355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Пятницкий » Разведшкола № 005 » Текст книги (страница 6)
Разведшкола № 005
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 13:57

Текст книги "Разведшкола № 005"


Автор книги: Владимир Пятницкий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 7
Разведчик-диверсант О.А. Горчаков

Здесь следует подробнее рассказать о нем.

Овидий Александрович Горчаков. Мы с ним были однолетками, и попали на фронт 17-летними. Мы долгое время считались детьми «врагов народа», следовательно, были людьми одной судьбы, особенно в предвоенные годы. Но, как ни странно, фортуна, вела нас одной тропой. Оба мы в суровое время Отечественной войны разными путями попали на обучение в диверсионно-разведывательные (партизанские) школы, он в Московскую № 003, я в Астраханскую № 005. Оба в одно и то же время были заброшены в тыл к немцам: я под Сталинград в Калмыцкие степи, он – на Западном направлении.

Но речь идет об Овидии Горчакове.

Он был человеком трудной и прекрасной судьбы. В годы Отечественной войны он месяцами работал во вражеском тылу на оккупированной территории Брянской и Смоленской областей, в Белоруссии и на Украине, затем в Польше и Германии. Везде он выполнял особые задания военной разведки и ЦШПД.

Он не имел права пользоваться своим именем. Даже фронтовые друзья знали его только под псевдонимами Астангов, Кульницкий, Зубков или Спартак. В штабной картотеке фронта он значился как Спартак. Командование высоко ценило его способности и доверяло ему операции большого политического значения. Одной из такой операцией явиласьпереброска через линию фронта членов Краевой Рады Народовой – будущего правительства народной Польши. Польские власти по достоинству оценили заслуги О.А. Горчакова, наградив его высшим военным орденом страны – крестом «Виртути милитари».

Своими подвигами он заслужил право считаться одним из лучших разведчиков того времени. Его имя в числе десяти самых выдающихся бойцов невидимого фронта занесено в энциклопедию «История Великой Отечественной войны», наряду с Зорге, Маневичем и Кузнецовым.

Советское правительство к военным заслугам Овидия Горчакова относилось более сдержанно. Ведь, как я уже упоминал выше, дети «врагов народа» героями быть не могли. Но вместе с тем уже после окончания Отечественной войны ему доверили работу в качестве синхронного переводчика у Сталина и Хрущева!

Позже Овидий Горчаков стал известным советским писателем. Он всегда писал о том, чему сам был свидетелем и что пережил сам.

Интересен отзыв маршала А.М. Василевского о моем друге. Он характеризовал его как «историка, борющегося за восстановление истины, искаженной «стратегами» от исторической науки в годы недавнего прошлого». Далее маршал Василевский писал:

«Очерк писателя Овидия Горчакова, которым открывается книга, одна из первых попыток воссоздать образ революционера и патриота Я.К. Берзиня (начальника разведупра генштаба Красной Армии, расстрелянного по указанию Сталина с клеймом «враг народа» – В.П.) – Овидий Горчаков в своих книгах стремился в первую очередь показать истоки высочайшего мужества, идейной крепости, обостренной партийной ответственности за командира, бойца самой передней грозовой линии

Раздумываешь над очерком о Яне Берзине, и в душе сами собой рождаются слова, с которыми хочется  обратиться к читателям, особенно к молодым. В биографиях героев-разведчиков, храбрых сынов советской армии и их подвигах – ярчайший замечательный пример для вас. Старайтесь в их беззаветном служении Родине, в их жизненной самодисциплине, в их духовной стойкости черпать для себя силы и вдохновение».

Овидий Горчаков скончался в мае 2002 года после тяжелой продолжительной болезни. Сердце и мозг этого неординарного человека не могли смириться с процессом разрушения его Отечества, служению которому он посвятил всю сознательную жизнь.

У меня дома над письменным столом висит его портрет (фотография конца 1980-х годов, где он изображен в костюме со всеми регалиями) с дарственной надписью: «Володе Пятницкому, другу по развед-диверсионным делам в страшное время сталинщины, от предпоследнего могиканина последнему».  Видимо он уже тогда предполагал, что покинет этот мир раньше меня. Чувствуя, что жизнь оставляет его, он завещал своей жене Алесе Васильевне кремировать его прах и развеять пепел над тем лесом в Могилевской области, где в 1942 году начинал свою боевую деятельность.

Овидий Горчаков работал в тылу немцев на центральных фронтах. Копаясь после войны в мемуарах уцелевших гитлеровцев, он в книге воспоминаний одного из офицеров полка «Нордланд» дивизии «Викинг» нашел подробное описание боя под разъездом Куберле с неизвестной партизанской группой.

Героическая гибель группы Л.М. Черняховского в то время прошла никем незамеченной. Только в конце 1960-х годов их посмертно наградили орденами «Красной звезды» под нажимом общественной кампании, поднятой Овидием Горчаковым.

Он в то время был в фаворе, и к нему прислушивались. А после выхода в свет его книг стали устанавливать памятники его героям в СССР и в Польше. Вот и на станции Орловская появился памятник с фамилиями бойцов героической группы Л.М. Черняховского № 66 «Максим». На памятнике выбиты гордые слова: «Они шли на смерть, а обрели бессмертие!».

Вот и пойми, существует ли объективность в оценке событий и подвигов? Например, Зою Космодемьянскую объявили Героиней Советского Союза за – то, что сожгла дом местных жителей в подмосковной деревне, оккупированной немцами. Зимней ночью она приняла его за конюшню немецкого обоза. А чем отличается подвиг 28 бойцов 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И.В. Панфилова на разъезде Дубосеково от того, что сделали ребята группы «Максим»? Подобных примеров можно привести много. По-видимому, каждый раз в решении вопроса о награде решающим аргументом становились конъюнктурные соображения высшего руководства.

После войны, при встрече с бывшим начальником нашей спецшколы А.М. Добросердовым, я задал ему   этот вопрос. И он мне сказал, что Леонид Матвеевич Черняховский был сыном комбрига Матвея Черняховского, расстрелянного в 1937 году. Причина заключалась именно в этом. Я сам не раз сталкивался с ней. Существовала установка Сталина, что «дети врагов народа героями быть не могут, какой бы подвиг они не совершили».

И еще он мне сказал, «что не знает другой диверсионной группы, которая дала бы более эффективный результат, чем группа «Максим».

Узнав об этом из уст человека, которого уважал и к мнению которого относился с доверием, я понял, почему меня так тянуло к старшине Черняховскому, к этому молчаливому гордому человеку.

Я вспомнил, как уходя на задание он помахал мне рукой и крикнул «удачи тебе, сержант!». Думаю, что как и начальник спецшколы, по моей фамилии он понял, чей я сын. Ведь Осипа Пятницкого в то время в партии знали многие.

Глава 8
Диверсионно-разведывательный отряд В.Н. Кравченко № 55 «Мститель» на задании

Наша группа младших командиров, прибывших с Закавказского фронта, находилась в Астраханской спецшколе уже более полутора месяцев. Если в начале обучения мы по 10–12 часов в сутки изучали вопросы диверсий и разведки, то теперь акценты сместились. Теперь нас учили, как засечь пулемет по дымку, выходящему из пламегасителя, как отличить шум автомашины от шума бронетранспортера, как пользоваться компасом и ходить по азимуту в бескрайней степи, где нет никаких ориентиров. Нас также учили приемам снятия часовых, выбору мест для засад.

Но основу составляла тактика работы в степи. Нас упорно тренировали ходьбе с полной выкладкой, а это груз до 40 и более килограмм, уложенный в два вещмешка и надетых спереди и сзади, подобно парашютам плюс оружие. Подобные занятия назывались физической закалкой. Они проводились каждый день в любую погоду, с ежедневным увеличением дистанции и скорости движения. Постепенно мы втянулись в эту изнурительную муштру. Помогало сознание необходимости такой тренировки. Конечно, все снаряжение имитировали песком и тряпками.

Мне, после учебного батальона в запасной бригаде, физическая закалка давалась сравнительно легко. Ведь там я целыми днями таскал на себе то «тело», то станок пулемета «Максим», а вес этих частей был аналогичен нашей амуниции. А вот как с подобной нагрузкой справлялись девчата? Ведь их гоняли наравне с нами, только в других группах.

В спецшколе царил боевой оптимистический дух сознания своей значимости для судьбы страны. Все жили в ожидании сводок Совинформбюро. О предстоящей работе в тылу врага почти не задумывались, каждый из нас стремился скорее закончить обучение и уйти на фронт, не думая о том, что его ждет в тылу врага. Диверсионному делу учились с таким рвением, как ничему другому в своей жизни.

По вечерам, после ужина, собирались в клубе, тогда молодость брала свое. Смотрели кинофильмы, танцевали с девушками под патефон. С нескрываемым восхищением и грустью смотрели мы на группы, уходившие на задания.

Как-то в середине декабря, когда все курсанты после ужина собрались в клубе и в который раз смотрели старый фильм «Мы из Кронштадта», ко мне через ряды сидящих и стоявших зрителей протиснулся Виктор Аксенов. Тронув меня за плечо, прошептал, что меня зовет «Батя». Мне не хотелось уходить из клуба, я удобно устроился рядом с одной девушкой, которая мне очень понравилась. Но Виктор упрямо тянул меня за собой. Мы поднялись на второй этаж и, миновав большую проходную комнату, в которой размещалась мужская часть группы В.Н. Кравченко, прошли в маленькую комнатку. Там стояли три кровати и стол со стульями. В этой комнатке размещалось командование группы № 55 «Мститель». Такое расположение было удобно тем, что руководство группы могло свободно общаться со своими подчиненными и наблюдать за их поведением.

В комнате находилось все руководство группы. Виктора отправили за дверь, он считался дневальным в своей группе, а меня встретили приветливо, предложили расслабиться. Я действительно внутренне сжался, чувствуя, что разговор будет серьезный. По обстановке в спецшколе мы знали, что происходит доукомплектование групп В.Н. Кравченко и И.Н. Чернышова. Подобные встречи с другими курсантами уже происходили ранее в этой комнате и в штабе спецшколы. Такие факты в нашей среде нельзя было скрыть.

«Батя» предложил мне подробно рассказать о себе, при этом предупредил, что руководство группы уже ознакомилось с моим личным делом, с характеристиками и результатами зачетов по всем предметам, и что руководство спецшколы рекомендовало им познакомиться со мной поближе.

Я, как и раньше, помня наставления Степы Козлова, стал рассказывать о детдоме, об истребительном отряде, об отступлении по Кубани и Ставрополью и, наконец, о запасной бригаде. Меня слушали внимательно, не перебивая. Когда я закончил свое повествование, начали задавать мне вопросы. Кто твои родители? Я ответил, что не знаю, что я детдомовский, «государственный ребенок», что был в нескольких детдомах, в каких, уже не помню, но последний – в станице Вознесенской на Кубани. В нем я был председателем совета командиров, это по системе А.С. Макаренко. В этом детдоме находился с 1939 года, а до того был в Кропоткинской колонии для трудновоспитуемых. Оттуда бежал. Поймали меня в Армавире и привезли в станицу Вознесенскую. Видимо, ответ на этот каверзный вопрос их удовлетворил.

Дальше пошли вопросы по существу. Кого из ребят в нашей команде я знаю лучше, с кем общаюсь, кто, по моему мнению, в чем силен? Потом стали интересоваться моим мнением о легком стрелковом оружие, как я отношусь к немецким автоматам. Какой пулемет лучше, Дегтярева или немецкий МГ-34? Знаю ли я устройство прибора «Бромит»? И еще много, много разных вопросов.

Я отвечал, не задумываясь. Охарактеризовал многих ребят из своей группы. Насчет пулеметов ответил, что самым надежным считаю систему «Максим», что знаю его в совершенстве, но он очень тяжелый и в условиях предстоящей работы не годится. Из ручных следует выбирать те системы, к которым легче достать боеприпасы, так как с собой много не унесешь. С прибором бесшумной стрельбы «Бромит» знаком. Могу с закрытыми глазами разобрать и собрать его. Но считаю целесообразным заранее заготовить для него резиновые пробки, так как они после десяти выстрелов теряют свои свойства. На вопрос, чем и как их заменить, ответил, что лучше всего в наших условиях вырезать их из автокамер грузовых машин, это будет хуже, чем стандартные, но лучше, чем ничего, что их следует ставить по две вместо одной стандартной, и что я сам это определил на занятиях. Что стрелку из «бесшумки» надо иметь при себе пассатижи, с помощью которых легко доставать пулю из патрона, чтобы уменьшить в нем пороховой заряд, ведь спецпатроны для бесшумок выдают в ограниченном количестве.

Под конец разговора меня спросили, готов ли я идти на задание в составе группы № 55 и если согласен, то кого бы хотел взять с собой. Я ответил согласием и назвал несколько фамилий ребят из нашей команды, с   которыми имел более тесные отношения, а первым среди них Федора Воронина.

Напоследок «Батя» попросил меня о нашей беседе не распространяться, пожелал мне дальнейших успехов в учебе. Через несколько дней, сразу же после завтрака, дежурный по школе зачитал список курсантов, которым вместо занятий предписывалось немедленно собраться в клубе. Среди упомянутых фамилий значились моя и Воронина. Нас это не удивило, так как нечто такое уже «висело в воздухе». Странно было лишь то, что собирали не в штабе, а в клубе. Но вскоре все объяснилось.

В клубе нас собралось 38 человек, вместе с руководством группы, не считая представителей ЦШПД. Оказалось, что объявляли только новых членов, зачисленных в отряд В.Н. Кравченко, старые бойцы были оповещены еще с вечера.

Когда весь состав будущего отряда собрался в клубе и все сели вдоль стены, в помещение клуба вошли генерал Рыжиков, майор Шестаков, Торицин и начальник школы. Его заместитель И.Д. Безрукавный доложил, что все в сборе.

Тогда Алексей Михайлович сделал маленькое политическое вступление, в котором обрисовал военную обстановку на юге страны и закончил словами, что настало время действовать и нам. Безрукавный дал команду: «Всем встать, построиться!» и «Смирно!». Добросердов зачитал приказ [21]21
  ЦПА ИМЛ. Ф. 69, оп. 1, д. 45, л. 69.


[Закрыть]
, в котором было сказано, что на базе диверсионно-разведывательной группы № 55 «Мститель» формируется отряд с тем же номером и наименованием в составе 38 человек, и всех перечислил по фамилиям. Командиром был назначен В.Н. Кравченко, комиссаром Д.Г. Дорджи Горяев, заместителем командира по разведке А.А. Аксенов, по материальному обеспечению Дзюба.

После зачтения приказа нам предложили сесть, и начальник школы добавил, что сообразуясь с обстановкой в районе действия нашего отряда, его численность увеличена вдвое. В отряде образуются три группы: разведки – под руководством А. Аксенова; подрывников, командиром которой назначен инструктор подрывного дела (к сожалению, его фамилию вспомнить не могу) и группа прикрытия, или обеспечения операций, руководителем которой назначается старший сержант Пятницкий.

Для меня это оказалось полной неожиданностью. В предыдущих разговорах с руководством спецшколы ни о чем подобном не было речи, и вдруг я, признаться, растерялся, почувствовал себя неловко, так как в нашей команде были люди более опытные и достойные, проходившие службу в армии еще до войны.

Но тут последовала следующая команда: «лица, которые еще не приняли партизанскую клятву-присягу, должны сделать это немедленно!». Старший лейтенант Тишкала вызывал по фамилиям тех, кто давал клятву. Каждый из них подходил к столу, за которым сидело командование, брал листок с напечатанной клятвой, как можно торжественнее читал ее вслух, а затем подписывался под ней там, где были напечатана его фамилия, имя и отчество.

После этой процедуры строевым шагом возвращался на место.

Партизанская клятва:

Я, красный партизан, даю свою партизанскую клятву перед своими боевыми товарищами красными партизанами, что буду смел, дисциплинирован, решителен и беспощаден к своим врагам.

Я клянусь, что никогда не выдам своего отряда, своих командиров, комиссаров и товарищей партизан, всегда буду хранить партизанскую тайну, если бы это даже стоило моей жизни.

Я буду верен до конца своей жизни своей Родине, партии, своему вождю и учителю товарищу Сталину. «Если я нарушу эту священную партизанскую клятву, то пусть меня постигнет суровая кара.

В чем даю собственноручную подпись.

Когда эта процедура закончилась, и представители ЦШПД покинули помещение клуба, командир и комиссар заняли места у стола. Они сообщили, что нам отвели очень мало времени для полной экипировки, знакомства друг с другом и решения всех необходимых вопросов. Конкретная дата выхода на задание еще не определена.

Нам зачитали распоряжение командира отряда о распределении бойцов по группам. Мы узнали о наличии штаба отряда, состоявшего из командира, комиссара, заместителей командира по разведке и хозобеспечению, радиста. К штабу причислялась и девушка-санинструктор.

Далее нам сообщили задачи, возлагаемые на отряд. Они заключались в разведке частей противника, определений их численности и нумерации, в наблюдении за их передвижениями. Нам вменялось в обязанность разрушение средств связи, уничтожение связных, патрулей и обозов противника. Во всех случаях требовалось захватывать документы и находить возможность для переправки их в штабы 28-й армии и партизанского движения юга страны. Мы должны были уничтожать предателей родины, всемерно препятствовать вывозу хлеба и скота, а отбитое у противника продовольствие использовать для создания собственных баз и для раздачи населению. Остатки продовольствия полностью уничтожать.

Затем были названы задачи каждой из групп отряда. Моей группе вменялось в обязанность обеспечение безопасности других групп при выполнении ими заданий по разведке, взрывным работам, участие в засадах, всевозможные другие задачи, связанные с боевой обстановкой. Численность этой группы была самой значительной – 12 бойцов (сам я был 13-м), из них четверо – сержанты срочной службы.

Нам сказали, что с этого момента мы переходим на особый режим. Место расположения отряда – комната, которую раньше занимала группа «Мститель». Поскольку помещение это мало для всех, ночевать мы будем каждый в своей палате, но рассказывать кому-либо о том, что происходит в отряде запрещается.

Дальше пошли вопросы и ответы на них. Нас опять предупредили, чтобы особого любопытства мы не проявляли. Что каждый своевременно узнает то, что ему положено знать.

После этой беседы командир предложил нам разойтись в клубе по группам и познакомиться друг с   другом поближе. Многих я уже довольно хорошо знал. В мою группу вошли Александр Михайлов, Федя Воронин, Николай Алексашкин и Александр Волошко – все старшие сержанты срочной службы, попавшие в 28-ю запасную бригаду после госпиталей. Они были старше меня по возрасту и гораздо опытнее.

Остальные бойцы группы были моими ровесниками: 1924–1925 годов рождения, из прежней группы нашего командира. Они уже побывали во вражеском тылу и понюхали порох в разных переделках. Это Виктор Аксенов, Борис Бритиков, Леша Вдовин, Валя Дурин, Ваня Моисеев и две девушки – Наташа Потапова и Ольга Матузко. Позже в мою группу включили еще и санинструктора Раю Тихонову.

Питаться нас перевели во вторую смену, как и отряд И.Н. Чернышова. Поэтому мы поняли, что забрасывать нас будут вместе.

Вечером того же дня Виктор Аксенов, выполнявший в то время роль вестового при штабе отряда, позвал меня к Бате. Там в его комнатушке собралось все руководство отряда и руководителей групп. Увидев меня, Батя сказал: «Ну, теперь все в сборе, пора начинать наше первое совещание». Дальше он сообщил, что на подготовку отпущено три дня.

Утром после завтрака будем получать на складе амуницию. Ответственным за это мероприятие назначен Григорий Дзюба. Первыми пойдут девчата, их у нас пятеро. Им дается на все полчаса. Дальше идут по порядку группы разведки, подрывников и затем твоя, обратился он ко мне. На каждую группу отпускается час. Затем все направляются в свои палаты, где предстоит каждому разобраться в полученной амуниции. Надо уложиться в указанные сроки, так как следом за нами идет отряд И.Н. Чернышова.

Каждый из нас получил два вещевых мешка, шинель, ватную куртку, ватные брюки, шаровары, гимнастерку, сапоги, две пары белья и портянок, калмыцкие чулки, шапку-ушанку, рукавицы и шерстяные перчатки. Тут же мы все это примерили, обменяв то, что не подходило. Особое внимание уделили   подбору обуви. Что смогли, уложили в вещевые мешки, остальное несли в руках. В расположении каждый разобрал свое богатство.

После обеда строем пошли в баню. Там сменили белье. Грязное свалили в кучу, его потом увезли в прачечную. А мы, чистенькие, вернулись в расположение спецшколы. До ужина подгоняли обмундирование, тщательно проверяли обувь. Я попросил Сашу Волошко показать каждому бойцу своей группы как снаряжать собственные ноги.

Для этого требовалось особое искусство. Сначала надеть хлопчатобумажный носок, затем на него натянуть калмыцкий чулок, очень тонкий из вяленой шерсти, а поверх него завернуть портянку. Все должны были научиться делать это правильно и быстро. Размер обуви должен был соответствовать ноге, снаряженной соответствующим образом. Поэтому следовало немедленно производить замену обуви, если это требовалось. Нам давно втолковывали, что тот, кто неправильно снарядит свои ноги, в степи непременно погибнет.

Вечером опять собрались у Бати в комнате, чтобы получить указание на следующий день. Руководители групп доложили о получении и подгонке обмундирования.

«Батя» приказал каждой группе выделить завтра по шесть человек для получения вооружения. Нам, сказал он, заглядывая в ведомость, выделяется один ПТР с комплектом боезапаса, два пулемета (один Дегтярева, другой трофейный МГ-34) с 10 лентами, автоматы ППШ (по 1500 патронов на ствол), винтовки и карабины (по 300 патронов на ствол). А также три снайперские винтовки и приборы «Бромит» – глушители к ним плюс 50 специальных патронов с зелеными головками на каждый ствол. Три револьвера «Наган» – для командира, комиссара и радиста.

Тол в шашках по 200, 100 и 75 грамм, всего 200 килограмм, взрыватели и бикфордов шнур, 350 противопехотных мин ПМД-6 и осколочных ПОМЗ-2 натяжного действия, и еще термитные шары. Кроме того, три бинокля для командиров, 10 компасов, 10 электрических фонариков, 80 индивидуальных пакетов, 8 аптечек, спички – немного для курящих, но в основном для подрывников, саперные лопатки. Все полученное сложить в выделенном помещении, у его дверей организовать круглосуточное дежурство.

Вечером того же дня полученное оружие распределялось по группам. На мою группу выдали ПТР, трофейный пулемет МГ-34 и 10 лент к нему, две снайперские винтовки с приборами «Бромит», два карабина, пять автоматов ППШ и указанное выше количество патронов.

Взрывчатка, термитные шары и мины были распределены поровну между всеми бойцами отряда, включая командный состав. От них был освобожден только радист, несший полевую рацию и питание к ней. Взрыватели дали только группе подрывников.

На следующий день ребята под командованием Дзю-бы получали продовольствие – сухой паек на две недели и по бутылке спирта на человека. Все полученное распределили каждому поровну.

Остальное время мы занимались укладкой имущества в вещмешки и подгонкой груза каждого по его фигуре. Это два вещмешка, в одном было продовольствие, смена белья и вторая пара портянок. Его надевали спереди. Второй был значительнее тяжелее и висел сзади. В нем размещался боезапас, мины, взрывчатка и все остальное. Мы учились быстро снимать и надевать этот груз. Все делалось так, чтобы при всех условиях оружие всегда было под рукой. Общий вес снаряжения достигал 40 килограмм. Труднее всего было ползать с этим снаряжением. Но «Батя» заставлял каждого отрабатывать эту процедуру.

Вечером руководство отряда проверило каждую группу в полном снаряжении. Каждого бойца заставляли надевать и снимать амуницию, ложиться, ползать, вставать, прыгать на месте. Подобным образом проверялась укладка вещмешков.

Утром следующего дня мы меняли смазку у полученного оружия и производили его пристрелку в тире спецшколы. А сводки Информбюро были все радостнее. 19–24 декабря наши войска на реке Мышкова отразили удар армейской группы Гота, пытавшейся деблокировать окруженные войска 6-й армии фельдмаршала Паулюса под Сталинградом. 22 декабря генерал-фельдмаршал Манштейн отвел свои войска от реки Чир на 140 километров к западу в район Таганрога. К тому времени Красная Армия разбила остатки танковой группы Гота южнее Дона и отбросила ее к реке Сал. В результате Красная Армия стала приближаться к Ростову-на-Дону с юга, получив реальную возможность перерезать пути отхода армии фон Клейста с Кавказа. 24 декабря Манштейн был вынужден отвести остатки армии Гота, чтобы создать оборону на новом рубеже и прикрыть Ростов-на-Дону.

В этот день «Батя» собрал нас всех и объявил полную готовность. 25 декабря на рассвете был объявлен подъем и построение нашего отряда во дворе спецшколы в полной боевой готовности. В 6 часов утра диверсионно-разведывательный отряд № 55 «Мститель» в пешем строю покинул расположение спецшколы, направившись в военную гавань. Там нас уже ждал паром и возле него – заведующий военным отделом калмыцкого обкома партии Альтман. Мы погрузились на паром. Это был его внеплановый рейс.

Паром доставил нас в пригородный поселок Трусо-во, расположенный на противоположном берегу Волги. Там на причале отряд встретил офицер разведотдела 28-й армии с двумя крытыми брезентом грузовиками. Мы погрузились в них и поехали в неизвестность. Ехали часа два-три. Дорога была очень скверная. К полудню достигли какого-то калмыцкого хотуна. Там выгрузились. Нас отвели в помещение воинской части, накормили горячим обедом и приказали отдыхать до наступления темноты. Ночью планировался переход линии фронта.

Сплошной линии фронта в калмыцкой степи не существовало. 16-я моторизированная дивизия немцев   была растянута на добрую сотню километров, а степь, в основном, охраняли конные патрули калмыцких легионеров, казаков, подвижные группы немцев. Так что особых осложнений с переходом линии фронта не предвиделось, если только не наткнемся нач патруль противника или его подвижную группу. Нам предстояло за ночь преодолеть не менее 40 километров. Место перехода линии фронта покажут фронтовые разведчики.

Еще в спецшколе мы узнали, что следом за нами будет двигаться отряд И.Н. Чернышова. Мы видели, что его бойцы получали экипировку сразу после нас.

Общую обстановку в полосе действий нашего отряда красочно характеризует «Перспективный план развертывания и усиления партизанского движения в западных улусах Калмыкии и в соседних с ней районах на январь 1943 года», составленный Южным отделом Центрального штаба партизанского движения страны и Калмыцким обкомом ВКП(б) (документ № 135 от 25 декабря 1942 года) [22]22
  ЦГТА ИМЛ. Ф. 69, он. 1, д. 45, л. 69.


[Закрыть]
. Привожу его полностью:

1. В связи с наступлением Красной Армии на Сталинградском направлении, важнейшее значение для противника в данный момент имеют железные дороги Сальск – Ремонтное, Ростов – Сальск, Сальск – Тихорецкая, Дивное – Кропоткин, а также улучшенные грунтовые дороги, связывающие эти пункты между Сальс-ком. Башантой и Яшалтой.

2. В связи с освобождением территории Калмыцкой АССР, за исключением Западного и Яшалтинского улусов, отряды, ранее действующие на этой территории, доукомплектовать, вооружить, обеспечить продовольствием и направить на участки железных и грунтовых дорог, указанных в п. 1.

3. Из подготовленных и оставшихся в школе (имеется в виду Астраханская диверсионно-разведывательная школа № 005 – В.П.) 85 человек сформировать 4–5 отрядов и направить в эти районы, поставив им задачу продвигаться впереди отступающих частей немцев до Ростова и Кропоткина.

4. Через местных жителей освобожденных районов установить местонахождение, состояние и данные о боевых действиях отрядов Коломейцева, Яковлева, Гермашева, Ломакина и Гершмякова.

5. Центр обучения, формирования и засылки отрядов в тыл противника (спецшколу № 005 – В.П.). перенести в г. Элисту, куда перенести также явки для связи и за средствами обеспечения.

6. В освобожденных прифронтовых районах создать и подготовить партизанские отряды и подпольные группы, создав им материальную базу.

Представитель ЦШПД Рыжиков

Секретарь Калмыцкого обкома ВКП(б) Касаткин

Зам. представителя ЦШПД Шестаков

25 декабря в шестом часу вечера, когда начало смеркаться, нас подняли по тревоге. «Батя» отозвал командиров групп в другую комнату, где уже находились руководители отряда, представитель военного отдела Калмыцкого обкома партии Альтман и капитан разведотдела штаба 28-й армии.

Когда все собрались, «Батя» сообщил нам, что к месту проникновения в тыл противника нас проведут фронтовые разведчики, что до места дислокации отряда предстоит пройти пешком более 350 километров по карте, в действительности значительно больше.

Задача отряда – нарушение движения противника на дорогах Дивное-Элиста, Элиста-Яшкуль, Элиста-Ленинск. По первой дороге проходит самая короткая связь между Кавказской и Сталинградской группировками немцев; вторая и третья дороги – главные магистрали снабжения одного из важных фронтовых участков противника на Астраханском направлении. Нам поручается тут «Батя» повторил те задачи, возложенные на отряд, о которых говорил раньше.  Далее он предупредил, чтобы все группы через полчаса были готовы к выходу. Марш сегодня предстоит серьезный, не менее 40–45 километров. Если застрянем в пути, будут большие неприятности. Он приказал все фляжки наполнить водой, ведь в безводную степь идем. Пить только по команде, не более двух глотков. Предупредить бойцов, чтобы много не ели. Есть перед серьезным делом не рекомендуется, ибо любая рана в живот становится смертельной.

Потом он приказал командирам групп проверить ноги каждого бойца, как у них завернуты портянки. «Это, – сказал «Батя», избавит от лишних проблем в дороге. В наших условиях – «Батя» повысил голос, – стертые ноги – гибель для человека». Дальше следовало указание проверить, чтобы оружие и снаряжение у каждого было подогнано. Каждый боец должен попрыгать, чтобы ни стука, ни бряка не было. Все это надо было сделать за полчаса. Хорошо, что мы все это уже сделали заранее.

Хотя мы знали, что вслед за нами будет идти отряд Чернышева, «Батя» об этом почему-то умолчал.

Через полчаса отряд построился во дворе. Кто за кем идет, это оговорили заранее. Последовала команда: «Вперед! Головной дозор на расстоянии видимости!». Шли в полный рост. Дистанция между парами – три метра. Минут через двадцать нас встретила группа фронтовой разведки. Ее командир, старший лейтенант, о чем-то пошептался с «Батей», и мы двинулись вперед в полной темноте. Вскоре наша колонна остановилась. Оказалось, что мы достигли линии разграничения с противником. Фронтовые разведчики показали нам направление дальнейшего продвижения. Они остались, а мы двинулись дальше. Ориентировались по азимуту 225.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю