Текст книги "На солнце ни облачка"

Автор книги: Владимир Малов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава пятая
«Ты лучше об этом не думай»

Следующие несколько дней у Вени были заполнены тяжким трудом на кровососа Эдуарда Борисовича. И Веня свято следовал данному самому себе обещанию ни о чем больше не думать.

К тому же на размышления просто не было времени. Потому что хозяину вдруг пришла мысль помимо еженедельника «Вольный вечер» затеять ежемесячный журнал под названием «Эдик». И Веня, как и вся редакция, был задействован в этом начинании по полной программе. Он уезжал из дома рано утром и возвращался поздно вечером, без сил.

Тем не менее через два-три дня такой беспросветной жизни, Веня вдруг поймал себя на мысли: то, что Инструкция почему-то больше не объявляется, начинает его удивлять. Веня даже стал чаще поглядывать на свои часы фирмы Casio.

Однажды в редкую свободную минуту на своем рабочем месте ему пришло в голову покрутить стрелки – и вперед и назад. Ничего не произошло. Тогда Веня вновь поставил на часах точное время, и некоторое время сидел, внимательно глядя на циферблат.

Ничего не происходило.

А может, их надо потереть, мелькнула неожиданная мысль, как Аладдин тер свою волшебную лампу? Веня добросовестно потер корпус часов ладонью. Ничего не произошло.

Он потер часы с другой стороны. Никакого результата. Больше тереть не пришлось, потому что рядом с его столом уже объявился Эдуард Борисович с ворохом новых идей.

В тот же вечер, поздно возвращаясь домой, Веня вдруг обнаружил, что улицу маршала Бирюзова, на которую надо было свернуть, чтобы попасть домой, в Строгино, он проехал и мчит прямо к «Соколу». Словно какая-то неведомая сила заставила его поставить машину неподалеку от книжного магазина и найти тот самый люк в асфальте.

Люк был как люк. Вернее, их было целых два, один почти вплотную к другому. Веня встал на крышку того, что был ближе к входу в книжный магазин. Именно так тогда велел ему поступить Инструкция.

Зачем он сделал это теперь, Веня не знал. Не собирался же он, в самом деле, произносить заклинание, чтобы унестись к находившейся неизвестно где пирамиде. Тем более что и слов-то он не запомнил, поскольку они были длинными и неудобопроизносимыми.

Стоя на крышке люка, Веня машинально поднес к глазам циферблат часов и стал следить за движением секундной стрелки. Ничего не происходило. Веня пожал плечами и отдал себе отчет: то, что Инструкция больше не появляется, наполняет его душу смутным беспокойством, даже тревогой.

Тут Веня поймал на себя удивленный взгляд прохожего и понял, что человек, стоящий на крышке люка в густой вечерней толпе, не отрывая глаз от своих часов, производит странное впечатление. Чтобы не привлекать к себе внимания, он поспешно сошел с люка и стал делать вид, что увлеченно рассматривает витрину книжного магазина.

Там, отметил он машинально, было все, что положено: приключения доблестных сыщиков, безжалостных киллеров, неподкупных налоговых инспекторов, практические руководства по астрологии, тайны кремлевских вождей и прочие «Доллары царя Гороха», обычный круг чтения среднего россиянина начала двадцать первого века.

Понятно, того среднего россиянина, который имеет склонность к чтению книг.

Когда Веня вернулся домой, у него мелькнула даже мысль разобрать удивительные часы и посмотреть, что там внутри. Но тут же он отогнал мысль прочь. Разобрать-то было нетрудно, но кто знал, что произойдет дальше. И что случится, если потом не сумеешь их собрать…

И все-таки два дня спустя Инструкция объявился вновь, но только на один миг. Произошло это в воскресный полдень, в тот момент, когда в соседе Алексее Васильевиче (жена Нина Ивановна куда-то отлучилась по делам) после третьего тоста «за любовь» как всегда что-то щелкнуло и запустился его монолог о судьбах России.

– Наш царь Петр, – заговорил кандидат наук, – к несчастью, и предположить не мог…

Поставив свой опустевший стакан на стол, Веня вдруг увидел прямо перед собой возникшего Инструкцию.

Маленький человечек небрежно, но грациозно прошелся между тарелками, глянул на толсто нарезанный сыр и скорчил неодобрительную гримасу. Затем левой рукой он облокотился на бутылку «Флагмана», уже наполовину опустевшую, и вдруг погрозил Вене пальцем другой руки.

Веня машинально отметил, что ростом Инструкция лишь немногим выше бутылки. Подумать ни о чем другом он не успел, потому что, не произнеся ни слова, маленький человечек тут же облачком унесся в его часы.

Само собой разумеется, Алексей Васильевич ничего этого не заметил.

– А о чем тут говорить, – продолжал он свой нескончаемый монолог, – если уж даже ближайший сподвижник Петра Меншиков, посадив на трон Екатерину…

Неожиданное появление и стремительное исчезновение Инструкции произвело на Веню сильное впечатление. С этого мгновения, чокаясь с Алексеем Васильевичем, он стал только чуть-чуть отпивать из своего стакана, усердно подливая соседу.

По счастью, увлеченный собственным монологом, тот уже мало что замечал. Результат был налицо: не прошло и получаса, как монолог кандидата наук стал ослабевать, а вскоре и вовсе прекратился. Из последних внятных слов соседа Веня понял, что тот изъявляет желание отправиться к себе, чтобы немедленно отойти ко сну.

Веня бережно довел Алексея Васильевича до его двери, а вернувшись к себе, совершил неожиданный поступок: поддавшись мгновенному импульсу, вдруг набрал номер Николая из Химок.

Что он будет говорить, если злополучный стоматолог непостижимым образом вдруг окажется дома (в это очень мало верилось), Веня, правда, совершенно не представлял. Но поступок привел к удивительному результату.

– Да, это я, Николай, – услышал Веня.

Похоже, голос в самом деле принадлежал Николаю. Чувствуя, как у него гулко заколотилось сердце, Веня зачем-то переложил трубку из одной руки в другую и брякнул первое, что пришло в голову:

– Привет из Каталонии, из города Салоу.

– Кто это? – с заметным удивлением спросила трубка.

– Это я, Вениамин, – сказал Веня. – Мы с тобой вместе пили пиво, а потом на пляже…

– В Салоу? – осведомилась трубка.

– В Салоу, – ответил Веня. – Мы с тобой… с вами обменялись телефонами.

– Веня? – спросила трубка. – Я действительно только что прилетел из Каталонии, но что-то, простите, не припоминаю…

– Познакомились в мы в баре, – сказал Веня, понимая, что разговор идет как-то не так. – Сначала, вроде, пили «Карлсберг», потом пошли в другой бар. Ты… вы рассказывали о Каталонии, о короле Хуане… кажется, Карлосе.

Трубка немного помолчала. Потом снисходительно молвила:

– Пиво в Салоу я, конечно, пил. В свое удовольствие. Я же был в отпуске. Не исключаю, что мы действительно виделись. Так чему обязан?

– Ты… вы ведь стоматолог? – задал Веня неуклюжий вопрос, чувствуя уже сильную растерянность.

– Ах, вот в чем дело, – ответил Николай. – Что же вы сразу-то не сказали? Значит, мы действительно встречались, раз у вас мой телефон. Если есть какие-то проблемы, милости прошу. У меня четыре клиники в Химках, в любой вас с радостью примут. Где вы живете?

– Послушай, Коля, – сказал Веня очень значительно. – Нам надо с тобой о многом поговорить. У меня твои часы. Ты мне их кинул на пляже и велел взять.

Трубка удивилась:

– Кинул часы? На пляже?

Последовала пауза. Потом Николай сухо сказал:

– Мои часы у меня на руке. Ничего не понимаю. В чем, собственно, дело?

– У тебя часы Casio? – спросил Веня, стараясь, чтобы название фирмы прозвучало как можно значительнее. – На черном пластиковом ремешке?

– Я своих часов никому никогда не кидал, – сказал Николай с заметным раздражением.

Веня набрал в грудь побольше воздуха.

– Коля! Допускаю, что ты меня тогда в темноте не узнал. Но на пляже был я, и я все видел. Свои часы ты бросил мне в тот момент, когда… в общем, ты велел мне их взять. Теперь я все знаю. Из этих часов появляется Инструкция. И я вместе с ним уже был в пирамиде. Он сказал, что раньше работал с тобой.

На этот раз пауза была долгой. Наконец Николай сказал:

– Послушайте, вы в своем уме? Какая пирамида? Кто появляется из часов?

Веня отчаянно брякнул самое последнее, что он мог сказать:

– Коля, я видел, как ты вознесся в небо. Тогда, на пляже в Салоу, вечером в грозу. Инструкция говорил, что юридически это было незаконно. И я рад, что у тебя все обошлось. Может, ты мне по какой-то причине не доверяешь? Что ж, вполне возможно. Но еще раз повторяю: мне все известно. И лучше бы нам встретиться, потому что многого я не понимаю.

Теперь трубка ответила без запинки:

– Бред какой-то! Вам надо лечиться не у стоматолога. Не вижу смысла продолжать разговор.

В трубке послышались частые гудки.

Все-таки Веня был не совсем трезв. Поэтому машинально он набрал номер стоматолога Коли во второй раз, после чего услышал в ответ:

– У меня телефон с определителем номера. Могу вас вычислить и прислать скорую психиатрическую помощь на дом. Вы этого добиваетесь?

Снова раздались частые гудки.

На донышке бутылки еще оставалось немного «Флагмана». Веня вылил остатки водки в стакан и осушил одним махом.

Ясно было, что разговаривать с Николаем бессмысленно. Раз стоматолог не хочет признаваться, что бросил свои часы Вене, значит, не хочет. Вполне возможно, на это у него есть какие-то веские причины.

Тут Вене вдруг пришла другая мысль: есть ведь разговоры, которые называют «не телефонными». Может, в этом все дело?

Полной уверенности в том, что телефонные откровения – тайна двух людей, конечно, ни у кого и ни в какой стране нет. Россия не исключение. Но если так, Коля мог бы хоть намекнуть, что все понял, пригласить, например, в одну из своих клиник, чтобы потом поговорить наедине.

Не намекнул, не пригласил…

И все-таки, если там, в Салоу, злополучный стоматолог унесся в небо, вдобавок уменьшившись в размерах, каким образом сумел вернуться на Землю?

Веня потянулся к пустой бутылке, решив прибраться после нехитрого застолья, и в этот миг снова увидел на столе Инструкцию. Маленький человечек побарабанил пальцами по этикетке и бросил на Веню укоризненный взгляд.

– Опять пьешь?

Вене вдруг стало очень стыдно.

– Сосед пришел, ему грустно было, – сказал он с извиняющимися интонациями. – Да и у меня, говоря по правде, на душе как-то…

– А почему «Флагман»? – осведомился Инструкция.

Веня недоуменно пожал плечами.

– Не знаю, сосед всегда приносит «Флагман».

Инструкция хмыкнул.

– «Флагман» лучше не пей. Если уж пить, то «Посольскую». Или калужский «Кристалл».

Веня воззрился на маленького человечка с безмерным удивлением.

– Ты-то откуда знаешь? Сам, небось, водку не пьешь, раз… бестелесный.

Инструкция вдруг ухмыльнулся.

– Ну, не будь таким категоричным! Мне тоже иногда надо расслабиться. Однако способы у меня совсем другие. Эффект, видимо, примерно тот же, что от водки, но добиваюсь я его не путем пития.

Испытующе посмотрев на Веню, маленький человечек добавил:

– Не исключено, когда мы с тобой сработаемся, случится нам и вместе расслабляться. Ты своим способом, я своим. Но «Флагман» больше не пей. Знаю, потому что я любознателен и изучаю все, что меня окружает.

Веня взял пустую бутылку и унес на кухню, чтобы бросить в мусорное ведро. Вслед ему донеслось:

– А сыр надо тонко резать. Тонко, как только возможно.

Вдруг испугавшись, что Инструкция опять может столь же стремительно, как появился, исчезнуть, Веня бросился обратно в комнату. Но маленький человечек оставался на столе. Теперь, сокрушенно покачивая головой, он взирал на неаккуратно взрезанную банку сайры.

Стоя в дверях, Веня очень тихо сказал:

– Может, ты мне наконец объяснишь, что происходит?

– А что происходит? – небрежно поинтересовался Инструкция.

Веня сделал широкий жест, словно обводя руками сразу все вокруг.

– Ну, эти пирамиды, расположенные неизвестно где. Люки возле книжного магазина, заклинания, клавиши, которые я должен нажимать. Зачем это все?

– Ты лучше об этом не думай, – столь же небрежно посоветовал Инструкция. – Делай свое дело и все. Привыкнешь постепенно.

– А что я должен делать? – вырвался у Вени отчаянный вопрос.

Инструкция широко улыбнулся:

– Колеблюр торсин! Я-то думал, ты уже все понял! Дел у тебя немного: всего-то следить за фигурками на экране и поправлять строй, если что-то не так. Строй всегда должен быть ровным.

– Зачем? – спросил Веня.

Инструкция улыбнулся еще шире.

– Чтобы на солнце не было ни облачка. В глубине экрана.

Веня сжал виски ладонями.

– Кому это нужно? – спросил он.

– Кому нужно, тому и нужно! – отрезал Инструкция. – Оставь эту свою привычку размышлять и принимай все как есть. Разве трудно раз в несколько дней заглянуть в пирамиду и поправить строй? Да и то, поправлять надо не всегда, только если строй нарушился. У вас подобная необременительная работа, насколько я знаю, называется синекурой. Тебе скоро многие завидовать начнут!

Осознав, что истины вновь не добиться, Веня сделал глубокий вздох и перевел разговор на другую тему. Тем более, тема была. Однако уверенности, что ему удастся прояснить ситуацию хотя бы здесь, у Вени опять-таки не было.

– Я Николаю позвонил, – сказал Веня значительно. – И застал его дома. Николай вернулся.

– Так и должно быть, – ответствовал Инструкция равнодушно. – Как же иначе?

Веня покрутил головой, собираясь с мыслями.

– Значит, он должен был вернуться обязательно? – вопросил он с безграничным удивлением.

– Вот и вернулся, раз ты с ним говорил.

– Тогда объясни, – вскричал Веня, – почему он делает вид, что никаких часов мне не бросал и вообще меня не помнит?

Инструкция ответил:

– Потому что Николай ничего не знает. И тебя он тоже не знает.

Веня воззрился на Инструкцию широко раскрытыми глазами.

– Но он же вернулся!

– Конечно, вернулся, – подтвердил Инструкция. – Отчасти.

– Как это можно отчасти вернуться? – вскричал Веня, чувствуя, что в его голове происходит что-то не то. – Я ведь говорил с Николаем? С тем самым, с которым пил пиво в Салоу, и который улетел в небо? На моих глазах. Улетел, как ты говорил, незаконно.

– Конечно, незаконно. И, конечно, ты говорил по телефону с Николаем, – согласился Инструкция. – С тем самым, с которым в Салоу ты пил пиво.

– Тогда почему… – начал Веня, но был оборван на полуслове.

– Послушай, – молвил Инструкция с заметным раздражением. – Колеблюр торсин! Мне твои вопросы начинают надоедать. В последний раз повторяю: поменьше думай. Все идет, колеблюр торсин, как надо! В следующий раз встретимся, когда тебе придет пора работать. До свидания, колеблюр торсин!

Веня успел выкрикнуть:

– А что будет, если я откажусь выравнивать строй?

– Как же ты можешь отказаться? – искренне удивился маленький человечек. – Ведь это в твоих собственных интересах.

– В моих? – изумился Веня.

Ответа он не получил. Легкий вихрь пронесся со стола к Вениным часам, исчез в них, и Веня остался один.

Некоторое время он продолжал смотреть на свои необыкновенные часы. В голове его медленно крутился вопрос: а что произойдет, если он пойдет и выбросит их в Москву-реку? Благо она протекает прямо под окнами дома…

Потом зазвонил телефон, и Веня даже вздрогнул. Поднимая трубку, он почему-то был уверен, что услышит голос одумавшегося стоматолога, который все-таки решил, что обязательно должен с ним встретиться.

Однако это была брянская офис-менеджер Ольга. Голос ее, как всегда, был наполнен такой энергетикой, что Веня даже далеко отставил трубку от уха. Но все равно было громко. Говорила Ольга, как это было и во время курортного романа, короткими электрическими фразами, и каждая заканчивалась восклицательным знаком!

– Я в Москве по делам! – сообщила телефонная трубка. – Но теперь я уже совершенно свободна! Поезд у меня только поздно вечером. Не предупредила заранее, хотела сделать тебе сюрприз! Ты мне рад, надеюсь?!

Веня вдруг поймал себя на том, что сюрприз, конечно же, получился, а вот в том, рад ли он неожиданному приезду офис-менеджера, полной уверенности у него нет.

– Колеблюр торсин! – вдруг вырвалось у него совершенно непроизвольно, и он поспешил отвести трубку в сторону. – Разумеется, рад, – сказал он потом. – Я дома, давай приезжай.

Веня рассказал, как к нему надо ехать. И Ольга появилась столь быстро, словно перемещалась не по земле, а в воздухе, кратчайшим путем по прямой.

А когда офис-менеджер переступила порог квартиры, Инструкция вдруг объявился вновь. Но только на мгновение: маленький человечек оглядел брянскую гостью с ног до головы, с явным неодобрением хмыкнул и опять исчез.

В неожиданном появлении Ольги было, однако, и кое-что хорошее: по крайней мере, как и советовал ему Инструкция, Веня действительно перестал думать. И так продолжалось до позднего вечера, пока он не проводил офис-менеджера на вокзал.

Глава шестая
«На солнце, видишь, ни облачка»

Оказалось, что время выполнять свою таинственную функцию во второй раз пришло Вене уже на следующий день, то есть в понедельник. Инструкция появился из часов в самый разгар работы, когда Веня в четвертый раз переверстывал первую полосу журнала «Эдик», а Эдуард Борисович, самолично написавший обращение к читателям «От издателя», стоял позади Вени, взирая на экран через его плечо.

Над другим плечом в ухо компьютерному верстальщику дышала тщеславная женщина Заныкина-Сидорова, сочинившая в пилотный номер материал о знаменитых людях разных времен, носивших имя Эдуард, и дожидавшаяся, когда Веня дойдет, наконец, и до него.

Инструкция, судя по всему, теперь был настроен игриво. Первое, что он сделал, так это состроил уморительную рожицу, глядя прямо на Заныкину-Сидорову. Потом, бросив быстрый взгляд на экран и прочитав название нового издания, маленький человечек ухмыльнулся и вдруг громко и нараспев произнес:

– Эдик-педик! Колеблюр торсин!

Высказав это, Инструкция саркастически расхохотался, а Веня даже вздрогнул, но тут же сообразил, что никто, кроме него, маленького человечка не видит и не слышит.

Теперь Инструкция обратился к нему самому:

– Сегодня опять поедем к книжному магазину на «Соколе». Ты меня понял? Как закончишь все дела с этим своим Эдиком-педиком, так и поедем.

Веня молча кивнул. Инструкция бросил на него веселый взгляд.

– По-моему, ты забыл, – сказал маленький человечек. – Когда ты обращаешься ко мне в присутствии посторонних, то попадаешь в противофазу, и никто тебя не слышит. Ну-ка, скажи, что ты меня понял.

– Я тебя понял, – сказал Веня осторожно, бросив при этом взгляд через плечо на Эдуарда Борисовича.

Хозяин на его слова никак не прореагировал. Заныкина-Сидорова тоже.

Тогда, осмелев, Веня добавил:

– Когда закончу все дела, поедем к книжному магазину на «Соколе».

Инструкция от души рассмеялся.

– Вот и молодец. Начинаешь привыкать. Дальше, вот увидишь, у нас с тобой все само собой пойдет.

Похвалив такими словами своего подопечного, Инструкция, видимо, уже совсем собрался скрыться в часах, но затем напоследок решил созорничать: вихрем пронесся сквозь Заныкину-Сидорову, совершил круг над ее головой, постучал по ней своим крошечным пальчиком, сделал вид, будто прислушивается к стуку, и только потом скрылся.

Чтобы удержать невольную улыбку, Веня стал напряженно смотреть в экран. Хозяин же, стоя над ним, размышлял, где поместить свой портрет – справа, слева, вверху или посередине полосы.

Веня стал пробовать разные варианты. Заныкина-Сидорова то и дело влезала со своим мнением, но хозяин, похоже, оставлял ее слова без внимания.

Вечером, когда Эдуард Борисович отпустил, наконец, Веню домой, попросив завтра прийти пораньше, в точности началось повторяться то же самое, что и в первый раз.

Девятка мигом домчалась до «Сокола». Припарковав машину, где удалось, поближе к книжному магазину, Веня опять встал на крышку люка. Как и тогда, Инструкция протянул ему табличку с заветными словами. Веня прочитал их, и, как следовало ожидать, мощный вихрь подхватил его и отпустил уже у подножия пирамиды, стоявшей посреди леса.

Однако теперь оглушительного эффекта неожиданности уже не было, и Веня присматривался ко всему гораздо внимательнее.

Так, например, он сразу отметил, что лица у сфинксов египетских были разными. У одного черты оказались более тонкими, возможно, женскими.

Отметил он также и то, что на этот раз Инструкция не говорил сфинксам никаких речей, просто кивнул и прошел мимо. Оба эти существа при виде Вени дружелюбно завиляли хвостами, словно большие собаки.

Хотя, как и положено сфинксам египетским, были, конечно, львами с человеческими лицами.

В узком коридоре, ведущем в глубь пирамиды, на этот раз Веня отчетливо ощутил холод, исходящий от камня, – в прошлый раз, потрясенный всем, он его даже не почувствовал. И к тому, что было внутри низкого зала, где они с Инструкцией в конце концов опять оказались, теперь Веня присматривался гораздо внимательнее.

Зал был квадратным, просторным, но освещался только огромный помост в самом центре. Стены почти терялись в полумраке.

На помосте в прежнем беспорядке громоздились неведомые детали, циферблаты, сложно перепутанные провода, в серпантине которых кое-где горели разноцветные огоньки.

Разглядывая весь этот хаос, Веня вдруг отчетливо осознал, что он напоминает ему сюрреалистические картины знаменитого художника Сальвадора Дали, наподобие тех, что не так давно ему довелось видеть в каталонском городе Фигерасе.

Зато на огромном экране, как сразу же понял Веня, на этот раз строй объемных фигурок пребывал в идеальном порядке. Все стояли ровно, плечом к плечу, как шеренга солдат на параде. Слева направо можно было проследить эволюции мужских и женских нарядов, от здоровяка в кольчуге до молодого человека в джинсах.

Удивительное дело, теперь Вене показалось, что на самом деле эти фигурки живые. Он даже обернулся на Инструкцию, чтобы спросить его, так ли на самом деле, но как раз в это мгновение маленький человек удовлетворенно произнес:

– На солнце, видишь, ни облачка! Все отлично!

– Это получается, ничего выравнивать не надо? – сообразил Веня. – И что теперь?

– Ничего, – ответствовал Инструкция. – Нажми левую верхнюю кнопку… да, вот эту, правильно… и можно отправляться восвояси.

Веня добросовестно нажал левую верхнюю кнопку.

– Зачем нажимать? – поинтересовался он. – Если и так все в порядке.

– Это подтверждение того, что все в порядке, – сказал маленький человечек. – В идеале так должно быть всегда.

– А отчего это зависит, можешь сказать? – спросил Веня.

– От безукоризненной работы всех систем, – ответил Инструкция, бросив на него косой взгляд. – Опять задаешь вопросы?

Все-таки Веня задал еще один вопрос:

– И часто надо… выравнивать строй?

Инструкция бросил на него новый косой взгляд, но все-таки ответил:

– Раз в шесть дней. Если все идет нормально.

Веня продолжал задавать вопросы:

– Этим же до меня занимался Николай?

– Как же ты догадался? – хмуро, но с явными ироничными нотками сказал Инструкция. – Именно этим, причем очень долгое время. Прошу на выход!

Не обращая на него больше никакого внимания, Инструкция двинулся к выходу, и Веня – не оставаться же одному внутри пирамиды – последовал за ним. Спустя несколько мгновений вихрь отпустил его на знакомой крышке люка, чуть правее входа в книжный магазин. Как и в прошлый раз, Инструкции рядом с ним уже не было.

Веня сошел с люка, бросив, по сложившейся уже привычке, взгляд на витрину с книгами, чтобы ничем не отличаться от обычных людей.

Хоть Веня и давал себе слово, причем уже не раз, не ломать больше голову над событиями, в которые оказался втянут, но вечером в этот день он опять занят был тем, что предавался размышлениям. Вернее, осмысливал все, что с ним происходило в последнее время.

Потому что в происходящем, несмотря на всю его абсурдность уже просматривалось некое подобие определенности.

Веня сидел на кухне, пил пиво, называющееся «Стелла Артуа», но имевшее существенные отличия от того «Стелла Артуа», что производят на его исторической родине, в Бельгии, наблюдал за пузырьками в бокале, и почему-то вид пузырьков помогал выстраивать в уме цепочку построений, логически вытекающих одно из другого.

Итак, размышлял Веня, в обязанность ему вменялось раз в шесть дней переноситься с крышки люка неподалеку от книжного магазина на «Соколе» в неизвестно где находившуюся пирамиду, которую охраняют два живых (по крайней мере, двигаются они так, словно живые) египетских сфинкса. Правда, весьма миниатюрных, если сравнивать с их каменным прототипом.

Там, в пирамиде, под руководством Инструкции, ему, Вене, надлежало выравнивать строй удивительных фигурок внутри экрана. Эту абсурдную работу маленький человечек, обитавший в его наручных часах и выходивший из них по мере необходимости, называл синекурой. И, между прочим, прозрачно намекал на то, что эта и в самом деле весьма необременительная работа щедро оплачивается.

Причем, настолько щедро, что в недалеком будущем он, Веня, мог бы купить себе «Рено Меган II».

Кстати, припомнил Веня, там, на берегу Средиземного моря, бросая ему свои часы, Николай крикнул, что они принесут своему новому владельцу много пользы…

Сам Николай, по признанию Инструкции, выравнивал строй фигурок в течение очень долгого времени. Значит, подумал Веня, ему приходилось приезжать к книжному магазине на «Соколе» из своих Химок? Или в Химках тоже есть какая-то своя крышка люка?

Как бы то ни было, волей случая ему, Вене, пришлось сменить Николая.

Веня сделал добрый глоток «Стеллы Артуа» и сразу же осознал, что на этом некое подобие определенности в его логических построениях заканчивается. Дальше начиналась полная неопределенность.

Какой смысл имело это выравнивание строя раз в шесть дней? Инструкция сказал – чтобы на солнце в глубине экрана не было ни облачка? Это было похоже на неведомый обряд непонятного назначения, прямо мистика какая-то.

А что будет, если солнце закроется тучами? Почему этого нельзя допускать?

И отчего Инструкция не имеет права нажимать кнопки, а он, Веня, имеет? Кто дал ему это право, когда дал?

Тут Веня даже поежился, не в первый уже раз осознав, что таинственное вознесение Николая в небо было, безусловно, связано как раз с тем, что он многие годы выравнивал строй.

И есть вероятность, что то же самое ждет, в конце концов, и его самого, если он, компьютерный верстальщик еженедельника «Вольный вечер», как и Николай, многие годы будет раз в шесть дней появляться в пирамиде.

Веня сделал очень большой глоток.

Потом еще один очень большой глоток.

Вместе с тем Инструкция говорил, что вознесение Николая было редчайшим случаем. Значит, вероятность подобного не столь уж высока. К тому же Инструкция говорил еще, что это вознесение было юридически незаконным.

Вдобавок Николай благополучно вернулся, потому что, опять-таки по словам Инструкции, обязательно должен был вернуться.

Тут, однако, было еще над чем подумать, потому что Николай вернулся, вроде как, только отчасти. Что это значит – отчасти?

Веня отпил еще пива. А после этого решил, что надо бы и в самом деле как-нибудь поехать в Химки, хотя бы под предлогом лечения зубов, и обойти все клиники, принадлежащие Николаю.

Тут он сообразил, что фамилии Николая не знает. Значит, вычислить его клиники непросто, но это будет даже интересно.

А еще Веня вдруг понял, что он, пожалуй, уже ничего не имеет против того, что волей случая оказался втянут во все эти невероятные, фантастические события, и что в его жизнь вошел забавный маленький человечек, неизвестно кто, не исключено даже, джинн из арабских сказок.

Во всяком случае, в повседневном и достаточно унылом бытии появилась определенная новизна. И романтическое очарование тайны, о которой не подозревает никто из окружающих.

И загадка, которую столь интересно было бы разгадать.

Любопытно, а знал ли Николай, зачем и кому все это нужно – выравнивать строй фигурок внутри экрана? И где находится эта пирамида Хеопса, чудесным образом возведенная явно в среднерусской полосе? И кому она принадлежит?

«Нам», сказал Инструкция… Кому – нам?

Веня допил пиво и машинально бросил взгляд на календарь, украшавший кухонную стену. Получилось, что следующее посещение пирамиды, то есть шестой день после понедельника, должно было прийтись на воскресенье.

Вторник, среда, четверг, пятница и даже, по ненавязчивой просьбе Эдуарда Борисовича, суббота, были у Вени до отказа заняты пилотным номером журнала «Эдик». К этому, само собой, добавлялась работа с еженедельником «Вольный вечер», который выходил по пятницам.

Концепцию журнала «Эдик», а заодно и верстку, хозяин то и дело менял. Появлялись все новые материалы, которые потом безжалостно выбрасывались в корзину – разумеется, в виде добросовестно сверстанных Веней полос.

Веня уезжал из дома рано утром и возвращался поздно вечером. Сил после рабочего дня хватало только на то, чтобы съесть нехитрый, наскоро приготовленный ужин и посмотреть телевизор. Потом Веня ложился спать.

Чаще всего ему снились заголовки, иллюстрации и номера полос, иногда даже четырехзначные. Но однажды приснилась египетская пирамида, которую охраняли два сфинкса. У одного сфинкса было лицо Эдуарда Борисовича, у другого – уверенной в своей неотразимости Заныкиной-Сидоровой.

Вечером в пятницу к Вене пришел сосед Алексей Васильевич, естественно, с «Флагманом» (жена Нина Ивановна отбыла на какой-то саммит владельцев супермаркетов в Санкт-Петербург), но Веня сумел ему отказать.

Кандидат наук был настолько этим потрясен, что даже объединился со своим идейным врагом Митрофанычем, ратовавшим за собственный исторический путь развития России, который не должен был иметь ничего общего ни с путем Запада, ни с путем Востока. Два частных извозчика, они же радетели за судьбы родины, долго сидели на лавочке во дворе, как раз под окном у Вени, и громко говорили, не слушая один другого, каждый о своем.

Через какое-то время Митрофаныч вдруг стал подозрительно долго ораторствовать один. Чтобы проверить, не случилось ли чего с Алексеем Васильевичем, Веня даже выглянул в окно.

Но все было в полном порядке – кандидат наук, старательно обходя лунные блики на асфальте, уже возвращался к лавочке с той стороны, где был супермаркет жены Нины Ивановны, держа в обеих руках по пакету с неизвестным содержимым. После некоторой паузы оба снова заговорили вместе.

И, словно дождавшись этого, из часов появился Инструкция.

Для начала, сразу заинтересовавшись громкими голосами под окном, маленький человечек приложил палец к губам, чтобы Веня не мешал ему слушать. Разобраться в независимых один от другого монологов частных извозчиков было нелегко, но Инструкция, похоже, разобрался.

Уже секунд через десять он поставил обоим ораторам нелицеприятный диагноз:

– Вот два бездельника! Почему у вас так горазды пустой болтовней заниматься? И ничего не меняется который век.

Веня оторопело глянул на своего руководителя. Инструкция снисходительно усмехнулся.