Макарыч!

– Как вообще?

– Да, и вообще!..

– Вы в этом уверены?

– Петя сказал.

Все посмотрели на Петю.

– Конечно, – сказал Петя и пожал плечами. – Возвращаться-то им нельзя!..

Аким Макарыч снял очки и молча походил по кабинету.

– Да, конечно, – сказал он, – возвращаться для того, чтобы подставить грудь под пули этого негодяя, было бы неразумно… Значит, на Кавказ? Или на Урал? Или на Байкал? А что думают по этому поводу Мишель и Андерс?

– Мы сегодня же, Аким Макарыч! – закричали ребята. – Мы сегодня же!.. Мы прямо сейчас!

Переговоры

Представители класса – Петя, Савва и Леша Копейкин – прибыли в общежитие для неофициальных переговоров. Дежурная уже знала всех троих предостаточно, поэтому вопросов не задавала, а только велела получше вытереть ноги. Возбужденные, нетерпеливые, они пронеслись по длинному коридору и постучались в дверь.

– Антрэ! – ответили им. – Войдите!

Петя ступил на порог и оторопел.

За столом вместе с Мишелем и Андерсом сидели его родители.

– А вот и они! – весело сказал Андерс.

– Гарсон, еще три стакана чаю! – подхватил Мишель. Стол был немедленно придвинут к кровати, Мишель сходил к соседям за стаканами, Андерс заварил свежий чай.

Обстановка была веселой и непринужденной. Но Петя уже на пороге понял, что что-то случилось. В комнате был идеальный порядок – постели убраны, тумбочки застелены салфетками. Но на тумбочках ничего не было. Да и нигде ничего не было! Такая уютная всегда комната оказалась вдруг нежилой. И тогда Петя увидел у дверей, под вешалкой, два чемодана. Он вопросительно посмотрел на папу, и папа, поняв его вопрос, опустил глаза.

Мишель рассказывал для всех что-то веселое, про какого-то доктора в их институтской клинике, но Петя никак не мог добраться до сути. Мысли его были совсем о другом.

«Зачем они едут? – думал он. – Ведь их схватят прямо у трапа самолета».

И он вдруг впервые подумал о том, что, может быть, завтра – может быть, уже завтра к вечеру! – их не станет. Не будет Мишеля и Андерса! Пятого и шестого врача республики! Не будет совсем!

Мысль эта была такой страшной и нестерпимой, а Мишель с Андерсом так веселились, что Петя отошел к окну и заплакал. Он плакал тихо, стараясь сдерживать рыдания, но от этого плечи его тряслись еще сильнее, и то, что он плачет, было видно всем.

Смех и разговор в комнате сразу же утихли. Только дзенькала в чьем-то стакане ложечка.

– Мы пойдем, пожалуй, – сказал наконец папа. – Петя, пошли.

Сзади к нему подошел Мишель и дотронулся до его плеча.

– Не унывайте, Петя. Мы еще увидимся. Самолет завтра утром в семь.

Не оглядываясь на Мишеля и Андерса, а так же на членов своей делегации, Петя надел пальто и вышел.

На улице он пошел на несколько шагов впереди своих родителей. Ему казалось, что в том, как все обернулось, есть и их вина.

Но родители его догнали. Они ни о чем не спрашивали. Тогда спросил он:

– Зачем они едут? Неужели вы не могли их отговорить?

– Отговорить?… – переспросил папа. – Мы и не пробовали. Пожалуй, Петя, им иначе нельзя. Они едут на свою родину. Поверь, о смерти они меньше всего думают, и нам не надо думать о ней. Они едут не умирать, а сражаться. Народ не так просто сломить.

Морозное утро

На дальнем конце взлетного поля ревели турбины. Каждые пять минут где-то там, на краю аэродрома, взлетал самолет.

Было морозно, и вдобавок по черному асфальту гуляла поземка. От пронзительного света прожекторов, стоявших на здании аэропорта, казалось, было еще холодней.

Петина мама подошла к Мишелю и отогнула наушники на его шапке. То же она хотела сделать и с Андерсом, но не успела.

– Спасибо, – сказал он. – Я сам.

– Теперь уже не долго носить эту прелестную Шапку, – сказал Мишель, пристукивая ногами. У нас в Африке сейчас тепло.

– У нас в Африке сейчас, возможно, сорок градусов, – сказал Андерс. – Пожалуй, мы эти пальто и шапки оставим в Европе.

– А вы сначала в Европу? – спросил Леша Копейкин.

– Да, мы с пересадкой в Париже.

– А дальше?

– А дальше?… Нам придется пробираться на родину через другие страны. Но сегодня, извините, уже нужна конспирация.

Андерс грустно улыбнулся.

– Да-да, я понимаю, – закивал Леша Копейкин, – это секрет.

Петя воскликнул:

– А вон Аким Макарыч идет!

Действительно, к ним приближался сильно озабоченный Аким Макарыч.

– Друзья, – сказал он, даже позабыв поздороваться, – я одобряю ваше решение!.. Вы истинные патриоты! То, что задумали эти преступники, нельзя допустить!.. Где ваш самолет?

– Вот наша «Каравелла», – сказал Мишель. – Она заправляется.

Невдалеке, облепленный со всех сторон машинами, стоял серебряный лайнер.

– В таком случае, – сказал Аким Макарыч, – я побегу в буфет купить вам бутербродов в дорогу!

Мишель и Андерс засмеялись.

– Не надо, пожалейте нас, ради бога, не надо!..

Петин папа сказал:

– Наша мама всю ночь пекла пирожки.

Петя стоял рядом с Мишелем и все еще на что-то надеялся. Разговоры о погоде и о пирожках казались ему пустой тратой времени, которое вдруг стало так дорого. Ему казалось, что за эти оставшиеся минуты еще можно что-то успеть. Но что? Может быть, кто-нибудь принесет хорошие вести?… И он, как за последнюю надежду, цеплялся за появление каждого нового человека. Он воскликнул:

– А вон Алиса идет!

Алиса тихонько подошла, поздоровалась еле слышным голосом и встала в сторонке. Было ясно, что от нее ничего не зависело.

«Где же Василий? – думал Петя. – Вот он-то, наверное, что-нибудь придумает!»

Подходили студенты – однокурсники Мишеля и Андерса, соседи по общежитию. Пришел профессор, с которым Петя познакомился в институте. Вокруг негров становилось все оживленнее. И вот уже шутки посыпались, юмористические советы. Двое студентов, стараясь согреться, стали играть в «петушиный бой».

Мишель, обхватив Петю за плечи, наклонился к нему и сказал:

– Петя, мы ведь достаточно друг друга знаем. Давайте будем на «ты».

– Давайте, – сказал Петя. – Я с удовольствием! Только я не сразу привыкну…

Но тут он понял, что привыкать совсем не осталось времени. Он потупился.

– Петя, – сказал Мишель, – ты, пожалуйста, не унывай…

– Мишель, – сказал Петя, – ты знаешь что… ты возвращайся…

Он понял, как это безнадежно звучало, но что он мог еще сказать или попросить?

Посадку объявили сначала по-русски: «Граждане пассажиры…», а затем по-французски: «Мадам, месье…». Петю оттеснили от Мишеля и Андерса, потому что всем хотелось их обнять на прощание. Шапки на них сбились, шарфы висели поверх пальто, поэтому, когда пришла мамина очередь прощаться, то она прежде всего все на них поправила.

– Мишель, – сказала она. – Андерс. Что бы с вами не случилось, как бы ни было трудно, знайте, что мы сердцем с вами.

– Жаль, что только сердцем, – сказал папа.

Петя подумал: «Что он имеет в виду?»

Андерс двумя ручищами обхватил Петину руку.

– Петя, – сказал он, – если мне суждено было в жизни вылечить только одного человека, то я счастлив, что вылечил именно тебя. Не простужайся больше, Петя.

– Хорошо, не буду, – ответил Петя, не слишком хорошо понимая, что говорит ему Андерс и что говорит сам. Слезы уже застилали ему глаза, потому что было совсем-совсем ясно, что происходящие события неотвратимы.

«Где же Василий?…» – подумал он, уже не надеясь на чудо.

Вот они берут чемоданы. Вот машут руками. Вот пошли…

Петя, расталкивая кого-то, бросился к барьеру. «Возвращайтесь! – мысленно твердил он. – Слышите, возвращайтесь!..»

Турбины на какое-то время умолкли, стало очень тихо. И в этой преувеличенной тишине над аэродромом, в его холодном воздухе вдруг защелкал, затрещал соловей. Да-да, это был соловей – все слышали, потому что все изумленно переглянулись. И даже пассажиры, шедшие к «Каравелле», приостановились и оглянулись назад. Соловей пел где-то неподалеку, как всегда невидимый и увлеченный.

– Ах, русский соловей! – воскликнул Мишель.

– Откуда сейчас соловьи? – спросил Аким Макарыч. «Василий! – понял Петя. – Ну да, это Василий… И он ничего не может сделать. Ну, хоть соловьем…»