Текст книги "Расследование продолжается"

Автор книги: Владимир Гололобов

Соавторы: Иван Прокопенко,Иосиф Маляр,Виталий Криницкий,Григорий Третьяков,Мухаметша Тиморшин,Марианна Иванова,Григорий Брейгин,Владимир Шин,Николай Разумовский,Александр Плотников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

АЛЕКСАНДР ПЛОТНИКОВ
«ЮБИЛЕЙНОЕ» ПИВО

Сергей Иванов, перелистав новое уголовное дело, досадливо поморщился. Опять какая-то мелочь – на этот раз хищение пива в столовой сельпо!

Иванов был молодым следователем, и ему хотелось вскрывать преступления посерьезнее. А доверяли пока мелкие уголовные дела, и людей приходилось допрашивать неинтересных. С первых же слов становилось ясно, кто и в чем виновен.

Но дело есть дело. И Иванов вызвал председателя сельпо Луку Васильевича Михайлова. Следователь расхаживал по кабинету и курил, когда в дверь осторожно постучали.

– Разрешите?

В кабинет боком протиснулся плотный, крепко сбитый коротыш, снял видавшую виды кепку. На вопрос следователя, что он может рассказать о хищении пива, Михайлов ответил не сразу. Побарабанил короткими пальцами по столу, поглядел на зеленый абажур, прищурился, негромко кашлянул и степенно начал:

– Выехали мы с шофером Ермолаевым на пивзавод. Там получили шесть бочек пива. Доставили его в столовую сельпо. Сгружали рабочие Поликарпов и Рыбкин.

– Груз был оприходован?

– А как же! Я сразу же дал указание завскладом Горбачевой.

– Горбачева выполнила распоряжение?

– Несвоевременно. Спешка, знаете… Ну, буфетчица пиво продала, а выручку и присвоила. 716 рублей. Ревизия это и выяснила, значит…

– Замечали вы раньше, что буфетчица Решетникова недобросовестно относится к своему служебному долгу?

Лука Васильевич глубоко вздохнул:

– Я лично не видел и не слышал. Может, и было что по мелочи. Трудно ведь ходить около воды, ноги не замочивши… – Он сбоку настороженно поглядел на следователя.

– Вы с ней беседовали? С Решетниковой?

– Ясное дело, говорил. Внеси, говорю, Полина, выручку в кассу, от греха, говорю, внеси. Отказалась. Упрямая. Вторично настаивал. Не хочет. Что-то себе на уме имеет, так я мыслю.

– Вы уверены, что именно Решетникова присвоила деньги?

– Ясное дело – она. Больше некому.

Следователь предложил Михайлову подписать протокол допроса. Председатель торопливо макнул ручку в чернильницу и вывел размашистую подпись.

Через полчаса на месте Михайлова сидел высокий мужчина.

– Ермолаев Петр Алексеевич, – представился он с достоинством. – Работаю водителем машины сельпо третий год.

Ермолаев обстоятельно рассказал, как везли пиво и как он все боялся, чтобы рабочий Рыбкин не разбил бочки при выгрузке.

– А через шесть дней я доставил уже пустую тару на пивзавод, – закончил он, прямо глядя на следователя.

– Ревизия не обнаружила вашего путевого листа за второе августа. Куда вы его дели?

– Как это дел? – Ермолаев даже встал. – Никуда я его не девал – бухгалтеру отдал. Он, может, куда дел.. А я сдал…

Допрос рабочих подтвердил показания Ермолаева. Только Рыбкин, чернявый паренек с взъерошенными волосами, уже перед уходом задумчиво сказал:

– Вот когда это было – точно не скажу. В конце июля или в начале августа – это точно.

…Был уже вечер, когда Иванов с понятыми направился на обыск к Решетниковой. Вдоль дороги шумели молодые тополя, теплый ветер играл их листьями.

Он свернул в переулок. Шаги его гулко раздавались по дощатому тротуару, всюду разноголосо лаяли дворовые собаки. Толкнув маленькую калитку, Иванов пересек небольшой дворик и вошел в дом. Здесь пахло почему-то мятой и сеном, в сенцах на веревке висели маленькие штанишки и оранжевый лупоглазый плюшевый мишка, которого держали за уши бельевые прицепки.

Дверь открыла женщина, гладко причесанная, с ребенком на руках. Другой возился с котенком под столом.

Иванов представился. В лице Решетниковой что-то дрогнуло, глаза вдруг как-то потемнели.

– Делайте со мной что хотите, – упавшим голосом произнесла она. – Только я не брала этих денег.

Она опустила малыша на половичок, села, бессильно опустив руки, и заплакала.

– Семь лет одна работаю, – женщина подалась всей грудью вперед. – Семь лет. И крошки никогда не взяла…

Обыск никаких результатов не дал. Описав имущество, Иванов попрощался и вышел. Как-то нехорошо было у нега на душе.

Следующее утро началось допросом заведующей складом Горбачевой. Миловидная, с высокой прической, войдя в кабинет, она принесла с собой запах духов. Рассказывала, словно читала. Да, первого августа пиво доставили в буфет. Оприходовать не успели. А Решетникова, уже после продажи, заходила на склад и просила списать его в подотчет, иначе ей выручку не сдать. Горбачева обещала, да не успела. В этом, конечно, вину свою не отрицает.

– Вы говорили с Решетниковой наедине?

– Да. То есть нет. Рабочий Вавилов присутствовал. Можете проверить, он подтвердит.

Вызвали Вавилова.

– Такая неприятность вышла, – вздохнул он. – И кто бы мог ожидать? Женщина строгая, из себя скромная, а вот не удержалась. Горбачева все правильно обрисовала. К ее словам еще добавлю, если разрешите: Полина в руках пачку денег держала, когда разговаривала с Горбачевой.

«Вот и замкнулся круг доказательств», – подумал Иванов и почему-то вспомнил лупоглазого оранжевого медведя, который сушился на веревке в сенях…

На очной ставке Михайлов и Горбачева подтвердили свои прежние показания, Решетникова выслушала их молча, печально сказала:

– Все складывается против меня. Видно, отвечать придется. Мальчишек жалко. Кому они нужны, малыши-то мои?

Иванов хотел сказать что-нибудь теплое этой женщине, утешить. Но что он мог сказать? Перед ним сидела подозреваемая, вину которой подтверждал ряд свидетелей. «Почему я должен сомневаться в ее виновности? – пытался он успокоить себя. – Почему? Только потому, что ее искренность вызывает симпатию? Еще раз надо перепроверить»… Он поделился сомнениями со своим другом, тоже следователем.

– Э, батенька, – насмешливо произнес тот. – Да они такими ангелами прикинуться могут! Тут надо на факты опираться, а не на свои впечатления.

Факты… Их надо искать. Искать на пивзаводе…

Пачки накладных, доверенностей. Бумажки, бумажки. Что могут раскрыть они? Вот доверенность, по которой председатель сельпо Михайлов получил тридцатого июля шесть бочек пива и вывез на автомашине № 78-11. Вторую партию пива он вывез первого августа на машине № 44-38. «Что-то здесь не так», – подумал Иванов и снова вызвал шофера Ермолаева.

– Сколько партий пива вы вывезли в течение июля и августа?

– Так разве упомнишь? – изумился водитель. – Много раз ездил.

– И всегда с Михайловым?

– Вот что нет, то нет. С экспедитором Орловым ездили, а с председателем только первого августа. Шесть бочек взяли. Я это хорошо помню.

– Познакомьтесь с пропуском пивзавода на вывоз, – Иванов протянул Ермолаеву пропуск. Водитель повертел в руках бумажку, вернул, потом снова взял.

– Неверно это, товарищ следователь. Вроде бы я ездил не тридцатого июля, а первого августа… – Он вздохнул, встал и вдруг сказал:

– Черт, а может, и правда тридцатого… Путевые листы мои в бухгалтерии потерялись – это мне Лука Васильевич говорил сам. Он и напомнил мне, что первого ездили.

Снова перед следовательским столом появились рабочие Рыбкин и Поликарпов.

– Второй раз, когда сам Михайлов ездил, мы не разгружали. Не знаем, кто разгружал…

«Куда же девалась та, вторая партия пива? – размышлял Иванов, – может, сам Михайлов имел к ней прямое отношение? Чего это его самого понесло на пивзавод? Странно…

Иванов позвонил начальнику автоинспекции и попросил проверить, кому принадлежит машина с номерным знаком 44-38. Оказалось, что две машины имеют этот номер. Одна АБ 44-38 принадлежит леспромхозу, другая ТК 44-38 – маслозаводу.

И вот путевые листы водителей этих машин лежат перед Ивановым. Обычные листы… Водитель леспромхозовской машины Аникин возил лес с участка на станцию, шофер маслозавода Семенов – зерно из колхоза на станцию «Элеватор». Иванов распорядился, чтобы вызвали обоих шоферов.

И тот, и другой сказали, что пива они не возили в сельпо, что тут ошибка какая-то…

– Мы с пивом не занимаемся вообще. Это не по нашей части…

Иванов позвонил на пивзавод. Завскладом Гаврилов сообщил ему, что номера автомашин он сам не проверяет. На то есть охранник, который не пропустит автомашину, если номер не совпадает с накладной.

– А кто был в охране, первого августа?

– Сагит Кадыров. Ему доверить можно. Коммунист.

Кадырова Сергей разыскал в бухгалтерии пивзавода. Седоусый, смуглый, с маленькими острыми глазками, охранник недоверчиво, настороженно посмотрел на следователя:

– У нас непорядка быть не может. Всегда сверяю груз, количество мест, номер машины с записями в расходной накладной, в пропуске на вывоз. И если стоит в накладной первого августа номер 44-38, значит, на этой машине и вывезли. На то мы и поставлены, чтобы охранять. Служба такая…

Иванов, прощаясь, пожал руку Кадырову и опять вернулся к себе в кабинет. Решение было где-то близко, совсем рядом… Вот путевые листы Аникина и Семенова. Сильно помятые, чуть вытерлись на сгибах, со следами пальцев… Иванов посмотрел на свет. На листе Семенова видны просветы. Резинка! Здесь побывала резинка! Вот и едва приметные следы карандаша в графе «пункт отправки», значит, здесь была какая-то другая карандашная пометка, которую стерли! Сомнения превращались в уверенность…

Следователь направил путевые листы на графическую экспертизу. Запись была восстановлена. Пиво! Вот оно, загадочное пиво!

…Семенов упорствовал.

– Тут ошибка какая-то…

– Ознакомьтесь с заключением графической экспертизы.

Водитель внимательно прочел документ. Потом еще раз. Щеки его посерели.

– Виноват, – глухо выдавил Семенов. – Неправильно я раньше показывал. Боялся, что накажут за левак… Все скажу… Водички бы…

Но пить Семенов не стал.

– Возил я зерно первого августа с колхоза на элеватор. Сделал рейс. Еду в колхоз, а на дороге мужчина руку поднял, останавливает. Подвези, говорит, пива шесть бочек до железнодорожной столовой. Уплачу – в обиде не будешь. Я согласился. Погрузили пиво. На случай проверки автоинспекции путевой лист карандашом заполнил. Ну и… стер эту надпись, да и записал свой очередной рейс на зерно, – с трудом закончил Семенов и вытер лицо.

– Кому сдали пиво в железнодорожной столовой?

– Чего не знаю – того не знаю. Кто принимал – не видел.

* * *

Первого августа днем в железнодорожном буфете работала Пелагея Сидорова. По ее материальному отчету за август в приходе и расходе пиво не числилось.

Она рассказывала следователю, что в конце июля или в начале августа привезли к ней в буфет пиво на грузовой шесть бочек. Доставил неизвестный мужчина. Невысокий. Заведующий столовой Ковшов распорядился: «Принимай без оформления, выручку мне отдашь».

– Конечно, это незаконно. На всякий случай я на дне ящика, что за стойкой, записала карандашом дату и номер машины.

Запись в ящике проверили:

«1 августа, 6 бочек пива машина ТК 44-38».

Тут же вызвали заведующего столовой Ковшова.

– Вы знакомы с председателем сельпо Михайловым?

– Конечно. Часто встречался с ним по вопросам, так сказать, торговли.

– На каком основании Михайлов доставил в железнодорожный буфет шесть бочек пива?

– Меня предупредили, что второго августа в столовой будет юбилейный вечер железнодорожников. Алкогольными напитками у нас не торгуют, а пивом можно… Разнарядки на пиво не было, я и просил Михайлова отпустить из своих фондов две бочки пива. А он привез шесть и предложил принять без оформления, а выручку ему отдать. Потом он, мол, реализацию пива отразит через буфет сельпо. Сидорова приняла и реализовала. А выручку я передал Михайлову. До копейки. Конечно, вы можете не верить – документами не оформляли…

И снова Михайлов барабанит короткими пальцами по столу.

– Виноват… Деньги мы с Горбачевой поделили между собой…

АЛЕКСАНДР ПЛОТНИКОВ
ОТГОЛОСОК ВОЙНЫ

Следователь Русаков осматривал место происшествия. На территории детского дома произошел взрыв. Один воспитанник погиб, другой был ранен. Скорая помощь увезла его в больницу. Неподалеку обнаружили осколок и боевую головку от снаряда небольшого калибра…

– Полина Федоровна, – обратился следователь Русаков к директору детского дома, – прошу вас, проведите беседу с воспитанниками и постарайтесь у них выяснить, каким образом снаряд попал в детский дом, а я тем временем съезжу в больницу…

В сопровождении хирурга он вошел в палату. На кровати лежал мальчик с забинтованным плечом – Сережа Самсонов.

– Ну, как чувствуешь себя? Не очень больно? – спросил у него следователь.

– Чуть-чуть, – улыбнулся Сережа.

– Сколько тебе лет?

– Одиннадцать.

– Совсем большой, а вот со снарядом еще не умеешь обращаться.

– Я-то умею, это Закир не умеет, – запальчиво ответил Сережа.

– Откуда ты знаешь, что Закир не умеет?

– Я говорил ему, давай сначала отвернем головку снаряда, ну, а он не послушал, взял камень и начал стучать. Снаряд как бабахнет!

– Где вы взяли снаряд?

– Отобрали у Юры Трошина.

– А где взял Юра?

Этого Сережа не знал. Следователь вернулся в детский дом, зашел в кабинет директора.

– Что-нибудь, Полина Федоровна, удалось выяснить?

– Мы побеседовали с мальчиками. Чернов Володя и Юра Трошин… Впрочем… Анна Петровна, – обратилась директор к одной из воспитательниц, – пригласите их.

В кабинет вошли два подростка. Наперебой они рассказывали, как вчера пошли купаться на речку, как на мосту увидели у каких-то ребят снарядик, самый настоящий, как еле-еле выпросили его…

В тот же день к вечеру ребята разыскали на речке и показали следователю маленького рыбака, того самого, который вчера «подарил» детдомовцам снарядик. Но ничего нового парнишка не сказал.

– Да, снарядик отдал, – надоело носить в кармане.

– Где взял?

– Купил за пятьдесят копеек здесь на речке, у какого-то мальчишки. Думал сначала положить в костер, чтобы он выстрелил, но потом побоялся. Вот и все…

А спустя два часа следователь спешил на улицу Набережную. Одна из жительниц ее, возмущаясь и негодуя, требовала у милиции управы на этих сорви-голов: разожгли в ее огороде костер, заложили туда снаряды, так и до беды недалеко…

Вскоре Петр Михайлович Русаков стоял в кругу школьников этой улицы и рассказывал им забавные истории. Мальчишки весело смеялись: такой взрослый и такой смешной человек!

– Ну, а теперь расскажите, что у вас интересного, – попросил Петр Михайлович.

– А мы вчера снаряд взорвали, – выпалил веснушчатый, белоголовый мальчонка.

– Как же вам удалось? – деланно удивился Русаков.

– Валерка разжег костер на берегу речки, бросил в огонь снаряд, и получился сильный взрыв, – с восторгом продолжал веснушчатый.

– А где вы взяли снаряд?

– Валерка принес! Он продает их всем, кто захочет.

В сумерках Русаков пошел к Валерию. Постучал в дом. Открыл мужчина средних лет. Узнав, что следователю нужен его сын, тревожно спросил:

– Что-нибудь случилось?

– Сейчас все выясним, – неопределенно ответил Русаков.

Валерий сидел за столом и что-то писал. «Наверное, выполняет домашние задания», – подумал следователь. Он подсел поближе к Валерию, спросил:

– Уроки?

– Да, задачи по алгебре, – покосившись на Русакова, ответил Валерий.

– Отличник, наверно?

– Он у нас большой лентяй, – вмешалась в разговор мать. – Хотя учителя говорят, что способный, мог бы учиться хорошо.

– От лени можно легко избавиться, нужно только по-настоящему взяться за учебу, – вслух рассуждал следователь. – Труднее избавиться от лжи. – И, повернувшись к подростку, следователь спросил в упор:

– А ведь ты, наверное, не такой, не обманываешь родителей и взрослых?

– Нет, не обманываю, – неуверенно, опустив голову, ответил Валера.

– За сколько копеек ты вчера продал снарядик Герасимову Юре? – спросил Русаков и пристально посмотрел в глаза мальчику.

Мгновенно щеки мальчика вспыхнули ярким румянцем.

– Я не продавал ему снарядик.

– А я знаю, что продал. За 50 копеек. Вот ты уже и солгал. А говоришь, что не лгун…

Поднялся отец Валерия и снова сел…

– Где взял снарядик?

– Я не один брал, – буркнул Валерий. – В лесу за рекой этих снарядиков сколько хочешь…

– Много домой принес?

– Полную сумку.

– Где хранишь?

– На чердаке…

Валерий встал. Родители его сидели, словно онемевшие…

– Прошу вас, пройдемте со мной на чердак, – предложил Русаков отцу Валерия.

Мальчик взял свой карманный фонарик и полез на чердак по лестнице. Здесь в углу стояло ржавое ведро, накрытое фанерой. Ведро со снарядами оставили во дворе и вернулись в дом.

– Ты помнишь место, где лежат снаряды? – спросил следователь.

– Конечно, – уверенно заявил Валерий.

* * *

Пока дежурный милиционер составлял протокол приемки снарядов, Русаков позвонил начальнику горотдела милиции – проинформировал о серьезной обстановке в городе. Немедленно была создана оперативная группа по изъятию снарядов.

Вскоре майор Дайнеко, Русаков и семиклассник Валерий мчались на войсковой автомашине. За ними следовал вездеход с солдатами и минерами.

Проехав от города по большой дороге километров десять и миновав мост через реку, машины свернули на проселочную дорогу. Русаков подсчитывал расстояние по спидометру. Вот уже стрелка прибора показала восьмой километр пути по проселочной дороге.

– Мы тут рыбачили, – указал Валерий рукой на берег реки.

Машины остановились. Повсюду в лесу слышалось веселое, разноголосое щебетание птиц. Часть деревьев была срезана и сожжена взрывами снарядов. Все чаще попадались воронки.

– Вот здесь мы собирали снаряды, – сказал мальчик.

– Товарищи минеры, обследуйте квадрат, – коротко приказал Дайнеко.

Минеры сняли рюкзаки, настроили аппараты и приступили к обследованию. Вскоре повсюду запестрели красные флажки, а солдаты извлекали из-под земли все новые снаряды.

– Вероятнее всего, это место являлось площадкой подрыва, – высказал свое мнение Дайнеко.

– Что это означает? – спросил следователь.

– Гитлеровцы в последнее время не доверяли своему тылу и каждую новую партию снарядов испытывали на подрывных площадках, чтобы убедиться в пригодности боеприпасов. А затем снабжали ими свою авиацию.

– Если эти снаряды от авиационных пушек и здесь их испытывали, то, вероятно, недалеко размещался склад боеприпасов и военный аэродром гитлеровцев? – предположил следователь.

– У меня такое же мнение, – согласился Дайнеко.

Работа длилась уже три часа.

– Товарищ майор, разрешите доложить, – обратился солдат Косырев, – в пяти километрах южнее реки мною обнаружен заброшенный подземный склад боеприпасов.

В заброшенном гитлеровцами складе находились авиабомбы, патроны и снаряды от 23-миллиметровой авиационной пушки. Запас был большой. Недалеко от склада обнаружили площадку бывшего гитлеровского аэродрома.

Вероятно, фашистам пришлось поспешно удирать, поэтому они не успели вывезти боеприпасы.

Весь обнаруженный запас был уничтожен. Угроза миновала.

АЛЕКСАНДР ПЛОТНИКОВ
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Дежурный городского отделения милиции капитан Айтпаров торопливо вошел в кабинет подполковника Дьякова. Доложил, что получено сообщение от гражданина Лисицына. В квартиру его соседа, Гаврилова Виктора Ивановича, прибыли на такси трое работников милиции – старший лейтенант, капитан и майор. Все вооружены пистолетами, производят квартирный обыск.

«Возможно, это действует оперативная группа работников милиции соседнего района. Почему же тогда они не поставили меня в известность? – подумал Дьяков. – Нужно проверить».

Через две минуты автомашина городского отдела милиции мчалась к месту происшествия. Дьяков сидел рядом с водителем и пристально смотрел на номера домов нечетной стороны Троллейбусной улицы.

Еще издали он заметил у обочины дороги такси – голубую «Волгу».

– Товарищ Айтпаров, проверьте документы водителя, – распорядился Дьяков, – а я пройду в дом и выясню, что происходит.

Дьяков через калитку прошел во двор дома, поднялся по ступенькам крыльца. В коридоре было тихо. Сначала Дьяков заглянул в комнату справа при входе. Пусто. На полу валялись разбросанные вещи. «Странно, – подумал Дьяков, – почему здесь никого нет?» Он прошел дальше и, приоткрыв дверь, заглянул во вторую комнату. Там также никого не было. Дьяков открыл дверь третьей комнаты. На стульях молча сидели мужчина и женщина.

Дьяков понял, что произошло что-то необычное.

– Я начальник городского отдела милиции, – представился он. – Что здесь произошло?

Сидевшие на стульях недоверчиво осмотрели Дьякова. Ничего не ответили. Подполковник предъявил удостоверение личности, повторил тот же вопрос. Мужчина дрожащими руками взял удостоверение, несколько минут всматривался в него, затем медленно и неуверенно протянул владельцу.

– Я Гаврилов Виктор Иванович. А это моя жена, Валентина Поликарповна. Два дня тому назад мы продали свой дом за пять тысяч рублей. Деньги хранили при себе, думали днями уехать к сыну. А сегодня утром пришли трое работников милиции, одеты были в форму, в кобурах пистолеты. Старший из них, майор, сказал, что будут производить у нас квартирный обыск.

Мне и жене майор приказал не выходить из этой вот комнаты, иначе применит оружие. Обыскивали очень быстро, видать, спешили. Нашли деньги и другие ценности. Потом вбежал старший лейтенант с пистолетом в руке и крикнул: «Милиция!» Майор, ругаясь нецензурными словами, сказал нам: «Если жизнь дорога, не сходите с места», – тут же схватил портфель и выбежал из комнаты.

– Предъявляли удостоверения личности проводившие обыск?

– Нет, не предъявляли, – ответил Виктор Иванович.

– Не приглашали понятых?

– Не было и понятых.

Вошел капитан Айтпаров и доложил, что документы водителя такси в порядке. Им оказался Щетников Роман Михайлович. Автомашина М-21 принадлежит таксомоторному парку города.

– Пусть водитель ждет на месте, а документы его задержите. Сообщите также следователю прокуратуры о совершенном грабеже.

Спустя несколько минут в дом Гавриловых прибыл следователь прокуратуры Иван Александрович Козлов.

В одной из комнат на полированной дверце платяного шкафа остались следы пальцев. Их сняли на пленку. Затем вызвали шофера такси.

– Вам были знакомы пассажиры?

– Нет.

– Сможете их опознать?

– Да. Особенно высокого, рыжеватого.

* * *

В 11 часов 32 минуты в помещении опергруппы, возглавляемой Павлухиным, раздался телефонный звонок.

– Говорит дружинник Гавриков. Только что в биллиардной парка появились трое. Приметы совпадают. По-моему, это они…

– Продолжайте наблюдение, – ответил Павлухин, – мы выезжаем.

Оперативная машина набирала скорость. Спидометр уже показывал 90…

– Еще раз предупреждаю, – отдавал последние распоряжения Павлухин, – будьте осторожны, преступники вооружены. Стрелять только в крайнем случае. Я, Айтпаров, Васильев и Полтавский пройдем в помещение и там вместе с общественниками задержим грабителей. Комаров, Алексеев и Андреев останутся у выхода.

Возле биллиардной Павлухина встретил Гавриков и тихо сказал: «Здесь двое. Играют. Третий вышел. За ним следит Лисовских».

Неожиданно раздался выстрел. Двое игравших насторожились, попытались выбежать из биллиардной, но были схвачены и разоружены.

Комаров и Алексеев бросились в сторону выстрела. У большой аллеи увидели мужчину, лежавшего ничком. Осторожно повернули его вверх лицом. Незнакомый.

Мгновенно парк был окружен дружинниками и работниками милиции, прибывшими из соседних районов. Однако преступнику удалось скрыться.

Раненого доставили в больницу, где он, не приходя в сознание, скончался. В кармане пиджака потерпевшего нашли права водителя II класса Щетникова Романа Михайловича, немного денег, пачку папирос, коробку спичек. Все найденное вместе с протоколом осмотра на следующий день лежало на столе следователя. Козлов раскрыл права шофера: с фотографии на него смотрел таксист, накануне доставивший грабителей на улицу Троллейбусную.

«Была ли встреча Щетникова с грабителем ночью случайной? Если нет, то Щетников их соучастник? Почему грабитель убил таксиста?» – думал следователь…

* * *

Супруги Гавриловы опознали обоих преступников. Они утверждали, что в момент их ограбления на одном были погоны капитана милиции, на другом – старшего лейтенанта. Но и Ткачев, и Бирюков упорно отрицали свою причастность к ограблению. Назначенная по делу дактилоскопическая экспертиза установила, что отпечаток пальцев, обнаруженный на дверце платяного шкафа в доме Гавриловых, принадлежит Ткачеву. Следователь решил вторично вызвать его на допрос.

– Заключение экспертизы ложное. Это выдумка и подделка работников милиции. Ценности у меня не обнаружены, значит, не виновен, – возмущенно заявил Ткачев.

Следователь задумался. Нужно разыскать третьего. Вероятнее всего, награбленное хранится у него. Козлов понимал, что розыск и задержание третьего представляет особую трудность. Видимо, это их главарь.

…Уже десять дней продолжалась оперативно-розыскная работа, но пока никаких результатов не дала. На поиски подключились дружинники.

– Возникла вторая задача, – объяснил им следователь. – Необходимо установить тщательное наблюдение на вещевом рынке. Возможно, там появятся награбленные вещи.

Работникам комиссионных магазинов было дано такое же задание.

Однажды, в выходной день, на рынке появилась женщина лет тридцати пяти. Она продавала два летних платья и потихоньку, не вытаскивая из сумки, предлагала золотые серьги.

Одна из покупательниц заинтересовалась и попросила показать их. Неизвестная, оглянувшись по сторонам, вытащила из сумочки серьги, показала.

Серьги увидела дружинница Зина Кутенова. И нашла их похожими на те, о которых говорил следователь. Продав серьги, женщина пошла прочь. Незаметно последовала за ней и Зина…

…На столе у следователя уже лежало несколько пар сережек. Теперь к ним прибавились и те, что были сейчас куплены. Когда их показали Гавриловой, она обрадованно всплеснула руками:

– Мои! Смотрите, у одной надломано ушко. Это сломала внучка Верочка. Гостила у нас…

А часом позже Зина Кутенова показала домик по улице Речной, в который вошла женщина, продававшая золотые сережки.

У соседей узнали, что жила здесь Огонькова Римма Петровна. В последнее время она вела себя довольно странно. Не открывала ставни. Бросила работу, ссылаясь на плохое здоровье, но все знали, что она шьет на дому и затем сбывает вещи на рынке.

Дом взяли под наблюдение. Двери сторожили Дьяков, Павлухин и старшина Аникин со служебно-розыскной собакой. Ждали, чтобы кто-нибудь при выходе открыл внутренний запор. Наконец в сенях послышались легкие шаги, щелкнул крючок и дверь приоткрылась. В ней показалась Огонькова. Павлухин мгновенно отстранил ее в сторону, а Аникин выпустил собаку. Собака ворвалась в дом, с разбегу вцепилась в руку стоявшего в комнате высокого мужчины. Либо от боли, либо от неожиданности он вскрикнул, выронил пистолет. На него тут же надели наручники.

…Дом состоял из одной большой комнаты, кухни и сеней. При входе в комнату справа красовался темно-желтый платяной шкаф. На столе в беспорядке громоздились пустые стопки, грязные тарелки, бутылки из-под водки, коньяка и вина.

Обыск начали со шкафа. Козлов дернул дверцу. Она была на замке. Огонькова прошла к висевшему на стене плащу, вытащила из кармана ключи и открыла замок. Среди разного хлама в шкафу лежало три черных портфеля. Козлов взял их, положил на стул и увидел, как вспыхнул румянец на бледном лице преступника. В портфелях были форменные фуражки с кокардами и погоны майора, капитана и старшего лейтенанта милиции, награбленные ценности.

В глубине шкафа висели три мужских милицейских костюма разных размеров, три голубые рубашки с черными галстуками…

Вскоре следствием было выяснено загадочное убийство таксиста Щетникова. Преступника таксист встретил случайно, и тот, боясь, чтобы его не выдали, убил человека…