Текст книги "Встречи с Богоматерью"

Автор книги: Владимир Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Формируя астральный вихрь, маг надеется на дальнейшее его возвращение в наше пространство и воздействие в нужном направлении, на выбранный объект или субъект. Черная магия нередко приводит к воздействию астрального вихря на самих кудесников – даже убивает их, не находя жертвы. Впрочем, бывают случаи, когда жертва найдена и та самая, которую определили маги, но тем не менее вихрь выходит из-под контроля и все же возвращается к тем, кто задумал зло. Они гибнут.

Астральные вихри, рожденные с участие лягушек, одни из самых активных. Но я не смог бы убить лягушку, тем более содрать с нее кожу. Есть практические методы магии, которые трудно отнести к той или иной ее разновидности белой или черной. Даже если бы мое положение стало очень тяжелым, я не рискнул бы применить метод Ванги. При определенных обстоятельствах он относится к черной магии, это зависит от окружения, от людей, даже от причины недуга. Решение Ванги было оправданным, она прекрасно разбирается в обстоятельствах, которые я могу лишь бегло упомянуть. Но в моем случае... Богиня запретила мне заниматься черной магией. Однако и в белой магии нередко есть элемент черной. Я должен был отыскать другой способ, мне, похоже, было противопоказано убивать животных для своих личных нужд. Интуиция давала такой ответ.

Я пошел по пути изучения другого материала. Замороженную рыбу и кальмаров мы видим на прилавках магазинов. Кое-что их таких продуктов моря несет знак астральной энергии. Например, креветки. Или даже одни их панцири. Я пришел к идее настойки с использованием именно таких, готовых уже к употреблению даров моря.

Это отняло у меня несколько дней.

Сейчас в памяти моей остался только результат. Но тогда я испытывал и сомнения, и растущую тревогу, и во мне, как всегда, происходила изнурявшая борьба, словно я задался целью еще и выслушать незримых оппонентов, критикующих меня за мистику.

Так вот, результат был положительным. Всего три дня я использовал компресс с магической настойкой. На четвертый день не осталось почти никаких следов: ни опухоли, ни посинения. Все прошло. Я благодарил Вангу, древних мудрецов, сохранивших крупицы знаний и пытавшихся передать их нам, в наши небрежные руки.

Но я до сих пор не знаю, во всех ли случаях помогают описанные приемы лечения или нет. Может быть, есть особые, астральные недуги, требующие астрального же вмешательства. Тема неисчерпаемая, непростая: из этого может вырасти магическая медицина. Мечтаю о ней.

Техника богов

Это магическая, волшебная техника. Мгновенно, стоит лишь богине поднять правую руку, под ее ладонью возникает образ любого из живущих на Земле людей. Это внутренний образ, как отмечалось, слепок души человека и его характера. Но тот же образ постоянно проглядывает во внешности. Думаю, еще проще богам увидеть эту внешность, обычный портрет. Я ни разу не спрашивал богиню о технике богов. Некоторые представления о ней дают ее реплики.

Так, однажды, еще осенью, когда я не вел регулярных записей бесед с ней, она назвала скорость перемещения в пространстве – 235 километров в секунду. Этот полет в космосе – без каких-либо летательных приспособлений и аппаратов. Они не нужны богам и богиням. Я пробовал сначала принять эту цифру как ускорение, то есть как скорость в первую секунду полета с последующим ее нарастанием в арифметической прогрессии. Получалось, что полет, например, к Солнцу мог занимать всего лишь несколько минут.

Второй подход – считать скорость постоянной. Тогда требуется большее время. Нужно многократно увеличить минуты полета.

Жанна спросила однажды:

– Ты спешишь? Полетишь сейчас?

Богиня не стала объяснять. Она приложила правую руку к глазам, как всегда это делала; как бы отстраняясь, затем отвела эту руку и исчезла. Возникло видение. Жанне виделась богиня (она в этот раз была в белом платье отделанном серебром). Богородица летела, платье развевалось. Это очень похоже на полет птицы или бабочки. Перед ней всплыл образ темной овальной или круглой зоны – в этом круге летящая богиня точно растворилась.

Не могу дать никакого удовлетворительного с нашей точки зрения объяснения таким полетам. Думаю, что это магический полет. За ним можно найти второй план иной реальности, который вдруг оказался бы нам более привычным. Но мне не удалось найти этот глубинный план. Я воспринимал лишь внешние явления – полет великой богини к темной зоне. Не берусь судить и об этой зоне. Конечная эта цель состоявшегося в тот день полета или некий этап его? Допускаю и то и другое. Во втором случае эта зона могла оказаться переходной, ведущей в иное пространство.

Я приблизился в рассуждениях к главному, к другому пространству. (В "Асгарде" я писал – напомню – о двенадцати пространствах нашей Вселенной, то есть о тридцати шести измерениях.)

Может быть, это преувеличение и мой расчет неверен? Достаточно получить доступ всего в одно дополнительное трехмерное пространство, чтобы наблюдать несчетное множество чудес. В нем можно внезапно исчезать, как делает это богиня. Из него можно возникать в любой точке атмосферы или земной поверхности, скрытно перемещаться подобно глубоководной рыбе или мифической сирене. Нужны ли богам иные измерения, помимо шести только что упомянутых? Да и существуют ли они, право?

Существуют. В одной из последних перед завершением работы над книгой бесед великая богиня обмолвилась, что семь измерений отделяют ее от города богов. Это чуть больше двух обычных пространств. Не исключено, что время там тоже свое, и тогда оно играет роль седьмой координаты. Но это уже не так существенно. Мне было очень интересно это услышать. Получалось, что не одно, не два, а несколько пространств даже в Солнечной системе (Богоматерь сказала в тот раз, что боги находятся в нашей звездной системе).

Мир устроен не так, как думают физики!

Возвращаясь к полетам богов, обращаю внимание на вероятное совмещение обоих способов перемещения в космосе – это сначала полет с указанной скоростью (ускорением), позднее – переход в другие измерения. Но не исключено, что богиня сообщила и общую, среднюю скорость с учетом обеих форм передвижений.

Очень ли совершенны "технические" достижения неба в других сферах деятельности? Безусловно. Непредставимо совершенны.

Луч астрального света исходит из ладони великой богини. Знания готовы к мгновенному использованию. Фокусы, которые демонстрируют инопланетные экипажи, высаживающиеся на Земле, лишь слабая тень того, о чем речь.

Я наблюдал нечто совсем незатейливое, но поучительное.

После эпизода с бутылкой пива я налил в как-то в небольшую чашку забродивший сок облепихи: решил использовать его для улучшения качества жаркого вместо лимона.

На дне чашки осталось немного сока. Я машинально глотнул его. Через некоторое время явственно почувствовал, как слева к голове моей приблизилась чужая горячая ладонь. Эта невидимая рука предупреждала меня: алкоголь враг! Я встрепенулся, рука удалилась. Все произошло автоматически. Если угодно, это техника богов. Она сама собой помогала мне, предупреждала, предостерегала.

Невидимая рука. От нее ощущалось тепло – электрическое, с искрами. Голова после этого как-то просветлела. Я занялся вычислениями. Налил в чашку столько же воды, сколько в ней оставалось сока. Мензуркой с делениями измерил объем. Крепость я знал достаточно точно. Предельная цифра – десять градусов. Малиновое вино крепче, вишневое – тоже.

Результат измерений и вычислений – невидимый прибор богов сработал на количество алкоголя, которое содержится в пяти граммах водки. Это, разумеется, не прибор. А действует на космическом расстоянии.

Если это так, рассуждал я, то существенно меньшее количество алкоголя не будет отмечено вовсе. Есть же разумный предел, некоторые доли градуса наличествуют даже в кефире. Зачем же автоматической системе богов отмечать этот мизер?

Я попробовал всего несколько капель. И что же? Никакой ладони, стало даже скучновато. Но я достиг не предела чувствительности "технических" устройств, созданных на небе, а предела практической целесообразности их применения. Невидимая рука не вмешивалась. Доли грамма алкоголя не учитывались. Ни малейших сомнений: если бы на расстоянии трех миллионов километров это все же нужно было бы сделать, никаких проблем не возникло бы – они нащупали бы и одну единственную молекулу, а если нужно – и будущую молекулу, до которой еще не дошла очередь в самом процессе брожения.

На мой взгляд, эти примеры дают некоторое представление о самых простых сферах и явлениях, которые боги свободно контролируют. Но мне кажется, что наши понятия тут не применимы. У них все получается иначе, действительно автоматически, тогда как наши автоматы – лишь пародия на небесную технику.

Как жаль, что я ничего не могу сообщить о тех экстремальных ситуациях, когда выясняются истинные, предельные возможности того, что создано богами.

Позволю себе гипотезу: во всех смежных с нами пространствах есть особые линии связи и передачи образов, даже вещества на огромные расстояния. Невидимые для нас миры изменены гением богов.

Что будет потом?

О великой богине составлены различные, иногда взаимоисключающие редакции мифов. Древние оставили нам легенды, в которых, вероятно, выдумок даже больше, чем правды. Это одно из проявлений свободы воли, дарованной человеку творцом.

Передо мной стояла задача рассказать правду о великой богине, и, надеюсь, я это сделал с ее помощью.

– Ты хоть понимаешь, что разговариваешь с живой Афродитой, прекраснейшей из богинь? – С таким вопросом я обратился к Жанне.

– А ты понимаешь, что пишешь книгу о ней? – ответила она и добавила: Интересно, поймут ли люди, что это и Рожанна, и Афродита, и Анахита, И Багбарту, и Исида одновременно, и она же Богоматерь для многих народов, Богородица, Дева Мария... как ты думаешь?

– Думаю, поймут, но не сразу. Должно пройти время.

– Ты понял это быстро, даже отгадал имена. Она же Царевна Лебедь, подумать только!.. Я, кажется, видела один раз белые крылья за ее плечами, они едва различались. Как тебе удалось отгадать имена?

– Во-первых, имя Исида оставалось для меня загадкой. Она сама сказала. Во-вторых, я рожден под знаком Водолея. Обязан угадывать. Должен был узнать в ней Царевну Лебедь и Птицу Матерь Сва, да и других богинь тоже.

– И книгу ты был обязан написать.

– Да. Думала ли ты когда-нибудь, что будет написана правда о богах, о богине... об этой богине со всеми ее именами и посвященными ей томами мифов, с "Илиадой" Гомера и "Теогонией" Гесиода, с папирусами и фолиантами комментариев и тысячелетиями традиций? Извини за книжный стиль моего вопроса, но ведь я спрашиваю для книги.

– Нет. Не смогла бы и представить этого.

– Я тоже... Раньше одна легенда спорила с другой, и вера с верой тоже. В суровую эру Рыб инакомыслие подавлялось силой. Свободу воли каждый осуществлял на свой манер. Как ты думаешь... вот узнают правду. Она что же, отменит прошлое?

– Наверное, нет.

– Отменить прошлое все равно, что отменить человека. Будет не так. Все останется на своих местах, книги, памятники веры. Это история человека. И отражение истории богов в творениях человека. И это искусство. Сердцевина его, исток. Вечные вопросы остаются.

– Все остается?

– Да. Но и меняет свой оттенок, чем дальше тем больше. Трудно объяснить. Но ведь и сказки не отменяются знанием! Наоборот, в них находят поразительные открытия. Даже в сказке о золотом яблочке, катающемся по серебряному блюдечку, которое показывает герою далекие земли и города, можно найти... что?

– Голубой экран телевизора, так?

– А разве телевидение отменило сказку? Эту самую? Нет же, сказка от этого выиграла, еще интересней докапываться, как это наши предки смогли предвидеть такое? Может быть, и вправду у них был не телевизор даже, а другой, более совершенный и портативный прибор на основе магии, например? Или это отражение техники самих богов? Кто знает...

– Уверена, что это техника богов. Раньше люди были ближе к ним, богиня говорила. Раз так, люди кое-что знали такое, чего мы не знаем.

– И этот вопрос остается. Думаю, ценность всех мифов, легенд, сказаний даже повышается после той правды, которая будет сообщена человеку во "Встречах с Богоматерью".

– Это что, такое название у книги?

– Да.

– И все же книга о новой вере.

– Нет, о вере обновленной с помощью знания. Это и вера и знание одновременно. Трудно было раньше такое представить, но виноват сам человек. Знание и вера отталкивали друг друга.

– Ты уверен, что все правильно написал?

– Жанна, этот вопрос я хотел задать тебе и богине. Все ли правильно написано? Теперь выслушай меня. Я не хотел революции, их было много, но они ничего по существу не изменяли. Демократия может быть хуже диктатуры, что отмечал еще Нострадамус, предсказывая нам это. И наоборот. Революционеры сулили рай на Земле, а создавали тюрьмы и лагеря и всегда именем демократии и свободы, они же дарили землю, но она в конце концов окончательно была отобрана у тех, кто ее обрабатывает, они провозглашали идеалы, а дали догмы, нищету и голод. Так устроен человек. Он не может предвидеть результаты своих действий, и никогда не научится, он не может даже мыслить. Уверен в этом. А если он отдаляется от богов, которые дали цивилизации все, что мы имеем, то участь и пастырей и стада решена. Повторяю, я не хотел ломки, не хотел учить людей и звать их к чему бы то ни было. Мое дело – сказать правду о богах. Я должен был думать, чтобы не нанести ущерба, который неизбежен при смене взглядов. Я был пилотом, который показал людям подлинную тайну космоса, самую сокровенную, но вернул их на Землю. Я даже не соблазнял их видением рая. Но все равно что-то произойдет. Но на этот раз все, что мне окажется не по силам, пусть будет замечено богами. Пусть боги помогут. Пусть поможет великая богиня, Мать мира. Передай ей эту просьбу!

– Передам. Кажется, я тебя понимаю. Но все равно будут изменения.

– Допустим. Свобода воли будет причиной всего этого. Но я и прошу богов...

– Отменить свободу воли?

– Нет, прошу оставить ее.

– Как же так? И то оставить, то есть причину, и следствия убрать... не понимаю.

– Ты могла бы не понимать, если бы я просил тебя лично то оставить, а это нет.

– То есть?

– Прошу богов. О том и об этом. Только боги могут выполнить такую просьбу. Тебе же она кажется невыполнимой. Разницу поняла?

– Какую разницу я должна еще понять?

– Между богами и людьми. Человеку бессмысленно адресовать почти любые просьбы, кроме просьб о его личном благополучии, что, впрочем, ему тоже часто не по силам и не по разуму. А с моей просьбой нужно обращаться лишь к небу.

– Ты идеалист... я тоже, но по-другому... расскажи что-нибудь!

– Хорошо, – и я рассказал ей все, что читатель найдет в следующей главе.

У края ее земных владений

В моем отношении к небу было несколько важных этапов.

В конце августа восемьдесят третьего меня можно было стоящим на берегу пруда в том же ближнем парке. Рукой я опирался на ствол рябины. Ничего особенного вроде бы не произошло. Но этот день запомнился. Я даже не занес в свой дневник впечатлений. Помню все так.

Дул холодный ветер. На небе разрастались слепые облака, закрывшие солнце. Все, что было вокруг, олицетворяло близкую осень, усталость; сникшая, как в ненастье, жизнь подчеркивала мое настроение. И эта минута длилась, длилась, как сама безысходность. Я застыл у дерева. Само собой вдруг вырвалось:

– Вечно живое солнце, дай немного тепла!

Я верил, мне верилось, и я просил всерьез. Но просьба шла не от выдумки, сочиненной тут же, – а как бы помимо меня. Можно бы сказать: от сердца. Но и это не передало бы особенности мгновения.

С минутным запозданием облака разошлись, образовалась небесная полынья. Наклонный яркий столб света явился как чудо. Я оказался в нем. Засверкала вода. Тепло проникло в меня. Внутри что-то изменилось.

Краски стали летними. Все сияло, все отражало свет. Время, пересекавшее границу осени, вернулось вспять. Несколько минут лета в его разгаре, легкого аромата цветов, и весеннего какого-то порыва, сменившего грусть.

Что со мной стряслось?

То же ощущала рябина, я знал, думал тогда об этом, по ее стволу прошла волна жизни. Мои ладони стали сухими, руки легкими, я не чувствовал ни усталости, ни веса моего тела. Похоже на полет, который вот-вот станет явью.

– Что это? – спрашивал я вслух. Все вокруг оживало, но ответа я не слышал, внутренний голос не откликнулся, я молча наблюдал, запоминал, сливался с зеленым загривком крутого берега, с ожившим древесным стволом. Столб света сиял золотыми лучами. Потом стал меркнуть. Но прежнее не вернулось. Весь этот берег стал другим. Само сине-серое пространство изменилось, расширилось, а гребни сосновой рощи на том берегу стали мягкими, живописными, и ничего холодного не осталось в небе.

Солнце было живым. Оно не просто горячий газовый шар. Не читая еще Платона о том же, я находил ответы. Одухотворенное небо запечатлелось в сознании. Моя просьба к нему, к солнцу, звучала много раз потом.

Это не все. Проблему нельзя было считать решенной. Сентябрь на носу. В Москве мне надоело в тот год, как никогда. Хотелось солнца. Я с ужасом думал об осени. Решения пришли сами собой. Сейчас всю эту цепочку событий я воспринимаю лишь продолжением эпизода у рябины на берегу пруда. Все было задано там, в тот день, в тот час.

Сначала – командировка в Краснодарский край. У Черного моря магические совпадения воспринимаются мной как факт: не могу игнорировать их, не замечать их, забыть.

Только вернулся в Москву – звонок: есть возможность поехать на Дальний Восток. Я попадаю туда во второй половине сентября.

Во Владивостоке ощущается: могу предвидеть события, знаю, что произойдет, не покидает это меня, не уходит!

Вечером в гостинице закрываю глаза и вижу... Что? Голубая долина, река, ручьи, деревья – чозении, черемухи, пихты, маньчжурский орех. Иду в составе группы. Куда? Не важно. Важно другое: вижу будущее. Оно было таким, каким я его увидел в гостиничном номере.

А ведь не собирался в поход.

Пришли парни. Были на моем выступлении на судоремонтном заводе. Спрашивали, я отвечал. А у них и парус свой и машина. Потом началось исполнение мечты или предвидения, как угодно.

Андрей. Юрий. Виктор. Фамилии сейчас могу перепутать. Романченко. Герасимов. Алтунин. Положим, так. По профессии все трое инженеры. На следующий день мы добрались на машине до города Артема, свернули направо. В дальнем поселке у знакомых оставили мотор, двинули пешком. На горизонте выступали синеватые горы. По тропам предгорий добрались до них.

В свете опускавшегося оранжевого солнца мы сидели у речки, забыв о котелке, мисках и кружках. Камни были теплыми, почти алыми. Этот особый мир знаком мне с детства. Сколько помню себя, он меня всегда притягивал, манил.

* * *

Возвращаться мне нужно было в отличие от них дважды. Сначала во Владивосток, потом в Москву.

В Золотом Роге воду морщили осенние ветры. Было прохладно, около семнадцати градусов. Искупался я в Амурском заливе только раз, выбрав тихий солнечный день. Полуметровый слой воды нагрелся, казался мягким, теплым, ласкал, как шерсть сибирской кошки, запрыгнувшей на плечо. Глубже вода была холодной, не больше пятнадцати градусов. Ныряя по-дельфиньи, я переходил из слоя в слой, меняя тепло на прохладу.

Прогулка в лодочную гавань, поворот направо, на набережную Золотого Рога, где еще зеленели вязы и акации, где такие тихие дни возвращали в лето. Еще поворот, на Океанский проспект. Там это произошло. Тогда я не понял. Дошло позднее. Совсем недавно.

Она шла навстречу.

Воздух был сиренево-солнечным, как ее глаза. Они сияли – большие, серьезные, выпуклые. В ее круглом лице и глазах светилась сама душа, угадывались оттенки зари и солнца. Ей, наверное, семнадцать. Лицо такое милое и немного детское... Она шла легко и быстро на фоне облака, висевшего над холмом, куда взбегал проспект. Не помню одежду, в чем она была?.. Неважно. Все на ней было, как светлые лепестки, но это был свет изнутри. И ноги светились, розоватое свечение от их выпуклостей проникало через темно-сиреневое, облегавшее их как тень или полутень. Все овалы ее контура жили по законам волшебства, понятным мне теперь, годы спустя. Ее стать не контрастировала с очень юным лицом, она была живой, с отсветами небесных золотистых лучей, все ее формы были упруги, едва заметно меняли очертания, они дышали.

Это не как бутоны, если уж вспоминать ее грудь, поднимавшую очень светлую голубоватую ткань. Это намного сильнее, стремительней, глаза ощущали тепло невидимых лучей, пронзавших и чуть сминавших ее одежду или, наоборот, делавших ее выпуклой. Так бывает с атмосферой планет, когда в магнитные пояса попадают электрические заряды. Любые ткани и покровы казались бы на ней таинственно-неповторимыми, потому что она придавала бы им космические очертания и форму.

Встреча произошла.

Повернулся ей вслед, замер, не обращая внимания на прохожих, вокруг сверкало, светилось небо, и под ним осталась она, все остальное остановилось, замолчало, сникло.

То облако, и зеленая сопка, и проспект с замершими фигурками людей стали рамой и фоном, ибо это была картина. В раме жила только статная фигура рослой барышни, неповторимо прекрасной.

Но что же я понял много позднее?

Думаю, даже уверен, что так: задолго до главных событий мне дано было представит пленительную богиню, узнать ее образ. Ведь я замечал много красивых женщин, но не могу сказать о них так. А я к тому же не все смог выразить словами, потому что это невыразимо и неизъяснимо.

Может быть, сама великая Исида обходила крайние точки своих владений, и я повстречал ее в тот день.