Текст книги "Дуся расправляет крылья (СИ)"

Автор книги: Владимир Иванов

Соавторы: Герд Фохт,Евдоким Котиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

VII.Terra ubi leones

*Земля, где есть львы

Боярин Вулфрик Фор-Эквусьес пребывал в мрачном настроении и транслировал свое недовольство жизнью на всех обитателей Имения. Точнее, на тех, до кого мог дотянуться. Дланью ли тяжелой, словом ли острым, мыслию ли резвой.

Злым северным ветром пронесся он по галерее, даже не посмотрев на роскошные розовые кусты во дворе, до которых, признаться, был большим охотником. Бросил мимолетный взгляд на часового, который тут же поспешил сменить сонный вид на бравый, втянул живот и выпучил глаза. Чуть ли не бегом Вулфрик поднялся по лестнице на четвертый этаж и наткнулся на группку сплетничающих служанок. Они испуганными синицами слетели по ступенькам, а хозяин замешкался на пару секунд и, собираясь с мыслями, посмотрел на руны «Тюремная администрация», до сих пор заметные над широким дверным проемом. Сколько ни перекрашивали древние стены Имения, сколько ни штукатурили – руны, нанесенные неизвестными мастерами, проступали под потолком. Точно так же проступал и яркий кислотно-розовый цвет, в который древние умельцы выкрасили почти все помещения.

Когда-то умели строить именем Его… Вулфрик нашел взглядом треугольное окошко над потолком – Божье Око – и, не желая искать ответ в солнечных лучах, тут же уставился в пол. Да, раньше многое умели… Но случилось Второе Пришествие: на железных кораблях спустились новые люди, понастроили свои бесовские города, накрутили дырок в земле, да новые суда стали в небеса запускать. Да и были ли они людьми? И спустились ли они с небес? Может, то выбрались из глубин Ада демоны, извращающие все лапами своими?

Отец Серега, техножрец Всеблагого Автогена, лет пять назад говаривал, что только Ацетиленовое Пламя избавит мир от порождений железных кораблей. Да где теперь этот Серега? Пропал вместе с послушником и своими бандурами. Еще пять лет назад ушел в тайную пещеру к огромным железным вратам, дабы вернуть в мир Повелителя, да так и сгинул. Даже пси-метка, оставленная на нем Вулфриком, бесследно исчезла, словно зело могучий боярин стер ее…

Вулфрик еще раз взглянул на Божье Око. Показалось, что в вышине, там, откуда изливался дневной свет, что-то промелькнуло, как бы говоря «делай, что должно и будь что будет». Собравшись с мыслями, Вулфрик толкнул тяжелую дверь, прошел по коридору и оказался в большой светлой комнате. Мастерская сына Персифаля была пригодна к работе в любое время суток: днем солнечный свет попадал внутрь через распахнутые настежь окна, а ночью комнату освещали яркие лампы. И хотя генератор поместья выдавал немного электричества несмотря на все усилия техножреца Герасима, на мастерскую любимого чада боярин не скупился.

– Сын, – веско проговорил Вулфрик, – мне надо поговорить с тобой.

Любимое дитятко как будто и не заметил его пришествия. А возможно и не как будто. Персифаль вдохновенным взором уставился на мольберт перед собой. Рука, сжимающая кисточку, едва заметно дрожала. Требовался завершающий штрих, а может быть, и не один.

– Сын, – чуть повысил голос Вулфрик, – у меня к тебе серьезный разговор.

Персифаль оторвался от холста и перевел затуманенный волоокий взгляд на отца:

– Папá? Как вы тут оказались?

– Я здесь как бы живу, – не удержался Вулфрик.

– Здесь? – Персифаль изумленно повернулся вокруг своей оси. – В моей мастерской?

Если бы в его словах был бы хотя бы намек на насмешку, Вулфрик обязательно бы вспылил, но в словах сына, как, впрочем, и всегда, чувствовалось настолько искреннее удивление, что возмутиться просто не получилось. По крайней мере – вслух.

Вулфрик шумно выдохнул сквозь зубы и, чтобы не наговорить лишнего, стал рассматривать стены, увешанные картинами, эскизами и набросками. И везде главным персонажем было нечто чешуйчатое, иногда зеленое, иногда – не очень, когда с крыльями, когда без, то с рогами, клыками и когтями, а то рога, крылья и когти были главными героями холста.

«Лучше бы голых баб малевал», – раздражаясь все больше, подумал Вулфрик. Сам-то он знал толк и в бабах, и в чешуйчато-когтистых тварях, по молодости успел попробовать и то, и другое. Первые приносили радость, иногда, правда, еще и детей, тварюги же – сплошное разоренье, всегда. Молодой Вулфрик просадил на подпольных боях целое состояние. Как-то так получалось, что завры и виверны, на которых он ставил, постоянно проигрывали. Судьба–злодейка!

Мда… Отдавать долги приходилось не только деньгами, но и тем, что у порядочного боярина всегда с собой. Благо среди дочек богатеев немало тех, кто хочет получить немного боярской… крови.

– Папá? – сквозь пелену воспоминаний пробился взволнованный голос сына: – Вы хотели поговорить со мной…

– Да ты что? – удивился было Вулфрик, но быстро сообразил, что сарказм может завести в очередной тупик и сурово произнес: – Да, сын. Хотел. Тебе пора жениться!

– Зачем? Я не хочу.

– Я уже все решил, мальчик, – не обращая внимания на возражение Персифаля продолжил Вулфрик. – Дита, пятая дочь боярина Остойноса. Гира, разумеется, брата нашего сюзерена, да будет слово его крепко и нерушимо. Она, конечно, не очень красива, зато у нее отличная конституция и широкие бедра, с детьми проблем не будет.

– Я не хочу.

– У Диты хорошая кровь, ни одного бездаря в предках. Да и сама обладает неплохой «пси». На десяти шагах «приказ» передать может. Не так, как я, конечно, но где еще в провинции такого таланта, как я, найти, верно? А-ха-ха-ха!

– Я не хочу.

– За это Гир обещал мне помощь в возврате Вэбэ. Сам понимаешь, нам не хватает солдат для нормального штурма, а те отродья пустошей притащили с собой тяжелое оружие, – Тут до Вулфрика дошло, что родимое чадушко не особенно и радо. – Сынок? Мне показалось, что ты сказал?..

– Я. Не. Хо-чу, – по слогам отчеканил Персифаль, яростно сверкая глазами.

– Не хо-о-очешь?.. – Вулфрик почувствовал себя спущенным воздушным шариком. Он-то, старался, договаривался, пытаясь спасти земли Владения от рейдеров с пустошей, а родимое чадушко так обламывает. – А чего ты хочешь, родной?

– Я хочу, чтобы все было по любви, папá.

– Какая любовь, сын? – возмущенно рявкнул Вулфрик. – Женишься, сунешь в супругу свой корень жизни пару раз, обрюхатишь, наследника родишь, а потом любись с кем хочешь! Хоть с чешуйчатыми, хоть с пернатыми! Ты что, не понимаешь, что сейчас важно? Я ж политику веду!

– А с мамой у тебя так же было, да?

– С мамой… С мамой! – Вулфрик взъярился. Замахнулся. – Ах ты!..

Персифаль отступил на полшага, но продолжал смотреть на отца каким-то странным необычайно внимательным взглядом, не делая попытки защититься.

– Ты… – повторил Вулфрик чуть тише.

И снова замахнулся. Опустил руку.

Он моментально погрузнел, растерял бодрость и легкость, неуверенным шагом вышел в коридор, не забыв при этом тихонько прикрыть за собой дверь. Вулфрик прислонился лбом к холодной стене, с вялым бессилием, без замаха, ударил по ней кулаком и с усталой горечью прошептал:

– Как же он похож на тебя…

Он застыл так минут на пять, возможно, простоял бы и больше, но на лестнице послушались громкие шаги и голоса, взволнованные голоса:

– Боярин! Боярин!

– Что такое? – чтобы вернуть себе былую мощь и уверенность Вулфрику не потребовалось и мгновения. – Что у вас⁉

– На Вэбэ напали! – в коридор влетел лейтенант Брэдон и захлопал глазами, привыкая к полумраку.

– Остойнос? – взревел Вулфрик, чувствуя, что его планы и надежды рушатся. – Он пришел раньше? Гир что, захотел забрать мой город сам?

– Нет, боярин, – без особой уверенности проговорил Брэдон. – На город напал ящер…

– Ящер? – недоуменно переспросил Вулфрик. – Завр? И как долго прожил этот мул в чешуе? Минуту? Две?

– Это был не завр, боярин, – облизнул пересохшие губы лейтенант и развел руки в стороны. – Это была виверна. Калхун говорит, что это была очень большая виверна. Даже очень-очень большая.

Лейтенант подумал еще немного и, упершись ладонями в стены, без особой уверенности добавил: – такая… большая-пребольшая. Вот.

– Это тебе Калхун наплел? – Вулфрик дождался ответного судорожного кивка и, пробормотав что-то вроде «а он вроде не пьет», поинтересовался: – И что сделала эта тварюга?

– Она… – неуверенно, с самым несчастным видом сообщил Брэдон, – того… сломала ворота и захватила город. Выжившие рейдеры из Вэбэ сбежали.

– Сбежали, говоришь? – Вулфрику показалось, что мир сходит с ума. Он, конечно, никогда раньше не видел больших-пребольших виверн, но маленькие отличались особой мстительной злобностью и никогда не выпускали добычу из зубастой пасти. От таких – не сбежишь.

– Готовьте мою броню, – наконец решился он, – снимайте с вышек пулеметы, отзывайте дозорных. Мы все идем на Вэбэ!

Слова сопровождались пси-приказом, разнесшимся по Имению. Зачем говорить и объяснять словами, если мысль гораздо быстрее и доходчивее?

– Я тоже иду! – в коридор шагнул Персифаль. Яркий свет мастерской и сумрак коридора на мгновение превратили его в темную, почти черную безликую фигуру.

– Я тоже иду… – повторил юноша, отбрасывая кисть.

Вулфрик задумчиво посмотрел на него и нехотя согласился:

– Хорошо, ты тоже. Собирайся.

Боярин Вулфрик Фор-Эквусьес направился к лестнице, а его сын Персифаль Фор-Эквусьес остался в коридоре. Он смотрел в спину своему отцу, а губы его беззвучно шевелились, словно невысказанные слова жгли его изнутри. Но невысказанные слова всегда остаются невысказанными словами.

VIII. Imperare sibi maximum imperium est

*Владеть собой – наивысшая власть

После нескромного обеда я решила осмотреться и выбралась наружу. Настроение у меня было превосходное. Я замурлыкала себе под нос любимую песенку Петьки. Если он был под градусом, всегда являлся домой, оглашая окрестности «по улице ходила большая крокодила». Ну а что? Я ж теперь в некотором роде крокодила… красненькая… с крылышками. Только вместо пения опять вышло привычное «Грррр!»

И что же мне делать дальше? Четкого плана не было. Вот я попала! Кстати или некстати припомнились романы Звезданутой. Про попаданок. Значит…

Тут я подпрыгнула на метр и со злости так шибанула по стене ближайшего дома, что она погнулась.

Значит, если я попала в новое тело… я утопла в яме! Растудыть твою на все стороны света! Да вся деревня помирает сейчас от смеха и злопыхательства: «Дуська Крылова в говне окочурилась!» Небось еще и про мой характер каламбурить будут. Вот ежкина кочерга!

Я дала выход своей ярости на большом здании, мимо которого шла. Типа мавзолея Ленина, только побольше и опять же из металла. Зафигачила на крышу вырванные двери и парочку местных драндулетов, которые напоминали плод грешной любви трактора и скутера.

Когда чуток остыла, снова задумалась о завтрашнем дне. Ну вот, предположим, я покушала. А дальше что? Надо где-то заночевать. И где ж мне, бедненькой, обитать: в лесу отшельницей или среди местного люда?

В пользу городка говорила едальня с кладовыми. Не Турция пять звезд, но куда лучше, чем свекруха – земля ей пухом – готовила. Против – не слишком приветливое население. Да и само местечко… Честно говоря, дрянь-городишко. Дома все похожи на металлические коробки с узкими оконцами с решетками и ставнями. Улицы не шибко просторные, то есть я пройти, несомненно, могу, а вот крыльями уже нормально не помашешь. Только если на главной площади. Вонь везде стояла несусветная: вдоль домов шли глубокие канавы с нечистотами, видимо, они все дружно впадали в тот пахучий ров за городской стеной. Фу, у нас даже на скотном дворе у кучи навоза дышать было легче.

Ладненько, стала размышлять я дальше. А если окопаться в лесу… Хотя что мне там делать? Грибы собирать? Это, чтоб наесться хоть наполовину, я их целыми сутками искать должна, а еще ж сварить как-то надо. Не сырыми же их лопать! Или стоит попробовать разгрести вход в те пещеры, откуда я вылезла? Да нахрен надо. Там лишь скелеты да крысы… Назад все равно пути нет, если верить книжкам.

Я зевнула. Потом еще разок. Сытое брюха нагло требовало послеобеденного сна. Сопротивляться дреме не было сил. Я залезла в мавзолей, вышвырнула лишнюю мебель, свернулась клубочком и засопела, прикрывшись хвостиком, как одеялом. Засыпая, успела заметить, как мои горошинки мигнули фиолетовым, и надо мной появился прозрачный розовый купол. Ну прямо балдахин над принцессой.

Разбудил меня жуткий грохот и тарахтенье. Я еще подумала, что к соседке Любке Васька на рабочем тракторе пришкандебал. Даже на десятке тракторов. Открыла глаза, увидела развороченную залу и спросонья сиганула вон оттуда, испугавшись непривычной обстановки.

Шум становился все более невыносимым. Я недовольно тряхнула головой. Какая-то хрень творилась за стенами городка, но мне видно не было. Ступенчатая конструкция мавзолея навела на мысль, что я могу осмотреться оттуда. Ну я и полезла, что твой Кинг Конг на Эмпайр стэйт билдинг. Режиссер сдох бы от восторга. Я пыхтела, железо гремело и прогибалось, какие-то части малодушно отваливались. От железа, не от меня. Признаюсь, было сложно, хотя я ощущала себя гораздо более сильной и крепкой, чем прежняя Дуся, но вот с ловкостью пока наблюдались некоторые сложности. Точнее так: я знала, как надо действовать. Как будто кто-то, пока я спала, прочел мне инструкцию по применению нового тела. Но вот сноровки еще не хватало.

Когда я влезла на крышу и огляделась, увидела хренову кучу изделий местного автопрома: какие-то жуткие броневики, танкоподобные вездеходы и гигантские многоместные мотоциклы. «Мамочки!» – взвизгнула я. А из пасти снова вырвалось «Гррр!» Никакого разнообразия!

Я не зря пятнадцать лет на фермах оттрубила, главного пастуха узнала с первого взгляда. На сверкающем, как медный таз, мотике восседал некто… нечто… Этакий посол Кош из Вавилона пять. Только шлем пообъемнее. Наверное, башка большая. Но не слишком умная, коли сюда приперся.

Хотя я была достаточно далеко от них, явственно услышала, как этот в консервной банке приказал штурмовать город и размазать чертову гадину по мостовой. Шестым чувством я уловила, что под гадиной он подразумевал новую Дусу Крылову. Вот сволочь! Даже если считать, что я слегка набедокурила в городишке, это не давало ему повода вести себя так с женщиной. Не, ну там по одному виду было ясно-понятно, что этот Кош секстист и мизогин.

Я в ярости схватила железную дверь, которую недавно запульнула сюда, и со всего размаху швырнула в незваных гостей. Восхищаясь своей силой, проследила, как железяка со свистом перелетела стену и плюхнулась в ров, обдав вонючими брызгами вражеский авангард. На вояк это подействовало как сигнал к атаке. Ну и полезли они во все щели в город, как мухи на говно. Я в качестве мухобойки приспособила кусок отодранной кровли и шлепала им по всем, кто оказывался в пределах досягаемости.

Придурки палили по мне, а самые безбашенные полезли по приставным лестницам на мавзолей. Из их криков я поняла, что тут была то ли мэрия, то ли просто городская администрация. Я била «мухобойкой» и плевалась огнем в тех, кто пер спереди, а хвостом лупила подлецов, атакующих мой тыл. Одного особо рьяного метким ударом кинула прямо в главаря. И наш герой даже на ногах устоял. Странно… А тут из-за его спины появился еще один рыцарь. Почти в таком же костюмчике, как Кош, только поновее. Ага, еще в дерьме испачкаться не успел. Взлетел по лесенке, что твой пожарный. А я зубками шлем хвать да! А под шлемом…

Ой, мамочка моя любимая! Кудряшки светленькие, лобик высокий бледненький, глазки синие, а ресницы, хоть тушь рекламируй. Я икнула от восторга, шлем выпал из пасти и с глухим стуком покатился по ступеням мавзолея. А я взгляд от красавчика отвести не могу. Носик прямой, губки пухлые. В общем, можно без проб на роль прекрасного принца утверждать. А взор весь из себя такой яростный. Меня тут еще один вояка пытался какой-то хренью типа шокера огреть. Я хотела в ответ харкнуть огнем, да не смогла, закашлялась, зачихала. Смотрю на парнишку и млею. А зайка сладкий тоже пушку свою опустил, рот приоткрыл, мною любуется. Да-да, именно что поражен был он величием моим, хотите верьте, хотите нет.

А я растерялась даже. Застеснялась. Отвернулась. И от стеснения схватила зубами бойца с шокером и давай пережевывать. Как известно, иногда лучше жевать, чем говорить. Тем более все равно с разговором у меня в этом мире не клеится. Хотя слышу и понимаю, как эти придурки между собой общаются.

Красавчик глазенки свои вылупил. Ну да, девушка с набитым ртом… нехорошо. Я еще больше разнервничалась. Сплюнула в сторонку. И такое это впечатление произвело на бойцов, что они пыл свой приуменьшили. А кудрявенький побледнел и в обморок – шлеп. А я ж себя и со стороны вижу: слюна кровавая капает, кусок мяса на клыке застрял. Ой, как неудобно получилось! Мне так за себя стыдно стало… А сердце в груди тыц-тыц, скачет, как взбесившаяся белка. И в животе бабочки порхают. Да-да. Я прямо с крыши скатилась. От чувств. И пошла, пошатываясь, куда-то вдаль под прощальные залпы. На крики, выстрелы и взрывы совсем начхать было.

Сама не помню, как оказалась у заваленного входа в пещеру. Сижу на траве, вся дрожу… В голове ярко-розовый туман. Все внутри переворачивается от любви и тоски.

Такие эмоции я уже испытывала. Давно. Двадцать пять лет назад. Когда с Петюнчиком моим познакомилась. Вот прям, как наша литераторша в школе по Таньку Ларину рассказывала. У той Онегин, а у меня так сердце в Крылове будущего мужа узнало. Эх, Петька-Петька. Плачешь по мне, скотина⁈

IX. Locus regit actum

*Место определяет сделку

Занимался рассвет. Серое мрачное небо расчертили алые полосы.

Хюго запихнул черный кофр в багажник и повернулся к Гнусу:

– Случись что со мной, пибу в Сити пригонишь?

– Завещание составляешь? А меня в душеприказчики? – Гнус захихикал, перекидывая ликвидатору последний рюкзак.

Хюго утрамбовал содержимое багажника и, захлопнул дверцу:

– Тебе надо, чтобы Асс оперативников прислал?

– Не, – Гнус засмеялся громче, – первых валить придется. А от остальных – бегать.

Хюго промолчал, разглядывая «Шкатулочку» – джип, на котором они собрались продолжать путь. Измятый и проржавевший на вид, вместительный и удобный внутри. Грязь на защитных кожухах, кровавые пятна на бампере и трещины на лобовом стекле служили отличной маскировкой.

– Отгоню, – наконец отозвался Гнус и, противно осклабившись добавил: – А если я сдохну, сделай из моей башки брелок и носи его на ключах.

Хюго посмотрел на малоприятную крысиную мордочку сотоварища, «облагороженную» крючковатым носом и близко посаженными глазами, и буркнул:

– Ты рехнулся? Какие, нахрен, ключи, Гнус? У меня все ключи здесь, – он пару раз тыкнул в овальный блок коммуникатора на предплечье.

Гнус презрительно фыркнул и полез в карман:

– На этих ключах, старина, – на свет ненадолго вынырнула связка самых разных ключей: магнитные, электронные, рифленые, тубулярные – ключи от убежищ и лабораторий Гнуса. – Завязывал бы ты с углеводами, мозг-то не сердце, на новый хрен заменишь.

– Нашел себе наследника… Ученика бы взял. – Проигнорировал подколку Хюго.

– Рожей я не вышел и характером, – мерзко хехекнул Гнус. – Не уживаются со мной люди. Только чудовища из корпораций, вроде тебя.

Хюго хмыкнул и, залезая в салон, бросил прощальный взгляд на убежище. Непонятного вида и предназначения строение посреди пустоши. Тяжеленная вертушка вместо крыши до сих пор крутилась с неспешной монотонностью метронома. Жернов перемалывающий само время. Для чего оно служило Повелителям? Как бы то ни было, строили они на века: послужило им – послужит и другим…

Гнус подключил коммуникатор к приборной панели, из динамиков зазвучал рок. Хюго помнил эту песню. Она считалась старой, еще когда он жил в Метрополии.

– Чтоб мне сахарной ваты не есть, откуда ты взял эту древность? С собой что ли из Метрополии притащил?

– Нет. Музыка и голос сгенерированы. А вот найти того, кто знает ноты и помнит текст, было сложно. – Гнус начал постукивать пальцами по рулю в такт музыке. – Так что там с этим объектом?

– Дерьмо там, Гнус. Ты же понимаешь?

– Да. Если сработал сигнал, значит, кто-то открыл Врата Повелителей. А открыть их можно только изнутри.

– Если это не подстава Асса, то это – гребанный песец, – в голосе Хюго слышалось раздражение. – Может в шлеме, может – без.

– Вопрос в том, как вообще оно туда попало? Не сидел же этот песец там с момента консервации? Не думаешь же ты, что сам Повелитель вылез?

– Я думаю, Гнус, кто-то приложил к этому руку. Наше нуль-т не работает рядом с земной поверхностью – умники ноют про какое-то гравитационное искажение – а нуль-камеры Повелителей, говорят, работали. Мы три хреновины такие нашли и на винтики разобрали – и ни хрена. Еще по одной досталось Церерберу и Альфианам – результат тот же. Но кто сказал, что нуль-камер было всего пять? Если кто-то сумел разобраться, как работал телепорт Повелителей…

– … то завтра мы вернемся в Метрополию? – Гнус прищурился.

– Может быть, – Хюго поморщился. – Но скорее нас перережут в кроватках. Камерам Повелителей не нужны т-передатчики, с их помощью можно отправить убийц в любую точку этой гребанной планетки.

– Думаешь, за всем стоят местные? Потомки первых колонистов?

– А кто еще? Трухнутые Неспящие, трахнутые барончики, гребанные жрецы отверток и самоваров – эта шваль спит и видит, как от нас избавиться.

– Может, Дик допустил слив? – предположил Гнус. – Или у вас сидит крот Неспящих?

– Шиш тебе! Вся инфа под грифом «Т» проходила, даже у меня доступа к ней нет – только у жоп из Метрополии. Я проверил. По бункерам Повелителей есть, а по нуль-камерам и точкам телепортации ни-че-го. – Хюго помолчал. – Так что виноваты местные. Какой-нибудь лоб нашел древний свиток, прочел его, смог понять, как нуль-камеры работают, и забрался в бункер Повелителей. А потом выбрался наружу, к радости местных барончиков.

– И зачем тебе Комиссарша?

– Затем, Гнус, что тот, кто вылез из бункера, сейчас, быть может, пьет чай с местными боярами и ведет светские беседы. Или как вариант, жрет их, если из бункера вылезло не то, что залезло. А, может, и то и другое сразу. Асс решил слиться и убрал всех наших. А тут нужен порядок, поэтому сектор перейдет под контроль «ДиплойментКорп». Мы дадим Госпоже Комиссару чуть больше полномочий, а она сделает местных бояр чуть сговорчивее, да подоит их хорошенько. Остойнос может сколько угодно надувать щеки, для Корпорации он директор мелкого ЧОПа на аутсорсе, который плохо справляется со своими обязанностями.

Вскоре показался КПП: дозорная вышка, вырастающая из блочного жилого модуля, да забор из колючей проволоки со шлагбаумом, огораживающий небольшой кусочек пустоши – такие всегда стоят на подъездах к предприятиям, связанными с проэлефси. И офис Ксении, более известной как Госпожа Комиссар, находился на одном из таких предприятий – на ректификационном заводе, занимающимся очисткой добытого проэлефси.

Приспустив стекло, Хюго высунул руку с коммуникатором из окна. Средний палец смотрел в небо, указывая охранникам на КПП, куда им идти, а коммуникатор нарисовал в воздухе эмблему Корпорации и код доступа.

Наружу никто не вышел, но шлагбаум поднялся, и Гнус повел «Шкатулочку» дальше.

– Да уж, – ни с того ни с сего начал он, – когда сюда отправили буй, никто не думал, что колонисты первой волны все еще живут на планете.

– Слышь, если бы мы не прилетели, эти дебилы перебили бы друг друга, а то и убились бы об оставшиеся от Повелителей Аномалии. Но они ж наследники богов, носители древней крови, Отпрыски Повелителей, псионики, к хренам.

– Ну их можно понять. Жили они себе своими боярствами, да не тужили, а тут мы. Жили в нормальном мире, а теперь будто при тюрьме, а для начальства тюрьмы они просто заноза в жопе.

– Колония – не тюрьма.

– Это для нас с тобой, Хюго. Потому что прилетевшие сюда добровольно – администрация и охранники. Ты палач, оператор мобильного электрического стула, а я крыса, которая просто живет тут своей жизнью. А те отбросы, которых сослали сюда в наказание за проступки – заключенные. Они работают и существуют, чтобы корпорация жила.

– Асса же тоже сюда сослали. А он фактически директор тюрьмы.

– Дика сюда отправили добровольно-принудительно, ты сам знаешь, это другое. Согласись он с понижением в должности, остался бы в Метрополии. А если бы еще и поделился кое с кем, то и в должности б не потерял.

– Зато теперь он тут власть. Царь, Бог и Император. Он же этого и хотел.

– Ага, сегодня царь, а завтра прилетит флот Метрополии и оставит от его царства пепелище.

– Да с чего? Проэлефси добывается, прилетай да забирай.

– Хюго, ты вроде людей мочишь пачками, а вместо мозгов у тебя вата сахарная, – Гнус неприятно захихикал, смешно дергая носом. – Ты с точки зрения Метрополии посмотри. Мы раздолбали буй. Какой могла быть вероятность, что трахнутые сектанты окажутся на такое способны? Что Ковчег первой волны в состоянии выйти на орбиту и сбить буй? А знаешь, что самое смешное? Кто-то ведь должен был им слить его координаты.

– Хочешь сказать для Метрополии мы сепаратисты? Взбунтовавшаяся тюрьма? Тогда бы они давно уже прислали в эту жопу флот и выжгли бы тут все.

– Вот еще. Гонять флот без нуль-т дорогое удовольствие, – покачал головой Гнус. – Нет, старина. Сперва сюда прилетит буй, а потом – флот. И если флотским что не понравится – все тут разнесут. К счастью, Дик не конченный идиот, и по графику отправляет проэлефси на орбиту. Как и управляющие соседних колоний. Скорее всего Альянс тупо ждет. Орион-то наверняка готов превратить планету в пыль и не рисковать, но кто ж ему даст.

– То-то он загонял аналитиков, чтобы они смоделировали потенциальный график повышения плана от Метрополии. Но, по идее, тогда они должны торопиться, вдруг мы тут не проэлефси добываем, а к обороне готовимся?

– Хрен его знает, Хюго. Может, там вообще все переменилось. Какая-нибудь новая Галактическая война, ну там между собой посрались, или еще с кем-то. Может, от Метрополии осталась груда астероидов, и слать нам буй больше некому.

– Да ты оптимист! – Разговор подпортил настроение Хюго. Не радовал уже ни удобный салон, ни старый добрый рок. Гнус умел изгадить атмосферу вокруг себя: о чем с ним ни поговори – останется неприятный осадок.

Оставшийся путь к заводским корпусам они провели в относительной тишине: Хюго не проронил ни слова, раздумывая над тем, как поднять себе настроение, а Гнус тихонько подпевал песням, да постукивал пальцами по рулю, не всегда в такт.

В офисе «ДиплойментКорп» их уже ждали. Госпожа Комиссар решила принять гостей в просторном конференц-зале, и не одна, а с личным помощником Птицем. С этим молодым вечно всем недовольным типом, обладающим престранным чувством юмора на тему кексов и туалетной бумаги, Хюго иногда перетирал «производственные» вопросы.

– Садитесь, мальчики, – одна нога в длинном сапоге оказалась поверх другой, черная фуражка блеснула синей кокардой, сурово скуластое лицо Госпожи Комиссара старательно изображало тепло и радушие.

Черные кожаные предметы одежды, холодные светлые льдинки, таящиеся в глубине комиссарских глаз, и выпячиваемый третий размер в декольте – глава «ДиплойментКорп» умела впечатлять. И собой, и своими делами.

Госпожа Комиссар прошла длинный путь от главаря банды отбросов до генерального директора компании. Разумеется, карьерная лестница оказалась усыпана головам и телам тех, кто не разделял комиссарские корпоративные ценности. Властная, деспотичная, обладающая безусловно шикарной фигурой и носящая свою кожанку с грациозностью пантеры, она умудрилось собрать в одном помещении трех мужчин, ни один из которых не пускал на нее слюни.

– Я воспользовалась твоим любезным предложением, – Госпожа Комиссар взглянула на Хюго и тонко улыбнулась. – Мои люди уже на местах, никаких сбоев, все работает, как часы. И да, я отправила Остойносу послание. Встреча завтра после обеда. Если хочешь, милый, можешь перекинуться с ними парой слов, или запихнуть ему в глотку чего-нибудь твердое. Думаю, он не станет возражать. Тем более, что пока ты добирался из Сити, у местных случилось небольшое ЧП. Проверь коммуникатор, тебя там ждет любопытный файлик. А пока что я в твоем распоряжении, мой сладенький, в по-олном распоряжении.

Холодный отдающий металлом голос бизнес-леди сильно диссонировал со словами, точно так же как ее внешний вид – с внутренним содержанием.

– С тебя пять процентов, – невозмутимо произнес Хюго. – С выручки. Реквизиты знаешь.

– С выручки? – в голосе главы «ДиплойментКорп» прорезалось возмущение. – Ты слишком высокого о себе мнения. Я уже давно работала над этим расширением сферы влияния, промышленный шпионаж, дезинформация, даже мокруха. И тут ты приходишь такой красивый и хочешь не только мое личное время, но и деньги.

– Я не торгуюсь, – оборвал ее Хюго. – Либо так, либо на хрен с пляжа.

Госпожа Комиссар чуть опустила голову, на лице заиграли желваки, руки на мгновение сжались, и тут же расслабились:

– Хорошо.

– Славно, – проронил Хюго и добавил: – Общий сбор через полтора часа. С тебя три стандартные группы. Координаты дам.

Встрепенулся Птиц:

– А мне обязательно сопровождать вас, Госпожа Комиссар?

– Да, – подчиненному не досталось даже взгляда. – Займешься бумагами, потаскаешь мой ранец от огнемета, разомнешь мне ступни, оближешь мои сапоги. Короче, найду, чем тебя занять.

– Ну и постреляешь, конечно, – хищно улыбнулся Хюго, – пополнишь коллекцию своих трофеев. Ты же сафари любишь?

– Люблю, – отозвался Птиц, и, бросив опасливый взгляд на руководительницу, прибавил: – Но только без кекса.

– Хороший птенчик, – изящно махнула стеком Госпожа Комиссар, – Слетай пока к Уорену, пусть собирает людей. А вы, мальчики, опять на своей колымаге?

Голос дамы вновь обрел холодные металлические нотки.

Хюго покосился на Гнуса и кивнул.

– Как вы вообще сидите в таком говне? Это же позорище, ведро с гайками надежнее…

– Это наше говно, и оно нас устраивает, – Хюго поднялся. – Детали с Гнусом обсудите, а у меня тут дела есть.

– Не, нормально? – Госпожа Комиссар изобразила возмущение. – У тебя какие-то дела на моей территории?

– Сахарную вату жрать пошел, – хехекнул Гнус. – Он у нас деловой, ни дня без сладкого.

Гнус не ошибся. Хюго тщательно подходил к подготовке маршрута. И связался со многими людьми. Поэтому в нужное время в нужном месте находился еще один человек, который по идее должен был быть уже на полпути в Сити.

В переговорной его ждала Кларисса, аудитор Корпорации. Именно ее экспертное заключение когда-то позволило включить в круг особых подрядчиков и «ДиплойментКорп». Последние две недели она инспектировала этот завод, сверяя приходы и расходы. Цистерны с очищенным проэлефси ждали ее команды, чтобы отправиться сперва в космопорт, а затем и на орбиту. Корпорация превращала людей в легкозаменяемые механизмы, но работать без определенных людей и их пинков не могла.